Вытхуянцы в Сочи Стародубцев Дмитрий

Глава 5. Как поднять рейтинг

Из-за этих ветвей власти у нас уже неба не видно!

Вытхуянская оппозиционная пресса

Ну, вот. В апартаментах Председателя Советующихся, а вернее, в просторной гостиной, предваряющей спальню, Жирафф развил бурную деятельность. Шеф не успел проснуться, как потребовал кофе в постель, а с ним — бутербродов и шоколада. Всё это нужно было быстро отыскать, а ещё приготовить и со вкусом сервировать. Осёл только что сбегал в магазин и теперь выкладывал на стол покупки. В окно с последней надеждой заглядывало позднее сочинское утро.

— Дай сюда, я сама! — Белка, которая была здесь же, перехватила у суетливого Жираффа электрочайник. — Трудно было в ресторан позвонить, заказать завтрак в номер?

— Я эконо-о-омлю!

Дверь в спальню, где ещё нежился в постели Бегемот, была приоткрыта. Сквозь щель просачивалась удушливая дымка первой утренней сигары и подсевший за ночь голос:

— Нет, ты мне прямо ответь, без ксенофобии, почему делегацию вытхуянцев не пустили на Форум «За культуру русского языка»? Что? Говорят, сначала поменяйте то слово, которым вы себя называете? Что за безобразие? Они ещё не знают, как мы себя раньше называли!..

В номер стеснительно постучались, но сразу вошли. То был Зебр — с мокрой головой и полотенцем на плечах.

— Нас у-утро встреча-ает рассве-етом! — бодро напевал он. — В бассейн девчонок набилось — пи-пец, хоть в ихтиандры переквалифицируйся!

Впрочем, настроение у полосатого случалось и получше. Он плюхнулся на диван, забросил ноги на журнальный столик и включил телевизор.

— Зая, ты чего такой грустный? — спросила Белка. — Скушай вафельку!

— Верх цинизма: постелить мне в соседней комнате, а утром спросить, почему я такой грустный!

— Нет, ну интересно! — Белка передала Жираффу поднос с завтраком для Бегемота, и тот поспешил в спальню. — Ты сам попросился переночевать, сказал, что у тебя в номере не работает кондиционер. Обещал быть паинькой. И что ты теперь хочешь?

— Я хочу или всё, или… хоть что-нибудь!

По телевизору предлагали то арендовать парусную яхту, то отдохнуть в ночном клубе на воде «Ноев ковчег».

— Что там наш кормчий, дрыхнуть не забодался? — Зебр переключил канал. — Скоро полдень!

И только он это произнёс, как увидел на экране себя в компании вчерашних простушек. От неожиданности полосатый сбил ногой с журнального столика вазочку с цветами.

Белка тоже видела, их глаза встретились.

Зебр мгновенно поменял программу и стал беззаботно насвистывать гимн Вытхуяндии.

— Ну-ка, переключи назад! — грозно надвинулась рыжая. — Я кому сказала!

— Да тебе показалось!

Они схватились и, возможно, натворили бы дел, если б в двери не возник сам Бегемот, в гостиничном халате и тапочках, с чашкой кофе в руке. Жи-рафф на ходу помешивал в его кофе сахар.

— Что тут у вас за дестабилизация, детишечки? — поинтересовался Председатель.

Пульт от телевизора оказался в руках Белки. Она вернула канал, по которому только что показывали полосатого.

— Смотрите!

«Мы задались вопросом: кто же они, эти таинственные посетители парка «Ривьера»? — вещала с микрофоном в руках давешняя брюнетка-журналистка. — Мы покопались в видеоархивах, и вот что нам удалось выяснить. Этот в меру упитанный господин — не кто иной, как глава государства Вытхуяндия…»

На экране возник вчерашний Бегемот, снятый скрытой камерой. Он стоял в очереди на карусель и жадно уплетал мороженое. Затем кадры документальной хроники: он выгружается из правительственного лимузина, у Белого дома, и радостно душит в объятиях растерявшегося президента Америки. Вот он с Фиделем Кастро на сигарной фабрике — неудачно прикурил сигару и подпалил кубинскому лидеру бороду. С королевой Англии в приюте для сироток — неловко поворачивается, и королева кубарем летит с лестницы. И он же выступает в ООН с раздражённой речью, гневно стучит ботинком по трибуне. И ещё на торжественном митинге, посвященном закладке фундамента нового крольчатника.

