Как стать лучшей подругой? Большая книга романтических историй для девочек (сборник) Мазаева Ирина

– Да я уже забыла, – буркнула Вика.

– Вот и отлично. Надо подумать, где нам найти других парней, – и Надя пустилась в размышления.

Прошло три недели.

В город пришла настоящая весна; начался апрель. Сугробы стаяли, казалось, в один день, снег остался только с северной стороны домов. А с южной – появились первые робкие ростки мать-и-мачехи. Вика убрала на антресоли свой пуховик и зимние сапоги. Они гуляли с Надей с собаками в весенних ботинках и размышляли о том, когда уже можно будет достать туфли.

Вика по-прежнему старательно училась, а кроме этого, еще стала искать себе подработку, как Надя. Ведь она мечтала о мотоцикле! С того дня, как ей исполнилось шестнадцать – ровно столько лет, сколько нужно, чтобы водить мотоцикл, – мечта окрепла и перестала давать ей спать по ночам.

Мотоцикл! Пусть не японский, пусть советский, старенький, страшненький и не особо мощный, но мотоцикл. СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ. На котором можно умчаться далеко-далеко, подальше ото всех. Лететь по дороге и чувствовать себя свободной. Но чем больше думала об этом Вика, тем сильнее отчаяние накатывало на нее. Временами ей казалось, что все бессмысленно. Что работы не найти, что на мотоцикл ей не заработать, что ей даже не заработать на водительское удостоверение (она узнала, сколько это стоит в ее городе, и испугалась). А временами она вдруг начинала верить. Не в чудо и сказку, как обещала Надя, а в медленное и мучительное накопление денег.

А еще она стала много писать в дневник.

01.04.

«У всего должен быть конец. Всякие усилия должны увенчаться успехом. Но одиночество – вечно. Сколько бы ты ни билась, ни старалась. Можно завести кучу друзей, можно занять все свое свободное время тысячью дел, можно прочитать множество книг, а от него не спрячешься. Обязательно в какой-нибудь обыкновенно-тихий вечер оно подкатится, засосет тоской под ложечкой, и станет нестерпимо одиноко, и захочется выплакаться. И никто не придет. И телефон – бесполезная пластиковая штуковина – будет молчать. И ты будешь одна. И жизнь потеряет смысл.

…Но желание измениться – вечно. Сколько бы ты ни пыталась похудеть и научиться красиво одеваться, сколько бы ты раз ни давала себе обещание стать активнее, общительнее, спокойнее; начать новую жизнь, сколько бы книг ты ни прочитала, все равно однажды ты сорвешься, сделаешь одно не так, другое… Посмотришь на себя в зеркало и увидишь там такое… И решишь, что ты – полный ноль. А желание измениться будет мучить, точить изнутри. Но измениться ты не сможешь никогда. И эта обреченность невыносима».

Славик после своего неожиданного визита больше не приходил.

Гена пару раз проявлялся, писал ей ВКонтакте и звонил, но Вика решительно и бесповоротно вычеркнула его из своей жизни. И не потому, что Надя ей сказала, а потому, что она сама поняла, что так ей легче и проще.

2.04.

«Ведь это – не путь к счастью, и я понимаю это. Тогда почему же бегу? Бежала… Бежала, кидалась – пыталась уйти от себя, от одиночества, от забот. Почему же я все время открываю не ту дверцу? Я возомнила себя достойной любви. Я пыталась построить то, что не для меня. Не для таких, как я. Ожидала джинна из бутылки, который непременно исполнит все мои желания. Ха! После этого только еще больше начинаешь злиться на себя! Когда я пойму, что все эти поиски принцев, ахи и охи, мечты о любви – лишь дешевая конфетка в обертке, да и та – подпортившаяся? Я – из тех, кто рожден одиночкой. Мне никто не нужен. НЕ НУЖЕН. Я – избранная, я могу быть сама с собой, мне с собой не скучно. Но тогда где же счастье?»

Она писала, писала, писала в дневник и сама себе боялась признаться, что писать она хочет не это. Точнее, это, но не так, не прозой. Она, каждый раз берясь за ручку, ждала с замиранием сердца, что на нее опять найдет то самое состояние, и сами собой снова получатся стихи…

Стихи! Вика так и не решилась признаться Наде, что она вдруг написала стихотворение. Настоящее! С размером и рифмой. Написала сама, как будто она – поэтесса. Она берегла эту тайну ото всех, хранила ее в своем дневнике. Ведь подруга даже и про дневник-то не знала… Только стихи больше не писались. Не писались, и все. Как бы Вика их ни ждала, ни звала, ни сидела с тетрадкой на коленях и ни пыталась придумать хотя бы первую строчку.

А потом вдруг это случилось. Вика даже дату запомнила – девятое апреля. Она сидела на алгебре, как обычно, рядом с Надей, записывала примеры в тетрадь. Бесцветная, занудливая «алгебраичка» Зинаида Константиновна что-то монотонно вещала у доски. Вика долго пыталась сосредоточиться на объяснениях, а потом вдруг услышала, как поют птицы за окном. Посмотрела в окно и… выпала в другую реальность. Улетела мыслями куда-то далеко-далеко, где было весело, солнечно и ярко. А когда подруга шепнула ей в ухо: «О чем задумалась?», с удивлением обнаружила, что сидит в классе. Посмотрела в тетрадку.

Девятый. Алгебра. Уныло. И мне не избежать судьбы. В тетрадке клеточек могилы, А я в них – циферок гробы.

Перечитала и в испуге захлопнула тетрадку.

Стихи были с нею! Ее неожиданно появившийся дар никуда не уходил от нее! И кабинет математики тут же засиял для Вики всеми красками радуги.

И дальше – как прорвало. Вечером Вика написала:

  • Уж кем я только не бывала,
  • Давно привыкнув к укоризне,
  • Пока до этих лет шагала
  • По этой жизни,
  • Родней, хозяйкой, другом, гостьей,
  • Для жалоб, чьих-то слез копилкой,
  • Была я в чьем-то горле костью,
  • А, может быть, гвоздем в затылке.
  • Была острячкой и занудой,
  • А временами крайней слева,
  • Была святой, была Иудой
  • И Гваделупской томной девой,
  • Но хочется совсем не это,
  • До судорог и до икоты,
  • Хочу я быть большим поэтом,
  • Самой собою стать охота.

Стихи снова написались сами собой, но состояние не отпускало. Вика нервно ходила по комнате: она чувствовала, что это – только начало, что дальше будет больше, что должны прийти какие-то новые строчки.

Неожиданно снизу грянула музыка. Вика вздрогнула… И вспомнила, что уже пару дней Фокина хвасталась в классе, что ее родители снова куда-то там уезжают и она хочет устроить вечеринку для избранных, для особо приближенных. И тут же Викино волшебное состояние, состояние, в котором писались стихи, растаяло, как дым. Вместо него нахлынули воспоминания, то – о чем Вика старалась не думать. Как им с Надей одноклассники измазали стулья мелом, как на позапрошлой неделе спрятали Надину куртку, как на прошлой – порезали Вике рюкзачок ножом. Тут же вспомнилось 8 Марта, Гена, который не пришел, праздник, который был у других, а не у нее, противный голосок за дверью… Слезы бессилия навернулись ей на глаза.

– За что они меня так ненавидят?! Что я им такого сделала?! – выкрикнула она.

Керри испуганно навострила уши, лежа на своем коврике.

– Что со мной не так? Какая я должна быть, чтобы они полюбили меня? Какая? Я ведь что только не пыталась сделать, чтобы им понравиться!.. Керри…

Вика хотела немедленно позвать собаку гулять, хотела уйти, уйти от праздника, но осеклась. Она вдруг представила себе, что встретит кого-нибудь из одноклассников в подъезде. Подлую Лизку Фокину. Противного Губина. Ищенко, который поцеловал – использовал ее, как будто она вещь, чтобы задеть Фокину.

– Только не это! – охнула Вика, кинулась к входной двери и проверила все засовы, как будто одноклассники могли силой к ней ворваться.

Удостоверившись, что дверь крепко заперта, она села за компьютер, вылезла в Интернет. Но музыка внизу гремела, мешая сосредоточиться на чем-нибудь. Набрала телефон Нади:

– Надейка, что делаешь? Заходи ко мне! У меня тоже есть шоколадка!

– Вичка, прости, но я же говорила, мне нужно к завтрему написать реферат. В школе увидимся. Или у тебя что-нибудь случилось?

Что случилось у Вики? Ничего не случилось. Ровным счетом ни-че-го.

– Хорошо, ладно, – послушно согласилась она.

И предательские слезы – кап-кап – сами потекли по щекам. Вика легла на свою кровать, свернувшись калачиком.

Она проснулась в час ночи. В квартире было тихо-тихо. Судя по тишине, одноклассники уже разошлись, а сама Лизка Фокина спала себе спокойно в своей кровати, довольная и счастливая, ровно под Викиной кроватью.

Вика ненавидела Фокину. За то, что та была такой, какой она сама хотела быть. Красивой, уверенной в себе, общительной, богатой. Вика тоже хотела сводить парней с ума, выбирать, с кем пойти на свидание, менять парней и смотреть, как из-за нее дерутся.

Чем больше думала Вика о Фокиной, тем больше она ненавидела первую красавицу их класса. Она вдруг поняла, что не хочет, не может больше молчать и терпеть. Что ей непременно надо что-то сделать. Что-то сильное. Страшное. Ведь она, Вика Сорокина, уже совсем не та, какой была еще месяц назад. Она теперь может писать стихи…

– Разве может человек делать подлости безнаказанно? Спать себе потом спокойно и видеть счастливые сны? Разве это правильно? – спросила она у спящей под боком собаки.

Но Керри только повела ухом, но даже головы не подняла.

А Вика решительно встала с кровати и полезла на антресоли. Она вытащила тяжеленный старый проигрыватель, две огромные колонки. Ежеутренние пробежки с собакой, упражнения с гантелями и на пресс дали о себе знать: Вика справилась с аппаратурой легко и непринужденно. Включила проигрыватель в розетку, уложила колонки в пол, поставила громкость на максимум. Несмотря на почтенный возраст пластинки, выстрелы и одиночные взрывы гранат прогремели в тишине чисто и так громко, что Керри с перепугу забилась под ванну. А общевойсковое «Ура!», наверное, было слышно и в соседнем доме.

Глава 12

Лизка Фокина

– Что звонила вчера? – поинтересовалась Надя, едва они встретились утром во дворе, чтобы идти в школу.

– Да… Фокина опять со своей вечеринкой. Вчера у нее снова однокласснички гудели.

– Вичка, но ты же привыкла уже их игнорировать. Кто они нам? Плюнуть и растереть.

– У меня вчера не вышло – игнорировать…

– В смысле?

Вика рассказала подруге про общевойсковое «Ура!» в час ночи.

– Да ты че! Ну ты даешь, ну ты жжешь, подруга! Я тобой горжусь! – развеселилась Надя. – Вичка, ты – молодец. Не надо все терпеть! Надо учиться давать отпор! Так Фокиной и надо! Пусть знает наших! Думала, выспится после вечеринки – а фигушки!

– Да, фигушки. Только… – Вика запнулась, – только что мне теперь за это будет? Она же не простит. Она теперь меня со свету сживет.

– Почему не простит? Ты что?! Она имеет право шуметь у себя дома, а ты нет? Ничего она тебе не сделает, вот увидишь.

– Ты думаешь?

– Я уверена.

И, как бы Вика ни сомневалась, Надя оказалась права. Когда они появились в классе, их, как обычно, проигнорировали. Фокина даже не посмотрела в сторону подружек. «Что я тебе говорила?» – шепнула Надя. Но Вика все не могла расслабиться, успокоиться и вести себя как ни в чем не бывало.

– Что ты ее так боишься? – на большой перемене, когда подружки после столовой устроились на любимом подоконнике в рекреации, спросила Надя.

– Я не знаю… Она… она такая… Красивая, уверенная в себе, общительная… Все ее любят, все парни от нее без ума.

– Опять начинается старая песня.

– …А у меня не то что парней, даже мотоцикла у меня нет и никогда не будет. Мне шестнадцать! А прав не видать, как своих ушей. А ведь я наизусть знаю ПДД и вожу мотоцикл отлично…

– Только не вздумай плакать! У тебя будет мотоцикл, я тебе обещаю!

– Я не плачу. Почти… – Первая предательская слеза скатилась у Вики по щеке. – Я хочу быть – как Фокина! Чтобы у меня всегда, как она говорит, было все в шоколадках! И чтобы мне никогда не было больно! Я хочу, чтобы меня все любили! Как ее, ее все любят!

Сама не замечая, Вика говорила все громче и громче. Надя не отставала:

– Перестань! Ты в сто раз лучше Фокиной! И тебя тоже все любят!

– Ты мне врешь!

– Ладно, не все, но у тебя есть мама, я, Керри…

– Меня никто не любит. И никогда не полюбит. Я поняла это.

– Стой! – вдруг вскрикнула Надя. – Я же совсем забыла! Вичка! Что я слышала по телевизору! Двадцать шестого апреля, в следующую субботу около деревни Вышний Наволок будет мотофестиваль. В рамках которого каждый, кому есть шестнадцать лет, может сдать теорию по правилам дорожного движения, сдать вождение и – пабам! – прямо на месте получить права. Это инициатива нашей мэрии. Чтобы не раскатывали по улицам подростки без прав.

– Что?! – У Вики даже слезы моментально высохли.

– Что слышала. Это – твой шанс! – улыбнулась Надя. – А теперь быстро идем в туалет умываться, а то уже скоро звонок будет.

Вика попыталась воспротивиться, но подружка почти волоком потащила ее в озвученном направлении.

Но, подходя к дамской комнате, они услышали доносившиеся оттуда громкие голоса. В которых опознали своих одноклассниц Савельеву и Пономареву. Обе были лучшими подругами Фокиной, ее свитой. Вика, не обратив на это внимания, хотела было войти внутрь, но Надя, прижав палец к губам, ее удержала.

– И че было потом? – донесся до них голос Савельевой.

– Короче, нас всех она выпроводила, и Ищенко тоже, а Губина оставила, – начала рассказывать Пономарева. – Типа, они с ним давно договаривались какое-то кино посмотреть. Короче, включили они фильм, боевик какой-то, где стреляют, взрывают, короче, фигня всякая. Лизка на диванчик прилегла, типа, устала. Свечки перед этим зажгла, типа, романтика. Костян, понятно, рядом.

– И че? Че дальше-то?

– Короче, комп у них завис, и кино зависло. И тишина такая романтичная, почти темно. Костян нашу Лизку обнимает и поцеловать собирается. А тут вдруг откуда-то как начнут стрелять! И гранаты рвутся. Компьютер-то не работает, а звук откуда-то есть. В темноте. Короче, Лизка как заверещит. А Костян, прикинь, нет, чтобы ее успокоить, он сам перепугался и, прикинь, стартанул из квартиры. Схватил куртку и ботинки и прямо босой сбежал, короче. А откуда-то вокруг «Ура!» гремело. Лизка так перепугалась, что сама из дома рванула ко мне. Прибежала, напугала моих предков. Вся трясется. «Война», – говорит. Я решила, что у нее крыша съехала. А она мне все и выложила. Я ржу второй день, как конь. Вот ведь приглючило ее. Какая война-то?

После этого из туалета раздался дружный хохот.

– Во, больная на всю голову…

Вика с Надей переглянулись, зажали руками рты и рванули прочь, чтобы где-нибудь вдоволь насмеяться.

Вика вечером отправилась погулять с Керри подальше от домов, в сторону речки. Надя обещала попозже заскочить в гости с шоколадкой. Вика шла и размышляла о Фокиной и о других одноклассниках. Как ни странно, когда днем в школе они случайно подслушали разговор Савельевой и Пономаревой, Вика только сначала развеселилась и обрадовалась, подумала про Фокину: «Так тебе и надо!», позлорадствовала: «Месть удалась!» А потом ей вдруг стало жалко Лизку.

Интересно, знала ли Лизка про истинное отношение к ней? Ведь даже в самом страшном сне Вика не могла себе представить, чтобы Надя могла с кем-то за ее спиной посмеяться над ней. Над тем, как она чего-то испугалась или как попала в дурацкое положение. А Савельева с Пономаревой смеялись. А ведь в классе они считались лучшими подругами Фокиной! Каждый день при встрече обнимались-целовались, постоянно ходили за ней следом, в рот смотрели. Вика до этого момента была уверена, что они – настоящие подруги. А вот ведь как оказалось.

Только ей было непонятно, зачем тогда прикидываться? Вот она, например, не любила первую красавицу. Завидовала – да, мечтала быть на нее похожей – да. Не искала ее дружбы. И всегда честно показывала, что она ее терпеть не может. А Савельева с Пономаревой клялись Фокиной в вечной дружбе, вроде как любили ее, а сами, оказывается, тихо ненавидели. Ведь только если ненавидишь человека, можно так над ним смеяться за его спиной. Но если ненавидели – тогда зачем хотели быть рядом?

Вика шла и прокручивала в голове все нюансы отношений Фокиной, Пономаревой и Савельевой. И как-то так выходило, что не очень-то это и было похоже на дружбу. Ведь Фокина была королева, а они – свита. То есть они не были равны. А дружба, как говорит Надя, – союз равных.

Вот они с Надей были на равных. Несмотря на то, что такие разные. Несмотря на то, что желания их часто различались. Например, Вика любила побыть одна, а Надя любила «куда-нибудь вылезать», что обычно означало сходить в кафе/кино/на выставку. Иногда Вика поддавалась Наде и составляла ей компанию, а иногда – сдавалась Надя и сидела с Викой дома, пила чай и слушала о мотоциклах. Надя, конечно, иногда любила почитать Вике лекции, поучить ее уму-разуму, но Вика ей это прощала, превращаясь ради подруги в послушного и благодарного слушателя. Ведь она знала, что та всегда готова выслушать ее переживания.

В их тандеме никто никем не командовал, никто не обязан был беспрекословно подчиняться, мнение каждого априори считалось важным и значимым. А в компании Фокиной всегда командовала только она, а Савельева с Пономаревой должны были подчиняться. И как это Вика раньше не замечала? Ведь это, наверное, ужасно, когда тобой постоянно командуют и при этом вовсе не интересуются твоим мнением… «Интересно, а всегда ли свита ненавидит свою королеву?» – задумалась Вика.

Чем дальше она размышляла, тем больше понимала, что и Фокина-то не особо любила своих «подруг». Она могла громко при всех заявить Савельевой, что та «оделась как клуша» или подколоть Пономареву, что та «постоянно тупит». Те же в ответ только улыбались и никогда не отвечали. Разве могла Вика услышать от Нади что-нибудь подобное? Нет, нет и нет! Надя всегда поддерживала Вику, хвалила ее, помогала ей. Равно как и Вика Наде. То есть выходило, что нечего и жалеть было Фокину, ведь она это заслужила?

– Боже! – вдруг озарило Вику, и она даже заговорила вслух. – Боже, а я ведь завидовала Фокиной, думала, ее все любят. А у нее… А у нее даже подруги настоящей нет. И мне во сто раз больше повезло, потому что у меня есть Надя…

Вика между тем прошлась по набережной реки туда-обратно и собралась возвращаться домой. Свистнула Керри, убедилась, что собака со своими собачьими делами не забыла про хозяйку, и зашагала в обратном направлении.

Но зависть к Фокиной все равно не уходила совсем. Лизка была красивой. В Лизку влюблялись парни. С точки зрения Вики, это было неважно, что Губин убежал, испугавшись «одиночных взрывов гранат». Важно было то, что он пришел и остался у Фокиной. Он хотел быть с ней. Ведь Вика давно уже наблюдала неутихающую страсть Кости к Лизке. Как и страдания Женьки Ищенко. И нескончаемую дружбу-войну между парнями.

«Наверное, это было бы ужасно, если бы мы с Надей влюбились в одного парня, – вдруг подумала она. – А ведь Костя с Женей давно уже соперничают за Фокину и как-то умудряются сохранить свою дружбу». Но чем больше Вика думала о дружбе парней, тем больше ей начинало казаться, что как-то все это тоже мало походит на настоящую дружбу. Губин с Ищенко постоянно поддевали друг друга, а то и унижали и оскорбляли. Каждый из них пытался «опустить» другого, чтобы самому, пусть на миг, но оказаться круче, умнее, сильнее соперника. Вика вспомнила недавнюю сцену между ними, когда Губин выхватил у Ищенко телефон и стал на весь класс потешаться, зачитывая его эсэмэски, и ей стало противно.

«Как странно живут люди… – подумала Вика. – Они клянутся в любви и дружбе, а сами ненавидят друг друга. Сами только и стараются, что выставить другого идиотом, сделать больно. Зачем им такие отношения?..» Она вдруг поняла, что их дружный 9-й «Б», который совместно отмечал все праздники, постоянно устраивал вечеринки, дружный только в кавычках. Что Фокина хоть и королева, но ее свита ее же и ненавидит. Что Губин с Ищенко – скорее враги, чем друзья. Что все про всех сплетничают и только и ждут, чтобы другой опростоволосился и над ним можно было посмеяться.

– Боже! – второй раз озарило Вику. – А ведь я этим людям завидовала! Я хотела быть одной из них! «Где были мои мозги?!» – как спросила бы Надя. А правда, где?

Вика с Керри поднялась на лифте до своего этажа и вздрогнула. Входная дверь была приоткрыта… Но ведь мамы не могло быть дома! Вика осторожно заглянула в квартиру…

– Это я! – выпрыгнула ей навстречу Надя. – Я пораньше справилась с работой – у меня было сегодня немного адресов для доставки! – а потому пришла к тебе. Ты забыла телефон, и тебе было не дозвониться, но дома оказалась твоя мама – она заскочила на минутку за чем-то, не помню за чем – и впустила меня. Я согрела чаю. Давай срочно пить чай! У меня есть шоколадка!

– Хорошо, конечно… – немного растерянно согласилась Вика: ей почему-то вдруг стало не по себе от того факта, что подруга была у нее дома в ее отсутствие.

– Так что насчет мотофестиваля? Ты же так об этом мечтала! – спросила Надя. – Что-то я днем не увидела энтузиазма в твоих глазах.

Обе уселись за стол пить чай.

– Спасибо тебе, но я… Я не уверена, что у меня получится… Да и мотоцикла у меня все равно нету…

– Конечно, получится! Я пойду с тобой, – и дальше Надя десять минут убеждала Вику, что стоит хотя бы попробовать.

В конце концов та согласилась:

– Ладно, убедила. Я попробую. Пойдем в комнату.

И они переместились из кухни в комнату. А в комнате Вика увидела… свой дневник на столе. А ведь она обычно убирала его в ящик стола! Страшная догадка озарила ее. Вика кинулась к дневнику, вцепилась в него и с испугом обернулась к Наде.

– Да, я тоже хотела об этом поговорить, – с вызовом заявила та. – Ты ведь мне никогда ничего не рассказываешь, вот я и прочитала. Только у меня сомнения: это правда ты писала? Почерк – твой, а вот записи…

Вика онемела. Она хватала ртом воздух, но сказать ничего не могла. Ведь разве можно было – читать чужой дневник?! Самое секретное вызнать, прочитать, какая – она?.. Надя же, как ни в чем не бывало, продолжала:

– Вичка, ты такая умная, ты так здорово пишешь и даже стихи сочиняешь! Такие здоровские! Только… Только это как будто не ты. Ты же все время только соглашаешься или говоришь «я не знаю», а сама никогда ничего не говоришь. Я думала, ты ничего не чувствуешь, ни о чем не думаешь. Кроме мотоциклов. А ты… Ты как будто не ты. Не знаю, как это выразить. У тебя столько всего внутри. И ты так похожа на меня. Я тут час, пока тебя не было, сидела и думала. Я ведь почти под каждым словом твоим могу подписаться. Только почему ты этого никогда не говоришь вслух? Почему мы с тобой никогда не говорим о том, как быть собой, где правда, что такое счастье, как быть с одиночеством? Почему мы с тобой всегда говорим о какой-то ерунде? Сплетничаем про одноклассников, перемываем косточки парням…

Вика молчала.

– Увидела твой дневник и снова разволновалась, – Надя улыбнулась. – Я ведь, прикинь, тоже такой одинокой себя чувствую. Почему? Ведь у меня же есть ты, а у тебя – я, почему же мы такие одинокие? Ты об этом не думала? Ведь наличие или отсутствие парней тут совсем ни при чем? Что ты молчишь? А давай поговорим о Фокиной. Ты ведь наверняка о ней думала. Ты все еще завидуешь ей, считаешь, что ее все любят, или тебе стало понятно, как все на самом деле? Я сегодня думала о разговоре Савельевой и Пономаревой. Мне интересно, а что ты думаешь по этому поводу? Ты же все время слушаешь меня, но ничего не говоришь, а теперь я поняла, что у тебя есть свое мнение. Что ты думаешь о Фокиной и ее подружках?

– Ты прочитала мой дневник. Без спроса, – наконец, смогла что-то сказать Вика.

– Прости, так вышло. Мне стыдно, но и радостно. Зато я узнала, какая ты на самом деле! Сколько в тебе всего! А ты правда любишь Фролова? Ты так написала о нем… Вот здесь, – Надя открыла нужную страничку. —

«12.04. Я не знаю, что со мной, что во мне, что вокруг. Я не думаю о нем, как и обещала себе, но… Где-то глубоко внутри я чувствую, что люблю его. Я не могу себе запретить чувствовать. И не хочу…»

– Ты прочитала мой дневник.

– Я же уже извинилась.

– Уходи.

– Что?!

– Уходи. – Вика не смотрела на подругу.

– Ты с ума сошла? Никуда я не пойду! – испугалась Надя.

Вика молча открыла крышку проигрывателя, поставила на него пластинку из театра. В тишине, повисшей между бывшими подругами, отчетливо и громко раздались выстрелы и одиночные взрывы гранат.

Глава 13

Мотофестиваль

21.04.

«Друг – человек, мыслящий как ты, разделяющий твои взгляды, увлечения. Как частичка тебя самого. И понимает он тебя, как себя. Ему можно во всем признаться, как самому себе. В человеке внутри от рождения заложено некоторое истинное благородство, желание творить добро, равно как пить, есть, спать. Оно может быть притуплено, вытравлено обстановкой, в которой рос ребенок, окружением, обстоятельствами. Но позже все равно проявится, возьмет свое. Это стремление столь велико, что постоянно толкает к людям: узнать их, понять, найти того единственного, слепленного Богом по одной с тобою мерке. И сначала оценить, зауважать, полюбить себя в нем, а потом и его целиком, бесстрашно, искренне, со всеми недостатками и слабостями, прощая которые, чувствуешь себя неизменно больше. В пургу, в гололед, бросив свои дела, бежать к другу, падая, ушибаясь, и чем труднее путь – тем дороже его результат, тем дороже тебе друг. Что такое дружба, как не любовь? Любимая подруга, любимый друг – разве не так мы говорим, произносим? Но что делать, если подруга оказывается другой? Совсем не такой, как ты? Мерки у вас разные, разные размеры. Что делать тогда? Как понять, как принять, как простить? Кто может похвастаться, что имеет настоящего верного друга или подругу? Сколь многое должно совпасть! А времени искать нету. Одиночество подступает, душит по ночам. И цепляются люди за первого встречного, вовремя рассказавшего смешной анекдот. Цепляются за малость, привыкают, как лиана – ей все равно, какое дерево обвивать. Нет чего-то большего – да и ладно; не одна вроде. Да и чтобы решиться оторвать от себя – сила нужна. Но есть люди – не такие, особенные, беспокойные, не желающие смириться, ищущие свое второе Я и безмерно страдающие. Обреченные на муку, не терпящие подлога и фальши. И не знающие, что именно они – счастливцы, именно им, безумцам и фантазерам, свыше уготовано большее, великое, ни с чем не сравнимое счастье».

Прошло девять дней, а Вика так и не помирилась с Надей. Сидела за одной партой, разговаривала на бытовые темы, но каждый раз уходила рядом с бывшей подругой куда-то глубоко внутрь себя, разговаривала оттуда. Или как будто через стекло. Она боялась с Надей разговаривать о ее поступке, о своем дневнике. Вика отчетливо понимала, что та не права, что без спросу прочитала чужие записи. Но повод ли это теперь не общаться с ней никогда, она не знала. Да и ее больше беспокоило другое. Надя прочитала ее записи. Ее мысли, чувства. Она теперь знала, какая она – Вика Сорокина. Понравилась ли эта новая неизвестная ей Вика или нет?

Между тем время неумолимо подходило к двадцать шестому апреля. Дворы и дороги просохли, на газонах вовсю цвела мать-и-мачеха, пробивалась трава, а на деревьях набухали почки. На улицах появились первые мотоциклисты…

Вика понимала, что мотофестиваль, про который ей сказала Надя, это – ее шанс получить водительское удостоверение, но… Вика боялась. Боялась, что она не сдаст ни правила дорожного движения, ни, как это называлось, площадку. И все будут смотреть на нее, девчонку! Не дачные тетушки, а крутые байкеры, которые не преминут посмеяться над ней.

Тем не менее в субботу, двадцать шестого апреля, Вика вскочила ни свет ни заря. Она не могла спать! Она думала, думала, думала. О своей мечте, о том, как некстати разругалась с Надей, которая прибежала бы, убедила бы Вику, что у нее все получится, взяла бы за шкирку и потащила бы в Вышний Наволок.

Поймав себя на этой мысли, Вика задумалась. А может быть, это было хорошо, что они с Надей – такие разные? Ведь если бы Надя была такая же нерешительная, как она сама, то Вика бы не встретилась с Геной Фроловым… Ведь если вдуматься, Надя столько всего делала для нее, а самое главное – внушала уверенность, что Вика и сама очень многое может сделать. И в этот момент домофон запиликал.

«Хоть бы это была Надя!» – взмолилась Вика, ведь подруга могла бы помочь ей поверить в себя… Но это была не Надя.

– Привет! – На пороге стоял Славка.

– Привет, – растерялась Вика. – Что-нибудь случилось?..

– Собирайся! Мы едем на мотофестиваль! – уверенно заявил Славка, по-хозяйски проходя на кухню. – У тебя есть полчаса на сборы. А я тут пока съем что-нибудь.

– Почему? Зачем?..

– Понимаешь, нет у меня денег совсем. На последние бензин залил. А там – въезд на мотике пятьсот рублей. Но! Внимание! Если за рулем парень. А если девчонка – то БЕСПЛАТНО. Так что до Вышнего Наволока я поведу, а там ты за руль сядешь, чтобы через ворота проехать. Круто я придумал? Ты ведь хочешь на мотофест?

– Я? Да… наверное.

Вика выслушала его, но осталась стоять столбом в прихожей. Все складывалось удачно, но слишком стремительно и неожиданно для нее.

– О, черт! – вдруг выругался Славик, и Вика испугалась. – Я шлем второй не взял. Бли-ин! Да у меня и нету, у меня Витька одолжил…

Вика молча залезла в свой шкаф и вытащила подарок Нади. И поняла, что, что бы та ни сделала, она любила ее всем сердцем.

«26–27 апреля пятый мотофестиваль «ПОЛНЫЙ ГАЗ!!!» Все к нам!» – Вика со Славиком проехали афишу, свернули на проселочную дорогу, а потом поменялись местами. Три минуты – и они миновали въездные ворота и оказались на мероприятии.

Кругом были мотоциклы, мотоциклы, мотоциклы. А также – их владельцы и толпа зевак. Славка встретил каких-то своих знакомых, Вику оттеснили, и – хоп! – она моментально потеряла его в толпе. Он просто бросил ее! «Конечно, кто я ему? Никто! Просто девочка, которая играет не в куколки, а в мотоциклики. Когда ему было плохо – прибежал поговорить, а сам даже с днем рождения меня не поздравил. И сегодня я ему была нужна лишь для того, чтобы бесплатно попасть на фестиваль. Использовал меня и бросил», – объяснила себе поведение Славки Вика и горестно вздохнула.

Между тем на одной из площадок началась шоу-программа – ведущий активно зазывал байкеров принять участие в конкурсах «Лучший самодельный мотоцикл», «Мотоантиквариат» и «Самый безумный байк». Немного подальше шла регистрация участников на мотокросс. От шума, музыки, людей, рева двигателей мотоциклов Вика растерялась. Она кинулась в одну сторону, в другую… Как ни крути, а Славка был единственным, кого она здесь знала! А потому она решительно полезла в рюкзак, чтобы вызвонить парня, вцепиться в него и не отходить от него ни на шаг. Но… мобильника в кармашке не было. Хотя Вика отчетливо помнила, как, собираясь, она держала в голове «взять все важное»! Однако «все важное» в данный момент исчерпывалось паспортом и кошельком.

Вике ничего не оставалось, как отправиться бродить от площадки к площадке, в попытке встретить Славку. Она посмотрела пару конкурсов, прошлась по торговым рядам с шашлыками и пивом, послушала у сцены, как настраивается рок-группа, которая должна была играть вечером, поприсутствовала на финише мотокросса, но Славку так нигде и не встретила. Настроение у нее было хуже некуда. И не только потому, что она среди общего праздника бродила одинокая, а еще и потому, что ей так мучительно хотелось быть не простой зевакой, а полноправной участницей действа.

Мотоцикл! Как ей хотелось иметь свой мотоцикл! Пусть не антиквариат, не крутой «Харлей», не «самый безумный байк» – простой, без шансов на выигрыш в конкурсе, но ее собственный. Тогда бы она была одной из них. Она бы со всеми познакомилась, она была бы для них – своей. Байкершей. Вике хотелось плакать, ведь мечта ее была несбыточной. По крайней мере, в ближайшие несколько лет. И еще ей хотелось немедленно удрать с чужого праздника, закрыться дома, спрятаться ото всех.

Между тем в своем броуновском движении Вика случайно дошла до площадки, где стояла машина ДПС и что-то активно обсуждали работники ГИБДД с организаторами фестиваля. И тут же ведущий объявил:

– Внимание! Начинаются экзамены на получение водительского удостоверения категории «А». Все желающие, кому исполнилось шестнадцать лет, могут подойти и попробовать пройти тесты.

Вика замерла. Ведь это был ее шанс! Ведь она могла получить права, о которых так мечтала! Но настроение у нее было на нуле. «Зачем мне права, если у меня нет мотоцикла? – вздохнула она про себя. – Да и как мне сдать езду без мотоцикла?.. Я – просто глупая фантазерка. Мне никогда не быть такой же, как они. Никогда я не буду байкершей. Я возомнила, что сказки и чудеса бывают, но пора снять розовые очки», – сказала она сама себе.

Между тем к машине ДПС стали стекаться подростки, желавшие получить вожделенное удостоверение. А Вика, напротив, грустно пошла прочь. И…

И вдруг кто-то цепко схватил ее за руку:

– Куда?!!

Вика вздрогнула и, как баран на новые ворота, уставилась на Надю.

– Я так и знала, что ты приедешь, но в последний момент растеряешься. Давай забудем про ссору. Это ведь – твой шанс, твоя мечта! Пошли! – и подруга решительно потащила Вику к машине ДПС с криками: – Вот еще одна желающая! Вика Сорокина! Срочно выдайте ей мотоцикл!

«Сейчас или никогда! – решила Вика. – Это – мой шанс, и я его использую!» Бравый сотрудник ГИБДД, улыбаясь и поглядывая на двух потешных девчонок, выдал Вике листки с тестом на знание ПДД. Два года Вика старательно заучивала правила, а потому уверенно ответила на все вопросы. Через минуту их уже проверили, и другой гибэдэдэшник поздравил ее с тем, что она выполнила тест без ошибок. И ей выдали мотоцикл! Оказывается, все было предусмотрено, и она зря боялась, что вождение ей будет сдавать не на чем.

– Удачи! – шепнула Надя.

Вика завела байк и уверенно проехала «змейку», другие упражнения… Потом кто-то крикнул «Чисто!», и Вику потащили в фургон ДПС, в котором ее сфотографировали и забрали паспорт, сказав «Ждите!». И только тогда она с удивлением посмотрела на Надю:

– А что ты тут делаешь?!

– Как это что?! – возмутилась та. – Я из-за тебя семьсот рублей за вход от сердца оторвала, а ты меня спрашиваешь, что я тут делаю?! Могла бы хоть телефон взять с собой. А то я прибежала к тебе утром, чтобы за шкирку тебя притащить на фест, а тут – оп-пачки! – тебя нет дома. И я сюда поехала, гадая, тут ты или просто куда-нибудь удрала в своей печали. Слава богу, что я тебя нашла! Потому что ты сама бы ни за что не решилась сдать на права. А я тебя – знаю! И кто бы тебя заставил сделать это, как не я?

– Ты из-за меня сюда приехала?

– Конечно, потому что ты – моя подруга. И хватит на меня обижаться из-за дневника. Давай, наконец, поговорим об этом! Пойдем к торговым палаткам, чаю выпьем с пирожками.

Подружки взяли чаю и пирожков и уселись на деревянных лавках у стола.

– Прости меня, Вичка, я сама не знаю, что на меня нашло. Попался же мне на глаза твой дневник! – начала Надя. – Мне стыдно. Довольна? Хватит дуться. Я больше так не буду.

– Да ладно… – промямлила Вика: все перепуталось у нее в голове, она не знала, что сказать и как себя вести, и только одно понимала ясно: она была рада видеть Надю и была ей благодарна за то, что та убедила ее пройти экзамен.

– Зная тебя, я буду считать, что мои извинения приняты.

– Ну… да…

В конце концов, ну прочитала Надя ее записи, узнала о том, что Вика пишет стихи, – и что? Что-то подсказывало Вике, что подруга не только не разочаровалась в ней, не только не перестала ее любить, узнав, какая она, а наоборот, смотрела теперь на нее с восхищением. Как будто прочитав ее мысли, Надя сказала:

– А стихи мне твои очень понравились. А я догадывалась, что из тебя выйдет хорошая поэтесса! Я в тебя верила. И вообще я… Я… Я тобой горжусь и восхищаюсь! Напиши, пожалуйста, стихотворение про меня, а?

– Спасибо, – растерялась Вика. – Конечно, напишу. А тебе правда понравилось?..

– Конечно. Не скрывай от меня больше свои стихи, ладно? Пообещай, что ты будешь мне их показывать!

– Я…

– Пообещай!

– А то что, сама тайком в дневнике прочитаешь? – не удержалась Вика.

– Фу! Нет! Просто… расстроюсь.

– Хорошо, конечно, я буду тебе показывать свои стихи. Только и ты пообещай мне, пожалуйста, что больше не будешь так активно влезать в мою жизнь?

– Я постараюсь. Я так люблю тебя, звезда моя! – и Надя кинулась на Вику с объятиями.

Вика никогда не видела свою подругу такой эмоциональной, а потому растерялась еще больше. Неловко ответила на «обнимашки».

– Кстати, а как ты сюда попала?

Вика рассказала, как утром за ней неожиданно заехал Славик.

– О! Узнаю своего братца, – улыбнулась Надя. – Поиспользовать кого-нибудь в своих целях и бросить потом на произвол судьбы.

Вика вздохнула:

– А я думала, я ему друг…

– Да ладно, плюнь, все равно он свое дело сделал – он доставил тебя сюда. Допивай чай и пошли, на сцене уже должно быть вручение водительских удостоверений!

– Водительское удостоверение категории «А» вручается… – на сцене, и правда, началось вручение. – Антону Гришину. Приветствуем начинающего байкера аплодисментами!

Вика замерла. Неужели это случится? Неужели сейчас вот так же назовут ее фамилию, и она под аплодисменты получит водительское удостоверение?

– Водительское удостоверение категории «А» вручается Виктории Сорокиной!

«Права» оказались маленькой ламинированной бумажкой. С фотографии на Вику смотрела большими глазами напуганная девчонка, отдаленно похожая на нее. А с пространства перед сценой – Надя Ложкина и откуда-то вдруг появившийся Славик Ложкин. Оба они неистово били в ладоши, а Славик даже крикнул «Ура!».

Вика спустилась к ним. Внутри ее все ликовало: у нее было водительское удостоверение категории «А»!

– Поздравляем! – накинулись на нее Ложкины. – Ты стала байкершей!

Все трое долго обнимались и радовались. Пока Славик не сказал:

– Осталось только своим моциком обзавестись.

И Вика погрустнела. Ведь это была ее та самая несбыточная мечта…

– И правда, зачем мне права, все равно ездить не на чем… И непонятно, когда я смогу заработать на мотоцикл… – вздохнула она.

– Не надо тебе на него зарабатывать… – Славик хитро прищурился: – Идите за мной, – и повел всех куда-то в кусты, рассказывая: – Мне Тролль крутой байк подогнал, ремонта там, конечно, много, но ничего, я сделаю. И он сказал, что я могу расплатиться, когда деньги будут. Так что я ва-аще счастлив. А ты… Я всегда вел себя с тобой как дурак. Знаешь, просто не верил, что девчонка может реально увлечься байками. Да и вообще я козел. Но внутри – совсем не такой, я – белый и пушистый. – Славик старательно растянул губы в улыбке.

Между тем они подошли к его мотоциклу на стоянке.

– Вика, я дарю тебе свой мотоцикл. Мне как-то на этом старье кататься уже несолидно. Держи, – и Славик передал не верящей в происходящее Вике документы. – А вот это – доверенность на управление. Все, он твой. Хороших тебе дорог!

Глава 14

Признание

Славик, вручив ошеломленной Вике свой мотоцикл, сделал еще одно важное и доброе дело. Он вылез на сцену и крикнул в микрофон:

– Друзья! Одной прекрасной девушке срочно нужен в подарок какой-нибудь старенький мотоциклетный шлем! Вот той вот, в красной курточке! – и указал пальцем на Надю.

Надя растерялась, а Вика сообразила: у нее-то шлем есть, но как ей везти домой подругу без шлема? Однако не прошло и десяти минут, как к ним подошел симпатичный парень в кожаной куртке с длинными черными волосами.

– Привет, это тебе, что ли? – он с любопытством уставился на Надю.

– Привет, да… Я… – почему-то растерялась та.

– Это – моя подруга! – неожиданно для себя спокойно вступила в разговор с незнакомым парнем Вика. – У меня шлем есть, – показала свой, – а у нее нет. А мне ее домой везти.

«А мне ее домой везти», – повторила мысленно Вика, и сердце ее забилось часто-часто. Она сама – за рулем! – поедет в город, на своем мотоцикле с водительским удостоверением в кармане. И она повезет пассажирку – ей нужно доставить до дома свою лучшую подругу, Надю Ложкину!

– Ну пойдемте, – улыбнулся парень. – Кстати, меня зовут Андрей.

– Меня Вика, – представилась Вика, – а ее – Надя.

Страницы: «« ... 89101112131415 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Девять долгих месяцев ушло на освобождение Красной армией территории Польши. 600 тысяч советских вои...
Эта книга написана епископом Никольск-Уссурийским Павлом в 1915 году. Устав кратко и ясно рассказыва...
Эта книга для тех, кто планирует открыть общество с ограниченной ответственностью – наиболее распрос...
Знаменитый английский писатель Редьярд Киплинг, лауреат Нобелевской премии по литературе, хорошо изв...
Для того чтобы разговор «по понятиям» завершился успешной сделкой, необходимо в совершенстве знать з...
Современная загородная жизнь ассоциируется с возможностью попариться в традиционной русской бане, ра...