Кровь, или 72 часа Григорьев Дмитрий
— Давай передохнем! — пропыхтела она.
— Конечно, давай! Саша-Паша, занимайте очередь! Мы догоним!
Они остановились, и Денис приобнял свою малышку, прикрывая ее от снующих туристов. Немного отдохнув, они снова начали вгрызаться в толпу. Вдруг за спиной послышалась родная речь.
— Сразу видно, что русские! — со злобой прошипела женщина семитской наружности.
— Сразу видно, что еврейские! — в тон ей выпалила Ника.
Пока пораженная гражданка шевелила губами, не зная, что ответить, они уже были далеко впереди. У заведенной Ники как будто открылось второе дыхание, и муж едва поспевал за ней.
Чем дальше улетал самолет, тем лучше Ника себя чувствовала и веселела прямо на глазах. По приезде домой она даже отказывалась идти к врачу. Но муж настоял и почти насильно отвез ее на рентген. Следующие три дня вылились для Ники в продолжение полного пансиона с трехразовым питанием. Только почему-то в этот раз кормежка ей пришлась не по вкусу. То ли капризную отдыхающую разбаловали шикарные рестораны на курорте, то ли выбор блюд был небогатый, то ли кулинарное вдохновение покинуло больничных поваров. А скорее всего и то, и другое, и третье. Хотя на третье здесь давали очень вкусный компот!
Третьи сутки, отпущенные Нике врачами, подходили к концу. Позабыв мензурку с ледяной водой, невропатологи покинули несчастный тринадцатый бокс. После их ухода впустили Пашу. Он застал Дениса бездумно вытирающим ухо жены от вытекающей наружу воды. Вид друга объяснил все. Не проронив ни слова, Паша сел у стены. Вскоре к нему присоединился и Денис. Вместе они, как обреченные, сидели и ждали последнего слова.
Денис молча придвинул стул к кровати и положил голову на подушку. Он закрыл глаза и задумчиво перебирал безжизненные, но на удивление теплые пальцы Ники. Мозговая горячка не сдавалась, и единственным спасением было охлаждающее одеяло с циркулирующей водой. Он вспоминал их прошлые больничные дни, когда они вот так же, голова к голове, мирно дремали. Но в те дни ее руки были всегда холодными, и он нежно согревал их в своих ладонях.
— Вас вызывает заведующий! — заглянула медсестра.
В коридоре уже ждал семейный адвокат с неизменным шарфом на шее.
— Это что за черный голубок? — покосился на него Паша.
— Универсальный богослов.
— А без него нельзя?
Денис безразлично пожал плечами.
— Шел бы ты в молельный дом что ли, попрыгал бы там под свои церковные запевки! — шепнул Шура негру, когда они остановились у кабинета заведующего.
— Я здесь приставлен следить за соблюдением прав пациентов! Прошу! — он открыл перед ними дверь.
Заведующий молча сидел за длинным Т-образным столом и ждал, пока все рассядутся.
— Мы знаем, что людьми нас делает головной мозг, — начал он, положив перед собой сцепленные в замок пальцы.
— Душа! Душа нас делает… — пастор не договорил, получив локтем в бок от Паши.
— А точнее, кора головного мозга, — продолжил врач.
Его слова острым ножом врезались в сердце и разрушали остатки надежды. Денис видел только побелевшие от напряжения костяшки пальцев заведующего и не хотел ничего слышать.
— Дэнис, сколько лет вы были женаты? — попробовал пробиться врач.
— Восемнадцать, — прозвучал глухой ответ.
— В моей семье совсем недавно была похожая ситуация. У моего отца внезапно повторился инфаркт, и остановилось сердце. Моя мать тоже делала искусственное дыхание и закрытый массаж сердца до приезда парамедиков.
Увидев, что муж пациентки его слушает, заведующий вернулся к основному разговору.
— К сожалению, мы считаем нецелесообразным поддерживать жизненные функции Вироники. Прошло трое суток, но ни один из ее рефлексов не восстановился.
«А ведь первыми мне о трех днях сказали в местной лечебнице! Теперь понятно, почему с таким рвением они перевели нас сюда. Чтобы не ухудшать свои показатели смертности — вот зачем!»
Заметив отсутствующий взгляд собеседника, доктор повысил голос.
— Более того, те рефлексы, что были, продолжают угасать. Сегодня утром невропатологи снова отключали аппарат и проверяли дыхательную функцию. И если вчера она самостоятельно делала два-три вздоха в минуту, то сейчас совсем перестала дышать. Мне очень жаль, но мы сделали для вашей жены все, что могли. Это не значит, что мы отключим ее прямо сейчас, без вашего согласия, но тянуть нет смысла!
— Можем ли мы подождать хотя бы день? — безнадежно спросил Денис.
— Решение здесь ваше! — со скрытым недовольством ответил врач. — Но, как я уже сказал, лишний день ничего не изменит.
— Я понимаю, — в голосе Дениса появилась твердость. — Но не посоветовавшись с ее родителями, я не могу принимать такое решение.
Паша снова толкнул в бок семейного адвоката.
— Вам придется подождать, пока семья примет решение, — очнулся тот.
Все это время Ника оставалась в боксе одна. И надо было так случиться, что именно в это время трубка, подающая воду в прорезиненное одеяло, отскочила, и вода стала заливать пациентку.
Распластавшись в соленой воде, Ника смотрела в хмурое небо Ямайки и злилась на погоду. Уже прошло пол-отпуска на этом недружелюбном острове, и только один день выдался по-настоящему теплым. Сегодня море опять было прохладным, она уже замерзла, не покупавшись и пяти минут. Ее давняя мечта о Ямайке наконец-то сбылась, но только ожидаемого счастья это почему-то не принесло.
Она не могла уже и припомнить, как давно мечтала побывать здесь. Началось все еще в те времена, когда они жили в таунхаусах для малоимущих. Именно тогда Леля на халяву съездила на Ямайку. Ее бойфренд в то время набрал столько кредитов, что на их выплату уже не хватало всей его зарплаты. Перед тем как объявить себя банкротом, он купил им тур на Ямайку — разумеется, тоже в кредит! Американец-то он американец, а русскую пословицу «семь бед — один ответ», видно, знал хорошо.
После возвращения из отпуска Леля при каждом удобном случае вставляла: «А вот на Ямайке…»
Ника еще тогда задумалась: «Почему именно Ямайка?»
После своей первой встречи с Матреной она выучила географию на совесть и знала, что лишь небольшой пролив отделяет этот остров от Гаити — пристанища сестер Вуду. Огромное облако губительной энергии все время висело по соседству и служило неисчерпаемым источником для черных сестер Ямайки. Однако, несмотря на свои опасения, Ника все равно грезила этим кусочком тропического рая, так ярко описанным Лелей.
Купив билеты, Денис веселился:
— Не могу поверить, что мы будем отмечать день седьмого ноября, красный день календаря, на Ямайке!
Но праздновать день революции на Ямайке им не пришлось. В октябре у Ники началось обострение, и поездку пришлось отложить.
Она корила себя за проблемы, связанные с возвратом путевок и переносом отпуска. Вся коммуна заново перекраивала расписание на работе. Целый месяц Ника чувствовала себя ужасно. Мало того, что болезнь душила ее, так еще и эти пертурбации с отпуском.
— Конец моим страданиям и разочарованиям! — имитировал Винни-Пуха ликующий Денис. — Спасибо тебе, любимая, за спасенный отпуск!
— Что произошло? — недоумевала Ника.
— Только что передали, что в Карибском море творится дурдом!
— Что? Кубинцы празднуют седьмое ноября на все Карибы?
— Хуже! Праздник отменяется. Ураган «Палома» идет на Кубу и Ямайку. Прикинь, в какой бы мы сейчас там попали переплет.
Ее Денис был просто волшебник. Как же умел он облегчить ее страдания! Груз с души упал, и Ника быстро пошла на поправку, и вместо дня революции они праздновали на Ямайке Новый год.
Они снова были вместе каждую минуточку. Даже смурная погода Ямайки не могла испортить им праздника души. Все горести-печали остались в Балтиморе и, наверное, уже скучали по ним. А Вине с Диней не было до них никакого дела. Если бы эти печали там усохли от тоски, никто бы переживать не стал.
