Загадки судьбы Крючкова Ольга

10

На следующее утро, за завтраком Николай Дмитриевич объявил:

— Соня, ты вчера, дитя мое, поздно изволила прийти и пропустила знаменательное событие: Станислав Федорович просил руки Елизаветы. И я дал согласие. Думаю, свадьба состоится в июне… Да, Соня, а отчего Сергея так давно не видно, совсем не навещает нас?

Соня молчала, не зная, что сказать. Вмешалась вездесущая коварная Елизавета.

— Так ему, папенька, не до того. Он все на плацу, на лошади гарцует перед генерал-губернатором: скоро императорский смотр. Да и потом, Соня поклонника нашла…

— Поклонника? А так это Альберт Вениаминович Гварди, сослуживец Сергея! Матушка ваша мне про него рассказывала. Я все занят на службе, увы, не успеваю следить за вашими поклонниками. А поручик Гварди — хорошая партия. Барон фон Визен — его дальний родственник по линии матери и достойный человек. Да и дядюшка ювелир Гварди имеет дай Бог каждому! А наследник у него один — Альберт Вениаминович, я уж справки навел…

Соня чуть не поперхнулась чаем.

— Папенька! Ну зачем вы расспрашивали о нем?

— Соня! Ты меня удивляешь! Молодой мужчина посещает наш дом, ухаживает за тобой, а я что, не должен о нем ничего знать? Может, он — охотник за приданым, без роду без племени, мошенник! Для того ли мы тебя растили, чтобы отдать замуж за какого-нибудь прощелыгу?!

Соня закашлялась: ей показалось, что папенька намекает на «барона». Но быстро успокоилась. Вряд ли — если бы он прознал, то в доме началась бы настоящая буря.

Коварная Лизка пила чай и украдкой поглядывала на сестру, довольная тем, что сумела вывести из себя. Словом, отомстила младшей сестре за ее вчерашний визит: нечего нападать! Поделом ей!

— А хорошо бы, Соня, и тебя летом выдать замуж, прямо под венец и пойдете обе, сразу две свадьбы и справим, — никак не мог угомониться деятельный Николай Дмитриевич.

Соня укоризненно посмотрела на родителя.

— Маменька! Хоть вы за меня заступитесь! — взмолилась она.

— Отчего же?! Николай Дмитриевич прав, — отозвалась маменька.

Соня обиделась на всех и готова была расплакаться.

— Ты, сестра, какая-то сегодня грустная, неразговорчивая, — поддразнивала Соню Лиза. — Или не можешь выбрать, кого предпочесть: Сергея или Альберта Вениаминовича?

Соня злобно посмотрела на коварную Лизку, та и вовсе расцвела, видя, как досадила сестре.

— Девочки! — урезонила их маменька. — Перестаньте ссориться. Вам уже замуж пора, а ведете себя, как дети.

Остаток дня Соня провела в меланхолии, бесцельно слоняясь по дому, даже не хотелось заниматься цветами в оранжерее, а когда вечером явился Станислав Федорович, вздохнула с облегчением: по крайней мере, хоть какое-то время отдохнет от подковырок сестры! И чего господин Нижегородский только нашел в Елизавете?

Поздно вечером, когда домашние разбрелись после ужина по своим комнатам, Соня направилась в каморку Марфуши. Та переплетала косу, уж больно растрепалась.

— Марфуша, погадай мне на картах, — попросила Соня.

Горничная удивилась:

— Господь с вами, барышня? Али чего случилось?

— Да нет. Так, хочется узнать, что будет со мной?

— Ох, барышня, мы уж с вами нагадали под Рождество: сами видите, чего вышло — одноглазые-то кавалеры извести вас решили. И вот сестрица ваша за одноглазого выходит замуж… Грех — это гадание…

— Марфуша, Станислав Федорович с двумя глазами, просто он повязкой скрывает синяк…

— Да ну, барышня?

Соня кивнула и присела рядом с Марфушей на скамью.

— Погадай… Тяжко мне на душе…

— Хорошо, только на щеколду запру дверь: не ровен час, ваша сестрица…

— Не волнуйся, ей теперь не до глупостей. Она замуж собирается и очень тому рада… А я…

— И вы, барышня, замуж выйдете. Вот вам истинный крест. — Марфуша перекрестилась. — Что уж там говорить, вы — красавица и покладистей Елизаветы Николаевны: неужто в девках останетесь? Да быть того не может! Да потом, годочков-то вам — всего шестнадцать, вся жизнь еще впереди, — приговаривала Марфуша, раскладывая на небольшом столе карты.

— Ну, что? Что ты там видишь? — сгорала от нетерпения Соня.

— Вы — червонная дама и волосы у вас светлые. Так… — Марфуша, как заправская гадалка, сняла с червонной дамы карту. — Вот и на сердце у вас — король крестовый… Э… стало быть, военный мужчина… Так. — Она вынула карту из-под дамы. — Под сердцем вы таите… тоже короля, только виннового. Что же получается: вы, барышня, двух кавалеров таите в сердце-то? А?

Марфуша, не скрывая любопытства, посмотрела на Соню. Соня кивнула.

— Да, Марфуша, карты не врут: в сердце у меня сразу двое мужчин…

— Вот так! Действительно, не врут… Дальше: в голове у вас, барышня, хлопоты, ага, и опять хлопоты… и вот неприятность какая-то. Странно… — Марфуша, заподозрив неладное в картах, не захотела пугать Сонечку. — Ох, барышня, ну их, карты эти! Чего с них толку-то? Все они врут!

— Ну, помилуй, Марфуша! Как же врут, когда правду сказали: думаю я сразу о двоих… Так и есть.

— Ну, мало ли! Иногда может и совпасть!

— Ты, Марфуша, говори, не темни! Чего ты в картах увидела?

Марфуша решила стоять насмерть, не сознаваться.

— Вот вы все хлопотать будете. И то верно, — бал через два дня у фон Визенов.

— Да шут с ним, с балом-то. Говори мне про королей: чего с ними будет и со мной?

Марфуша немного растерялась, но быстро сообразила и начала сочинять с ходу:

— А короли, барышня, будут добиваться вашего расположения. И про меж них выйдет ссора, это и понятно: как из-за вас не поссориться?

— И все? — удивилась Соня.

— Все! — уверенно подтвердила Марфуша, твердо решая скрыть, что одному из королей грозит смерть.

— Ладно, пойду я спать, поздно уже, — зевая и потягиваясь, Соня поднялась со скамейки.

— И то правильно, барышня, утро вечера мудренее.

Марфуша откинула щеколду на двери, выпуская Соню.

Сонечке долго не спалось, в темноте комнаты мерещились два короля: крестовый и винновый. Она задумалась: крестовый — наверняка Сергей, а вот винновый — скорее похож на Альберта, также черноволос, чернобров, такие же страстные алые пухлые губы…

Девушке стало неловко от своих мыслей: ее сердце разрывалось на две части между Сергеем и Альбертом, к тому же молодые люди были друзьями и однополчанами.

Соня подумала: «Отчего так сложно устроен мир? Почему надо что-то решать и чем-то жертвовать? Не хочу!»

Долго ворочаясь, она наконец заснула. Ей снилось, будто она — вся в белом стоит перед алтарем, к ней подходят два молодых человека: Сергей и Альберт. Они требуют, чтобы Сонечка тотчас определилась: за кого же она пойдет замуж?! Но она никак не может решиться. Тогда в руках мужчин невесть откуда появились дуэльные пистолеты, а на глазах — черные повязки. И вот Сергей и Альберт, словно два Нельсона или Кутузова, разошлись на пятнадцать шагов, как и положено при дуэли, и медленно начали сходиться…

Сонечка что-то кричала, но дуэлянты ее не слушали. Прогремел выстрел: один из мужчин упал. Девушка увидела кровь, обагрившую ее белое свадебное платье, перчатки. Кровь заструилась по алтарю…

Девушка проснулась, ее трясло мелкой дрожью, на лбу выступил холодный пот.

