Локомотив параллельного времени (сборник) Валлин Изабелла
Шарль и Шарлотта сидели на мшистом камне, обнявшись, и смотрели на журчащую воду в первых лучах солнца.
Им было тепло и хорошо вместе.
– Откуда музыка? – спросила Шарлотта.
– Откуда-то сверху, – ответил Шарль.
Старая служанка маркиза рассказывала, что он в своё время был так красив, что устоять было невозможно.
У маркиза была коллекция музыкальных табакерок. Когда такая табакерка открывалась, внутри под музыку танцевали менуэт пастух и пастушка – две фарфоровые фигурки.
Маркиз знал все эти танцующие пары внутри табакерок.
Было время – стоило хорошенькой крестьянке из его поместья выйти замуж за красивого парня, маркиз тут как тут.
И что потом?
От новости, что у кого-то родился младенец – его копия, маркиз кривился, как от зубной боли.
Но вот однажды на прогулке по лесу он набрёл на избушку лесника.
В своём поместье он везде был у себя дома.
В быстром ручье среди камней стирала бельё настоящая красотка.
Маркиз даже не слышал, что его лесник Шарль женился.
– Как зовут тебя, дитя?
– Шарлотта, – ответила жена лесника.
- Последние жёлтые факелы в синей лазури.
- Под конским копытом парчового инея хруст.
- Горит, искрится и тает россыпь
- Замёршей брусники рубиновых бус.
- Как ключик в замке, луч заката в тумане,
- На голых кустах паутины застывшая сеть.
- Осенней любви подаяньем
- Дубовая роща рассыпала медь.
Пресытившийся маркиз мог бы взять силой или просто приказать, ведь он хозяин, но ему нравилось наблюдать. Он приходил каждый день. Неторопливые прогулки по лесу.
Он сидел у ручья и курил трубку Шарлотта стряпала, мыла посуду, стирала, и её руки становились красными от холодной воды. Маркиз сидел на кухне, греясь у очага. Шарлотта ждала своего мужа. От маркиза так вкусно пахло. Шарль приходил уставший, зная, что маркиз сидит у него. От Шарля остро пахло лесом и заботой. Его взгляд был полон беспокойства.
Шарлотта без страха выставляла маркиза, и он подолгу сидел у избушки, глядя на окна.
Маркизу было много дано. Все себя предлагали. Со временем он понял, что не может взять красоту, не разрушив её.
Приходя, он почти не разговаривал с Шарлоттой, или это были односложные диалоги. Он не хотел прояснить ситуацию, чтобы не разрушить иллюзию. Шарлотта старалась не смотреть на него. Иногда он приносил музыкальные табакерки удивительной красоты. Всякий раз, когда Шарль возвращался, Шарлотта была так рада! Маркиз не мог не нравиться, но в сердце Шарлотты хватало места, и эта симпатия не вытесняла и не уменьшала любовь к мужу.
Когда наступили холода, маркиз уехал в большой город, очень гордый собой.
Она была в плотном коконе холодной слизи, который пронизывали горячие нервы. Она не могла пошевелиться в железном кольце мускулов своего любовника, бесконечно знакомого во сне. Кокон объятия стал таким тяжёлым, что твердь расступилась перед ним. Кокон летел в горящую бездну, но, почти коснувшись пламени, он треснул. Огромная бабочка с огненными крыльями, с телом любовников, сросшихся, как сиамские близнецы, взмыла вверх.
Шарлотте часто снился этот сон.
Жилка ручья пульсировала под тонкой кожей льда.
Там попала в ловушку форель.
Шарлотта оглушила трепыхающуюся рыбу и положила её в корзину.
Снег падал крупными хлопьями.
Шарль обещал взять её завтра в город!
Он только перешагнул порог, как она бросилась на шею и закружила.
– Я никогда нигде не была! – она уткнулась лицом в его мягкие каштановые кудри.
Не похож он на здешних – Шарль.
Жанна была его кормилицей.
