Дом обезьян Груэн Сара
Через несколько часов анестезия действовать перестала, и Исабель лежала в кровати, изнывая от боли. Она ворочалась с боку на бок, зажимала голову между подушек и прикладывала к челюсти пакеты с замороженными овощами, которые Селия меняла, как только они начинали оттаивать.
У Селии была странная, но приятная манера ухаживать за больной. Присвоив половину подушек, она разлеглась на пуховом одеяле рядом с Исабель и перескакивала с одного телеканала на другой, пока не находила какую-нибудь комедию, чтобы заставить Исабель забыть о боли. Она купила десерт «О-Джелл» и напиток «Гаторейд», и, хотя дальше ее кулинарные познания не распространялись, Исабель была чуть не до слез ей благодарна. Она вспомнила, как в детстве у нее болели уши, и мама первую половину дня была очень заботлива – позволяла смотреть телевизор в постели, приносила бумажных кукол и сок. А потом, по мере воздействия алкоголя, становилась все более безразличной, и к полудню Исабель уже была предоставлена сама себе.
А на следующий день, когда Исабель вышла из спальни, она обнаружила, что Селия выбросила погибшие растения и купила в супермаркете узумбарские фиалки. Белые стикеры со штрихкодами все еще были небрежно прилеплены к разноцветным терракотовым горшкам. Исабель расплакалась.
– Что? – Селия слегка встревожилась, увидев слезы Исабель. – Подумаешь, пустяки какие. Не особо-то и потратилась.
– Нет, не пустяки, – возразила Исабель. – Спасибо.
И сразу же принялась срывать стикеры с горшков и скручивать в трубочки.
Селия рассмеялась.
– Ты просто помешана на порядке.
– А ты просто… нет, – сказала Исабель и тоже рассмеялась.
В тот день Селия заставила Исабель подключить домашний телефон. И он почти сразу же зазвонил. Селия вскочила с кровати и взяла трубку. Исабель, чтобы услышать, о чем пойдет разговор, приглушила звук телевизора.
– А, привет! – жизнерадостно поприветствовала кого-то Селия и, помолчав, продолжала: – Это Селия. – Последовала новая пауза. – С-е-л-и-я. – Интонация изменилась. – Что ты имеешь в виду? Я тут пока помогаю Исабель… Помогаю выкарабкиваться, присматриваю… Что? О чем ты говоришь? Нет, я ничего не рассказывала. Зачем мне рассказывать? – Дальше Селия перешла на крик: – А почему ты решил, что можешь указывать мне, что говорить, а что нет? Я буду делать то, что считаю нужным… Ты что, мне угрожаешь? Правда? И что же ты сделаешь? Сожжешь в лаборатории? Нет уж, сначала я сама с ней поговорю.
И она повесила трубку.
Селия вернулась в спальню и бросилась на кровать. Они с Исабель вместе смотрели немой телевизор.
– Так, – наконец сказала Селия, – похоже, под Новый год я переспала с твоим приятелем.
– С женихом, – поправила Исабель.
Ей удалось выдавить только одно это слово.
На экране какой-то нелепый актер взмахнул руками и повалился спиной на кровать.
– Прости, – сказала Селия. – Я и понятия не имела, что вы вместе.
Исабель закрыла лицо руками.
– Ты меня теперь ненавидишь?
Исабель затрясла головой, она не могла произнести ни слова.
– Хочешь побыть одна? – спросила Селия.
Не отрывая рук от лица, Исабель кивнула. Когда за Селией закрылась дверь, она уткнулась лицом в подушку, притянула колени к груди и тихо зарыдала. И продолжала рыдать, когда солнце уже давно скрылось за горизонтом.
На следующий день в коридоре появилась большая коробка с тюльпанами. Вскоре после этого зазвонил телефон. Селия взяла трубку одной рукой, а второй поддерживала себя за локоть.
– Да, еще здесь, – непринужденно сказала она. – Нет, я выбросила их в мусоропровод… Да, не сомневаюсь, что они дорогие, а еще мне почему-то не кажется, что она жаждет получить от тебя охапку вялых цветов генитального вида… Нет, я не думаю, что это случится так скоро.
Селия повесила трубку.
– Я правильно поступила? Правильно? – спросила она. – Ты ведь не хочешь его видеть?
Исабель, закусив нижнюю губу, смотрела на контейнеры с тюльпанами и боялась расплакаться. У Селии, что бы она там ни говорила, и в мыслях не было выбрасывать цветы.
– Пока нет, – сказала Исабель. – И вряд ли захочу.
Прошло еще два дня, и он явился сам. Исабель как раз шла в кухню, когда в дверь яростно застучали. Селия быстро глянула на Исабель, а та нырнула за угол рядом с дверью. Селия открыла дверь, но цепочку снимать не стала.
– Я хочу видеть Исабель, – требовательно сказал Питер.
– Это невозможно, – сказала Селия.
– Я знаю, что она здесь. Ее машина на стоянке. Я хочу ее видеть.
– А мне не кажется, что она хочет видеть тебя.
– Что ты ей сказала, потаскушка? – со злобой спросил Питер.
– Потаскушка? – Селия хмыкнула. – В высшей степени оригинально. Тот, кто занимается языком, мог бы придумать что-то получше. В общем, я сказала ей, что мы трахнулись.
– Я был пьян. А ты доступна. Это ничего не значит.
– Это чистая правда.
– Исабель! – заорал Питер.
Исабель прижалась к стене за дверью и съежилась.
– Исабель! Нам надо поговорить! Исабель!
– Я собираюсь закрыть дверь, – спокойно сказала Селия, потом вздохнула и покачала головой: – Знаешь, забавно, но твоя нога никак не действует на цепочку.
Исабель посмотрела вниз и увидела коричневый носок ботинка. Это была единственная часть Питера, которая была ей видна из ее укрытия. Она бы не удивилась, если бы он просунул в щель руку и схватил Селию за горло. Через пару секунд ботинок исчез, и Селия захлопнула дверь.
– Какой же козел, – сказала она, запирая дверь на засов. – Хочешь выпить?
– Нет.
– А я хочу.
И Селия пошла на кухню.
Исабель чувствовала, что ее использовали, предали и выставили в дураках. Теперь она понимала – все случилось слишком быстро. Животное влечение, гремучая смесь эндорфинов и феромонов, перед которой логика бессильна, все это привело к тому, что она почувствовала себя защищенной, ей показалось, что она больше никогда не будет одна. Она слишком быстро и без остатка отдалась ему, а он разбил ее мир вдребезги. Хоть она и не рассказала ему всю правду о своем прошлом, он знал достаточно, чтобы понять – предавая ее, он лишает ее веры в людей вообще. Она знала, что он считает, будто сможет вернуть ее и вернуться в ее постель. Он свято верил в свои способности во всех областях, и эта уверенность в себе делала его привлекательным. Только в этот раз он ошибался.
В день, когда Исабель поставили флипперы (протезы зубов, которые крепятся к фиксатору, так как титановые штифты будут приживаться несколько месяцев, и только потом можно имплантировать новые зубы), она пришла домой и обнаружила, что холодильник практически пуст. И квартира тоже опустела – Селия вернулась к себе.
За время, что они прожили вместе, Исабель прояснила для себя некоторые особенности образа жизни Селии. Селия вместе с Джоэлем, Джавадом и еще тремя студентами снимали большой полуразвалившийся дом неподалеку от университета. Когда выяснилось, что Селия спит с троими из них (с Джоэлем, Джавадом и с девушкой, имени которой Исабель не узнала), произошла стычка, во время которой Селия заявила, что, если они не могут с этим жить, она намерена заняться диванным серфингом. Затруднительное положение Исабель пришлось очень кстати. Со временем друзья помирились, и Селия вернулась на прежнее место. Исабель не вникала в детали. Это была просто очередная загадка Селии, которая временами казалась ей больше бонобо, чем гомо сапиенс. Исабель скучала по ней и поэтому использовала отсутствие продуктов (за исключением чатни с лаймом, консервированных персиков и лапши рамэн) как повод пригласить на ужин Селию, Джоэля и Джавада.
Они отправились в небольшой веганский ресторанчик под названием «Кухня Розы». Протезист предупредил Исабель, что ей понадобится несколько дней, чтобы привыкнуть к протезам и научиться говорить чисто, и она решила устроить им испытание. Ребята специально старались вынудить ее произносить слова с шипящими и громко хохотали, когда она начинала шепелявить.
Исабель уже наполовину разделалась с баклажаном с зеленым карри, когда увидела за столиком в темном уголке ресторана этого человека. Она сразу его узнала – это был самый старший из протестующих перед лабораторией, тот, кого Селия звала Лари-Харри-Гари. Он сидел в компании двух мужчин – локти уперлись в стол, галстук ослаблен, пиджак от темно-синего костюма висит на спинке стула. Лари-Харри-Гари был увлечен беседой и явно не замечал, что на него смотрят.
Улыбка исчезла с лица Исабель, взгляд стал жестким.
– Простите меня, – она подалась вперед и выплюнула протез на ладонь.
Селия быстро развернулась, чтобы узнать, кого увидела Исабель.
– Ой-ой!
Исабель встала и оттолкнула стул назад, тот со скрежетом проехал по полу. Когда она прошла через зал и встала перед столиком в углу, Лари-Харри-Гари перестал смеяться и поднял голову.
– Что вам угодно? – спросил он, улыбка все еще играла у него на губах.
– Вы довольны? – Исабель прищурилась.
Мужчина, ничего не понимая, тряхнул головой.
– Простите?
Исабель наклонилась вперед.
– Вы довольны? – рявкнула она, и несколько зернышек риса «басмати» вылетело у нее изо рта.
Мужчина отклонился на спинку стула.
– Что вы хотите сказать? – с тревогой в голосе поинтересовался он.
Он смотрел на Исабель, и постепенно до него начало доходить, кто перед ним. Несмотря на то, что он почти год всякий раз, как ее машина заезжала на стоянку, тряс перед ней плакатами, он ее не узнал.
– О господи, – тихо сказал он.
– Именно о господи, – так же тихо сказала Исабель и быстро-быстро закивала головой.
– С вами все в порядке?
– А как по-вашему? – Исабель указала на свое лицо и голову.
Она возвысила голос и обратилась к другим сидящим за столом мужчинам, один из них оцепенел, так и не донеся вилку до рта:
– Вы ужинаете с террористом! Если вам это интересно!
– Ну, Исабель, – это была Селия. Она подошла сзади и положила руку на плечо Исабель. – Правда, не стоит…
Исабель стряхнула ее руку и снова обратилась к Лари-Харри-Гари:
– Поздравляю! Вы «освободили» обезьян! Какое громадное одолжение вы им сделали. Им, конечно, гораздо лучше в биомедицинской лаборатории. Отличная работа!
Рядом с ними собралась стайка официантов. Менеджер растолкал их локтями и подошел к Исабель.
– Простите, мэм, – сказал он, – но я вынужден попросить вас сесть за свой столик.
– Я не имею к этому никакого отношения, – сказал Лари-Харри-Гари. – Клянусь могилой моей матери, я не имею к этому никакого отношения. Никто из нас не имеет к этому отношения.
Исабель, сверкая глазами, подалась вперед и сбросила со стола миску с карри. Миска ударилась об пол, ее содержимое разлетелось во все стороны.
– Все, хватит. Идемте. – Менеджер схватил Исабель за руку и потащил ее в сторону выхода.
– Убери руки! – прогудел у них за спиной мужской голос.
Исабель вздрогнула от неожиданности – голос принадлежал Лари-Харри-Гари.
– Ради бога, оставьте ее в покое! Вы что, не видите – она же пострадала при взрыве!
Все остолбенели. У Исабель от напряжения перехватило дыхание. Она пристально посмотрела на менеджера, а потом подошла к Лари-Харри-Гари. Он выдержал ее взгляд.
Исабель вернулась к своему столику, вставила протез на место, подхватила сумочку и пошла к выходу из ресторана. Она чувствовала, что все взгляды прикованы к ней, и ни секунды не сомневалась, что их привлек кривой уродливый шрам на ее практически лысом затылке. С гордо поднятой головой она вышла из ресторана.
На следующее утро кто-то тихо постучал в квартиру Исабель. Она посмотрела в дверной глазок и увидела Лари-Харри-Гари.
Исабель уперлась в дверь и постаралась накинуть цепочку.
– Я вызову полицию! Я не одна!
Разумеется, она была одна, и руки у нее тряслись так, что она не сразу смогла накинуть цепочку.
– Извините, – приглушенным голосом сказал Лари-Харри-Гари. – Я не хотел вас напугать. Я просто хочу поговорить.
– У меня в руке телефон! Я звоню в полицию. Уже набираю!
– Хорошо! Хорошо, я ухожу.
Исабель посмотрела на кофейный столик, там рядом с ее зубным протезом лежал беспроводной телефон. Когда шаги непрошеного гостя стали удаляться по коридору, она метнулась за телефоном и вернулась к двери. Звякнул поднявшийся на этаж лифт. Исабель с телефоном в руке открыла дверь, насколько это позволяла цепочка.
– Подождите! – крикнула она. – Вернитесь.
Снова послышались шаги, и вскоре появился Лари-Харри-Гари. Он прислонился к стене напротив квартиры Исабель и умоляюще поднял руки.
– Я все еще держу телефон, – сказала она.
– Я вижу.
– Как вы узнали, где я живу?
– Веб-трансляция.
– Ах да, конечно.
– И к ней я тоже не имею никакого отношения, – запинаясь, попытался объяснить Лари-Харри-Гари. – Послушайте, мне очень жаль. Я бы не пришел, если бы знал, что так вас напугаю.
– Чего вы хотите?
– Просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.
Исабель ничего не ответила, просто смотрела ему в глаза.
– Ладно. Я понимаю, что у вас не все хорошо. Не могу даже представить, через что вам пришлось пройти. Мне правда очень жаль.
– Великолепно. Спасибо.
– Еще я хочу, чтобы вы знали – наша группа не имеет отношения к взрыву лаборатории. Пострадавшие животные… и люди… это не то, за что мы боремся. Каждого из нас таскали в полицию, с нас сняли все подозрения. Мирный протест и учеба. Это все, чем мы занимаемся.
Исабель встала напротив щели в двери.
– Хорошо, прекрасно, вы нас не взрывали. Но против чего, ради всего святого, вы протестуете? Все наши исследования основаны на сотрудничестве. Никакого насилия. Никаких клеток, никакого принуждения. Обезьяны питались лучше многих из моих знакомых.
Лари-Харри-Гари переступил с ноги на ногу.
– Вы должны спросить об этом своего друга, – сказал он.
– Какого друга? О чем вы говорите?
– Мне кажется, вы знаете, о чем.
– Даже не догадываюсь.
– А следовало бы.
Последовала долгая пауза, во время которой он раскачивался с пятки на носок. Потом наконец произнес:
– Вы правда считаете, что их перевезли в биомедицинскую лабораторию?
– Да. Потому что никто не дает мне никакой информации, а если бы их отвезли в достойное место, стали бы делать из этого секрет? Я обзвонила всех, кого только можно, и все уверяют, что ничего не знают. Так что да, я думаю, что их отвезли в биомедицинскую лабораторию.
– Давайте я попробую что-нибудь разузнать.
Исабель рассмеялась.
– Ничего вы не разузнаете. Эти обезьяны были мне как семья, и никто мне ни черта о них не сказал.
Лари-Харри-Гари достал из кармана визитку и протянул ее Исабель. Исабель не пошевелилась, и тогда он положил визитку на пол напротив двери.
– Меня зовут Гари Хэнсон. Пожалуйста, позвоните, если вам что-нибудь понадобится.
Исабель присела на корточки и быстро подняла визитку. Архитектор? Он – архитектор? Исабель снова посмотрела на Гари. Он всегда выглядел на удивление нормально, но такого она не ожидала.
– Я серьезно, – немного помолчав, сказал Гари. – Если вам что-нибудь понадобится – звоните.
Он провел рукой по темным волосам, поднял воротник пальто и пошел к лифту.
Исабель захлопнула дверь и стояла, крепко сжимая в руке телефон. После того, как она услышала, как открылись и закрылись двери лифта, она выглянула за дверь и убедилась, что в коридоре точно никого нет.
Какого же друга он имел в виду? Селию?
Прошло еще четыре дня. Исабель лежала на диване в темной комнате и поглаживала себя по голове. На ощупь волосы были похожи на приклеенный к голове куклы Джи Ай Джо паричок. Лысой она уже не была, но, установив зеркало так, чтобы можно было разглядеть затылок, она убедилась, что жуткий шрам все еще бросается в глаза. Он будет виден, пока волосы не начнут лежать, а не стоять торчком. Возможно, стоит приобрести парик или носить шарф, как советовал Питер.
Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть.
Исабель опустила одну ногу на пол и повернулась, чтобы принять сидячую позицию.
– Алло?
– Здравствуйте, Исабель, – сказал женский голос.
Связь, интонация – все было неправильным. Исабель напряглась.
– Кто это?
– Друг, – сказала женщина.
У Исабель похолодело в животе. Она взглянула на шторы, которые после ухода Селии снова были заколоты на булавки, потом на дверь – цепочка была на месте.
– У меня определитель номера. Этот звонок записывается.
Определитель у нее был, но на нем отображался очень длинный номер. Исабель вспомнила все, что она узнала об ай-пи-адресах и анонимности в Интернете. Интересно, с телефонами так же?
– Не пугайтесь, – сказала женщина.
– Чего еще вы от меня хотите? – Голос Исабель зазвенел от фальшивой бравады.
– Я друг вашего друга, – сказала женщина. – Мне кажется, я знаю, где бонобо.
Исабель чуть не задохнулась и вцепилась в телефонную трубку обеими руками. Сердце ее колотилось с такой силой, что она испугалась упасть в обморок. Исабель на секунду закрыла глаза и качнулась вперед-назад.
– Я вас слушаю, – сказала она.
14
Джон посмотрел на часы. Было около двух часов дня. По его сведениям, именно в этот момент должны начаться завершающие титры «Улицы Сезам», и очень скоро малыш Кэнди окажется в своей кроватке.
Принимая в расчет опасную близость родительского дома, Джон припарковался за милю от цели, но на душе все равно было неспокойно – риск, что его узнают, был слишком велик. Именно чтобы избежать этого, он низко натянул на лоб вязаную шапочку и поднял воротник куртки. Джон побарабанил пальцами по баранке и снова сверился с часами. Он представил себе ребенка Кэнди – малыш в веселенькой пижамке, плотно укрытый стеганым одеялом, лежит и сосет пальчик, а над ним покачиваются игрушечные зверушки и тренькают какое-то подобие колыбельной.
Джон не мог поверить, что пал так низко.
Вообще-то он почувствовал себя униженным еще утром, когда дома прочел статью на первой полосе «Инки». Это был репортаж Кэт, в котором она врала, будто именно она побывала в лаборатории в день взрыва, будто именно она принесла бонобо рюкзачки с подарками. Кэт тщательно выстроила текст, по факту ничто из написанного ею не было ложью, она слишком часто употребляла авторское «мы» и страдательный залог. Репортаж был проиллюстрирован фотографиями Осгуда: Сэм играет на ксилофоне; Мбонго с обиженным видом держит маску гориллы; Бонзи открывает свой рюкзачок; и еще один снимок Бонзи, где она прыгает, чтобы поцеловать стеклянную перегородку. С последнего Джон был аккуратно «изъят». Вообще-то он бы не удивился, если бы на его месте при помощи фотошопа оказалась Кэт Дуглас.
А вот он сидит в машине, одетый, как бандит, и ждет, когда дневная проститутка на полставки уложит ребенка спать и они смогут порезвиться.
Джон не знал, сколько нужно времени, чтобы уложить спать детей, и поэтому подождал еще десять минут, а потом прокрался по переулку к дому Кэнди. На первом этаже было только одно окно, Джон решил, что это и есть окно кухни. Он набрал полную грудь воздуха, оглядел соседние дома и проскользнул за кустами остролиста к дому. Там он подтянулся на подоконнике и заглянул внутрь, чтобы убедиться, что детский стульчик пуст.
Джон прижался носом к стеклу, под ногти ему впивались куски краски, и в этот момент он услышал, как кто-то быстро идет по гравию в его направлении.
– Слезай оттуда, ты… ты… распутник! – произнес дрожащий от возмущения голос. – У меня газовый баллончик!
Джон отпустил подоконник, пролетел, ломая ветки, через куст остролиста и приземлился лицом вниз на гравиевую дорожку.
– Мы все знаем, что творится в этом доме! – кричала женщина. – И мы положим этому конец. Это приличный район!
Джон повернул голову и обнаружил перед собой ортопедические туфли, темные непрозрачные колготки и твидовую юбку ниже колен. И еще увидел баллончик с перцовым газом.
– Не двигайся! – баллончик дико трясся в дрожащей руке, искривленный артритом палец завис над красной кнопкой.
– Пожалуйста! – взмолился Джон, пытаясь восстановить дыхание. – Прошу вас, не делайте этого!
– Да? И почему же? Почему не надо этого делать!
– Потому что вы неправильно его держите. Вы направили его на себя.
Баллончик исчез, и Джон перевернулся на спину, потом сел и смахнул со щеки прилипшие крошки гравия. Его руки были исцарапаны до крови. Он ощупал левое запястье – оно распухло, по всей видимости, это был вывих.
– Джон Тигпен? Это ты?
Джон посмотрел наверх, и ему стало дурно – перед ним стояла миссис Мориарти, его учительница из воскресной школы.
– Господи Иисусе, – Джон уронил голову на израненные руки.
– Как не стыдно, Джон Тигпен, как не стыдно! – возмутилась старенькая учительница. – Что подумают твои родители?
– Что, черт возьми, с тобой произошло?
Элизабет пренебрежительно оглядела вошедшего в кабинет Джона. Ей пришлось встать, чтобы открыть дверь, и она явно не обрадовалась, увидев его перед собой.
– Ты выглядишь, как какая-то драная кошка, – заметила она, проплывая обратно за стол.
– Лучше не спрашивай, – Джон сел, хотя никто ему этого не предложил.
– Как скажешь, – она с подозрением посмотрела на Джона и уселась в пружинящее кресло. – Что у тебя?
Джон стянул с головы вязаную шапку, разложил ее на коленях и начал выдергивать из нее кусочки мусора со двора Кэнди.
– Я решил взять выходное пособие.
Элизабет остолбенела.
– Что ты решил? – переспросила она, подавшись вперед.
– Выходное пособие. Я беру выходное пособие.
Элизабет прищурилась и впилась в него взглядом.
– Ты что, увольняешься? С ума сошел?
– Выходное пособие, – твердо повторил Джон.
Вопрос терминологии был для него очень важен – ему тридцать шесть, и на пенсию он не собирается.
Элизабет вскинула голову.
– Да ты что? И когда же ты это решил?
– Только что.
– Можно полюбопытствовать почему? – спросила Элизабет.
– Это имеет какое-то значение?
– Да.
Джон посмотрел ей прямо в глаза и почувствовал, как в нем закипает гнев из-за пережитого унижения. Он намеревался прийти к Элизабет, спокойно объявить ей о своем решении и уйти, но вдруг понял, что сорвался на крик.
– Потому что за последние недели меня опрыскивали выделениями скунса, я своими руками собирал в парке собачий кал для чертова анализа ДНК, замерял глубину вонючих сточных канав и вычислял, какой процент от общего дерьма составляют использованные презервативы. Я прятался в подворотнях и списывал номера машин, которые подбирали шлюх на обочине, а сегодня меня чуть не обезвредила из газового баллончика моя бывшая учительница воскресной школы!
Джон грохнул кулаком по столу, особо подчеркивая последний унизительный для него случай.
Элизабет сидела с вытаращенными глазами. Джон ее понимал, он и сам был потрясен собственным поведением. Надо было взять себя в руки, но терять ему было уже нечего.
– Обезьяны – это мое, – Джон стукнул себя в грудь. – Я знаю, сначала ты не хотела меня брать. Но я сделал чертовски хорошую работу – и что заслужил? Это? – он показал исцарапанные в кровь руки. – Ты отняла у меня тему, зарубила будущую серию материалов, а как только поняла, что тут попахивает Пулитцеровской премией, сразу же отдала ее Кэт Дуглас.
Зрачки Элизабет превратились в черные точки, она начала стучать по столу карандашом.
– Кэт Дуглас, бог ты мой! – не унимался Джон. – Ты хоть читала, что она написала в утреннем выпуске? Она же никогда не заходила в помещение к обезьянам. Ее не пустили, потому что она была простужена. Она была в том здании, но и в глаза их не видела. А фотография Исабель Дункан? Да у нее просто нет совести. Надеюсь, ее засудят.
Элизабет молчала.
«Тук-тук-тук», – продолжал стучать карандаш.
Джон сделал вдох и откинулся на спинку стула. Дальше он говорил уже спокойнее.
– У Аманды намечается кое-что в Лос-Анджелесе. Я собираюсь к ней. Черт, ты должна почувствовать облегчение. Теперь у тебя стало меньше на одного человека из тех, от кого надо избавиться. Порадуй руководство.
Элизабет внезапно выпрямилась в кресле и схватила телефонную трубку. Нажала четыре кнопки и немного подождала.
– Да, Элизабет Грир. Пришлите ко мне представителя по кадрам. Сейчас. И коробку для личных вещей. И охрану.
– Я сам могу донести свою коробку, – вставил Джон.
– Да, прямо сейчас, – сказала Элизабет в трубку.
Читать бесплатно другие книги:
