Музыкальный приворот. По ту сторону отражения Джейн Анна

– Не имею ни малейшего желания, – отрезал певец.

Козел!

Лифт в очередной раз закашлял, побулькал и выплюнул из своих недр Фроловну, как раз возвращавшуюся с вечерней прогулки. Надо полагать, обход двора и всех близлежащих участков был счастливо завершен, и старушка направилась в гости к Семеновне, живущей, как и я, на последнем этаже.

– Это что тут у вас такое происходит, ироды? – окинула она нас всех сердитым взглядом. – Орут и орут на весь подъезд. На первом этаже слышно. Идите по своим подъездам и вопите сколько влезет.

– Я в своем подъезде, – сказала я устало.

– А! Это опять ты, Радова! – негодующе уставилась на меня Фроловна. – И опять со своим дружком! Катя-Катя, а ведь раньше я была о тебе хорошего мнения, – покачала головой бабушка и гаркнула: – Пятый уже! И, может быть, даже шестой!

– Вы о чем? – затравленно покосилась я на нее.

– А все о том же! О хахалях твоих! Опять с новым. Сколько же их у тебя?

– Да ни одного.

Нечаянно я посмотрела на Кея. Он крайне задумчиво тер указательным пальцем подбородок, не сводя с меня серых глаз. Чего это он так уставился? Я ему, кажется, денег не должна еще пока.

– Уже в подъезде твои дружки разборки устраивают! – не унималась бабка. – Вы еще корейскую семью заведите!

– Чего? – удивился Валерий. – Это какую?

– Когда два мужика и одна баба, – пояснили ему тотчас.

– А, это шведская, – почему-то обрадовался Баба Яга.

– А мне по барабану, хоть гондурасская! Это ведь позор для девицы! Катерина, тебя замуж никто не возьмет! То с одним вижу, то со вторым. То с третьим, то с четвертым. Тьфу! Никто не возьмет, помяни мое слово.

– Я возьму! И ты. И шведской семьей жить будем, да, чувак? – весело кивнул Валера Кею.

– Закрой пасть, – было ему ответом, а Фроловна продолжала вопить.

– То с одним гуляешь, то с другим. То с этим, – неэтично указала на Валерия пальцем старушка, – целуешься-милуешься около дома, то с этим обнимаешься, – почему-то теперь соседка показала на Андрея, разом переставшего улыбаться. Ну уж с ним я вообще никогда не встречалась!

– Извините, вы ошибаетесь, бабуля, – тут же отреагировал он.

– Я никогда не ошибаюсь, милок, – отрезала соседка.

– Думаю, в вашем возрасте это феноменальное явление.

Но Фроловна, не обращая внимания на его фразу, продолжала возмущаться, и с каждой секундой ее голос становился все громче и увереннее, как будто она находилась в зале суда в качестве обвинителя, нащупавшего слабую сторону в защите обвиняемого.

По словам этой чокнутой бабульки, я встречалась с большей половиной района! У нее какое-то неправильное представление обо мне!

– Что вы говорите! – рассердилась я от такой клеветы. – За кого вы меня принимаете?

– За даму легкого поведения, наверное, – тут же подсказал Валерий.

– За легкодоступную девицу, – была полностью с ним согласна Фроловна и снова стала рассказывать про меня какие-то странные вещи, связанные с моими многочисленными мифическими поклонниками, множившимися в ее воспаленном разуме в геометрической прогрессии.

Кея информация, выданная за пару минут пожилой женщиной, впечатлила. Может быть, я была не права, но он даже кулаком по стене ударил.

– Надо же, – как можно более равнодушным голосом проговорил он, думая, что я этого не заметила, – не думал, детка, что тебе настолько не хватает мужского внимания. Даже с этим раздолбаем ты…

– Выражения выбирай! – окрысился молодой человек с фольклорной кличкой.

– Заткнись, ты меня раздражаешь, – приказал ему Кей, но Валерий был не таким человеком, которому можно было указывать, поэтому он тут же сам ответил:

– Сам захлопнись, клоп белый. Говорю же, защищай девушку.

– Ужас, бордель развели! Бордель! – и сплюнув на лестничную площадку, соседка позвонила в квартиру подслушивающей происходящее Семеновны и удалилась в ее квартиру. Уверена, они точно будут подслушивать и подсматривать в глазок вместе, а потом начнут сплетничать. А Кей все еще, несмотря на все старания Яги, оставался безразличным, правда, и в квартиру заходить не торопился. Нинкин поклонник решился на отчаянный шаг.

– Прости, Катя, – успел шепнуть мне Валерий и выдал вслух мысль о том, что именно со мной он бы хотел провести прекрасную ночь в этом всеми богами забытом подъезде и что конкретно хотел бы сделать. Только все это было сказано в выражениях, далеких от вежливых и приятных слов. Он дразнил Кея.

При этом он мне подмигнул и чуть сжал плечо, словно подбадривая.

– Ты больной, – только и смогла сказать я ему, но это слышал только лишь Баба Яга.

– Вау, – со злобой и ревностью посмотрел на меня Кей. – Я думал, ты скромная. А ты умеешь делать… подобные вещи, детка. Главное, сколько людей об этом знают… кроме меня.

С этими словами он, оттолкнув зазевавшегося длинноволосого дядьку, все же вступил в мою квартиру.

– Да я… – это были единственные слова, сказанные мною в свое оправдание, хотя я вообще не понимала, с чего это я должна оправдываться перед этим монстром, волею судьбы играющим музыку, а не собирающим души невинных людей по всему свету. Не буду я перед ним оправдываться! Вот если бы это был брат Кея – Антон, то тогда, конечно, я сказала бы много слов.

Но Валерию, кажется, оправдываться очень нравилось. Он никак не мог прикрыть свой словесный поток. Видя, что Кей вновь уходит в квартиру, этот недоумок решил сымпровизировать на тему обзывательств, поэтому заорал вслед солисту «На краю». Выдал, что называется.

– Эй, блондинка, стой! Блондинка!

– Аха-ха-ха, – невежливо засмеялся длинноволосый гость Томаса, – ну парень прикол отмочил. Блондинка! Ох, я не могу!

– Чертова блонди! – не закрывалась хлеборезка у Бабы Яги, а длинноволосый своим визгливым смехом осложнял ситуацию. Кажется, мужчины не слишком любят, когда к ним обращаются таким образом, путая с женщинами.

Вот даже мой брат, к примеру, рохля рохлей, но такого тоже вынести не в силах. В те славные времена, когда Эдгару было лет тринадцать и он еще только-только начал познавать все прелести виртуального пространства, мой старший братец решил, что не будет больше стричься, дабы раз в месяц не отвлекаться от компьютера по такому пустяку. Томас в те времена тоже имел такую привычку, и как результат его шевелюра была сантиметров на пятнадцать длиннее нынешней, поэтому сын брал пример с отца. Бабушка, как-то приехавшая к нам в очередной раз, была очень озадачена, увидев внука с нечесаными и почему-то волнистыми волосами до плеч. Ведь всего лишь месяца три назад на его голове был вполне обычный мальчишечий «ежик». Она долго втолковывала внуку, что «хорошие мальчики» должны иметь короткие волосы.

– Папа что, настолько плохой? – мрачно осведомился во время одного такого разговора брат.

– Ну, не то чтобы плохой, – задумалась тут же бабушка, – но увалень порядочный. А почему ты спрашиваешь?

– Ба, ты на его волосы погляди, – посоветовал ей внук. – Получается, он вообще мерзким типом должен быть. Почему это Томасу можно, а мне нельзя?

– Как ты говоришь о своем отце!

