Интеллектуальная собственность в бизнесе: изобретение, товарный знак, ноу-хау, фирменный бренд... Дашян Микаэл

• обязанность не разглашать секреты производства правообладателя и другую полученную от него конфиденциальную коммерческую информацию;

• обязанность предоставления оговоренного количества субконцессий (если такая обязанность предусмотрена договором);

• обязанность информировать покупателей (заказчиков) наиболее очевидным для них способом о том, что пользователь использует фирменное наименование, коммерческое обозначение, товарный знак, знак обслуживания или иное средство индивидуализации в силу договора коммерческой концессии.

Гражданский кодекс предусматривает и перечень ограничительных условий в отношении тех или иных прав сторон по договору коммерческой концессии (п. 1 ст. 1033 ГК РФ). К ним относятся:

• обязательство правообладателя не предоставлять другим лицам аналогичные комплексы исключительных прав для их использования на закрепленной за пользователем территории либо воздерживаться от собственной аналогичной деятельности на этой территории;

• обязательство пользователя не конкурировать с правообладателем на территории, на которую распространяется действие договора коммерческой концессии в отношении предпринимательской деятельности, осуществляемой пользователем с использованием принадлежащих правообладателю исключительных прав;

• отказ пользователя от получения по договорам коммерческой концессии аналогичных прав у конкурентов (потенциальных конкурентов) правообладателя;

• обязательство пользователя согласовывать с правообладателем место расположения коммерческих помещений, используемых при осуществлении предоставленных по договору исключительных прав, а также их внешнее и внутреннее оформление.

Данный перечень носит завершенный характер. Однако во всех случаях договорные условия, направленные на ограничение конкуренции, не должны подпадать под действие антимонопольного законодательства Российской Федерации. В противном случае эти условия могут быть оспорены компетентным антимонопольным органом и признаны недействительными. Причем заведомо ничтожными согласно п. 2 ст. 1033 ГК РФ признаются условия договора коммерческой концессии:

• предоставление правообладателю права определять цену продажи товара пользователем или цену работ (услуг), выполняемых (оказываемых) пользователем, либо права установления верхнего или нижнего предела этих цен;

• предоставление пользователю права продавать товары (выполнять работы, оказывать услуги) исключительно определенной категории покупателей (заказчиков) либо исключительно покупателям (заказчикам), имеющим место нахождения (место жительства) на определенной в договоре территории.

В силу ст. 1034 ГК РФ, правообладатель несет субсидиарную ответственность по предъявляемым к пользователю требованиям о несоответствии качества товаров (работ, услуг), продаваемых (выполняемых, оказываемых) пользователем по договору коммерческой концессии.

По мнению некоторых специалистов, субсидиарная ответственность правообладателя за некачественную работу пользователя сводит на нет основные преимущества коммерческой концессии для правообладателя. Так, В.А. Лебедев отмечает: «Если правообладатель несет ответственность перед третьими лицами за некачественную работу пользователя, то чем же тогда сеть концессионных предприятий правообладателя отличается от сети его собственных предприятий?»[105]. В этом с ним нельзя не согласиться, так же как и с тем, что наличие субсидиарной ответственности оттолкнет российских и зарубежных предпринимателей от идеи развивать концессионный бизнес в России[106].

14.4

Коммерческая концессия в аспекте арбитражной практики

Несмотря на то что выше мы рассмотрели некоторые наиболее важные аспекты, связанные с договором коммерческой концессии, особое внимание следует уделить и некоторым практическим аспектам, которые были выявлены непосредственно в ходе арбитражных разбирательств.

Коммерческая концессия не может быть заключена в принудительном порядке

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Индивидуальный предприниматель (далее – Истец) обратился с иском к федеральному государственному унитарному предприятию (ГУП) «Аэропорт «Иркутск» о понуждении к заключению договора коммерческой концессии на основании ст. 1035 ГК РФ.

Между Истцом (пользователем) и Ответчиком (правообладателем) был заключен договор коммерческой концессии. Срок действия данного договора был установлен на три года. По истечении срока действия указанного договора Ответчик отказался заключать с Истцом новый договор коммерческой концессии.

Истец, полагая, что Ответчик обязан заключить с ним названный договор, обратился в арбитражный суд с настоящим иском. По его мнению, обязанность Ответчика заключить с Истцом договор коммерческой концессии предусмотрена ст. 1035 ГК РФ. Ссылка на указанную норму была признана судом несостоятельной.

Суд руководствовался тем, что согласно ст. 1035 ГК РФ пользователь, надлежащим образом исполнявший свои обязанности, имеет по истечении срока договора коммерческой концессии право на заключение договора на новый срок на тех же условиях. Правообладатель вправе отказать в заключении договора коммерческой концессии на новый срок при условии, что в течение трех лет со дня истечения срока данного договора он не будет заключать с другими лицами аналогичные договоры коммерческой концессии и соглашаться на заключение аналогичных договоров коммерческой субконцессии, действие которых будет распространяться на ту же территорию, на которой действовал прекратившийся договор. В случае, если до истечения трехлетнего срока правообладатель пожелает предоставить кому-либо те же права, какие были предоставлены пользователю по прекратившемуся договору, он обязан предложить пользователю заключить новый договор либо возместить понесенные им убытки. При заключении нового договора его условия должны быть не менее благоприятны для пользователя, чем условия прекратившегося договора.

Таким образом, исходя из буквального толкования изложенной выше статьи и с учетом положений ст. 421 ГК РФ, суд не предусматривает возможности заключения договора коммерческой концессии в принудительном порядке (см.: постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 16 октября 2003 г. № А19-3914/03-13-Ф02-3459/03-С2).

Незарегистрированный в Патентном ведомстве договор коммерческой концессии признан ничтожным

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Открытое акционерное общество «Орловская промышленная компания» (далее – Истец) обратилась в арбитражный суд с иском к ООО «Научно-внедренческая фирма «АТП-Пахарь» (далее – Ответчик) о применении последствий недействительного (ничтожного) договора коммерческой концессии, взыскании суммы неосновательного обогащения и процентов за пользование чужими денежными средствами.

Из материалов дела следует, что между Истцом и Ответчиком заключен договор коммерческой концессии, согласно которому Ответчик предоставлял Истцу за вознаграждение право использовать в предпринимательской деятельности комплекс исключительных прав, подтвержденных рядом патентов РФ на изобретения, зарегистрированных в Государственном реестре изобретений.

Поскольку указанный договор не был зарегистрирован в Патентном ведомстве, как это требуется в соответствии с п. 2 ст. 1028 ГК РФ, судом был сделан правомерный вывод о наличии оснований для удовлетворения исковых требований (см.: постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 30 декабря 2002 г. № КГ-А40/8364-02).

Ответчик не являлся правообладателем исключительных прав на товарный знак

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

ООО «Холдинговая компания «Лидер» (далее – Истец) обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с исковым заявлением к ООО «Технология питания» (далее – Ответчик) о применении последствий недействительности ничтожной сделки – договора коммерческой концессии и взыскании с ответчика суммы вознаграждения, полученного по этой сделке.

Удовлетворяя исковые требования о применении последствий недействительности сделки, суд правомерно руководствовался положениями ст. 167 ГК РФ, согласно которым недействительная сделка не влечет юридических последствий и недействительна с момента ее совершения.

Суд установил, что на момент заключения договора коммерческой концессии Ответчик не являлся правообладателем исключительных прав на товарный знак «Крошка-картошка», а потому не мог передать эти права истцу, и пришел к обоснованному заключению, что соответственно Ответчик не имел права на получение первоначального взноса согласно п. 7.1.1 вышеупомянутого договора (см.: постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 18 августа 2003 г. № КГ-А40/5358-03[107]).

Договор коммерческой концессии предполагает передачу комплекса исключительных прав, а не исключительного права на один объект интеллектуальной собственности

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Компания Леверик Инвестментс Лтд. (далее – Истец) обратилась в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к компании «Форекастл Лимитед» и закрытому акционерному обществу «Ломоносовский фарфоровый завод» о признании недействительным лицензионного договора и об обязании третьего лица (Федерального института промышленной собственности Роспатента РФ) аннулировать запись о предоставлении исключительной лицензии на право пользования товарным знаком ЗАО «ЛФЗ», предоставленной компании «Форекастл Лимитед», а также исключить из Государственного реестра товарных знаков и знаков обслуживания запись о регистрации лицензионного договора. Решением Арбитражного суда исковые требования были удовлетворены. Постановлением апелляционной инстанции решение отменено в части требования об обязании Федерального института промышленной собственности Роспатента РФ аннулировать в свидетельстве соответствующую запись и исключить эту запись из Государственного реестра товарных знаков и знаков обслуживания.

При рассмотрении спора в кассационной инстанции суд отметил несостоятельным один из доводов Истца о том, что спорный договор является договором коммерческой концессии. Было отмечено, что предметом спорного договора является не комплекс исключительных прав (что определяет особенности договора коммерческой концессии), а лишь право пользования товарным знаком (см.: постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 8 апреля 2002 г. № А56-16500/01[108]).

Из представленной копии соглашения о коммерческой концессии невозможно сделать однозначный вывод о юридической силе соответствующих договорных отношений

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Арбитражное разбирательство было обусловлено требованием обязать таможню устранить допущенное нарушение прав ответчика, а именно: запретить требовать представление лицензии на вывоз за пределы России янтаря и изделий из него в качестве необходимого условия выпуска товаров, совершить необходимые действия для осуществления выпуска партии янтаря. Суд признал незаконными действия таможни, выразившиеся в отказе Истцу в выпуске партии янтаря по ГТД, и обязал таможню устранить допущенное ею нарушение прав предприятия путем совершения необходимых действий для выпуска партии янтаря по указанной ГТД.

Не вникая в суть спора, отметим, что правовому анализу подлежал и договор, на основании которого за пределы таможенной территории России был оформлен вывоз янтаря-сырца. Этим договором было соглашение о коммерческой концессии, заключенное с кипрской концессией.

Разбирательство дошло до кассационной инстанции. Однако в постановлении Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 1 декабря 2004 г. № А21-2832/04-С1[109] отмечается, что из представленной заявителем копии соглашения о коммерческой концессии невозможно сделать однозначный вывод о юридической силе соответствующих договорных отношений применительно к положениям ст. 1027 и 1028 Гражданского кодекса Российской Федерации (регистрация договора), т.е. о действительности договора коммерческой концессии.

Правообладатель по договору коммерческой концессии обязан передать пользователю правомочия на использование как минимум трех объектов, в отношении которых он обладает исключительными правами

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

В определенном смысле выводы суда по этому спору имеют весьма неоднозначный характер в части определения минимального количества объектов, передаваемых по договору коммерческой концессии[110]. Впрочем, это просто судебное толкование, не имеющее силы прецедента.

Однако в этом споре, предмет которого подробно рассмотрен несколько главами ранее, суд сделал вывод о том, что минимальное количество объектов, передаваемых по договору коммерческой концессии, три, а именно:

1) право на фирменное наименование и (или) коммерческое обозначение (под коммерческим обозначением понимается незарегистрированное, общеизвестное наименование, применяемое предпринимателем в своей деятельности);

2) право на охраняемую коммерческую информацию – ноу-хау (если есть);

3) одно из следующих исключительных прав (как минимум):

– права, вытекающие из патентов на изобретения;

– права, вытекающие из патентов на промышленные образцы;

– права, вытекающие из патентов на селекционные достижения;

– права, вытекающие из свидетельств на полезные модели;

– права, вытекающие из свидетельств на товарные знаки;

– права на принадлежащие правообладателю объекты авторского права, программы для ЭВМ и базы данных;

– права на принадлежащие правообладателю топологии интегральных микросхем и т.п. (см.: постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 29 августа 2006 г. Ф09-7525/06-С2 по делу № А76-51093/05[111]).

В заключение следует еще раз отметить, что наличие правовой нормы о субсидиарной ответственности правообладателя и двойная регистрация договора коммерческой концессии могут послужить существенным барьером для развития франчайзинга в России.

ГЛАВА 15

ДИСТРИБЬЮТОРСКИЙ ДОГОВОР

Дистрибьюторский договор достаточно часто применяется в качестве механизма для продвижения на рынки новых продуктов или новых участников. Однако вопросы правовой регламентации этого договора не всегда однозначно понимаются практикующими специалистами.

15.1

Понятие дистрибьюторского договора

Дистрибьюторский договор является наиболее эффективным средством регламентации экономических отношений по сбыту товаров на новых рынках. В сущности, дистрибьюторские соглашения включают в себя гражданско-правовые отношения по поставке товаров, осуществлению посреднических функций, передаче прав интеллектуальной собственности, а также комплекс иных, объединенных общей целью обязательств. Отношения по дистрибуции представляют собой предоставление одним лицом (грантором) прав по распространению товаров на определенной территории другому лицу (дистрибьютору), причем предоставлять это право может не только производитель продукции, но и экспортер или торговец.

Зарубежные компании, выходящие на российский рынок, в качестве правового оформления будущих обязательств зачастую охотно предлагают дистрибьюторский договор. В этой связи российские коллеги нередко оказываются в затруднительном положении, поскольку действующее российское гражданское законодательство не предусматривает такой формы регуляции экономических отношений. Между тем активное внедрение данных договорных обязательств осуществляется уже и на внутригосударственном экономическом обороте России. Существуют ли принципиальные различия дистрибуции от «легитимных» в России договоров и очевидны ли преимущества?

В литературе дистрибьюторский договор точно охарактеризован В.В. Витрянским. Автор пишет о договоре исключительной продажи товаров, по которому продавец предоставляет покупателю исключительное право продажи товаров, являющихся объектом купли-продажи между ними, на определенной территории или указанной клиентуре[112]. Однако исследование данного договора у В.В. Витрянского ограничивается рамками договора франчайзинга (франшизы), что существенно ограничивает область исследования.

В частности, в Договоре о поощрении и взаимной защите капиталовложений между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки[113] (далее – Договор о поощрении) под деятельностью дистрибьюторов понимается деятельность посредников по распространению товаров, которые они сами не производят (пп. VIII п. «е» ст. I).

Понятие дистрибьюторской деятельности достаточно лаконично сформулировано и в постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 8 октября 2002 г. № КА-А40/6725-02[114], в котором указывалось, что «дистрибьютор не является потребителем товара, поскольку покупает товар не дляудовлетворения личных нужд, а для его перепродажи в пределах оговоренной территории (рынка)».

В постановлении Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 6 апреля 2005 г. № Ф03-А51/05-2/351[115] отмечается, что исходя из норм гражданского законодательства, дистрибьюторский договор является одной из гражданско-правовых форм экономических отношений посредничества, которая охватывает такие отношения, участники которых действуют в гражданском обороте не только от собственного имени, но и исключительно в собственных интересах. В таких гражданско-правовых отношениях участие дистрибьюторов (оптовых торговцев) осуществляется в качестве необходимых посредников между производителями (изготовителями) товаров и потребителями, в частности розничной торговли.

Дистрибьюторские соглашения – одна из наиболее эффективных форм правовых договоренностей между сторонами, создающих межрегиональные торговые сети и регламентирующих продвижение на определенной территории (обычно государство или группа государств) установленной группы товаров и/или услуг. Предмет дистрибьюторского договора заключается в передаче грантором дистрибьютору исключительных прав приобретать и перепродавать товары от своего имени и за свой счет, организовывать продажи на определенной территории и при этом не создавать обязательств производителю.

К сожалению, предмет дистрибьюторского договора настолько не изучен, что на сегодняшний день нет даже единства в правописании слова «дистрибьютор». Правила русского языка позволяют с одинаковым успехом использовать перевод на русский английского слова «distributor» как с буквой «е», так и с буквой «о» в конце. Так, в официально опубликованном в России Договоре о поощрении указывается слово «дистрибьютер». Подобную лингвистическую конструкцию используют и судебные органы[116]. Однако наиболее адекватным и соответствующим наиболее авторитетной публикации в области правового регулирования дистрибьюторских договоров[117] следует признать написание с буквой «о» в конце, используемое в данной статье.

15.2

Дистрибуция и коммерческая концессия

Сложная структура дистрибьюторского договора, способная претерпевать существенные изменения по воле сторон, которые могут, к примеру, выделить некоторые обязательства в отдельный договор, приводит к тому, что стороны пытаются «подвести» принятые обязательства под ту или иную главу Гражданского кодекса. В большинстве случаев подобные попытки обречены на неудачу.

В аспекте международного частного права автономность (независимость от иных форм обязательств) дистрибьюторских отношений закреплена в ряде документов Комиссии Организации Объединенных Наций о праве международной торговли (ЮНСИТРАЛ). Так, в соответствии со ст. 1 Типового закона ЮНСИТРАЛ об электронных подписях (UNCITRAL Model Law on electronic signatures)[118] и ст. 1 Типового закона ЮНСИТРАЛ об электронной торговле (UNCITRAL Model Law on electronic commerce)[119] к сфере «торговля» отнесены «отношения торгового характера», как договорные, так и внедоговорные. Отношения торгового характера включают следующие виды сделок: «...любые торговые сделки на поставку товаров или услуг или обмен товарами или услугами; дистрибьюторские соглашения; коммерческое представительство и агентские отношения; факторинг... соглашения об эксплуатации или концессии; совместные предприятия и другие формы промышленного или предпринимательского сотрудничества...».

В Договоре о поощрении термин «дистрибьютор» перечисляется наравне с терминами «агент» и «консультант», которые объединяются понятием «коммерческий представитель» (пп. VIII п. «е» ст. I).

Широко известен следующий пример арбитражной практики.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Всемирно известная компания обратилась к своему дистрибьютору – российской компании с иском о взыскании задолженности. Дистрибьютор иск признал, но против взыскания штрафа, предусмотренного договором, возражал, ссылаясь на отсутствие вины. В качестве обоснования своих возражений дистрибьютор высказал два аргумента. Первый – причинная связь между расторжением договора аренды автотранспортных средств между истцом и ответчиком и невыполнением ответчиком своего «дистрибьюторского» обязательства по оплате был признан несостоятельным, поскольку указанные отношения никак не соотносились с условиями дистрибьюторского договора. Второй довод ответчика более интересен, поскольку в нем содержалось утверж дение того, что дистрибьюторский договор в своей сущности является договором коммерческой концессии, и, следовательно, данные отношения должны регулироваться нормами главы 54 ГК РФ. В данном случае суд также нивелировал этот довод, основываясь на том, что соответствующий договор не отвечает признакам договора коммерческой концессии, закрепленным в ст. 1027 ГК РФ (см.: постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 5 октября 1999 г. № КГ-А40/3152-99)[120].

Сравнивая дистрибьюторский договор с договором коммерческой концессии, нужно отметить их несомненное сходство в части предоставления комплекса исключительных прав на определенной территории. Но если договор коммерческой концессии регулирует передачу прав на фирменное наименование, патенты, товарные знаки, промышленные образцы и ноу-хау, то объем передаваемых грантором дистрибьютору прав значительно шире.

Согласно Руководству по составлению международных дистрибьюторских соглашений (далее – Публикация МТП № 441) в число основных обязанностей дистрибьютора входят:

а) обязанность приобретать и перепродавать от своего имени и за свой счет;

б) принимать на себя организацию продаж на определенной территории;

в) не создавать обязательств для производителя.

Это совсем не означает, что грантор и дистрибьютор в рамках дистрибьюторского соглашения не могут регламентировать согласование использования товарных знаков и иных объектов интеллектуальной собственности. Однако данные условия все же имеют вторичное значение по сравнению с приобретением дистрибьютором продукции и ее перепродажей от своего имени и за свой счет. Таким образом, можно в ряде случаев признать, что некоторые положения дистрибьюторских договоров подпадают под законодательство, регулирующее отношения коммерческой концессии, но в целом нельзя проводить знак равенства между договором коммерческой концессии и дистрибьюторским договором.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

В связи с этим весьма показателен пример арбитражного разбирательства между открытым акционерным обществом «Самарский комбинат спиртовой и ликеро-водочной промышленности «Родник» (далее – Истец) и обществом с ограниченной ответственностью Торговый дом «Помпей» (далее – Ответчик).

Истец обратился в арбитражный суд с иском о признании недействительной (ничтожной) сделкой заключенного им с Ответчиком дистрибьюторского договора. Доводы Истца основывались на том, что указанный договор по своей правовой природе относится к договорам коммерческой концессии, отсутствие регистрации которого в Патентном ведомстве влечет его недействительность.

Из содержания договора (п. 2.3) следует, что Ответчик продает товар, изготавливаемый Истцом, от своего имени и за свой счет с использованием товарных знаков, фирменного наименования и иных обозначений Истца только в качестве подтверждения подлинности продаваемого товара и для рекламных целей.

Суд признал, что по существу дистрибьюторский договор отличается от договора коммерческой концессии. Дистрибьюторский договор представляет собой договор на организацию отношений по поставкам продукции не для удовлетворения нужд дистрибьютора, а для перепродажи (сбыта) товара производителя покупателям в пределах оговоренной территории.

В дальнейшем Истец настаивал на том, что фактические намерения сторон при заключении договора были направлены на совершение договора коммерческой концессии, предметом которого являлась передача Истцом Ответчику принадлежащего ему комплекса исключительных прав.

Разрешая спор по существу и исходя из условий договора, суд определил, что по договору передача Ответчику исключительных прав Истца не была предусмотрена.

При указанных обстоятельствах суд сделал правильный вывод о том, что соответствующий дистрибьюторский договор не обладает признаками договора коммерческой концессии (см.: постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 6 сентября 2004 г.№ КГ-А40/7728-04)[121].

Дистрибьюторские отношения выражают наличие у сторон длительных хозяйственных связей. Это обстоятельство нередко приводит к тому, что стороны именуют «дистрибуцией» отношения по длительной поставке товаров. Нередко дистрибьюторские отношения ошибочно сравнивают с возмездным оказанием услуг.

Вот типичный пример подобного смешения:

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Между организацией и предпринимателем без образования юридического лица (дистрибьютор) был заключен договор, согласно которому дистрибьютор продает на территории Хабаровского края от своего имени и за свой счет товары, предоставляемые организацией. Дистрибьютор имеет право назначать продажные цены на товары, при этом суммы, уплачиваемые дистрибьютором, должны соответствовать ценам прейскуранта организации, а поставленные товары являются собственностью организации, пока не будет уплачена вся причитающаяся сумма. Впоследствии договор несколько раз изменялся и был расторгнут. Но организация обратилась в суд с иском о взыскании задолженности по данным договорам и выиграла дело в первой инстанции. Несогласный с принятым решением ответчик ссылался на то, что суд неправильно истолковал условия договоров и, в частности, неправильно применил нормы материального права. При этом он возражал против того, что суд рассматривал условия дистрибьюторских договоров, заключенных сторонами, относящиеся к признакам договора о возмездном оказании услуг. По его мнению, имелись основания относить складывающиеся отношения к поставке. В итоге решение арбитражного суда и постановление апелляционной инстанции были отменены, и дело было направлено на новое рассмотрение. Суд признал, что выводы о том, что между сторонами возникли правоотношения по договору возмездного оказания услуг, являются ошибочными, поскольку их характер не соответствует ст. 779 ГК РФ. Из заключенных между сторонами спора договоров следует, что по поручению организации дистрибьютор принимал для реализации (а не в собственность) товар истца. Реализация товаров производилась от имени предпринимателя за счет истца с применением наценки, предусмотренной в договорах и являющейся вознаграждением (см.: постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 15 октября 2002 г. № Ф03-А73/02-1/2120)[122].

15.3

Дистрибуция и агентирование

Наиболее тесную правовую связь дистрибьюторские отношения имеют с посредническими договорами, в частности с агентированием. Это подтверждается и терминологически, поскольку грантора нередко именуют, как и сторону агентского договора – принципалом. В Публикации МТП № 441 даже имеется специальный раздел, посвященный смешению агентских и дистрибьюторских отношений. При этом указывается, что в случае если дистрибьютор решил выступить в данном правоотношении еще и в качестве агента, то соответствующий договор должен включать в себя подробное разграничение правил, относящихся к каждому виду деятельности. Для упрощения договорной работы МТП предлагается выделить, какие функции у контрагента являются основными – перепродажа или агентирование, а какие дополнительными и соответственно, отразить это в договоре.

Этот вывод подтверждается и арбитражной практикой. Отсутствие правовой регламентации дистрибьюторского договора в ГК РФ влечет за собой неопределенность перечня существенных условий этого вида договоров. Нередко это является основанием для признания договора недействительным или незаключенным.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Так, в постановлении Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 25 января 2005 г. № А55-6685/2004-42[123], в сущности, выносится правовая оценка одному дистрибьюторскому договору. Суд отмечает, что по своему характеру спорный договор является смешанным договором и содержит как элементы агентского договора, так и элементы договора купли-продажи (поставки). Таким образом, существенными условиями этого договора признаются существенные условия договоров поставки и агентирования. Довод о том, что в рассматриваемом случае существенными условиями договора являются те условия, которые предусмотрены договором, во внимание не принимается. В итоге суд делает вывод о том, что незаключенный договор не может быть признан в силу отсутствия самого предмета спора – заключенного договора.

Отсутствие четкой «привязки» дистрибьюторского договора к тем или иным отношениям, прописанным в ГК РФ, влечет споры не только с контрагентами, но и с таможенными органами. В частности, рассмотрим следующий спор.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Открытое акционерное общество, заключившее внешнеторговый дистрибьюторский контракт и осуществлявшее операции по перемещению через государственную границу РФ товаров (пестицидов), по мнению таможенного органа, занизило стоимость товара посредством невключения в стоимость товара комиссионного вознаграждения, что нарушало нормы законодательства о таможенном тарифе. Нужно подчеркнуть, что приложение к дистрибьюторскому договору, в котором определялся размер комиссионного вознаграждения, в таможню предоставлено не было. Однако нельзя не подчеркнуть, что к внешнеторговым дистрибьюторским контрактам следует относиться весьма серьезно и выводы о том, что данные договоры имеют признаки не только поставки, но и комиссии (иных посреднических договоров), необходимо осуществлять заведомо, еще до тщательного исследования документа (см.: постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 14 декабря 1999 г. № А08-688/99-10)[124].

15.4

Договорная территория

Одним из существенных условий дистрибьюторского договора является условие о согласовании договорной территории. При определении территории стороны могут придерживаться как строгих географических границ определенного государства, так и границ определенного региона.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Например, один из крупных российских автомобильных заводов передавал эксклюзивные дистрибьюторские права другой компании на территорию всего Северо-Западного региона (см.: постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 7 октября 2002 г. № А56-17107/02)[125].

В подобных случаях для исключения разночтений нужно указывать в договоре, что данный регион соответствует определенному федеральному округу.

В дистрибьюторских договорах довольно часто прописываются меры поддержки грантором дистрибьютора. В этот перечень нужно отнести:

• предоставление дистрибьютору технической и коммерческой информации, связанной с продажами товара (включая передачу ноу-хау);

• организация обучающих тренингов и семинаров для персонала дистрибьютора;

• порядок обеспечения дистрибьютора рекламной продукцией и т.д.

Для наиболее эффективного осуществления продаж в рамках определенной сторонами территории очень важно условие об исключительности передаваемых дистрибьютору прав продажи данных товаров. В сущности, передача исключительных прав на продажу очень похожа на передачу исключительных прав на объекты промышленной собственности. Однако если в первом случае законодательство России не предусматривает дополнительных «легитимирующих» процедур, то во втором – необходима государственная регистрация соответствующего договора в Патентном ведомстве.

Одним из радикальных способов, тем не менее встречающихся во внешнеторговых отношениях, является запрет для грантора вступать в гражданско-правовые отношения (в некоторых договорах даже вводят условие о запрете переговоров) с хозяйствующими субъектами, которые осуществляют или могут осуществлять на договорной территории продажи, – предполагается, что все эти действия должен осуществлять дистрибьютор.

15.5

Преимущества грантора

Внешнеторговые дистрибьюторские договоры, в отличие от большинства российских, включают в себя условие об отказе от конкуренции с грантором. Это означает, что дистрибьютор обязуется не продавать (а также не выступать в качестве посредника при продажах) товаров, конкурирующих с товарами, распространяющимися в рамках дистрибьюторского соглашения. Как более мягкий вариант, применяется оговорка о том, что дистрибьютор согласовывает с грантором иные сбываемые им товары на территории, которые могут вступать в конкуренцию с их интересами. Хотя в дистрибьюторском соглашении зачастую грантор – сторона более экономически сильная и влиятельная, бывают и такие случаи, когда в контрактах предусматривается строгая отчетность дистрибьютора и всех его аффилированных компаний о своей деятельности, включая продажу и неконкурируемых товаров.

Приоритетное положение грантора отражается в том, какие санкции предусматриваются в договоре за нарушение типичных для дистрибьюторского договора условий о минимальном уровне продаж (т.е. распределение в договоре предполагаемой прибыли); определения цены (продажа по заниженной цене может негативно отразиться на деловой репутации грантора); установленного запаса товаров (дистрибьютор обязан хранить в своем ведении, чтобы всегда удовлетворять интересы третьих лиц). Владельцы всемирно известных на мировых рынках брендов нередко за нарушение подобных положений предусматривают возможность расторжения договора, особенно в случае если компания только выходит на новый рынок и с определенной осторожностью относится к дистрибьютору.

В российской арбитражной практике также можно встретить пример взыскания санкций (правда, денежного штрафа, а не расторжения договора) за занижение продажной цены – нарушение условия дистрибьюторского договора о том, что цены устанавливает грантор.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Общество с ограниченной ответственностью заключило дистрибьюторский договор с организацией, взявшей на себя обязательства по обеспечению поиска новых пользователей известной справочно-информационной правовой системы, а также обеспечить техническое обслуживание пользователей, работающих с системой. Несмотря на то что дистрибьюторский договор включал в себя условие о том, что грантор ежемесячно в одностороннем порядке устанавливает цены на услуги и своевременно уведомил об этом дистрибьютора, последний в рекламном сообщении, опубликованном в печатном издании, указал цены значительно ниже прейскурантных.

Выводы суда первой инстанции основывались на том, что отсутствие факта продаж по заниженной цене не имеет существенного значения, так как по смыслу договора уплата штрафа предусмотрена за нарушение положений уведомления. Однако кассационная коллегия посчитала данный вывод ошибочным, поскольку буквальное толкование спорного условия о том, что ответственность установлена за «нарушение уведомления об установлении единых цен продажи и информационного обслуживания», не выявило нарушений дистрибьютора. А поскольку продажи осуществлялись по установленным ценам, то решение арбитражного суда было отменено и в иске было отказано (см.: постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 23 октября 1999 г. № 199/4)[126].

Нужно сказать, что решение суда первой инстанции более соответствовало концепции дистрибьюторских соглашений, однако более глубокий анализ еще раз показал важность договорной работы при заключении нетрадиционных для российского гражданского права контрактов.

Принимая во внимание, что положение грантора, как указывалось выше, более уверенное и ему легче в ряде случаев навязывать дистрибьютору невыгодные для того условия некоторые правовые системы содержат императивные положения, касающиеся ограничения полномочий грантора. Так, на грантора традиционно возлагаются такие обязательства, как:

• не поставлять являющиеся предметом данного контракта товары другим клиентам на территории сбыта;

• не производить или не сбывать товары, конкурирующие с договорными товарами, и т.д.

Также зачастую предусматриваются такие ограничительные оговорки, как:

• обязательства дистрибьютора осуществлять на территории прямые продажи товара другому дистрибьютору в оплату ему возмещения;

• оговорка, запрещающая дистрибьютору производить на территории прямые продажи товара непосредственно другому дистрибьютору;

• оговорка, запрещающая всем дистрибьюторам и перепродавцам осуществлять продажи на территории, предоставленной другому дистрибьютору.

Можно предположить, что существенным катализатором в сфере гармонизации практики заключения российскими организациями дистрибьюторских договоров может послужить создание соответствующего международного нормативного правового или рекомендательного акта, в частности принятие в рамках СНГ нормативного документа.

15.6

Проблемные оговорки

Недостаточная подготовка стратегии договорной политики компании нередко приводит к тому, что наравне с дистрибьюторским договором заключаются договоры поставки, которые регулируют процесс передачи идентичных товаров. То есть происходит процесс «дублирования», закладывания дополнительных и нередко противоречащих друг другу обязательств. Между тем сложившаяся практика исходит из того, что дистрибьюторский договор – основной документ, устанавливающий между контрагентами отношения на определенный промежуток времени. В таком случае отношения поставки могут либо прописываться в самом дистрибьюторском соглашении, либо оформляться в качестве приложения к нему.

Как вариант, можно предложить и отдельный договор поставки со ссылкой на дистрибьюторский договор. В данном случае существуют два наиболее простых и общепринятых вида оговорок: стороны указывают, что в случае споров они обращаются к условиям дистрибьюторского договора, или стороны обращаются к законодательству определенной в договоре страны и нормам дистрибьюторского договора. Вот пример одного из таких договорных условий: «К отношениям сторон по тем вопросам, которые не урегулированы или не полностью урегулированы Договором, применяются нормы дистрибьюторского договора от «__» __ ________________года, заключенного Сторонами».

В противном случае может возникнуть казус, отмеченный в одном из судебных постановлений:

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Суд не согласился с истцом, который указывал, что основанием иска явилось, то обстоятельство, что поставка продукции осуществлялась на основании договора поставки, а оплата происходила со ссылкой на договор о дистрибуции (в данном случае предусматривались существенные скидки). Основанием для такого решения была тщательная экспертиза документов, которая определила, что поскольку указанные договоры не имеют ссылок друг на друга, то они являются самостоятельными документами (см: постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 28 сентября 1998 г. № КГ-А40/2252-98)[127].

С точки зрения стратегического менеджмента сложность представляет даже условие о первоочередном праве отказа дистрибьютора от распространения нового вида товара, поскольку это положение в дальнейшем может использоваться грантором для привлечения более интересных дистрибьюторов. Поэтому к такому условию следует обязательно добавлять оговорку о том, что при отказе дистрибьютора от распространения нового вида товара грантор не имеет права предлагать третьим лицам лучшие условия распространения товара, чем те, которые были ранее предложены дистрибьютору.

Комплекс прав и обязанностей, распределяемых сторонами по дистрибьюторскому договору, не ограничивается указанными выше. Основной целью дистрибуции товаров является принятие дистрибьютором на себя всех забот, связанных с продвижением товара на соответствующих рынках. В комплекс дополнительных условий может входить не только юридическое сопровождение, но и обеспечение перевозок, таможенная очистка и проведение соответствующей регистрации в компетентных государственных органах (например, для лекарственных средств) и т.д.

В условиях современной рыночной экономики весьма справедливой представляется и возможность застраховать риск неисполнения того или иного договорного обязательства. Применительно к дистрибьюторским договорам это должно быть применено к таким положениям, как запас товаров и гарантированный минимум продаж; досрочное прекращение договора и т.д.

Особое внимание следует уделять и условиям о конфиденциальности, особенно если договор предусматривает передачу ноу-хау, в частности, в части обнародования информации о гранторе. Для устранения возможных разногласий стороны могут вводить для работников различные уровни допуска к информации и заключать с ними специальные соглашения о сохранении коммерческой информации, даже в случае их увольнения. Как правило, в условиях о неразглашении коммерческой информации устанавливаются сроки, превышающие срок действия договора. В международной практике заключения дистрибьюторских договоров также используются оговорки о том, что грантор обязуется не пользоваться услугами бывших работников дистрибьютора.

15.7

Распределение прав на объекты интеллектуальной собственности

Как указывалось выше, дистрибьюторский договор может включать в себя положение о распределении прав на использование дистрибьютором объектов интеллектуальной собственности, принадлежащей грантору.

В соответствии со ст. 42 Конвенции ООН о международных договорах купли-продажи[128] (которая, безусловно, при надлежащей юрисдикции может быть применена к «классическим» международным дистрибьюторским отношениям) продавец (в нашем случае – грантор) обязан поставить товар свободным от любых прав или притязаний третьих лиц, которые основаны на промышленной собственности или другой интеллектуальной собственности, о которой в момент заключения договора продавец знал или не мог не знать.

По мнению Н.Г. Вилковой, представляется целесообразным проведение проверки товара на «патентную чистоту» на момент заключения соответствующего договора. В этот период такая проверка должна производиться экспортером, поскольку его знание о наличии прав третьих лиц является предпосылкой ответственности за нарушение прав интеллектуальной собственности. После заключения договора риск возникновения оснований для прав третьих лиц должен нести дистрибьютор[129].

Согласно Публикации МТП № 441 в соглашении может быть предусмотрено, что дистрибьютор обязуется предоставлять производителю необходимое содействие для защиты его прав, например регистрации патентов и товарных знаков, информации о нарушениях прав производителя, предъявления исков в случае таких нарушений, а также ведения подобных дел. Также важную роль играет условие о порядке использования дистрибьютором товарных знаков грантора. Однако наличие подобных условий в тексте договора не является панацеей от возможных правовых коллизий.

Даже в случае если стороны сделают в договоре ссылку на lex mercatoria и соответственно будут применяться Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА (1994г.)[130], некоторые императивные нормы страны дистрибьютора могут вступать в конфликт с положениями договора.

Но еще большие убытки могут возникнуть, если грантор передает права на объекты промышленной собственности (патенты, товарные знаки), которых в действительности у него нет. Несомненно, данная ситуация звучит весьма комично, но в большинстве подобных случаев это не следствие недобросовестности одной из сторон, а простой недочет в договорной работе – все внимание уделяется вопросам согласования поставки товаров, а к интеллектуальной собственности относятся как к обыденной формальности. Однако в таких случаях решение конфликта лежит не только в правовой сфере, нередко, учитывая длительный и транснациональный характер данных отношений, на карту ставится деловая репутация компании, пользующейся «недочетами» партнера.

Наглядным примером таких «недочетов» в отношении условий об интеллектуальной собственности является судебное разбирательство, отраженное в постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 4 ноября 1999 г. № КГ-А40/3549-99[131].

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Истец – товарищество с ограниченной ответственностью обратилось с иском о взыскании задолженности суммы, приблизительно равной 1,12 млн рублей, с закрытого акционерного общества – завода медицинских препаратов. В иске было отказано решением арбитражного суда, оставленным без изменения апелляционной и кассационной инстанциями.

При вынесении решения суд руководствовался тем, что договор о сотрудничестве и предоставлении статуса эксклюзивного дистрибьютора, на основании которого и появилась задолженность, заключенный между сторонами, является в силу ст. 168 ГК РФ ничтожной сделкой. Исследовав обстоятельства дела и проанализировав условия заключенного дистрибьюторского договора, арбитражный суд пришел к выводу о том, что фактические намерения сторон были направлены на заключение договора коммерческой концессии, предметом которого явилась передача истцом ответчику исключительного права на реализацию медицинского препарата. Поэтому взаимоотношения сторон регулируются нормами главы 54 ГК РФ и патентным законодательством. Таким образом, указанный дистрибьюторский договор не был зарегистрирован в порядке, установленном ст. 1028 ГК РФ и патентным законодательством РФ.

Поскольку ответчик не представил суду доказательств передачи ему прав на патент, в том числе исключительного права на реализацию препарата, то судом был сделан вывод о том, что ответчик был не вправе выступать в договоре коммерческой концессии в качестве стороны, передающей исключительные права.

Другое, схожее с данным, судебное разбирательство закончилось иначе.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Предметом разбирательства явилось использование исключительных прав на изобретение (лекарственное средство), защищенное патентом № 2025126 «Средство для лечения и профилактики вирусного клещевого энцефалита, индуцированного в эксперименте». Анализ дистрибьюторского соглашения, заключенного сторонами, привел суд к выводу об освобождении ответчика от правовой ответственности.

Существенным основанием для этого оказалось условие дистрибьюторского договора, заключенного сторонами, предметом которого была передача исключительного права по продаже соответствующего лекарственного препарата. В заключительных положениях данного дистрибьюторского договора стороны включили условие об исключении взаимных претензий, т.е. все возникшие до заключения этого договора взаимные претензии по поводу использования исключительных прав по соответствующему патенту в их отношениях будут исключены.

В кассационной жалобе истец, требуя отменить решение и прекратить нарушение его исключительных прав на использование изобретения по патенту, отмечает, что неправильно сравнивать дистрибьюторский и лицензионный (надлежащим образом зарегистрированные в Роспатенте) договоры (см.: постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 3 октября 2002 г. № Ф04/3712-1118/А27-2002)[132].

Обязательство, принятое сторонами об отсутствии претензий друг к другу в связи с исполнением положений дистрибьюторского договора, в данном случае, так же как и в предыдущем примере, ничтожно. Однако ряд дополнительных обстоятельств дела повлиял на то, что в иске было отказано, к ним относятся:

• в разное время и разные собственники защищаемого патента совершали действия на введение в хозяйственный оборот соответствующего лекарственного препарата в отношении ответчика законным путем и не накладывали на него какие-либо ограничения;

• по сведениям патентно-лицензионного отдела известной финансово-промышленной группы, действующий патент на способ получения данного лекарственного препарата не выявлен;

• другой патент, в котором прямо указывались характеристики рассматриваемого лекарственного препарата (состав таблетки и способ лечения), принадлежал третьему лицу, но на период рассмотрения дела аннулирован, что не является препятствием для свободного производства соответствующей субстанции и продажи таблеток и т.д.

Впрочем, нередко происходят и более странные ситуации. К примеру, некоторые «дистрибьюторы» попросту не могут подтвердить свои правомочия, в том числе права пользования соответствующими объектами интеллектуальной собственности.

СУДЕБНЫЕ СПОРЫ

Так, в арбитражном разбирательстве об обязании ответчика прекратить нарушение патента РФ № 52625 от 16 июня 2003 г. на промышленный образец «Пластмассовый контроллер»[133] основной довод защиты состоял в том, что ответчик является эксклюзивным дистрибьютором пластиковых индикаторных пломб в России и СНГ с 1997 г. Указанные пломбы, которые и включали в себя существенные признаки запатентованного промышленного образца, поставлялись ответчиком в Россию через компанию-посредника и реализовывались потребителям этих пломб до даты приоритета промышленного образца.

В итоге ответчик так и не смог доказать, что он является добросовестным преждепользователем, который использовал на территории РФ изделие, тождественное тому, на которое истцом был получен патент, до даты приоритета, поэтому он сохраняет право на дальнейшее использование пломб без расширения объема (см.: постановление Федерального арбитражного суда РФ Московского округа от 21 февраля 2005 г. № КГ-А40/180-05)[134].

Рис. Пластмассовый контроллер (патент на промышленный образец № 52625)

В приведенном примере наиболее интересен даже не сам спор, а то, что ответчик называл себя эксклюзивным дистрибьютором, фактически таковым не являясь – необходимо было прежде провести мероприятия по охране интеллектуальной собственности.

В заключение нужно отметить, что российские компании пока очень осторожно относятся к внедрению практики заключения дистрибьюторских соглашений на внутреннем рынке. В большинстве случаев, используя соответствующее название, заключаются договоры качественно иного содержания: коммерческая концессия, длительная поставка товаров, и т.д. В судах при рассмотрении разбирательств, связанных с исполнением обязательств по дистрибуции товаров, соответствующие договоры зачастую вызывают неясности, и в соответствии со ст. 431 ГК РФ судьи определяют смысл договора в целом, а также выясняют действительную общую волю сторон.

Недостаточное обсуждение и распространение дистрибьюторских соглашений приводит к тому, что российские компании не всегда технико-юридически готовы к заключению крупных договоров с иностранными контрагентами, в частности даже в процессемежкорпоративного общения юридических отделов контрагентов пока, к сожалению, не всегда имеет место единообразное понимание сущности дистрибьюторского договора. Поэтому дальнейшее обсуждение данной темы должно оказать значительное влияние на повышение правового компонента при распределении продукции на внутреннем и внешнем рынках.

ГЛАВА 16

ДОВЕРИТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

16.1

«Силуэт» доверительного управляющего исключительными правами

Управление в общем смысле подразумевает обязательность длительной реализации цели, т.е. функцию, обеспечивающую сохранение определенной системы, поддержание ее деятельности. Под доверительным управлением интеллектуальной собственностью следует понимать комплекс мер, направленный на повышение стоимости соответствующего объекта, внедрению его в производственный процесс (если это возможно) и осуществление комплексных мер по его охране в интересах собственника.

Преследуя главную цель – налаживание эффективного использования предоставленных нематериальных активов, управляющая компания, берущая на себя ответственность за соответствующий объект интеллектуальной собственности, осуществляет административно-управленческие функции. При этом она может выполнять самые разнообразные операции:

проводить профессионально спланированную рекламную кампанию объекта для нахождения лицензиатов;

осуществлять или способствовать осуществлению страхования объекта;

привлекать инвестиции;

осуществлять мониторинг несанкционированного использования соответствующего объекта исключительных прав и т.д.

Впрочем, цели доверительного управления исключительными правами могут быть сформулированы и иначе:

невозможность по каким-либо причинам заключения непосредственно самим правообладателем сделки, объектом которой являются исключительные права;

устранение конфликтных ситуаций между правообладателями, совместно владеющими правами на объект промышленной собственности, – профессиональное коммерческое использование исключительных прав[135].

Таким образом, управляющий берет на себя все хлопоты, которые будут обременять правообладателя – непрофессионала обилием забот. Освобождая собственника от непосредственного участия в переговорах с предполагаемыми лицензиатами, возможными нарушителями, страховыми компаниями, государственными органами (включая Роспатент), управляющий обеспечивает собственника полным отчетом о проделанной работе и, главное, возможностью получения дохода от вверенных ему результатов интеллектуальной деятельности, которые можно использовать в коммерческой деятельности. Также собственник получает гарантию компетентной юридической помощи в случае нарушения исключительных прав или исков со стороны третьих лиц.

Самое важное, с чего начинается любая работа по объекту интеллектуальной собственности, – выяснение целей собственника. Причем профессиональный управляющий должен быть готов не только выступать исполнителем воли собственника, но и подсказывать наиболее подходящие и доходные варианты использования интеллектуальной собственности в случае, когда собственник пребывает в замешательстве и не может четко сформулировать свои потребности.

16.2

Доверительное управление

Возможно ли законодательное решение проблем в сфере управления исключительными правами? Гражданский кодекс РФ предусматривает возможность передачи исключительных прав в доверительное управление.

По договору доверительного управления имуществом одна сторона (учредитель управления) передает другой стороне (доверительному управляющему) на определенный срок имущество в доверительное управление, а другая сторона обязуется осуществлять управление этим имуществом в интересах учредителя управления или указанного им лица (выгодоприобретателя). При этом передача имущества в доверительное управление не влечет перехода права собственности на него к доверительному управляющему.

Согласно ст. 1013 ГК РФ исключительные права могут быть объектом доверительного управления наравне с ценными бумагами, предприятиями и другими имущественными комплексами, отдельными объектами, относящимися к недвижимому имуществу, и т.д.

В число исключительных прав, которые могут быть объектом доверительного управления, входят:

• исключительные авторские и смежные права (включая исключительные права на программы для ЭВМ и базы данных);

• исключительные права на изобретения, полезные модели и промышленные образцы;

• исключительные права на селекционные достижения;

• исключительные права на фирменные наименования, товарные знаки, наименования мест происхождения товаров и т.д.

Страницы: «« 23456789 »»

Читать бесплатно другие книги:

Рассматриваются важнейшие теоретические и практические аспекты: мировая экономика как наука, предмет...
Людям, изучающим иностранный язык, нередко кажется, что они напрасно теряют время, что их лингвистич...
Марина… Как она могла так безрассудно нажать на спусковой крючок? Полина Матуа до сих пор не верила,...
«Лето Марлен»Все одноклассницы Марлен давно решили, чем хотят заниматься и куда будут поступать посл...
Столкнувшись с малознакомой соседкой и перекинувшись с ней парой фраз, Тоня так и не узнала: своим п...
Огромная толпа людей собралась на площади, чтобы наблюдать за казнью. За супружескую неверность к см...