Разлюбившему смерть Якунина Виолетта
* * *
Плотно зашторенные окна не пропускали не только света, но и воздуха. В комнате было душно. Свечи коптили. Дышать было нечем. Пот катился с них градом. Но девушки не разжимали рук. Стоя вокруг круглого стола, покрытого кроваво-красной скатертью, они удерживали магический круг. Стараясь не сбиться, вполголоса читали древние слова заклинаний из раскрытой книги с пожелтевшими страницами, лежавшей на столе.
– Иголки, – скомандовала самая высокая.
По ее команде ведьмы вооружились иглами и стали накаливать их в пламени свечей.
– Васем! Ахат, штаим, шалош.
И иглы, как копья, одна за другой вонзились в фотографию.
– Да свершится это… бабокер, байом, баэрэв, балайла!
Одна из девушек усмехнулась, продемонстрировав, куда именно попала игла.
– Сжигаем!
Руки поднесли фотографию к свечам. Бумага вспыхнула, фотография полетела в медный таз, и огонь с удовольствием сожрал предложенную жертву.
– И что дальше?
– Все. Дело сделано. Любовь была недолгой, расстанемся без слез.
– Да будет так! – сказала черноволосая ведьма и откинула за плечи змеевидную косу.
– Получите, распишитесь, – засмеялась кудрявая и показала пеплу вытянутый средний палец.
Глава 1
За два дня до колдовства
Аленка позвонила в самый неподходящий момент. Зайка была на грани нервного срыва. Она нашла в столе мужа распечатки звонков с ее собственного мобильника. Опять! Опять слежка и подозрения! Опять тотальный контроль!
– Ну и что он там нашел крамольного? – спросила Аленка.
– Да что он там мог найти, кроме ваших телефонов?! – захлебнулась от гнева Зайка. – Ты же знаешь, что мне – хоть сейчас в рай, ни одного греха за последние три года!!!
– Заведи себе любовника, порадуй мужа, пусть, наконец, его усилия увенчаются успехом.
– Алена, черт тебя дери! Мне не до шуток!
– Он параноик, и с этим ничего не поделаешь. Или бросай его, или не реагируй на его дебильное поведение.
– Знаешь что? Мне такие советчицы, как ты, сто лет не снились!
– А я, собственно говоря, и не подвизалась на роль психоаналитика, – фыркнула в трубку подруга.
– Тогда зачем ты мне звонишь?
– Звонила Дашка, зовет в субботу на дачу. Поедешь?
– Конечно, поеду, она мне тоже звонила, – сказала Зайка и зашвырнула распечатки в ящик стола. – Надо же ее поздравить по-человечески. А то мы зарылись в свои проблемы, а у нее тоже, между прочим, сплошной кошмар в жизни. Я поеду, сто пудов! Пусть мой шпион порадуется, можно же будет засесть в дачных кустах с биноклем и следить за мной в свое удовольствие!
– Не знаю, откуда у тебя столько терпения, – вздохнула Аленка. – Впрочем, это не мое дело. Я тебе звонила, чтобы напроситься в твою машину, я купила Дашке этажерку для цветов, а Микаэль, как всегда, на репетиции и отвезти меня не сможет.
– Я за тобой заеду, без проблем, – сказала Зайка, – только умоляю, давай обойдемся без промывки моих мозгов, иначе я не выдержу и высажу тебя где-нибудь на трассе.
– Ой, ой, ой, была мне охота напрягать свои голосовые связки! Ты ж все равно не слушаешь умных советов, а мое мнение по поводу твоего ненаглядного тебе и так известно.
На этом Аленка отключилась. А Зайка, с ненавистью взглянув на ящик, в котором спрятались распечатки, вновь принялась искать ручку. Собственно, из-за этого она и полезла в Васин стол. Но тут из комнаты матери послышался звон колокольчика. Зайка вздохнула и поспешила на зов. Ее мать четыре года тому назад перенесла инсульт и так и не смогла восстановиться, она была практически прикована к постели и не могла обходиться без чужой помощи. Сиделка уходила в восемь, после чего на дежурство автоматически заступала дочь.
– Да, мама, – сказала Зайка, – что случилось?
– Зоя, подай мне, пожалуйста, пульт от телевизора, Вера оставила его на полочке.
– Мам, хватит на сегодня телевизора, тебе пора отдыхать. Хочешь, я сделаю тебе чай с мятой?
Мать хитро посмотрела на нее из-под очков. «Сейчас будет торговаться», – подумала Зайка. И не ошиблась.
– Зоя, я выпью твой чай, если ты мне поиграешь перед сном.
– Конечно, мамуль, – улыбнулась Зайка.
Это было не сложно, мать могла бы «запросить» устроить игру в карты, лото или скрабл. Она ужасно не любила бодрствовать в одиночку.
Зайка сходила на кухню, заварила английский чай с двумя листиками мяты, как нравилось маме, добавила в чашку ложку меда. Устроила больную на подушках поудобнее, подала ей питье и, распахнув двери пошире, пошла в гостиную, к роялю. Это был роскошный Bechstein – подарок щедрого мужа к их свадьбе.
Мать любила Шопена, но Зайка начала с «Лунной сонаты» Бетховена. Именно это произведение она исполняла на сцене, когда ее впервые увидел Вася.
Вася, Василий… ее принц на белом коне, который вытащил ее из бездны и перенес в этот прекрасный дворец из жалкой однокомнатной трущобы. На его деньги они живут вместе с мамой, оплачивают сиделку и дорогостоящие лекарства. А он сам, ее муж, тиранит, мучает и медленно убивает Зайку.
Пальцы порхали по клавишам, мысли порхали в голове. Она в миллионный раз пыталась придумать выход из создавшегося положения. Что ей делать? Где набраться сил и мудрости, чтобы вырваться из ловушки, так хитро подстроенной мужем?
За «Лунной сонатой» последовал, наконец, Шопен. Зайка играла на автомате, уносясь воспоминаниями в те дни, когда ее сердце было полно любви и нежности к мужу. Хотя нет, в те дни Вася еще не был ее мужем, он тогда красиво ухаживал за скромной учительницей из детской музыкальной школы. Он водил ее в театры и рестораны, дарил девушке цветы и смешных плюшевых медвежат. Все девчонки ей завидовали, еще бы – ей улыбнулось такое счастье в виде этого богатого, успешного бизнесмена и политика, который был готов ради нее на любые безумства.
Они встретились на благотворительном концерте, на котором играли ее ученики. Вася отослал своего шофера за цветами и в антракте преподнес ей огромную корзину алых роз. В течение месяца он буквально засыпал Зайку цветами и подарками, их роман был похож на сказку. А потом он подарил ей кольцо с черной жемчужиной, окруженной крохотными бриллиантами, и сделал предложение. Обезумевшая от счастья Зайка сказала «да». И через неделю Вася увез ее на частный остров в Тихом океане, где они прошли какой-то сложный обряд венчания, ничего не значащий с точки зрения российского законодательства, но позволяющий им считаться мужем и женой.
По возвращении Вася перевез в свой особняк Зайку и ее престарелую маму-инвалида. Зайка вскоре уволилась из своей музыкальной школы, их однокомнатную хрущевку продали и на эти деньги купили ей кабриолет. Девочки взахлеб расхваливали выбор Зайки, пока она однажды не призналась, что ее Вася – импотент.
– А как же ты с ним живешь? – спросила растерянно Светка, несказанно гордившаяся своим суперлюбовником Жориком.
– В любви и верности, – зло ответила Зайка.
Это ужасное открытие настигло ее на распроклятом острове. До женитьбы Вася уверял ее, что он желает сохранить чистоту их отношений, и она, наивная дура, поверила. Даже не говорила никому об их воздержании, считала, что ей попался удивительный мужчина, ищущий в ней не любовницу, а жену и мать своих будущих детей. Не желая отпугнуть его своей распущенностью, Зайка не настаивала на близости.
Но там, на берегу Тихого океана, он уже никак не мог отпираться и признался, что проходит серьезный курс реабилитации. Ее шокировало и обидело его недоверие, но Вася разыграл целый спектакль со слезами и мольбами о помощи и понимании. Зайка сдалась. В конце концов, во всем остальном он был безупречен, ну как она могла его бросить в беде!
Она же не знала тогда, что диагноз врачей был вовсе не обнадеживающим, а совсем наоборот – весьма категоричным. Ничто, абсолютно ничто не могло вернуть Васину мужественность.
Через полгода Зайка не выдержала его бесконечных россказней о реабилитации и поехала в клинику, где он якобы проходил лечение. Так раскрылась нелицеприятная правда. В тот вечер у них дело дошло до скандала, но Василий упросил ее не рубить с плеча и прожить с ним еще один месяц. Пресловутый месяц растянулся на два года.
А когда она открыла свою тайну подругам, пришлось ей идти в объяснениях до конца…
– Слушай, а давно это с ним? – спросила Дашка.
– Давно, задолго до нашего знакомства.
– Как?! Так вы с ним вообще ни разу?!
Она покачала головой. Подруги онемели из-за шока. Они собрались в тот день на обычный «сплетник», как они называли свои еженедельные посиделки в любимом японском ресторанчике. Но никто не ожидал никаких сенсаций.
– Может, ему нужна операция или что-то там еще? – наконец пришла в себя Регина.
– Уже испробовали все, от медицины до шарлатанства, он безнадежен, – отрезала Зайка. – Ноль эрекции, ноль либидо – до конца дней!
– Зайка, но ты-то вполне нормальная женщина. Уж если не хочешь бросать своего импотента, заведи любовника! – воскликнула Аленка.
– Действительно, милая, уж как я сама стою за крепость семейных уз, но тут тебе сам бог велел! – поддержала ее Регина.
– Господи, столько времени без секса! Да ты с ума сошла! – воскликнула Светка. – Знаешь, в такой ситуации твой Вася должен просто закрывать глаза на твои развлечения на стороне! Уж если он хочет иметь жену и, так сказать, семью, а сам при этом – полный ноль в постели, так пусть подвинется слегка на семейном ложе!
– Как же! Закроет он глаза! Да он мне их скорее закроет – в гробу! – зарыдала Зайка.
Она была больше не в силах держать в себе хоть какую-то запретную информацию. И рассказала подругам, что уже пыталась устроить интрижку на стороне. Кончилось все это печально. Оказалось, что Вася следил за ней, ее телефоны были на прослушке, а в машинном компьютере стоял локатор, определяющий ее местонахождение. И как только она побывала в холостяцкой квартире своего бывшего однокурсника, кто-то на следующий день избил парня и приказал ему держаться от нее подальше. «Твой муж – псих, – сказал ей по телефону незадачливый любовник, – советую тебе его бросить, пока не поздно! Но мне ты больше не звони. Ты классная девчонка, но жизнь мне дороже».
В тот же вечер Вася рассказал ей за ужином сказку по глупую принцессу, которая вышла замуж за короля, но изменила ему с пастушком. Разгневанный король убил обоих любовников и умер от разрыва сердца на могиле неверной жены.
И тогда в душе у Зайки поселился страх: она отчетливо прочувствовала, поняла, что такое паранойя. Выходя из дома, она чувствовала на себе постоянно чьи-то подозрительные взгляды. Отпрашиваясь у мужа на встречи с подругами, она старалась как можно быстрее от них сбежать, потому что Вася постоянно названивал ей с вопросом – когда она наконец приедет домой? Она перестала ходить в спортивный клуб, ибо он купил ей несколько тренажеров для домашнего употребления. Она стала приглашать на дом массажиста, мастера по маникюру и педикюру, а также парикмахера, чтобы не подвергаться допросам, почему это все так долго делается и с кем она там вообще общается. Васе не нравилось, что она каждую неделю ездит в один и тот же салон красоты.
– Девочка моя, – говорил он ей, – в твоем распоряжении пятьсот квадратов, неужели нельзя устроить кабинет красоты на дому? Зачем тебе каждый раз таскаться в другой конец города? Пусть все эти мастера приезжают к тебе хоть каждый день. Уж я-то могу себе это позволить! В общем, не буди во мне зверя: если только я узнаю, что ты решишь меня бросить, за последствия я не ручаюсь.
И он смеялся, словно это была веселая шутка. Но Зайка знала, что на самом деле это – ничем не прикрытая угроза. Внешне все запреты мужа носили вид трепетной заботы о Зайкином благополучии и удобстве, но подоплекой этого было полное порабощение и угнетение ее свободы.
Лишившись квартиры, Зайка попала в зависимость от своего мужа. Нет, конечно, можно было бы собрать вещички и переехать на съемное жилье, снова устроиться в музыкальную школу, бегать по частным урокам… Но здоровье мамы сильно ухудшилось за последний год, и Зайка просто не потянула бы оплату сиделок и лекарств.
– Послушай, Зайка, – сказала Дашка, выслушав подругу, – а ты не пробовала с ним поговорить начистоту?
– Пробовала, но потом сто раз об этом пожалела. Однажды, напившись на одном светском рауте, я дождалась нашего возвращения домой и завела с ним разговор о своих физиологических потребностях. Что тут началось! Он закатил дикий скандал, орал так, что крыша тряслась. Я выслушала о себе такие вещи, что их вслух произнести стыдно. Мол, он меня подобрал на помойке, отмыл, принарядил, кормит меня и поит, вместе с моей мамой, а я – тварь неблагодарная, только и мечтаю, как наставить ему рога.
– Он что, сумасшедший? Он не понимает, что ты живой человек, нуждающийся в нормальных физиологических процессах? – спросила Аленка.
– Иногда я действительно думаю, что он не в себе, – призналась Зайка. – Девочки, я правда его боюсь! У него есть и деньги, и связи, и возможности сделать так, чтобы я исчезла без следа и следствия.
– Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! – возмутилась Светка. – И сам не гам, и другим не дам! Вот свинья!
– Уходи от него! – предложила Аленка. – Давай найдем тебе квартиру. Мы все тебе поможем, и деньгами, и вообще… Ну зачем ты мучаешься с этим психом?
– Нет, он меня просто так не отпустит, я это уже поняла, – покачала головой Зайка. – Вы мне можете не верить, но я живу с чудовищем, которое способно на все.
Она не знала, насколько ее подруги поверили ей, но по большому счету, это было не так уж важно. Они не могли ей помочь. Она вообще не верила, что кто-то рискнет перейти дорогу Васе, поэтому помощи ей ждать было неоткуда. Но и смириться с ролью бесправного домашнего животного Зайка тоже не могла. Ее уже давно перестали радовать кольца с бриллиантами и норковые шубы. Она хотела нормальной семьи, нормального мужа, нормальной жизни. Хотела родить троих детей, не меньше, и жить в свое удовольствие.
Но была еще больная мама, полное отсутствие наличных денег (Вася выдал ей кредитку и полностью контролировал все ее траты). И был реальный страх за собственную жизнь. Поэтому изо дня в день Зайка изобретала все новые способы, как ей избавиться от мужа и при этом остаться в живых самой.
Глава 2
За день до колдовства
Аленка готовила ужин, то и дело посматривая на часы. Надо было успеть покормить Артемку и уложить его спать до того, как приедет Микаэль.
На самом деле ее бойфренда звали Миша, но все его друзья-музыканты именовали его Микаэлем. Он был отличным парнем, которому удавалось совмещать строительный бизнес с творчеством. Миша по воле необходимости был строителем, а по призванию души – клавишником в джаз-банде. И всем он был хорош: и внешностью, и содержанием ума, и складом характера. Но вот с детьми он как-то не ладил. Артем для него был как тот инопланетянин, с которым Миша не мог найти общий язык.
Уж как Аленка старалась, чтобы они подружились, и в парк их водила, и в кино, и дома устраивала ужины с игрищами. И каждый раз оба ее мужчины доводили Аленку до нервного срыва. Артем вечно закатывал истерики по поводу и без повода. А Миша психовал и сбегал на пару-тройку дней в свою квартиру. Ему не нравилось то, что Аленка не проявляет строгости к сыну, не наказывает его за слишком вольное поведение, и уж тем более не позволяет Мише повышать на ребенка голос.
«Ледниковые периоды» в их размолвках редко длились дольше двух дней. Потом Миша шел на мировую. Но, приходя к ним домой, он утыкался в телевизор или в газету и на присутствие ребенка не реагировал, оживал только после того, как Аленка укладывала сына спать. А ей так хотелось бы, чтобы он пообщался с пацаном, поделился с ним мужскими тайнами: про рыбалку и охоту, про машины и спорт, про то, как надо бить морды обидчикам и ухаживать за женщинами…
Пятилетний сынишка ее тоже был хорош! Артемка, как и все дети, прекрасно чувствовал, что «дядя» не настроен на общение с ним, а приходит сюда только ради его мамы. Поэтому каждый раз он устраивал сцены ревности, желая показать Мише, кто в доме хозяин. Аленка вечно скакала между двух огней, но выхода из ситуации не видела.
Она без памяти влюбилась в своего Микаэля: умного, симпатичного, талантливого. Он был таким обаяшкой, что легко вписался в их компанию, нашел общий язык и с Зойкиным политиком, и с Регинкиным бизнесменом, и с Дашкиным компьютерщиком. Микаэль устраивал для друзей шумные праздники с пикниками, песнями, плясками. А когда они оставались наедине, он дурачился, шутил, смешил ее. Зимой они ездили в Финляндию, на подледную рыбалку, а летом – на Кипр, кататься на яхтах. С ним Аленка чувствовала себя легкой, как мотылек, которого уносит куда-то порывом ветра. Он все время твердил, что любит ее и дорожит их отношениями. Но при этом не скрывал, что не хочет воспитывать чужого ребенка.
– Понимаешь, мне через пару лет стукнет сорок, – втолковывал он Аленке. – Я никогда не был женат и даже приблизительно не знаю, каково это – быть отцом. Но если мне приспичит-таки им стать, то я хочу, чтобы это была моя плоть и кровь. Пойми, твой Артем – чудный ребенок, но он не мой сын! Я на него смотрю и вижу в нем продолжение другого мужчины, того, кто сделал тебе этого ребенка.
Сначала Аленка обижалась. Она доказывала Мише, что, если мужчина любит женщину, он должен любить и ее детей. Ведь дети – это часть ее самой. «Ведь ты же не отвергаешь мои ноги, а они – точь-в-точь как у моей мамы! – кипятилась она. – Так почему же ты не пытаешься примириться с моим сыном! Я не прошу тебя быть его отцом, но ведь подружиться с ним, найти общие точки соприкосновения можно!» Миша соглашался, что можно, но продолжал держаться на расстоянии от ребенка. Он его не обижал, не задирал, но и не любил, как ей того хотелось бы.
Аленка страдала, поэтому не раз выносила на обсуждение с подругами подробности своей личной жизни. Подружки подбрасывали Алене аргументы, болея душой за нее: «приведи ему в пример семьи, в которых растут приемные дети»; «наври, что Артемка от Миши без ума, копирует твоего избранника в его отсутствие, чтобы ему польстить»; «оставь его дня на два с Артемкой под предлогом твоего больничного обследования, пусть они найдут общий язык в твое отсутствие»; «действуй через его мамочку, напросись к ней в гости, распиши, как твой сынишка привязан к Мише, попроси ее совета»; «затей ремонт в своей квартире и переберись к нему на пару месяцев, может, на своей территории он изменится, почувствует себя главным кормильцем»…
Ничего из предложенного, конечно, ей не подходило! И с каждым днем становилось все очевиднее, что и в дальнейшем ничего у них с Мишей не выйдет.
– Он просто эгоист, – говорила Регина на их «сплетниках». – Поэтому до сих пор у него и нет своих детей. Я не верю, что абсолютно здоровый мужик умудрился дожить до тридцати восьми лет и при этом не разу не столкнуться с беременностью какой-нибудь очередной своей подружки. Значит, на его счету с десяток чужих абортов!
– Он безответственный, поэтому и не женился, – вто€рила ей Дашка. – Он просто не хочет брать на себя никаких обязательств за тех, кто находится рядом с ним. Ты подумай, Аленка, зачем тебе тратить на него самые ценные годы твоей жизни, когда можно осмотреться и найти кого-нибудь более подходящего?
– Оставь все как есть, – советовала Светка, – жизнь все расставит по своим местам. И ты, в конце концов, примешь единственно верное решение.
Как ни странно, но именно так и случилось. Три месяца тому назад у Миши начались дикие проблемы на работе. Объект, который строила его фирма, «завис», начались трения с законом, возникла угроза уголовного дела. И ему, чтобы замять все эти неприятности, пришлось в экстренном порядке продать свою квартиру. Часть вещей он перевез к своей матери, а часть – к Аленке, у нее же и поселился. Так у них началась «семейная» жизнь.
Казалось бы – вот он, случай, о котором ей говорила Светка, расставивший все по местам. Сама судьба устроила их сближение, послав им испытание, пройдя через которое они оказались бы перед алтарем. Но все, как всегда, оказалось сложнее, чем хотелось бы.
Совместная жизнь тем и плоха, что наружу вылезают скелеты, тщательно хранимые в шкафах. И Аленка поняла, что Миша на самом деле – немного другой, не такой, каким он ей представлялся ранее. То, что он неаккуратен в быту и требует ухода за собой наравне с Артемкой, было еще полбеды. Но она стала замечать, что он скрытен, да к тому же врет ей по мелочам. К примеру, он не расставался ни на минуту со своим мобильником, даже в туалет ходил с ним.
– Зачем тебе телефон в туалете? – спросила его Аленка.
– Я в шахматы там играю, – улыбнулся он, – может, стану-таки гроссмейстером!
Потом у нее внезапно забарахлил модем, а ей срочно нужно было выйти в Интернет. Она попыталась включить компьютер Миши и обнаружила, что на нем стоит пароль. Зачем человеку пароль на домашней машине?!
Миша был на репетиции. Аленка позвонила ему и спросила, может ли она воспользоваться его компом.
– Малыш, дождись меня, моя машинка что-то выделывается в последнее время, не дай бог, ты что-нибудь там нажмешь не то, и я лишусь своей рабочей документации.
Большей чуши она не слыхала! Аленка была на «ты» с компьютером с того момента, как эти умные машины стали постоянно входить в жизнь постсоветского общества. И Миша прекрасно знал, что она ни при каких обстоятельствах не навредит его программам, потому что обращается с компом куда лучше его самого. Поэтому это высказывание было чистейшей воды отговоркой, чтобы не допустить ее к тому, что скрывается от чужих глаз. Она не стала возмущаться, промолчала, но крепко задумалась.
Что же такое он прячет от нее? Быть может, бурную интернетовскую переписку с другими женщинами? Или компрометирующие его фотографии? Что?..
Когда Миша явился домой, она снова попросила его пустить ее в Интернет и демонстративно встала у него за спиной, когда он включал комп. Он напрягся, но не отказал в ее просьбе. И даже набрал пароль, который она старательно запомнила. Но наедине с компом он ее не оставил, поэтому покопаться в его файлах у нее не получилось. А на следующий день запомненный ею пароль не сработал. Получалось, что, пока она укладывала Артема спать, он поставил новый!
Все это требовало осмысления и обсуждения в коллективе подруг. Естественно, ничего приятного Аленка услышать от них не ожидала, но надеялась, что девчонки предложат какое-нибудь простое и безобидное объяснение этим странностям. Но так сложились обстоятельства, что поговорить об этом с девочками хотя бы по телефону было невозможно. У каждой из подруг за последние дни случились катаклизмы куда покруче, чем пароль на компе Аленкиного дружка.
Регина выгнала своего загулявшего мужа. У Светки обчистили квартиру, причем она была уверена, что кража произошла по наводке ее бойфренда. Дашкин жених внезапно вернулся к бывшей жене. А Зайка снова столкнулась с параноидальной слежкой мужа. На фоне таких событий требовать внимания к своей персоне Аленке было как-то неудобно. И все же в глубине души Алена очень рассчитывала на их субботнее сборище. Уж за два-то выходных она урвет минутку для решения собственных проблем!
В прихожей послышалась какая-то возня, и в кухню вполз Артем, толкая впереди себя поезд на колесиках.
– Мам, я уже есть хочу, – сообщил он ей.
– Тогда мой руки и за стол, – велела Аленка.
Положив ему на тарелку еду, она принялась потчевать свое чадо. Слава богу, у сына был прекрасный аппетит, и его не нужно было пичкать по схеме: ложечку за маму. Но пока он уплетал отбивные и макароны с сыром, Аленка традиционно читала ему книжку о Простоквашине и его жителях. В ее загруженном жизненном ритме было не так уж много свободного времени, чтобы побыть наедине с ребенком. Поэтому все воспитательно-образовательные акты она проводила с ним во время приемов пищи, на сон грядущий или по дороге в садик.
– Я бы тоже уехал в деревню, если бы у меня были Шарик и Матроскин, – неожиданно заявил Артем.
– Ну как же ты бы уехал? – притворно ахнула Алена. – А я бы без тебя скучала!
– Конечно бы, скучала, – важно кивнул ребенок, – сидела бы тут одна и плакала.
– Ну почему одна, у нас же еще Миша живет.
– Это он сейчас живет с нами, а потом купит себе новую квартиру и уедет от нас.
Аленка внимательно посмотрела на ребенка. Что это? Затаенная надежда или, наоборот, опасение, что Миша бросит их так же, как когда-то бросил папочка Артемки?
– А почему ты так решил? – рискнула уточнить она.
– А он так по телефону говорил одной тете.
Аленка почувствовала, как сердце ее спикировало к коленкам, но запуталось в кишках и забилось в животе, словно птица в силках. Обхватив живот обеими руками и пытаясь одновременно утихомирить взбесившееся сердце, Аленка прокашлялась, стараясь не выдать своего волнения.
– Когда ты об этом узнал? Когда Миша это говорил?
– Вчера. Ты в ванной была, а я пошел водички попить. И услышал вот этими ушами, – и Артем оттянул свои уши в разные стороны.
– А почему ты решил, что он с тетей разговаривает?
– Потому что он говорил: «Ну потерпи, Леночка». Но ты, мама, не расстраивайся, я тебя точно не брошу! Потому что Шарик и Матроскин живут с Дядей Федором. Поняла?
– Поняла, – кивнула Аленка, – что тут не понять, не такая уж я и тупая.
И она пошла на балкон, чтобы не пугать своим ревом сына. Ну конечно, она ни минуты не сомневалась, что Артем говорит правду. Зачем ему сочинять? Подлый Микаэль вполне мог продолжить свой разговор, не обратив на него никакого внимания. Он так и не понял, что пятилетние дети прекрасно владеют языком и вполне способны усваивать информацию, подслушанную краем уха. Точнее, сразу обеими ушами!
Слезы полились по щекам длинными дорожками. Хорошо, что она прихватила с собой кухонное полотенце!
Как же так?! Откуда же взялась эта «тетя Леночка», с которой откровенничал ее дорогой Микаэльчик – любовь всей ее никчемной жизни?! Они же все время были вместе, и на выходных, и по вечерам…
– Ага, только оставалась еще его ненормированная во времени работа и репетиции этого дурацкого джаза! – сказала самой себе под нос Аленка и зарыдала горше прежнего.
Ее мама всегда твердила, что мужики одним миром мазаны, и уж если им припечет удариться во все тяжкие, то не удержат их никакие обязательства и никакие печати в паспорте. «Твой муж даже к ужину не опоздает, вернувшись с гулянок, – втолковывала она Алине. – И ты всю жизнь будешь его облизывать-обхаживать, а он все равно на сторону будет бегать. Ты и знать об этом не будешь! Потому что жены всегда узнают об измене мужей последними».
Так получилось с ее первым мужем, который теперь благополучно проживал в Германии со своей новой женой. Пока она вынашивала и выкармливала его сына, он присмотрел себе «девочку». Девочка оказалась не промах и довольно быстро прибрала его к рукам. Аленка узнала обо всем уже на последних этапах их романа.
Так же вышло и с Мишей, который даже жениться на ней не обещал! А раз не обещал, значит, он вообще свободен метаться от всяких там Леночек к Танечкам, Манечкам…
Алена не знала, как она теперь посмотрит ему в лицо, что скажет. А может, ничего не говорить, собрать его сумки-чемоданы молча и на лестничную клетку выставить? Хотя это как-то глупо и театрально получится!
Кое-как успокоившись, она заманила в ванную Артема, который каждый раз пытался отложить момент укладывания его в кровать, следующий за банными процедурами, поэтому упирался. А когда они вышли из ванной, предатель Микаэль уже успел внедриться в их квартиру.
– Привет, котик, – помахал он ей из кухни.
– Привет, – сказала она.
И молча повела Артема в детскую. Она на автомате помогла сыну облачиться в пижаму и даже прочитала ему пару рассказов о Смешариках, не понимая ни слова из читаемого текста. Ей было страшно идти к Мише и начинать разборки. Но лечь с ним в кровать как ни в чем не бывало она тоже не могла.
Когда она вышла из детской, Миша курил на балконе. Она выглянула в окно и увидела, что он строчит какую-то эсэмэску. Не размышляя больше ни секунды, Аленка выскочила к нему на балкон.
– Боец спит? – спросил он и засунул мобильник в задний карман джинсов.
– На грани, – ответила она. – Слушай, я хочу кое-что у тебя спросить.
– Ой, че это? – дурашливо скривился Микаэль. – Серьезные разговоры? На ночь глядя? А может, лучше сеанс боевого секса?
– Что это за Лена, которая ждет не дождется, пока ты купишь новую квартиру и съедешь от нас? – пошла в лобовую атаку Аленка.
– О, мелкий доносчик постарался! – ухмыльнулся Миша. – Какой талант у парня по части стукачества!
– Артем вовсе не такой идиот, каким ты его считаешь.
– Я не считаю его идиотом. А вот у тебя с памятью что-то вообще худо. Леной зовут мою сестру, дорогая, если ты это забыла.
– И при чем тут сестра? Зачем ей нужно, чтобы ты покупал новую квартиру?
– Потому что я пообещал, что первое время в ней поживет она. До недавних пор мы с тобой вроде ладили. И я думал, что могу пустить на свою площадь свою младшую сестренку, которая жаждет избавиться от родительской опеки. Но, судя по твоим бурным реакциям, я, скорее всего, погорячился. И не факт, что я смогу жить с человеком, который мне ни капельки не верит!
– О боже! – прижала обе ладони к губам Аленка. – Это правда, да?!
– Правда, – фыркнул Микаэль и затушил в банке окурок, – правда, и ничего, кроме правды.
– Как глупо! – прошептала Аленка и заревела.
Такого облегчения она давно не испытывала.
– Еще как глупо! – проворчал Миша и притянул ее к себе.
– А я так испугалась! Так испугалась! – бормотала она, уткнувшись носом в его грудь.
– Аленка, ты обожглась на молоке, теперь на воду дуешь. Ты, это, давай, не дури. Если у меня кто-нибудь появится, я по кустам прятаться не буду! Поняла?!
– Поняла, – закивала она, – я же не тупая!
– Тогда, если ты меня поняла, женщина, то иди и накрой на стол! Мужик есть хочет! Иначе придется мне идти налево в поисках ужина!
Аленка вывернулась из его объятий и бросилась в кухню, но она успела услышать, как пискнул в его кармане телефон: пришла ответная эсэмэска. Не думать о ней Аленка не могла. Она думала об этой эсэмэске, пока Миша ел, пока он мылся в душе, пока они занимались любовью. И эти мысли не дали ей уснуть. Она лежала, слушала, как дыхание ее мужчины становится все ровнее, смотрела на полоску света от фонаря, пробивающуюся сквозь неплотно сдвинутые шторы, и думала о том, что это так унизительно – ревновать и подозревать.
Наконец момент настал. Она осторожно выскользнула из-под одеяла, подкралась к креслу, в котором валялась их одежда, вытянула из общей кучи его джинсы, обшарила карманы. Телефона в них не было. Тогда она обошла кровать и пошарила под ней – трубка валялась на полу.
Аленка на цыпочках вышла из комнаты, сжимая в потной ладошке свою добычу, и заперлась в ванной. Включила телефон, который был почему-то выключен, открыла папку входящих сообщений. Пусто! Эсэмэски, пришедшей пару часов назад, не было!
Аленка просмотрела отправленные – та же история! Она таращилась на аппарат, не будучи в силах осознать увиденное. Миша уничтожает свою переписку! Его аппарат невозможно запрограммировать на автоматическую очистку папок, значит, он это делает механическим путем – просто убирает компромат!
На этот раз ее нелепое сердце попыталось удрать через горло, оно билось, стучало, но она сглотнула его обратно.
– Так, без паники, – сказала самой себе Аленка и полезла в журнал звонков.
Последним, кому звонил Миша, был некий Сахар. И этот же кусок рафинада звонил ему сам, как раз перед ее собственным звонком, о чем говорил список принятых звонков. Получалось, что Миша ехал домой и болтал с некой сладостью, а тут позвонила она, Алена, и он прервался, но потом перенабрал сброшенного абонента.
– А что тут такого? – пожала плечами Аленка. – Никакого криминала!
Но смутное ощущение, что это вовсе не тот сахар, которым можно подсластить ее, Аленкину, жизнь, ее не отпускало.
И тут – эврика! Аленка хлопнула себя по лбу. Уж если она встала на этот путь, значит, надо копать до конца. И недрогнувшей рукой она набрала на клавиатуре нужный код. Ей ответил компьютер, следуя советам которого Аленка подключила Мишу к удобной услуге – детализации звонков. Затем отправила эсэмэской на свой мобильник номера телефонов этого подозрительного Сахара и Ленки-сестренки. После чего аккуратно удалила из памяти телефона все произведенные ею действия.
Вернув Мишкину мобилу под кровать, она пошла на кухню и, уже не прячась, включила свой ноутбук. «Что делать – бессонница!» – пожала она плечами.
Аленка зашла на нужный сайт, выбрала требуемую услугу из списка, ввела код, номер Мишиного мобильника и затребовала детализацию его звонков за последнюю неделю. Через пару минут к ней на «мыло» пришел отчет о проделанных на Мишином мобильнике операциях.
Аленка начала с последних двух дней. Ее интересовало, с кем Миша переписывался этим вечером и с кем он разговаривал вчера, когда она мылась в ванной, счастливая в своем неведении.
Увы! Беспощадный компьютер раскрыл «страшную» тайну удаленных эсэмэсок. И вчера, и сегодня, и всю эту неделю Микаэль вел активную переписку и перезвон сразу по трем повторяющимся телефонам. Одним номером-счастливчиком был номер Алены, другим – Сахарка, третьим – пока неизвестный. Но именно с его обладателем (или обладательницей) вчера вечером и разговаривал Микаэль.
Аленка не поленилась снова сбегать за телефоном Миши, ввела таинственный номер и прочитала «в контактах», что этот номер забит в память как «Милена Сергеева». Круг замкнулся. Милена – она была той самой Леной, которую Миша просил подождать с покупкой квартиры, а со своей сестрой он не разговаривал вовсе.
Телефон вруна и сексуального маньяка был возвращен на место. После чего Аленка вышла на балкон, покурить. Вообще-то она не часто травила свой организм никотином, но тут, как говорится, на трезвую голову было не разобраться. Руки ее ходили ходуном так, что прикурила она лишь с третьей попытки. Голая правда, выползшая из-под груды лжи, словно лезвие бритвы, врезалась в ее душу и рассекла ее пополам.
Аленка не понимала, как можно было настолько не разобраться в человеке! Ведь все, буквально все говорило о том, что Миша не в состоянии стать полноценным партнером. Он скакал по жизни эдаким стрекозликом, не завязываясь крепко ни с одной женщиной, встреченной на его пути. Он не стремился заводить собственных детей и не желал вкладываться морально и эмоционально в чужих отпрысков. Потребитель, привыкший только брать и ничего не дающий взамен.
Так что же она в нем нашла? Что именно, и за что, собственно, полюбила? Почему не желала видеть его отрицательных черт? На что надеялась?
Алена посмотрела на часы. Половина первого. В этот час на этой планете она могла позвонить только одному человеку, который был способен разделить с ней ее боль. И она позвонила.
Глава 3
Накануне колдовства
Дашка еще не спала. Она была заядлой полуночницей и могла смотреть до часу телевизор, до двух – сидеть в Интернете, до трех – читать книгу. Она обожала эти часы, когда вся квартира погружалась в сонную тишину, дети мирно сопели в своих кроватях, а она могла делать все, что угодно: ванночки для ног, маски на лицо, пить мартини со льдом и лимоном, болтать с друзьями в скайпе, смотреть фильмы про любовь.
В этот раз она смотрела «Титаник», но от драмы на экране ее отвлек мигающий телефон, беззвучно призывающий Дашку выслушать драму из жизни подруги.
– Что случилось? – спросила Дашка вместо приветствия.
– Дашка, я тоже в твоей лодке, или в Регинкиной, – сказала Аленка, – или в своей собственной, но уже иду ко дну.
И она рассказала подруге о своем расследовании.
– В общем, я стою на балконе и реву, а он спит в моей кровати и видит сладкие сны про свою Миленочку, – подвела она итог.
– Вот говнюк! – оценила ситуацию Дашка. – Ты только не реви. Надо успокоиться и принять решение.
– Какое решение? – всхлипнула Аленка. – Я его любила, верила ему, а он крутил одновременно еще с какими-то мармеладками-шоколадками! И какой подлый, переехал ко мне, чтобы не снимать квартиру, а сам вынашивает планы, как он купит новое жилье и вселится туда с новой кралей!
– Конечно, не к мамочке-барракуде же ему ехать! У тебя удобнее: вкусная еда, чистая одежда, бесплатный секс…
– У-у-у-у-у!!! – завыла Аленка.
– Хотя, – поспешно сказала Дашка, – на самом деле, может, все не так, как кажется.
– Какое там – «не так»! Он с каждой из них и болтает по десять раз на день, и «эсэмэсится». Конечно, у него в бизнесе проблемы начались, просто не до работы человеку! Весь в любовях-морковях!
– Ну мало ли о чем они могли разговаривать…
– Действительно, нам ли с тобой не знать, о чем можно разговаривать с холостым мужиком по десять раз на дню!
– Слушай, это могут быть подружки из его музыкальной тусовки, или со студенческой скамьи, или еще фиг знает откуда. Важно другое: что это скрывалось от тебя. Пароли на компе, стертые эсэмэски, встречи за твоей спиной. Вот что плохо! Он так и не впустил тебя в свою жизнь.
– И он мне соврал. Сказал, что разговаривал с сестрой. Ты бы его видела! Он был так убедителен, что если бы не сигнал пришедшей эсэмэски, который я почему-то засекла, то я бы ему поверила, еще бы и прощения попросила! И так бы и ходила дура дурой еще пару-тройку лет – как же, заподозрила в измене такого душевного парня!
– Я тебе одно могу сказать: ты легко отделалась! Было бы хуже, если бы ты уломала его на тебе жениться, а он бы потом начал скакать по своим девочкам-припевочкам.
– Дашка, но я его все равно люблю! Я не хочу от него отделываться! Ну может, поговорить с ним, может, он как-то это объяснит или поклянется в том, что не изменяет мне?..
– Ален, да ты и правда дура дурой, – вздохнула Дашка. – Уж в твои-то годы надо понимать, что он тебе что угодно может наобещать, если захочет задержаться рядом с тобой. Но нет никаких гарантий, что он свое обещание сдержит.
– Что же мне делать?!
– Гнать его поутру взашей! Поверь мне, жизни у вас уже не будет. Теперь ты его примешься ежесекундно подозревать во всех смертных грехах, следить за ним, проверять его телефонные счета и лазать по карманам. И, в конце концов, превратишься в Зайкиного импотента Васю, только в юбке.
– Ох, Дашка, ты такая сильная! А я не знаю, смогу ли я так взять – и выставить его. Не знаю…
И она снова расплакалась. «Сильная» Дашка как могла утешала подругу. И жалела только об одном: что ее силы не хватит – пойти начистить морду этому мерзкому музыкантишке!
Совсем недавно она прошла через все круги ада со своим женихом. И до сих пор не понимала, как не свихнулась в те дни. Неважно, с какой формой предательства ты сталкиваешься, но, когда рушатся твои мечты и надежды, осколки кромсают твою душу и тело. И никак нельзя защититься, и никак нельзя спастись…
Дашка весь год встречалась с одним питерцем, который приехал в их город налаживать какую-то грандиозную компьютерную систему из разряда новейших технологий. Он покорил буквально всех: Дашкиных детей, родителей, подруг. Милый, обаятельный, добрый, щедрый – не парень, а сказочный персонаж! И родня у него была чу€дная, он Дашку познакомил со своей сестрой и племянниками, приехавшими к нему на недельку погостить, и все друг другу вполне понравились. В общем, Витя был всем хорош, кроме одной лишней печати в паспорте. В Питере у него остались жена и дочь. Но жена его уже жила с другим мужчиной, а с дочкой Витя виделся только на каникулах.