Одиночество мужчин Рублева Юлия

Толик

Когда я была условно маленькой, мужчины представлялись мне все сплошь спецагентами. Особенно большие такие дяденьки со странными провалами в биографии. Мне казалось, если я знаю о мужчине все, что с ним происходило, когда ему было девять, а потом сразу тридцать девять, а в середине он молчит и хмурится, то в середине у него казино «Рояль», личная драма с итальянкой и стрельба в закоулках Гонконга.

Однажды мои подруги были в ночном клубе и страшно запали там на красавца мачо. В нем одновременно была самцовая наглость и некая изысканность черт. Как у мистера Икс.

– Смотри, – шептались подруги, – какие у него красивые нервные руки. Как породисты нос и скулы. Как таинственно он потягивает виски из стакана с толстым дном.

Под мышкой им смутно мерещился пистолет.

Несомненно, незнакомец был женской мечтой – мужчиной, который может что-то сделать с тобой . И даже не надо думать, что. Он сам решит. Возможно, даже заставит тебя сделать что-то под дулом… ах…

Подруги набрались смелости и двинулись к барной стойке. Замирая сердцем, пристроились рядом с мачо. Он покосился, но не обернулся. Тогда одна из них, тихонько постучав его по плечу и наклонившись к уху, спросила:

– Простите, а как вас зовут?

Мачо обернулся и, не выпуская из рук стакана, осветился щербатой улыбкой:

– Толик.

Лучше бы он молчал.

Так вот.

В середине жутко сложной биографии моего личного спецагента оказались два неудачных инфантильных брака, неспособность заработать деньги и регулярные истерики с катанием по полу. Его, таинственного самца, катанием. Но пока он молчал…

У вас в постели валяется мужчина вашей мечты. Сильный, породистый и далее по списку. Потом он встанет и пойдет по своим спецагентским делам. Он таинственно отмолчится вечером и куда-то исчезнет на все выходные. В его жизни есть какая-то тайна. Фактор Икс. Вы уважаете и трепещете.

У него томный вид, когда он появляется. Глаза подернуты чем-то вроде поволоки. Несомненно, от медитаций и духовных практик. Или от того, что он ловко ушел от погони по крышам Сингапура.

Фактор Икс в его жизни мешает вам быть вместе. Мешает регулярно или даже не регулярно заниматься сексом. Это семейное проклятие, ужасное наследство, драматическая любовь, особая миссия в Непале. Выберите сами. Он гладит вас по голове и шепчет: «Девочка моя… моя боль…» Вы поливаете слезами его волосатую коленку, и вам сладко думать, что вот… (шмыг)… не судьба…

Иногда он вас наотрез отказывается трахать. Мотивирует: ах, банальщина не для нас. Не надо все портить дурацким низменным сексом!

Какой таинственный! Какой необычный!!

Он не создан для обычного романа. По его жизни можно проводить экскурсию, как в кунсткамере, – так все ужасно. Вы хотите в кафе мороженки поесть? Как можно?! Такая банальщина! Он же страдает! Какой таинственный! Какой необычный!

Этот фактор Икс перестает быть таинственным, когда из монашеского кармана вашего хари-кришны вываливается презренный, банальный презерватив.

Его отлучки по выходным на крыши Сингапура оборачиваются женитьбой на более здоровой духом девушке. Которая не верит ни в воздержание, ни в страдания и не знает, кто такой далай-лама.

Если в жизни вашего мачо есть отчетливый фактор Икс, если вы не знаете здоровенный кусок его биографии и текущих дел, если вы считаете, что он такой сложный и непонятый, что его даже не заманишь в кусты просто заняться сексом, потому что ему надо медитировать-отстреливаться-спасать, то…

…это Толик. И ларчик открывается просто. В девяносто девяти случаев Толики трахаются как кролики, но не с вами. И мясо жрут, и в баню ходят. И порнуху смотрят. И детей рожают. Нормальные такие, здоровые мужики. Просто вам за каким-то хреном в этот момент вашей жизни захотелось драмы. А еще лучше трагедии.

Но трагедии не выйдет. Когда жизнь Толиков предстает перед вами без романтического флеру, вам будет ужасно смешно, как ловко, в лучших традициях мировой литературы, вы мочили слезами его мужественное, подбитое поролоном плечо и верили в таинственный фактор Икс.

И это даже не комедия, не надейтесь. Это, гражданки, вы вляпались в чисто фарс.

У нее ПМС, и вы попали

Главная ошибка, которую совершают мужчины, когда на женщину накатил ПМС, – это прятание в землянках и окопах, отсиживание на дачах, а также втягивание головы в плечи.

Что с вами будет: вас извлекут. Из любого места и состояния. Процедура извлечения будет неприятной.

Основные ощущения: вам будет казаться, что вам пилят втянутую голову, а потом взрывают недопиленное.

Что при этом чувствует женщина.

Ярость, одиночество, ревность, обиду и очень хочется «калашникова» в руки. И, рыдая, расстрелять вас за то, что вы такой гад.

Что делать правильно на начальных этапах.

Запишите на бумажке текст sms-сообщения, если вам удалось оказаться вне пределов досягаемости. Пишите: «Ты моя девочка. Единственная (!). Как только мы с папой починим машину (как только мы с Колей перенесем шкаф), я сразу окажусь возле тебя. Что тебе привезти?» Если вас пошлют («Скотина, мне ничего от тебя не надо!»), значит, начальный этап уже прошел и вы оказались в эпицентре.

Что делать правильно в эпицентре.

Понять, что всерьез вам уже ничего не поможет. Дождитесь, когда она начнет рыдать, и пошлите вышеозначенную эсэмэску еще раз. Только добавьте: «У меня для тебя сюрприз». Сюрпризом должна стать шоколадка. Не дарите духи – в этот период у женщин восприятие запаха меняется и вообще от запахов голова болит.

Если вы в пределах досягаемости, просто выслушайте ее. Вот просто встаньте куда-нибудь за дверной косяк, чтобы не прилетело в голову, и выслушайте ее. Не задирайте брови, не хмыкайте, не говорите «что за чушь» – градус бури взлетит на порядок. Вообще лицо лучше прятать и молчать. Потом выйдите оттуда и постарайтесь приблизиться к ней настолько, чтобы ее обнять. Покачайте. Побаюкайте. Пошепчите ласковое. Если вам страшно и вы это сделать не сможете, вам придется терпеть ПМС еще несколько часов. Будьте смелым мужчиной. Трусам рядом с женщиной делать нечего.

Что делать супер правильно.

Но очень сложно (ПМС вообще для смелых). Просто будьте с ней.

Что нельзя делать и говорить ни в коем случае.

Не упоминать никаких женских имен и вообще женский род. Папа, Коля, брат, племянник – хорошо. Упаси вас бог сказать «коллега».

Нельзя говорить «не хочу», «не смогу», «не буду» и «не понимаю». Если не верите, попробуйте и узнаете, что будет.

Нельзя говорить на начальном этапе о своих чувствах. Забудьте о них. В ответ на «я тебя люблю» вы можете получить «не верю». «Прости меня» будет означать, что вас есть за что прощать и вы это осознаете. Самое лучшее, что мне недавно сказали, было «я все сделаю». Говорите о ближайших действиях. Даже если вы от ужаса уже убежали в Зимбабве. «Я скоро уже тебя обниму». «Я куплю все, что ты хочешь, давай вместе составим список». «Я сейчас приготовлю ужин, а ты прими ванну».

Ни в коем случае не говорите пэмээсной женщине, что у нее ПМС. «Солнышко, у тебя ПМС, выпей капельки». – «Сам пей свои чертовы капельки!»

Не острите и не шутите. Вообще упаси вас пытаться свести все к шутке! У женщин в ПМС чувство юмора НЕТ! У нее есть: трагичность, ее никто не любит, она перед всеми виновата, она ужасная, самая ужасная на свете, вы ее бросили, даже если вы в это время держите ее за ногу. Жизнь не задалась. Если вам интересно, то ПМС иногда сопровождаются любопытными ощущениями, от которых женщина звереет.

Например, лично у меня время замедляется. Это у вас прошла неделя, а у меня это канает за месяц. На светофорах машины не движутся. Все всё делают очень медленно. Паузы между словами повисают на годы. Всё начинает физически мешать. Я все время стукалась бедром об угол стола, шипела, но терпела. Во время ПМС я взяла мужнину пилу и махом отпилила угол. Ужас, да? Некоторые жрут мороженое ведрами или тратят на шопинг гигантские суммы, но не я. Утешает.

Если у женщины полно темперамента, ее ПМС тоже будет темпераментный. Ну и еще все болит. Хочется сладкого, соленого и мяса с кровью. Следите, чтобы мясо с кровью было не ваше.

Поехали дальше.

Остаются два правильных средства, которыми нужно завершать всяческий ПМС: шоколад и секс.

Купите шоколадку. Покажите ее издалека. Приблизьтесь на расстояние вытянутой руки. Прикормите женщину. Пока она ест, у вас есть два варианта: начать ее нежно гладить в известных вам местах. Если она шипит и брыкается, а ваш шоколад летит в угол, вам остается последний вариант: заломайте ее и трахните.

Вам нужно будет немножко потерпеть сопротивление и гневные вопли, но когда вы победите ее на всех фронтах, она съест вашу шоколадку и к вам прильнет. Вам обеспечена спокойная, тихая неделя.

Что будет, если вы предпочтете сбежать, спорить (такое делают только неопытные юнцы), раздражаться (тут у вас совсем нет шансов) или подшучивать над ней или – о ужас! – обращаться к логике.

Знаете, что будет?

Будет следующий ПМС.

И вам там все припомнят. Вам придется либо все время убегать со вставшими дыбом волосами на всех местах, либо уже живите анахоретом, тоже мне, Онегин. Добьетесь того, что женщина будет любить и уважать своего кота больше, чем вас.

Что вам совершенно необходимо, чтобы пережить ПМС.

Терпение. Килотонну.

Что нужно знать. ПМС длится примерно неделю. Апогей может наступить в самый последний день, а перед этим женщина просто капризничает и хнычет.

P.S. При написании текста никто не пострадал. Перед написанием пострадал один человек. Я ему благодарна за то, что он как скала, о которую разбиваются все мои волны, имеет терпение мне ласково отвечать и смелость переместиться прямо в центр урагана и меня успокоить.

Как грамотно погубить девушку

Хочу написать про то, как правильно губить девушек. Ну а для девушек будет полезно узнать, так ли их губят, как надо, и губят ли вообще, или так – погулять вышли.

Сначала про настоящих губителей.

Если вы настоящий губитель, то главное ваше оружие – это слово.

В принципе если вы хорошо владеете словом, то дела делать не надо. Если плохо – то вначале погубления надо немножко поделать дел.

Дел в предварительном погублении девушки допускаются два.

1. Один раз за всю историю погубления принесите девушке букетик ромашек (в цветочном киоске возле дома приготовили выкинуть) и скажите слова: «Я тебе сам нарвал».

Не «принес», не «собрал», а именно неуклюжее, такое мужское «нарвал».

Где, когда, зачем нарвал – девушка, наверное, даже и не задумается. Она будет глядеть на вас во все глаза. Вы – уже немного рыхлый, уже слегка плешивый, академически образованный, достаточно обеспеченный, курящий трубку, надменный и равнодушный – вдруг ползали на карачках для нее. Рвали.

Вялый букетик очень вас продвинет.

2. Если вы по истечении полугода с начала режима погубления принесете девушке также одну мятую шоколадную конфету «Василек», это будет очень хорошо. Ошибкой было бы дарить ей роскошные наборы и заказывать устриц! Этак вы будете не губитель, а мот, и вас можно будет заподозрить в щедрости. Вы сюда не любить ее пришли, а погублять, так что уберите ведерко со льдом. Обойдется.

Это, так сказать, необходимый максимум. Больше ничего делать не надо! Если вы будете еще что-то делать, то это уже будет не погубление, а роман! Так что спрячьте кредитку, уберите отовсюду руки и вяло откиньтесь в кресле. Продолжим.

Вообще, все, что от вас требуется, – это хорошо держать паузы, а в промежутках между ними говорить мало, вяло, но многозначительно.

Например:

– Я так несчастен, Оля.

На Олины вопросы молчать и грустно улыбаться. Потом притянуть ее к себе со словами: «Я не могу тебе сказать, малыш, не надо тебе это знать». Выполняйте этот трюк последовательно и дословно. Не несите отсебятины, не вздыхайте и не закатывайте глаза. Если вы губите девушку удаленным доступом, замолчите на 15 минут. Если вы в скайпе в камере, сообщите, что упало настроение и вы пойдете спать. Выключите скайп, но через несколько минут включите снова, молчите и ни на что не отвечайте. Это сводит с ума.

Так. Про «несчастен» сказали? Это прелюдия, которая задает трагический тон задуманной истории. Далее, спустя несколько недель, говорите:

– Мы с тобой предназначены друг другу. Природно, генетически, на глубине. Я точно это знаю.

И внимательно посмотрите ей в глаза. Не обнимайтесь и не целуйтесь. Напротив, если она ринется на грудь, придержите мягко, но твердо. Для удаленного доступа: нужно сообщить, что пошел покурить или налить себе чаю (если вы не курите). Типа волнуетесь.

Едем дальше. В погублятельных отношениях главное – не определять их статус. Никак. Ни статус отношений, ни свой. Все сложно. Я так несчастен, Оля. Не надо тебе это знать, девочка.

Настоящим губильцам необходимо вести много разговоров.

Нужно вести разговоры о прошлом, рассказывая о себе маленьком, и спрашивая о ней, маленькой.

Разговоры о будущем, применяя сослагательное наклонение: «Я мечтаю поехать на Маврикий. Тебе бы там понравилось». «Я уверен, если бы ты была знакома с моей мамой, вы бы нашли общий язык» (внимание: это можно говорить только в том случае, если мама уже в лучшем из миров).

Далее, в ваших разговорах должны регулярно возникать неопределенно-личные предложения: «Я считаю, что в семье должно быть не менее трех детей. И все такие красивые, как ты». «Было бы здорово по утрам просыпаться… в доме с видом на море».

Итак, прошло какое-то время, и Оля у вас в кармане. Она думает, что вы ее любите (предназначены же), что вы много для нее делаете (ромашки), что вы ее балуете (принес конфету, как ребенку, милый, милый!), что вы строите на нее планы (Маврикий) и что вы строите планы на совместное будущее (дом с видом на море и общие дети).

Между тем вы не сказали и не сделали ничего такого, что можно было бы после вменить вам в вину. Вот почитайте внимательно: вы НЕ приглашали ее на Маврикий, вы НЕ предлагали знакомить ее с мамой, вы НЕ говорили, что хотите детей от нее и даже похожих на нее, вы сказали, что таких же красивых, как она! Про дом на море вообще смешно – неважно, что вы сказали это, просыпаясь вместе с ней и сладко потягиваясь. Вы же не сказали, что хотите просыпаться в этом доме с ней. Она сама это подставила в то место, где многоточие.

(Да, дорогие граждане мужчины. Если вы занимаетесь погублением в основном по удаленке или пишете много эсэмэсок, будьте, пожалуйста, в основном грамотными. Куча ошибок в словах может вызвать умиление только на поздних стадиях. У недогубленной девушки это обычно вызывает смех и фригидность. Если вы дислексик и дисграфик, избегайте писанины вообще, это погубит весь эффект от погубления.)

Ну если вы прилежный, грамотный, изощренный губитель, то переходим к следующему этапу.

Прекратите с ней заниматься сексом. И даже целоваться.

Если возникнут вопросы, а они возникнут не скоро… говорите просто: «Я не хотел бы об этом говорить. Это сложная для меня тема».

Несомненно, она придет в ужас. И не от того, что вы вдруг стали импотентом. А от того, что она коснулась самой больной для мужчины темы. Кирзовым, так сказать, сапогом. На нежную крайнюю плоть. История знает случаи, когда девушка пребывает в ужасе по шесть и даже девять лет. В абсолютном целибате, глотая все, что прокатит под соусом «это сложная для меня тема».

Я клянусь. Это случай искусного погубления не каждому под силу.

Если вы уж совсем решили довести дело до конца, продолжайте с ней спать в одной кровати, даже голышом, ездите с ней в отпуск, но не притрагивайтесь к ней. На все вопросы повторяйте: «Я так несчастен, Оля» и «Это сложная для меня тема».

Все, вуаля. Вы даже можете на ней жениться, если вам так удобно, но если вы будете придерживаться правил вялого букетика, мятой конфеты и сложной темы и при этом повторять: «Мы предназначены друг для друга», девушка долго не соскочит. Если вдруг что-то будет обостряться, скажите скупо: «Иногда я так остро скучаю по тебе, малыш». Не забывайте забывать о ее дне рождения.

Дорогие девушки, если с вами все это или похожее происходит, поздравляю – вас губят. Не каждой такое выпадает счастье. Не каждая сможет сказать спустя год или пять лет – он погубил мои годы! Он погубил мою жизнь! Если вы не очень уверены в талантах своего губителя, замените его на такого же, но женатого, – погубленные годы вам действительно обеспечены.

Немного психологии

Будущим психологам

Меня часто клиенты и будущие коллеги спрашивают в письмах и в личных сообщениях, где я училась и как стала практикующим психологом. Не претендуя ни на что, просто расскажу, как это было у меня.

Я училась в Уфе у Вадима Фатхиевича Сафина. Профессору Сафину, когда я получала диплом, было, кажется, семьдесят пять лет.

Он страстно любил психологию, жестко с нас спрашивал, и я его считаю одним из своих Учителей – во всех смыслах.

Он вел Высшие курсы практической психологии. На базе высшего образования, обучение в течение почти двух лет, дневная форма. Каждый день с двух часов дня до вечера. Теория несколько недель, практика несколько недель, экзамен. Теория, практика, экзамен. Никаких сессий и зимних каникул – все сдавалось блоками.

Сафин приглашал для нас лучших преподавателей и устраивал лучшие семинары. Около двухсот вопросов на каждый экзамен, а сколько экзаменов было – сосчитать трудно. Практика по диагностике – в психиатрической больнице, практика по дефектологии – в доме ребенка с аномалиями развития. Диплом защищался при условии, что выпускники начинают вести платную частную практику (за символическую цену) и проходят супервизию. Клиентский опыт был обязателен (собственная терапия), это было условие всего времени обучения.

Он читал основные блоки лекций, теорию личности, возрастную психологию, детскую психологию, в области которой он и был профессором. Вел специализацию по директивному гипнозу. Я туда не ходила, так как в то время уже специализировалась по недирективному, мягкому эриксоновскому.

Вел он свои лекции страстно и к нам относился страстно. «Как вы будете работать, – раздраженно кричал он, – если вы сейчас не выдерживаете нагрузок? Вы знаете, что такое выгорание терапевта? Выдержите мои нагрузки – выдержите все! Слабаки!» Мы втягивали головы в плечи. «Я вас люблю!» – точно так же раздраженно прибавлял он неизменно в конце каждой своей гневной речи.

Он очень крепко, помимо всего прочего, проработал с ними процедурные вопросы. Как отвечать на первый звонок клиента, как устанавливать условия приема и их соблюдать.

Он вбил мне в голову следующее правило: когда ты практикуешь, ты должен построить систему поддержки собственной психики и тела. Работа тяжелая. Даже если это не специализация на работе с потерями, горем, не паллиативная терапия. А просто частная практика, как у меня, по вопросам отношений, развития, обретения смыслов и так далее.

Как писал Ирвин Ялом: «Кто сказал, что терапевтам много платят?» Практикующий психолог каждый день, хоть и не с каждым клиентом, работает с такими темами, как потери, травмы, измены, расставания, разводы, смерти, изнасилования, насилие в раннем возрасте, в семье, инцесты, депрессивные, нарушенные состояния. К тебе приходят с бессонницей или с неудачами на работе, и ты находишь латентную, хорошо маскированную депрессию, потому что несколько лет назад пришедший запретил себе как следует оплакать умерших родителей. Ты ищешь, как именно клиентка разрушает отношения, и наталкиваешься на «почти забытое» изнасилование в юности.

Поэтому еженедельно – свой психолог. Еженедельно – супервизия с другим психологом-наставником. Регулярные супервизии и внутренняя проработанность, собственный клиентский опыт – это обязательные требования к профессии.

Йога или любое регулярное движение, дыхательные техники обязательны, иначе в полном сознании и ясной памяти свалишься в болезнь от перегрузок.

И ежегодные регулярные обучения. Эта профессия не имеет потолка. Вы всегда на любой ступени мастерства встретитесь с тем, чего не знаете и с чем не справляетесь.

Моя другая наставница, Порошина Татьяна Юрьевна, психолог от бога, говорила: наши три инструмента – это способность к самоанализу, к эмпатии и способность точно формулировать сложные вещи.

Вы, уважаемые будущие коллеги, столкнетесь много с чем. В переносе вас будет трясти от гнева или обиды, и вы будете обязаны осторожно говорить об этом с клиентом. Вас и вашу работу будут обесценивать или оценивать негативно; вас будут идеализировать, а потом обвинять, что вы не соответствуете; вас будут соблазнять, отвергать и проделывать с вами все то, что ваши клиенты проделывают с близкими им людьми; с вами будут пытаться разрушать отношения, и вы увидите травму своего пациента в действии. Вам нельзя будет вступать с вашими клиентами в двойные отношения любого рода, даже если очень хочется, потому что терапия на этом кончится.

В этом профессиональном сообществе существует огромная коллегиальная поддержка. Ни один профессионал не скажет плохо о коллеге: напротив, дурные высказывания о коллегах-психологах свидетельствуют о неуверенной профессиональной идентификации.

Вместе с пришедшим ко мне человеком мы ищем его собственные скрытые ресурсы, неосознанные или заблокированные. Мягко включается работа бессознательного, направленная на решение проблемы. Нередко бывает, что люди, которые утверждают, что никогда не видят снов, в терапии начинают их видеть. Начинают делать то, на что раньше не решались…

Самая лучшая награда для меня – когда клиент заканчивает терапию, говоря: «Я стал другим человеком. Спасибо». Такая последняя сессия делает меня счастливой, хоть и бывает немного грустно.

Девочка, которая двадцать лет не носила юбки, пришла однажды ко мне на сеанс в мини и скромно сидела, ожидая, когда я замечу. Когда я заметила, мы с ней смеялись от радости. У нее красивые ноги, которых она стеснялась. Это была одна из лучших встреч в моей пока еще короткой практике.

Девочка, которая не позволяла себе эмоций, теперь открыто смеется и плачет, если хочется. Девушка, которая не позволяла себе отношений вообще, выходит замуж. Молодой человек, который между первым и вторым сеансами съехал от родителей: ему нужен был лишь небольшой толчок. Клиентка, с которой у меня была не встреча, а схватка спустя полгода после начала работы: она прятала огромный кусок агрессии, улыбалась и мучилась, и я приняла рискованное решение спровоцировать ее гнев на себя. Мы с ней едва выплыли в конце, обессиленные, почти плачущие, и она поняла – если даже ты не улыбаешься, тебя все равно можно любить.

И навалом неудач, разочарованных клиентов, бессонных ночей, супервизий, растерянности и отчаяния.

Мне приходится объяснять женщинам, что на терапии не выдают тортиков и мужчин в качестве приза за хорошо сделанную работу над собой. Мне приходится объяснять мужчинам, что проблемы в отношениях в паре не решаются путем бегства в другие отношения. Иногда я, как училка, жестко говорю об ответственности и авторстве собственной жизни и собственных отношений. Иногда говорю мягко.

Меня обзывали и швыряли деньги. Будили звонками среди ночи. Нарушали условия и размазывали агрессией по стенке, презрительно говоря: «Вам за это деньги платят». Обращались как с обслугой и как с гуру, и второе всегда заканчивается хуже.

Вы увидите, как клиент, рядом с которым плечо к плечу вы только что работали над его проблемой, вдруг оказывается по другую сторону баррикад: теперь вы одна, а он и его проблема – против. Это всегда страшно и требует нечеловеческой выдержки, а вы всего лишь человек.

Мне очень везет с наставниками. Это профессор Сафин Вадим Фатхиевич, который научил меня страсти в профессии. Порошина Татьяна Юрьевна, кандидат философских наук, практикующий психолог, научившая меня терпению и взявшая меня впервые, еще зеленую совсем, читать курс по конфликтологии. Это психологи из Уфы.

Это Гинзбург Михаил Романович, у которого я проходила специализацию по эриксоновской терапии, открывший мне чудесную магию человеческой психики. Это Ирина Якович, на семинаре по VIP-консультированию давшая нам множество практических техник. Это Кроль Леонид Маркович, у которого я только начинаю учиться. Это специалисты Института групповой и семейной терапии в Москве.

И конечно, это Хамитова Инна Юрьевна, мой наставник, преподаватель и супервизор, семейный терапевт, научившая и продолжающая учить меня всему, что я умею теперь.

«…Посмотрите на меня, – говорил профессор Сафин, расхаживая на лекции между рядами, – я много курю, ем и болтаю. Я типичный орально травмированный!»

Эта профессия требует любви, терпения и чувства юмора. Иначе никак.

Выживальщицы

Им от двадцати до пятидесяти, они строят карьеру или уже построили, у них достаточно денег, они умеют быть хорошими профессионалами, жизнь их субъективно тяжела. Нет, я сейчас не про сильных женщин. Я про женщин, которые привыкли «выживать».

Когда-то, несколько поколений назад, их семья узнала голод, или расстрелы, или погромы. Главным было – выжить. Это стало девизом рода, родовым мифом, установкой, которая гласно или негласно передается из поколения в поколение.

Мы первое поколение, которому не нужно выживать. Мы не переживали и не переживаем длительный, угрожающий жизни голод. Наши дети имеют все, что им нужно. Нас не расстреливают, на нас не пишут доносы за неосторожное слово, нас не раскулачивают и не ссылают в Сибирь. Мы не бредем по Сибирскому тракту в кандалах. Нам не объявляли внезапной войны среди ночи. Наших мужей не забирают в «воронках», наши дома не громят и не сжигают, нас не отправляют в концлагеря. Одним словом, у нас нет героического тяжелого прошлого.

Но оно есть у нашего рода. Наш род вел себя так, что выжил. Выжили наши бабушки и дедушки во время войны. Наши прадедушки и прабабушки во время революции. Выжили и успели родить наших родителей. И наши родители, героически бившиеся в очередях за дефицит, родили нас.

Императив «выжить» достался и нам по наследству, по инерции, сгоряча, но нам не достались навыки мирной жизни. Как жить, если не нужно больше выживать?

Мы не умеем. Просто жить – как это? Чем заполнять свою жизнь, если она не заполнена героическими или просто заметными событиями? Как проживать повседневность, тихую и мирную, в которой ничего не происходит, ни хорошего, ни плохого, и от этого почему-то жутковато? Почему так сладки бурные отношения, похожие на американские горки, а от тихих, мирных и спокойных становится скучно? По вечерам у вас есть вкусный кофе, смешной фильм и любимый муж, но среди ночи подхватывает такая тоска: неужели это – все?

Внутри даже многих наших гламурных красавиц до сих пор таится героическая выживальщица, стихия которой – борьба, спасение и героизм. Может быть, только дети этих прекрасных красоток будут уметь просто жить. Зная и другие роли, кроме роли героя, спасателя или жертвы, потому что жизнь для них наконец-то может перестать внутренне быть борьбой.

Давайте посмотрим, как сценарий выживания может влиять на нас в быту и повседневной жизни. По моим наблюдениям, те, чей род прошел через тяжелые испытания, имеют затруднения с умением и навыками чувствовать себя счастливыми или даже просто удовлетворенными в обычной жизни. Живущие вполне мирно и сыто, эти мужчины и женщины ощущают тоску, страх и тревогу, оказываясь в тишине наедине с обыденностью. Я не говорю, что это единственная причина таких ощущений, но считаю, наблюдая за своими клиентами, что это может влиять на многие наши выборы.

Выживальщицы в любви

Дорогие дамы, подходить к любым отношениям с двумя постулатами: «Хорошо, я тебе нравлюсь, но понравишься ли ты мне?» и «Пожалуй, я хочу себе это позволить, и я себе это позволю» совершенно нормально. И так и должно быть.

Но сплошь и рядом я вижу другое. Одна моя клиентка как-то раз озадачилась ситуацией: с утра она познакомилась в Интернете с одним мальчиком, попереписывалась с ним и договорилась, что вечером он ей позвонит. В этот вечер у нее в гостях был старый товарищ, назовем его Вася, который пришел невинно пить кофе и был по-товарищески несексуален. Клиентка же моя ничего не подозревающего Васю намеревалась спрятать в шкаф, если «тот из Интернета» к ней внезапно приедет сегодня же.

«Варя, – сказала я ей. – А вам этот, из переписки, самой-то нравится?»

Красотка Варя запнулась и замолчала, парня она ни разу не видела, а уже собиралась не просто пускать его к себе в дом, но и ради него замуровывать скучного верного Васю в шкаф. Ей даже в голову не пришло, что она тоже может оценивать. Не он ее, а она его. Потому что…

В том числе, может быть, и потому, что в ее роду (с героическими дедушками, погибшими на войне прадедушками и рано умершим отцом) мужчины – это редкость, ценность и благо, и поэтому вокруг мужчины, как вокруг стержня, навивается кокон нуждаемости. Мужчина – это всегда ресурс, это сила, это гарантия того, что с семьей будет все в порядке. И в этом случае работают два других отчаянных постулата – «Лишь бы я ему понравилась!» и «Мне это жизненно необходимо!» Даже если мужчина как партнер не совсем подходит и даже если не жизненно и не необходимо.

Я предполагаю, что миф выживальщиц подкрепляет бессознательное или сознательное отношение к мужчине как к ресурсу, абсолютно необходимому, малодоступному и имеющему свойство внезапно исчезать. И женщины с этим мифом в сценарии даже не задумываются над тем, нравится ли им мужчина и хорош ли он. Главное – мужчина ценен сам по себе, просто потому, что он мужчина.

Еще раз повторю, что это не единственная причина такого отношения к мужчинам, но если этот сценарий есть, стоит его осознать и спросить себя – это я сейчас так судорожно хочу отношений с любым сомнительным Петей, или это мой сценарий хочет?

Выживальщица никогда не скажет, вступая в бесперспективную связь с тем же Петей, – «я могу себе это позволить. Могу себе позволить потратить три года, год, пять лет на отношения, которые не завершатся браком, но которые доставят мне удовольствие».

Она говорит – «я попалась. Я вынуждена. Во что я ввязалась и как теперь из этого выбраться. Что же делать, о Боже. Он на мне никогда не женится, я лох, я дура, помогите мне кто-нибудь».

Выживальщица всегда хочет, чтобы на ней женились. Даже если это она в паре является носителем ресурсов, а сомнительный Петя годится только для плохонького секса, она всегда ощущает себя как недостаточную и почти гибнущую, нуждающуюся в крепком мужском плече.

Выживальщицы в быту

Темный осенний вечер, наша выживальщица приехала с работы, где занимает высокий пост, припарковала машину, вошла домой и…

Мороз и солнце, выходной, наша выживальщица только что проснулась, потягиваясь в своей кроватке, и…

Тихий весенний вечер, дождь, тепло, распахнуты окна, выживальщица только что положила телефонную трубку, закончив разговор, и…

Отпуск, июль, море, белые шезлонги, синие волны, выживальщица смотрит вдаль грустными глазами, и…

И во всех случаях она думает одну тяжкую думу: «Жизнь не удалась», «не страшно» и «У меня нету».

Не думать так мы, будучи выживальщицами, не умеем. Если мы из этой породы, то:

– у нас, скорее всего, нет никакого хобби или страстного увлечения. Мы не выращиваем цветы, не печем коврижки, не шьем и не вяжем, не фотографируем, не делаем любую ручную работу. Мы ничего этого не умеем, а если попробуем, то от всего этого нам становится скучно и как-то беспокойно;

– у нас отсутствует умение вести так называемые фатические (то есть ни к чему не обязывающие, предваряющие основную беседу, разговоры: «Как поживаете? Погоды нынче стоят хорошие. Как ваши детки? Где вы купили такую фитюльку? Я вот, посмотрите, положила вам грибочков…» Нет-нет, мы говорим: «Это ужасно! Кругом ужас! Подумайте, что творится! Грибочков больше, говорят, не будет! Он меня бросил, он вас бросит! Детки ужасно! Фитюлька зачем, вдруг война, а денег нет?»;

– самое главное для нас – это деньги. Они служат гарантией безопасности. Вне зависимости от того, сколько денег у выживальщицы, она всегда ощущает жуткое напряжение – ведь они могут кончиться в любую минуту. Поэтому выживальщица одновременно жадна и расточительна. Деньги надо заработать, чтобы, если что, ими спастись, но одновременно надо и быстро потратить – ведь будущего нет. В большинстве случаев при этом жизненном сценарии нет никаких денежных запасов;

– нет и дальних планов на благополучное будущее, потому что для настоящего всегда ощущается некая внезапная угроза;

– зато есть ощущение нехватки любых ресурсов, поэтому у нас либо нет детей, либо один ребенок. Потому что, если что, «я не потяну». В крайнем случае кошка. Собака уже роскошь, собака требует дополнительных сил, а сил никогда не хватает;

– и есть внутренняя страшненькая, бессознательная, на автомате, присказка – «не могу больше», «как же я устала», «сил нет моих», – которая незаметно для нас звучит мысленным рефреном в каждой мало-мальски беспокойной ситуации;

– еще есть привычка ходить только хожеными тропами. Если женское счастье – то это значит только замуж, если карьера – то с трудовой книжкой, если деньги – то зарплата, желательно белая. Ассортимент разнообразных счастливых сценариев судьбы у выживальщиц крайне мал – какое можно позволить себе многообразие выбора, когда не чувствуется почвы под ногами и надо просто удержаться в седле?

В эту же привычку входит страх перед чем-то необычным, какими-то неординарными решениями, например, имея деньги на тур куда-нибудь на сафари в Африку или в кругосветный круиз, выживальщица, скорее, потратит их на самый дорогой отель Египта с бессмысленными и беспощадными аниматорами.

Лозунги выживальщицы

1.  «Нельзя разжать руки»

Я очень люблю одну притчу, которую прочитала в книге «Думай как миллионер»: «Человек висит над пропастью и из последних сил держится руками за хиленький куст. Сил все меньше, и он начинает молиться: «Господи, если ты есть, помоги мне!»

Вдруг сверху раздается ответ:

– Разожми руки и доверься мне.

– А ты господь?

– Да.

Наступает пауза, и человек спрашивает, по-прежнему крепко вцепившись в куст:

– Э… А нет ли там кого-то еще?»

Так вот, выживальщица, равно как и выживальщик, никогда не разожмет руки, пока не преодолеет свой сценарий. Держится отчаянно и крепко за что угодно:

– за негодные жизненные установки, доставшиеся в наследство от родителей;

– за дисфункциональный брак;

– за убогих, равнодушных, нарциссичных или инфантильных партнеров;

– за нелюбимую работу и маленькую зарплату (особенно крепко держится за большую зарплату на нелюбимой работе);

– за уже исследованные места, маршруты, за все хоженые тропы.

И так далее. Держится просто потому, что это – есть. Разжать руки и уйти оттуда, где плохо, или от того, с кем плохо, или потому что скучно – не-воз-мож-но. Страшно. В лучшем случае находит еще кого-то/чего-то и быстро перебирается туда и так же крепко вцепляется.

У меня есть одно упражнение, которое учит разжимать руки.

Я рекомендую своим клиенткам перебирать крупу.

Одна моя клиентка, из породы выживальщиц-героев, даже заплакала от разочарования, когда я ей это предложила как средство от страха перед жизнью.

– Это самое бессмысленное занятие, которое вы могли мне предложить, – сказала она. – Я задыхаюсь от тоски и нетерпения, когда просто об этом думаю.

Я пожала плечами. Через неделю она мне прислала красивую фотографию с разложенной кучками разноцветной чечевицей. Купила большой мешок и перебирала полтора часа.

Вы даже и не подозреваете, дорогие выживальщицы, какое это мощное женское архетипическое занятие – перебирание крупы.

Шесть смыслов перебирания крупы

Во-первых, крупу никогда не перебирают, когда голод. Не до жиру. Крупу перебирают только тогда, когда еды достаточно.

Во-вторых, крупу перебирают тогда, когда у хозяйки есть время. Когда дети накормлены и заняты, когда урожай собран, когда в доме порядок. Перебирание крупы указывает на то, что нет нигде никакого аврала, ничего не горит и все спокойно.

В-третьих, символический и буквальный уровни этого занятия совпадают. Это отделение зерен от плевел, классификация, выбор.

В-четвертых, в разных сказках и сюжетах героиня перебирает крупу или делает что-то аналогичное, скучное, требующее терпения, перед инициацией. Перед Главным или Долгожданным Событием. Переберешь, Золушка, четыре мешка чечевицы – поедешь на бал. В жизни мы нередко делаем довольно много рутинной, скучной работы, скучно и терпеливо живем, прежде чем получим некий приз. (Кстати, процесс психотерапии зачастую очень похож на скрупулезное перебирание крупы.)

В-пятых, это отличное заземление обитающих то в высях, то в безднах выживальщиц. Перебирание крупы – это руки, это стол, это зерна, осязаемые и твердые, это внимание, однообразные движения. Это, если хотите, самая приземленная реальность, в которой нет ничего плохого, – просто крупа, просто надо перебрать.

В-шестых, это и медитация тоже. Невозможно вдумчиво и осмысленно перебирать каждую крупинку. Ты неизбежно уплываешь мыслями. Та самая клиентка во время перебирания придумала несколько новых тренингов (она тренер), вторая перебиральщица крупы так вдохновилась уютом и покоем этого занятия, что придумала несколько дизайнерских решений и вплотную наконец-то занялась обустройством дома.

Вот такое милое, скучное, очень женское занятие сигнализирует на глубинном уровне нам о том, что настала пора мещанских, отмененных в революцию, тихих и мирных дел, что еды (то есть главных ресурсов) достаточно, что время – спокойное и его много, что все близкие в безопасности и можно расслабиться, что у хозяйки этого дома есть время на себя, на тишину и покой. Можно разжать руки и расслабиться.

– Раньше я старалась прийти с работы как можно позже и сразу лечь спать, – говорит одна из моих клиенток. – Во всем, что я делала, была некая судорога. Казалось, что время просто уходит сквозь пальцы, а моя судьба до сих пор не устроена. Перебирать крупу? Как можно? Лучше я… Лучше я в этот вечер, хм, порыдаю над неудавшимся романом… или подумаю, где мне еще познакомиться с мужчинами… или зависну в Сети на сайтах знакомств… Но оказалось, что за время этого нудного бессмысленного занятия ничего плохого не произошло. Не началась война, разруха и голод, жизнь моя не стала хуже, я вдруг успокоилась и поняла, что живу здесь и сейчас, вот она я, мои руки, моя кухня, и я перестала торопиться.

Крупа тут, конечно, просто символически точное занятие. Вы точно так же можете вязать, менять землю в горшках с цветами, вышивать крестиком, музицировать, расписывать вазы.

Раньше в дворянских семьях были некие правила того, как проживать скучнейшую повседневность девушкам на выданье или матерям семейств. Пока по дорожке в имение не прозвучит чей-то колокольчик, девицы скучали, но читали, играли на фортепьяно, или сидели за пяльцами, или шили себе приданое. Придумывали маленькие смыслы каждому дню.

2.  «Я должна быть тревожной»

Даже если жизнь течет мирно и спокойно, сыто и благополучно, наши системы психологических защит сканируют окружающее пространство в поисках опасности.

Напряженное лицо, вообще всегда напряжение внутри, переходящее иногда в панические атаки, внутренний запрет на беспечность, на счастливость, на легкомысленность…

Я должна быть тревожной, должна быть бдительной, или недоверчивой, или хмурой, готовой к худшему, все контролировать, за все платить, а если долго хорошо просто так – то наступит час расплаты обязательно.

По этому поводу у меня есть хороший преподавательский анекдот: «Профессор, вот я сейчас аспирант, мне двадцать пять, я пишу диссертацию… пока я ее защищу… потом докторскую… потом ее защищу… так что же, это мне будет сорок, когда я стану доктором наук? – Милейший, вам будет сорок, если вы им и не станете».

Если вы выживальщица с мощным сценарием, вы скорее будете тревожиться о том, что кончились запасы кофе и надо бы купить, а времени нет и денег в обрез, чем тихонько, наслаждаясь, вдыхать аромат последней на сегодня маленькой чашечки кофе. Вы будете тревожиться о том, что что-то тратите, вместо того, чтобы осознавать, что у вас что-то есть или что взамен что-то приобретаете. Потому что сценарий выживания командует – береги ресурсы, их всегда может оказаться недостаточно.

Такой режим усиливает синусоиду настроения вверх-вниз, расслабления-напряжения, хорошего-плохого. «Не смейся, – говорили нам бабушки, одергивая, – а то плакать будешь». И мы, отсмеявшись, послушно плакали.

Выживальщица, которая вздумала слишком много хохотать или беспечничать, всегда спохватится – небось, пока тут развлекалась, произошло что-то страшное, ты прозевала опасность, катастрофа уже наступила, а ты сидишь как дура и не знаешь. Сценарий не дает покоя, приводит все тревожные системы в действие, заставляет прислушиваться к тяжелым шагам будущих мрачных событий. Никогда, никогда выживальщица не позволяет себе ждать хорошего. Мечтает о нем, вымаливает его, наколдовывает, но не верит в него. А если все-таки оно происходит, то все, кранты. Отдашь в качестве расплаты то, о чем еще не знаешь. Как в сказке. Поэтому нет, не надо, отдайте мне мое рубище, заберите «Праду», отдайте убогого чувака, заберите назад классного парня, это все не про меня. Про меня холод, зима, я бреду по зимней ночной дороге, дует ветер в лицо, и сил больше нет, и помощь не придет.

Это я не выдумываю. Это внутреннее состояние одной из моих клиенток-выживальщиц, умницы, красавицы, проживающей внешне вполне благополучную жизнь, которая ее пугает, которая для нее менее реальна, чем зимняя ночная дорога внутри.

Еще раз повторю – я ни в коем случае не считаю сценарий выживания единственной причиной таких состояний. Но я вижу каждый день на приеме, собирая анамнез и строя генограммы, как он может влиять на восприятие жизни.

3.  «Мне нужны гарантии»

И опять притча. В одном из тибетских монастырей есть послушание под названием «Ветер». Каждый вечер монахи этого монастыря садятся на площади и высевают из разноцветного песка сложные картины. Красивые города, необыкновенные цветы, животные – цветные песочные струйки ложатся очень бережно и тщательно. В определенный час монахи встают и уходят не оглядываясь.

Утром на площади пусто – за ночь ветер смешал и унес прочь в горы весь легкий разноцветный песок. Вечером в назначенный час монахи садятся снова, открывают ящики с цветным песком и высевают снова свои сложные красивые сюжеты…

Монахи знают, что они не могут управлять результатом. Все меняется. Все зависит от ветра. Но они могут управлять своими действиями, им нужна была красота, и они ее создавали на вечер или на час, неважно.

Когда мы вступаем даже в очень счастливые отношения, даже в кажущийся очень прочным брак, мы никогда не знаем, чем это кончится – «умерли в один день» или второй семьей и годовалым ребенком на стороне. Прочным зданием или цветным песком, рассеянным по ветру.

Отвечая только за свои решения, свои поступки и свое поведение, принимая тот факт, что мы не всемогущи и никто не всемогущ, можно научиться быть более расслабленным, лучше уметь переживать неопределенность и отсутствие любых гарантий в отношениях без особого ущерба для себя. Это ограничение ответственности поможет просто наблюдать и делать выводы, непосредственно участвовать в том, что происходит, вместо того, чтобы все время трактовать чьи-то поступки, пытаться изменить поведение других людей в «свою пользу», искать гарантий вечного благополучия в важных областях своей жизни.

Разновидности выживальщиц: героини, победительницы и спасательницы

Героини

Героини – прямые потомки Михайло Ломоносова, который пришел в Москву пешком с обозом. Тут и тяжелая дорога, и трудности, и стертые в лохмотья железные сапоги. Только в отличие от Ломоносова все эти факторы повторяются в жизни героинь регулярно. Михайло тоже был бы героиней, если бы, дойдя до Москвы, прицепился бы к другому обозу и пошел пешком дальше, скажем, до Парижу. А что, ему же не трудно?

Героиня так и живет. «Мне же нетрудно», – говорит она, а еще она говорит: «Я справлюсь». Это как раз те, кто рожает двоих-троих детей, выгоняет прочь их отца, усыновляет еще одного ребенка, берет собаку, кошку и хомячка и всех возит к ветеринару, шефствует над детским домом и тянет на себе третьего мужа-алкоголика. Ей нетрудно, этой пришедшей ко мне на прием героической женщине, и, если все это у нее вдруг отнять, она потеряет смысл жизни. Поэтому так плачется от перебирания крупы – вот если бы я дала задание пройти пешком по МКАДу, неся на спине мешки с гуманитарной помощью, вот тогда бы да.

От любой стабильности, легкости бытия и благополучия они избавляются моментально. Им подавай подвиги. Самоотверженность. Что-нибудь, что хоть немного растратило их, казалось бы, колоссальную энергию. Сознательно стремясь к счастливому разрешению трудных ситуаций, бессознательно героини его отодвигают или генерируют новые трудности.