И все бы было прекрасно, если бы ее давние опасения не начали сбываться! Однажды, вернувшись с пляжа, она ощутила присутствие черной энергии, которая была искусно рассеяна по их комнате.
«Не иначе, проделки горничной!» — забеспокоилась викканская воительница.
Ее подозрения подтвердила сложенная из полотенец фигурка, восседавшая на кровати. Многие курорты славились своими скульптурками из полотенец. После каждой уборки отдыхающие находили у себя в номерах усыпанных розовыми лепестками павлинов, лебедей и слоников. Сидя на кроватях, они радостно приветствовали возвращение курортников с пляжа. Нику же встретила полотенечная курица со свешенной набок головой. А розовые лепестки были разложены так, что не требовалось много воображения, чтобы увидеть вытекающую из клюва кровь…
И кровь пошла. Прямо во время обеда. Все бумажные салфетки на столе моментально стали алыми, и Денис с Пашей носились по залу, собирая новые. Прячась от глаз окружающих, Ника пыталась как можно незаметнее сплевывать клокочущую в груди кровь. Когда кровавый поток стих, она поднесла ко рту свежую салфетку и медленно поднялась из-за стола. Голова невыносимо кружилась. Она покачнулась и оперлась о руку мужа.
— Пошли в номер! — прошептала она сквозь салфетку.
Они медленно добрели до лифта и поднялись на второй этаж. Сквозь разъехавшиеся створки лифта они увидели, как из их комнаты выскользнула горничная со шваброй и заспешила в сторону наружной лестницы. Ее волосы были заплетены в тысячи маленьких косичек, которые, как макароны в дуршлаге, дружно подпрыгивали в такт ее быстрым шагам.
— Ты свои украшения закрыла в сейфе? — машинально спросил Денис.
С тех пор как их обокрали в Мексике, они отдыхали только в пансионатах с сейфами в номерах. Ника молчала. В ее глазах загорелся недобрый огонек. Денис проследил за ее взглядом и уткнулся в спину горничной, которая уже дошла до конца галереи и начинала спускаться на улицу. Сквозняк заиграл ее косичками, и они зашевелились, как у Медузы Горгоны.
Ника отпустила руку мужа и поспешила вслед за девушкой в униформе. Остолбеневший Денис смотрел вслед своему «умирающему лебедю», споро перебирающему ногами.
«Как она это делает?! Откуда берет силы?!»
Услышав быстрые шаги за спиной, горничная оглянулась. На верхней площадке стояла хозяйка только что убранного номера и сверлила ее взглядом.
«Зачем я оглянулась?!» — негритянка вздрогнула всем телом.
Но было поздно. Она ослушалась наставлений гаитянских сестер и теперь могла надеяться только на себя. Пойманная взглядом викканской воительницы посланница сестер Вуду была готова дать бой. Не зря ее выбрали для этой опасной миссии. Она была лучшей ученицей самой древней на Гаити ведьмы. Столетняя ворожея еще помнила зеленые леса, которые когда-то покрывали их страну, и не раз рассказывала своей любимой ученице о волшебном шуме пальмовых рощ. Но губительные вихри черной энергии давно убили все деревья в ее некогда прекрасной стране, оставив под собой бесплодную пустошь. Как награду приняла молодая колдунья отправку в зеленый оазис Ямайки. Здесь ее ждала опасная ворожба, и она была готова к ней.
— Упаси тебя дьявол от встречи с ней лицом к лицу! — предостерегала дряхлая ведьма. — А коли открытой дуэли не избежать, используй всю свою силу за раз! Только так у тебя будет шанс победить.
— А почему нам просто не послать наемного убийцу?
— Издревле мы следуем правилам борьбы, нарушать которые никто не в праве. Существуют силы, которые древнее и могущественнее нас. Если мы нарушим древний уклад, эти силы уничтожат сестринство Вуду. Поэтому используй только то, чему я тебя научила.
— Я не подведу тебя, мудрая ведунья! — воскликнула молодая ворожея. — Я исполню свой долг и изведу эту заморскую гадину!
«Изведи ее, сестра, порадуй старуху! — слышала гаитянка дребезжащий голос ведьмы. — Слишком близки мы к нашей цели, чтобы потерять господство, возводимое веками. Викканская вражина пришла в наши владения и подчинила себе нашу силу. Она должна умереть, пока не передала украденное искусство сестрам Викка!»
Глядя на хрупкую женщину, готовая к бою гаитянка никак не могла взять в толк, как этот заморыш может представлять угрозу всему сестринству Вуду. Отставив в сторону швабру, горничная вытянула вперед ладони, и смертельный вихрь губительной энергии понесся навстречу ее противнице. Он ударился о красивое лицо заморской гостьи и разбросал ее золотистые кудри по сторонам. Златовласка резко отняла ото рта салфетку и в одно мгновение заглотила смертоносный поток. Черная ворожея не верила своим глазам. Вся энергия, накопленная ею в прошлое полнолуние, исчезла внутри викканской воительницы без следа.
«Этого не может быть! — запаниковала она. — До следующего полнолуния еще больше недели. Никто не может поглощать черную энергию без помощи ночного светила!»
Гаитянка все еще надеялась, что выплеснутый ею вихрь убьет викканскую вражину изнутри. Но та продолжала стоять на верхней площадке, а на ее перепачканных кровью губах играла леденящая душу улыбка. Пушистые волосы заокеанской посланницы, как ни в чем не бывало, развевались в морском бризе. Златовласка склонила голову набок и хищно улыбнулась.
Взгляд черной ворожеи остановился на алом оскале противницы. Окрашенные кровью зубы прямо на глазах превращались в розовые лепестки. Гаитянка нервно тряхнула шевелюрой, но наваждение не исчезло. На верхней площадке сидела гигантская курица из полотенец и нацеливала на нее огромный кровавый клюв. Горничная почувствовала слабость в коленях. Покачнувшись, ухватилась за швабру. Сквозь затуманенный взор она с облегчением заметила, что курица исчезла. Вместо нее появилась хрупкая девчушка в фартуке. Солнечные блики на лестничной клетке превратились в прыгающее пламя факела, и над миром сгустилась ночь. Из полумрака ниши верхней галереи замка на нее смотрели огромные, полные ненависти глаза. Помощница кухарки широко открыла рот, как будто собиралась попробовать варево из большого половника.
Черная ворожея почувствовала, как ее волосы-змеи безвольно опали и прилипли к вспотевшему лбу. Рука, державшая швабру, вдруг онемела. Потеряв опору, горничная чуть не упала. Она глянула на руку, и непреодолимый ужас окончательно помутил ее рассудок. На ветру развевался пустой рукав униформы…
Вдруг вокруг викканской воительницы все потемнело, и клокочущая черная масса отделила ее от поверженной соперницы. Ника огляделась и со страхом поняла, что находится внутри крутящейся воронки враждебной энергии. Стены воронки неумолимо сужались. Она снова начала захлебываться, как много лет назад над Атлантикой. Однако в этот раз ее было не так просто погубить. Ника из последних сил поглощала удушающую энергию, но воронка не уменьшалась, а наоборот росла в размерах.
«Как я просчиталась! — ругала она себя. — Меня развели, как неопытную девчонку! Поймали на живца!»
Когда дышать уже не было мочи, цвет воронки вдруг стал меняться. Появившиеся радужные вкрапления открыли путь дневному свету. Теперь кружившая вокруг нее стена напоминала зебру, причем светлые полоски стремительно росли, сдавливая между собой остатки черных ручейков. Вскоре лишь ласковые потоки белой энергии вились вокруг нее.
Отдышавшись, Ника огляделась в поисках своего спасителя. Галерея и лестница были пусты. Даже грохот улетевшей вниз по лестнице швабры и обмякшее тело горничной на ступеньках не привлекли ничьего внимания. Лишь в одинокой тачке, приткнутой в тени соседней пальмы, спал огромного роста чернорабочий. Его ноги были так длинны, что не свисали, а просто стояли на земле. Непривычно светлое для аборигена лицо было спрятано за козырьком замусоленной бейсболки. Скользнув по нему взглядом, Ника обернулась к шумевшим дверям лифта: «А где же Диня?!»
В этот момент детина в тачке чуть шевельнулся. Из-под козырька бейсболки блеснул иссиня-ледяной взгляд, изучающий спину викканской воительницы.
Ника нашла мужа в лифте сидящим на полу. Одна его нога была вытянута, и двери яростно жевали его сандалию. В руках он держал стеклянную трубочку из-под нитроглицерина.
— Похоже, я перенервничал, — прошептал он заплетающимся языком и нетвердой рукой убрал лекарство в карман.
— Зачем тебе нитроглицерин?! — удивилась она.
— Иногда сердце покалывает! — еле выговорил он. — Не хотел тебя расстраивать.
— Да у тебя же все таблетки раскрошились!
— Ничего, вернемся — куплю новые.
Теперь уже Ника помогала мужу дойти до номера.
— Битый небитого везет! — грустно пошутил он.
В прохладном номере они как убитые завалились на свежеубранную постель и чуть не проспали Новый год.
Со старой горничной в пансионате Ника больше не встречалась, зато увидела ее в автобусе, по дороге на базар. Та пряталась на заднем сиденье и бросала косые взгляды в их сторону. Веселая компания не обращала на нее никакого внимания. Они с интересом смотрели на колоритные лачуги, проплывающие за окном, и обсуждали непривычное левостороннее движение. На одном из поворотов Ника оглянулась и пристально посмотрела на сестру Вуду. Та отвела взгляд и вышла на следующей остановке. Тем больше было удивление Ники, когда они вновь столкнулись с ней на рынке.
Горничная заметила их и подала знак внушительного вида торговке. Толстенная негритянка тут же прицепилась к ним и потащила к своей лавке.
— Меня зовут мама Лючия! — глубоким грудным голосом произнесла она. — У меня самый лучший товар на этом базаре! Смотрите! Этот крем помогает женщинам сохранить молодость, а мужчинам их силу! Попробуйте!
С этими словами она бережно поставила на прилавок маленькую баночку. От взгляда Ники не ускользнуло, с какой осторожностью торговка сняла изящную крышечку своими толстыми, как сардельки, пальцами.
— Пробуйте! Пробуйте! Только для вас! Снадобье очень хорошее!
— А мужчинам какое место мазать? — прищурился на нее Паша.
— Чего она хочет, Паша? — спросила Ника.
— Хочет, чтобы мы помазались ее кремом.
— Так! Всё! Пошли отсюда быстрее! — встрепенулась Ника.
Денис оторвался от созерцания интимных подробностей неприличной поделки из черного дерева:
— Чего случилось? Ты ревнуешь, что ли? — он поставил на место скульптурку совокупляющейся пары.
— Хотите сдохнуть, так мажьтесь! — бросила она Паше с Сашей, схватила мужа за руку и потащила к выходу.
Паша отдернул палец от крема.
— Пошли! — кивнул он жене.
— Вы что, не понимаете?! — стала объяснять Ника, когда они вышли на улицу. — В этом креме могут быть дурманящие добавки! Мы бы где-нибудь здесь отрубились, и нас бы обчистили до нитки!
Она не рискнула сказать друзьям правду. Слишком невероятной она была! Да и кто поверит в зомби, в наши-то дни? А ведь сестры Вуду издревле используют нервно-паралитический яд морской жабы и морского жалящего червя. Попав на кожу, он медленно всасывается и временно тормозит все жизненные процессы человека. Ядовитая смесь отделяет мозг от тела, но не выключает при этом сознание. Внешне человек отправляется в мир иной, и его могут даже похоронить. Когда действие снадобья прекращается, отравленный человек просыпается взрослым младенцем. Он ничего не смыслит и не помнит прошлого: яд напрочь стирает память!
«Все хорошо, что хорошо кончается! — успокоилась Ника и крепко прижалась к Дине. — Слава богу, что мы завтра уезжаем! Черт нас дернул сюда прилететь! Как вернусь, первым делом скажу Ляле, что ее Ямайка — полный отстой!»
Скорбное известие о разговоре с заведующим разлетелось быстро, и бокс номер тринадцать превратился в место встреч старых друзей. Те, кто хорошо знали Нику, заходили маленькими группами. Через какое-то время их выставляли, чтобы впустить следующих. Они долго не расходились и кучковались перед дверями реанимации, не в силах поверить в случившееся.
— Просто в голове не укладывается! — не скрывала слез Леля.
— Ведь не прошло и недели, как сидели за одним столом! — слышалось с другой стороны.
— На мужа больно смотреть! — неслось с третьей.
Среди шепота тех, кто находился в этот момент в боксе, легко угадывался чуть заикающийся голос сменщика Тимохи, который забирал веселую компанию из балтиморского аэропорта после вояжа на Ямайку.
Устроившись в салоне такси, Ника впервые не отпустила колкостей в адрес иконостаса на приборной доске. После наводненной потусторонней символикой Ямайки общество русских святых поначалу даже успокаивало. Но только поначалу!
— Что-то я смотрю, у тебя иконок прибавилось. Таксистские грехи замаливаешь? — не утерпела она.
— Н-н-нечего мне замаливать! Я с к-к-клиентами обхожусь по-божески.
— То есть возить людей десятой дорогой да лишние деньги с них снимать — это по-божески?
— Это совсем д-д-другое. Это мирское. Вот!
— Кто бы сомневался! — расхохоталась она. — Ладно, приходите к нам с Тимохой на мирское мероприятие по празднованию православного Рождества! Компания собирается большая, так что гулять будем не по-божески!
— А н-н-необыкновенная няма будет?
— Конечно, будет!
И как перед любым праздником, Ника увлеченно зашуршала своими поваренными книгами. Кулинарных планов было море, однако всем им не суждено было сбыться. Дуэль с черной ворожеей не прошла бесследно. Накануне сочельника у нее хлынула горлом кровь.
Случилось это в самый неподходящий момент. Пока Денис внизу запускал собак, она наверху, в ванной комнате, захлебывалась кровью. У нее не было ни времени, ни сил позвать его на помощь, и она в одиночку сражалась с кровотечением. Когда муж поднялся на второй этаж, она в полуобморочном состоянии висела над полной крови раковиной и шептала:
— Диня, я умираю!
— Вот тоже придумала! Подумаешь, немного крови! — с наигранным спокойствием произнес он: — В первый раз, что ли? А ты тут помирать собралась! — он оттащил жену от раковины и усадил на кровать.
— Сейчас я тебе ингалятор включу!
Ника немного успокоилась. Кровотечение остановилось, но каждый вдох давался с большим трудом.
— Виня, вызывать 911? — муж смотрел в ее теряющие фокус глаза.
— Не знаю, — неопределенно пожала она плечами.
Это и был ответ. До этого дня, как бы плохо ей ни было, она всегда стойко сражалась со своим недугом и они еще ни разу не вызывали службу 911. В самых крайних случаях он сажал ее в машину, и они ехали в больницу сами. Но раз Ника не сказала «нет», значит дело было дрянь!
В дверь уже стучали, когда Ника с испугом прошептала:
— По-моему, опять кровь!
В этот раз она боролась недолго. Кровь подходила к горлу быстрее, чем она успевала откашливать. Когда парамедики вбежали в комнату, она уже была без сознания.
Первые глотки кислорода вернули ее к жизни, и пока скорая летела в ближайшую больницу, Ника пришла в себя.
— Вашу жену нужно срочно подключать к аппарату искусственного дыхания! — засуетились в приемном покое. — Мы можем ее потерять, если снова откроется кровотечение.
— Я попробую с ней поговорить! — испугался Денис.
Разговор получился коротким.
— Виня, как тебе дышится?
— Ничего, — сквозь кислородную маску прошептала она.
— Тебе хотят ставить дыхательную трубку!
— А надо?
— Говорят, что надо.
— Ну, надо так надо, — услышал он на удивление смиренный ответ.
Ника провела на аппарате целую неделю, а потом столько же привыкала дышать самостоятельно. В доме появился генератор кислорода, без которого она теперь не могла обходиться. Но хуже всего был страх повторного кровотечения.
— Давай пригласим сиделку из русских пенсионеров? — предлагал муж.
— Не надо, Диня! Я не смогу нормально откашляться при постороннем человеке. А вызвать 911 я и сама сумею!
О лечебной поездке на юг не могло быть и речи. И, как результат, к весне ей пришлось вспомнить, что такое сломанное ребро.
— Как же я буду, такая кособокая, справлять свой день рождения? — злилась на себя Ника. — Вот так всегда. Если со мной что-то случается, так обязательно перед каким-нибудь праздником!
— А может, ну его к бесу? — успокаивал ее Денис. — Да и вообще, отмечать сорокалетие не принято.
— Сколько мне осталось тех дней рождений? Не могу я ими разбрасываться!
Как муж ее ни убеждал, Ника была настроена решительно. Она давно не веселилась в кругу друзей, и ей хотелось праздника. С гостями дом наполнялся светом, и ее собственная жизнь уже не казалась такой безнадежной.
Ближе к намеченному дню Ника совсем расхрабрилась.
— Диня! Знаешь, я чувствую силы отпраздновать день рождения в ресторане! — сообщила она за ужином.
— А как же твое ребро?
— Ничего страшного! Давненько мы не чревоугодничали у греков!
Так программа праздника была утверждена, и прибрежный район Балтимора, где приютился греческий квартал, наводнился русской речью.
За столом царило радостное веселье. Подогретая греческим вином компания оживленно беседовала. Как в старые добрые времена, Ника была королевой бала. Она вся светилась, как будто и не было той ужасной зимы и рождественских праздников в больнице. Душа Дениса пела. Он жил сиюминутной радостью и не хотел заглядывать в будущее.
— Зачем вы меня смешите?! — морщилась Ника, пытаясь подавить смех. — Вы же знаете, что мне нельзя смеяться!
Несмотря на боль, ее глаза сверкали озорными огоньками маленькой плутовки. И все вокруг понимали, что она не прочь прохохотать весь вечер. Острые края сломанного ребра могут сколько угодно тереться друг о друга. Ее не остановит их злобный скрежет!
«Ничего! Мы еще повоюем! — превозмогая боль, улыбалась Ника. — Мое время еще не пришло!»
Да и не могла она позволить себе уйти и бросить своих сестер на растерзание вражьей силе.
«Я буду держаться как можно дольше!» — твердо решила викканская воительница.
Глава 13. Подарок жизни
Наплыв посетителей бокса номер тринадцать закончился. Медсестра выпроводила последнюю группу и что-то говорила мужу больной. Он ее не слышал. Он никого не слышал, даже Пашу с Тимохой, которым разрешили остаться.
— Нам нужно срочно звонить в питерское консульство пробивать визу для родственников Ники! — тормошили они Дениса. — Иди, вылавливай семейного адвоката!
— Сделайте это без меня. Я побуду с Виней, — было все, что от него смогли добиться.
Он держал жену за руку и смотрел в ее спокойное лицо.
— Видела, Виня, сколько у тебя друзей?! Все пришли повидаться! — у него чуть не сорвалось «попрощаться».
Он отвернулся, пряча от нее слезы. Природа за окном своих слез не прятала. Не прятал их и ее родной город.
Ранним дождливым утром Яна уже стояла под закрытыми дверями авиакомпании, укрываясь под навесом с ярким логотипом авиаперевозчика. Похоже, за этот логотип компания еще не рассчиталась и драла за билеты три шкуры.
«Где те славные советские времена, когда по справке о болезни родственника давали билеты без очереди и по обычному тарифу? — с грустью думала она. — Куда катимся? Капитализм капитализмом, а человеческое сострадание где?»
Яна отрешенно брела по мокрому от дождя Невскому проспекту, где любила гулять ее сестренка. Ника так мечтала еще хоть раз навестить свой любимый город, да, видно, уже не судьба. По лицу стекали капли дождя, перемешиваясь со слезами. В памяти всплыл их последний разговор. Тот крик души сестренки оказался пророческим.
— Все можно изменить. Любую ошибку можно исправить. Только оттуда никого не вернуть! — с тоской исповедовалась Ника, и ее взгляд на миг потемнел от промелькнувшего облачка страха.
Эти испуганные глаза смотрели теперь из каждой лужицы, отражающей хмурое небо. Огромное облако страха замерло в них уже навсегда. Яна крепко держалась за ремешок своей сумочки, словно за последнюю нить, связывающую ее с сестренкой. Ведь там лежали билеты до Вашингтона, втиснутые между пудреницей и зонтом, который она так и позабыла раскрыть.
В покрытом тучами Балтиморе продолжал идти дождь. По ночному городу ехала одинокая машина с таким же одиноким водителем. По лобовому стеклу маятниками елозили дворники. На душе было пасмурно и сыро.
— Ямщик, не гони лошадей, мне некуда больше спешить, — сливался с шумом дождя дрожащий шепот.
Войдя домой, Денис машинально погладил собак и отправился в ванную, позабыв выпустить их на улицу.
Разорвавший тишину телефонный звонок выдернул его из душа.
Разбрызгивая по коридору воду, он подбежал к аппарату.
— Говорите!
В телефоне послышался ровный голос семейного адвоката:
— У вашей жены начало падать давление. Похоже, она умирает. Вам нужно срочно приехать.
Нике становилось хуже с каждой секундой. В горле устрашающе клокотало, и уже вся раковина была наполнена кровью. Она не хотела верить тому, что видела. Ведь они только что вернулись с Ямайки, отдохнувшие и окрепшие. Она думала, что теперь у нее хватит сил пережить недолгую балтиморскую зиму. Но ее организм решил иначе. Ей не хватало воздуха. В глазах начинало темнеть. Сквозь звон в ушах прорвался собачий лай. «Диня запустил собак! Поднимайся скорее, любимый!»
С мокрой головой Денис запрыгнул в не успевшую остыть ма шин у.
«Только обязательно дождись меня! — молил он любимую. — Мне так много надо успеть тебе сказать! Пусть говорят, что она ничего не чувствует и не слышит. Откуда они знают?! Человеческий мозг — большая загадка, и никто не знает, что происходит с человеком в коме. Виня должна выслушать меня во что бы то ни стало!» — лихорадочно думал он, ведя машину.
Трасса была пустой и осталась позади за считанные минуты. Город встретил пустынными улицами и бессмысленными для такого часа светофорами. Их ненавистные красные огни крали драгоценные минуты.
«Ты же знаешь, что беседа с полицейским украдет намного больше времени, а с нашим везением в неотвратимости такой беседы нет никакого сомнения!» — подсказывал внутренний голос.
На очередном светофоре что-то надломилось в душе, и машина рванула на красный свет…
В тринадцатом боксе семейный адвокат что-то нашептывал себе под нос. Он заметно вздрогнул, когда в бокс вихрем влетел муж пациентки.
— Я же просил! Она не католичка! — закричал он с порога. — Неужели трудно понять?
Взглянув на тревожно пикающий кардиомонитор, мужчина осекся. Индикатор верхнего давления приближался к пятидесяти.
— Дэнис, вы же понимаете, что Вироника уже не в состоянии эффективно снабжать свои органы кислородом, — послышался за спиной чей-то голос. — Лечебные дозы медикаментов, поддерживающие сердце, больше не работают, — подошел дежурный врач, — и повышать мы их уже не можем. Мне очень жаль, но я боюсь, что пришло время отключать аппарат.
— Но этого можно избежать! — вмешался семейный адвокат. — Группа из ассоциации «Подари жизнь» хотела бы побеседовать с вами.
— Что?! Еще одна секта?
— Нет-нет! Это медицинская организация!
В дверях появилась крупная женщина:
— Я сожалею о том, что произошло с Вироникой. Врачи сообщили нам, что они бессильны помочь вашей жене, но сама Вироника может помочь другим, если станет донором, — раскатам ее громового голоса было тесно в небольшом боксе.
— Донором?! Но ведь у нее генетическое заболевание! Кому нужны ее органы?!
— Ее анализы показывают, что функции почек и печени в норме, а если высокая доза кардиостимуляторов не окажет токсического эффекта, то и сердце может кого-то спасти.
— Да, но у нее были почечные камни!
— Пока вы ехали, мы сделали рентген и камней не обнаружили.
— «Вот видишь, Виня! Твой травяной чай сделал свое дело!»
Читать бесплатно другие книги:
