Секретные поручения 2. Том 1 Корецкий Данил
И вдруг – бац! – в голове прояснилось. Будто кровеносные сосуды мозга наполнил холодный и свежий кровяной вал. Денису показалось, что волосы на голове встают дыбом – до того острым и приятным было ощущение. Там, внутри, уже созрел ответ, единственно правильный, он переливался, как золотое яблочко на тарелочке. И, главное, Холмс тут был ни при чем, этот педрило, засранец. Денис сам нашел его, сам! У него, у Курлова, ведь были эти… эти, эти… Вот… Сейчас…
Ответ был, но светил откуда-то изнутри. Сейчас он его поймает… Главное – вовремя расслабиться, приотпустить поводья, залить внутрь чего-нибудь ярко-лимонного, а ответ – он обязательно придет.
Денис вцепился руками в край стола и сидел неподвижно минут пять.
Что-то не срабатывало. Чуть-чуть не хватало, чтобы дотянуться и потрогать. А раз не хватает, то надо добавить. Ведь это для дела, не просто так. Он полез в карман, достал бумажник и пересчитал оставшиеся деньги.
Есть такое слово: надо. Надо, Федя, надо.
Начальник отдела кадров внимательно изучил удостоверение, затем осунувшееся после вчерашнего лицо Дениса. Покачал головой.
– Все равно не понимаю. Какое отношение территориальная прокуратура имеет к нашему предприятию?
– Я веду дело об убийстве одного из рабочих вашего завода, – повторил Денис. – Синицын Геннадий Иванович. Мне надо опросить людей, с которыми он работал.
– Так пишите повестки, высылайте по месту жительства. И вам меньше хлопот, и нам. Повторяю, у нас режимный объект Министерства обороны, допуск формы два, а на отдельные участки еще выше. Нас обслуживает специальная прокуратура, третий главк, слышали? И, конечно, ФСБ. Городская прокуратура к нам отношения не имеет. Все. Других вопросов быть не может. Сожалею, но…
Кадровик вернул Денису удостоверение.
– Единственное, если министр обороны подпишет вам разрешение… Или заместитель. В крайнем случае, начальник главка. А больше никак… Вы пишите повестки, Денис Александрович. Я бы на вашем месте именно так и поступил.
«Пишите повестки. Кому? На деревню дедушке? Старая ты обезьяна, – подумал Денис. – Вторая форма допуска, третий главк, видите ли».
Он взял удостоверение и вышел. На выходе из административного корпуса висели в ряд четыре телефона-автомата. Денис набрал номер Рахманова.
– А зачем тебе понадобился этот завод? – удивился прокурор. – Ты что, очерк собираешься писать? Назначь встречу начальнику цеха, председателю профкома, ну… бригадиру на худой конец… А больше тебе никто и не понадобится. И давай поскорее, не размазывай ты эту кашу, Петровский…
Следующий был Белов. Он поднял трубку сразу.
– Мне надо попасть на «Прибор», – сказал Денис. – Это по Синицыну. Здесь кадровик сидит упертый, скала, не пробиться.
– Все правильно, их ведь третий главк курирует, – ответил контрразведчик. – Ну и мы, конечно. Кто там у них в кадрах… Сейчас возьму справочник… Ага, Пименов Эн Вэ. Ладно. Подожди немного. Минут через десять постучись туда снова. Посмотрим, что он скажет.
Через пять минут Пименов Н. В. сам вышел в вестибюль, где Денис листал «Мегаполис – Экспресс».
– А я думал, вы уже ушли, – довольно кисло заметил он. – Возникло недоразумение, Денис Александрович. Вы ведь не сказали, что исполняете задание ФСБ. А это удостоверение… Поймите меня правильно, но здесь оно, как бы вам сказать… Это разные ведомства.
Он протянул Денису подписанный и проштампованный пропуск на территорию завода.
– Двенадцатый механический – это в конце аллеи, потом направо, четвертый корпус. Надо бы послать с вами человека, который проводит, но у меня нет лишних людей…
– Спасибо, – сказал Денис. – Я сам.
Кадровик кивнул.
– Не заблудитесь. Только в другие цеха лучше не заходить. Да вас туда и не пустят.
– Я понял.
– Успехов, Денис Александрович. Заходите еще.
Вот уж бардак, подумал Денис. Секретное предприятие, допуск два, понты колотят во всю… А пускают на территорию без всяких мер предосторожности! Они были просто обязаны приставить человека из службы охраны, а перед этим еще просканировать металлодетектором – и никаких разговоров. А то сперва посылают следователя прокуратуры на фиг, бдительность изображают, а потом – иди и делай что хочешь…
На проходной дежурил вохровец – молодой человек в камуфляже со старомодной кобурой для ТТ на поясе. Он бросил короткий взгляд на пропуск, кивнул: «проходите», нажал педаль, и турникет мягко провернулся, пропуская Дениса на секретный завод «Прибор».
– Си… Кто? Синицын?.. Какой еще Синицын?
– Он у вас грузчиком работал, – напомнил Денис.
Бекер, начальник 12-го механического цеха, был похож на Мика Джаггера – сморщенный, губастый и узкоплечий. Он вопросительно глянул на стоявшего рядом старшего мастера.
– Ну Синицын этот, Гена-грузчик, – подсказал мастер. – Вареный такой. Хоронили которого.
– А, Синицын! – протянул начальник. – Синицын, значит…
Он уставился через окно «скворечника» на открывающуюся внизу тусклую панораму цеха. Смотрел долго, так что Денис забеспокоился – уж не забыл ли про него начальник. Но Бекер не забыл.
– Е… твою мать, Андрей Павлович, какой еще Синицын?.. – произнес наконец начальник тоскливым голосом. – У нас шесть узлов зависли. Две рекламации. Какой, растудыть твою, Синицын? Ты мне платы из десятого привез?
– В гальванике, – отозвался старшой.
– А корпуса? Тоже в гальванике?
– Тоже.
– Вот и дуй в гальванику, Андрей Петрович. А по дороге расскажешь товарищу, где, что и почем.
Денис с мастером спустились вниз по гулкой железной лестнице и пошли между рядами станков и стеллажей. Здесь все гремело, фыркало, крутилось и урчало. Серыми статуями торчали у станков люди в комбинезонах.
– То косынку на волосы не наденут, то руку в шпиндель сунут, – хмуро сказал мастер. – Конечно, следователи ходить будут. А отвечает за технику безопасности кто? Андрей Петрович! Только Синицын ведь не у нас погиб. Зарезали его. Может, я вас в профком провожу сразу?
– Нет, пожалуй, – сказал Денис. – Мне в профком не надо. А кто еще из грузчиков здесь работал?
– Больше никого, один Синицын. Сейчас на его место поставили парня, неделю как устроился… Мозговой его фамилия. Броская, не забудешь!
– А шкафчик Синицына, где тот переодевался, он к кому отошел? – спросил Денис. Он уже наступил в лужицу масла на железном полу и теперь все смотрел под ноги и шел враскорячку, как корова на льду.
– Да к новому грузчику, наверное, – мастер пожал плечами. – Я и не интересовался особо… Можно уточнить, если надо.
Масло на скользком железе конечно же, прямое нарушение техники безопасности. И Андрей Петрович косил глазом – понял ли это следователь. Денис понял, но виду не подавал: сейчас это его не интересовало.
– Так что вы про Синицына сказать можете?
– Да ничего… Вон у меня сколько народа, что про каждого скажешь? Грузчик как грузчик. Загрузился, разгрузился, поехал. В вытрезвитель или милицию не попадал. Аккуратный такой – комбинезон стираный, наглаженный, все другие зарастают грязью, как коростой…
– Ну куда, куда! Да к восьмому стеллажу ее давай! Да потиху только! Да ё-о-о!.. – Задрав голову, мастер остервенело погрозил крановщице.
– Грамотный был, видать, газеты читал и язык подвешен… Десять классов за плечами, а поговоришь – будто институт окончил. Знакомства? Да в обед вон полцеха «козла» забивают, другая половина в картишки режется. Так что все меж собой знакомые. А так чтобы в гости… Нет, ну… Да вы сами посудите, у нас в этом году шестой начцеха меняется, откуда ж я буду помнить про каждого грузчика, к кому он там в гости ходит, с кем водку пьет?
