Улыбка господина Хо Уразов Александр

– Когда уберешь все границы на пути своего восприятия и достигнешь уровня Бога.

– Звучит ободряюще, – усмехнулся Го.

– А что? Ты знаешь, как что устроено, знаешь, куда тебе идти и что делать. Неужели это плохо? До недавнего времени ты мог лишь чувствовать, что тебе что-то неизвестно. Что-то, что зовет тебя. А вокруг находились люди, которые не позволяли тебе даже заикнуться на эту тему.

– Да, вы правы. Пожалуй, не время предаваться унынию.

– Совершенно верно! Вообще я надеюсь, ты помнишь, что все негативные эмоции кормят всевозможных паразитов. А чем больше ты их кормишь, тем их больше притягивается к тебе. Если же ты прекращаешь это делать, то они, наоборот, начинают уходить.

– Смогу ли я когда-нибудь избавиться от них насовсем?

– Да, но это будет не скоро. Вокруг нас множество людей, которые подпитывают «темных». За счет этого они имеют возможность жить и все время искать новые места для «кормежки». Таким образом, даже когда ты чист, то есть излучаешь вибрации лишь высокой частоты, они хоть и не могут с тобой ничего сделать, но всегда наготове. Стоит лишь чуть-чуть ослабить контроль над своими чувствами, и они сразу же найдут эту дырку и начнут влезать туда.

– М-да…

– Невеселая перспектива? Всегда придется работать над собой?

– Да, осознание этого факта несколько тяготит.

– Поэтому-то воины света так и называются. Если бы это было очень просто, то, наверное, их бы называли «лежебоки света», – улыбнулся Хо. – Да и неинтересно было бы, согласись. Вспомни сказки, которые тебе рассказывали в детстве. Там обязательно главный положительный герой преодолевал множество трудностей и опасностей перед тем, как получить желаемое. Кстати, в сказках зачастую отражены различные глобальные процессы, которые происходят или происходили в человеке и в мире.

Предлагаю разобрать одну из них, ты как на это смотришь?

– Давайте, – улыбнулся Го. – Сказки – это интересно.

– Я тебе расскажу нашу сказку, а наш знакомый напишет свою.

– Я не против, – снова улыбнулся Го. – А почему он не может написать нашу?

– Потому что для этого нужно быть знакомым с формами нашего мира. Он же, как ты помнишь, может лишь улавливать чувства и ход мыслей. Поэтому книга, которую он пишет, может оказаться несколько «суховатой» – сплошные факты, аналитика явлений. Очень мало образов. Только когда он приводит примеры из своего мира, это помогает разбавить повествование.

– Знаете, вообще должен признать, что все, что вы про него говорите, звучит довольно логично.

Хо улыбнулся.

– Что ж, я рад, что ты это заметил. Это может помочь нам с тобой сделать какие-то шаги вперед. Но давай к сказке.

– Давайте.

Вот ведь – выходит, что я остался с вами один на один, дорогие читатели. М-да, что-то не ожидал я такого поворота – что Хо вот так поставит меня перед фактом. Ладно, буду выкручиваться.

Сказка очень известная. Называется «Колобок». Вкратце суть такова. Живут дед с бабой. В какой-то момент решают испечь колобка. Колобок – это просто хлеб, выпеченное тесто. Шарообразной формы. Итак, указанный продукт выпекают и кладут на окно, чтобы тот остыл. Колобок сбегает. Сначала выкатывается в огород, затем – за его ограду, и потом – в лес. Выходит, что дед с бабой проморгали еду, что ж – бывает.

Колобок катится по лесу и встречает зайца. Заяц грозится, что съест колобка, но колобок исхитряется сбежать. Дальше ему встречается волк, затем медведь и, наконец, лиса. Со всеми ними, кроме лисы, колобок проделывает то же, что и с зайцем. И вот тут очень интересный момент. До нас сказка дошла в таком виде, что лиса съела колобка. Оказалась слишком хитрой, и он не смог ее обмануть. Однако, если вы припомните свои чувства в момент, когда вы в детстве слушали эту историю и она заканчивалась съедением колобка, то вы можете вспомнить свое недоумение – что ж это за история такая? Жил да был главный персонаж, который пошел странствовать по миру. Никуда не пришел, зато был съеден. Где тут какой смысл? Что от деда с бабой не надо уходить? Так они бы его тоже съели. Что лиса хитрее колобка? М-да, позитивом от этой мысли так и веет.

Так вот, оказывается, на самом деле в первоисточнике сказка заканчивалась совсем не так. Она заканчивается тем, что колобок «проходит» лису и доходит до солнца. Колобок же – он румяный и круглый, напоминает солнце. Оно тоже горячее, можно сказать, румяное и круглое. Он был создан по образу и подобию солнца и пришел к нему. Ничего не напоминает?

Давайте разбираться. Думаю, вам уже стало понятно, что данная сказка являет собой схему развития человека. Когда колобок выходит за пределы огорода (или избы – не суть важно), то это говорит о том, что человек впервые задумывается о чем-то, что выходит за рамки его обыденной жизни. Человеку становится мало каждый день пахать землю, косить сено и доить корову. Ему начинает казаться, что в жизни есть место чему-то еще. И он начинает задавать вопросы и искать на них ответы – встает на свой путь.

Дальше колобок встречает зайца. Заяц во всех сказках – животное боязливое. Он олицетворяет собой страх. То есть человек сталкивается со страхом. Очевидно, что это – страх оказаться перед лицом неизвестности. Когда человек все время живет в одном и том же мире, сталкивается с одними и теми же явлениями, он чувствует определенную защищенность. Ведь это позволяет ему делать достаточно достоверные прогнозы на будущее. Когда же он выходит за рамки известного ему, то лишается этой способности. На этапе зайца можно застрять, если не получается преодолеть свою боязнь неизвестности.

Если наш герой тем не менее продолжает идти дальше и проходит стадию страха, то он сталкивается с волком. Волк во всех сказках олицетворяет собой злость, может быть, даже какую-то жестокость. Он всегда серый. Неприятный тип, что и говорить. Что это означает для нашего случая? Когда человек проходит этап зайца, он перестает бояться своего страха. Это означает, что он по-прежнему подвержен этому чувству, однако реагирует на него по-другому. Он умеет работать с ним, работать «в нем». И даже умеет его использовать себе во благо. Вспомните, бывало ли у вас такое, что страх придавал вам сил? Если бывало, то вы поймете, о чем мы говорим. Так вот, человек умеет использовать свой страх и уже не боится этого чувства. Но пока что он не знает границ своей силы, и это незнание не дает ему использовать страх себе во благо в полной мере, так как неизвестность всегда является источником боязни и опасения. Поэтому человек, находящийся в своем развитии на этапе волка, постоянно ищет повода выяснить границы своей силы. Он может задирать всех и подначивать. Ему нужно, чтобы с ним «сражались». На этом этапе можно застрять, если, например, человеку сам процесс борьбы нравится больше, чем возможность узнать, что же будет дальше.

Следующий персонаж – медведь. Медведь во всех сказках – это спокойная сила. Он коричневого цвета, ассоциируется, например, с дубом – тот тоже спокойный, могучий, опытный и даже такого же цвета. Когда волк определяет в результате многочисленных стычек и битв границы своих возможностей, он превращается в медведя. Он уже ответил себе на вопросы, ему больше нет нужды драться с кем-то без особых причин. Здесь можно застрять, если нравится ощущать свою спокойную, чуть добродушную силу и нет желания развиваться дальше.

Но наш колобок идет своим путем и останавливается лишь в случае необходимости. И он доходит до лисы. Лиса многих съедает – это правда. Слишком уж здесь интересно и слишком много власти. Лиса – хитрый, изворотливый, умный, достаточно жестокий зверь. Она мастерски расставляет свои ловушки, чтобы жертва попалась в них, и тогда лиса делает с ней все, что захочет. Она – образ человека-манипулятора. Того, кто умеет «вертеть» людьми и обстоятельствами так, как ему заблагорассудится. Ему не нужна сила. Вспомните лису – она совсем не обладает ею. Она всегда все делает так, чтобы прекрасно обойтись и без нее. Застревание на этом этапе, как мы и сказали, легко возможно. Тому, кто любит чувствовать свою власть над другими, придется здесь надолго задержаться. Или даже остаться навсегда.

А потом идет солнце. Нечто невообразимо могучее, большое, яркое, дающее всем тепло и радость. Примерно так и заканчивается наша сказка.

– Действительно очень интересно, – произнес Го, когда Хо закончил. – Как вы думаете, почему в сказки бывают вложены такие глубокие смыслы?

– Через них передавалась мудрость поколений.

– Но сказки обычно рассказывают детям, а они слишком малы, чтобы понять то, о чем в них говорится.

– Верно, но дети очень хорошо запоминают и улавливают образы. И даже когда они не понимают до конца, о чем идет речь, то в их подсознании закладываются определенные установки, которые будут оказывать свое влияние на их действия на протяжении всей жизни.

– То есть если привести образное сравнение, то можно сказать, что в детей закладываются определенные семена, которые впоследствии принесут свои плоды?

– Да. Можно и так сказать.

– Получается, что на самом-то деле все мы подвержены их влиянию?

– Ну конечно!

– А если кому-то не рассказывали сказок в детстве?

– Про того совершенно определенно можно сказать, что ему сильно не повезло, так как он был лишен заложенных верных установок.

– Получается, что он более свободен, чем, например, я? Мне в детстве рассказывали сказки.

– Нет, совсем нет. Все мы получаем какие-то установки в детстве. Что-то случается с нами и откладывается в подсознании на всю жизнь. Если ребенок рос в атмосфере любви и уважения, слушал «правильные» истории, то он гарантированно вырастет хорошим, положительным человеком. Если же ребенок рос без сказок, которые давали бы ему определенные цели, вырабатывали бы определенное мировоззрение, то как он мог приобрести все эти ценности?

– Каким-то другим способом.

– Видишь ли, наш мир давно уже весьма неблагополучен. Если ребенок предоставлен самому себе, то вероятность, что он получит хорошие, правильные установки (можно сказать еще «воспитание»), весьма мала, хотя случается и такое.

– Получается, нужно с самого раннего детства прививать ребенку… да, верно, это же очевидно.

– Ну конечно!

– Но все-таки давайте вернемся к тому, что весь этот механизм кажется мне не совсем правильным, так как лишает человека определенной свободы.

– Хм. Давай подойдем к этому вопросу вот как. Допустим, что тебе удалось воспитать ребенка без каких-то категоричных норм поведения и мышления.

– Норма поведения – это я понимаю, а что такое норма мышления?

– Способ, как он будет думать.

– А это как? – несколько опешил Го. – Мы все, наверное, думаем одинаково.

– Нет, совсем нет. И дело не только в сообразительности, развитости определенных отделов головного мозга. Вообще говоря, давай попробуем разобраться, как происходит мышление.

– Ну… Мы делаем какие-то выводы, прогнозы, что-то сравниваем…

– Да, примерно так. Давай я расскажу, как я вижу этот процесс. Хотя, полагаю, он будет отличаться от общепринятых определений.

– Да, конечно, расскажите, пожалуйста.

– Изначально человек получает какие-то установки, которые являются его «столпами». Затем он путем логических рассуждений начинает выстраивать вокруг этих «столпов» различные взаимосвязи. Здесь будут присутствовать как прогнозы, так и обоснование новых полученных знаний.

– А если он сталкивается с фактом, который противоречит присутствующей у него установке?

– Здесь возможны два варианта. Либо человек начинает выстраивать вокруг нового факта, как нового «столпа», определенную территорию взаимосвязей без попыток понять, как же соотносятся конфликтующие моменты. Либо он начинает биться над этой задачей.

– То есть в голове могут возникнуть конфликтующие установки… Точно, это мы уже разбирали, – улыбнулся Го.

– Верно! – тоже улыбнулся Хо.

– Но как же так? Почему это происходит? Почему наш мозг устроен так, что допускает подобное?

– Это характеризует его как гибкую приспосабливающуюся систему. Так что не стоит жаловаться на это его свойство.

– Хм, понятно. А кстати, помните пример с уткой? В том месте, где мы разбирали, как она то появляется в поле зрения своих друзей, то пропадает из него.

– Да.

– Получается, что это явление – новый факт для ее семьи. И они могли бы воспринять его как один из новообразующихся «столпов» их картины мира.

– Они так его и восприняли.

– Почему же? Они просто теряют ее из вида.

– Да, теперь в их картине мира появился новый факт, новый постулат: их самая маленькая (по габаритам) сестра может появляться и исчезать.

– Хотите сказать, что они в состоянии увидеть только это…

– Да, мы уже рассматривали это.

– Но теоретически можно предположить, что они могли бы увидеть, как она летит?

– Хм. Не совсем понимаю твой вопрос. Теоретически – да. Теоретически можно предположить что угодно. Давай я скажу вот что. Если семья нашей утки условно «поглупее», то они просто видят, что ее то нет, то она опять есть. Если же «поумнее», то они видят, что утка превращается в нечто, что способно летать. Нет, так, пожалуй, неверно. Давай сначала.

Первый вариант. Они видят, что она пропадает и исчезает. Больше ничего они осознать не в силах.

Второй вариант. Они видят, что она пропадает и исчезает. Вместо нее появляется нечто, что способно летать (или некто – неизвестно, как уж они воспримут).

Третий вариант. Они видят, что их утка превращается в нечто. Но это – слишком сложно. Они должны представлять, что такое «превращение». Думаю, этот вариант скорее невозможен.

Четвертый вариант. Они видят, что их утка способна летать. Но для этого в их картине мира должно быть такое понятие, как «утка может летать». А этого понятия там нет.

– Постойте-постойте! Если бы все так и было, то это бы означало, что никто не в силах понять что-то новое!

– Не совсем так. Ты же помнишь – картина мира позволяет строить прогноз. Если нечто, что ты никогда не видел, входит в рамки прогнозируемого тобой, то у тебя есть шансы увидеть это и понять.

– Прогнозы строятся на основе анализа, верно?

– Верно. И еще могут строиться на интуиции. Но мы с тобой это не рассматриваем.

– Почему?

– Потому что в случае, если интуиция подсказывает какой-то вариант, который не предусмотрен твоей картиной мира, включая прогнозы, то ты начинаешь просто испытывать какое-то странное чувство. Это сигналы высшей силы пытаются пробиться к тебе в сознание.

– И они так себя будут проявлять?

– Да, примерно так. Однако, как ты понимаешь, могут быть и варианты. Например, ты ничего не почувствуешь.

– А почему мы не в силах увидеть или осознать, но в силах почувствовать?

– Потому что наше осознание базируется на сознании. Сознание же – штука довольно ограниченная, если уж говорить честно.

– А ощущения могут приходить не из сознания?

– Конечно! Знаешь такие фразы: «Я нутром чую» и прочие – они явно говорят о том, что здесь задействован не обычный для нас мыслительный процесс.

– Да, интересно, как порой расхожие выражения могут довольно точно описать какие-то ощущения. Так значит, вы говорите, что можно увидеть или понять только то, что входит в твою картину мира и прогнозы, которые она позволяет сделать, а в остальных случаях просто возникнет какое-то ощущение?

– Или совсем не возникнет. Да, ты верно резюмировал.

– А если мы будем говорить о том, как люди внезапно начинают видеть какие-то «потусторонние» вещи? Например, так называемые «сумасшедшие», которые на самом деле видят какие-то тонкие планы или другие грани реальности. Вряд ли все эти сущности входили в прогнозы их картины мира, не говоря уж о ней самой.

– Да уж, раньше не входили, зато теперь входят в полной мере, – усмехнулся Хо.

– И кстати, их же как-то лечат.

– Если человек внезапно получает большой объем какой-то совершенно новой информации, которая никак не могла быть создана на основе его мировоззрения, то здесь, вероятнее всего, где-то произошел, скажем так, разрыв в рамках, ограничивающих его восприятие. Кстати, если употребить «вспомогательные средства для расширения сознания», о которых мы говорили раньше, то так и происходит.

– Выходит, для получения какой-то новой информации есть два пути: первый – это расширение спектра прогнозов, а второй – снятие ограничивающих восприятие рамок. Правильно?

– Да, верно. И теперь, когда ты знаешь это, ты понимаешь, почему так важно внутренне быть готовым к тому, что может случиться все, что угодно.

– Это дает возможность прогнозировать большое количество вариантов и таким образом, «если утка взлетит», а в моей картине мира есть такой прогноз, то я увижу это явление. Верно?

– Да, как-то так.

– Судя по всему, способ, который убирает рамки, должен быть более продуктивным.

– В какой-то мере – да, но можно оказаться на месте тех сумасшедших. Кстати, понимаешь, в чем разница между ними и другими людьми – кто «видит», но остается «в своем уме»?

– В чем?

– В том, что у первых увиденное не смогло уложиться в их картину мира, а у вторых – смогло.

– Получается, что вторые перед тем, как «убрать рамки», имели картину мира, в которой прогнозы допускали увиденное?

– Необязательно. Даже, пожалуй, маловероятно.

– Но вы же сами сказали, что у них увиденное «вписалось».

– Они могли просто принять увиденное, может быть, даже не пытаясь сравнить это со своим мировоззрением. А потом уже начать пытаться свести полученное с тем, что у них выстраивалось на протяжении всей жизни.

– Но вы же сказали, что это новое уложилось у них в картину мира.

– Хм. Я имел в виду, что… Похоже, надо рисовать, – Хо спустился с крыльца, а за ним и Го.

Хо взял палку и начертил такой схематичный рисунок:

– Итак. В голове нормального, здорового человека, который исхитрился увидеть то, что находится обычно за гранью нашего понимания, будет два больших не связанных между собой фрагмента. Первый – «обыденная реальность», второй – «потустороннее». Дальше возможны варианты. Если человек не стремится расширить свой кругозор, ему неинтересно, то он «потустороннее» воспримет просто как интересный сон. Хотя, откровенно говоря, подсознание обязательно подскажет ему, что это не может быть просто сном, и где-то внутри него образуется определенный конфликт установок. Но это нас сейчас не интересует. Если же человеку интересно, то он начнет стараться объединить между собой получившиеся области. В какой-то момент его картину мира можно будет изобразить так:

– Я заштриховал область, где он смог найти аналогии между этими двумя фрагментами. Может быть, даже не аналогии, а идентичность.

– Но, наверное, чтобы сделать это, человек должен неоднократно «выйти за рамки»?

– Ну да. Чем больше он сможет увидеть там, тем больше он сможет найти аналогий с известным ему миром. Но всегда есть шанс перестать воспринимать наш «обыденный» мир.

– А это важно?

– Пока ты не полностью освоился в «том» мире – важно. Ты рискуешь потерять все ориентиры, перестать адекватно воспринимать наш мир, и одновременно у тебя еще не будет полной картины «того» мира. В итоге ты окажешься, образно говоря, непонятно где.

– Какая же тогда должна быть стратегия для изучения?

– Нужно все время держаться «обыденного» мира – до тех пор, пока ты не поймешь, что полностью освоил «тот». Точнее, даже не совсем так. Хм, как же объяснить… Давай начнем сначала.

Итак. Тебе нужны определенные ориентиры. Совсем без них, наверное, возможно, но это такой «высший пилотаж», который нам еще не под силу. «Обыденный» мир нам знаком, и мы легко в нем ориентируемся. Возвращаясь в него после «прогулок в неизведанное», мы всегда можем передохнуть, отдышаться и сориентироваться. Что-то не спеша обдумать. В области «потустороннего» будет то, что мы, вернувшись, можем осознать. Но большая часть будет вне нашего понимания. Поэтому, по существу, нужно работать в двух направлениях. Первое – выстраивать как можно больше связей с нашей картиной мира «обыденной» реальности. Второе – искать не зависящие от нее закономерности и ориентиры в «том» мире.

– Правильно ли я понимаю, что «тот», или «потусторонний» мир – это просто какая-то часть реального мира, скажем так, дополнение к нашей «обыденной»?

– Да, пожалуй, так тоже можно сказать.

– Вы говорите о «путешествиях» туда. Но, как я понимаю, мы не будем этого делать, верно?

– Пока нет. Видишь ли, можно уходить и возвращаться, а можно расширять картину мира. Так, давай нарисую для ясности.

– Это у нас вариант для путешествий. Можно его еще вот так изобразить:

– А вот здесь, – показал Го, – у нас же есть общая область. Это может как-то повлиять на происходящее?

– Да, это может послужить хорошим поводом окончательно сойти с ума, – засмеялся Хо. – Потому что видишь одно и то же в обоих мирах.

– Вы серьезно? Или шутите?

– Вполне серьезно.

– Как же этого избежать?

– Знаешь, какой самый хороший способ избежать встречи с волками?

– Какой? Или вы про поговорку?

– Про поговорку. Когда мы с тобой анализировали сказку, наш с тобой «знакомый» описывал свою. Но смысл у них один. Он тоже описал то, как человек идет по пути своего развития. Так вот, если ты проходишь свой страх, то ты пойдешь дальше и будешь пробовать работать с тем, что у тебя есть. Ты будешь осознавать определенные риски, но вряд ли они тебя остановят.

– А если есть серьезное обоснованное опасение сойти с ума?

– Если ты хладнокровно все взвесил и понял, что лучше пока «не соваться», значит, нужно искать обходные пути. «Соваться» рано или поздно нужно. И лучше вовремя. Если сделать это раньше – погибнешь, позже – «перегоришь» или вообще момент упустишь. Поэтому нужно учитывать все – в том числе влияние страха на твою способность анализировать.

– Что значит «упустишь момент»?

– Хм. Что угодно. Например, умрешь от старости, – улыбнулся Хо.

– Но ведь рисковать, не подумав…

– Конечно же не нужно. Давай-ка я еще один рисунок сделаю – для случая, когда происходит расширение картины мира.

– Я пишу «новая картина мира» вместо «обыденность», потому что после столь значительного расширения назвать ее «обыденной» будет неправильно.

– А «увиденное там» – если мы будем только расширять картину мира, то выходит, что я ни разу не выйду «туда» и такая формулировка будет некорректной?

– Вроде того. Тут трудно сказать точно, потому что начинают расплываться все формулировки и определения.

– Почему?

– Хотя бы потому, что растет количество вариантов развития событий, а я пока не продумал их все до конца. Например, ты можешь совершать «короткие экскурсы за рамки», тогда картинка будет такой:

– Маленькие кружки (я уже не стал у них рисовать «прогнозы» в силу миниатюрности) – это то, что ты увидел бы, совершая небольшие и недалекие «вылазки».

– Могу ли я, совершая такие «вылазки», таким образом расширять свою картину мира?

– Да, безусловно. Расширение в любом случае происходит. Разница только в том, насколько будут связаны, согласованы между собой отдельные ее фрагменты. Вообще говоря, картина мира большинства людей состоит из отдельных «островков», которые в различных местах могут конфликтовать друг с другом.

– Вы имеете в виду те самые конфликты сознания с подсознанием, конфликты установок?

– Да, если под словом «установки» здесь иметь в виду любой взгляд, любое мнение человека относительно чего бы то ни было.

– Правильно ли я понимаю, что именно слаженность различных фрагментов, их правильное как бы объединение – это залог здоровой психики?

– Да. Совершенно верно. Если ты имеешь ориентиры, которые держат твою картину мира, что бы с ней ни произошло, то ты всегда останешься «в своем уме».

– А если какой-то человек, у которого картина мира состоит из разрозненных фрагментов, допустим, увидит нечто, совсем выходящее за рамки его понимания, то он сойдет с ума, потеряет ориентиры?

– Это зависит от его «косности», скажем так. Если он не отличается гибкостью ума, то с ним, вероятнее всего, ничего не произойдет. Он спокойно отнесет увиденное к разряду всяких «непонятностей», и это его устроит. Просто решит, что ему что-то привиделось. Если же у него гибкий, подвижный ум, то это может послужить поводом для расстройства психики. Потому что он захочет понять, что же это было. Он увидит, почувствует неадекватность своей картины мира.

– Подождите, я вспомнил, как вы говорили, что в какой-то момент я должен лишиться всех своих «столпов» и отправиться в «свободное плавание».

– Это ты говорил, – засмеялся Хо.

– Ну, пусть я. Но это означает для меня расстройство психики, верно?

– Нет. Совсем нет. Все зависит от твоей силы воли. Ты должен уметь ориентироваться, осознавая, что все твои установки и выводы могут быть совершенно неправильными. Просто тебя это не должно приводить в замешательство. Можно привести такой пример. Допустим, все плывут на огромном корабле. Кто-то уверен, что он никуда не плывет и живет на твердой земле. Она просто вот так вот выглядит – как палуба и трюм. Если его исхитриться подвести к краю и показать, что есть борт, а за бортом – вода, то это его ни в чем не убедит. Даже если обойти с ним по периметру весь корабль – остров же тоже может быть окружен водой.

– А если корабль качает во время шторма?

– Он просто не замечает этого. То есть делает вывод, что происходит нечто аномальное, но «все так и должно быть». Примерно так. Если же мы берем человека со слабой психикой, показываем ему вид с каждой точки борта, а затем для убедительности еще и идем с ним в трюм, где пробиваем маленькую дырочку в днище, чтобы показать, как начинает поступать вода, то он может сойти с ума, так как привычная ему картина мира разрушится.

– А если мы тому – первому, кто с «негибкой психикой», покажем течь в трюме?

– Он решит, что это подземные воды. Ну, или что-то типа того.

– А если корабль приплывет к какой-то земле?

– Он решит, что к его земле приплыл корабль. И корабль вот так вот выглядит – с деревьями, домами и прочим. Наверное, как-то так.

– То есть его совсем никак невозможно разубедить?

– Возможно. Любому человеку можно «раскачать» психику. Только иногда бывает уже слишком поздно для таких экспериментов, а потому – опасно.

– Почему?

– Потому что он сможет понять неадекватность своей картины мира, но не сможет заменить неверные места новыми – более правильными фрагментами, и таким образом просто потеряет ориентиры. А почему ты так печешься об этом первом? Ты хотел бы убедить кого-то, показать ему свою новую картину мира?

– Да, хотел бы.

– Не стоит. Только если ты почувствуешь внутренний сигнал, который подтолкнет тебя сделать это по отношению к какому-то человеку – только тогда. Иначе ты зря потратишь силы.

Однако что-то сегодня наша беседа длится очень долго. А я обещал сделать тебе гипоксию и еще хотел расспросить про твои попытки очищения. Но уже слишком поздно. Давай, наверное, перенесем все на завтра, хорошо?

– Да, действительно. Давно пора было закончить. До свидания, Хо!

– До свидания, Го!

18. Жизнь в новых красках

– Здравствуйте, Хо!

– Здравствуй, Го! Поднимайся.

– Вчера мы хотели сделать мне гипоксию.

– Да-да, давай прямо с этого и начнем, не откладывая. Садись в кресло и запрокинь голову назад.

– Вы хотите сделать ее прямо здесь – на крыльце?

– Да, конечно. Мой дом не стоит на проходной улице, и случайные люди не зайдут.

– Ну, всякое же бывает…

– На такой короткий промежуток времени я могу дать достаточно точный прогноз. И он говорит, что никто не появится.

– Ладно, тогда хорошо.

– Тогда запрокинь, пожалуйста, голову. Да, вот так. Ты нервничаешь?

– Немного.

– В этой процедуре нет ничего страшного. Посиди немного, расслабься. Чем ты будешь спокойнее, тем лучше и быстрее все пройдет.

– Да, понимаю, но все равно…

– Хм. Ну тогда попробуй прикинуть, каков шанс, что я причиню тебе какой-то вред.

– Давайте я сначала вас об этом спрошу, – улыбнулся Го.

– Хорошо. Отвечаю – шанс примерно равен нулю. Ободряет?

– Да, вроде бы полегче стало.

– Ну что ж, тогда давай попробуем. – Хо положил одну руку на шею Го, а второй стал придерживать его голову со стороны затылка. Затем пальцами руки, которая лежала на шее, начал давить немного с боков и вниз. – Когда почувствуешь, что начинаешь «уходить», подними немного правую руку и вытяни ее вперед.

«Хорошо», – хотел было ответить Го, но успел только чуть приподнять руку и – отключился…

…Он стоял на странной дороге, идущей через лес. Ноги ощущали приятную мягкость и упругость. Го посмотрел на дорогу – она была как будто засыпана толстым слоем песка, но этот песок не рассыпался на песчинки, словно они все были как-то связаны между собой. Наверное, благодаря этой особенности ноги не увязали, а наоборот – ощущалась та самая упомянутая упругость. Песок был желто-оранжевого цвета. Го не обратил внимания на лес – из каких именно деревьев он состоял, – однако успел заметить, что они были темно-зеленого цвета. Возможно, это были ели. На небе не было ни единого облака, и оно имело темно-синий цвет с сероватым оттенком. Степень освещенности и яркость красок говорили о том, что сейчас вечер, хотя Го откуда-то точно знал, что это не так, – был день.

Го посмотрел вперед. Дорога была прямой и достаточно широкой – около полутора-двух метров в ширину. Он почувствовал, что в конце этой дороги находится нечто прекрасное – то, к чему он стремился всю свою жизнь. Го сделал несколько шагов и внезапно подумал: «Что я могу там увидеть?» И тут же спохватился: «Зачем я думаю об этом?! Ведь я же сам сейчас изменю то далекое и неведомое во что-то знакомое и обыденное! Срочно нужно выбросить все мысли о цели из головы!» Но уже появилось знакомое чувство, что он сам все испортил. Оно – то самое прекрасное и неведомое – было совсем рядом. Надо-то было всего лишь пройти немного по дороге. Казалось, что волшебство так и разлито в воздухе. «Может, еще не поздно? Чего такого-то – ну, чуть-чуть подумал. Ерунда!» – старался подбодрить себя Го, но одновременно с этим он ловил и другие мысли, которые зарождались в его мозгу: «Ты опять все испортил! Ты упустил свой шанс! Все, теперь все. Какой же ты дурак!» Го почувствовал слабость в коленях, он понял, что все напрасно. Что у него ничего не получится. Он сделал еще пару шагов и остановился.

– Ты сам формируешь свою реальность, – сказал Хо.

Он стоял и улыбался доброй, сочувствующей улыбкой, а лицо его как будто говорило: «Ты никчемный и бездарный, Го! Ты ничего не сможешь добиться! Я очень хочу помочь тебе, и мне жаль, что так получается».

– Ты должен сделать все к полудню, – сказал начальник Го. Он тоже стоял и смотрел на него сверху вниз. – У тебя впереди еще очень много дел.

Го почувствовал, что впереди у него целые годы жизни, в которой он будет все время ходить на свою нелюбимую работу и выполнять неинтересные и неприятные дела. Он не выдержал – опустился на колени и заплакал…