Секс – моя жизнь. Откровенная история суррогатного партнера Гарано Лорна

Мэг была не похожа на тех, кто обычно нравился Майклу. Он предпочитал женщин рубенсовского типа, страстный темперамент которых соответствовал чувственным формам. Он любил пышных, открытых и жизнелюбивых. Мэг была невысокой и миниатюрной. У нее были коротко остриженные светлые волосы и имидж юного сорванца.

Она обожала велосипед, любила бегать, а тело ее было подтянутым и слегка округлым, как туго набитая ткань. Она была тихой и задумчивой. Когда я впервые увидела ее, мне казалось, что она станет очередным недолговечным увлечением Майкла..

Я уже смирилась с нашим соглашением. Временами мне даже казалось, что такая жизнь поддерживает полное согласие в наших отношениях. Мы могли наслаждаться обществом других любовников, не нарушая при этом обязательств по отношению к нашим детям и созданной нами семье. Я думала, что мне удалось утереть всем нос, доказать, что мои родители ошибались вместе со всем своим поколением.

«Вот видите, — хотелось сказать мне, — я нарушила все правила и совершенно счастлива!» У меня была любимая работа, преданные друзья и брак, который, несмотря на всю свою эксцентричность, продлился дольше, чем многие предполагали. В целом я даже могла гордиться тем, как мы с Майклом устроили свою жизнь, отбросив отжившие условности и сохранив все самое главное..

Что еще важнее — мои дети были здоровы и счастливы. Майкл по-прежнему был любящим отцом, которому удавалось поддерживать прекрасные отношения как с Джессикой, так и с Эриком. Не многие дети могли с такой откровенностью делиться с отцом мыслями, чувствами, тревогой и мечтами. Майкл прекрасно слушал — по-настоящему умел выслушать — детей, внимательно и с должным уважением.

Я не могу пожелать всем женщинам такого мужа, как Майкл, но я могла бы пожелать всем детям такого отца..

Тем не менее я испытывала смешанные чувства по поводу наших договоренностей. Мне никогда не нравилось делить Майкла с другими женщинами, и я чувствовала укол ревности каждый раз, когда он уходил на свидание с Мэг. В то же время мои собственные отношения так обогатили мою жизнь, что я чувствовала что-то вроде благодарности к Майклу за то, что он предоставил мне достаточную свободу, чтобы не чувствовать вины и необходимости лгать..

Единственной опасностью было то, что один из наших партнеров мог рано или поздно захотеть большего, чем могла дать им супружеская пара с двумя детьми. Привязанность нужно было контролировать и соизмерять таким образом, чтобы она вписывалась в созданный нами образец. В центре были Майкл, я, дети. Наши дополнительные отношения вращались вокруг нас по орбите, и все это имело смысл, пока всех, кто оставался на периферии, эта схема устраивала..

Холодным осенним днем 1978 года я обнаружила, что Мэг это больше не устраивает. Она попросила нас с Майклом приехать к ней в Беркли в субботу утром. Обычно я не выходила из дома так рано по выходным, но у нас с детьми было много запланировано в тот день, и я надеялась поскорее разделаться с этой встречей.

Как только я вошла в ее крошечную квартирку с одной спальней, то сразу почувствовала запах свежих вафель и кофе. При других обстоятельствах у меня появился бы зверский аппетит, но когда Мэг поставила передо мной тарелку и чашку, я уже знала, что поесть не удастся..

У Мэг были красные круги вокруг глаз, казалось, что она не спала всю ночь.

— Как ты, Мэг? — спросила я.

— Нормально.

По привычке я уже собиралась произнести «Все хорошо, спасибо», но запнулась, когда поняла, что она не задала ответного вопроса.

Мы сидели у нее в гостиной, и только Майкл мог начать есть.

— Я знаю, это неловко, но мне нужно было… нужно…

Она разрыдалась. Майкл положил вилку и протянул ей салфетку.

— Что же вы делаете?! — произнесла она прерывающимся от рыданий голосом.

— О чем ты? — спросила я.

— Ты хоть знаешь, что мне пришлось сделать, Шерил?

Я беспомощно смотрела на нее. Я не имела ни малейшего представления, о чем она говорит.

— Мне пришлось сделать аборт. Я забеременела от Майкла, и мне пришлось сделать аборт.

Забеременела от Майкла. Я думала, он принимает необходимые меры. Он выбрал меня в качестве жены, потому что знал, что я стану хорошей матерью, он всегда твердил, что единственное, ради чего стоит жениться, — это дети. «Детям нужны оба родителя, которые любят друг друга», — слышала я от него бесчисленное количество раз.

Конечно, он понимал, что не сможет быть хорошим отцом в двух семьях одновременно. Он что — совершил ошибку?.

Майкл закрыл лицо руками.

— Мэг, прости, что тебе пришлось это сделать…

— Вы понимаете, что играете людьми?

Мне было очень жаль Мэг, но я чувствовала раздражение. Она была взрослым человеком и согласилась на отношения с Майклом, зная, что он женатый человек с двумя детьми. Да, это «открытый брак», но это все-таки брак. У него есть ответственность передо мной и детьми, и думать он должен в первую очередь о нас.

Ей никто не лгал. Никто не заманивал ее ложными обещаниями, не пытался надуть. И потом — кто, по ее мнению, будет содержать этого ребенка. У Майкла не было работы. Я обеспечивала семью. Она жила на скромный заработок учительницы. Да и, наконец, почему они не предохранялись?.

— Понимаешь? Ты хоть понимаешь? — повторяла Мэг.

— Секундочку. Сколько тебе лет? — пыталась парировать я. — Ты взрослая женщина. Ты знала, на что идешь. Мне жаль, что тебе пришлось страдать, Мэг, но Майкл с самого начала был честен с тобой.

Мэг продолжала плакать. Я ковыряла вилкой в тарелке, Майкл смотрел в пол, как будто пытаясь разгадать код, зашифрованный в узоре ковра.

— Это просто неправильно, — всхлипывала она.

Майкл поднялся и положил руку ей на плечо. Она обняла его, и он начал укачивать ее в своих объятиях, бросая на меня виноватые взгляды. Во мне снова вскипало раздражение, и я с удовольствием оставила Майкла одного, собрав посуду и удалившись на кухню. Я помыла и высушила наши тарелки вместе с несколькими другими, стоявшими в раковине, и, когда вернулась в гостиную, Мэг успокоилась настолько, чтобы наш уход не выглядел грубостью..

— Что, к чертям, происходит? — я потребовала объяснений, едва мы оказались в машине. — Как она забеременела? Вы что, не предохранялись?

— Она принимала таблетки, но ты же знаешь, они не дают стопроцентной гарантии. Нам просто не повезло. Что мне еще сделать? — говорил Майкл.

— Я скажу, что тебе сделать. Надевать презерватив. Сделать вазэктомию. Заставить ее вставить диафрагму. Не надеяться на таблетки. Всегда нужна стопроцентная гарантия, Майкл.

— Знаю, знаю. Мы что-нибудь придумаем. Это больше не повторится, обещаю.

Я ему поверила. Отношения вне брака — пожалуйста, но две семьи — это уже слишком. Мы оба это понимали.

С тех пор я не видела Мэг почти год, до октября 1979 года. К тому времени мои отношения с Бобом стали очень прочными, и я надеялась, что после того неприятного завтрака у Мэг и Майклу стала очевидна необходимость соблюдать определенные правила. В день, когда она зашла к нам, я разговаривала по телефону со своим братом, который по-прежнему жил в Новой Англии.

Раздался звонок в дверь, я положила трубку на стол и, открыв дверь, обнаружила, что на нашем крыльце стоит Мэг. Мы секунду смотрели друг на друга с легким оттенком удивления. Наконец я поздоровалась. Она сказала, что пришла забрать проигрыватель, который лежал у нас в подвале. К моему облегчению, я услышала, как открылась дверь ванной и Майкл выручил нас из этой неловкой ситуации..

Я снова взяла телефон и еще около часа разговаривала с братом. Повесив трубку, я выглянула в окно и увидела, как Мэг открывает дверь машины, а Майкл кладет проигрыватель на заднее сиденье. «Что-то в ней изменилось», — подумала я. Потом я поняла, что на ней штаны-комбинезон. Это было странно, учитывая, что Мэг всегда носила спортивную одежду, и я скорее ожидала увидеть ее в леггинсах и длинной футболке..

Странно, но какая мне, в сущности, разница? У меня были заботы поважнее, чем отслеживать, как меняются модные тенденции в гардеробе Мэг.

В 1980 году моей дочери было четырнадцать, а сыну одиннадцать. Они оба находились в опасном подростковом возрасте, и я была намерена в течение всего этого времени дарить им ласку и сочувствие, которых не получила от своих собственных родителей. Я старалась быть спокойной, восприимчивой, отзывчивой, то есть полной противоположностью своей матери.

Я хотела, чтобы мои дети могли обратиться ко мне с любым вопросом, не боясь моего гнева..

Я все еще злилась на своих родителей, но старалась сгладить острые углы как ради меня самой, так и ради моих детей. Мама и папа любили своих внуков, а я хотела, чтобы дети были окружены любящими взрослыми. Я заплатила большую цену за неприязнь к ним и постепенно старалась избавляться от этого чувства с помощью терапии и жизненного опыта.

Я приезжала в Сэйлем по меньшей мере два раза в год. Лед между родителями и Майклом немного растаял, но чаще всего я ехала в Массачусетс одна, без него. В начале 1980 года я решила, что навещу родителей в мае..

Я окончательно определилась с датами поездки, и почти сразу же мне позвонила моя подруга Брендан, юрист с успешной практикой в Сан-Франциско. Она вынуждена была отменить уикенд, запланированный на начало мая, в великолепном отеле в Йосемити, включая ужин в ресторане. Она интересовалась, согласимся ли мы с Майклом провести этот уикенд вместо нее?.

Отель в Авани — это чудо архитектурного искусства. Он сочетает в себе черты классических и современных стилей, а из ресторана открывается великолепный вид на горы парка Йосемити. Мы с Майклом никогда бы не смогли себе этого позволить, но благодаря Брендан у нас появилась возможность совершить роскошную поездку.

Майкл ждал этого с тем же нетерпением, что и я..

Каждый раз я ждала путешествия домой с легким чувством тревоги, но теперь я могла бы за неделю до этого отдохнуть и восстановить силы в одном из самых спокойных и красивых мест планеты. Я решила, что сделаю себе подарок и куплю новое платье, чтобы появиться в нем на ужине в Авани. Давно уже в моей жизни не было безумства, которое я могла бы разделить только с собой.

В отличие от остальной моей одежды, которую я по большей части приобретала в секонд-хендах, это платье я надену первая..

Одним февральским утром я встала в воскресенье пораньше и отправилась в Сан-Франциско. Я провела в магазинах весь день в поисках платья для своего путешествия. Конечно, было еще рано, до поездки оставалась еще пара месяцев, но я торопилась расстаться с деньгами. В конце концов я остановилась на зеленом шелковом платье без рукавов, с ремнем на талии и бисерной вышивкой на груди.

Я примерила его и рассмотрела себя в зеркале под всеми возможными углами. Идеально. Я буду такой же изысканной, как и все эти дамы в изысканном Авани. Пришлось расстаться с двумя сотнями долларов, которые я собирала последние несколько месяцев, но мне нечасто выпадала возможность совершить такую поездку, и я собиралась получить от этого как можно больше..

Я несколько месяцев жила в предвкушении поездки. Я лавировала между делами и обязанностями в лихорадочном темпе работающей мамы и постоянно напоминала себе, что с каждым шагом приближаюсь к своему роскошному уикенду. Иногда после трудного дня я доставала из шкафа новое платье, надевала его и говорила себе, что скоро смогу отдохнуть от трудов.

С таким же нетерпением я ждала, когда мы останемся наедине с Майклом. Нам редко удавалось быть вдвоем, без детей, но эти минуты напоминали нам, почему мы влюбились друг в друга. В последнее время мне начало казаться, что мы отдаляемся друг от друга, и я надеялась, что поездка восстановит чувство близости между нами..

Я составила свое расписание таким образом, чтобы четверг перед выходными в Йосемити был свободен. Мне нужно было выкупить в туристической фирме билеты для путешествия домой на восток, и я хотела собрать вещи без помех. Я стояла посреди спальни, глядя на открытый чемодан, и размышляла, как сложить платье так, чтобы оно не смялось.

Я решила не рисковать и положить его прямо с вешалкой на заднее сиденье машины. Мне нужно было только завернуть его в оберточную бумагу, которая валялась где-то в комнате, и платье было бы доставлено в Авани в его первозданном виде..

В то время наша с Майклом кровать представляла собой конструкцию из множества выдвижных ящиков. Майкл сделал ее почти сразу же, как только мы переехали в этот дом. Сначала она мне не нравилась, но потом я вынуждена была признать, что в этом чулане, который мы, сильно преувеличивая, называли спальней, совместить кровать и шкаф было правильным решением.

Я поискала в ящиках со своей стороны кровати, но бумаги там не было. Я направилась к ящикам Майкла. «Что за неряха!» — думала я, разгребая конфетные обертки, газеты и использованные салфетки. На тумбочке рядом с лампой стояла недопитая банка «Доктора Пеппера». Я давно оставила всякие попытки привести эту половину комнаты в порядок.

Я открыла верхний ящик и под стопкой футболок и свитеров на дне ящика обнаружила письма..

Их было около двадцати пяти, писем Мэг к Майклу, все со штемпелем городка на северо-западе. Я достала их и положила на кровать. Я расположила их в хронологическом порядке. У меня быстро стучало сердце и дрожали руки. Я хотела убежать оттуда. Мне нужно было прочитать эти письма, но еще мне нужно было идти забирать билеты.

Мне казалось, что я заключена в своем собственном теле, как в тюремной камере. «Нужно забрать билеты», — подумала я. Я быстро приняла решение. Я взяла старую сумку, сложила письма, чтобы не нарушить их порядок, и засунула их в сумку..

Я проехала несколько кварталов и поставила машину на парковку рядом с туристическим агентством. Открыла сумку и нащупала письма. Все мое тело как будто обмякло, а челюсть болела — я слишком сильно сжимала зубы. Одно за другим я читала письма, описывающие процесс развития беременности Мэг. Она писала, как радовались родители, что у них скоро будет внук; пересказывала слова врача и давала ребенку разные имена; говорила Майклу, как она скучает по нему и по головокружительному сексу, который подарил ей ребенка, которого она так хотела.

«Врач сказал, что это может случиться совсем скоро», — гласило одно из последних писем..

С трудом можно описать бурю эмоций, которые охватывали меня, пока я читала. Но самыми главными были — тревога, ярость и отчаяние. Эта было крушение, по силе сопоставимое с тем, что мы пережили по пути в Калифорнию несколько лет назад. Чувства удивительной яркости, которые я не могла отбросить от себя так же, как не могла отмахнуться от последствий аварии..

Я сидела в машине около часа, стараясь взять себя в руки и пойти за билетами. Я достала кошелек и пересчитала деньги. Я сделала это дважды, просто чтобы оттянуть тот момент, когда мне придется с кем-то заговорить. Я положила деньги обратно в кошелек и вышла из машины. Я шла к дверям, когда увидела высокого человека, который почти бежал мне навстречу.

Наверное, я тогда обронила деньги, а человек подобрал их и ушел. Не знаю, что произошло в действительности, но почти сразу я обнаружила, что мне не хватает четырехсот долларов..

Когда я добралась до дома, я была рада двум обстоятельствам: что не попала в аварию и что дома никого не было. Я легла на кровать и разрыдалась. Это было предательство, которого я не испытывала никогда раньше. Я плакала по многим причинам. Я чувствовала гнев, унижение и обиду. Боль становилась невыносимой от того, что Майкл одним движением перечеркнул единственное, что придавало смысл нашему браку.

Дети у него теперь были не только от меня. Очевидно, Мэг должна была стать такой же хорошей матерью, как и я, и единственное преимущество, на которое я претендовала, у меня отняли. Неужели весь этот брак — просто насмешка. Я вспомнила тот осенний день, когда видела Мэг в комбинезоне. Она была беременна, поэтому на ней были эти штаны, — я внезапно осознала это с чудовищной ясностью..

Я еще не до конца понимала, что мне делать с открывшимся мне знанием, но сидеть и молчать я не собиралась. Я была слишком потрясена, чтобы притворяться, что ничего не знаю. Как начать этот разговор, я не представляла. Как бы я ни старалась сохранить спокойствие, мне это, скорее всего, не удастся.

Мне нужно было взять себя в руки. Скоро придут дети и, наверное, Майкл. Я вытерла слезы и высморкалась, понадеявшись, что это немного успокоит меня. Я собрала письма, разложила по конвертам и снова сунула в ящик, не переставая всхлипывать.

Я услышала звук отворяющейся двери и поняла, что Джессика и Эрик вернулись из школы.

— Эй? — позвал Эрик.

Я бросилась в ванную, сделала глубокий вдох и крикнула: «Я в ванной». Я очень старалась, но мне, видимо, не удалось скрыть слезы, потому что Эрик спросил, в порядке ли я.

— Да, в порядке, я просто поспала немного. Хочу принять душ.

Я включила воду, сняла одежду и второй раз за день залезла в душ. Это был единственный способ выиграть время и привести себя в порядок, чтобы дети не заметили моих слез.

Майкл не появился и после ужина. Я легла в кровать и попыталась читать, но проплакала почти целый вечер. Около десяти я услышала, как он открывает входную дверь. Я выключила свет, отвернулась к стене и притворилась, что сплю.

Я слышала, как он возится на кухне, включает телевизор. Вскоре он пришел в спальню. «Даже не подозревает, что я все знаю», — подумала я. Я смотрела, как его тень снимает джинсы, надевает пижаму. Я чувствовала себя вуайеристом, который наблюдает за незнакомцем.

На следующее утро мы с Майклом погрузили вещи в машину, поцеловали на прощание Джессику и Эрика и начали наше трехчасовое путешествие в Авани. Майкл сидел за рулем. Он свернул на шоссе и присоединился к потоку машин.

— Я скоро уезжаю в Сэйлем, — сказала я.

— Ага, — ответил Майкл.

— Я полечу через всю страну. Долгое путешествие. Все что угодно может произойти. Кто знает, вдруг самолет упадет? Ты ничего не хочешь мне рассказать на всякий случай?

— Что? Ты о чем?

— Ну, знаешь. Если бы я вдруг умерла сейчас, ты ничего не хотел бы мне рассказать?

— Нет. Конечно, нет.

Через два часа мы остановились пообедать, потом снова сели в машину, включили музыку, и я раздумывала, как буду выпытывать у Майкла его секрет.

Мы приехали в Авани около четырех, уставшие и голодные. Наверху мы немного отдохнули. Потом я приняла душ, сделала прическу, надела свое новое платье и накрасилась. Я посмотрела на себя в зеркало и подумала о том, как много узнала с тех пор, как купила это красивое платье из зеленого шелка. Сейчас мне казалось, что глупо было его покупать.

Это был поступок человека, который весело суетится и бегает туда-сюда, не замечая, что над его головой сгущаются тучи. Когда я вышла из ванной, Майкл улыбнулся: «Ты такая красивая». Я выдавила из себя ответную улыбку и взяла сумочку..

Майкл надел пиджак, и мы спустились в ресторан. Ресторан в отеле Авани великолепен — высокие потолки и огромные окна с видом на чудесный пейзаж. «Наверное, в других обстоятельствах мне бы это понравилось», — сказала я себе. Мы заказали ужин и бутылку вина. Вскоре я выпила достаточно, чтобы снова попытаться разговорить Майкла..

— Ты уверен, что тебе нечего мне сказать? Представь, что это твоя последняя возможность признаться.

— Что ты имеешь в виду? Что с тобой такое?

— Я просто хочу сказать, что нам нужно быть абсолютно честными друг с другом, потому что никогда не знаешь, что может случиться в следующую минуту.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не выложить ему все. Я была так зла, что мне хотелось вскочить и закричать: «Я скажу тебе, что со мной такое!»

— Мне нечего тебе рассказывать, — Майкл стоял на своем.

На следующее утро я решила, что перестану пытаться вытянуть из Майкла правду. Он не собирался признаваться, поэтому если я хотела объяснений, то должна была начать сама. Дохлый номер — добиваться от него правды. Я никак не могла успокоиться, и мне было нелегко сдерживать себя.

Мы почти весь день провели в горах. Мне требовалось почти физическое усилие, чтобы не поддаться злости и волнению. Майкл в последние годы набрал вес и так тяжело дышал, что не был способен беседовать, взбираясь по крутым тропам. Это было большим облегчением. Я не думаю, что могла бы в тот момент непринужденно болтать.

Вернувшись с прогулки, мы с Майклом поднялись в комнату, чтобы немного отдохнуть..

Мы снова поужинали в ресторане, и, несмотря на несколько бокалов вина, я не поддалась искушению снова попробовать добыть из него информацию. Мы отправились наверх и страстно занялись любовью. Я хотела напомнить ему о том, что бы он потерял, если бы я не стала его женой. Необходимость держать себя в руках все это время очень утомила меня.

Майкл не знал этого, но я таким образом хотела выразить то, что чувствую, не прибегая к объяснениям. Когда мы закончили, Майкл уснул в моих объятиях. Я лежала без сна несколько часов, пока меня тоже не сморил сон..

Я проснулась на следующее утро, едва только первые солнечные лучи окрасили небо тускло-розовым. Я подняла глаза, и на мгновение мне стало жаль, что я узнала секрет Майкла. Каким бы чудесным мог быть это уикенд, если бы я не выяснила все днем раньше. Что мне делать. Я не стану хранить этот секрет, от удара судьбы не уклониться.

Я оперлась на локоть и посмотрела на Майкла. Его грудь поднималась и опадала, он еле слышно храпел. Я наблюдала за ним несколько минут, пока он не открыл глаза..

— Что такое? Что происходит? Что ты делаешь? — спросил он.

— Я знаю, Майкл. Я знаю про ребенка.

Он не мог закрыть рот.

— Какого ребенка?

— Ты знаешь, какого ребенка, Майкл. Я знаю, что Мэг бере…

У меня сорвался голос, и ручьем потекли слезы.

— Я не знаю, что делать, — всхлипывала я.

Майкл не произносил ни слова.

— Как ты думаешь, что я должна теперь чувствовать, Майкл?

— Я думал, ты не будешь против, — ответил он.

Что? Думал, что буду не против? Это было последнее, что я ожидала услышать. Это не просто неправильный ответ — он звучал нелепо. Как он мог подумать, что я буду «не против»? Мне казалось, что вот-вот зазвучит страшная музыка. Мир перевернулся с ног на голову.

— Да кто ты такой? Кто я по-твоему? Я думала, что ты знаешь меня лучше всех на свете, а ты, оказывается, вообще меня не знаешь.

— Я думал, ты не будешь принимать это близко к сердцу.

— Что? — вскричала я. — Да с чего ты это взял? А что потом? Когда ты собирался мне рассказать?

— Ну, я хотел подождать, пока ребенок не вырастет.

— Это что — шутка?

Майкл не смотрел на меня.

— Нет, правда, ты сдурел? Мы были бы вместе все эти годы, а потом в один прекрасный день я открываю дверь, а на пороге непонятный подросток, который оказывается твоим ребенком. И что дальше? Ты меня представишь, и мы сделаем вид, что ничего не произошло?

— Шерил, это ничего не значит. Ты моя жена, а не Мэг. Ребенок родился несколько недель назад, а меня там даже не было. Я был с тобой.

Наверное, это должно было меня успокоить? Это какой-то извращенный способ сказать мне, что я ему не безразлична?

— Если это ничего не значит, то почему ты не рассказывал мне?

Майкл тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

— Какая разница? Ведь жена ты, а не Мэг.

Мне казалось, что меня сейчас стошнит. Я встала, подошла к окну. Отдернула занавеску и посмотрела на открывающийся пейзаж. То, что я раньше считала красивым, сейчас казалось мне беспорядочным лабиринтом нелепых поступков, который заглатывает людей и таит в себе бесчисленные опасности.

— У нее родился ребенок. Кто это, Майкл? У тебя еще один сын или еще одна дочь? — спросила я, по-прежнему глядя в окно.

— Девочка. Она родила девочку.

Я повернулась и посмотрела на него.

— Как ты мог это допустить? После того случая ты пообещал, что будешь осторожен.

— Мэг очень хотела иметь ребенка, а она стареет. Она сказала, что я ее должник после аборта, но, Шерил, от меня ничего не потребуется. Я не буду присутствовать в их жизни.

— Ее должник? Ты не сказал ей, что она с ума сошла? И ты согласишься на то, чтобы не иметь ничего общего с этим ребенком?

Я, безусловно, приняла это очень близко к сердцу.

— Она дома, с матерью. У нее большая семья, они ей помогут. Они были рады, узнав, что она беременна. О ребенке будет кому позаботиться.

Не знаю, как я устояла на ногах. Человек, которого я считала идеальным отцом, который так много рассуждал, как детям нужно внимание и забота обоих родителей, говорил мне, что он не собирается ничего делать ради своего ребенка.

— Нет, Майкл. Если мы останемся вместе, ты не бросишь ребенка. Ты будешь проводить с ней время. Ты будешь навещать ее два или три раза в год. Как ты представляешь себе это — она не будет даже знать, кто ее отец. И еще кое-что: хватит. Хватит трахаться с другими женщинами. Не сейчас, когда ты сделал себе еще одну семью..

— Ладно, ладно, я как-нибудь справлюсь, — говорил Майкл.

Он слишком легко принял это. Как будто от него не требовалось никаких усилий, чтобы осуществить мое требование.

— У тебя нет выбора.

Я говорила так, как будто мои желания имели для него хоть какое-нибудь значение. Идиотизм этой ситуации состоял в том, что я все еще любила Майкла. Я выросла и могла представить себе жизнь без него, но этого было недостаточно, чтобы заставить меня этого хотеть. Майкл был подлецом по многим причинам. Это становилось очевидным с каждым его следующим поступком, но вот уже год это подтверждало и кое-что еще: я сравнивала его с Бобом..

Боб оставался верным, надежным — прекрасным. Я встретилась с ним после поездки в Авани и рассказала про новую семью Майкла. Он утешал меня, пока я плавала в море слез. Боб думал только обо мне. Он не пытался обвинять Майкла или обращать ситуацию в свою пользу. Наверное, другой мужчина увидел бы в этом шанс навести меня на мысль бросить мужа, которому, даже учитывая наше соглашение, вполне подходило определение «дамский угодник».

Но не Боб. Он просто не способен был быть приспособленцем, особенно со мной. Если бы я решила развестись, он бы меня поддержал, но и в противном случае он был бы на моей стороне. Он просто любил меня и хотел, чтобы я была счастлива. Когда я рассказала ему ошеломляющие новости, он уложил меня в постель и гладил по голове, пока я плакала.

Я страшно жалела себя, но когда подняла глаза и увидела взволнованное лицо Боба, не могла не подумать о том, как мне все-таки повезло..