Андрей Петрович отстраненно улыбнулся, давая понять, что в его масштаб такие мелочи не пишутся.
Под потолком опять загудел козловой кран, поволок куда-то неуклюжую зелено-желтую станину. Мастер замолк, напряженно наблюдая за ее полетом.
– Получал он хорошо? – спросил Денис.
– Тысяч семь выходило. Это без премий. За такую работу нормально.
– Может, с кем-нибудь из начальства ругался?
– Разве только со мной. – Андрей Петрович хмыкнул. – У них бригада, а я им наряды закрываю, тут каждое тридцатое число такое стоит…
К ним подошел коротенький хлопчик в промасленном пиджаке, сунул мастеру под нос какую-то железку.
– Во, во, во! И во! Видел? – рявкнул он, тыча пальцем в просверленные отверстия. – Кто фаски снимать будет? Боря Кривицкий? Ага. Вот бери тогда в зубы эту похребень и неси ему. Кривицкий, видишь ли! Хрен с горы! Да пусть хоть пальцем там чистит. А я на фигу видал, мне за это не башляют.
Хлопчик швырнул железку на стеллаж, зыркнул на Дениса нахальным черным глазом.
– Чего-то ты с утра грозный, Ванеев. Слушай сюда… – Старшой ухватил его за лоснящийся лацкан. – Тут следователь из прокуратуры… Про Синицына спрашивает. Давай-ка, расскажи ему, что и почем… А мне в гальванику пора… А с фасками потом… Я минут через двадцать…
– А что мне Синицын? – крикнул ему вслед Ванеев. Старшой уже оседлал свободный электрокар и выруливал к воротам. – Братан родной, что ли?
– Ты ж у него полторы тысячи рублей выиграл! – крикнул Андрей Петрович на прощание.
Ванеев неловко развернулся к Денису, посмотрел куда-то мимо.
– Так не полторы, во-первых, а тысячу четыреста, – буркнул он. – Бабки, конечно, немалые. Только он на другой же день отдал, расплатился вчистую, как полагается.
Ванеев повозил языком за щекой и сплюнул на пол.
– Говорят, его зарезали, да?
– Зарезали, – кивнул Денис. – Он часто проигрывал?
– Бывало. Только за это зарезать не могли…
Ванеев плюнул еще.
– Он всегда платил вовремя. Пендитный такой, заносчивый, но честный. Вон Трофимов, тот рубль заныкает, не отдаст, пока по роже не схлопочет. А Синицын не такой, не…
– А почему заносчивый?
– Да по всему. Так ходит, смотрит… Как будто он выше нас всех. Или лучше, умнее, что ли… А чем? Обычный грузило…
– В цеху у него врагов не было, как считаете?
– Не-а, – Ванеев важно цыркнул слюной под ноги и зевнул. – Ладно, пошел я… Вон, если хочешь, с Тонькой поговори, с крановщицей, Синицын ее за корму как-то уцепил… Тонька! – заорал вдруг Ванеев, так что у Дениса в ушах зазвенело. – Ходь сюда, говорю! Щас тебя в кино снимать будут!
Из стеклянной кабины вверху показалось девичье лицо.
– «За стеклом» называется! – подхватил кто-то из цеха.
Двенадцатый механический дружно заржал. Тонька-крановщица обиженно выкрикнула что-то в своем поднебесье, ее никто, естественно, не слышал.
Денис оглянулся – Ванеева рядом с ним уже не было. Зато в дальнем конце, напротив ворот, он увидел молодого грузчика, который только что привез пустые мусорные ящики. Парень смотрел вверх, не понимая еще, чему все смеются, и на всякий случай осторожно улыбался.
– Вы Мозговой? – Денис подошел к нему, привычно полез в нагрудный карман.
– Ну…
Улыбка сразу сползла с лица парня.
– Здравствуйте, я из прокуратуры, – Денис показал удостоверение. – Есть к вам вопросы.
– А чего я такого сделал? – Грузчик заметно напрягся. Впрочем, прокуратуре никто не радуется.
– Насчет Геннадия Синицына хочу кое-что спросить.
– А-а-а… Так я и не знал его… Я вот только что, буквально неделю…
– Меня интересует его шкафчик для переодевания, только и всего, – сказал Денис. – Вы ведь пользуетесь его шкафчиком, верно?
– Вот, – Мозговой чуть приоткрыл длинный железный ящик с цифрой «12» на желтой дверце и, пошарив внутри, достал записную книжку в потертой обложке, с готовностью протянул ее Денису.
– Комбинезон засранный, старые туфли и еще всякий мусор я выкинул в коридор, гардеробщица прибрала, видно… А книжицу, подумал, если кому надо, так придут и спросят. А больше ничего и не было.
Грузчик исподлобья смотрел на Дениса, как будто ожидал от него подвоха. Неожиданность прошла, ситуация перешла в другую плоскость и никаких интересов самого Мозгового не затрагивала. По идее, он должен успокоиться. А он оставался «зажатым», как будто действовал значимый для него раздражитель.
«Чего это он так напрягается?» – отстраненно подумал Денис. Он быстро пролистал книжку. Несколько телефонов, снабженных пометками типа – «Настя», «Вас. Петрович плитка после 6-ти».
– Книжку я возьму, – сказал Денис. – Может, еще какие-то бумаги?..
– Да говорю вам, ничего не было! – парень явно нервничал. – Мне это, на работу пора, мусор вывозить, на переработке ждать не станут, по шапке дадут, если…
– Не ври, Витька, было, – послышался вдруг женский голос.
Денис и Мозговой одновременно обернулись. На пороге раздевалки стояла девушка – маленькая, рыжая, востроносая и тонкогубая, похожая на лисичку из сказки.
«Тонька-крановщица», – узнал Денис.
– Он часы спер, – сказала Тонька. – Гена забыл их здесь в последний день, а этот сграбастал. Говорит – раз родственников нет, значит ничьи.
– Во, шиза! – неестественно рассмеялся Мозговой. – Так это ж не его часы были-то! Это мои часы! Мои! Поняла?
– Не ври! Я слышала, что ты в курилке рассказывал! И у Гены эти часики видела!
– Да что ты видела?! Что видела?! Мои часы – и все тут! Мало ли что я в курилке болтал!
– А что за часы? – спросил Денис. – Как называются?
– Не знаю, – буркнул Мозговой, – не читаю я по-ихнему. Чего-то написано было…
– «Не бери чужого!» – вот чего там было написано, – сказала Тонька. – Я тебе, Витька, тогда еще сказала, что отдать придется… И не скалься на меня, я тебя не боюсь!
Мозговой упрямо выдвинул вперед нижнюю челюсть, захлопнул дверцу шкафчика и направился к выходу.
– Знать ничего не знаю. Мне работать надо, некогда тут… на фиг… во сука… – бормотал он под нос. Проходя рядом с Тонькой, выдвинул плечо, намереваясь толкнуть. Тонька спокойно увернулась.
– Постойте, – сказал Денис. И холодным официальным тоном добавил:
– Гражданин Мозговой!
Грузчик прошел для форсу еще несколько шагов и остановился.
– Ну, чего?
Держался он развязно и смотрел нагло, Денису это не понравилось.
– Вы сейчас не в бане треплетесь за бутылкой пива, уважаемый! – прежним холодно-официальным тоном продолжил он. – Умышленное сокрытие вещественных доказательств – это уголовная статья!
Денис приготовился было припечатать ворюгу-грузчика трехзначным номером статьи, но тут, к безграничному своему удивлению, обнаружил лишь зияющую пустоту в памяти. Ничего, вообще ничего, черная дыра – будто никогда и не знал.
– Это уголовная статья, – обескураженно повторил он. Язык стал заплетаться, словно свинцом налился.
– Уголовная… Товарищеским судом вряд ли отделаетесь…
– Ну конечно. Замест гузика уже пришил, да? – произнес Мозговой еще более развязным тоном.
У Дениса аж в висках зазвенело. Этот грузчик, говнюк, сопля зеленая, мелкий жулик, – глумится над ним, над следователем, над представителем закона! Наверное, думает, что пьяный… Алкаш. Деградирующая личность. Та-ак… Денис отчетливо видел, как губы Мозгового ехидно растягиваются в стороны, ползут к ушам, словно кто-то тянет за углы рта, – того и гляди, порвутся. Ах ты, кондом штопаный…
– Это уголовная статья, – повторил Денис негромко, но уже тверже и придвинулся вплотную к грузчику, впившись взглядом в маленькие невыразительные глазки. Бушующий в груди гнев придавал его взгляду силу и остроту кинжального клинка. Блеск этого клинка вытеснял из маленьких глазок наглость и ухарство.
– …И я тебе пришью эту статью на самое видное место, – с напором говорил Денис. – Ордер на обыск подпишут за полчаса. Найду часы – и брошу тебя в камеру, к педерастам! Придется тебе ширинку спереди назад перешивать! Ты меня понял?
Он сам не знал, откуда берутся эти слова, манеры, уверенность. Так мог разговаривать Курбатов или начальник угрозыска Суровец. К тому же это был чистой воды блеф. Обыск, камера, педерасты… Смешно! Если и выпишут за полчаса, то только справку от психиатра. А может, и чего похуже – выговор за превышение служебных полномочий!
Но Мозговой уже не улыбался. Возможно, он никогда в своей жизни не улыбался – такое у него сейчас было лицо. Испуганное и жалкое. Денис почувствовал прилив пьянящего радостного бешенства… Раздавлю гада, уничтожу, подумал он. Я у него алкоголик, видишь ли…
– Извините, я сейчас, – быстро пробормотал Мозговой и, развернувшись к двери, испарился.
Денис хотел остановить его, но не успел. Так и стоял, гоняя желваки под кожей.
– Обхезался, – послышался голос Тоньки-крановщицы.
Денис вздрогнул и повернулся.
– Что?
– Вышел весь, Мозга! Могу спорить, он сейчас побежал часы из загашника доставать. Не верите?
Денис ничего не сказал. Тонька стояла, прислонившись спиной к подоконнику. На улице из-за туч полыхнуло солнце, на мгновение превратив ее волосы в плавящуюся медь. Но прическа явно не подходила к лицу. Надо бы поднять волосы, открыть шею и уши… Он облизнул пересохшие губы, постепенно приходя в себя. Господи боже, что же он сейчас наговорил этому несчастному?
– Ладно, пошел, – сказал он самому себе.
Скорее смыться отсюда и выпить. Два раза по двести. Или три.
– Сейчас обед все равно начнется, – сказала она. – Да Мозга на задних лапках прибежит, вот увидите. Если б Бекер умел так гавкаться, наш цех в месяц по два плана давал бы!
– Спасибо, – сказал Денис. – А вы действительно общались с Синицыным?
– Ну да, – она кивнула. – Ходили вместе…
– Куда ходили?
Лисичка немного засмущалась. Или сделала вид, что засмущалась.
– Ну, это так говорят. Мы вроде как встречались. Если надо, могу рассказать.
– Любите истории рассказывать?
Денис опять облизнулся. Вот еще, Шахерезада нашлась. Ему бы смыться отсюда поскорее… Никогда еще не чувствовал он такого острого внутреннего противоречия между служебным долгом и желанием опрокинуть заветный стаканчик.
– А чего? – сказала Тонька. – Вы мне повесточку, а я вам расскажу, что знаю. Все одно лучше, чем рычаги давить там, на верхотуре. А оплата идет сто процентов. Ну, чего смотрите?
Денис вдруг вспомнил начальника отдела кадров Пименова Эн Вэ. Пишите повестки по месту жительства, говоришь?
Когда они вышли из цеха, по аллее уже тянулись потоки людей в спецовках. Шарканье тяжелых башмаков по асфальту, веселый мат-перемат. Все спешат в столовую. Обед. В беседке перед проходной сидел мужчина и, сгорбившись, добивал крохотный окурок. Денис еще издали узнал его.
– А я что говорила? – удовлетворенно заметила Тонька.
Мозговой поднялся им навстречу.
– Не лыбься, дура, – процедил он Тоньке.
И протянул Денису пачку из-под сигарет. Внутри лежали стальные часы с черным ремешком.
– Все равно ничейные, – глядя в сторону, сказал грузчик. – Не я, другой бы забрал… Им цена – три копейки в базарный день…
Денис посмотрел. Действительно, ничего особенного. Белый циферблат с рисками вместо цифр, две тоненькие стрелочки – и все. Ни секундной стрелки, ни дня недели, ни даты.
– Хоть копейку, а чужого все равно брать нельзя! – мстительно подвела итог Тонька.
Протокол допроса свидетеля лежал на столе и просился в дело. Но Денису было не до него.
Антонина Васильевна Алферова. Нет, той Алферовой, что играла Констанцию в «Трех мушкетерах», не родственница. Семьдесят восьмого года рождения. Родилась в Верхнедонском районе, деревня Полево. После десятого поступала в политех, не хватило двух баллов. ПТУ-58 мясокомбината. Полтора года работала по специальности, потом ученицей крановщика на «Прибор». Почему именно на «Прибор»? Да какая разница… Тетка родная здесь в отделе главного технолога, вот и вся разница. Мясокомбинат – не так уж и плохо, нормально. В смысле продуктов. Только вонина – жуть! И скользко от жира. Все скользкое. Даже дверная ручка в кабинете директора. Понимаете?
С Синицыным Геннадием познакомилась… Ну как. Ну так и познакомилась. Как обычно знакомятся. Ребята в цеху только матом изъясняются, от них слова нормального не услышишь, ну а Генка… Тоже ругался, конечно. Только подходы у него другие. Гоблинам нашим лишь бы водки насосаться, подраться, да… сами знаете. А вот Генка до остановки меня проводил как-то после второй смены. Давай, говорит, проведу, вон темно как на улице. Просто проводил, без глупостей. И разговаривал внушительно, серьезно. О чем? Ну о чем… О жизни. Про учебу спрашивал. Потом в другой раз опять вызвался проводить. Цветы купил, тюльпаны. Аккуратный. Ботинки хорошие, с прострочкой, начищенные. Брючки выглаженные. Ну да, хозяйства вести не умел, да и какое хозяйство в общаге… В комнате хлам, грязища. Иногда кажется, там по целому году никто не прибирался…
Ну да, была, конечно. Раз пять, наверное. Сам приглашал. А так обычно в кафе. В кино. В ресторан, в «Белый Замок». Вот здесь он подать себя умел. Названия там разные, корнишоны. Официантов по имени знал. Что? Ну… Борис, например. Леня… Это так важно в самом деле?
Ну, обычный треп. О чем еще разговаривают в ресторане парень с девушкой? Звезды, луна, историйки разные, типа «иду я как-то по проспекту…». Танцевали в основном.
Да что-то не замечала. Если кто и подходил, то только прикурить. А-а, ну один раз было: этот Боря или Леня, официант, что-то сказал ему. Не слышала что. Генка извинился и отошел на несколько минут. Не видела, куда. Вернулся веселый, в настроении. Шампанского бутылку заказал.
Он вообще не очень компанейский. На заводе у них своя тусовка, картежники. Так они только в обед, да после работы иногда собираются. Ну, выпьют немного, раскинут партию в «секу». И разойдутся. Когда так встречаются, не за игрой, ну… «привет – привет». И все. Про друзей своих Генка не рассказывал… Хотя нет. Армейский дружок какой-то. Витя. Витян. Земляк. Шоферили вместе. Про него иногда рассказывал анекдоты разные. Он на базе какой-то сейчас, как я поняла. Не знаю, на какой. Может, и не база вовсе. Да не помню я. Может, склад. Нет, ни разу не встречались. Генка под пьяную гармошку все обещал познакомить, но так и не собрался. А мне-то что. Мне этот Витян по барабану.
Да он вобще ни с кем не ругался. А что общага? У него своя комната, что хочу, то и делаю – кому какое дело? Я обычно приберусь там немного, потом стол накрою. Тихо-мирно посидим, чаю выпьем. Ну, иногда и не чаю. Мы никого не трогаем, и нас никто не трогает. Нет, ни разу. Да и кого ему приглашать? Я ж говорю: не было у него друзей. И врагов тоже. Он соседку по блоку толком не помнил как звать. Марина, говорит. А может, Тамара. Да и какая разница, ему детей с ней рожать, что ли?
Ну да, так и выходит. Ругаться не ругался, дружить не дружил. А что? А по-моему, нормально. Живет себе человек тихо, не достает никого.
Что? Это больные только водку не пьют. Пил. Да вы не видели наших заводских, вот те гоблины, проглоты настоящие, а Генка – не. Он вообще культурный был, на других грузчиков не похожий.
…Никогда не наглел. Ходили, ходили, пока все само собой не вышло. Не в детском саду ведь… Я же говорила вам: он с обхождением, с манерами. Если не знать, что грузчик, можно подумать, что институт кончил. Из лифта выходить, он всегда подождет, дорогу уступит. Цветы два раза дарил.
А я и не знаю, не интересовалась никогда. Наверное, неплохо зарабатывал, раз в ресторан водил. На заводе не принято по ресторанам… У них там несколько слесарей-шестиразрядников, вот те тыщи гребут, это точно. А пьют – чернила. Прямо в раздевалке, из горлышка. Генка водку только пил, и то не всякую. Хорошую, фирменную, дорогую. Он сам мне говорил: лучше заплатить дороже, чем организм травить…
«Какой правильный этот грузчик», – подумал Денис, пряча в сейф только что опустевший пластмассовый стаканчик. Подколол скрепкой к тоненькой пачке листков протокол допроса, подписанный ровным девичьим почерком: Ант. Алферова. Денис невольно сравнил аккуратный почерк Алферовой со своими пляшущими каракулями. Глаза б не смотрели…
Так, он ведь что-то еще хотел… Да, часы. Они лежали в той же пачке из-под «Явы». Надо будет вызывать этого мелкого жулика Мозгового, оформить все как полагается: допрос, протокол добровольной выдачи, протокол осмотра… Опять писанина. Добавятся листки, пачка утолщится, приобретет вес и солидность, скоро можно будет подшивать ее к твердой картонной обложке с надписью: «Уголовное дело». Отсюда, наверное, и пошло уничижительное выражение: «Шить дело». А на самом деле – это буквальный процесс технического оформления следственного производства! Фраза Денису понравилась. Во как закрутил!
Итак, часы. Он осмотрел вещдок уже внимательней. Когда он был мальчишкой, отец отдал ему сломанные часы, точно такие. Или очень похожие. Стальной корпус, белый циферблат, тонкие стрелки… Но там был еще маленький циферблатик с секундной стрелкой… Часы назывались «Москва». А эти?
Он повернул циферблат к окну. Риска, обозначающая «двенадцать часов», нижним заостренным краем почти упирается в крестик, похожий на Георгиевский, только с выстриженными треугольничками на концах. Под ним надпись: «VACHERON CONSTANTIN». Еще ниже буковками помельче: «GENEV». А под широким концом риски «шесть часов» еще мельче написано: «SWISS MADE».
Что такое?! Где это видано, чтобы какой-нибудь сукин сын – грузчик Генка Синицын носил швейцарские часы? Скорей всего это подделка – сейчас в любом подземном переходе можно купить за пару сотен и «Роллекс», и «Омегу», да что там – удостоверение сотрудника ФСБ или прокуратуры можно купить! На настоящие у Синицына денег не хватит, они небось долларов на пятьсот тянут. И зачем ему настоящие швейцарские часы?
Хотя леший его знает… А зачем ему диск с «ПЛУ Терра-6»? Причем вполне настоящий?!
Денис положил часы в карман и встал из-за стола. Прямо не грузчик, а человек-загадка. Полное блюдце секретов.
Через два квартала от прокуратуры – ювелирно-часовой магазин «Монархъ», с твердым знаком на конце. В каждом областном центре наверняка есть свой «Монархъ» – с такими же чистыми стеклами в витринах, тяжелыми розовыми шторами, пустым ярко освещенным залом, где любезных, расчесанных на пробор, приказчиков царской эпохи сменили вышколенные мальчики в строгих костюмах, с невиданными в социалистические времена драгоценностями, с ностальгией по 1913 году и многозначительным твердым «ъ».
Колокольчик на двери приветственно звякнул, когда Денис вошел внутрь. Сидящий на стуле охранник поднял голову. Из-за прилавка навстречу вышагнул отутюженный человек неопределенного возраста. На лице его застыла скука, и облик Дениса явно не мог ее развеять.
– Чем могу помочь?
Денис положил «VACHERON CONSTANTIN» на мраморную стойку. Атмосфера магазина соединяла роскошь и комфорт. Прилавки были из орехового дерева. Красивая ухоженная девушка, похожая на кинозвезду или модель, сидела за кассой. Тихо играла музыка, неуловимо пахло дорогими духами.
– Приобрел по случаю, – озвучил он первое пришедшее на ум. – И не знаю толком, выгадал или прогадал… Подскажите, сколько они стоят?
Продавец бросил беглый взгляд на часы, потом посмотрел внимательней, потом перевел взгляд на Дениса. Застывшая скука на его лице уступила место любопытству.
– Борис, подойди-ка на минуту…
На зов продавца, невесть откуда, возникла еще одна столь же туманная личность в дорогом суконном костюме. Первый коротко кивнул в сторону Дениса и показал часы.
– Ну и что? – сказал второй.
Он небрежно повертел «VACHERON CONSTANTIN» в руках, поднес к глазам и положил обратно на стойку. Продавцы обменялись взглядами.
– За сколько купили? – поинтересовался первый.
– Пятьсот, – наугад сказал Денис.
– Долларов?
– Гм… – Денис замялся, но быстро сориентировался, ибо ответ часто содержится в самом вопросе. – Ну конечно, долларов. Не рублей же!
– Понятно, не рублей…
Второй выкатил вперед челюсть, выбритую до синеватой дельфиньей гладкости. Денису показалось, что он улыбается.
– Идите сюда, – второй небрежно поманил его рукой и повернулся к витрине.
– Видите?
Толстый, заканчивающийся полированным ногтем палец продавца ткнул в стекло, под которым бесшумно шелестели стрелками несколько десятков часов разного цвета, форм и размеров. У некоторых отсутствовали циферблаты, и механизмы были полностью выставлены на обозрение, у других имелись вырезы, сквозь которые проглядывали движущиеся шестеренки и маховички. Белое, желтое, розовое золото, сталь и титан, сапфировые и кварцевые стекла, россыпи бриллиантов – все это сверкало, как сокровища Альгамбры.
– Четвертые слева, – подсказал продавец.
– Вижу, – сказал Денис.
Точно такие же, один в один. Или, по крайней мере, на первый взгляд…
Ценника не было.
– И сколько они стоят? – поинтересовался Денис.
– Завод в Рузетте, двадцать миль к востоку от Берна, – тоном сноба произнес продавец и со значением постучал ногтем по толстому стеклу. Он явно делал маникюр.
– Продукция Ричмонт Групп часового короля Йохана Руперта. Модель «Патримони», корпус из белого золота. В рекламе говорится, что без этих часов невозможно представить настоящий костюм знаменитой марки «Уайт Тай». А цена экземпляра составляет двенадцать тысяч шестьсот евро, или чуть больше пятнадцати тысяч долларов. Так что вы не прогадали. Напротив, вам повезло…
Но по тону не чувствовалось, что обладатель маникюра считает, будто Денису действительно повезло. Скорее наоборот…
– Сколько, сколько?! – переспросил изумленный Денис. – Почему так дорого?!
Но продолжать с ним диалог никто не собирался.
– Крупно повезло, – добавил первый продавец. – За пятьсот долларов такие часы купить невозможно. Если, конечно, они не украдены. Или не сняты с руки убитого.
Только сейчас Денис заметил, что его нос чем-то напоминает акулье рыло, а лицо обрамлено тонкой рыжей бородкой. А рядом стоял охранник, и его лицо было вполне обычным для профессионального боксера.
– Все, кто занимается продажей швейцарских часов, очень корпоративны, – сказал обладатель маникюра. – Мы отслеживаем судьбу украденных экземпляров и никогда не остаемся равнодушными к подобным фактам.
– Поэтому вам лучше объяснить, откуда у вас эти часы, – вступил тот, что с акульим рылом. – И сделать это настолько убедительно, чтобы нам не пришлось вызывать милицию.
Охранник ничего не сказал, но выразительно переступил с ноги на ногу.
– Вы совершенно правы, господа, – сказал Денис. – Я вижу, от вас ничего не скроешь. Обладатель этих часов действительно убит. А часы были украдены.
Читать бесплатно другие книги:
