Новая версия Ковальчук Сергей

Глава шестая

После двух покушений на него почти три месяца Федор Минк находился в больнице, перенеся несколько сложных операций. Потом его перевели в больничку при Бутырском изоляторе, откуда этапировали в Северово по постановлению тамошнего следователя областной прокуратуры. Степан Минк разыскал адвоката Маковского и попросил его осуществлять защиту брата по обоим уголовным делам, производство по которым одновременно осуществлялось и в Москве, и в Северово.

В ноябре 1998 года прибывшему в Северово Александру Яковлевичу и Федору Минку дело было представлено для ознакомления. Подписав соответствующий протокол и получив от следователя копию уголовного дела, Маковский вылетел в Москву. Дело было настолько нагло сфальсифицировано, а обвинение, предъявленное Минку, столь нелепо, что он решил обратиться за помощью к генералу Зайцеву.

Договорившись с генералом о встрече в Измайловском парке, Александр Яковлевич ранним субботним утром приехал туда и стал ожидать друга, стоя возле одной из деревянных лавок, которых в парке было довольно много. Через некоторое время к нему подошел только что закончивший утреннюю пробежку Артем Игнатьевич. Он был в синем спортивном костюме, шерстяной шапочке, с раскрасневшимся от бега лицом.

— Привет, — поздоровался с другом Маковский.

— Привет, — пожал протянутую ему руку Зайцев. — Ну, давай к делу, что там у вас с братом Минка стряслось в Северово?

Генерал жестом руки указал собеседнику в сторону жилого массива, проглядывающего из-за крон деревьев метрах в пятистах от них, и они не спеша двинулись по асфальтированной дорожке в этом направлении.

Вкратце объяснив суть дела, Маковский сказал:

— Артем, я принес с собой копию уголовного дела. Если ты не поможешь, Федор Минк получит реальный срок. Ты же знаешь, в каких отношениях он со Смирновым, а под его дудку в Северово пляшут все: и прокуратура, и милиция, и ФСБ. Он поставил себя так, что ему никто слова поперек сказать не смеет. Я думаю, что он решает все кадровые вопросы в Москве, на федеральном уровне. Есть только один человек, который независим от губернатора, реально независим, а не на бумаге. Это председатель областного суда, Иван Пантелеевич Воронков.

— И что ты предлагаешь мне? Заслать к нему в Северово просителей за твоего Минка? — покосился на Маковского Зайцев.

— Я еще не договорил, — продолжил адвокат, не обращая внимания на раздраженный голос собеседника. — Так вот, по моим сведениям, через неделю этот Воронков приедет в Москву на сборы председателей судов второго звена, которую будет проводить председатель Верховного суда.

Люди Минка пробили для меня кое-какую информацию по нему. Родственников у Воронкова в Москве нет. Друзей, ну, таких, у кого можно было бы остановиться, тоже. Он приезжает на коллегию каждый год и останавливается в гостинице. В материалах, которые я тебе передал, есть записка с ее названием и адресом. Нужно помочь.

Маковский поднял глаза на Зайцева и передал ему папку с документами, в которой находилась записка и копии самых значимых документов уголовного дела.

— Это все? — тихо спросил генерал, — больше просьб нет?

— Все, — улыбнулся адвокат.

Они подошли к выходу из парка.

— Хорошо, я помогу вам с Минком, — пристально посмотрел в глаза другу Артем Игнатьевич. — Как же я могу не помочь человеку, чей брат так помогает мне…

Высокий статный мужчина лет семидесяти, с благородной сединой, в длинной черной дубленке, вылез из автомобиля такси и направился в сторону гостиницы «Тысяча и одна ночь», находящейся в центре Москвы. Несмотря на свое местоположение, гостиница эта отличалась вполне демократичными ценами за проживание и довольно хорошим сервисом. Иван Пантелеевич на время своих коротких визитов в столицу всегда останавливался именно здесь. Сборы председателей судов, организованные Верховным судом, закончились, и он в отличном расположении духа собирался сегодня же вылететь к себе в Северово для того, чтобы подготовиться к встрече Нового года, который он предпочитал встречать в узком семейном кругу.

Еще подъезжая к гостинице, он заметил, что около нее находятся три пожарные машины. Из окон третьего этажа вырывались снопы огня. Пожарные расчеты старались сбить пламя.

Иван Пантелеевич остановился. Его номер тоже находился на третьем этаже. И окна у него на эту сторону. Не оттуда ли вырывается пламя?

Он не заметил, как к нему подошел невысокий плотный мужчина средних лет в черной куртке-аляске, с натянутым на голову капюшоном.

— Иван Пантелеевич? — уточнил он блеклым, ничего не выражающим тоном.

— Да, — напрягся Воронков.

— С Вами хотят поговорить, — произнес возникший из ниоткуда собеседник. Предвидя возможные возражения, он, указав на пожар, продолжил:

— Кстати, для справки, это горит Ваш номер, утюжок-то выключать надо, когда на работу идете.

Указав на неприметный серый «Жигуль» десятой модели, незнакомец растворился так же незаметно, как и появился.

Подойдя к машине, Иван Пантелеевич схватился за сердце и стал жадно хватать ртом воздух. Из машины, с водительского места проворно выбрался молодой дюжий парень и помог ему сесть на заднее сиденье, достал из аптечки валидол и передал его Воронкову, не забыв налить воды из пластиковой бутылки в такой же пластиковый стакан.

— Что ж Вы так, Иван Пантелеевич, — обернулся к нему сидевший на переднем пассажирском сидении худощавый мужчина лет на пять-семь его моложе, с пышной черной шевелюрой, — не бережете Вы себя совсем. Возраст-то уже не тот. Сердце свое беречь надо, а то не ровен час…

— Кто Вы и что Вам от меня нужно? — на лице судьи отобразилась страдальческая гримаса.

Артем Игнатьевич Зайцев, а это был именно он, сделал знак водителю, чтобы тот вышел, и когда дверь за ним захлопнулась, сказал:

— Я генерал ФСБ Зайцев. Зовут Артем Игнатьевич. Иван Пантелеевич, если не возражаете, я сразу к делу.

Воронков мотнул головой в знак того, что он не возражает. Видимо, валидол начал действовать и сердце немного отпустило. На его лице вновь появлялся здоровый румянец, человек потихоньку возвращался к жизни и обретал прежнюю уверенность в себе.

— Воронков, хотя, я думаю, представляться мне не имеет смысла.

— Вы правильно думаете. Иван Пантелеевич, я навел о Вас справки. Вы в судебной системе без малого сорок лет и обладаете безусловным авторитетом не только у себя в области, но и в системе в целом. Я слышал, что Вам поступило предложение от Председателя Верховного суда стать его заместителем, и вроде как Вы его приняли? — Зайцев прищурился, внимательно глядя на своего собеседника.

— Да, это так. И я даже не спрашиваю, откуда Вам это известно, хотя информация достаточно конфиденциальная. — Воронков сел поудобнее, выпрямившись из полулежачего положения. — Мне и раньше предлагали эту должность, но я отказывался. А сейчас вот согласился.

— А почему согласились, если не секрет? — поинтересовался генерал.

— А Вам об этом Ваши агенты не сообщили? — уколол взглядом Зайцева Воронков.

— Нет, — не обратив на его взгляд никакого внимания, ответил собеседник, — и, тем не менее, ответьте.

— В следующем году мне исполнится шестьдесят восемь лет, а предельный возраст, до которого судья может работать, составляет семьдесят лет. Оба моих сына тоже работают судьями. Один в Краснодарском крае, а второй в Калужской области. Мне нужно перебираться в Москву. Не скрою, я бы хотел перетащить сыновей с их семьями сюда же. Помочь им в их карьерном росте, а самому уже внуков няньчить пора…

— Вам уже мой человек сообщил, что произошло в Вашем номере в гостинице? — вернул его к суровой действительности генерал.

— Да, сказал, и я так понимаю, это дело рук Ваших людей? — сузил зрачки Воронков. — Если Вы попытаетесь меня шантажировать, то спешу Вас огорчить, у вас ничего не получится, — он опять стал хвататься за сердце.

— Успокойтесь, — спокойно парировал тираду собеседника Зайцев. — А то умрете еще, чего доброго, прямо тут. Никто Вас шантажировать не собирается. Давайте подумаем, что будет, если мы с Вами не договоримся.

— А ничего не будет, — почти выкрикнул Воронков, — возбудят уголовное дело, проведут пожаротехническую экспертизу, установят, что это был поджог…

— Ну, это вряд ли, — усмехнулся генерал, достав из пачки сигарету, но вспомнив, что его собеседник сердечник, опустил стекло и выбросил ее на улицу. — Поверьте, мои люди знают свое дело. Все будет как надо. И свидетели найдутся, и экспертиза сделает правильные выводы. Возможно, дело это, благодаря Вашим связям, и замнут. Но вряд ли Вы после этого скандала займете ту должность, на которую рассчитываете. Да и в родном Северове слухи разные пойдут, так мол и так, а председатель-то нашего суда в Москве…

— Прекратите уже, — нервно перебил его Иван Пантелеевич. — Говорите, наконец, что Вам от меня нужно?

— А нужно вот что, — перешел к делу Зайцев, — в центральном районном суде Северова начинает слушаться дело в отношении некоего Минка, знаете такого? — генерал с безобидной усмешкой посмотрел на судью.

Воронков кивнул. Вряд ли он не слышал об этом деле.

— Так вот, — продолжил Артем Игнатьевич, — есть мнение юристов-профессионалов, что это дело шито белыми нитками, и дело это всего лишь удобный способ для того, чтобы разобраться с политическим конкурентом.

Генерал передал судье пакет, в котором находилась папка с копией материалов дела.

— Я так понимаю, Вы хотите, чтобы Минк был оправдан? — без обиняков спросил Воронков.

— Именно так, Иван Пантелеевич, именно так, — нейтральным голосом сказал его собеседник. — И чтобы Вы не думали, что я предлагаю совершить нечто противозаконное, — генерал с усмешкой глянул на него, — я и передаю Вам это дело. Ознакомьтесь лично. Уверен, если Вы прочтете его, то не сможете не понять мою правоту.

— Хорошо, — немного поразмыслив, выдохнул председатель суда. — Я посмотрю эти материалы, и если Вы правы, распоряжусь либо прекратить это дело, либо оправдать невиновного.

— Уверен, что Вы сделаете правильный вывод, уважаемый Иван Пантелеевич, — удовлетворенно протянул генерал.

Давая понять, что аудиенция окончена, Зайцев сказал:

— Сожалею, что наше с Вами знакомство состоялось при таких вот обстоятельствах, Вы уж не обессудьте, дорогой Иван Пантелеевич. — Он протянул руку представителю судебной системы, — мы ведь с Вами пожилые люди, — продолжил он, — жили в одно время, должны понимать друг друга. Ваши вещи в огне не пострадали. Мой человек покажет Вам, где они находятся. На Ваше имя заказан номер в другой гостинице, Вас сейчас туда доставят. Еще раз извините, и надеюсь на Ваше благоразумие.

— Как это ни странно, но знакомство с Вами произвело на меня благоприятное впечатление, — пожав генералу руку, произнес судья и, кряхтя, вылез из машины.

Водитель «Жигулей», поймав взгляд генерала, кивнул и пошел провожать Воронкова, а Артем Игнатьевич вышел из машины и сел в подъехавший к нему черный внедорожник. Что ж, можно считать, что операция прошла успешно…

Через месяц после этой встречи Федор Петрович Минк был полностью оправдан. Выйдя из-под стражи, он решил уехать из этого города, с которым теперь его связывали только могилы родителей, навсегда. В течение нескольких месяцев компания «Регион-Север» была ликвидирована, а все ее активы переведены в Москву, и слиты с активами компании «Третий Рим Трейдинг».

Федор Минк пригласил его этим вечером составить ему компанию, сходить вместе на концерт в Московский международный Дом музыки, где в составе Московской Капеллы должна была выступать молодая жена Минка — Марина Светлова. Ее Александр Яковлевич Маковский знал с того самого времени, как побывал по приглашению жениха на свадьбе Минка. Он не был с ней знаком хорошо, но симпатизировал этой молодой особе, как, впрочем, и она ему. По крайней мере, ему так казалось. Интересно, почему Марина, выходя замуж, не сменила свою девичью фамилию на фамилию мужа? А, впрочем, какая ему разница, этих баб, особенно молодых, не понять.

Они приобрели билеты во втором ряду, поскольку на первый все места были проданы. Глядя на выступление капеллы, Александр Яковлевич напряженно думал, что ему делать в сложившейся ситуации. А ситуация была действительно непростой. Год назад на должность генерального директора Судебного Департамента при Верховном суде был назначен его друг, Артем Игнатьевич Зайцев. В две тысячи третьем, когда приснопамятного олигарха Акифьева посадили, Зайцеву припомнили его связь с опальным миллиардером и попросили из ФСБ на выход. Он был назначен на должность секретаря Пленума и Президиума Высшего арбитражного суда. Понимая, что этот человек сможет помочь в благоприятном для его клиента, Федора Минка, исходе его уголовного дела, Маковский обратился к другу за помощью. Он попросил надавить на нужные рычаги, чтобы Минка оправдали. Но тогда, год назад, Артем попросил его не торопиться, поскольку он только входил в курс дел, и немного подождать. Две недели назад, получив заверения друга в том, что тот в силах решить этот вопрос, Александр Яковлевич сказал об этом Минку. Маковский сообщил, что за сумму в шесть миллионов долларов, миллион из которых причитался ему за посредничество, а пять — самому Зайцеву, он сможет добиться оправдания Федора Петровича. Причем и в первой, и во второй судебных инстанциях.

Минк, поразмыслив, дал ему добро, но при условии, что он лично пообщается с Зайцевым. Тот согласился и их встреча состоялась. Удовлетворившись теми гарантиями, которые дал ему бывший генерал, Минк в этот понедельник, 18 мая, привез домой к Маковскому все шесть миллионов. Когда за Федором Петровичем закрылась дверь, он вывалил из огромной принесенной им спортивной сумки все деньги прямо на напольный ковер в комнате.

Александр Яковлевич был разведен и жил один, поэтому не опасался, что кто-нибудь может его потревожить. Таких денег он не держал в руках ни разу. Всю свою жизнь он работал в органах военной юстиции, был следователем, прокурором гарнизона, в начале восьмидесятых служил в Афганистане. В начале девяностых, после того как развалился Советский Союз, он подал рапорт об увольнении и плавно влился в ряды молодой российской адвокатуры. Адвокатом он был довольно успешным. На свои гонорары, поменяв доставшуюся ему от военного ведомства квартиру в Подмосковье, он купил просторную трехкомнатную квартиру на юге Москвы. В принципе у него было все, что нужно. Квартира, машина, гараж, накопления. Не сказать, что цифра, в которых они измерялись, могла впечатлить, но денег ему хватало. Учрежденное им адвокатское бюро, арендовало уютный офис в самом центре города, его услуги и услуги его адвокатов пользовались спросом. Иногда его самого можно было увидеть по телевизору, нет-нет, а в той или иной газете мелькнет его фото вместе с интервью.

В общем, на жизнь хватало, но долларовым миллионером он не был никогда. А между тем, какие-то мальчишки, не обладая ни умом, ни какими-то особыми способностями, были гораздо богаче его и, чего греха таить, порой обращались с ним, как с обслуживающим персоналом, требуя любыми путями решить свой вопрос и не предлагая за это соразмерную его усилиям плату. Плату, которую он за всю свою жизнь заслуживал. И вот когда он, собрав с пола и пересчитав пачки со стодолларовыми купюрами, позвонил Зайцеву сообщить о том, что деньги получены, трубку взяла его жена. Мертвым голосом она сообщила, что… ее Тема умер. Умер еще в пятницу от сердечного приступа. А вчера его предали земле. Александр Яковлевич был ошарашен: «Как? Как же так?»

Он покосился на сидевшего рядом и ничего не подозревавшего Минка.

Не сегодня — завтра он узнает о смерти Зайцева, сопоставит даты, когда тот умер и когда он привез Маковскому деньги, и начнет требовать их обратно. К тому же, Александр Яковлевич знал, что деньги эти Федор Петрович взял под проценты в банке и, если ему не вернуть их в ближайшее время, Минк может предъявить ему претензии, в том, что он знал о смерти Зайцева, но деньги ему не возвращал. Почему? Тогда уже речь пойдет о том, чтобы он, адвокат Маковский, возмещал Федору Петровичу проценты за пользование этими деньгами. Маковский прекрасно понимал, что таких денег ему больше не видать никогда. Вот так судьба-злодейка, подразнила его и тут же забирает все обратно. Разве это справедливо? Что ж, может, смерть Зайцева к лучшему? Ведь сейчас он уже может оставить себе не один, а все шесть миллионов долларов. Он еще не знал, как он это сделает, но возвращать эти деньги Минку он не станет. И если до этой минуты он еще сомневался, то сейчас решение принято. Надо только придумать, каким образом устранить Минка и сделать это так, чтобы подозрения не пали на него самого.

Первая часть оперетты, в которой Марина играла первую скрипку, подошла к концу. Начался антракт. Федор Петрович предпочел остаться на своем месте в зале, а Маковский решил выйти в туалет. На главный выход из зала стояла очередь и он, пошарив глазами, заметил зеленую табличку с надписью «выход» справа, недалеко от сцены. Он потянул ручку двери, она оказалась не запертой. Выйдя из зала, Александр Яковлевич стал искать туалет. По его разумению он должен был находиться где-то рядом. Однако зал, где играла Капелла, находился на втором этаже, тогда как туалет был на первом. Он увидел, что слева от него коридор упирается в стену, а перед этой стеной, опять же, слева, есть вход в какое-то помещение. Полагая, что там находится еще один коридор, где может быть туалет, он двинулся туда. Перед ним действительно был коридор, идя по которому, он вдруг явственно ощутил какой-то шорох и услышал чей-то шепот. Он напряг слух и услышал женский и мужской голоса. Маковскому показалось, что за приоткрытой дверью, находившейся справа от него, перешептывается влюбленная парочка. Коридор был длинным и идти по нему наобум, чтобы, возможно, потом так же возвращаться обратно, не хотелось. А никого из людей вокруг не наблюдалось. Поэтому, несмотря на присущий ему такт, Александр Яковлевич все-таки решил нарушить любовную идиллию людей, которые находились за дверью, и поинтересоваться, где здесь туалет. Каково же было его изумление, когда в женщине, представшей перед его глазами в недвусмысленной позе вместе с каким-то высоким мужчиной, он узнал Марину Светлову, которая, закинув голову назад, отчего ее длинные волосы опустились вниз, касаясь пола, и обхватив руками шею своего партнера, сидела на столе, располагавшемся слева от входа. Рядом с ней на столе лежал букет цветов, а мужчина, одетый в деловой костюм, стоял ко входу спиной, целуя ее в шею и пытаясь расстегнуть свой брючный ремень. Услышав, как в комнату кто-то вошел, он повернулся к Маковскому и вызверился на человека, который так нагло посмел нарушить их покой:

— Мужик, тебе чо надо? Дверь закрой с той стороны, пока я тебя не урыл!

Маковский соображал быстро, поэтому к тому моменту, когда из уст любовника жены Минка прозвучал этот монолог, в его руках уже находился айфон с включенной на запись видеокамерой, направленной на влюбленную пару.

Александра Яковлевича он не узнал. Зато тот его «срисовал» сразу. Это был некий Стручков, которого в 1998 году судили за покушение на жизнь Федора Минка. Тогда, десять лет назад, Александр Яковлевич был на том суде в качестве представителя потерпевшего. Сам Минк в это время находился под стражей в Северово, и Александру Яковлевичу приходилось постоянно курсировать между Москвой и Северово, защищая и представляя интересы своего клиента, как потерпевшего, то здесь, то там.

— Я-то, конечно, дверь прикрыть могу, — хищно прищурился адвокат, — только тогда прямо сейчас о том, что здесь происходит, узнает муж вот этой девицы, — он, продолжая видеосъемку, кивком головы указал на Светлову, — догадываешься, что тогда будет?

В тот момент, когда Маковский в представших перед ним любовниках узнал Светлову и Стручкова, у него родился план.

Андрей с досадой от обломанного кайфа отстранился от объекта своего вожделения и с ненавистью глянул на адвоката.

— Ты что, шантажировать меня решил? — с угрозой спросил он, сделав шаг в сторону Маковского.

В это время Светлова, соскочив со стола и спешно поправив на себе бальное платье, с пылающим от стыда и растерянности лицом выскочила из помещения.

— А ты пыл-то свой умерь, паря — спокойно ответил Александр Яковлевич, прекратив снимать и убирая телефон в карман пиджака, — на меня зубами скрежетать не надо. Давай-ка присядем с тобой за этот стол и поговорим.

Он удовлетворенно отметил про себя, что Стручков, узнав, наконец, кто перед ним, успокоился и теперь вопросительно смотрит на него, ожидая, о чем с ним собирается говорить этот адвокат.

— Давай присядем, — кивнул собеседник, присев на стоящий рядом стул.

Александр Яковлевич вернулся к двери, выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, он плотно прикрыл за собой дверь и, подойдя к столу, сел напротив.

— А разговор у нас пойдет вот о чем, — уверенным голосом веско сказал он. — Я обещаю тебе, что то, что я здесь увидел, останется между нами. Но только в одном случае, — он жестко посмотрел Стручкову в глаза, — если ты согласишься сделать для меня одну вещь.

— Какую? — быстро отреагировал бывший бандит.

— Я так понимаю, Минка ты ненавидишь, а его законную жену любишь, так или нет?

— Ну, допустим, — заерзал на месте Стручков.

— Так вот, — продолжал адвокат, давя на него взглядом, — я предлагаю тебе убрать Минка. В этом случае ты сможешь убить сразу двух зайцев: отомстить своему заклятому «другу» и, возможно, жениться на Светловой, став не просто миллионером, а мультимиллионером. Как тебе такой расклад? — выжидательно посмотрел он.

— А тебе с этого какой интерес? — возбужденно сглотнув слюну, спросил Стручков.

— У меня есть на это свой резон, иначе я бы никогда тебе этого не предложил. Какой именно, уж извини, я тебе не скажу. Но я готов тебе за это хорошо заплатить. Скажи, сколько ты хочешь за свои услуги?

Александр Яковлевич встал с места и нервно стал ходить по кабинету.

— Триста штук, — почти мгновенно отреагировал бандит. — Половину сразу.

— Круто! — посмотрел на него адвокат. — Но я согласен. Если все сделаешь по уму. — Он остановился около собеседника и глянул на него сверху вниз. — Значит, по рукам?

— По рукам, — кивнул Стручков.

— Тогда давай так. Завтра же мы с тобой приобретем левые сим-карты для телефонов. В три часа дня встретимся тут, у входа в Светлановский зал, чтобы обговорить все детально и обменяться номерами симок. Связь будем держать только по ним. Ты меня понял?

— Усек, не тупее некоторых, — мрачно глянул на него Паяльник.

— Ну, что ж, тогда давай, до завтра.

Маковский хлопнул его по плечу и, не подав руки, вышел из кабинета…

Московский международный дом музыки — один из элементов архитектурного ансамбля «Красные холмы», находится на Космодамианской набережной Москвы-реки и представляет собой поистине огромный филармонический комплекс. В этом культурном центре имеются три зала — Светлановский, Камерный и Театральный, где практически ежедневно проходят выступления как российских, так и зарубежных музыкантов всех мастей.

Ровно в пятнадцать часов Александр Яковлевич подошел ко входу в Светлановский зал. Середина дня, народу почти нет. Маковский не зря выбрал это место для встречи со Стручковым. Ну не в ресторане же им встречаться, и не в чьей-нибудь машине. С одной стороны, если их увидят вместе, то это будет очень странно. С другой стороны, кто его знает, этого Паяльника? Ведь он же бандит и убийца, отсидевший в колонии десять лет из пятнадцати. А как говорится, тот, кто убил однажды, тот всегда сможет это повторить. Невидимая черта-то пройдена. Потом Александр Яковлевич придумает, как от него избавиться. А пока они и дальше будут встречаться здесь. И только в самых крайних случаях.

Стручков появился минут через пять. Может, опоздал, а может, следил за ним. Хотя вряд ли, слежку, тем более непрофессиональную, Александр Яковлевич заметил бы.

Они поздоровались, и адвокат сразу спросил:

— Слушай, я вот все в толк не возьму, а что ты вчера здесь делал? Вы что, не можете встречаться со Светловой где-нибудь в другом месте? Зачем так палиться?

— А мы и встречались, только Минк последнее время будто почуял, что Марина ему изменяет, и приставил к ней водителя-охранника, который ее теперь возит. Сюда этот охранник не суется, ждет ее в машине, поэтому это практически единственный шанс с ней видеться.

Предложив отойти в сторонку, Маковский, передав собеседнику прочный полиэтиленовый пакет, негромко сказал:

— Здесь сто пятьдесят тысяч, как договаривались.

— Хорошо нынче живут адвокаты, — довольно ощерился Стручков.

— Ты давай-ка, не зубоскаль, — одернул его Маковский. — Номер своей сим-карты записал?

— Записал, — вынув из кармана джинсов сложенный вдвое тетрадный листок и передав ему, ответил бандит.

Маковский достал телефон, в котором уже стояла новая сим-карта, и спросил:

— Она у тебя сейчас в мобильнике?

— Ага.

Маковский набрал записанный на тетрадном листе номер и, услышав телефонную трель в кармане своего подельника, удовлетворенно кивнул.

Вернув листок его хозяину, Александр Яковлевич осведомился:

— Ну что, ты продумал план действий? У тебя на примете исполнитель уже есть?

— Да есть задумка одна, но я вот думаю, может, самому стариной тряхнуть? — насмешливо, но в то же время вполне серьезно глянул на него Паяльник.

Адвокат смерил его недоуменным взглядом и вкрадчиво, так, как это делают с умалишенными, осведомился:

— Ты что, совсем дурной? Ты же сидел! А что, если менты найдут твои пальцы на оружии, ты об этом думал?

— Да думал, думал, говорю же, не глупее других. А с чего это Вы решили, что я буду в него стрелять?

— А что, ты его отравить собрался? — еще больше удивился Маковский.

— Ладно, не кипишуй, адвокат, — перешел Стручков на «ты». — Мне потребуется время. Сам понимаешь, с кондачка такие серьезные дела не делаются, тем более с Минком. Я уже один раз сделал без подготовки, сам знаешь, чем это закончилось. — Он немного помолчал, думая о чем-то своем. — Вот ты мне скажи, адвокат, — он внимательно посмотрел на Маковского, — кто мы с тобой другу другу? Мы друзья? Нет. Может, мы братья? Нет, не братья. Мы ближе, мы — подельники!

Конечно, эти слова Маковского покоробили, но в то же самое время он понимал, что Стручков прав. Назвался груздем — полезай в корзину. Отныне он, Александр Яковлевич Маковский, встал на преступный путь, и это при том, что ему скоро семьдесят. Но он все для себя решил…

— Да, ты прав, мы подельники, — немного побледнев, признал Маковский.

— Ну, так что, как ты собираешься…

— Я знаю одного киллера, — перебил его Паяльник, — сидел со мною в колонии. Думаю, что он согласится. Он — профи, и на мелочах никогда не спалится.

— Когда у тебя будет конкретная информация?

— Я дам знать, но торопить меня не надо, как только — так сразу, — стал проявлять самостоятельность Стручков. — Или тебе срочно надо? Если так, то надо платить, — нагло ощерился Паяльник.

«Нужно будет поскорее сделать дело и избавиться от этого животного», — подумал Маковский. А вслух, растянув губы в фальшивой улыбке, сказал:

— Ну что ж, по рукам. Только не очень-то затягивай. Это и в твоих интересах тоже.

Маковский повернулся и зашагал прочь.

Не сказать, что Александр Яковлевич был в восторге от сотрудничества со Стручковым, но главное — он в нем не ошибся. Конечно, без трудностей, накладок и шероховатостей не обошлось, но дело было сделано — Минк устранен.

Исполнителя Стручков нашел быстро. Как он пояснил, стрелок был из Ростова и в поле зрения правоохранителей не попадал. Снайперу потребовалось время, для того, чтобы выехать в Москву и на месте ознакомиться с обстановкой. Принципиально было решено, что покушение на Минка состоится, когда тот подъедет к своему дому. Ему оставалось только дать отмашку, но Александр Яковлевич все медлил.

Он никак не мог определиться с датой. Стручков сказал ему, что дав «добро» стрелку, остановить процесс уже будет невозможно, и тот сам будет определять время покушения.

Наконец, второго июля, после судебных прений и последнего слова подсудимого, Федор Петрович сообщил Маковскому, что приговор будет оглашен девятого числа. Следовательно, нужно было, чтобы киллер сделал свое дело именно до этой даты, иначе, выслушав обвинительный приговор, Минк придет в ярость и сразу узнает, что Зайцев умер пятнадцатого мая, а деньги под него Маковский взял восемнадцатого. Тогда разразится вселенский скандал и, в случае убийства Минка, подозрения могут пасть на Александра Яковлевича.

Маковский уже хотел позвонить Стручкову и дать ему отмашку на Минка, когда ему позвонил сам Федор Петрович и пригласил на свое пятидесятилетие. Торжество намечалось на пятницу, десятого июля.

Маковский долго думал. Если Минка убрать до приговора, то у следствия могут появиться вопросы, кому еще, кроме Мыльникова, было выгодно это убийство. С другой стороны, а что изменится после приговора? А измениться может многое. Например, приговор будет оправдательным. Казалось бы, тогда сам Александр Яковлевич на коне, ведь это он добился его постановления через своего друга, бывшего генерала. Но нет. Во-первых, Александр Яковлевич не может так рисковать. Слишком уж большой куш на кону, чтобы становиться заложником переменчивой Фемиды. И, во-вторых, не факт, что Минк рано или поздно не узнает о дате кончины Зайцева. В любом случае, обвинительным или оправдательным будет приговор Минку, его убийство состоится, ведь деньги уплачены и Стручков сам может дать киллеру свое «добро». Ведь Андрей сам кровно заинтересован в смерти Федора. Следовательно, устранение Минка можно безболезненно перенести на одни сутки вперед. Зная характер своего бывшего подзащитного, Александр Яковлевич был уверен, что тот чинить разборки с ним до своего юбилея не будет. Все, решено — Минк будет убит в ночь с пятницы на субботу.

Так и вышло. Теперь ему нужно срочно избавляться от Стручкова, и он уже придумал как.

От этих мыслей его отвлек звонок телефона. Звонил Степан Минк. Он предложил Александру Яковлевичу срочно встретиться. Маковский хотел было отказаться, но Степан Петрович стоял на своем. Маковский нутром почуял, что тот что-то узнал.

Они встретились вечером в ресторане «День и ночь», недалеко от станции метро «Нагатинская». Степан с хмурым видом подал Маковскому руку и, сев напротив него, сказал:

— Я сразу к делу. Скажите-ка мне, Александр Яковлевич, Вы брали у моего брата в мае этого года шесть миллионов долларов, и, если да, то на что?

Внешне Маковский оставался невозмутим: чего-чего, а выдержка у него отличная, и не из таких щекотливых ситуаций выходить приходилось. Узнал все-таки Степан об их делах. Интересно, как? Федор проговорился? Чтобы не выдать своего волнения, Александр Яковлевич сцепил кисти рук в замок, и, поставив локти на стол, положил на него подбородок.

— Да, брал, — не стал отрицать он, спокойно глядя на собеседника. — Но дело в том, дорогой Степан Петрович, что эти деньги он мне передал не просто так. Федор Петрович мне их просто возвратил. Вы же опытный человек, и должны понимать, что просто так у нас в стране оправдательные приговоры не выносят. Или Вы правда думаете, что такого результата по делу добился адвокат Кравчук?

Он внимательно смотрел на Степана. Если тот знает о том, что Зайцев умер, и знает, когда это случилось, то и в этом случае Степану не удастся уличить его в возможной причастности к гибели брата. По крайней мере, сегодня.

— Дело в том, — продолжил Маковский, — что Ваш покойный брат не раз обращался ко мне с просьбой решить его вопрос. Ну, в смысле, чтобы его оправдали. И вот в апреле этого года такая возможность, наконец, появилась. — Александр Яковлевич решил исходить из того, что Степану известно о смерти бывшего генерала Зайцева. — Но у Федора Петровича как раз в тот момент требуемой суммы не нашлось. Приговор намечался обвинительный, а времени ждать не было. Поэтому, чтобы его выручить, мне пришлось занять эту сумму у одного моего очень состоятельного клиента. Вы же знаете, что я участвовал в защите одного из фигурантов знаменитого дела ЮКОСа. Этот человек ссудил мне эти деньги, но ждать долго не мог, поэтому Федору Петровичу пришлось срочно найти требуемую сумму. Насколько я знаю, он эти деньги получил в банке, в кредит.

— То есть, Вы хотите сказать, что взяли шесть миллионов долларов в долг у одного клиента, чтобы выручить другого, — недоверчиво глянул на него Степан, — и сделали это из чисто альтруистических побуждений?

— Не совсем так, — продолжал врать Маковский, — дело в том, что я получил от того клиента несколько меньшую сумму, а Федор Петрович отдал мне именно шесть миллионов. То есть, я все же немного на этом заработал.

Степан ему не верил, но возразить было нечем. Поэтому он спросил:

— Вы можете мне сказать, кто именно тот человек, который дал Вам в долг?

Маковский немного растерялся, но тут же нашелся:

— Видите ли, уважаемый Степан Петрович, дело в том, что согласно закону сам факт обращения к адвокату уже является адвокатской тайной. Поэтому, увы, даже при всем уважении к Вам…

— Я все понял, — многозначительно глянув на адвоката, перебил его Минк, — что ж, спасибо за беседу. У меня к Вам последний вопрос. Вы были на похоронах своего друга, генерала Зайцева?

— Нет, к сожалению, я не смог там быть, — ответил Маковский, — я узнал о его смерти только через несколько дней, а его вдова мне не сообщила. — Он опустил голову. Ему пришлось сказать правду. Ведь Степан Минк был советником Президента ОАО «Роснефть» и имел возможности для того, чтобы проверить его слова.

Степан не верил ни одному его слову и решил все проверить по своим каналам. Он пригласил Маковского на похороны, которые должны были состояться послезавтра, и откланялся. Сразу после похорон и поминок брата он проверит каждое слово этого старого адвокатского лиса.

Через час Маковский встретился со Стручковым у центрального входа в ММДМ.

— Привет, — Маковский выглядел озабоченным, — у нас проблемы: брат Минка, Степан, решил судиться со Светловой за наследство своего брата. Его тоже нужно убрать.

— Откуда знаешь? — быстро спросил Стручков.

— Только что я встречался со Степаном, и он сам мне об этом сказал, — соврал Маковский.

— А тебе с этого какой интерес? — напрягся Паяльник.

Александр Яковлевич решил не посвящать Стручкова в свои истинные мотивы, ни к чему это. Поэтому он решился ограничиться полуправдой.

— Ну, во-первых, — он невесело усмехнулся, — мы с тобой все-таки подельники. А во-вторых, не буду от тебя скрывать, что сегодня я у нотариуса заключил со Светловой договор доверительного управления компанией «Третий Рим Трейдинг». Теперь я ее управляющий и по итогам моего управления Марина обязалась выплатить мне в качестве вознаграждения три процента рыночной стоимости этой компании, а это, как ты понимаешь, несколько миллионов долларов. А с Минком-старшим у меня сложились не очень хорошие отношения, и он наверняка попытается через суд наш договор признать недействительным. — Что-что, а врать и изворачиваться Александр Яковлевич умел в совершенстве.

— Ну что, ты таким ответом удовлетворен? — глянул он на собеседника с плохо скрываемым превосходством.

— Вот сука! — с ненавистью протянул бандит, — да, вальнуть его надо, не вопрос, это не обсуждается, только вот у меня самого проблема нарисовалась.

— Что за проблема? — обеспокоенно посмотрел на него Маковский.

— Да Мыльников, падла, стал подозревать меня в убийстве Минка. Пронюхал каким-то образом, что мы с Мариной встречаемся, и все понял. — Он зло сплюнул.

— Тихо ты, не ори, — понизив голос, попросил Маковский, настороженно осмотревшись по сторонам. — Продолжай.

— Короче, Мыло сегодня вызвал меня на разговор и сказал, что под него роют, подозревают в том, что это он заказчик убийства Минка.

— И что? — нетерпеливо спросил адвокат.

— А то, — зло глянул на него Паяльник, — он сказал, что если ему станут прижимать хвост, то он поделится со следствием своими подозрениями в отношении меня.

— Ну, сами по себе подозрения еще ничего не значат, мало ли, кто кого и в чем подозревает, тут доказательства нужны.

— У него есть фотки, на которых я со Светловой. Видимо, кто-то из его людей за нами следил, или частного детектива нанял. В общем, он сказал, чтобы я сваливал и дал мне на это три дня, а то через три дня он меня сдаст ментам.

Час от часу не легче. Александр Яковлевич молчал. В этой ситуации ему нужно было избавляться от Паяльника, который в случае его ареста, чтобы выторговать себе вместо пожизненного заключения срок поменьше, сдаст его с потрохами. Но и это его, Маковского, не спасет, ведь ему самому уже наступает на пятки Степан Минк…

— Слушай, — глаза адвоката загорелись, как у Ньютона, которому только что в голову пришел закон всемирного тяготения, — а что, если нам убрать Мыльникова, а стрелки перевести на Степана Минка?

— А что, это мысль, — оживился Андрей. — Только вот времени у нас нет, в цейтноте мы, не успеем.

— Но это если подряжать на это дело твоего стрелка, — возразил Маковский. — А если сделать все самому? Ты как, сможешь Мыльникова кончить?

— Не вопрос, — бандит глянул на него так, что у Александра Яковлевича мурашки по коже побежали, — а ты заплатишь?

— Заплачу, — выдержав его взгляд, спокойно ответил Маковский. — Сколько ты хочешь?

— Триста.

— Это слишком много, — сделав акцент на среднем из этих трех слов, сказал Александр Яковлевич. — Прошлый раз вас было двое, а сейчас ты собираешься все сделать сам. Но… — он выдержал небольшую паузу, — я согласен.

— Значит, добазарились? — самодовольно спросил Стручков.

— Да. Но у меня есть одно условие. Мыльников должен быть взорван, и взорван при помощи тротила.

— А почему не пластида? — хмыкнул бандит.

— Потому что так нужно. Ты слышал такое выражение: «кто платит, тот заказывает музыку»? — вкрадчиво осведомился Маковский.

— Ладно, — посерьезнел Стручков, — будет тебе тротил.

— Я еще не закончил. Сделать Мыльникова нужно в течение этих суток, — сказал Александр Яковлевич.

— Хорошо, я постараюсь, — заканчивая разговор, протянул руку Паяльник. — Завтра в семь часов ты с авансом на этом месте.

— Опять ты бежишь впереди паровоза, — покачал головой адвокат, — мне нужно, чтобы ты раздобыл еще килограмма два-три тротила для меня. Этот тротил должен быть обнаружен у Минка, чтобы привязать его к убийству Мыльникова. Усек?

— Усек.

— Ну, тогда до завтра! — пожав руку Паяльнику, Александр Яковлевич направился к своей машине.

Когда он проснулся, на часах было девять часов вечера. Может, уже не вставать? Может, отоспаться как следует до утра, а то последние двое суток были для него уж слишком напряженными. А спал он всего часа два, не больше.

Вчера утром, получив у Маковского аванс, Андрей поехал к одному своему давнему корешку, Игорю Зиненко по кличке Зима. В девяностых Зима был у них в бригаде киллером. Зиненко побывал практически во всех горячих точках, которые образовались на территории бывшего Советского Союза, был снайпером. Кстати, поначалу Андрей хотел нанять для убийства Минка именно его, но при встрече с Зиненко стало понятно, что на роль стрелка он не годится. А все потому, что у Игорька отсутствовал правый глаз, который он потерял уже после того, как самого Андрея посадили. И бандитское ремесло было тут не при чем. Просто так получилось, что какой-то урод стрельнул в него из соседнего дома из пневматики и попал прямо в глаз. Урода так и не нашли, а Зима остался без глаза. Вот так, прошел все горячие точки, участвовал во многих разборках и не получил ни одной царапины, а тут на тебе. Что ж, в жизни бывает и не такое.

Зима был сейчас «на мели», сидел дома. Работу он не мог найти даже в охране, начал пить. Поэтому предложение Паяльника он воспринял с энтузиазмом, потому что деньги тот предложил ему заработать нехилые — пятьдесят зеленых штук.

Андрей выбрал себе в подельники именно Зиму не только потому, что тот был отличным взрывником, но и потому, что только Зима знал, где находится секретный схрон с оружием и взрывчаткой. Последний схрон «ореховской» бандитской группировки, остальные уже накрыли менты.

После того, как Зима принес ему тротиловые шашки, Паяльник встретился с Маковским и передал их ему, а затем позвонил Мыльникову и договорился о встрече вечером в ресторане «Орехов». Мыльников недовольно спросил, почему Стручков не может приехать в его офис и чем вызвана такая необходимость — встречаться именно сегодня и так поздно вечером, но Андрей пояснил, что он узнал одну очень интересную информацию о том, кто в действительности заказал Минка и сказал, что этот человек собирается действовать крайне жестко и в отношении самого Мыльникова, потому что хочет взять под себя этот бизнес и присоединить его к своей бизнес-империи.

Мыло купился. Ровно в одиннадцать часов вечера «Мерседес» Мыльникова вместе с машиной сопровождения остановились около входа в ресторан. После того, как Мыльников и два его охранника зашли в ресторан, его «Мерседес» и джип сопровождения припарковались здесь же, на автостоянке.

Зайдя в зал, Мыльников отыскал глазами Стручкова и вместе с охранниками направился в его сторону. В это время от ближайшего столика поднялся высокий дюжий парень лет двадцати и сильно толкнул Мыльникова плечом.

— Ты чо тут встал, петух длинноволосый, — явно подвигая охранников Мыльникова к решительным действиям, громко сказал он, — или хочешь, чтобы у меня на тебя встал? — Отморозок пьяно хохотнул и попытался ухватить Мыльникова за грудки. Это был младший брат Зимы, Антон, который с компанией своих пацанов гульбанил здесь за счет Паяльника. Их задачей было спровоцировать большую драку с охраной Мыльникова, для того, чтобы отвлечь их, пока Зима не сделает закладку.