— Нет, это никуда не годится! Кадр с мороженым надо вырезать! — Бегемот с громким хлюпом глотнул кофе. — А в целом нормально.

Вытхуянцы удивленно на него посмотрели.

— А? Чего? — Бегемот ещё не совсем проснулся.

«…Согласитесь, не каждый день встретишь на наших улицах запросто разгуливающего главу государства, пусть и крошечного, — продолжала жгучая брюнетка. — Мало того, со слов источника, пожелавшего остаться неизвестным (в телевизоре показали крупным планом Зебра, запихивающего в игровой автомат жетон на ниточке), — так называемый Председатель Совета Советов Советующихся Вытхуяндии прибыл в Сочи инкогнито под видом обыкновенного туриста с весьма щекотливой и очень засекреченной миссией…»

А на другом конце города, в новом викторианском особняке, напичканном современными технологиями, царила атмосфера ударного коммунистического субботника. Слуги и доставщики фирм сбились с ног: расставляли в залах мебель, развешивали шторы, расстилали ковры. В кабинете размером с небольшой музей находились двое. Один — такой крутосваренный, фотогеничный, властный сидел за добротным письменным столом, время от времени поглядывая на экран телевизора. Другой — вкусно откормленный, но с энергичным блеском в глазах, скромно стоял напротив, и, судя по всему, приходился первому подчиненным.

— Хомяков, чего опять припёрся? — сказал кру-тосваренный.

— С новосельицем Вас, господин губернатор!

— Садись. Тьфу, чёрт! Присаживайся. И перестань «господинькать» — сколько раз говорил! Это у них там, — хозяин кабинета показал куда-то на север, — сплошные господа, да олигархи, а мы тут как были друзьями-товарищами, так и остались. Понял, дружочек?

— Так точно, Михал Михалыч!

Хомяков присел на краешек гостевого кресла.

— Глянь, какие придурки! — губернатор Сочи кивнул в сторону телевизора, в котором брюнетка продолжала препарировать несчастных вытхуян-цев. — Вот шуты гороховые!.. Что там у тебя?

Хомяков с готовностью раскрыл папку:

— У меня отчёт по пляжам, принадлежащим ИП «Чудилов», то есть вам. За прошлую неделю на входных билетах мы заработали чистыми без малого. — он назвал сумму с приличным количеством нулей. — Деньги, как обычно, на Ваши иностранные счета?..

«…К тому же вчера их видели возле строящегося жилого комплекса «Королевство чудес», — вовсю чесала языком журналистка, — что наводит на мысль.»

— Деньги? Подожди… — губернатор взял со стола трезвонивший «Верту» и отклонил вызов. — Знаешь что? Возьми-ка ты пару квартир в этом «Королевстве». Я давно хотел. Самых лучших. На мое имя. Нет, отставить, лучше на дочку оформи. Понял?

— Будет сделано… — Хомяков записал указания.

— Теперь, что касается расширения бизнеса… Ну, ей богу, Михал Михалыч, нечего больше приватизировать! Один только пляж бесплатный в городе и остался. Да и то — без слёз не взглянешь.

— Ты мне, Хомяков, того, не перечь, — губернатор наградил посетителя тяжёлым гербовым взглядом. — Людям нужен отдых, чтоб как в Турции, а не чтоб бесплатно. Бесплатно — это огород на даче копать, а не в Сочи! Однозначно! Ты пойми диспозицию: это раньше мы были не бог весть что, а теперь мы — очень даже о-го-го! А с этим пляжем общественным. Давай так: завези туда ночью пару грузовиков камней. Да покрупней. А если что, скажем — штормом намыло!.. И повысь на платных пляжах цену за вход на пятьдесят процентов.

— Как, опять?!

Жгучая брюнетка, тем временем, уже выдавала заключительные па своего репортажа: «Пока мы точно не знаем, но, скорее всего, речь идет об очень крупных инвестициях. Возможно, в ближайшее время в городе развернётся ожесточенная борьба за право обладания ими. Что это будет: открытые тендеры или закулисные сделки — увидим. С вами была.»

— Слышь, Хомяков? — губернатор выключил телевизор. — Ты этих клоунов пригласи мне сюда, часиков на восемь вечера. Устроим, так сказать, торжественный приём в честь эээ. лидера Выт-хуяндии. Посмеёмся, а заодно прощупаем их. Что к чему, сколько готовы вложить, куда. Понял?.

В номере Бегемота разгорался конфликт.

— Не нервируйте меня — мне скоро негде будет прятать трупы! — изо всех сил отбивался Зебр от соплеменников. — Жирафф, хорош наезжать! Радио, что ли, проглотил?

— Студентик, но ведь твоя вина де-факто доказана! — развел руками Бегемот. — Что ты ещё можешь сказать в свое оправдание?

— Ничего ещё де не доказано! — Зебр попутно насыпал себе в рот немного кофе, бросил туда кусочек сахара и запил всё это водой прямо из чайника. — Может быть, за нами давно следят! То-то мне в аэропорту тип один показался подозрительным! И шмотки там у нас украли — наверное, документы искали. До чего же вы, ребята, наивные — прямо Диснейленд какой-то!

Осёл поднял руку, желая сказать:

— Зебр, ты нас подставил! Ты всю Вытхуяндию подставил! — Белка отложила на секундочку маникюрный набор и картинно заломила руки: — Боже, как страшно жить! Все мужики — сволочи!

— Идите вы к чёрту! — всхлипнул полосатый. — Я возвращаюсь в Вытхуяндию!

— Скатертью доро-о-ога! — обрадовался Жи-рафф.

— Куда ты? — встрепенулась Белка. — У тебя ни билетов, ни денег!

— Лучше я пешком домой, чем с вами. Прощайте! Не поминайте лихом!

Он сунул за пазуху подвернувшуюся пачку печенья и шумно вышел.

Раздался звонок гостиничного телефона…

Зебр заскочил к себе в номер, побросал в полиэтиленовый пакет вещи и вылетел на улицу. Ноги сами несли, в голове только и крутилось: «Скатертью дорога!». Он и не заметил, как оказался на набережной.

На плече у парня в старинном кафтане сидел сомлевший попугай — пророчил желающим судьбу, извлекая из соломенной шляпы свёрнутые бумажки с предсказаниями. Зебр притормозил, извлёк из кармана остаток наличности и сунул хозяину птицы. Взамен попугай подал ему в клюве одну из бумажек. Полосатый развернул и прочитал:

«Ты отважный пират. Скитания по морям закалили тебя. Но теперь ты устал, мечтаешь бросить якорь где-нибудь в тихой гавани. Однако будь осторожен! Твои приключения ещё не закончились!»

Зебр почувствовал себя совершенным лохом, в сердцах смял листок и выбросил его подальше.

Солнце продолжало слепить, тем не менее стал накрапывать дождик. «Грибной», — подумал Зебр, но, подумав о море, поправился: «Нет, рыбный дождик!» Он стрельнул у подвыпившего морячка дешёвую сигарету и спрятался под козырек сувенирной лавки. Здесь же укрылись от дождя две смешливые куколки.

Солнце пылало за спиной Зебра. Дождь не помеха — лишь освежал обветренное лицо. Он шёл по набережной; весь экзотической закваски, бывалый, утомившийся бесконечными странствиями и самой жизнью. Один глаз под чёрной кругляшкой, в ухе — серьга, за поясом — пистолеты. Его раскачивало, будто он ещё на палубе корабля.

К нему льнули две легкомысленные куколки. Старый корсар щедро одарил их горстью золотых.

Вступила скрипка. Какая-то пронзительная ностальгическая мелодия. Её подхватили другие инструменты. Захотелось плакать. Музыка набрала ритм, силу и необычайную выразительность.

Зебр пел о том, что много лет скитался по миру, жил жестоким морским разбоем. Погоня, абордаж и трепещущая в рукахдобыча! Вот это жизнь! Он заходил во все порты мира, он знал сотни женщин, он нажил множество смертельных врагов. Но он ни о чём не жалеет. Единственное, о чём он теперь мечтает — поселиться где-нибудь в тихом месте, вдали от людских глаз. Ему нужен только неприметный домик, бутылкарома, любовь вот такихнежныхкрасоток, а потом — пара босоногих мальчуганов. Он будет выращивать розы, а по вечерам рассказывать мальцам о своих похождениях. И когда-нибудь они станут ещё более грозными флибустьерами, чем был он сам…

Куколки время от времени подпевали Зебру.

Пьяные моряки в обнимку со шлюхами выходили из таверн. Они приветствовали давнего приятеля. Попугай-предсказатель перелетел на плечо Зебра и закричал: «Пиастры! Пиастры!»

В дымчатом море качалась на волнахстарая залатанная бригантина…

Очень хотелось есть. Все вокруг только и делали, что чавкали. Чавкали на ходу, чавкали в жалких закусочных, чавкали в уютных кафе и размашистых ресторанах. Это чавканье слышалось отовсюду; оно грохотало в ушах, оно было хуже зубной боли! Сытые и довольные гады!

Зебр почувствовал себя самым голодным и самым одиноким существом во всей вселенной.

Постойте, но ведь у него есть один заветный номерок!

— Привет, детка! Узнала?

На другом конце связи, в тесном офисе с временными перегородками, на коленях у мужчины-армянина уютно устроилась жгучая брюнетка. На прикреплённом к стене графике под заголовком «Рейтинг телеканала» стрелка показателя после долгой стагнации резко взмывала вверх.

— Конечно, узнала, котик! Как у тебя дела?

— Здесь такое! — Зебр издал горлом какой-то клокочущий звук. — В общем, я по уши в дерьме! Ты обещала, что мы сегодня увидимся!

— Я бы с удовольствием, сладкий, но у меня через час съемки, а вечером англичане…

Мужчина положил руку на колено журналистки, пальцы осторожно поползли вверх, под юбку.

— У тебя случайно негде переночевать? — Зебр не скрывал своего отчаянного положения.

— Слушай, извини, я сейчас ужасно занята. Я тебе сама наберу. Завтра. Целую в носик!

Она отключилась.

— Это кто? А? Я тебя спрашиваю! — мужчине шли нотки кавказкой горячности.

— Информатор ценный, господин директор самого зрелищного телеканала Сочи!

— Смотри, а то до дома не доедет твой информатор!

— Расслабься, Ашот, он абсолютный придурок! Ты лучше скажи, кого всё-таки пошлёшь освещать международную бизнес-конференцию?

— Как кого? Кто лучше всех знает, как поднять рейтинг моего телеканала!

— Это ты не про меня, случайно?

С этими словами жгучая брюнетка интригующе сползла на пол. Её обстоятельные манипуляции очевидно понравились Ашоту.

— Да, теперь я вижу, что ты в этом разбираешься! Так, отлично! Рейтинг поднимается, поднимается…

— Зебр! Да постой же!

Полосатый оглянулся. У обочины притормозил ядовито-желтый «москвич», из которого, как грибы из грибницы, торчали головы вытхуянцев.

Вскоре друзья сидели в симпатичном кафе и разглядывали картинки анонсируемых блюд.

— Отстаньте! Жрите сами! — игнорировал Зебр меню. — Сначала «скатертью дорога», а потом «прости, извини»!

— Студентик, ты говори, да не заговаривайся! — прищурился Бегемот. — Мы тебя полностью реабилитировали, даже извинились! Чего ты тут из себя диссидента корчишь?..

— …А он мне говори-и-ит, этот Хомяков, — по третьему разу рассказывал Жирафф, — губернатор нижайше просит пожа-а-аловать к нему на ужин.

Подошла мясистая официантка с необъятным бюстом. Этот вопиющий бюст показался Зебру во сто крат аппетитней самих предлагаемых блюд.

— А у вас рыба свежая? — полюбопытствовал он, больше для того, чтобы завести разговор.

— Откуда я знаю! — пожала плечами грудастая. — Я тут всего неделю работаю!

— А кухня у вас какая тут? — спросил полосатый с видом гурмана-полиглота.

— Кухня? — женщина крепко задумалась. — Как какая? Электрическая!

— Да нет, я о еде.

— О еде? Преимущественно русская.

— Жаль! — огорчился полосатый. — Меня от русской кухни пучит. За исключением чёрной икры, конечно…

Жирафф захлебнулся минералкой, Осёл похлопал его по спине.

— Что ж, раз уж так получилось, придётся мне снизойти до общения с местными властями! — сказал Бегемот, когда официантка с бюстом уставила едой весь стол. — Конечно, теперь, в условиях информационной вакханалии, мы будем у всех здешних папарацци на виду, но с другой стороны, мы практически определили каналы инвестирования. Сейчас и смысла-то особого нет скрываться. Я, собственно, ни секунды не сомневался, что так получится. Уж слишком крупная я фигура на мировой политической арене!

Вытхуянцы дружными кивками согласились.

У Зебра заиграл телефон. Это был Рудольф, и он всячески торопил полосатого с принятием решения. Ещё чуть-чуть — и возможность приобрести квартиры в «Королевстве чудес» будет упущена. Слишком много заявок на покупку, в том числе со стороны властных структур.

— Ладно, детишечки, пора окончательно определиться, — Бегемот расправился с очередным кушаньем и отодвинул от себя пустую тарелку. — В настоящий момент каждая минута на счету. Кто за то, чтобы вложить деньги Вытхуяндии в эти прекрасные квартиры? Зебр не голосует, поскольку не имеет совещательного мандата.

Председатель первым поднял руку, за ним, не раздумывая, последовал Жирафф.

Зебр почему-то зевнул, на него удивлённо посмотрели.

— Продолжайте, продолжайте, я всегда зеваю, когда мне интересно!

— Может быть, ваша идея и неплохая, но я хочу бутик на центральной улице, — высказалась Белка. — Я против!

— Ну, это нормально, — согласился Бегемот. — Это говорит о демократии, царящей в нашем обществе. О высокой, фигурально выражаясь, политической нравственности — даже в среде наших элит. А ведь когда живешь посреди грязного болота, чистота помыслов особенно важна!

— Давайте спросим Осла, — предложила Белка. — Он парень честный.

Зебр ревниво усмехнулся:

— Кто честный, Осёл? Да у него просто нет другого выхода!

Осёл немного подумал и сообщил соплеменникам в коротком рассудительном стишке, что не владеет достаточной информацией для принятия решения. Все подумали, что он воздержался.

— Итого. — Бегемот принял от Жираффа салфетку, послужившую протоколом заседания. — Двое «за», один «против», при одном воздержавшемся. Зебр не в счёт. Таким образом, законопроект проходит. Завтра с утра поедем покупать квартиры.

Официантка с бюстом уже собирала со стола пустые тарелки. Очередь дошла до Зебра.

— Стойте, стойте! — уцепился он в тарелку. — Я ещё буду облизывать!

С опозданием в полчаса вытхуянцы подкатили по адресу, который Жирафф записал на бумажке.

У парадного входа викторианского особняка уже кучились всякие иномарки — одна драгоценнее другой.

— Козырные хоромы! — присвистнул Зебр, вываливаясь из ядовито-желтого «москвича». — А я думал, что в Вытхуяндии коррупция. это. процветает!

Охранники набросились на вновь прибывших с металлоискателями.

— Я же говорил, что взять его с собой на приём к губернатору было не самой лучшей иде-е-ей! — вякнул Жирафф.

— Чё ты гонишь, профитроли! — окрысился Зебр. — Да я, если надо, цветочками буду какать!

Председателя Советующихся со свитой встретил любезнейший Хомяков, и, после нескольких дипломатических любезностей, повёл внутрь дома. Мраморные лестницы, картины с морскими пейзажами, слуги в расшитых золотом ливреях. Вытху-янцы, словно дети, пялились по сторонам, только Бегемот сохранял олимпийское спокойствие, вроде и не замечая всей этой пёстрой роскоши, лупившей по глазам.

— Во награбил! — прошипел сквозь зубы Зебр. — Бедный народ!

— Почему «бедный»? Хороший правитель свой народ не грабит, — тем же шёпотом назидательно возразил Бегемот. — Грабить нужно другие народы…

У громадного зеркала друзья оправились. Все были одеты с иголочки: Осёл — в белом, Жирафф — в жёлтом, Зебр — в поддельном, а Бегемот вообще во фраке. Про Белку же и говорить не стоит. Кстати, она быстренько поправила макияж.

В зале приёмов вытхуянцев давно ожидали. Помимо губернатора, который восседал по центру в тяжёлом арт-кресле, здесь наличествовало человек сто — местные чиновники, депутаты, бизнесмены. да ещё и с жёнами.

Хомяков представил по всей форме Председателя Совета Советов Советующихся Вытхуяндии. Губернатор вскочил и бросился Бегемоту навстречу, раскрыв свои дружественные объятия. Присутствующие как по команде зааплодировали.

Пока Председатель душил в своем смертельном охвате не рассчитавшего силы хозяина особняка, Жирафф развернул свиток и принялся зачитывать:

— Господин Многоуважаемый губерна-а-атор! От лица народа Вытхуяндии, в лице присутствующих здесь лиц вытхуянской национальности, мы приветствуем ваше лицо, ибо-о-о.

— Ну сочинил, Лев Толстой! — покраснела от злости Белка. — Даже у Робски так не получится!

Жирафф читал долго, в конце его речи публика стала откровенно подхихикивать.

— Прекрасно! Я потрясён! — восхитился губернатор. — Только, товарищи, не надо этих церемоний! Называйте меня как можно проще, так сказать, по-домашнему. Например, Михал Михалыч.

— А можно я вас буду называть просто Миша? — встрял Зебр.

— Конечно, сынок, все свои!

Далее Михал Михалыч держал ответную речь. Что-то про законы гостеприимства, братскую дружбу народов и будущую Олимпиаду. Говорил он простым языком, но убедительно, с ораторской изюминкой. Его слушали, затаив дыхание.

— …Таким образом, здесь не сегодня-завтра, в крайнем случае — послезавтра, будет построен город будущего. Однозначно! Такая наша на сегодня ориентация!

С этими словами он вручил Председателю Советующихся почетный вымпел Дружбы Народов. Зрители растрогано захлопали.

Через несколько минут все расположились за длиннющим столом, накрытом редчайшими яствами. Вытхуянцев разместили во главе стола, рядом с губернатором и недалеко от блюда с гигантскими ракообразными. Гостей обслуживали десятки вышколенных слуг.

— Это вам не за самоваром с блинами тёщу танцевать! — огляделся Зебр. — Миша, чё у вас тут за раки такие странные?

Общество затаило дыхание.

— Это лобстеры, сынок! — объяснил Михал Михалыч. — Не бойся, не кусаются, кушай! Только утром из Москвы прислали.

— А что, в Москве водятся лобстеры? Ни фига себе!..

Принялись есть. Присутствующие ловили каждое слово вытхуянцев, каждое движение, перешептывались, посмеивались, прикрывая рот рукой. Только один Осёл это и замечал.

Зебр после первого насыщения, вежливо рыгнув, откинулся на спинку стула и показал пальцем на тщательно жующего Жираффа:

— О, молодца, дорвался до халявы! Завтра из сортира за уши не вытащишь!

— Это почему-у-у?

— А потому что каков стол, таков и стул! Публика ахнула в гомерическом экстазе.

Тем временем губернатор и Бегемот обсуждали современные диеты.

— Ничто так не безобразит фигуру, как лишний политический вес! — жаловался Председатель.

— А вы пробовали, батенька, класть на ночь под подушку тухлое яйцо? Знаете, дружочек, однозначно помогает!

— Что вы говорите?! Обязательно попробую! Далее зашел разговор о методах работы с электоратом. Михал Михалыч поделился:

— Я, например, от своих предвыборных обещаний никогда не отказываюсь. Я до сих пор обещаю выполнить свои обещания. Правда, Хомяков?

— Я бы с удовольствием, — разводил руками Бегемот, — но в Вытхуяндии столько проблем! Ведь у нас как-то странно получилось: ещё не началось развитие, а уже наступила рецессия!..

— Да, — встрял Зебр. — Без проблем у нас только с проблемами!

За десертом у вытхуянцев полюбопытствовали, какие у них впечатления от Сочи.

— Немного скучновато, — ответила за всех Белка. — Вы хотя бы праздник, что ли, какой-нибудь организовали.

— Непрерывные работы по благоустройству делают невозможным проведение праздника в нашем городе, — вздохнул Михал Михалыч. — Впрочем, мнение отдыхающих для нас крайне важно! Хомяков, понял? Запиши претензию!

Следом поинтересовались мнением об олимпийском символе. Здесь не выдержал Зебр:

— Ну, вы тут придумали какой-то отстой! Ни туда, ни сюда! Надо что-то такое, своё, чисто в национальном духе!

— Например? — заинтересовался Михал Михалыч, замысловато прищурившись.

— Вот допустим: Чебурашка на лыжах с автоматом Калашникова на плече. Типа биатлонист. Ведь здорово же?

Здесь уже не выдержали и самые стойкие — просто рухнули под стол. Лишь когда губернатор зыр-кнул каким-то приказным намёком, гости взяли в себя в руки и загомонили хором: «Очень интересно! Браво! Конгениально!»

— Хорошо, — согласился Михал Михалыч. — Но почему автомат Калашникова? Ведь в биатлоне винтовка?

— Мишань, это же так просто! — лучисто оскалился Зебр. — Автомат Калашникова во всём мире знают. Это как бы намёк конкурентам: если что, мы за себя не отвечаем! Да и ваще, из него в сто раз легче по мишеням палить. Если очередью…

После ужина губернатор повёл Бегемота осматривать дом, а Хомяков, как бы промежду прочим, пригласил Зебра в переговорную комнату, увешанную картинами-подлинниками, и плеснул ему в бокал изрядную порцию армянского коньяка. Вскоре они были друзьями — не разлей вода.

— Так сколько, ты говоришь, вы собрались инвестировать в наш регион? — спросил Хомяков, протягивая полосатому коробку с сигарами.

— Я говорю? — пьяно удивился Зебр. — Я ещё ничего не говорю. Это, тссс, тайна! Но тебе обязательно скажу, брателло! Пару. эээ. пару миллиардов. эээ. в валюте, что-то около того…

— Пару миллиардов!!! — у Хомякова задрожали руки.

— Я, конечно, понимаю, что это для вас, как два пальца, — Зебр весь укутался облаком табачного дыма, — но этот долбаный крольчатник — будто из золота строят!.

Гости постепенно расходились. К губернатору выстроились в очередь: благодарили, прощались.

— Огромное тебе спасибо, Михалыч! — щедро пожал ему руку важный федеральный чиновник. — Ну и повеселил ты нас, чёрт подери! Где ты их только откопал? С последних президентских выборов так не смеялся!

Глава 6. Куда свинтил лорд Байрон

Захожу в казарму, а там дерьма — в голове не укладывается!

Министр обороны Вытхуяндии

— Малышка, ну иди же ко мне! — поманил Зебр. — Поцелуй меня туда, куда ещё никто никогда не целовал!

— Да, сладкий! Как скажешь!