Я, присутствовавшая при этом разговоре, захихикала, но услышала только:

– А ты, Катя, лучше бы не смеялась, а волосы отращивала. Что за дом! Один ножниц боится, другая волосы режет. Я скоро приеду, вы тут вообще будете, как эти… как их…

– Как панки, – услужливо подсказал Алексей, сидевший рядом. Он только что приехал с какого-то там модного показа, ослушавшись бабушку, которой вовсе не нравилось, что ее младший сын стал какой-то там моделью. Дядя поэтому и предпочел давным-давно жить не с родителями, а со старшим братом, чтобы избавиться от бабушкиной опеки и ее нотаций.

– Вот именно. С этими, как их… волосами грязными, которые торчат…

– Ирокезами, – подсказал дядя.

– Да-да, вот именно. С ужасными разноцветными ирокезами.

– Бабушка, – ответила я тогда, – но ведь я всего лишь сделала каре!

– Каре – это боевой порядок пехоты, построенной в виде квадрата, древний город в Армении и комбинация игральных карт в покере, – поджала губы бабушка. А у тебя, милая, боб.

– Какой боб? – испуганно потрогала я волосы, которые впервые в жизни так коротко обрезала по наставительным советам Нинки, возомнившей себя королевой моды уже в том возрасте.

– Обычный. Каре, милая, – это когда с челкой, а у тебя ее нет. Так вот, дети, если ваш отец-разгильдяй не в силах объяснить вам, то это сделает ваша бабушка. У хороших мальчиков волосы короткие, а у хороших девочек – длинные. А у вас все наоборот.

– А мне все равно длинные волосы нравятся, ба, так удобнее. Буду так всегда ходить, – и с этими словами Эдгар ушел в свою комнату к заманчиво жужжащему процессору.

Правда, уже через пару дней он радикально поменял свое мнение насчет прически. Отправившись со своим единственным другом, таким же чокнутым компьютерщиком в какой-то магазин, мой, тогда еще очень субтильный и невысокий, брат был принят за милую девочку группой местных любителей дворовых посиделок, семечек и пива, и вынужден был спасаться от их назойливого внимания бегством. Дома он своими руками отрезал себе хвост, к папиному огорчению и к бабушкиной радости. Она-то, бедная, думала, что это на Эдгара так ее нотации подействовали.

Интересно, Кей будет себя чувствовать так же неловко, как и Эдгар, или по-другому отреагирует? Его ЧСД не позволит ему менять прическу. Уверена, он ею безмерно гордится.

И солист группы «На краю» оправдал мои лучшие ожидания.

– Блондиночка, ты глуха? – издеваясь, повторил Валерий.

Кей замер. Обернулся. Сделал пару шагов к Валерию. А глаза его при этом были настолько злые, что мне на миг стало страшно. По-моему, его Валерий все же сумел задеть за живое. Пошлыми намеками обо мне – нет, а обзывательствами – да.

– Да, ты, блондинка! Ты мне женщину напоминаешь, – спокойно так продолжал Баба Яга, не чувствуя, как накаляется атмосфера. – А знаешь чем? Девчонку свою защитить не можешь, да и внешность женская.

Как же Кей психанул! Мое израненное сердце получило свою дозу обезболивающего. Вначале он очень громко ударил по косяку крепко сжатым кулаком (думаю, и больно тоже, потому что у меня лично рука от такого удара развалилась бы на две части или даже на три). Потом рывком кинул свою худи на пол, глянул на меня, как на врага народа, еще раз треснул кулаком по стене – уже ногой, и, не торопясь, стал спускаться вниз, прямиком к Валерию, который тут же нервно стал отходить назад.

– Да перестань ты, – хлопнул музыканта по плечу Андрей, догоняя, – пошли уже, хватит подзадоривать этого наркомана.

Сто по сто, солист знаменитой рок-группы не слышал своего старшего товарища. Кей готов был броситься на обидчика, но менеджер оказался на высоте. Он перехватил подопечного, не давая ему кинуться на Валерия, а сам в очень вежливых выражениях попросил Ягу уйти куда-нибудь. Желательно куда-нибудь в преисподнюю.

– Убери руки, – прорычал Кей. – Я одному козлу сейчас покажу, кто тут женщина, а потом пойду.

– Покажи, покажи, – начал заводиться и Валерий. Нет, он определенно имеет неустойчивую психику.

– Кей, уймись, – холодно сказал Андрей. – У тебя же фотосессия на днях, одумайся. Ты с разбитым лицом хочешь сниматься, я не понял?

– Да пусть будет драка, – жизнерадостно проговорил длинноволосый дядька. – И пусть победит сильнейший.

– Что ты несешь? Какая драка? – появился откуда-то мой папа. Как я говорила, он физически не переносит насилия. – Что тут происходит? Добрый вечер, Андрей. Я вас давно жду, а вы все не идете и не идете.

– О, простите, – продолжал удерживать Кея менеджер, – мы немного застряли около вашей квартиры. Видите ли, тот субъект хочет немного побоксировать. – И он кивнул на Валерия, который уже давно ничего не хотел.

– Опять ты! – негодующе сказал Томас. – Тебе что, драться не с кем, чудило ядреное? Ой, Катенька, а ты почему там стоишь?

– Я тут гуляю, папа, – отвечала я ему раздраженно.

– Ты лучше гуляй на улице, а не по подъезду, а то соседи будут думать, что ты тут распиваешь спиртные напитки, куришь или занимаешься другими плохими вещами.

Андрей понял, что я – дочь Томаса, и тихо засмеялся. Еще бы, ему не улыбаться, он-то как раз решил, что я тут плохими вещами занимаюсь.

– А еще лучше, Катя, иди в клуб, – продолжал давать глупые советы папа, – повеселись там. Ну ладно, всех прошу в дом! Прошу, как говорится, к нашему шалашу.

– Мрачный у вас шалаш, – усмехнулся Андрей, увидевший обстановку в доме.

– Отпусти меня, – обозленно взглянул на него из-под челки Кей, – я ему еще раз врежу.

– Ты бы девушку свою защитил, дебил. Ну, давай, давай, врежь мне, слабак!

– Прекрати уже, Валерий, – взмолилась я.

– А что тут происходит? – вдруг показались в дверном проеме Ниночка и Келла, который в этот вечер не хотел оставлять ее одну и, кажется, решил проводить домой.

– Я не совсем понимаю, милая, – ответил тут же Томас, – но, по-моему, этот несносный тип ухаживает за Катенькой. Мне ее прежний мальчик куда больше нравился, кстати, вот… – но его голос был заглушен гневным криком Валерия, который тут же и думать забыл о Кее и переключился на его синеволосого друга. Теперь он очень хотел побить Келлу. Ниночка на Ягу, только что более-менее адекватного, подействовала как красная тряпка на быка. Хорошо еще, из квартиры вышли те самые волосато-бородатые рокеры и не дали Валерию осуществить свои намерения.

– Давай ему вместе вломим? – серьезно предложил Келла, показывая Кею красноречивый жест: легонько ударил кулаком по своей щеке.

– Давай.

– Вы с ума сошли! – не на шутку обозлился и Андрей, – я привез вас к человеку культуры, а вы тут драку устраиваете!

– Вот именно, – зачем-то поддержала я его, потому что мне было жалко Валерия и не хотелось, чтобы его действительно побили.

– О, а эта девочка знает, кому поддакивать, – громким шепотом сообщил Келла, но слышали его только я, Кей и Нинка, – ей наш менеджер очень по кайфу.

– Заткнись, – ткнула его кулаком в бок Нинка, – ты чего, сплетник, охренел в конец?

– Так тебе реально еще и он нравится? – в упор посмотрел на меня солист «На краю», а в это время папины гости под его чутким руководством выпроваживали Бабу Ягу. Фроловна из-за двери орала, что «сектанты бьют честного человека». Весь этот шум кончился тем, что в квартире нашей раздался вдруг вопль, гром, шорохи, а потом в коридоре появился Краб и не своим голосом завопил:

– Дух пришел! Мы вызвали духа!

– Страсти какие, – раздалось из-за двери Фроловны.

– Слышите? Мы вызвали духа!! – завыл медиум. Где-то заржал Леша.

– Я сейчас милицию вызову, – появилась, как по мановению волшебной палочки, на площадке учительница физики со своим мужем, – да что такое, каждую пятницу орете и орете!

– Вот именно! – раздалось из-за двери Фроловны.

– Андрей, проходите, пожалуйста. – Томас взял опешившего от такого количества событий менеджера за локоть и провел в квартиру, чтобы тот едва не столкнулся с вышедшим из комнаты Лешей.

– Да это кто-то из вас блюдце двигал, – пренебрежительно проговорил он, – придет к вам дух, ага. Рты пошире раззявьте, дебилы медиумные.

– О, дизайнер, я видел его работы, – проводил его взглядом Андрей. – А в вашем доме много всяких… интересных людей.

– Достаточно, – благодушно согласился Томас, – а где ваш талантливый музыкант с синими волосами и моя почти что дочка Ниночка?

– Они убежали, взявшись за руки, – ответил длинноволосый дядька.

– Келла нашел себе девушку?

– Ниночку Журавль! Замечательная пара! Я вам о ней все-все расскажу.

– Кей, ты знал, что у Келлы есть девушка? – почему-то спросил Андрей у второго музыканта, все еще сердитого, как двести тысяч крокодилов.

– Я что, шпион? Откуда мне все про него знать? Андрей, мне тоже пора.

– Уже? Ты же не видел ничего.

– С одной девушкой поговорить хочу, – убрал со лба челку молодой человек.

– Ну-ну, – скептически посмотрел на него менеджер.

Со мной, что ли? Не хочу я с ним говорить.

Но Кей просто-напросто вновь поступил по-своему. Взял меня за руку и потащил за собой.

– Не гуляйте долго, – раздался вслед радостный голос Томаса, – до полуночи не задерживайтесь! А вообще, можете не приходить домой этой ночью! Андрей, милая пара, правда?

– Я чего-то не улавливаю здесь…

– В этом доме ничего и не надо улавливать, – и эти слова, сказанные кем-то из гостей отца, были последними, что я расслышала.

– За мной, – отрывисто сказал Кей, спускаясь по лестнице. Лифт проигнорил.

– Эй! Куда?

– Куда я скажу. Я теперь понимаю, почему ты такая, – проговорил Кей, таща меня за собой – а спускался он быстро: еще бы, с такими длинными ногами медленно ходить просто неприлично.

А мне вообще-то немного больно! Но я не сказала ему ни слова об этом.

– Какая?

– Легкодоступная, если верить этой старухе.

– Сам ты такой, мало ли что она обо мне говорит. Бред какой-то! Она с ума сошла!

– Не мало она говорит и очень интересно, – возразил он и молчал до тех пор, пока мы не оказались во дворе дома, освещенного фонарями.

– Садись, посидим, – кивнул на лавку парень.

Ну вот, совсем не романтично сидеть в собственном дворе, в котором ты знаешь каждый кустик. Хорошо хоть почти все листики распустились, и двор теперь не голый, а зеленый, нарядный.

Кей откинулся на спинку скамьи и закрыл глаза. Я сидела на самом краю лавки и тоже молчала. И чего мы сюда пришли?

Я повернула голову и посмотрела на блондина. Когда он вот так вот закрывает глаза и, не двигаясь, откидывает голову, словно бы спит, он кажется милым и усталым от всего ребенком. Почему же когда он открывает рот, то говорит только одни гадости?

Я рассматривала лицо Кея, тайно чему-то радуясь.

Еще скажи – когда я вижу его прекрасную физию, я словно прикасаюсь к какой-то тайне.

Ага…

Я просто в умилении.

Да…

Слушай, ты же его должна жутко не мочь терпеть, ведь ты узнала, что этот упырь – близнец Антона, который портит ему жизнь.

Да, но, знаешь, лучше бы они оказались одним человеком.

С раздвоением личности?

Да хоть с расстроением.

По-моему, он и так расстроен. Смотри, как хмурится. Давай, порадуй его!

Как?

Возьми за нос – перекроешь доступ к кислороду, он обрадуется, наверное.

Я больна.

Я и не спорю.

Пока я раздумывала, старательно приглушая голос своего эго, светловолосый резко открыл глаза.

– Бу, – сделал он вид, что пугает меня. А я действительно немного испугалась, как бы смешно это ни звучало.

– Чего уставилась? – подозрительно спросил Кей.

– Просто так, – смутилась я.

– На меня просто так не смотрят.

Да что ты говоришь? А как на тебя смотрят? В бинокль или в подзорную трубу, чтобы лучше видеть. В ответ я ему это, естественно, не сказала.

– Возьми, – протянула я молодому человеку его худи, брошенную на площадке. – Замерзнешь. Холодает.

Интересно, почему, несмотря на слова Антоши, я не чувствую к этому Кею каких-нибудь сильных негативных чувств? Ведь теперь я точно знаю, что суперзвезда просто делает гадости близнецу. Кстати, никогда не думала, что двойняшки могут до такой степени друг друга не любить. Мне казалось, они что-то вроде одного целого. Не зря же по телевизору частенько показывают передачи о том, что между ними существует какая-то особенная мистическая связь, и даже сны им снятся одинаковые. Последний факт был выведан мной в школе у девочек-близняшек, учащихся в нашем классе.

– Подобрала? Она грязная, не буду надевать, – свысока сказал он и небрежно кинул кофту рядом с собой.

Ну и ладно, мерзни в своей майке, на улице похолодало.

– А вообще, можешь оставить себе и продать в Интернете.

– Спасибо, не… я так и сделаю, – перегнувшись через него, я вновь завладела предметом одежды. Отдам ее Нелли – пусть радуется.

– Ты такая алчная девушка.

А ты такой придурок, просто слов нет.

– Да, я меркантильная. Зачем ты меня сюда позвал?

– Там сильно скучно и шумно. Кстати, твоя подружка-демоница что-то действительно делает с Келлой. Скажи ей, чтобы не слишком увлекалась им.

– Зачем мне это говорить Нинке? И называй ее, пожалуйста, по имени. Почему ты при ней весь такой вежливый и милый, а за глаза называешь демоницей?

– А разве она делает не также? – с кривой улыбкой спросил Кей, вычерчивая носом кед на земле какой-то знак.

– Хватит обсуждать человека.

– Хорошо, тогда ответить мне, не задумываясь. Ну, что у тебя с этим уродом? – близко-близко наклонился ко мне Кей, и самые длинные пряди его волос касались моих щек. У меня перехватило дыхание – такой он был милый, как переродившийся современный и неформальный Аполлон.

– С Валерой? Ничего, – отвела я взгляд, – это все просто случайно вышло…

– Случайно? – протянул он, почему-то не веря мне.

– Да.

– Да? – и он легким движением повернул меня за подбородок, чтобы я смотрела прямо. – Сколько у тебя там парней по подсчетам этой бабки?

– Дебил, что ли? Нет у меня никого.

– По ее словам, много, да. А мне ты даже, – он опять невесело засмеялся, – даже поцелуй подарить не хочешь. Видишь, как я красиво ради тебя выражаюсь?

– Спасибо, ты очень мил. – Мне захотелось коснуться его кожи.

– Нет, ты просто решила позлить меня, да?

– С чего бы это? Нет, совсем нет.

– Да.

– Нет.

Кей, ты такой глупый. Я бы очень хотела позлить тебя и заставить ревновать, но не думаю, что я смогу сделать это специально.

– Тебе нравится это делать. И не спорь, малышка.

– Это тебе нравится меня злить, – тут же возразила я. – И унижать.

– Когда это я тебя унизил? – удивился он.

– Всегда, – я хотела назвать его по имени, но тут же вспомнила, как на самом деле его зовут, поэтому добавила с легким злорадством, – Кирилл.

– Что? – его холодные глаза блеснули в темноте.

– Я знаю твое настоящее имя, – с триумфом сказала я. – Кирилл Тропинин.

– Если ты кому-нибудь об этом скажешь, я поймаю тебя и убью, – услышала я разозленный голос, – повешу. Я не буду тебя даже спрашивать, от кого ты узнала, чтобы не вздернуть этого человека прямо сейчас на ближайшем суку. Поняла меня?

– Ты такой вежливый.

Он едва слышно выругался.

Ой, как же не идет ему ругаться такими словами! И где наша хваленая выдержка и ядовитая язвительность, спрашивается?

– Такой, какой есть. Ты меня выставила идиотом, – вдруг сказал он.

– Извини.

– Простым «извини» не отделаешься, малышка, – парень вновь наклонился чуть ближе.

– В смысле? – не поняла я, нервничая.

– Еще раз со мной куда-нибудь сходишь.

– Значит, Арин прав, – глубокомысленно произнесла я, желая подразнить парня, – и я тебе нравлюсь.

– Это он так тебе сказал?

– Ага.

– Наверное, он соврал. Прости. Мой друг часто врет, – и вновь он немного наклонился. Такое чувство, что меня пытаются соблазнить. Нет, это, конечно, восхитительно, и все такое, но… тысяча но!

– Ты мне не нравишься. Слушай, детка, это странная просьба, но ты ее выполнишь, идет?

Он прошептал ее больным тоном.

– Какая еще просьба? На луну повыть? Поскакать вокруг тебя на руках? Полетать?

– Обними меня, Катя? – будничным тоном сказал Кей. Лучше бы я выла и скакала. Ну, как можно отказать ему, когда голос его такой… нормальный, как в первый вечер нашего знакомства.

Он улыбнулся, напомнив мне Антона – у того была такая же искренняя улыбка. Братья… Что сказать?

– Я же тебе не нравлюсь.

– И что? Обними.

И Кей одними губами добавил: «Пожалуйста».

И мне пришлось его обнять, с опаской, едва касаясь ладонями его спины, хотя я не думаю, что мне было неприятно это делать. Напротив, в те несчастные минуты мне было легко и очень хорошо, словно я только что нашла обладателя второго конца красной нити, которого так давно искала.

Он обнял меня в ответ. Вздохнул. Я осмелела и коснулась его волос. Думала, что они будут жесткими, но нет, они оказались мягкими. Просто не Кей, а пушистый кот. Который нагулялся сам по себе и, наконец, разрешил хозяйке погладить себя. Жаль, Кей мурчать не умеет. Хотя он вообще-то поет, и если принять его голос за мурлыкание… Ну что я опять несу? А ведь понимаю, что Антон, скорее всего, прав, его брат-дурак просто-напросто пытается, скажем так, соблазнить глупую Катю, чтобы насолить Антону. А Арина все же Кей уговорил мне позвонить, чтобы поднять свои акции в моих глазах. Но почему бас-гитарист группы «На краю» позвонил именно сегодня, так вовремя? Может, Антон брату все рассказал? Да ну, такого быть не может. Антош, прости меня за сегодня, ведь я опять делаю какие-то глупые, нет, идиотские вещи. Сижу и обнимаю твоего брата, который так похож на тебя в эти минуты, и даже странно, что я не замечала этого вашего сходства раньше. Хотя ты очень хотел, чтобы я его не замечала. Нет, надо перестать думать и просто насладиться моментом. Но буквально через две секунды музыкант все испортил.