Любовь побеждает: Книга о рае, аде и судьбе каждого человека Белл Роб

Rob Bell

Love Wins: A Book About Heaven, Hell,

and the Fate of Every Person Who Ever Lived

Перевод с английского Любови Сумм

Оформление обложки Сергея Власова

© 2011 by Robert H. Bell Jr. Trust.

Published by arrangement with HarperCollins Publishers

© Сумм Л.Б., перевод на русский язык, 2013

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо»», 2014

Книги по религии издательства «Эксмо»

Анонсы, рецензии, интервью с авторами и многое другое для участников сообщества:

www.facebook.com/gronps/religion.diy

Роб Белл – один из самых влиятельных христианских писателей и религиозных лидеров, пользующийся огромной популярностью у молодежи. Одни говорят про него, что он – взбалмошный автор опасных идей, другие – благодаря книгам Белла мы услышали голос Евангелия. Как бы то ни было, все книги Роба Белла несут в себе необыкновенно мощный заряд света, добра, искренности и любви к жизни и к людям.

Предисловие

вопросы, которые волнуют всех

Для начала скажу пару слов об этой книге.

Во-первых, в истории Иисуса главное для нас – весть о любви Бога к каждому из нас по отдельности. Поразительная, прекрасная, всеохватывающая любовь – ко всем и повсюду.

Помните, как там сказано? «Ибо так возлюбил Бог мир…»

Так возлюбил мир, что пришел в него.

Это – весть Иисуса.

Это – источник жизни.

И все больше людей понимает, что история Иисуса обросла множеством других рассказов – тех, которые нисколько не заинтересовали бы самого Иисуса, потому что они не имеют ничего общего с Его миссией. Под этим нагромождением утрачивается основной сюжет, и настала пора восстановить его.

Я адресую эту книгу всем людям, повсюду, кто слышал искаженную историю об Иисусе и чувствовал, как кровь бьет в виски, как неприятно сжимается желудок и сердцем овладевает одно лишь желание – не быть частью «этого».

Если с вами такое случилось, вы не одиноки.

Нас таких миллионы.

Любовь Иисусова побуждает нас подвергнуть сомнению некоторые известнейшие рассказы об Иисусе. Например, многим людям внушают, будто немногочисленные избранные окажутся в приятном и мирном месте – на небесах, – а все остальное человечество будет вовеки корчиться в адских муках и пусть не надеется на что-то лучшее. Это убеждение насаждали как основную истину христианской веры, усомниться в ней – все равно что отвергнуть Иисуса. Но это убеждение – ложное, ядовитое, оно препятствует распространению истинной вести о любви, примирении, прощении и радости. Той вести, в которой отчаянно нуждается наш мир.

Вот почему нужна эта книга.

Во-вторых, я взялся за эту книгу, потому что Иисус предлагает нам веру, которая вовсе не исключает обсуждения главных вопросов о Боге, об Иисусе, о спасении и осуждении, о рае и аде. Напротив, вера вводит нас в самую суть дела.

Эти вопросы волнуют многих людей.

Христиан,

Не христиан,

Тех, кто причислял себя к христианам, но отошел от веры как раз из-за этих вопросов,

Людей, которые считают, что христиане обманывают самих себя и во всем заблуждаются,

Пасторов, наставников, проповедников.

Куда ни глянь – эти вопросы тревожат всех.

В некоторых общинах не допускается честный и откровенный разговор о самых важных вещах. Стоит кому-то выразить озабоченность или сомнение, задать вопрос, как родные, прихожане, друзья, члены племени затыкают ему рот: «У нас это обсуждать не принято».

Я считаю божественным сам разговор о божественном. Авраам торговался с Богом, Книга Иова почти целиком состоит из споров между Иовом и его друзьями о природе страдания, в Плаче Иеремии Господа только что не призывают к ответу, а Иисус почти на каждый заданный ему вопрос отвечает вопросом: «А как ты сам думаешь? Как понимаешь этот текст?» – твердит он снова и снова.

Древние мудрецы говорили, что слова священного текста – это черные буквы на белой бумаге, то есть огромное белое пространство еще только предстоит заполнить нашими собственными ответами, спорами, мнениями, желаниями, нашими знаниями, догадками, прозрениями. Мы читаем слова и начинаем спорить, и этот спор длится тысячелетия, пронизывая культуры и континенты.

Я верю, что именно так мы приходим к свободе. Нет такого вопроса, на который Иисус отказался бы ответить, нет запретных споров, нет слишком опасных проблем. Другое дело, что иные проблемы преувеличены самими людьми. Сколько крови пролито из-за церковных расколов, ересей, яростных споров по вопросам, которые в итоге оказались вовсе несущественными. Порой такие споры – лишь грандиозное упражнение не на тему. Иисус освободил нас – мы можем видеть вещи такими, каковы они есть.

И напоследок прошу понять, что все, сказанное в этой книге, давно уже было сказано, преподано, отпраздновано и без меня. Я не выдвигаю новых учений, не говорю ничего, что не было бы уже сказано бесчисленное количество раз. Вот чем хорошо историческое, традиционное христианство – это широкий и глубокий поток, который струится уже две тысячи лет, вовлекая в себя разные голоса, точки зрения, опыт.

Если эта книга послужит вам всего лишь введением в древний и продолжающийся спор о воскресшем Иисусе – в этот шумный, живой, разнообразный, путаный, многоголосый спор – вот и замечательно.

Глава 1

Есть ли у Бога предпочтения?

Несколько лет назад у нас в церкви организовали выставку искусства. Я прочел несколько проповедей о миротворцах, и мы пригласили поэтов и художников показать нам картины, скульптуры и стихи, отражающие их представление о миротворце. Одна женщина включила в свой коллаж цитату из Махатмы Ганди. Многим зрителям эти слова показались сильными и выразительными.

Многим, но не всем.

Кто-то наклеил на коллаж записку: «Не забывайте: он в аду».

Что, правда?

Ганди – в аду?

Нет, в самом деле?

Кто-то проверял?

Есть доказательства?

И этот кто-то решил во что бы то ни стало поставить всех нас в известность о местопребывании знаменитого индуса?

Из миллиардов людей, живших на Земле, лишь немногие избранные попадают в «лучшее место», а все остальные – все до одного – обречены на вечные мучения? Так угодно Богу?

Бог на протяжении десятков тысяч лет создает миллионы и миллионы людей лишь затем, чтобы обречь их на страдания в вечности? Бог так поступает с нами – или, по крайней мере, допускает это, – а мы называем его Богом любви?

За проступки, совершенные в скоротечной жизни, Бог наказывает людей тысячелетиями?

Возникают весьма тревожные вопросы о Боге, но прежде всего о самих этих положениях.

Почему к раю или аду приговорены они?

Почему ты?

Почему я?

Почему не он, не она, не они?

Если на небеса попадают лишь немногие избранные, то что страшнее: участь миллиардов, горящих в вечном пламени, или души немногих, избегших огня? Каким образом человек попадает в число избранных?

Случайность?

Удача?

Произвольный отбор?

Нужно родиться в правильном месте (в стране, в семье)?

Поможет пастырь, «умеющий находить общий язык с детьми»?

Бог взял и предпочел вас всем прочим?

Что же это за вера?

Вернее (существеннее):

что же это за Бог?

Всякий раз, когда люди утверждают, будто некая группа имеет преимущество – она спасена, принята Богом, получила прощение, свет свыше, искупление, – а все прочие в пролете – как оно выходит, что утверждающие это принадлежат непременно к избранным?

Доводилось ли вам слышать рассуждения о немногих избранных – и чтобы рассуждающие таким образом не причисляли к избранным самих себя?

Несколько лет назад одна женщина рассказала мне, как хоронили друга ее дочери, старшеклассника, погибшего в аварии. Ее дочери какой-то человек задал вопрос, был ли погибший юноша христианином. Она ответила, что парень называл себя атеистом. И тогда тот человек, который задал вопрос, вздохнул:

«Значит, надежды нет».

Нет надежды?

Такова христианская весть?

«Нет надежды»?

Это Иисус принес миру?

В этом заключается священное призвание христиан – возвещать миру безнадежность?

Смерть того паренька побуждает задать и вопрос о так называемом «возрасте ответственности». Некоторые христиане считают, что до определенного возраста дети не несут ответственности за свои убеждения, за то, во что и в кого они верят, так что если они умрут совсем юными, то все же попадут к Богу. Но по достижении определенного возраста человек уже отвечает за свои убеждения, и когда умирает, то попадает к Богу лишь при условии, что говорил, делал или веровал «правильно». Люди, придерживающиеся этой теории, обычно считают возрастом наступления ответственности примерно двенадцать лет.

Отсюда проистекает целый ряд вопросов, в первую очередь – об опасности, которая грозит каждому появляющемуся на свет человеку. Новорожденный безгрешен, но если он вырастет и не уверует, как полагается, и за это навек попадет в ад, не будет ли милосерднее убить его прежде, чем он достигнет двенадцати лет, и тем самым гарантировать ребенку вечное блаженство в раю? Стоит ли рисковать?

И еще один вопрос в связи с гибелью этого подростка. Как толковать смерть пятнадцатилетнего атеиста? У него было три года на то, чтобы сделать выбор и определить свою судьбу в вечности? Он упустил свой шанс? А если бы он не погиб, если бы дожил до шестнадцати лет и на шестнадцатом году поверил в то, во что следует верить? Бог ограничивается лишь этим трехлетним сроком, и если весть не дошла до молодого человека за такой промежуток времени – что ж, тем хуже для молодого человека?

А что он мог сделать в эти три года, чтобы изменить свою посмертную участь?

Нужно было совершить некий ритуал?

Или ходить на какие-то занятия?

Принять крещение?

Стать членом церкви?

Или все должно было произойти в его сердце?

Кое-кто говорит: он должен был прочитать такую-то или такую-то молитву.

Какую именно молитву – разные христиане толкуют по-разному, но соглашаются в том, что единственный способ попасть на небеса – непременно в какой-то момент жизни помолиться, попросить у Бога прощения, сказать Ему, что ты принимаешь Иисуса, веришь, что Иисус умер на кресте во искупление твоих грехов, и что ты хочешь после смерти попасть на небеса. Одни называют этот акт «принять Христа», другие – «молитвой грешника», у кого-то это означает «стать спасенным», или «родиться заново», или «обратиться».

Но тут, конечно, опять-таки появляются вопросы. Что, если человек в какой-то момент жизни произнес такую молитву, а потом она утратила для него значение? Или человек бормотал эти слова в эмоционально напряженной обстановке молодежного лагеря, церковной службы, потому что так делали все, но смысла этих слов он не понимал? А как насчет тех, кто в жизни не молился и христианином себя не считает, но живет куда более по-христиански, чем многие христиане?

А самый тревожный вопрос – опять-таки вопрос о христианской вере. Некоторые христиане верят и упорно повторяют, будто главное – попасть на небеса. И в этом вся весть? Для того и живем? Жизнь дана для того, чтобы куда-то попасть после жизни? Если в этом заключается Евангелие, благая весть – Иисус ведет людей куда-то прочь отсюда, – то христианская вера имеет очень мало общего с земной жизнью и вся ее задача здесь сводится к тому, чтобы обеспечить нас тем, что понадобится в будущем. И это опять-таки вызывает вопрос: неужели Бог не способен устроить получше? И еще более тревожный вопрос: значит, какой вы человек – неважно, главное, что-то там сказать, правильно помолиться, правильно верить? Если вы в это верите и окружающие вас христиане разделяют такую веру, нет никакого стимула бороться с бедами и несправедливостями мира, ведь скоро вы от них избавитесь и отправитесь куда-то в другое место пребыть с Иисусом. Если среди христиан распространится такое понимание благой вести Иисуса – если благая весть сведется к приглашению в другое место, – то пусть миллионы людей голодают, живут в нищете, пусть истребляются ресурсы планеты и Земля загрязняется. Повсюду распространяются недуги и несчастья, а христианам до этого и дела нет. Хуже того: многие люди отвернутся от Иисуса при виде того, как ведут себя его последователи.

Это страшно.

Есть неплохой ответ на все эти вопросы: суть в том, как ты принимаешь Иисуса. Мне нравится этот ответ: действительно, важно, как мы понимаем и принимаем Иисуса. Но опять же загвоздка: а какого Иисуса?

Рене Альтсон начала книгу «Ковыляя к вере» такими словами:

«Я выросла в дурной семье. Главным образом насилие совершалось духовно – не в духе нью-эйджа, эзотерики, бормотания ведьминых заговоров, родителей-хиппи… Мой отец насиловал меня, провозглашая молитву Господню. Мой отец ругался надо мной, распевая христианские псалмы».

Такой Иисус?

Знакомая прихожанка пригласила друга на церковную службу, и тот уточнил: в христианскую церковь? Она сказала «да», и этот человек рассказал ей о том, что сотворили христиане на его родине, в Восточной Европе: они согнали местных мусульман в одно здание, окружили их и расстреляли всех до одного из пулеметов. И этот человек, мусульманин, не имел ни малейшего желания захаживать в христианскую церковь.

Такой Иисус?

Или вспомним людей, которые видят христиан на экране телевизора и думают, что Иисус – враг науки, сумасшедший проповедник, орущий в свой мегафон, что всем нам гореть в геенне огненной.

Как вам такие Иисусы?

Почти у каждого из нас есть знакомые, воспитанные в христианской вере, а потом от нее отошедшие. Пасторы, родители, братья и сестры тревожатся о духовной жизни отступников – им и следует тревожиться, – но порой именно отказ от церкви, от христианской веры в том виде, в каком ее этим людям предъявили, от такого якобы единственно возможного пути следования за Иисусом, оказывается на самом деле признаком духовного здоровья. Люди уходят из общины, противясь таким формам поведения, таким толкованиям веры и таким отношениям, которым как раз и следует противостоять. Возможно, они дошли до точки и отказались мириться именно с тем, с чем не мирился Иисус.

Некоторых из перечисленных Иисусов надо отвергнуть.

На встречах с атеистами часто бывает так: они объясняют мне, в какого бога они не верят, и я соглашаюсь: в такого бога я и сам не верю.

Так что когда нам говорят, что человек «отвернулся от Христа», следует для начала спросить, от какого Христа он отвернулся.

На вопрос, о каком Иисусе идет речь, многие отвечают так: «Нужно довериться Богу, он приведет в нашу жизнь людей, подлинно представляющих истинного Иисуса, и эти люди откроют нам преображающие истины миссии и вести Иисуса». Обычно в подтверждение ссылаются на стих из Послания к Римлянам: «Как слышать без проповедующего?» (10:14). От всей души соглашусь, но опять же вопрос: если наше спасение, наше будущее, наша участь зависят от того, принесут ли другие нам весть, наставят ли, обучат ли – то что будет, если другие не выполнят эту свою роль?

Вдруг у миссионера по дороге к нам спустит колесо?

И снова вопрос, еще более пугающий:

Выходит, наше будущее – в чужих руках?

И еще вопрос:

А в наших руках – вечность другого человека?

Если так, то мало, чтобы человек принял Иисуса, уверовал, доверился, исповедался, молился, делал то-то и то-то – еще и кто-то другой должен действовать, учить, разъезжать, организовывать, собирать средства, строить и насаждать, чтобы тот, первый человек знал, как принять Иисуса, как веровать, доверяться, молиться, исповедоваться и вообще как и что ему делать.

На этом слове кто-нибудь мог бы меня прервать и напомнить, что все не так уж чрезвычайно сложно: Бог может общаться с нами и не через посредство других людей. Главное то, без чего нельзя обойтись, – «личные отношения» с Богом через посредство Иисуса. Как эти отношения возникнут, кто кого чему научит, как все устроится – важно одно: наладить такие отношения. Не будет отношений – умрете в разлуке с Богом и будете вечность томиться в аду.

Между прочим, нигде в Библии о «личных отношениях» речи не идет.

Ни в Ветхом Завете, ни в Новом. Иисус ни разу не использует такой оборот речи. И Павел – ни разу. И Иоанн, и Петр, и Иаков. И та женщина, которая была автором Послания к Евреям.

Если в этом суть,

Если в этом все дело,

Это – выигрышный билет,

Средоточие христианства,

Единственная реальность,

Душа христианской веры,

То почему же эта фраза впервые прозвучала лет так сто назад?

И опять, опять вопросы. Если весть Иисуса гласит, что Бог дарует нам через него жизнь вечную, и этот дар мы не можем заслужить собственными усилиями, трудом, добрыми делами, а нужно лишь принять, исповедать, уверовать – это ведь все глаголы?

А глаголы означают действия.

Принять, исповедать, уверовать – вот что мы делаем.

Тогда попаду ли я на небеса или нет, зависит от моих дел?

А как же благодать?

Как насчет дара?

И в чем благая весть?

Христиане всегда утверждали, что отличие их веры – которая вовсе не религия в строгом смысле слова – в том и заключается, что ничего делать не надо, потому что Бог уже все сделал через Иисуса.

И тут в дискуссию вступает еще один голос, спокойный и разумный голос человека, напоминающего нам, что мы обсуждаем, в конце концов, всего лишь книгу.

Просто читайте эту добрую книгу, ведь хорошая книга избавляет от абстрактных богословских рассуждений.

Неплохо сказано.

У Луки в главе 7 рассказывается о римском офицере, который послал к Иисусу гонца с просьбой сказать только слово, чтобы больной раб этого центуриона исцелился. Иисус был тронут такой верой: обернувшись к толпе, он сказал: «Говорю вам, такой веры не нашел я в Израиле».

А в главе 18 того же Евангелия от Луки Иисус рассказывает о двух людях, пришедших в храм помолиться. Один благодарил Бога за то, что он не грешник, вроде иных прочих, а другой, встав в сторонке, умолял: «Боже, помилуй меня, грешного».

И под конец Евангелия от Луки разбойник, распятый рядом с Иисусом, просит: «Помяни меня, когда придешь в Царство Твое», и Иисус обещает ему: в рай они войдут вместе.

В первом сюжете центурион специально объясняет, как делегируются полномочия, во втором молящийся взывает о милосердии, в третьей истории умирающий просит не забыть его.

В первом случае Иисус не просто одобряет поведение этого человека – он восхищается им. Во втором случае он говорит, что такая молитва получит лучший ответ, чем молитвы блюдущих все заповеди. В третьем случае он пообещал разбойнику, что ныне же он окажется вместе с ним «в раю».

Выходит, слова твои спасли тебя?

Но в главе 3 Евангелия от Иоанна Иисус учит Никодима: чтобы узреть «Царство Божье», нужно «родиться заново».

И в Евангелии от Луки, в главе 20, когда Иисуса спрашивают о будущей жизни, он говорит о «сподобившихся достигнуть того века и воскресения из мертвых» (20:35).

Так как насчет повторного рождения или сподобившихся?

Что спасает – сказанное тобой или то, что ты есть?

А в главе 6 у Матфея Иисус наставляет учеников молитве и говорит им: если они простят других людей, то и Бог простит их, а если не простят, останутся непрощенными.

И в главе 7 поясняет: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф 7:21).

И в главе 10 проповедует: «Претерпевший же до конца спасется» (Мф 10:22).

Значит, надо прощать, исполнять волю Отца, «претерпеть до конца» – и будем спасены?

Что тут важнее?

То, что мы говорим,

Кого мы прощаем,

Исполняем ли мы волю Бога,

Терпим ли до конца или нет?

А вот в главе 19 Евангелия от Луки человек по имени Закхей говорит Иисусу: «Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо».

И что отвечает Иисус? «Ныне пришло спасение дому сему» (Лк 19:8 сл.)

То, что мы говорим,

То, что мы есть,

То, что мы делаем,

Или то, что пообещаем сделать?

А у Марка, в главе 2, Иисус проповедовал, сидя в доме, и какие-то люди проделали в потолке дыру и спустили оттуда своего парализованного друга, чтобы Иисус его исцелил. Увидев их веру, Иисус сказал парализованному: «Чадо! прощаются тебе грехи твои».

Его грехи прощены по их вере?

То, что мы говорим,

То, что мы есть,

То, что мы делаем,

То, что мы обещаем сделать,

Или кто наши друзья или дела наших друзей?

Или Первое послание к Коринфянам: «Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены?» (7:16). В Первом послании к Тимофею Павел и вовсе утверждает, будто женщина «спасется через чадородие» (2:15).

То, что мы говорим,

То, что мы есть,

То, что мы делаем,

То, что обещаем сделать,

Кто наши друзья,

С кем мы вступили в брак,

Есть ли у нас дети?

Настала пора вспомнить один из древнейших рассказов об «обращении». В Деяниях Апостолов повествуется о том, как Саул (позднее он будет зваться Павлом) отправился в Дамаск преследовать тамошних христиан и по дороге услышал голос: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?»

Он ответил: «Кто Ты, Господи?»

И голос пояснил: «Я – Иисус Назорей, Которого ты гонишь… встань и иди в Дамаск, и там тебе сказано будет все, что назначено тебе делать» (Деян 22:7-10)

Так произошло «обращение»?

Павлу задали вопрос.

Павел ответил вопросом на вопрос, который был ему задан.

Он узнал, что с ним говорит Иисус и что ему следует идти в такой-то город, а там объяснят все остальное.

То, что мы говорим,

То, что мы есть,

То, что мы делаем,

То, что обещаем сделать,

Кто наши друзья,

С кем мы вступили в брак,

Есть ли у нас дети?

Или заданный нам вопрос?

Или вопрос, заданный нами в ответ?

Или нужно исполнить то, что велено, и пойти, куда послали?

А в Послании к Римлянам Павел пишет: «И так весь Израиль спасется» (11:26).

Весь Израиль?

Так значит, все зависит от того, в каком племени, в какой семье, в какой этнической группе ты появился на свет?

Или все эти вопросы бьют мимо цели?

Давайте оставим на время проблему, что говорить и что делать, кем быть и как пробивать дыры в крыше. Может быть, все гораздо проще. Говорят же нередко: «Нужно уверовать – и все».

У Луки в главе 11 фарисеи говорят, что Иисус изгоняет бесов не иначе как потому, что сам заключил пакт с дьяволом. В Евангелии от Марка в главе 3 родные Иисуса приходят забрать его в уверенности, что он безумен. А когда в главе 16 у Матфея Иисус задает ученикам вопрос, за кого его принимают люди, они отвечают: «Кто говорит – Иоанн Креститель, другие – Илия, или же Иеремия или еще кто из пророков».

Эти тексты и многие другие свидетельствуют: по крайней мере, поначалу понять, кто есть Иисус, было трудно. Почти всем.

За исключением одной специфической группы существ.

В рассказе у Луки человек, одержимый «злым духом», орет на Иисуса: «Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий» (4:34).

И в Гадарене, на берегу, одержимые бесами вопят: «Что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий?» (Мф 8:29).