— Господи! И надо же такому присниться! А если дело действительно дойдет до дуэли, ведь Марфуша нагадала ссору промеж королей! Ох…

Соня перевернулась на бок, но сон все равно не шел. Заснула она только под утро…

После того как Соня покинула каморку Марфуши, та встала на колени перед маленькой иконкой Божьей Матери, что висела в углу, и начала истово молиться.

— Матерь Божия, прости грехи мои. Гадание — грех, и теперь я это точно знаю, никогда более карты не возьму в руки. Помилуй ты Сергея Васильевича и Альберта Вениаминовича, неразумных, влюбленных в барышню Софью Николаевну. Не допусти ссоры промеж них и дуэли! Пускай любовные дела ихние решатся мирно и чинно, как и подобает в подобных случаях…

11

На следующий день Соня встала поздно, голова болела, она чувствовала себя полностью разбитой. Не успела она умыться и привести себя в порядок, в комнату вошла прислуга с огромным букетом алых роз. Марфуша заканчивала Сонечке, сидевшей перед зеркалом, прическу.

— Барышня, — девка поклонилась, — посыльный вот букет вам велели передать и письмо.

Соня удивилась.

— Давай письмо, цветы поставь в вазу в гостиной. Хотя не надо в гостиную — там бегонии, они не любят такого соседства. Поставь сюда. — Девушка указала на фарфоровую вазу саксонского производства, стоящую в углу. — Да воды не забудь налить, а то цветы завянут, да и сахара добавь пару столовых ложек, чтобы дольше стояли…

— Слушаюсь, барышня.

Соня распечатала письмо и прочла:

«Софья Николаевна!

Горю желанием увидеть вас на балу у баронессы фон Визен. Надеюсь, ничто не помешает нашей встрече. Примите букет в знак моей любви и уважения.

Альберт».

Письмо привело Сонечку в волнение: «Ах, он думает обо мне… Как это приятно… А цветы — просто прелесть! Непременно уделю ему внимание на балу… А Сергей? Увы, от него никаких известий и знаков внимания».

Во время завтрака семейства Бироевых в дверь дома позвонили: еще один посыльный принес очередной букет для Софьи Николаевны, на этот раз он состоял из белых роз.

В розах Соня заметила конверт, скрываемый цветами.

— Боже мой! — воскликнула она. — А это-то от кого?

Она распечатала письмо и сразу же увидела знакомый почерк Сергея.

«Дорогая кузина!

Отправляю вам букет, чтобы вы не сердились на меня за столь длительное отсутствие, ибо предстоящий императорский смотр не позволяет мне покинуть полк. Я очень скучаю по всему вашему семейству, не чаю, как скорее вырваться со службы и очутиться в вашей уютной гостиной.

А еще я очень хочу видеть вас, Сонечка…

Вчера вечером я узнал от Альберта, что в предстоящее воскресенье баронесса фон Визен дает бал в честь помолвки своей дочери. Мне жаль, что я не смогу танцевать с вами, увы, но служба не позволяет. Зато Альберт клятвенно обещал опекать вас от всяческих самозванцев. Кстати, я рад, что история с „бароном“ наконец закончилась.

Сергей».

Девушка пришла в замешательство, ее сердце буквально разрывалось надвое:

— Что же происходит?! — недоумевала она. — Два букета — почти одновременно. Совпадение, или они сговорились? Или права Марфуша, говоря о ссоре промеж королей… Сергей ничего не подозревает об ухаживаниях Альберта за мной. Он доверяет своему другу опекать меня. Боже мой, что же будет?!

Соня нервно теребила письмо, но все же пришла к окончательному решению: она непременно отправится к баронессе фон Визен в воскресенье.

Утром, в воскресенье, Сонечка поднялась рано. Ее не покидало некое странное состояние: в нем было и волнение, и любовное возбуждение, и страх перед неизвестностью. А еще Соне хотелось выглядеть красивее всех на балу, даже затмить юную фон Визен, которая считалась весьма привлекательной, если, конечно, не брать во внимание размер ее приданого.

После завтрака Соня предавалась безделью: делать ничего не хотелось, она сначала хотела спуститься в оранжерею и полить бегонии, но потом передумала. Она пошла в библиотеку и достала наугад книгу. Ею оказалась «Двенадцатая ночь» Шекспира. Сонечка знала, что молодые барышни гадают по книгам: загадывают страницу наугад, а затем строку… Потом читают «предсказание» автора, правда, часто получается совершенная бессмыслица, но она никого не смущает. Напротив, все ищут в ней тайный смысл. И, как ни странно, находят. Ведь при желании можно истолковать «предсказание» как угодно.

Сонечка зажмурилась, открыла книгу где-то посередине и ткнула пальчиком в следующие строфы:

Соня буквально замерла, прочитав между строк свою будущую судьбу. Она быстро поставила книгу на место и покинула библиотеку.

Остаток дня вплоть до того момента, как семейство Бироевых приступило к сборам на предстоящий бал, прочитанные строки не давали покоя Соне. Даже когда матушкин парикмахер завивал ей щипцами локоны, в голове крутилось: «Любовь питают музыкой… О дух любви, как свеж и легок ты… Мечтанье так богато волшебствами…».

И вот Сонечка надела платье нежно-персикового цвета из лионского шелка, которое надевала на предыдущий бал графини Преображенской, и коралловое ожерелье.

Окинув себя придирчивым взглядом в зеркале, девушка осталась довольной увиденным отражением: да, она непременно произведет впечатление на балу, и Альберт окончательно потеряет голову.

Дом фон Визенов встретил карету Бироевых многочисленными газовыми фонарями, освещающими внутренний двор и парадную. В доме также горели свечи, весь дом сиял, не оставляя ни одного неосвещенного окна.

Семейство фон Визен ожидало дорогих гостей, и те постепенно начали прибывать. Соня заметила, что при подъезде уже стояли семь-восемь карет. «Наверняка Альберт Вениаминович уже приехал», — подумала она в сладостном предвкушении, представляя, как он подхватит ее и закружит в вихре танца.

Бироевы вошли в дом, лакеи помогли снять Николаю Дмитриевичу шубу, дамам же — меховые мантеле.

Не успели Бироевы войти в зал, как к ним подошел Станислав Федорович, сгоравший от нетерпения увидеть свою обожаемую Елизавету. Глава семейства не без удовольствия поприветствовал своего будущего зятя, они обменялись рукопожатием.

Елизавета сияла от счастья, она подхватила своего жениха под руку, расточая окружающим обворожительные улыбки.

«И что только с человеком делается! На балу — само очарование, дома — злыдня, каких свет не видывал…» — подумала Соня и проследовала в зал рядом с родителями.

Гости уже начали собираться, Бироевы поспешили выразить свои поздравления чете фон Визен.

Соня недолюбливала чванливую Амалию, дочь баронессы, но все же нашла для нее несколько приветливых слов. Жених ее, господин Романовский Владимир Викторович, знакомый уже по балу у графини Преображенской, и вовсе не произвел на нее ни малейшего впечатления. Соня почему-то пожалела их обоих: она догадывалась, скорее даже была уверена, что предстоящий брак совершался только по расчету.

После светских формальностей Соня, наконец, смогла оглядеться. Она искала Альберта: и вот он, улыбаясь, идет ей навстречу.

— Ах, Софья Николаевна! Счастлив видеть вас! — Он поклонился.

Соня протянула руку для поцелуя.

— Как давно вы прибыли, Альберт Вениаминович? — поинтересовалась прелестница.

— Да только что… Уже успел поздравить Амалию и поприветствовать вашего папеньку.

Альберт буквально пожирал девушку глазами: до чего же она хороша!

Соня прекрасно сознавала свое воздействие и наслаждалась данной ей красотой и молодостью.

Неожиданно она заметила, что Альберт уже не носит повязку: свой подбитый глаз он искусно припудрил, синяк почти не виден.

Соня поймала себя на мысли, что повязка придавала поручику некую таинственность, но теперь, увы…

На протяжении всего бала Альберт не покидал Сонечку и оказывал ей знаки внимания. Единственным танцем, который Сонечка не станцевала, была мазурка, и то только потому, что она сильно устала и пожелала отведать мороженого.

Родители Бироевы весь вечер наблюдали за своей младшей дочерью и пришли к выводу, что та явно увлечена поручиком Гварди, возможно, даже серьезно. Впрочем, Агриппина Леонидовна посоветовала мужу не торопить события: всякое может случиться, кто поймет душу юной прелестницы, ведь сегодня ей нравится один кавалер, а завтра, возможно, другой.

Николай Дмитриевич же настаивал: Соня увлечена серьезно, а поручик — тем более. Теперь уж жди его со дня на день при полном параде и цветах — непременно придет просить руки дочери.

Агриппина Леонидовна спорить не стала: ей и самой хотелось устроить судьбу дочерей как можно выгоднее и быстрее, пока они еще в самом «соку».

12

Глаз Альберта приобрел, наконец, приличный вид: синяк почти прошел, теперь можно появляться в обществе и без искусного припудривания. И он тотчас явился в полк, поскольку подготовка к императорскому приезду была в самом разгаре.

Сергей встретил друга с распростертыми объятиями:

— Наконец-то, Альберт, и вы погарцуете на плацу!

Тот усмехнулся:

— Да, право, занятие, достойное гусара.

— Расскажите мне лучше, как там Бироевы, особенно Сонечка?!

Альберт откашлялся.

— Да, как… как? Все у них нормально. Софья Николаевна расцвела пуще прежнего. Проходимец «барон», который оказался в действительности артистом, более и носа не кажет… Я обещал его пристрелить при первой же возможности, думаю, это охладило его любовный пыл. Я же тебе обо всем сообщал.

— Да, я помню. А как бал у барона фон Визен? — продолжал расспрашивать Сергей.

— Прекрасно. Амалия теперь помолвлена с неким господином Романовским, говорят, он весьма состоятелен. Так что фон Визены довольны. Да, я, наверное, не сказал вам: Елизавета Николаевна также помолвлена с господином Нижегородским.

— Лиза?! — воскликнул Сергей. — Конечно же, я прекрасно помню Станислава Федоровича. Лиза познакомилась с ним у графини Преображенской. Он мне сразу же понравился: человек серьезный и благородный. Да… — Он немного замялся. — Скажите, Альберт, а Соня… она… Словом, не проявляет ли она к кому-либо из мужчин серьезного интереса?

Альберт не знал, что ответить.

— Да нет, разве что ко мне…

Сергей воспринял ответ друга, как шутку, и от души рассмеялся.

— За что я вас люблю, Альберт, так за умение повысить настроение окружающим!

— Полноте, Сергей. А если я говорю совершенно серьезно?!

Сергей снова рассмеялся.

— Давайте лучше немного выпьем, мой друг. А то красное французское вино слишком застоялось.

Он наполнил бокалы. Альберт отпил и сказал:

— Недурственно, недурственно. А что бы вы сделали, Сергей, если бы узнали, что Софья Николаевна выходит замуж? И не за вас!

— Не понимаю, к чему двусмысленные вопросы? Она что, действительно помолвлена? И с кем же?

— Пока нет… Но все может случиться: она девушка юная и весьма привлекательная. На балу у фон Визенов она пользовалась огромным успехом.

— Так… так, — насторожился Сергей. — Теперь я понимаю: вы неспроста затеяли этот разговор. У Сони появился поклонник. Кто он? Говорите!!!

Альберт не ожидал такой бурной реакции.

— Успокойтесь, Сергей! На балу Софья Николаевна танцевала только со мной, но я видел: какие взгляды метали на нее мужчины.

— Понятно, вы решили меня позлить. Что ж, вам удалось! — Сергей залпом осушил бокал.

Ночью Сергей спал плохо. Его раздражал храп Альберта, в голову лезли различные мысли: «А вдруг Соня увлеклась Альбертом? И что же? Она вольна поступать как пожелает… Мы не связаны с ней никакими обязательствами… А Альберт… Неужели он пренебрег нашей дружбой? Нет, не может быть, он не способен на бесчестный поступок. Он бы признался, если бы полюбил Сонечку. Да и потом, Альберт — известный ловелас. Что для него — юная неопытная барышня?»

Наутро посыльный доставил Сергею пакет, на котором значилось его имя, фамилия и местоположение полка. Он весьма удивился и распечатал его:

«Сударь! Пишу вам из чувства долга и сострадания. Ваш друг, Альберт Вениаминович Гварди, и ваша кузина, Софья Николаевна Бироева, состоят в любовной связи.

Это длится уже неделю, почти с первого же дня, как господин Гварди появился в доме Бироевых. Он повел себя нахально и самоуверенно, увы, но молоденькие барышни именно на таких мужчин и обращают внимание по причине своей неопытности. И вот этот человек соблазнил несчастную девушку. Не знаю, что же теперь будет?!

Поверьте, я искренне встревожен: ибо считаю святыми узы брака, а потерю целомудренности юной девушкой — непоправимой!

Доброжелатель».

У Сергея все поплыло перед глазами, в голове помутилось. На него накатила безудержная ярость. Он схватил саблю и со всего размаха рубанул ею стол.

В комнату вошел Гварди.

— Что с вами, дорогой друг? — искренне удивился он.

— И вы еще смеете называть меня своим другом?! Вот, прочтите!!! — Сергей протянул Альберту письмо, по-прежнему сжимая в правой руке саблю.

По мере того как Гварди читал послание доброжелателя, лицо его бледнело и вытягивалось от удивления.

— Я не понимаю…

— Вам есть что возразить по поводу написанного?!

— Разумеется. Я решительно заявляю: это — пасквиль, чернящий меня, хотя, впрочем, плевать! Главное — задета честь Софьи Николаевны! Неужели вы верите гнусной сплетне?

— Сударь, сплетня — привилегия рынка и мещанок! Здесь же ясно написано, что вы с первого дня обольстили ее!

— Господь с вами, Сергей! Вы что, сомневаетесь в своей кузине?! Вы меня удивляете! Да и потом, я не сошел с ума, чтобы соблазнять кузину своего друга.

— Я вам не верю! Вы воспользовались обстоятельствами и вскружили голову Сонечке!

— Такое ваше предположение уже ближе к делу: во-первых, не я ей голову вскружил, а она — мне, а во-вторых, я ее лишь один раз поцеловал! Разве что считается для девушки потерей чести?!

— Ага! — снова разъярился Сергей. — Вы признаете тот факт, что целовали мою кузину?

— Да. И вообще, я влюблен в нее и готов жениться, — резюмировал Альберт.

Сергей буквально сник на глазах:

— Я вас ненавижу, Гварди. Вы украли у меня Соню…

— Позвольте, сударь! Разве вы были помолвлены?

— Нет…

— Так что же вы хотите?! — удивился Гварди.

— ДУЭЛИ!!! — возопил Сергей, как безумный. — Немедленно! Любой вид оружия, да хоть на кулаках! Я вам не отдам Софью Николаевну!

— Вот как! — У Альберта взыграла горячая итальянская кровь. — Тогда я пристрелю вас, сударь! Всем известно: я стреляю без промаха!

— Посмотрим! Завтра утром ровно в семь часов жду вас с секундантом в Сокольническом лесу на центральной аллее. И не вздумайте хитрить, сударь!

— Что??? — разъярился Гварди. — Еще ни один мужчина из рода Гварди не слыл трусом!!! Я непременно буду, сударь, в указанном месте! И выбираю пистолеты! А теперь я более не желаю делить с вами одну комнату!

Гварди собрал вещи и исчез за дверью.

После ухода Гварди Сергей метался по комнате, словно разъяренный лев по клетке. Наконец протрубили сбор. Сергей привел себя в порядок, оделся и направился к конюшне, откуда его денщик уже выводил под уздцы коня.

Воронов и Гварди упорно не смотрели друг на друга и встали по разные стороны шеренги. Однополчане сразу же заподозрили неладное: явно между друзьями пробежала черная кошка. Вскоре их опасения подтвердились, особенно когда повздорившие друзья пытались найти себе секундантов.

Офицеры постарше и поопытнее сразу же отказались. Они прекрасно понимали, что дуэль перед императорским смотром — прямая дорога на Кавказ к абрекам. Но Воронова и Гварди уже никто не мог остановить. Они сговорились с двумя недавно прибывшими в полк корнетами, жаждущими приключений и романтики, которые тотчас согласились стать секундантами. Несмотря на молодость, у них уже имелся подобный опыт.

Сергей предвкушал, как прострелит Гварди голову, тот же решил целиться своему сопернику прямо в сердце.

Поздно вечером двое офицеров пришли к Воронову и попытались склонить помириться с Гварди, но он решительно отказался. Офицеры поняли: беды не миновать.

Воронов проснулся рано, за окном стояла темень. Он надел венгерку, полушубок, зимнюю каракулевую высокую шапку и направился к конюшне. Его верный денщик уже приготовил коня.

— Господин, подумайте! — взмолился денщик, пытаясь образумить поручика, но напрасно.

— Не лезь не в свое дело! — холодно оборвал его Сергей.

Вскоре подошли секунданты и Гварди. Все вместе они покинули полк и направились в Сокольники.

Всю дорогу ехали молча, лишь один из секундантов насвистывал модный мотивчик.

По дороге у Сергея мелькнула мысль: «А если Гварди меня застрелит? Он — меткий стрелок… Тогда она прочтет мое письмо…»

Наконец всадники достигли Сокольников, они въехали в лес, едва начало светать.

Все спешились, один из секундантов держал в руках две сабли. Он поставил их в пятнадцати шагах друг от друга, что означало — барьер.

Секунданты еще раз, как и полагается в подобных случаях, предложили противникам мировую, от которой оба решительно отказались. Итак, дуэль была неизбежна.

Секундант Гварди предложил выбрать пистолеты. Воронов и Гварди взяли оружие и разошлись от установленного барьера, каждый со своей стороны еще на пять шагов.

Один из корнетов подошел сначала к Гварди:

— Сударь, в случае неудачного исхода, хотели бы вы передать письмо или…

— Исход будет один, — перебил Альберт, — я убью Воронова, пусть даже остаток жизни я буду гоняться по горам за абреками.

Секундант кивнул, понимая, что не стоит напрасно тратить время. Воронов же сразу протянул ему письмо.

— Адрес указан на конверте. Прошу вас лично отвести мое послание адресату, если… Словом, если я буду убит…

Все формальности завершены. Секунданты встали поодаль, договорившись одновременно дать отмашку саблями, что означало: СХОДИТЕСЬ! СТРЕЛЯЙТЕСЬ!

Воронов и Гварди едва различали друг друга в утренней дымке. Было холодно, изо рта шел пар. Дуэлянты сбросили полушубки.

Воронов предвкушал, как Гварди обагрит своей горячей кровью белый снег…

Секунданты подняли сабли и… дали отмашку, дуэлянты должны сойтись на пятнадцати шагах, отмеченных саблями, при таком расстоянии исход дуэли смертелен!