– Эдакая кувалда – не согнёшь, а какой поклон отвесила господину, вручившему ей младенца и увесистый кошель, – рассказывала рябая Челеста. – И господин, видать, не отец ребёнка, а слуга какой-то важной персоны. Отдал – даже не взглянул на ребёнка.
Жанна своих щенков лупила нещадно, а Шарля никогда не била.
Зато от деревенских мальчишек ему здорово доставалось – чужой, красивый.
Пока Жанна не сказала веско муженьку:
– Научи отпор давать. Забьют ведь.
Шарль был проворным и сильным. Как дал отпор – разом все отстали.
Никто с ним не водился – чужой и есть чужой.
Жанна часто вздыхала:
– Что с ним будет?
Но втихомолку им гордились – вот он у нас какой! Принц!
Он любил быть один в лесу и не мудрено, что стал лесником.
Шарлотта была слишком изящна для крестьянских вкусов.
Она нашла Шарля в собственном саду, словно он там рос среди прочих цветов.
Он давно наблюдал за ней.
– Ты что тут корни пустил? А если братья увидят?
– Хочешь, уйду?
– Нет. Оставайся. Живи здесь, только незаметно, как ёжик.
После нехитрого торжества деревенской свадьбы, когда они остались одни, Шарль предстал перед ней, как полагается, в длинной белой рубахе, серьёзный, как драматический актёр.
Шарлотта расхохоталась:
– Зачем ты это напялил?
– Так полагается.
– Тепло, никто не смотрит, и мы любим друг друга. Сними.
– А сама в платье, башмаках сидишь, ручки сложила, как маленькая. Чего ждёшь?
Шарль погладил её русые с рыжим отливом волосы.
В её серо-голубых широко раскрытых глазах был испуг, голод и доверие приручаемого зверька.
– Не бойся, твой испуг напоминает о верности, и только потом, когда он исчезнет, придёт чувствительность и время пойдёт своим чередом.
Она рассмеялась:
– Что ты говоришь? Что ты говоришь? И это было похоже на прозрачную янтарную смолу цветущих слив. Что ты говоришь? Что ты говоришь?
Они говорили почти беззвучно жаркими сухими поцелуями…
– Опять эта разбойница подбирается к курятнику! Шарль! Поймай её! Поставь капкан! – закричала Шарлотта, увидев ярко-рыжий хвост, мелькнувший среди пушистых сугробов.
– Она почти ручная. Я подружился с этой лисицей прошлой зимой.
– Прошлой зимой у тебя не было ни жены, ни кур.
– Это верно. Может, не стоит тебе ехать со мной в город? Курам будет спокойнее.
– Ох, как тебе не хочется брать меня с собой! Ну, что ты себе там надумал?
– Сон плохой приснился.
– Плюнь на сон! Хочу с тобой! Хочу в город!
Всю дорогу Шарль был не в духе. Шарлотта болтала не о чём. Пару раз он думал: «А не повернуть ли обратно».
Город рассыпался в её глазах как разноцветные бусины с оборвавшейся нитки. Яркие цвета невиданных нарядов, горячие запахи разнообразной снеди, гам толпы, а главное – музыка.
На окружённом толпой помосте труппа бродячих артистов давала представление!
Шарль что-то говорил ей. Она не слушала и, как во сне, пошла на звук музыки в самую гущу толпы, и растворилась в ней.
Шарль рассердился не на шутку:
– Как маленькая! У нас не так много времени. Нужно успеть домой дотемна.
Белокожий рыжий акробат сделал заключительное тройное сальто и приземлился прямо у ног Шарлотты. Толпа ахнула в восхищении. У акробата были ярко-голубые шалые глаза. Они искрились, как иней. Он смотрел только на Шарлотту. Всё представление было для неё. Она бросила ему монетку. Он не вставал с колен.
Колпак с бубенчиками, кожаные штаны, меховая жилетка на голое тело. Под ослепительно-белой кожей его мускулы были как глыбы льда. Широкая алая улыбка.
– Тебе понравилось?
– Да.
– Поцелуй меня!
– Поцелуй его! – закричала толпа.
Шарлотта растерялась.
Тогда акробат притянул её к себе и поцеловал в губы под громкое улюлюканье толпы.
Поцелуй был горяч. Его кожа была холодна и издавала какой-то странный мятный запах, от которого Шарлотта словно проваливалась вниз.
Шарлотта рванулась.
– Куда ты, крошка? – акробат сжал её запястье.
– К мужу. Он ищет меня.
Шарль и Шарлотта молча возвращались домой.
Так же, не сказав ни слова, поужинали, легли в постель и тут же уснули.
Она была в плотном коконе холодной слизи, который пронизывали горячие нервы. Она сразу узнала этот мятный, сладкий запах. В лунном луче жадный алый рот акробата прошептал: «Как же хорошо с тобой, крошка». Она не могла пошевелиться в железном кольце его мускулов. «Ты моя навсегда».
Кокон объятия стал таким тяжёлым, что твердь расступилась перед ним. Кокон летел в горящую бездну, но, почти коснувшись пламени, он треснул. Огромная бабочка с огненными крыльями, с телом любовников, сросшихся, как сиамские близнецы, взмыла вверх.
Шарлотта закричала от наслаждения и ужаса и проснулась.
Шарль отирал её лоб холодной водой.
– Девочка, ты вся горишь.
День был ни хмурый, ни ласковый. И Шарль был такой же.
Он протянул ей глиняную кружку с отваром целебных трав.
– Отлежишься, поправишься. Я скоро вернусь.
Солнце разогнало лёгкую светло-серую вуаль облаков. Снег искрился. Шарлотта задыхалась от жара. Поток искрящейся прохлады проник в дом. Шарлотта встала. Накинула на плечи шерстяную шаль и распахнула дверь.
Над белыми кронами деревьев поднималась струйка дыма.
Шарлотта сунула ноги в башмаки и пошла через сугробы посмотреть, что там.
На лесной поляне остановился на отдых театральный балаганчик.
Актёры грелись у костра. Акробат держал в руке фляжку, к которой периодически прикладывался.
Ни огонь, ни алкоголь не согревали его.
– Она была такая лёгкая. Я бы научил её танцевать.
– Да, в труппе не хватает танцовщицы, – ответил один из актёров.
– Как будто я её раньше видел. С ней я бы мог делать такое… Мы бы летали, как бабочки…
Акробат поднял глаза. Фляжка выпала из его рук.
Среди заснеженных веток стояла Шарлотта.
Мутный голубой взгляд акробата был полон пьяных слёз.
Он не понимал, что видит реальность.
Никто другой не заметил Шарлотту. Она, осторожно придерживая ветки, отошла вглубь кустарника.
Она уверенно ступала по проволоке и совсем не боялась гудящей толпы. На ней было розовое платье с блёстками, за спиной бумажные крылышки.
Шарль нашёл её совсем недалеко от дома. Её глаза были широко открыты, а на её губах была совсем незнакомая ему улыбка Коломбины.
- Расхохотался вьюгой ветер,
- Приехал цирк, как год назад,
- И закрутила сальто-мортале
- Зима, как шалый акробат.
- Народ собьётся кучей-тучей,
- Вглядевшись в любопытство лиц,
- Зима язык покажет острый,
- Как по следам бегущий лис.
- И этот трюк, такой избитый,
- Опять кого-то рассмешит.
- Неугомонная девчонка
- За акробатом побежит.
Когда в начале апреля маркиз вернулся в своё поместье, он отправился на прогулку к домику лесника. Избушка казалась покинутой – холодной и неприбранной. В трактире он увидел Шарля. Тот еле встал, хотел отвесить поклон и не смог удержаться на ногах.
Зимой Шарлотта простудилась, слегла и вскоре умерла от горячки.
