Любовь побеждает: Книга о рае, аде и судьбе каждого человека Белл Роб

Бог желает, «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2:3).

Так что, Бог не получает того, чего хочет?

Насколько же Он велик и всемогущ?

Настолько велик, чтобы осуществить любую свою цель —

Или так себе велик,

Велик, но не слишком,

По большей части велик,

Но в этом,

В том, что касается судеб миллиардов людей,

Дал слабину.

Не безусловно велик.

От сих до сих.

Маленькое такое величие.

Автор Послания к Евреям пишет:

«Бог желает ясно явить неизменность своего замысла» (6:17).

У Бога есть замысел, Бог осуществляет его в мире, и этот замысел неизменен, он включает всех людей, и Бог изначально хочет, чтобы все ясно осознали этот замысел.

Будут ли все люди

Спасены,

Или Бог не получит того, чего желает?

Этот дивный, великий, всемогущий Бог – в итоге сдастся?

Писание говорит о неразрывной связи людей с Богом. Как сказано в Псалме: «Господня земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней» (Пс 23:1).

В главе 45 Книги пророка Исайи сказано, что Бог «сотворил землю не пустую, но чтобы она была обитаема». Павел в Деяниях произносит речь о том, что в Боге «Им живем и движемся и существуем» (17:27), а в Послании Римлянам он пишет: «Все из Него, Им и к Нему» (11:36).

Пророк Малахия вопрошал: «Не один ли у всех нас Отец? Не один ли Бог сотворил нас?» (Мал 2:10). Павел в Деяниях говорит: «Мы Его и род» (17:10), а в Послании к Ефесянам пишет: «Преклоняю колени мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле» (3:14 сл).

Авторы Писания упорно напоминают нам о том, что все мы – одна семья. Общее перевешивает все различия племени, языка, обычаев, верований и религий. Потому Господь и хочет, чтобы «спаслись все люди». История мира – это рассказ о любви Отца к детям. Эта любовь ищет и преследует, творит, соединяет, связует. Эта любовь движется навстречу любимому, обнимает его и неустанно, любой ценой, стремится к воссоединению.

Библейские авторы много могли сказать о Божьей любви.

В Псалме 64 написано, что все люди придут к Богу.

Устами Иезекииля сам Бог говорит: «Явлю Себя пред глазами многих народов, и узнают, что Я Господь» (Иез 38:23).

Пророк Исайя говорит: «Все концы земли увидят спасение Бога нашего» (Ис 52:10).

Софония повторяет слова Бога: «Тогда опять Я дам народам уста чистые, чтобы все призывали имя Господа и служили Ему единодушно» (Соф 3:9).

И Павел в Послании к Филиппийцам пишет: «Дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (2:10 сл.)

Все люди.

Все народы.

Каждый человек, каждое колено, каждый язык.

Этим обещаниям вторит Псалом 21: «Обратятся к Господу все концы земли» (21:28).

А затем уточняет подробности:

«Будут есть и поклоняться все тучные земли; преклонятся пред Ним все нисходящие в персть и не могущие сохранить жизни своей» (21:30).

То есть все умершие преклонятся перед Богом и —

«будут возвещать правду Его людям, которые родятся, что сотворил Господь» (21:32).

Авторы Библии и пророки постоянно возвращаются к этой теме: Бог примирится и будет един со всеми людьми. Они очень конкретно передают свои убеждения о том, кто есть Бог и что Он творит в мире, и решительно утверждают простую мысль: Бог не потерпит поражение.

В Книге Иова поднимается вопрос: «кто отклонит Его? Он делает, чего хочет душа Его», (23:13) и позднее Иов говорит Богу: «Знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено» (42:2).

Устами Исайи Бог подтверждает: «Все, что Мне угодно, Я сделаю» (Ис 46:10).

Исайя задает риторический вопрос: «Конечно же, рука Господа не слаба к спасению и ухо Его не глухо к мольбе?», а Иеремия восклицает: «Я Господь, Бог всякой плоти; есть ли что невозможное для Меня» (Иер 32:27).

И этот Бог, как сказано в Псалме, «щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив. Благ Господь ко всем, и щедроты Его на всех делах Его (144:8 сл).

Как сказано в другом Псалме, «на мгновение гнев Его, на всю жизнь благоволение Его» (29:6).

Библия представляет Бога отнюдь не беспомощным и не бессильным.

Павел пишет филиппийцам: «Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению» (Флп 2:13).

Вновь речь заходит о замысле Бога. О Его желании и намерении. О Его цели. К этой цели Бог стремится неизменно. Иисус нанизывает в главе 15 Евангелия от Луки одна на другую притчи о женщине, которая потеряла монету, о пастухе, потерявшем овцу, об отце, утратившем сына – вернее, не о том, как вещи, животные или люди теряются, а о том, как их вновь находят. Бог, как учит нас Иисус, не сдастся, пока не обретет вновь все, что было утрачено. Наш Господь не сдается, и точка. Никогда.

Заглянем вновь на церковные сайты, где утверждается, будто миллиарды людей проведут вечность в разлуке с Богом, а другие будут наслаждаться близостью с Ним на небесах.

История настолько трагична?

Миллиарды были созданы лишь затем, чтобы обречь их на пытку, на страдание (осознанное страдание), на бесконечность мук в наказание за те (заведомо конечные) грехи, которые они совершили за свой краткий срок на земле?

Наша судьба под угрозой,

Или Бог печется о нас?

В безопасности ли мы?

Вправе ли уповать?

Или никто не поможет нам, кроме нас самих?

Бог – наш друг, наш покровитель, отец и защитник – или судия, который на исходе времен может обречь нас своим приговором на вечность в разлуке с Отцом?

Бог похож на персонажей в тех притчах Иисуса,

на старуху, которая ищет монету, покуда не найдет,

на пастуха, который не ляжет спать, покуда и последняя овечка не будет в загоне,

на отца, который со всех ног бежит обнять блудного сына,

или Бог способен сдаться и прекратить поиски?

Сойдутся ли «все концы Земли», как задумано Богом,

Или кто-то придет, а кто-то нет?

Будет ли накрыт пир для всех, как обещано Псалмом 21,

Или только для немногих?

Получат ли все новое сердце,

Или новое сердце будет в дефиците?

Сдастся ли Бог, сказав в итоге:

«Что ж, я старался, делал все, что мог,

Порой разумнее признать свое поражение»?

Пожмет ли Бог огромными плечами и скажет:

«Не всегда удается получить то, чего хотел»?

Начнем с некоторых конкретных ответов.

Иные люди говорят, в сущности, то же, что эти церковные веб-сайты: «У нас всего одна жизнь, чтобы выбрать между раем и адом, и когда мы умрем, выбор будет скреплен – либо рай, либо ад, навеки».

Значит, Бог в итоге не получит того, чего хотел, ведь одни люди обратятся, покаются и уверуют, а другие – нет. Эту мысль довольно убедительно доказывают постулатом: любовь – это свобода. Нужна свобода – и сейчас, и потом – как любить, так и не любить. Пойти иным путем. Отвергнуть предложенную тебе любовь. Сказать «нет». И пусть Бог велик и всемогущ, над человеческим сердцем Он имеет не больше власти, чем сам человек. Бог вынужден уважать нашу свободу выбора – уважать ее до конца, даже с риском для наших отношений и близости. Если в какой-то момент Бог решит овладеть человеческим сердцем, направить его, куда следует, и лишит нас свободы выбора, тем самым Он нарушит самую суть любви.

Из такого понимания любви и свободы вытекает очевидный вопрос: многие люди здесь и сейчас предпочли злобу и насилие, они вершат подлость и грех, так почему же они свернут с такого пути после смерти?

Этот вопрос подводит нас к еще одной мысли. Дело в том, что жизнь динамична, никто из нас не стоит на месте, не застывает в одном состоянии – мы меняемся с ходом жизни. Стоит предпочесть зло, и оно повлечет за собой другое. Солги однажды – и вот уже тебе приходится лгать вновь, чтобы покрыть ту первую ложь. И так далее.

Отвергая дарованную нам Богом человечность, мы рискуем попасть в колею, свернуть на дурной путь, с которого впоследствии трудно будет сойти. Одна ложь влечет за собой другую, насилие цепляется за насилие, и так продолжается зло, набирая все большие обороты. Так развивается наркотическая и иная зависимость: нечто впускает в нас когти и постепенно завладевает нашей жизнью, и мы уже представить себе не можем, как обойтись без этого.

Как поверить, чтобы после целой жизни – а тем более после ряда тысячелетий – тот, кто сознательно выбрал путь, ведущий прочь от Бога, вдруг очнулся и решил двинуться в противоположном направлении?

Всеобщий праздник, на котором все усядутся вокруг небесного костра, Иисус заиграет на гитаре, и все грянут «Кумбайя» – многим это кажется несбыточной мечтой.

Подробно мы не можем разбирать данную позицию – утверждение, что мы располагаем этой жизнью, и только этой, чтобы уверовать в Иисуса, – но очевидно, что многие наши современники готовы убежденно и страстно отстаивать эту точку зрения.

Другие соглашаются с мнением, что на выбор того или иного будущего нам отведена только эта жизнь, и лишь она одна, однако разрешают парадокс, ссылаясь на присутствие в каждом из нас образа Божьего. Этот образ можно питать и взращивать в себе или пренебречь им и задушить на корню. Если мы можем сделать это сейчас – поступать все более бесчеловечно с самим собой и с другими людьми, и так годы и годы, – что произойдет в итоге? Человеческое в человеке попросту иссякнет? Возможно ли достичь состояния, в котором человек перестает быть образом Божьим? Может ли образ Божий иссякнуть в человеке, если им долгое время полностью пренебрегать? Вероятно ли, что со временем кто-то переходит в иной статус, в статус «бывшего человека», «постчеловека» или даже «эксчеловека»?

Вопрос-то интересный.

Еще одна группа людей готова признать два «пункта назначения», два варианта посмертного существования, однако настаивает на «втором шансе» для тех, кто не уверовал в Иисуса при этой жизни. В 1522 году Мартин Лютер, один из вождей Реформации, писал Гансу фон Рейхенбергу о возможности посмертного обращения: «Кто усомнится, что Богу это возможно?»

Хороший вопрос.

«Кто усомнится, что Богу это возможно?» – и появляется надежда для всех, для пятнадцатилетних атеистов, для представителей иных религий, для тех, кто отвернулся от Иисуса, потому что знал лишь такого Иисуса – давящего, карающего, осуждающего, отнюдь не провозвестника Божьей любви.

Но возникает вопрос – и некоторые люди его задают: если уж человеку предоставляется после смерти второй шанс, почему только один, почему немедленно после смерти? Возможности расширяются: дайте людям бесконечное количество шансов, сколько угодно времени, чтобы они сумели наконец сказать Богу «да».

В общем, сколько понадобится времени, столько человеку и дадут.

Предполагается, что все люди обратятся к Богу, если предоставить им достаточно времени. Все обретут мир и радость Божьего присутствия. Божья любовь растопит все сердца, и самые «закоренелые грешники» рано или поздно перестанут упорствовать и обратятся к Богу.

С ранней Церкви прослеживается в христианстве эта традиция: часть верующих уповает на то, что в конце концов Бог восстановит все и вся, ведь в главе 19 Евангелия от Матфея Иисус говорит, что произойдет «обновление всего», и Павел в главе 3 Деяний говорит, что Иисус «восстановит все», и Павел в Послании Колоссянам подтверждает: Богу угодно «примирить с Собою все… и земное, и небесное» (1:20).

В III веке Отцы Церкви – Климент Александрийский и Ориген – утверждали, что Бог примирится со всеми людьми.

В IV веке в это верили Григорий Нисский и Евсевий.

Тогда же Иероним сообщал, что «большинство людей», Василий – что «масса людей», Августин – что «очень многие» верят в итоговое примирение всех людей с Богом.

Их вера во всеобщее примирение проистекала из убеждения, что страдания неисчислимых грешников ничего не прибавят к славе Бога. Слава Бога – в восстановлении, а не в чьих-то вечных муках. В примирении Его слава, а не в бесконечных страданиях. Обновление и возвращение всех к Богу прославят величие Божье по всей вселенной, а нескончаемое страдание омрачит его.

Повторю для ясности: из столетия в столетие многие глубокие исследователи веры, ученики Иисуса, полагали, утверждали и верили, что никто не сможет противиться Божьему призыву вовеки, потому что Божья любовь в конце концов растопит даже самое упорное сердце.

Скажет ли Бог смирившемуся, сокрушенному, умоляющему о прощении: «Извини, ты опоздал?» Многие люди не могут представить себе такую сцену: кто-то стучит в дверь, кается, просит прощения, умоляет Бога впустить его, а Бог в замочную скважину рявкает: «Дверь заперта. Ничего не поделаешь. Приди вы раньше, я бы вам помог, но теперь уже поздно».

Как сказано во Втором послании Тимофею, «Себя отречься не может» (2:13).

И Авраам в Бытии спрашивает: «Судия всей земли поступит ли неправосудно?» (Быт 18:26).

Что сильнее: упорство человеческого сердца или бесконечная, всеохватывающая, несдающаяся любовь Бога? Из века в век тысячи и десятки тысяч хором отвечали: «Конечно же, сильнее Божья любовь».

Апостол Иоанн напоминает своей Церкви: «Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире» (1 Ин 4:4). Апостол Павел провозглашает: «Любовь никогда не перестает» (1 Кор 13:8).

С первых дней Церкви не прерывалась среди христиан традиция, настаивавшая: история не есть безысходная трагедия, ад не вечен, все закончится победой любви и примирением в Боге.

Добавлю еще два рассуждения и иллюстрацию, завершающую Библию, – чтобы подробнее разобрать эту точку зрения.

Во-первых, очевидное, но, увы, часто упускаемое из виду соображение: на вопросы, кто куда попадет, когда, почему и как, люди отвечают по-разному. И даже глубокие, ортодоксальные ученики Иисуса отвечали на эти вопросы по-разному. То есть, как бы вы ни ответили, всегда найдутся отдельные христиане или целые группы, чей ответ совпадет с вашим.

Мы плывем по широкой реке.

Многие люди восхищаются Иисусом, но отказываются следовать за ним как раз из-за «всех этих штучек насчет ада и страданий», ведь кто-нибудь непременно объяснит им, что христианская вера подразумевает: немногие настоящие христиане после смерти «попадут на небеса», а все остальные – нет. Смерть разделит людей, и на том все будет кончено. Либо туда, либо сюда, уже ничего не изменишь, не покаешься. Как постелешь, так и поспишь… вечность.

Не все христиане соглашались с этим, и вам не обязательно принимать это, чтобы верить как христиане.

Христианская вера достаточно широка, достаточно разнообразна и великодушна, она вмещает в себя множество точек зрения.

Далее, нужно честно признать, что одни сюжеты лучше, а другие хуже. Сюжет, в котором миллиарды людей проводят вечность в какой-то черной дыре, в бесконечных муках и терзаниях и никогда не найдут выхода, не очень-то хорош. Бог, который осуждает людей на бесконечные страдания, потому что они не успели что-то сделать, сказать, правильно уверовать за короткий отрезок времени, именуемый жизнью, – из такого Бога не выйдет героя хорошего романа.

Насколько приятнее сюжет, в котором все вместе возрадуются доброму Божьему миру, без стыда и осуждения, миру, где справедливость совершится и всякая неправда выправится! Это самый лучший, самый замечательный, исполненный любви, открытый для всех исход мировой истории.

Вопреки любым возражениям – а возражения у людей находятся, и немало – нельзя не признать, что именно о таком конце должно мечтать любому христианину. Мы сможем честно признать непростую, порой извращенную природу человеческого сердца, предоставить любви полную свободу, без которой ее не может быть, а значит, допустить и дурной выбор и все же верить, что Божья любовь больше, сильнее, крепче всего этого.

Человека, придерживающегося таких убеждений, другие христиане не вправе объявить чужим себе, «нехристианином»: эта дискуссия продолжается тысячелетия, в ней накопилось множество различных точек зрения, и почему бы нам не относиться друг к другу с уважением и любовью даже в споре?

А теперь образ, возникающий в последних главах Библии.

Библия завершается Откровением, сложным, загадочным посланием пастыря Иоанна, где присутствуют видения свитков, одежд, ангелов и печатей, а также трубы, кони, драконы и другие животные, чаши, проститутки и снова лошади.

Женщины скачут на алых чудовищах, изо рта исходят мечи, в «огненном озере» наступает «вторая смерть».

Это письмо перегружено апокалиптической символикой. Тут тоже у христиан нашлось много предметов для обсуждений и споров на протяжении веков, начиная с вопроса: как понимали это послание первые читатели? Ведь оно написано вполне конкретным священником в конкретном месте для конкретной паствы, для людей, которые как раз в ту пору подвергались жестоким гонениям. Они жили под властью сменявших друг друга императоров, и все эти римские тираны устанавливали собственный культ «сынов Божьих». Христиане отказывались признавать в цезаре Бога и шли на смерть только за то, что приняли Иисуса.

Страдания и гибель близких побуждали членов церкви Иоанна неотступно задавать вопросы о том, как Бог управляет миром и как долго будет допускать подобную несправедливость. И вот Иоанн повествует о том, как Бог сокрушит зло и всех тех, кто попирает невинных и добрых. В конце концов зло будет исправлено, а люди ответят за то, что натворили.

Но Откровение не заканчивается сценой расправы и насилия.

Оно завершается описанием нового города, нового творения, нового мира, который Бог создает прямо здесь, посреди старого. Яркая, обнадеживающая картина будущего, когда все народы исцелятся, на земле наступит мир и не будет больше слез.

Этим видением завершается Библия. И эта концовка многое проясняет в основном сюжете, в том, в который приглашает нас Иисус. В истории, порожденной, направляемой и пронизанной Божьей любовью.

Прежде всего, мы слышим, что в новом мире не будет убийств, разрушений и обмана. Для них просто не останется места, новый мир свободен от подобного зла, а значит, свободен от тех, кто хотел бы и дальше творить зло.

Это важно, потому что когда мы говорим о невероятной, всеохватывающей, бесконечной любви Бога, мы рискуем упустить из виду некоторые важные аспекты этой любви, а именно: желание и намерение Бога, чтобы все стало таким, каким было задумано изначально. Чтобы этот замысел осуществился, Бог должен сказать многим поступкам – и тем, кто их совершает: «Нет, сюда вы не войдете».

Любви нужна свобода. Так было и так будет всегда. Мы свободны противиться, отвергать Божий путь, восставать против него. Мы свободны получить все, чего захотим – даже ад.

Напрашивается очевидный вопрос: как может человек выбрать другой путь, когда перед ним – целый мир любви, радости и мира? Все твое, лишь оставь старое и войди в новую жизнь нового города и нового мира.

Ответ: еще как может.

Мы видим это каждый день – и я вижу, и вы. Люди то и дело выбирают свой индивидуальный ад. Мы изолируемся от других, отталкиваем кого-то, кто нам не нравится, превращаем свои слова в кинжалы, ожесточаем сердце, лишь бы не сделать что-то правильное, хорошее, по любви.

Помните, как в споре вы прекрасно знали, какие слова лучше бы не произносить? Вы точно знали, что эти слова ранят собеседника, всколыхнут прошлое, которое лучше бы забыть, поразят в самое сердце – мгновенно, смертельно, – и все же именно это вы и сказали. И вы сказали, и я.

Люди то и дело выбирают неверный путь. В каждом из нас действуют подобные побуждения. Так станут ли люди, отвергавшие в этой жизни Божью любовь, упорствовать и в будущей жизни? Любовь – это свобода, а свобода предусматривает и такую возможность. Если человек сейчас может сделать подобный выбор, значит, может сделать его и потом.

Во-вторых, в последних главах Откровения мы читаем, что врата нового мира «никогда не закроются». Деталь вроде бы незначительная, и мы не должны чересчур цепляться к деталям и конкретным образам, потому что при слишком буквальном истолковании можно упустить из виду истину, однако все же ворота закрывают для того, чтобы кого-то удержать внутри, а кого-то не впустить. Если ворота нового города никогда не закрываются, то люди свободны входить и выходить из него.

Может ли быть так, что Бог всерьез и надолго покарает определенные поступки – и тех, кто их творит, – не впустив этих людей в новое творение, но в то же время Он оставит возможность примирения и будет ждать и надеяться, что и эти люди тоже войдут?

Что Он оставит врата открытыми?

Все в итоге примирятся с Богом или останутся люди, упорствующие в своем понимании, настаивающие на праве быть божками для самих себя и править своей жалкой вселенной?

Все ли спасутся или кто-то вовеки будет погибать вдали от Бога, потому что таков будет его выбор?

Эти вопросы, эти вечные споры мы вправе оставить без ответа. Мы не обязаны разрешать эти споры, потому что это не в нашей власти. Мы со всем уважением оставим их нетронутыми и тем самым сохраним пространство свободы, необходимой для любви.

И теперь, когда мы оставили неприкосновенное пространство свободы, отметим еще одну особенность нового города, нового творения, описанного в конце Библии. Господь возвещает: «Се, творю все новое». В самом конце – нечто новое. Последнее слово оказывается не последним, а первым. Вернее – еще одним первым словом в бесконечной цепочке первых слов. Вот что творит Божья любовь: она провозглашает новое слово миру и нам. Это новый шанс, новый потенциал, это знак, что Бог обладает свободным воображением и свободно пользуется им. Все жесткие и поспешные «окончательные» суждения о том, что Бог станет или не станет делать в новом мире, должны оставить достаточно свободы для всяких непредвиденных возможностей. Божья справедливость не понесет из-за этого ущерба, и не станет менее серьезным отношение к греху и мятежу и их последствиям, но мы всего лишь должны смиренно признать: наша способность судить об этом не безгранична.

Вернемся к основному вопросу: «Получает ли Бог то, чего хочет?» Хороший вопрос, интересный, есть что обсудить. Но есть вопрос получше, на который мы можем ответить.

Он избавляет нас от пустопорожних толков о будущем, где никто не бывал, а потому не может представить надежные свидетельства, и возвращает к тому, что мы можем проверить – и это опять же вопрос.

Не: «Получает ли Бог то, чего хочет?»

А: «Получаем ли мы то, чего хотим?»

И на это можно громко, с уверенностью, твердо и без колебаний ответить: «Да».

Да, мы получаем то, чего хотим.

Настолько велика любовь Бога.

Если мы предпочтем одиночество, отчаяние, право быть собственным богом, Господь в своем милосердии утвердит и такой выбор. Если во что бы то ни стало решили применить дарованные Богом силы и способности, чтобы изменить мир по своему образу и подобию, Бог даст нам свободу: делайте что хотите. Если мы отвергаем свет, надежду, любовь, милость и мир, Бог с уважением отнесется к нашему желанию и освободит нашу жизнь от всего этого. Не хотим ничего общего иметь с тем, что дает, что есть Бог – нам предоставят огромное пространство быть вдалеке от Него. Не хотим любви – добьемся свободы от любви.

Но если мы жаждем света,

Если тянемся к истине,

Если томимся по благодати,

Если все наши хитрости и умствования никуда нас не привели,

И мы бы хотели, чтобы кто-то указал нам путь,

То Господь даст нам то, о чем мы просим.

Если мы чувствуем,

Что заблудились вдали от дома,

И если пытаемся вернуться,

Господь здесь,

Он стоит в дверях,

Раскрыв объятия,

И приглашает нас войти.

Если нам дорог мир, шалом,

Если нужен покой,

Превосходящий всякое понимание,

Господь не просто даст —

Щедро прольет его,

Осыплет нас,

Наделит в изобилии,

Так, что мы ни в чем не будем нуждаться.

Это пир, на котором вино и угощение никогда не заканчиваются.

Такое желание может вырасти из крошечного семени, запавшего в сердце, или из пронесенного через всю жизнь стремления стать лучше, или из гложущего сознания упущенного, или из веры во что-то большее за пределами рутины и повседневной усталости – или даже не веры, а тихого упования. Самым неожиданным образом рождается это желание, потребность в чем-то, чего у нас нет, в том, кем мы не можем стать сами для себя.

И этому порыву, мечте, желанию, стремлению, тоске

Бог отвечает: «Да».

Да, есть вода, чтобы утолить жажду,

Пища, чтобы утолить голод,

Свет во тьме светит,

Ношу можно облегчить.

Что бы мы ни выбрали —

Ад или рай, —

Мы это получим.

Так работает любовь: ее нельзя принудить, заставить, обмануть.

Она всегда предоставляет любимому свободу выбора.

Бог сказал —

Мы можем получить то, чего хотим.

И это – победа любви.