Как стать лучшей подругой? Большая книга романтических историй для девочек (сборник) Мазаева Ирина

Глава 7

8 Марта

В четверг Гена без звонка появился у нее на пороге, едва мама ушла «жить с бабулькой», а в пятницу – составил Вике компанию, когда она гуляла с Керри. Они гуляли почти до ночи, благо морозы и метели ушли, на улице значительно потеплело, и впервые в воздухе начала чувствоваться настоящая весна. Вика изо всех сил старалась казаться взрослой, серьезной, безэмоциональной. Делать вид, что все это ей совершенно не нужно, что она гуляет с Фроловым так, от нечего делать. Но когда у подъезда Гена заявил, что придет к Вике завтра, в субботу 8 марта, не смогла сохранить невозмутимость: растерялась, заулыбалась и согласилась. «Гороскопы врут: Раки сами способны поторопить кого угодно, чтобы ускорить любые события», – буркнула она себе под нос, оказавшись на лестнице.

Вика не знала, радоваться ей или огорчаться. Ведь с каждой встречей, с каждым разговором Гена становился все ближе ей, все привычнее, все роднее, и вместе с тем с каждым разом Вике становилось страшнее. Скрывать свои чувства становилось все труднее. В субботу с утра она, не выдержав такой бури и натиска со стороны парня, начала названивать Наде, чтобы вытащить ту погулять с собаками, а заодно и поговорить.

– Надя, он ко мне ходит каждый день! Что делать?!

– Черри, гуляй, гуляй, не путайся под ногами. Что говоришь? А в чем проблема? – Надя пыталась понять, что смущает подругу. – Ты же сама этого хотела: отношений, любви. Он предложил тебе стать его девушкой?

– Генка?!

– Нет, Женька Ищенко. Генка, конечно.

– Нет… – растерялась Вика. – Он просто стал приходить ко мне. Он чего-то от меня хочет.

– И чего это, интересно, он от тебя хочет? – улыбнулась Надя. – Встречаться с тобой он хочет! Странно, что он вслух это не сказал, но ведь все и так понятно. Не переживай. Все будет хорошо. Ты же так ждала этого.

– Но я не знаю…

– Чего ты не знаешь?

– Все так быстро, так быстро и неожиданно для меня. Я не уверена, хочу ли я его видеть каждый день. Я ведь привыкла сидеть дома вечерами одна… А теперь я даже уроки еле-еле успеваю сделать. Да и то не все. И еще я… Я все время думаю о нем…

– Это любовь! – снова улыбнулась Надя. – Вспомни книги и фильмы, там все героини и герои сразу обо всем забывают, когда влюбляются.

– Ты думаешь, он меня любит?

– Я думаю, ты его любишь.

– А он меня?

– Откуда мне знать? Сегодня 8 Марта, кстати. Я так понимаю, мы не будем собираться на «Бабсдэй»? Наш праздник отменяется? У тебя будет собственный, с Фроловым?

– Да… – потупилась Вика. – Ты это… прости, но он сказал, что придет в семь.

– Так это же здорово! И пусть наши дебильные однокласснички веселятся. Ты будешь с Генкой, а я – с родителями. К нам в гости родственники придут еще. Славка, кстати, тоже появится.

– Передавай ему привет.

– Охотно.

За разговорами подружки сделали полный круг вокруг двух девятиэтажек, в которых жили.

– Как ты думаешь, Гена придет? – не выдержав, спросила Вика.

– Конечно, придет. Он же сказал. Не веришь своему счастью?

– Я не знаю…

– Знакомая песня, – улыбнулась Надя. – Все будет хорошо. Делай салатики, наряжайся и жди его. Это так классно – ждать парня в гости. Я даже тебе завидую. Я ведь тоже хочу своего парня, да только где его взять?

– Смотри, – пихнула локтем подружку в бок Вика, кивая на компанию парней-металлистов примерно их возраста.

– Это – не мой вариант, – прошептала Надя, поскольку компания в кожаных куртках стремительно приближалась.

И тут же откуда-то из-за сугробов вылетели две собаки: фокстерьерша и спаниельша, и радостно бросились под ноги металлистам.

– Черри! – первая строго окликнула Надя.

Спаниельша послушно отстала от незнакомцев. Керри сама последовала ее примеру, Вике даже кричать не пришлось. Неформалы прошли мимо. Из-за спины подружек донеслось:

– Круто, собаку зовут Череп.

Вика сидела на кухне красивая-красивая. Перед столом с салатами. В платье и туфельках, с прической и накрашенная. Первый раз к ней в гости должен был прийти парень. Первый раз 8 Марта должно было стать настоящим праздником. Не таким, как в детстве, когда папа дарил им с мамой тюльпаны, нет, взрослым, когда она – не ребенок, она девчонка, которая ждет в гости своего парня.

Но на часах было восемь, а Гены Фролова не было. Вика сидела, слушала, как тикают часы, и не знала, что делать. Смотрела на мобильный телефон: звонить или не звонить? Как в этом случае нужно поступать? Если не звонить – то можно сойти с ума от ожидания, а если звонить – то можно показаться навязчивой. А дальше в голову лезли и другие мысли: вдруг с ним что-нибудь случилось? Вдруг он попал под машину? Вдруг заболел? Вдруг надо срочно бежать и спасать его от чего-нибудь страшного?

В конце концов она не выдержала и набрала его номер. Слушала гудки, пока равнодушный голос ей не сообщил: «Абонент не может ответить на ваш звонок». Растерялась. Позвала:

– Керри!

Тут же в прихожей зацокали коготки по линолеуму, и собака вбежала на кухню, уселась перед ней, преданно глядя в глаза.

– Почему он не звонит? Почему он не предупредил, что опоздает?

Керри задумчиво наклонила голову набок, слушая, но ничего не ответила.

– Как жаль, что ты не умеешь разговаривать, – вздохнула Вика. – Мне так нужно с тобой поговорить.

Керри встала на задние лапы, положив передние ей на колени, и завиляла хвостом. Потом потянула носом воздух и покосилась на стол.

– Это не для тебя. Это для другого…

И тут снизу, из-под пола, раздалась громкая музыка: это веселились у Лизки Фокиной.

Одноклассники отмечали 8 Марта, а она, Вика, сидела одна в ожидании своего праздника. Только праздника все не было. Помучившись еще с полчаса, Вика еще раз набрала номер Гены. «Абонент временно недоступен». Еще раз, и еще раз, и еще раз она набрала его номер. «Абонент временно недоступен». «Абонент временно недоступен». «Абонент временно недоступен».

А внизу вовсю гремел праздник. Слышны были хождение и смех в подъезде – это одноклассники выходили покурить между этажами, шумно обсуждая, кто что сказал, кто на кого посмотрел, кто кого клеит.

– Ничего страшного. Я зря паникую. Он забыл телефон дома. Или забыл зарядить, и теперь телефон разрядился. А Гена бегает по городу и ищет мне цветы. 8 Марта так трудно найти цветы… – успокаивала Вика саму себя, обращаясь к Керри. – Он придет. Просто он такой безответственный, не умеет следить за временем. Парни все такие, Надя говорила. Надо просто успокоиться и ждать.

Медленно, но верно кухонные часы показали девять. Вика испугалась: как же так? Как так быстро пролетело время? И снова начала беспокоиться: может быть, с ним что-нибудь случилось? Но Генкин мобильный по-прежнему был отключен, а номера домашнего телефона она не знала. Вика сходила к компьютеру, вылезла ВКонтакте: онлайн Фролова не было, писать ему сообщения было бесполезно.

Вика уже не могла сидеть. Сама не заметив как, она стала бродить по своей маленькой квартире: из кухни в прихожую, из прихожей в комнату. Ходила, ходила, ходила, цокая по линолеуму каблуками.

– Керри, почему он не приходит?! Где он?

Собака, которая пыталась, но уже отчаялась понять эту странную игру хождения туда-сюда и улеглась на свое место, вскочила.

– Почему?!

Керри подошла к хозяйке, вильнула хвостом.

– Как так может быть, Керри? Ведь сегодня же – праздник. Ведь он же сам предложил прийти в гости…

Вика уже вся извелась, не зная, куда себя деть, как вдруг неожиданно ее накрыло какое-то странное, неведомое доселе состояние… Она вдруг отчетливо увидела свою комнату: диван, телевизор, стул, стол. Какие-то детали, которые не замечала раньше: мамину картину с подсолнухами на стене, свою оброненную заколку на полу. Она почувствовала, мир – ее мир, мир, к которому она привыкла, – меняется… И в то же время как будто что-то наполняет ее изнутри. Вика вдруг поняла, что ей чего-то очень сильно хочется. Только было непонятно чего.

Мысли бешено завертелись в голове. Точнее, не мысли, а слова. Слова, слова, слова, какие-то важные слова. Вика подошла к столу, взяла из ящика свой дневник. Ей срочно нужно было что-нибудь написать! Написать о том, что с ней происходит. Ведь что-то внутри ее кипело, бродило, рвалось наружу.

«Я жду Гену, а его все нет. Его нет», – написала она, но остановилась. Это было не то. Совсем не то! Она хотела написать что-то другое.

И тут ручка сама побежала по клеточкам тетради:

Я буду ждать. Я просто буду ждать. Не плакать, не надеяться, не верить. И не любить. Лишь пол шагами мерить. И с каждым шагом молча умирать.

Вика написала, перечитала эти четыре строчки и изумилась: ведь это были стихи! Это были самые настоящие стихи, которые они учили в школе, которые она сама любила почитать вечерком. Почитать! Но не писать.

Вика никогда не писала стихов. Даже не знала, как это бывает. Ведь это бывало с кем-то другим, и она даже представить себе не могла, что это может случиться с ней самой…

– Я написала стихи… – неуверенно сказала она вслух.

И удивленно посмотрела вокруг. Диван, телевизор, стул, стол, мамина картина с подсолнухами на стене, заколка на полу… Все было на своих местах, ничего не изменилось, но… Но она, Вика, написала стихи. Самые настоящие.

Вика сидела в каком-то странном состоянии, не зная, что делать дальше, да и не желая ничего делать. Время исчезло. Его больше не существовало. В мире были только она и ее стихи.

Неожиданно в ногу ткнулся мокрый нос. Вика вздрогнула, автоматически потрепала собаку по спине и… Пришла в себя. Морок рассеялся. Часы показывали десять. Гены не было.

Гены не было! И в этот момент Вика вдруг отчетливо поняла: он не придет.

– Он не придет!

Керри поставила передние лапы на колени хозяйки и заглянула ей в глаза.

– Он не придет.

Слезы сами навернулись на глаза. Вика, как ее научили когда-то в детстве, тут же уставилась в потолок, не давая им пролиться. Она не могла, она не хотела плакать! 8 Марта – ни-за-что!

И тут же раздался резкий и неожиданный звонок в дверь.

Одним прыжком Вика подлетела к двери и… замерла, прижавшись к ней. А по ту сторону было тихо. Так тихо, как будто никто не звонил, как будто ей показалось. И только здесь, в квартире, тикали часы и стучало Викино сердце: он пришел… пришел… или не пришел?

– Кто там? – неуверенно спросила она, почему-то испугавшись открывать.

– Это соседи, – донесся из-за двери противный писклявый голос, такой противный, как это бывает, когда человек не хочет говорить своим настоящим голосом, – это соседи, у вас случайно вилочки не найдется?

У Вики как будто сердце остановилось. Она пыталась вдохнуть, но воздуха не было.

А за дверью все еще звучал хохот и топот нескольких ног, убегающих на этаж ниже.

Вика прямо в платье и накрашенная упала на кровать. Свернулась клубочком и заплакала. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы все это – этот ужасный день! – наконец закончился.

Потому что не бывает праздников! Потому что для нее, для Вики Сорокиной, не бывает праздников! Ни-ка-ких! Для всех других – бывают, а для нее – нет. Только вот непонятно, что она такое сделала, в чем провинилась? Что с ней не так? Почему всем можно веселиться, а ей нет? Почему она не такая, как все?

В этот момент Вика ненавидела всех. Гену Фролова за то, что тот так подло, так мерзко поступил с ней. Сам же пообещал праздник! Сам же стал напрашиваться к ней в гости со своею любовью! Сам! Сам! Сам! Ведь ей ничего не надо было! Это ему надо было! Ему! Сам обещал и сам обманул. Заставил почувствовать себя принцессой и тут же ткнул носом обратно: смотри, кто ты, ты недостойна праздника! Никаких цветов, никакого восхищения, никакой любви.

Вика ненавидела одноклассников. Что она им сделала? За что они ее так невзлюбили? Почему все они – мерзкие, подлые, мелочные – веселятся сейчас, а она сидит здесь одна? Если им так весело, зачем они вспомнили о ней? Чтобы еще раз показать, что она для них – никто? Никто и даже хуже: «тупая овца», дурочка, над которой можно издеваться бесконечно. Почему они не могут отстать от нее, оставить ее в покое. Ведь ей никто не нужен: у нее есть мама, Надя, Керри, мечта о мотоцикле и ее дневник. И этого достаточно для счастья. А они ей НЕ НУЖНЫ.

Вика злилась на маму, которая после того, как их оставил папа, тоже возненавидела праздники. Но ведь разве не может быть праздника у дочери с матерью? Разве их двоих не достаточно для радости и веселья? Ведь сегодня 8 Марта, а они – женщины. Разве им не может быть хорошо вдвоем? Зачем мама ее так долго учила, что рядом с женщиной должен быть мужчина, что надо делать все, чтобы он был, а сама своим примером показала, что можно в лепешку разбиться, а мужчина все равно уйдет?

Вика ненавидела Надю. У Нади была семья: мама, папа, двоюродный брат Славка, другие родственники. Они сидели сейчас и праздновали. Тоже, наверное, веселились. И лучшей подруге даже в голову не приходило позвонить Вике, узнать, как у нее. Счастлива ли она, весело ли ей, пришел ли Гена…

Но главное – Вика ненавидела саму себя. За то, что поверила в сказку. В стремительно развивающуюся сказку. В то, что Гена хочет быть ее парнем, в то, что у них может быть любовь, в то, что ее, Вику, можно полюбить. А ведь Гена ей ничего не предлагал, ничего не обещал и не говорил о любви. «Муж убил жену питоном», – все, что она смогла вспомнить. Может быть, он просто дружил с ней? Точнее, думал подружиться. А она сама себе все придумала?

– Я сама себе все придумала, – вдруг поняла Вика и разревелась еще громче.

Через минуту ей в щеку ткнулся мокрый нос, а потом теплый язык прошелся по щеке.

– Спасибо, Керри, только ты меня любишь и понимаешь.

А музыка снизу звучала все громче и громче.

Глава 8

Женя Ищенко

– Ах он подлец, придурок, дурак! – неистовствовала Надя, прослушав рассказ Вики. – И как он мог?! Как он мог с тобой так поступить?! Сам же напросился, навязался! Кто его вообще звал? И без него мы бы хорошо отметили 8 Марта! Я бы посидела немножко с родителями и пришла бы к тебе. А он?!

Вика сидела за столом с красными глазами и опухшим лицом. Утром Надя заскочила к ней с горящими от любопытства глазами узнать, как все прошло. Вика долго сдерживалась, пыталась накормить подругу не пригодившимися вчера салатиками, скупо сообщив, что «Гена не пришел, наверное, у него были дела». Но долго играть в равнодушие у нее не вышло, и она разрыдалась.

– А ты сказала, он хочет со мной встречаться…

– Надо ему написать ВКонтакте все, что ты про него думаешь, и закрыть от него страницу. Послать его подальше. И забыть, как его зовут!

– Может быть, у него были дела… – Вика хоть и рыдала в три ручья от обиды, но представить себе, что можно вот так поступить с человеком, с девчонкой, которая тебе нравится, без какой-либо серьезной причины, она по-прежнему не могла.

– Какие дела? А телефон на что? Что ты его пытаешься оправдать все время? – не отступала Надя.

Но Вике проще было оправдать его, чем допустить, что с ней, с Викой Сорокиной, парень мог поступить подобным образом: начать встречаться, пообещать самое замечательное 8 Марта в ее жизни и не прийти без какой-либо причины. Вике было так больно, так больно, как не было с того момента, когда папа сообщил, что уходит от них с мамой. И даже пакости одноклассников не причиняли ей такой боли, какую она чувствовала вчера и которая оставалась где-то внутри до сих пор.

– Ладно. Все. Хватит страдать по нему. Мы решили: он – подлец и придурок. Точка. Надо выкинуть его из головы, – Надя подошла к Вике и неловко потрепала ее по плечу. – Не плачь. Он того не стоит. Давай лучше салатиков поедим, зря ты их, что ли, готовила? С прошедшим 8 Марта, подруга! Давай считать, что праздник сегодня?

Вика с трудом, но все-таки взяла себя в руки. А еще взяла в руки вилку и хлеб.

– Только Фролов – это еще не все, – вздохнула она. – Еще наши противные однокласснички выступили, – и Вика рассказала про писклявый голос.

– Вот гады! Ф-фу. Мало им своего праздника, надо кому-то еще подгадить! – тут же возмутилась Надя, а потом махнула рукой: – Да ну их, мы же решили с тобой не обращать на них внимания. И Фокину мерзкую игнорировать.

Вика послушно кивнула: игнорировать. Только игнорировать Фокину было все труднее и труднее…

Поев и напившись чаю с шоколадкой, которую принесла Надя, подружки направились в комнату. Уселись за компьютер.

– Ну что, будешь писать ему все, что о нем думаешь? – спросила Надя.

– Я… не знаю… Я потом, – испугалась Вика. – Потом, вечером, когда все внутри уляжется.

Она думала, конечно, о Фролове, но не вполне понимала, что она хочет ему сказать.

– Можно, тогда я ВКонтакте залезу? – спросила Надя. – Прикинь, я ж тебе не сказала, мне вчера Серега написал. Как ни в чем не бывало. «Что делаешь вечером?» – спросил. А потом позвал в клуб с ним.

– А ты?

– Не пошла я никуда, конечно! Я же тебе говорила, я не собираюсь встречаться с мстительным и подлым эгоистом.

– Тогда зачем ВКонтакте лезешь?

– Я… – Надя вдруг растерялась. – Мне… Мне Славик должен был ролик прикольный прислать.

Она быстро открыла нужную страницу, ввела логин и пароль, но сообщений новых не было.

– Ай, я и так найду ролик, про который он говорил. Подсаживайся к компьютеру, посмотрим вместе.

Вика взяла стул и села рядом. А Надя вылезла на Ютьюб и нашла ролик «Розыгрыш с котом»:

– Надо же тебе как-то настроение поднять.

Розыгрыш с котом и правда заставил Вику улыбнуться.

– Я буду показывать тебе прикольные ролики, пока ты не забудешь этого подлеца! – сообщила воодушевленная Надя. Но…

Но тут пискнули колонки компьютера. В Надину почту ВКонтакте пришло сообщение, которое немедленно, едва она перешла на свою страницу, высветилось в левом нижнем углу.

Сергей Черемша (Черемшин)

Зря вчера не пошла с нами, мы с Фроловым круто оторвались в клубешнике.

9.03.

«Почему никто не говорит, что любовь – это больно? Что любовь – это ужасно-ужасно больно? Почему в кино все страдают красиво и все всегда заканчивается хорошо? Почему мне так больно? Даже больнее, чем когда папа сказал, что он уходит от нас? Что мне делать с этой болью? Я хочу, чтобы ее не было! Не было! Не было!»

Вика выставила Надю из дома, несмотря на то, что та упиралась и настаивала, что подружке нельзя в таком состоянии оставаться одной. Вика ухватилась за свой дневник, как утопающий за соломинку.

Остаться одной – вот что она, Вика, хотела. Одна в своей пустой квартире, в своей норе, берлоге. Спрятаться ото всех и как-нибудь пережить этот день. Выплакать свою боль, чтобы внутри стало пусто, доверить ее своему дневнику – единственному, кто ее понимал. Чтобы все закончилось – эти нелепые стремительные отношения с Геной. Чтобы снова вернуться к учебе, дневнику, гантелям и мечтам о мотоцикле, к верной Керри, которая никогда не предаст.

А когда вечером у нее зазвонил телефон и на дисплее высветилось «Фролов», Вика отшвырнула телефон на диван, как отшвыривают от себя что-то противное и мерзкое вроде слизня или пиявки.

В понедельник в школе одноклассники с утра обсуждали прошедшую у Фокиной вечеринку. На подружек никто не обращал внимания. Надя пыталась заговорить с Викой о Гене, но та мастерски уходила от разговора. Она вычеркнула Фролова навсегда из своей жизни и не хотела о нем вспоминать. В конце концов, она привыкла быть одна, ей было хорошо одной, у нее были Керри и Надя, и больше никто ей не был нужен.

Предпоследний урок отменили – заболела математичка, – но последним стояла физика, причем должна была быть контрольная, а потому сбежать домой не представлялось возможным. Но 9-й «Б», казалось, и не расстроился особо. Все собрались вокруг Губина, который на своем айпаде показывал фотографии с 8 Марта. Их громко комментировали, стараясь перещеголять друг друга в остроумии. И только те, кого не пригласили на вечеринку, чувствовали себя неловко, не участвуя в общем веселье. Кроме Вики с Надей, которые сразу же решительно вышли из класса. В конце концов, переждать сорок минут можно было и в коридоре, если сидеть тихо и говорить о своем.

– Какие они глупые, как дети. И шутки у них тупые. Сидят, ржут. Смешно, – высказалась Надя, когда подружки устроились на подоконнике в одной из рекреаций.

– Ага… – поддакнула Вика.

– Губин выложит все фотки ВКонтакте, и они весь вечер будут друг другу лайки ставить. Больше людям заняться нечем. Не понимаю я их.

– Я тоже.

– Лучше бы делом занялись.

– Ага.

– Что ты все поддакиваешь?! – неожиданно не выдержала Надя.

– А что?

– А ты что думаешь? Есть у тебя свое мнение или нет?

Вика задумалась. Поколебалась немного и…

– Надейка, я… я… я завидую Фокиной. Она, она… такая… Яркая, красивая, общительная. А я – не такая. У нее все получается, ее, наверное, никогда так не предавали. К ней все рвутся в гости, все из кожи вон лезут, чтобы она их позвала. У нее в жизни все красиво, как в кино. А у меня?.. – Хоть Вика и дала себе зарок выкинуть Гену из головы, но ничего у нее не получалось. – А я даже одному-единственному Фролову не нужна. Он просто пошел в клуб с Черемшиным.

– Спокойно! Не вздумай плакать! – тут же встревожилась Надя. – У тебя будет свой принц и своя сказка.

– А у нее уже есть своя сказка. Она сама – как из фильма, и все у нее – как в кино, – не унималась Вика. – Она таких, как я, вообще не замечает. Потому что я – никто для нее. А она… она…

– Как это никто?! Ты человек! Ты – клевая девчонка! Ты умеешь водить мотоцикл!

– А Фокину, наверное, и на мотоциклах, и на машинах с утра до вечера парни катают!

– Так то – парни, а сама она – трусиха. А ты – нет. Ты сама умеешь водить мотоцикл и можешь катать кого угодно, а это – в сто раз лучше!

– А я хочу, чтобы меня все любили! – выкрикнула Вика.

Надя, у которой уже закончились все аргументы, мучительно пыталась придумать что-то еще, но тут неожиданно распахнулась дверь ближайшего кабинета, и оттуда высунулась учительница немецкого:

– Фамилии! Класс! Почему не на уроке?!

Но подружки и не подумали с ней объясняться, их с подоконника, что называется, как ветром сдуло.

– Пойдем-ка в туалет, тебе надо умыться, – прошептала Надя и потащила Вику в указанном направлении.

Вечером Вика гуляла с Керри. Надя в последний момент сослалась на просьбу мамы помочь ей с уборкой, выскочила с Черри на пять минут и снова нырнула в подъезд. А Вика, напротив, как настроилась погулять подольше, так и направилась куда глаза глядят. Ведь погода была хорошая: легкий морозец, мягкий пушистый снег. Да и дела у нее все были переделаны: уроки выучены, порядок наведен.

Слишком много всего произошло за последние дни. Вика шла и думала, думала, думала обо всем и сразу. И сама не заметила, как оказалась в каком-то незнакомом дворе, и не могла сообразить, где она находится. Серые панельные дома, белые заснеженные деревья, одинаковые, похожие один на другой дворы, заставленные машинами. Фонари… Вика даже немного испугалась: она не очень хорошо знала свой город и даже окрестности своего дома. Она любила гулять по одним и тем же маршрутам, на которых чувствовала себя в безопасности. А тут вдруг получилось, что она зашла неизвестно куда… Да и собаки нигде не было.

– Керри, Керри! – позвала Вика, отчаянно пытаясь вспомнить, где и когда видела любимицу в последний раз.

Она уже стала волноваться:

– Керри, Керри, ко мне!

Но не успела Вика испугаться по-настоящему, как тут же заметила свою собаку. Та увлеченно играла в мячик. Сама с собой. Вика подошла тихонько поближе и замерла, чтобы не отвлекать фокстерьершу.

Керри нашла где-то маленький каучуковый мячик и теперь самозабвенно выплевывала его из пасти, стоя на вершине лестницы в семь ступенек, а когда он начинал задорно скакать вниз, кидалась следом, догоняла, ловила и снова бежала наверх.

Вика расплылась в улыбке: все-таки ее собака была самой умной собакой в мире! Она придумала, как можно кидать мячик сама себе.

А мячики Керри обожала. Только для Вики это превращалось в проблему. Особенно летом. Стоило спустить собаку с поводка, как через некоторое время она уже мчалась обратно с мячиком в пасти. И тут же откуда-нибудь раздавался громкий плач обворованного малыша. А потом появлялась и его разгневанная мамаша…

Большие и хорошо надутые мячи фокстерьерше в пасть не влезали, но и футболистам тоже доставалось. Во время решающего гола откуда-то появлялась Керри, в прыжке изменяла траекторию падения мяча, а потом долго преследовала его, лая, пытаясь схватить зубами, но в действительности просто толкая его перед собой. Вике доставалось и от футболистов.

Хотя иногда собаке удавалось воровать мячи безнаказанно. И потому у Вики дома скопилась уже огромная коллекция. Вот и теперь, судя по тому, что никто не плакал, не ругался и не пытался отобрать у собаки мяч, это был очередной экспонат. И потом, ведь она же могла его просто найти?

Но едва Вика, увлеченная наблюдениями за Керри и своими размышлениями, подумала об этом, как…

Как рядом раздалось:

– Ах ты, зараза! – и на Керри тут же кинулся какой-то парень.

Но собака оказалась ловчее: схватила мячик и рванула прочь, вывернувшись из его рук. Парень кинулся следом. А Вика усмехнулась: ее всегда веселили люди, которые пытались догонять собак.

Но парень тут же сообразил, что догнать собаку невозможно, развернулся и обратил свой взор на Вику. Девушка по привычке быстро спрятала за спину руку с поводком, но было поздно.

– Твоя псина украла мой мячик! – Он поправил капюшон, и Вика вдруг узнала в нем своего собственного одноклассника Женю Ищенко.

Тот же, по-видимому, узнал ее изначально, но даже поздороваться не счел нужным.

Вика растерялась. Ищенко и так-то ее терпеть не мог, а тут мячик еще этот…

– Керри, Керри, – позвала Вика: ей как можно скорее хотелось вернуть мяч и уйти подальше.

Из-за сугробов появилась Керри, но, судя по ее задорному виду, отдавать мячик она вовсе не собиралась. Ищенко же предпринял еще одну попытку отобрать украденное. Он рванул за собакой, которая тут же кинулась за Вику, ища спасения. Вика шагнула в сторону, инстинктивно пресекая однокласснику путь. Тот же, сообразив, что сейчас налетит на девчонку, попробовал остановиться, но поскользнулся и…

На Вику никогда раньше не падали парни. Хлопнувшись в сугроб, от неожиданности и испуга она замерла.

– Вилка, ты вообще! – зло высказался Ищенко и попытался с нее слезть.

Но попытка опереться на сугроб, в котором они лежали, ему не помогла: рука просто провалилась по плечо, и вместо того, чтобы встать, парень только еще сильнее навалился на девушку, ткнувшись ей носом в щеку.

Вика совсем растерялась и даже не пыталась освободиться. Тот же, барахтаясь в снегу, все-таки сумел встать на колени. И резко дернул ее за руку, вроде как пытаясь поднять.

– Так-так, Женечка… – неожиданно раздалось рядом. – Все понятно. Чем вы тут занимаетесь…

Вика и Ищенко одновременно повернули голову в сторону голоса.

Над ними, во всей своей красе, в новой шубке и кокетливой шапочке стояла Лизка Фокина собственной персоной и презрительно смотрела на одноклассников. Вика совсем растерялась, а Женя… А Женя вдруг молча, но резко и решительно обхватил ее и… поцеловал.