После того как Шарль овдовел, он стал ужасно пить.
В память о прекрасной Шарлотте, маркиз предложил Шарлю место слуги.
Они много путешествовали.
Шарль пользовался огромным успехом у служанок, где бы они не останавливались.
Во время путешествий со скуки маркиз научил Шарля фехтовать и стрелять.
В один прекрасный день эти уроки пригодились, когда на большой дороге на них напали разбойники. Они храбро дрались, но Шарль был смертельно ранен. Маркиз хотел отвезти его в ближайшую деревню, но Шарль попросил похоронить его в лесу.
- Капли дождя висят на гроздьях рябины,
- Как алмазные серьги в тумане.
- Влажные губы осенних дождей.
- Не навеки прощанье.
- Годы ещё впереди,
- А потом ад или рай.
- Мы ещё встретимся,
- Ты это знай.
Незаконные супруги
Шёлковые травы стелются волнами, как золотые волосы прекрасной женщины. Охота в разгаре… Юный герцог Рамиро со своей свитой мчится во весь опор. Небо темнеет. Вот-вот начнётся гроза. А герцогу всё нипочём… Его белая распахнутая рубашка трепещет на ветру. Открытая мускулистая грудь лоснится от пота. На локте сидит охотничий сокол. Сильной рукой он сжимает поводья, усмиряя норовистого коня.
– Светлейший герцог! Не повернуть ли обратно? Вон какая туча!
Хлынул ливень.
Рамиро только смеётся. Он запрокидывает голову, ловя жадным ртом капли дождя, как поцелуи любимой. Раскаты грома и вспышка молнии пугают коней. Конь Рамиро встаёт на дыбы, едва не сбросив седока, и бросается вскачь, не разбирая дороги.
Конь мчится вдоль берега моря. На белом песке темнеет обломок мачты, рядом лоскут парчовой ткани. Несколько дней назад бушевала буря, но никто не видел корабля. Рамиро, наконец, удаётся обуздать своего скакуна. В кустах у берега слышится какой то шорох. Охота продолжается. Рамиро вмиг натянул тетиву и навёл стрелу.
– Пощадите!
Она, нерешительно ступая, вышла из кустов. Молодая женщина, похожая на лесную фею: шёлковые волосы как волны ковыля в степи, бледная, белокожая.
На её алых губах запёкшаяся кровь, слипшаяся от крови прядь волос у виска, платье из дорогой парчи, изодранное в клочья.
– Почему ты так странно ступаешь, у тебя что копытца?!
Она приподняла подол платья, обнажив маленькие израненные ступни.
– Смотрите, с какой добычей герцог вернулся с охоты! – перешёптывались слуги.
– Приготовьте всё к свадьбе, – небрежно бросил Рамиро, – да поторапливайтесь! Этой ночью я хочу лечь с ней на ложе, как с законной женой!
Все поняли, что юный герцог не шутит, и забегали, как оголтелые.
– Бедные мы! Бедные! – голосила толстая кухарка. – Околдовала нашего господина лесная ведьма!
В часовне у небольшой капеллы было тихо. Сюда не проникали крики со двора, где в спешном порядке готовились к торжеству. Священник ясно представлял, какой скандал произведёт поступок сумасбродного юноши.
Он пытался выяснить в разговоре, кто эта молодая женщина, которой через несколько часов предстояло стать герцогиней.
– Я ничего не помню. Только грохот волн, скрип падающей мачты, боль, крики о помощи. Я очнулась на берегу. Не знаю, кто я, как зовут, откуда, чья дочь. Я уже рассказывала.
– Да, да. Я говорил с герцогом. Если вы не против, мы будем называть вас Беатриче.
Беатриче снова и снова пыталась вспомнить.
После свадебного пира, разделяя ложе с мужем, она прислушивалась к своему телу.
Это уже было с ней. Объятия мужчины, полные не только страсти, но нежной заботы, – у неё был муж!
Рамиро прижал её тонкие пальцы к губам.
– Ты одна уцелела после кораблекрушения. Что дурного в том, что я женился на вдове?
Через несколько месяцев у неё появилось ещё одно знакомое чувство.
– Вот увидите! У неё родится не ребёнок, а чёрт с рогами! – говорила толстая кухарка.
Ребёнка принимала старая повитуха, которая в своё время принимала Рамиро.
Повитуха умилялась красоте младенца и говорила, что именно таким был сам Рамиро, когда родился.
Рамиро неохотно собирался в дорогу. Король созывал совет.
– Это ненадолго, любимая. Не грусти.
Но, прибыв ко дворцу, он, как и многие мужья, был рад оказаться вдали от дома в весёлой мужской компании.
И так, бродя по ночному городу с молодыми и не очень повесами, Рамиро забрёл в трактир, известный не только своим славным вином.
Захмелев, прислонившись к стене, он с удовольствием взирал на танец местных красавиц.
Одна из них чем-то напоминала Беатриче.
– Хороша, – вздохнул кто то рядом. – Похожа на мою покойную жену. Утонула меньше года назад. Во время морской прогулки неожиданно разразилась гроза. Корабль разнесло в щепки…
Рамиро повернул голову. Герцог Лоренцо продолжал свой печальный рассказ… Казалось, его никто не слушал в шуме трактира. Они были едва знакомы.
Лоренцо раскрыл медальон с портретом. Рамиро вздрогнул.
Рамиро вернулся домой. Жизнь потекла своим чередом. Никто не обратил особого внимания на незнакомого парнишку, которого приняли помогать по хозяйству. Никто особенно не обеспокоился, когда этот парнишка вдруг исчез.
Был жаркий день. Беатриче с сыном на руках сидела в тени у пруда, слушая в полудрёме младенческий лепет, глядя на белых бабочек, порхающих над лилиями, и вдруг её слух уловил еле слышную песню. Её пел чистый детский голос. И мелодия, и голос были ей очень знакомы. Беатриче пошла на звук песни и вскоре увидела сидящую на берегу свою маленькую копию.
– Анжела!!!
К герцогине вернулась память.
– Твоё настоящее имя Лючия, – сказал ей герцог Лоренцо.
Состоялось разбирательство. Решением короля Лючии повелевалось вернуться к Лоренцо. Её сын был оставлен на попечение своего отца.
С осенними дождями пришла в их края страшная гостья – чума.
В доме герцога Лоренцо эта незваная гостья забрала с собой маленькую Анжелу. Да и сам герцог собирался в путь вслед за дочерью.
– Стой на пороге! Не входи! – закричал он Лючии, появившейся в дверях спальни. – Не дожидайся моей смерти. Немедленно отправляйся к Рамиро. Я уже отослал письмо ему и королю. Я знаю своего младшего брата. Он спровадит тебя в монастырь, как только я умру. Торопись. Будь счастлива! Прощай!
Дом Рамиро встретил её скорбным молчанием. Накануне её приезда умер сын. Рамиро в слезах прижал её к себе:
– Я молил Бога о чуде. И вот ты здесь! Ты так нужна мне!
Младший брат герцога Лоренцо явился к королю с жалобой, но письмо, посланное герцогом, опередило.
Решением короля Лючии было позволено остаться в доме Рамиро при условии, что она соблюдёт год траура. По истечении года им разрешалось вступить в брак.
Запрет висел над ними, как туча.
Они не разлучались и, казалось, оба таяли – оба, одетые в чёрное, бледные, как восковые фигуры.
Но вскоре румянец снова заиграл на их щеках.
Слуги утверждали, что герцог и герцогиня спят каждый в своей спальне.
В углу охотничьей хижины горел очаг. На вертеле жарились куропатки. Лючия полулежала в деревянной бадье, свесив ноги. Рамиро сидел обнажённый на расстеленной медвежьей шкуре и поливал её из ковша водой, любуясь красотой её тела.
– Ты сейчас и вправду похожа на лесную фею.
– Запретная любовь сладка и опасна.
– Не бойся. Мы поженимся через три месяца. Я знаю – у тебя будет сын.
Они спали, обнявшись. В очаге еле теплились последние искры.
Вдруг Рамиро проснулся, услышав, как кто-то скребётся и роет землю за дверью.
Сжимая в руке меч, он распахнул дверь. Из мрака на него смотрели горящие глаза зверя. С голодным рычанием животное впилось клыками ему в плечо. Рамиро многократно вонзал меч в тяжёлое мохнатое тело, но зверь казался неуязвимым и не отпускал захват. Лючия проснулась от шума и, схватив тяжёлый вертел, метнула в мохнатое чудовище, терзавшее Рамиро.
Зверь метнулся прочь и исчез в темноте леса. Из рваной раны на плече хлестала кровь. На груди Рамиро остался глубокий след от когтей.
Дома, срочно прибывший лекарь осмотрев Рамиро, нашёл его состояние крайне опасным. Рана была серьёзной.
Слуги перешёптывались. Когда привезли герцога, его рана была перебинтована рубашкой герцогини.
– Да охотился он, – ворчала толстая кухарка, – сама небось обернулась зверем, чуть до смерти не загрызла.
Последующие три месяца до самой свадьбы Рамиро провёл в постели. Но в день свадьбы он встал, взял в руку меч, сделал несколько взмахов. Его рука была крепка. Он снова был полон сил.
Их второй сын родился через шесть месяцев после свадьбы. На этот факт при дворе закрыли глаза.
Второй сын не был таким красивым, как первый. Он был озорным шалопаем и вечно попадал в истории, но при этом – таким весельчаком, что всегда мог перешутить смерть, сидящую на перекладине виселицы. И потом, заливаясь вином и смехом в трактире, он рассказывал обнимавшим его девчонкам:
– Оттого я такой шалый, что моя мать была лесной волшебницей – так говорила старая кухарка.
Сад
Шестилетняя Герда переехала с мамой из центра города на окраину, в район Зелёной долины. Из высотного дома возле гудящего шоссе – в тишину вилл с палисадниками.
Мама ушла на работу, а Герда отправилась исследовать новое место.
Она шла по дороге, по обе стороны которой были виллы. Вся зелень деревьев за оградами, а для Герды – только асфальтовая дорога. Середина лета. Середина буднего дня. Никого. Она шла и шла. Вдруг цепочка вилл оборвалась. Перед Гердой был лес. Ей стало немного страшно, но она шла дальше по еле заметной тропинке, которая кончилась у ржавой калитки. Рядом у ограды висел такой же ржавый почтовый ящик, набитый пожелтелыми старыми газетами. На калитке была надпись «Вход воспрещён». За калиткой заросли шиповника и дикой малины. Она открыла калитку и, стараясь не цепляться за колючки, пошла вглубь зарослей. Тропинка проступила снова, она становилась все чётче и скоро стала дорожкой, посыпанной гравием. По краям росли аккуратно подстриженные кусты роз самых разных сортов. Вдруг Герда услышала где-то за кустами детский смех. Вскоре она вышла на широкую поляну и увидела нескольких детей её возраста, играющих в мяч. Они были удивительно красивы. У них были шелковистые мягкие локоны, тонкие черты лица, нежный румянец на щеках.
«Такие, наверное, не захотят со мной играть», – подумала Герда. Но один из детей, заметив её, приветливо помахал рукой. Дети с радостью приняли её в игру. Во что они только не играли! И в прятки, и в салочки, и в мяч!
Герда была так рада, что встретила новых друзей.
– А можно я завтра снова к вам приду? – спросила Герда.
Дети удивлённо посмотрели на неё.
– А разве ты не отсюда? Разве ты не живёшь в саду?
– Нет, я живу там, в Зелёной долине.
Читать бесплатно другие книги:
