Дом обезьян Груэн Сара
– Да, но ты знаешь, что когда-нибудь захочешь.
Аманда прислонилась головой к боковому окну.
– Малыш, если ты действительно хочешь, чтобы мы забили на них, пожалуйста. Но сделанного не воротишь, и мне кажется, ты потом будешь жалеть об этом.
Аманда не пошевелилась, потом тихо вздохнула и согласилась:
– Ладно. Хорошо. Едем. Но извиняться я не буду.
– А я и не говорил, что тебе надо извиняться.
– Хорошо.
Джон глянул на Аманду, ему совсем не хотелось, чтобы их разговор перерос в ссору. Они оба были на грани: вчерашнее воссоединение явно не оправдало их надежд, плюс к тому у Джона возникло ощущение, что у Аманды, хоть она ничего конкретного и не говорила, не очень все складывается в Лос-Анджелесе. А сам он никак не мог смириться с тем, что его отстранили от истории с обезьянами, передав все в руки Кэт. Ее репортажи о расследовании взрыва в университете регулярно появлялись на первой полосе, а последнее задание «Урбанистического воина» состояло в том, чтобы испытать на себе новый способ городских властей выкурить бродяг и наркош из их нор при помощи вонючей жидкости скунса. Джон был совсем не против сопровождать полицейских и представителей города, пока они используют эту технологию, но Элизабет решила, что это предсказуемо и скучно.
«О нет, – сказала она, – куда эффектней будет репортаж от лица бездомного!»
Так Джон стал работать под прикрытием. В начале дня его отогнали от входа в дом с помощью скунсовой вони, под конец, чтобы перебить запах, использовали три банки томатного соуса. Но он так до конца и не выветрился.
– Аманда! Дорогая моя! Как я рад тебя видеть, – поприветствовал ее дядя Эб – гордый отец невесты.
Эб явно нарушал правила, но был достаточно пьян, чтобы не замечать недовольных взглядов жены и ее родни.
Железная Фрэн сидела за столом под зеркальным шаром и распространяла вокруг себя волны беззвучной ярости. Тим с видом пораженца поигрывал соломинкой для коктейля. Музыкальная система исполняла «We Are Family» сестер Следж, гости постарше, которые были в курсе, что происходит, пьяно толклись вокруг. Руки взлетали над головами, оставались там какое-то время и, когда их хозяева понимали, что не знают, что с ними делать дальше, падали вниз.
Дядю Эба слегка покачивало. Он обнял Аманду и оставил слюнявый поцелуй на ее щеке. Пока она вытиралась коктейльной салфеткой, Эб тряс руку Джона. Он брезгливо сморщил нос, уголки рта поползли вниз.
– Что за вонища? – Эб посмотрел по сторонам и начал принюхиваться к Джону.
– Это скунс.
– Кто-кто?
– Скунс, – четко повторил Джон.
– Как, черт возьми, тебе это удалось? – удивился Эб.
– Ариэль выглядит просто замечательно, – отпустила замечание Аманда и, поглядывая на танцпол через край бокала, пригубила шампанское.
– Еще бы ей так не выглядеть, – отозвался дядя Эб. – Ты хоть представляешь, сколько все это стоит? Ногти, макияж, воск для бровей! – он поднял указательный палец: – Депиляция бровей!
Эб задержал дыхание и с умным видом покачал головой. От его дряблых щек несло одеколоном, изо рта разило виски «Рэд лейбл».
– Знаешь, меня всегда это в тебе восхищало. Ты никогда не забивала себе голову подобной чепухой.
Брови Аманды поползли вверх, она скорее прикрыла лоб рукой.
Вот это настоящий обмен любезностями, подумал Джон, глядя на старика с неподдельной ненавистью.
Когда они вернулись домой, Аманда швырнула сумочку на столик в коридоре и убежала в ванную.
Джон сунулся в холодильник за пивом и тут услышал, что она плачет.
– Что случилось?
– Он прав!
Джон захлопнул холодильник.
– Кто прав?
Он зашел в ванную и встал у Аманды за спиной. Она наклонилась так, что ее лицо оказалось всего в дюйме от зеркала, одной рукой убрала волосы со лба, а второй показала на переносицу.
– Посмотри.
Джон внимательно изучил указанное место.
– Ничего не вижу.
– Волоски. Дядя Эб их увидел.
– Он не об этом говорил.
– Именно это он имел в виду. Он хотел сказать, что я не слежу за собой.
– Да ничего он такого не говорил. В любом случае, с каких это пор тебя интересует мнение старика, который обливается «Олд Спайс»? – Джон обнял Аманду за плечи. – Ты сексуальная. И брови у тебя сексуальные.
Аманда высвободилась из его объятий.
– Ты хотел сказать бровь.
Джон отвел ее в гостиную, где она рухнула на диван.
– Зачем ты обращаешь на это внимание? – спросил он. – Бог ты мой, подумать только – какой-то дядя Эб!
Аманда уперлась подбородком в ладони.
– На прошлой неделе кое-что произошло.
Джон присел рядом.
– Что? – спросил он, стараясь не показывать, что встревожился.
Аманда затрясла головой.
– Аманда, что случилось на прошлой неделе?
Она вздохнула и закрыла глаза. Казалось, прошла вечность, прежде чем она заговорила.
– Продюсеры Эн-би-си пригласили нас с Шоном в «Айви» на ленч. Там было полно знаменитостей. Повсюду папарацци.
Джон молча смотрел на Аманду и ждал.
– В общем, я заказала киш.
После долгой паузы Джон признался:
– Не понимаю.
– Видимо, голливудские женщины не заказывают киш. Они заказывают салат без приправ или клубнику.
– И все-таки пока не понимаю.
– Ну вот, сначала никто ничего не сказал, но повисла такая атмосфера, как будто кто-то испортил воздух. Очень неприятно. А потом исполнительный продюсер наконец проговорился. Он сказал, что я такая естественная и выгодно отличаюсь от среднестатистических голливудских женщин.
– Так и есть, – немного помолчав, согласился Джон. – И это хорошо.
– Нет. Конечно, нет. Говоря, он приподнял бровь. На самом деле он имел в виду, что я не дотягиваю до среднестатистической голливудской женщины.
Джон не знал, что на это сказать. Аманда расплакалась, и он прижал ее к себе.
На следующий день Аманда отправилась в салон красоты и вернулась совсем другой. Стилист подстриг ее и выпрямил волосы, а потом направил к косметологу. Косметолог привел в порядок ее брови и дал урок нанесения макияжа.
Когда Аманда пришла домой, у нее были дымчатые глаза, брови, как у купидона, и безупречная кожа. А еще она крепко держала в руке глянцевые розовые пакеты с золотыми буквами и ручками из шелковистого шнурка.
– Он сказал, что хотел угомонить мои волосы, – смущаясь, сказала она, когда Джон немного очухался.
Перемена была просто поразительной. Глядя на жену, Джон испытал наслаждение и тут же почувствовал себя виноватым, потому что причиной были именно новизна и перемены во внешности Аманды.
Он провел пальцами по ее волосам, на ощупь они стали совсем другими, как шелк или вода.
– Но они же станут такими, как прежде? – спросил Джон.
Аманда рассмеялась.
– Да. Сразу после того, как я их помою.
Джон заглянул под бледно-зеленые бумажные салфетки, которыми были накрыты покупки в пакетах, и обнаружил загадочные эликсиры в коробочках с золотыми стикерами.
– И сколько все это стоит?
– Ты не хочешь этого знать. – Аманда виновато посмотрела на Джона и добавила: – Мне все равно надо было подстричься, а брови обошлись в пятнадцать долларов. Но теперь, когда все сделано, я сама смогу содержать их в порядке. А косметики хватит как минимум на год.
Джон с восхищением отметил, как ловко она избежала прямого ответа на вопрос о цене.
Аманда провела рукой по волосам.
– Раз уж у меня выдался день хороших волос, который закончится, как только я приму душ, не пригласить ли тебе меня на ужин?
– Если приглашу, можно мне будет после вести себя плохо? – спросил Джон.
– Все, что захочешь, а я обещаю не вспоминать о продолжении рода.
Она явно не поняла, что, брякнув об этом, обрекла Джона на то, что он будет думать об этом все время. Джон и без того об этом думал… и думал много. Он всегда знал, что у них когда-нибудь будут дети, но при данных обстоятельствах ему казалось, что думать об этом не время.
Они отправились в их любимый японский ресторан. Это было транжирство, но утром Аманде пора было возвращаться в Лос-Анджелес, и очень велика была вероятность того, что в ближайшие три недели они не увидятся. Аманда надела новые туфли и платье, купленное на свадьбу Ариэль. Джон сел спиной к бару, который подсвечивался разным цветом каждые пятнадцать секунд.
– С тобой все в порядке? – спросила Аманда. – Какой-то ты притихший.
Джон поймал себя на том, что давно уже молча вертит в руке чашечку саке.
– Прости. Просто не могу смириться с тем, что ты уезжаешь. Мне тебя не хватает. – Он помолчал, посмотрел на потолок, потом на стол и добавил: – И я ненавижу свою работу.
Для Аманды это был шок.
– Но, дорогой…
– Это правда. Мне нравилась работа репортера. Мне казалось, я могу на что-то повлиять. Материал про обезьян был прорывом во многих отношениях… Язык, понимание, культура. Эволюция, фундаментальное переосмысление нашего взгляда на животных, экстремисты по обе стороны, а в центре разумные люди. Я чувствовал, что вношу свой вклад в очень важное дело. – Джон глубоко вздохнул. – Хочешь знать, какое очередное задание для «Урбанистического воина»?
Аманда кивнула.
– Репортаж о молодых мамашах, которые сидят дома и подрабатывают проституцией. Они резвятся, пока детки спят после обеда.
У Аманды от удивления отвисла челюсть.
– Да-да, именно, – сказал Джон. – У меня свидание с одной такой в среду. Кэнди, так ее зовут. Кажется. Она не поверила, что меня зовут Джон. Сказала, мол, все так говорят.
– Вероятно, это правда.
– Как бы то ни было, она попросила меня припарковаться в квартале от дома и пройти через задний двор, чтобы не увидели соседи. Она живет в двух кварталах от моих родителей. Я должен сначала заглянуть в окно и убедиться, что малыш лег спать. Он у нее перед сном ест и смотрит «Улицу Сезам», так что если детский стульчик пуст – путь свободен.
– О боже. Просто плакать хочется, – сказала Аманда, и Джону на секунду показалось, что она и впрямь расплачется. – Она не знает, что ты репортер?
– Нет, она думает, что я «Джон».
– Думаешь, она станет с тобой разговаривать, когда узнает, кто ты такой?
– Надеюсь. Если нет, придется искать другую и начинать все сначала.
Аманда помешала свой мисо и молча смотрела на водоворот из водорослей и тофу.
Джон дотронулся до ее руки.
– Аманда, ты почти ничего не рассказывала о Лос-Анджелесе, если не считать придурка из «Айви». Все нормально? Как у тебя дела?
– Ничего, – Аманда пожала плечами. – С работой нормально. Если бы еще продюсеры постоянно не меняли сценарий, это так бесит, когда пытаешься выстроить сюжет.
– Друзья появились?
– Иногда Шон составляет компанию.
Аманда заметила, что Джон напрягся, и добавила:
– Не волнуйся. Он гей.
– Ага. Хорошо.
Аманда взяла сумочку с диванчика.
– Отлучусь на минутку.
– Конечно.
Аманда ушла, а Джон снова начал вертеть свою чашечку с саке. Если ему что-то и надо принять, так это валиум.
Домовладелец Аманды потребовал, чтобы она подписала договор на полгода, так что они были вынуждены оплатить аренду лос-анджелесской квартиры именно на этот срок. Они уже жили в свое время на лапше рамэн и смогут пожить еще. Джону хотелось, чтобы перемены сделали Аманду счастливее, но пока она такой не выглядела.
– Вот это да! Только посмотрите на нее!
Джон обернулся и увидел возле бара их постоянную официантку Ли. Лицо ее сияло, губы растянулись в улыбке, глаза выражали преувеличенную радость. Джон повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел Аманду, она как раз выходила из дамского туалета.
Аманда остановилась и оглядела себя, чтобы убедиться, что восторги Ли адресованы именно ей. Не найдя тому подтверждения, она пошла дальше.
– Выглядишь просто замечательно! – пропела Ли. – Я тебя даже не узнала!
Когда Аманда поняла, что Ли обращается не к кому-то еще, а именно к ней, она замерла на месте, на лице ее отразился ужас.
– Спасибо, – поблагодарила она спустя секунду и на негнущихся ногах дошла до столика.
Присев, она наклонилась к Джону, глаза ее сверкали.
– Знаешь, она наверняка считает, что сделала мне комплимент, только я вот так не считаю.
– Да, получилось у нее не очень, – сказал Джон. – Но я уверен…
– О бог ты мой! – Ли стояла прямо перед ними. – Просто глазам не могу поверить! – Она хлопнула в ладоши, плюхнулась на диванчик рядом с Амандой и ткнула пальцем в сторону Джона: – А ты сегодня вечером должен быть начеку, потому что все будут пялиться на твою красавицу жену! – Она повернулась к Аманде: – Знаешь, у нас в Китае есть поговорка: «Нет некрасивых женщин, есть ленивые». Теперь, когда я тебя увидела, я в этом просто уверена! Только посмотри на себя! Макияж! Волосы! А платье!
Джон нервно поглядывал то на жену, то на Ли и тщетно силился понять, почему официантка в их любимом японском ресторане цитирует китайские поговорки и как потом убедить Аманду в том, что все это ерунда.
Аманда разглядывала палочки для еды.
– Я подстриглась.
– И волосы выпрямила! – Ли погладила Аманду по голове и пропустила ее волосы между пальцев. – А макияж! Знаешь, теперь, когда он знает, как ты действительно можешь выглядеть, обратной дороги уже нет…
– Ли! – рявкнул менеджер из-за барной стойки и показал на новых посетителей.
– Посмотри на Аманду! – отозвалась Ли. – Только посмотри, как она выглядит! Ты можешь в это поверить?
– Ли! – заорал менеджер.
– Мне надо идти. Увидимся! – Ли приобняла Джона за плечо и удалилась.
Долгое время Аманда не отрываясь смотрела на стол.
– Хорошо, – наконец проговорила она. – Хорошо. – Она быстро-быстро закивала, потом взяла салфетку и разложила ее у себя на коленях – и все это, не поднимая головы. – Хорошая новость. Я не страшная. Я просто ленивая.
13
Селия приехала с рюкзаком и дорожной сумкой.
– Бог ты мой! Ты бы себя видела! – сказала она, остановившись перед Исабель.
Она бросила вещи на пол и начала выкладывать обувь, скомканную одежду, пластиковые пакетики с туалетными принадлежностями… И вскоре завалила всем этим ковер вокруг себя. На оголенной части спины Селии виднелись иероглифы, они начинались от пояса брюк карго и по линии позвоночника убегали под рубашку.
– А я думала, ты со мной не разговариваешь. Из больницы меня выставили.
– Это не я, – сказала Исабель. – Наверно, это из-за того, что тебя арестовали.
Она наблюдала за Селией, и семена сомнения постепенно начали давать ростки. Вдруг она позвала к себе в дом члена Лиги?
– Не арестовали, а задержали. Бред какой-то. Меня тоже могли убить. Ну, я не в смысле, что кого-то убили, ну, ты понимаешь. Я была там за минуту до взрыва. Да, очевидно, моя вина в том, что я веган и волонтер в приюте для животных. Господи… они забирали людей только за то, что они члены общественной организации. Эй, а ты же тоже вегетарианка. Тебя почему не арестовали?
Селия прошла к аквариуму и заглянула внутрь.
– Да, – она сморщила нос и отступила назад. – Что тут произошло?
– Не спрашивай.
Селия ушла в кухню и вернулась со столовой ложкой. Этой ложкой она выловила дохлого Стюарта и прикрыла его сверху ладонью.
– Не смотри, – сказала она, проходя мимо Исабель в ванную.
Через секунду вода из бачка смыла Стюарта в унитаз.
Исабель хотелось смеяться. Селия такая открытая, ей бы не удалось скрыть преступный замысел или что-то в этом роде.
По мере того как содержимое сумок Селии распространялось по полу, Исабель начала понимать, что девушка оккупировала гостиную. Вообще-то Исабель считала, что Селия снимает квартиру или у нее комната в студенческом общежитии, но та не распространялась на эту тему, а Исабель не хотела лезть с вопросами, потому что через какое-то время пришла к заключению, что Селия намерена у нее остаться. На самом деле она была так благодарна ей за компанию, что смирилась с привычками Селии, которые при других обстоятельствах свели бы ее с ума. Например – мокрые полотенца на полу или выдавливание зубной пасты не с конца, а из центра тюбика. Исабель даже застукала Селию, когда та пользовалась ее дезодорантом. Она подумывала как-то ее одернуть, но, увидев в кружке на раковине вторую зубную щетку, решила, что, раз уж ее щетка в неприкосновенности, совместное пользование дезодорантом она как-нибудь переживет.
Через день после переезда Селии Исабель позвонила Томасу Брэдшоу, умоляя его рассказать, куда увезли обезьян.
Томас упорствовал, что ему, мол, ничего об этом не известно. Более того, он даже знать об этом не хочет. У него семья, которую он обязан защищать, и жизнь, которую надо восстанавливать. Он с семьей уехал на выходные, когда члены Лиги освобождения Земли побили окна в их доме и залили из пожарных шлангов гостиную и кухню. Он поинтересовался у Исабель, известно ли ей, что, когда он, его жена и трое детей вернулись, в доме стояла вода на шесть дюймов глубиной? Пришлось не только снимать паркет, но и обои до самого потолка. Ущерб составил сотни тысяч долларов. Он ничего не знает ни о бонобо, ни об их владельце. И еще он предположил, что, если Исабель не хочет неприятностей, ей тоже лучше этого не знать.
Следующие несколько дней Исабель провела, обзванивая крупные зоопарки и приюты для приматов, но ни там, ни там никакие бонобо не появлялись. Она связывалась с конторами, которые продавали «животных-актеров», и представлялась покупателем. Ей предлагали макак, мандрил и двухгодовалого шимпанзе, но она настаивала, что ей для рекламной кампании нужны взрослые бонобо. Одна женщина-агент сказала, что может насобирать несколько шимпанзе, но все они молодые, и оплакивала последних двух орангутангов, которые чуть больше двух лет назад покинули индустрию развлечений. (Исабель знала, что эти орангутанги были отправлены в заказник для человекообразных обезьян в Де-Мойне и жили в самом современном комплексе вместе с другими орангутангами. Но агент говорила так, будто их постигла страшная участь.)
Потом она облазила сайты, где размещали объявления люди, готовые выложить десятки тысяч долларов за детеныша шимпанзе. Еще больше постов было с предложением купить шимпанзе. Все обезьяны были половозрелыми, то есть уже начали показывать характер, и хозяева пытались от них избавиться, пока никто не пострадал.
«Пожалуйста, заберите моего малыша» – так начиналось типичное объявление на сайте. Дальше следовало перечисление недугов хозяина, которые и стали причиной того, что от «малыша» приходится избавиться. Скорее же всего шимпанзе начал переворачивать холодильник, разбирать встроенные книжные полки, кусаться. Но объявлений о том, что кто-то хочет приобрести человекообразных обезьян, и тем более взрослых, не было. Исабель обзвонила все биомедицинские учреждения, где могли использовать приматов, но везде ей отказывали в какой бы то ни было информации. Потом она связалась с адвокатом, который потратил семь и три десятых оплачиваемого часа, прежде чем пришел к заключению, что Исабель не имеет законных оснований знать, где находятся бонобо, так как они являются частной собственностью. Исабель наскребла денег на предоплату частному сыщику. Сыщик обналичил ее чек и исчез.
Исабель позвонила в ФБР. Агент, все более и более раздражаясь, объяснил ей, почему можно разместить в Интернете какой-нибудь пост и остаться анонимом. Исабель ему не поверила. Если они могут по чернилам и шрифту определить пишущую машинку, почему нельзя отследить электронный след?
Селия болталась поблизости, и последний разговор ее очень заинтересовал.
– У меня есть друзья, возможно, они смогут помочь, – сказала она, когда Исабель повесила трубку.
Исабель посмотрела на нее, как на назойливую муху.
– В чем дело? – поинтересовалась Селия.
– Фэбээровцы ничего не могут, а твои приятели смогут?
– Они постоянно взламывают бизнес-сети. Однажды даже в банк залезли.
– О господи! С кем ты общаешься?
– Они не создают вирусов, – с достоинством отпарировала Селия.
Они посмотрели друг другу в глаза. Наконец Исабель воздела руки к потолку и отвернулась.
– Ладно. Хорошо. Попроси их… помочь.
Приятели Селии оказались студентами компьютерного факультета и называли себя «уикенд-хакерами». Джоэль был долговязым парнем с длинным носом и бледной кожей, которая казалась нездоровой, хотя это было совсем не так. А Джавад – каким-то компактным, с черными курчавыми волосами и глазами цвета жареного миндаля.
Они расположились на диване Исабель со своими лэптопами и принялись за работу. Очевидно, они успевали обмениваться мгновенными сообщениями, потому что время от времени фыркали от смеха и тыкали друг друга локтем в бок. Селии это надоело, она высунулась в окно и прикурила сигарету.
– Не надо, – сказала она, почувствовав спиной пристальный взгляд Исабель. – Мама у меня уже есть.
Исабель вздохнула и отвернулась. Если кто-то и понимал, что одной матери более чем достаточно, так это Исабель. Она принялась нервно расхаживать по квартире. Подержала в руках все фотографии бонобо. Разглядывала их лица, руки, уши, припоминала характерные черты каждой обезьяны. Взяла фотографию Бонзи и посмотрела ей в глаза.
«Я найду вас. Обязательно найду».
Исабель даже не представляла, где она их разместит, и не хотела пока об этом думать.
Она поставила снимок обратно и выстроила все фотографии так, чтобы они стояли под одним углом к краю стола. Потом стала ходить по гостиной, периодически вскидывая руки и хлопая в ладоши, пока Джоэль не одарил ее недовольным взглядом. Тогда она удалилась на кухню, где приготовила овощные крисперсы и заварила травяной чай.
Расставляя чашки на кофейном столике, она попыталась подглядеть, чем заняты Джоэль и Джавад, но молодые люди сразу склонились вперед и опустили крышки своих лэптопов.
– Эти ребята – настоящие отморозки, – сообщил Джоэль через полчаса, когда отвлеченные темы были исчерпаны.
– Тоже мне новость, – отозвалась Селия. – Они взорвали лабораторию.
Селия с Исабель лежали на полу, между ними стояла миска с кукурузными чипсами.
– Нет, я хочу сказать, что они реально опасные отморозки. Одна семья разводила морских свинок. Много морских свинок. В общем, уроды из Лиги начали преследовать эту семью, потому что решили, что свинок разводят для опытов.
– А это не так? – Селия отправила в рот чипс, прожевала его и слизала соль с пальцев.
– Не знаю. Может быть. Но дело не в этом. Они годами терроризировали эту семью. Когда у этих людей умерла бабушка, активисты из Лиги вырыли покойницу из земли и целых три месяца держали труп в заложниках, пока семья не согласилась отказаться от идеи разводить морских свинок.
– Они украли мертвое тело? – спросила Исабель с полным ртом чипсов.
– И продержали три месяца, – повторил Джоэль. – Семья завязала со свинками, и тело бабушки выбросили в лесу, где ее и нашли. Можете представить, в каком она была состоянии?
Селия и Исабель переглянулись и одновременно перестали жевать.
– Вот, послушайте, – сказал Джавад. – Пять месяцев назад несколько их активистов ворвались в приют для бездомных животных. Выкрали животных, убили их и выбросили в мусорные баки за супермаркетом. Семнадцать собак и тридцать две кошки.
– И эти люди называют себя защитниками животных? – возмутилась Исабель.
– А что тебя удивляет? Они взорвали бонобо, – сказала Селия. – И тебя.
Она облизнула палец и провела им по дну миски – видимо, уже пришла в себя после истории о трупе.
– Их так называемый представитель заявил, что гуманнее убить животных, чем держать их в приюте, – сказал Джавад.
– Почему «так называемый»?
– Эти ребята разделены на ячейки, так что одна группа не знает, чем занята другая. Так они себя защищают. Поэтому их и обвиняют, что они берут на себя ответственность за то, к чему не имеют отношения. Стиль «Хамас».
– А веб-трансляция? – тихо спросила Исабель. – Вы можете что-нибудь найти?
– Нет, – сказал Джавад, – и не стану. Я проследил ай-пи-адреса каждой зеркальной копии, но не думаю, что оригинал еще существует. А копии скачут между прокси-серверами из Узбекистана, Сербии, Ирландии, Венесуэлы и Нигерии.
Исабель припомнила последнюю фразу фрустрированного агента ФБР: «Если бы это было так легко, мы бы уже взяли бен Ладена».
– Извините, – она встала на ноги и уголком глаза заметила, что Селия вытирает пальцы о ковер.
Исабель оставила студентов в гостиной, а сама ушла в спальню и рухнула на кровать.
Шесть больших обезьян не могут просто исчезнуть. Они способны взломать спицей замок, разобрать трубы отопления, сорвать засовы с дверей, пробить стену из гипсокартона, выставить оконную раму. И значит, куда бы их ни отвезли, для них должны были подготовить специальное помещение. Если это не зоопарк и не приют, значит – биомедицинская лаборатория.
Исабель вдруг поняла, что Питер не появлялся с тех пор, как она его выгнала, и ей стало больно. Да, она отключила свой сотовый и домашний тоже, но, если он ее любит, разве он не может просто зайти?
Когда она вернулась в гостиную, ребята сидели вокруг кофейного столика, на нем стояла бутылка текилы, нарезанный лайм и солонка. Джавад уже насыпал соль себе между большим и указательным пальцем и держал лайм наготове. Он поднял голову, увидел Исабель и предложил и ей налить стаканчик.
– Я не могу, – отказалась Исабель, ей хотелось протянуть руку и взять стакан. – Не могу, – твердо повторила она.
Джавад удивленно поднял брови, но потом слизнул соль с руки, опрокинул в рот стаканчик текилы и зажал в зубах дольку лайма.
Исабель вернулась в спальню и нашла канал, по которому показывали какой-то сериал.
Через неделю Селия отвезла Исабель на последнюю операцию, которая оказалась самой неприятной из всех, – ей установили импланты на место утерянных зубов.
В этот раз ее так накачали обезболивающим, что она к концу операции не совсем пришла в себя и была благодарна, когда медсестра вывезла ее на кресле-каталке из больницы. Голова, руки и ноги у нее были тяжелыми, как мешки с цементом.
– Все хорошо? – спросила Селия, застегивая ее ремень безопасности.
Исабель кивнула, не открывая глаз. Она послушно, следуя указаниям врача, сжимала зубами марлевые тампоны.
Читать бесплатно другие книги:
