Ассенизаторы. Расплата Хохряков Константин

— На Сверчке. Крюка в автохозяйство на галстуке утащили. Радиатор — в хлам. Удалой из-за Сашки рвет и мечет. Мне уже досталось по первое число.

— Ты разве мог что-то сделать? Как это вообще случилось? Экипирован Санька был по всем правилам.

— Рикошет от асфальта. Прилетело во внутреннюю часть забрала, а от него — в голову… Как такое вообще стало возможным, сам не представляю, хотя с физикой в свое время дружил. Ну не может быть такой траектории! Тем не менее, факт остается фактом. Еще бы понял, если бы от бронежилета отскочило, но на нем никаких следов… Блин! Поневоле подумаешь, что лучше было, если бы Кошмар не стрелял — «броня» бы выдержала, а сломанные ребра — не голова.

— Не скажи! А если бы в каску прямиком прилетело? Кирдык шейным позвонкам! А так — надежда еще остается. Это Кошмар цыгану руку-то прострелил?

— Кто же кроме него? Не Леший же. Из автомата с такого расстояния попасть проблематично.

Сев в машину, рванули в Энск. Уже в дороге Гном напомнил:

— Жора, ты о беседе с хирургом хотел рассказать.

— Да, Серега! За Белым уход нужен постоянный. Доктор просил кого-нибудь из родственников с ним постоянно находиться, чтобы пролежней не было, да мало ли еще чего. А еще выдал мне охрененный список лекарств, которые, как сказал врач, нужны еще вчера. Глянь! — протянул ему бумажку. — Надо что-то с бабками срочно решать, и сегодня хотя бы часть этого списка привезти в больницу. Цены на нужные лекарства, насколько я знаю, космические. Хотел в дежурку позвонить, чтобы там уже шуршать начали, так в клинике межгород отключен, а свой… — на паузу, вроде бы, никто не обратил внимания, — оставил на базе. Операция, кажется, прошла успешно, но лечиться Саньк придется долго.

Включив в салоне свет, Гном углубился в изучение перечня.

— С деньгами, думаю, на первое время решим, — наконец проговорил он. — Что возможно достать без связей, притащим сегодня, а с утра придется думать над остальным. Подключим всех, кто хоть чем-то сможет помочь.

— У меня вообще предложение имеется, — ответил я, — напрячь тех, кто непосредственно виноват в ранении Сашки — торговцев наркотой. Только оперов надо обязательно подключить. Есть же у них информация, которую они реализовать не могут ни в какую, хоть ты тресни! Вот мы этих клиентов и прижмем по-жесткому. Пусть делятся баблом, гады!

— Идея хорошая, — согласился Серега, — только обдумать ее надо качественно. С Удалым обязательно посоветоваться, чтобы не подставить.

— Давай как только приедем, сразу с ним и переговорим! Ты что на это скажешь, Худой? — тот промолчал.

— Не трогал бы ты парня, Жора! Видишь, хреново ему. Вообще, его по уму-то лучше домой отправить.

— Не поеду никуда! — внезапно возразил Виталий. — Я что матери и Сашкиной жене скажу? Лучше давай, в самом деле, открутим кому-нибудь башку. Показательно, чтобы остальные брату помогли.

— Сделаем, Худой! Отвечаю, — успокоил его Гном. Только сперва надо знать, кому.

Вот жизнь чертова! Есть деньги, и немалые, а как кому-то объяснить, откуда они? Можно напеть, что это собственные накопления за всю сознательную жизнь, так ведь не поверят.

Жадность до добра еще никого не доводила. Третий час сидим в засаде. Очень уж удобная точка. Со своего места, зарывшись в снег, отчетливо вижу прямой участок трассы, ведущей в сторону Энска, окаймленной близко подступающим к дороге лесом. Зато с противоположной стороны вид открывается только до близкого поворота. Всего-то метров триста до него. За изгибом дороги замаскировалась группа наблюдателей. Пуля с одним из бойцов в гражданке загодя на личной автомашине выехали на границу области встречать «гостей». Известий от них пока не было.

На мне, как ина остальных, маскировочный комплект белого цвета с черными пятнами. На голове белая шапочка-маска. Автоматы обмотаны полосками белой ткани. Если смотреть издалека, изумительно сливаемся с местностью. Хотя эта предосторожность и лишняя. До рассвета еще далеко. Движения практически нет. Дальнобойщики еще спят в отстойниках. Гаишники дремлют на стационарных постах.

Синим лучом фонаря коротко посветил на часы: пятый час утра. И когда гады только прорежутся? Спать им точно нельзя. Нелегальный груз провозить через посты лучше всего именно в это время — людям спать хочется, любопытных мало. Всех гаишников же не прикормишь. Никакой гарантии, что не отыщется какой-нибудь особо въедливый.

Наконец, прорезался Гном:

— Всем получасовая готовность! Гости без задержки проследовали КП ГАИ. Идут на серебристом «Крузаке», скорость около сотни.

Внешне ничего не изменилось. Никакого движения не отмечается. Но я-то точно знаю — парни моментально сбросили легкую дремоту, собрались для решающего броска. Легкая нетерпеливая дрожь проступила ненадолго и ушла, подавленная волевым импульсом.

Как все-таки быстро прошли эти самые полчаса! Или это только так показалось? Вот уже дальний свет мощных фар еще скрытой за поворотом машины озарил верхушки деревьев. Со стороны города на наше счастье ни единого лучика света не видать.

— Внимание! — прозвучал в наушнике гарнитуры голос Сергея. — Клиенты на подходе. Пошла «Диана»!

Рядом со мной снег как будто взорвался. Леший, пригнувшись, понесся на противоположную сторону дороги, держа в руках ручку «Дианы» — спецсредства для принудительной остановки транспорта, растягивая его на всю длину. Второй конец в моих руках. «Диану» тоже предусмотрительно обмотали полосками белой ткани. Изумительно сливается с дорогой. Прямо не захват, а диверсионная акция в глубоком тылу противника.

По сути — так оно и есть! Нас в данный момент как будто и не существует вовсе. Удалой, естественно, в курсе. До такой степени самодеятельности, чтобы не ставить в известность о мероприятии командира, мы решили не опускаться.

Опера потрудились на славу! Мы загодя знали не только о том, что груз должен прийти, но и дату его прибытия, машину, на которой товар поедет, и даже точное расположение тайников.

Вот Лешего и не видать. На том месте, куда он упал, виден только снег. Фары вылетевшего из-за поворота «Лэндкрузера» осветили меня. Инстинктивно еще сильнее вжался в снег, крепко удерживая натянутую «Диану». Секунды, и вот он — ощутимый рывок. Джип резко просел. Моментально лишившиеся воздуха колеса заскрежетали дисками по мерзлому асфальту. Машину резко закрутило на дороге, после чего, съехав задом в неглубокий кювет, она заглохла.

Тут же, как будто из ниоткуда, как призраки взмыли фигуры в белых маскхалатах, мгновенно оказавшиеся возле «Крузака». Очередь из автомата поверх кабины разорвала тишину. Из распахнувшихся дверей джипа, как пробки из бутылок шампанского, повылетали водитель и два пассажира, тут же уложенные мордами в снег и закованные в наручники.

Вандализм начался без единого лишнего слова. Подкатил Пуля. Из багажника появилась монтировка, которой быстро, вырвав «с мясом», сковырнули обшивку дверей. На всеобщее обозрение Димка извлек из раскуроченных дверей четыре внушительного размера плотных полиэтиленовых свертка. Героин…

Напялив на голову такую же, как у нас, маску, Пуля отошел в сторону, небрежно бросив три пакета на дорогу. Четвертый вспорол быстро появившимся в руке ножом, просыпав сколько-то на снег. Взяв немного порошка на кончик клинка, поднес его к лицу, вытянув через отверстие для рта язык. Моментально подлетевший к Димке стоявший неподалеку Док выбил из рук друга нож, звякнувший об асфальт.

— С ума сошел?! — набросился Вадим на Пулю. — Фильмов голливудских насмотрелся?!

— Ты чего? — возмутился Димон. — С дуба рухнул?

— Да того! — начал просвещать Пулю Док. — Эта зараза даже через кожу впитывается, а ты чистый герыч на язык собрался пробовать. Через слизистую махом передоз получишь. А самое главное — на хрена это тебе надо? Можно подумать, что ты вкус героина знаешь!

— Раньше-то не мог рассказать?

— Я же не думал, что ты эту гадость в рот потянешь. Как дите малолетнее, честное слово… Не сильно я тебя?

— Да не-е! Все нормально. Проехали… Давай лучше этих уродов попытаем, что у них такое в свертках.

— Сейчас они все расскажут, — зловещим голосом, сверля задержанного суровым взглядом из-под маски, поднял за шиворот водителя джипа Гном, прислонив того к «Крузаку». — Даже то, кто убил Кеннеди… Начинай испражняться, падла. Что вез? — кивнул Серега в сторону валяющихся пакетов с белым порошком.

— Не знаю я! — попытался откреститься тот. — Нас просто попросили машину перегнать. А спрятано в ней что-то или нет — я не в курсе.

— Ну-ну, — скептически произнес Гном, призывно махнув мне. — Брат! Чувак говорит, что он, в натуре, не при делах. А кто при делах, сука?! Кто при делах?! — внезапно изобразив взбешенного, Серега схватил водилу одной рукой за горло под челюсть, без особого напряжения приподняв так, что тот перестал касаться земли. — Говори, гондон, иначе тут и останешься!

— Не знаю я ничего, — прохрипел парень, суча ногами, тщетно пытаясь опереться ими о подножку.

— Подожди, шеф! — принял я нежелание Гнома называть своих даже по позывным. — Может там и правда крахмал или сахарная пудра? Давай, проверим?

— Это как? — не понял Сергей.

— Дык, пацанчик нам сейчас все и прояснит. Попробует и скажет, вкусно или нет? — взяв из рук Пули вспоротый пакет, я поднес его к лицу водилы. — Раскрывай пасть, дружок. Кушать подано!

Затравленно глядя на нас, допрашиваемый безрезультатно пытается отвернуться, плотно сомкнув губы. Но из цепких рук Гнома не так-то просто вывернуться. А пакет с отравой уже совсем рядом.

— Так! Употреблять это мы, значит, не желаем? Брезгуем? Что скажешь, шеф? Может перышком зубки разомкнуть? Или сразу выбить десяток?

— Можно и перышком! А можно и по организму постучать. Вдруг откроют? — Серега издевательски вглядывается в глаза жертвы.

— Не-е, шеф! Это грубо. Какая разница, как порошочек внутрь попадет? Не хочет жрать — пусть нюхает. Результат будет тот же. Не расскажет только, вкусно или нет. Зато про запах все узнаем! — развеселился я.

— Ну, давай так, брат, раз по-другому не получается!

И тут водила раскололся! Помирать-то в его планы, видимо, никак не входило.

— Не надо, — прохрипел он, — герыч там, герыч.

— Чей? — мгновенно продолжил экстренный допрос Гном.

— Не знаю, меня просто попросили машину перегнать.

— Товарищ не понимает, — расстроился Сергей, — придется кормить. Давай, брат!

— Цагара этот порошок. Не надо, — уже едва слышно просипел водитель, не успел я еще вновь поднести к лицу пакет.

— Совсем другое дело! — опуская парня на землю, довольно произнес Гном. — Вот и все, а ты боялась! Даже юбка не помялась! — Серега откровенно веселился. — Слушай, брат! — обратился он уже ко мне. — И чего мы с тобой в медицинский не пошли? Сейчас бы врачами были. Смотри, как быстро склероз вылечили! И десяти минут не прошло!

— Ну что? Устроим маленький пионерский костер? — спросил я водилу. — Ты, небось, даже и слова-то такого не слышал по молодости лет? Зато сейчас увидишь!

Пуля тут же, не откладывая дела в долгий ящик, добросовестно уложил на дороге все свертки с героином один к другому, распластав ножом оставшиеся три. Из извлеченной из багажника канистры полился бензин. От брошенной спички занялось нехилое пламя.

— Да вы что! — водитель попытался броситься тушить, но от мастерской подсечки, исполненной Худым, рухнул на землю. — Там же восемь кило! Цагар с нас башку снимет. Вы хоть представляете, сколько это в долларах? — продолжил завывать он уже лежа.

— Да нам это, собственно говоря, ниже пояса, — веско ответил Гном. — Как разбираться с Цагаром — это ваши проблемы. Только передай ему обязательно, что немереная жадность, она наказуема. Он поймет, о чем речь. Не дойдет с первого раза — объясним еще, но по карману ударит больнее. Бегать за ним и упрашивать никто не собирается. Если в его тупую башку внезапно придет желание отомстить — пусть перекрестится. Мы и к нему в гости наведаемся, в том же самом составе. Последствия для него будут самые плачевные. Передай дословно. Запомнил, или повторить? А то, может, для улучшения памяти заехать тебе пару раз?

— Запомнил, — обреченно вздохнул водитель джипа. — А от кого привет-то передать?

— Он знает, — пояснил Гном. — Не дойдет до Цагара — вот эти самые волыны, — показал он пальцем на валяющиеся рядом пистолеты, обнаруженные у задержанных, — найдут у него дома. Арриведерчи!

Оставлять оружие бандитам — признак дурного тона. Стволы, аккуратно прихваченные палкой под спусковые скобы, уложены в заранее заготовленный пакет. Три нокаутирующих удара — и безвольные тела, освобожденные от наручников, споро заброшены в «Крузак». Оставив в кювете моргающий аварийкой джип с аккуратно выставленным неподалеку от него знаком аварийной остановки, на подъехавшей «буханке» и машине Пули двинулись в направлении города с чувством глубокого удовлетворения.

Цагар — цыганский барон. Как звучит-то! Барон, а не абы что! Вроде бы солидный титул, подразумевающий, что он руководит всей цыганской диаспорой, проживающей в нашей области. На самом же деле все обстоит совершенно не так.

Цыгане вообще народ свободолюбивый. Какого-либо господства над собой просто не терпят. Раньше баронов выбирали из числа уважаемых людей, как посредников для общения с властями. Реального влияния на своих сородичей, основанного на титуле, они не имели. Мы-то об этом народе в большинстве своем знаем лишь то, что их женщины, нарядившись в национальную одежду, выделяющуюся огромным количеством пестрых юбок, бродят, как правило, в районе рынка, где самое большое скопление людей. Обступят толпой какого-нибудь бедолагу и давай наперебой предлагать тому погадать.

Не знаю, кто уж их учит, но со знанием человеческой психологии у них полный порядок. К каждому, за редким исключением, найдут индивидуальный подход. Их бы энергию, да в мирных целях! А уж в плане получения от клиента информации, которому ее потом сами же и впаривают, как результат гадания, им просто цены нет. Любой опер обзавидуется. В результате облапошенный начинает хоть что-то понимать, когда цыганок уже и след простыл. В карманах пусто, часов, золотых перстней, колец, цепочек нет.

Плетется обобранный до нитки терпила в ближайший отдел милиции. А чем та может реально ему помочь?

— Сам гадать согласился?

— Сам!

— Никто не заставлял?

— Нет!

— Деньги, ценности сам передавал?

— Вроде бы, сам…

— Вроде бы, или сам?

— Ну, сам…

— Какие тогда претензии к властям?..

— Так, мрок какой-то, наверно, навели…

— Ну, насчет мрока, это не к нам. Это к Кашпировскому.

Ну а вообще-то, куда бедному крестьянину… в смысле, дежурной смене, податься? Чаще-то опытным операм удается «отшить» бедолагу, но иногда приходится и принимать заявление.

Хорошо, если по свежачку удается кого-нибудь из гадалок задержать. В этом случае очень скоро фойе напротив дежурки сразу начинает напоминать цыганский табор. Шум, гам стоит — хоть святых выноси. Откуда-то на руках у пришедших на выручку товарке цыганок появляются грудные дети. Понять галдящий «французский» вообще невозможно, но глядя на таращащиеся в сторону задержанной, сидящей на скамейке дежурной части, лица, поневоле делаешь вывод, что именно она и является матерью этих детей. Как только и смогла одновременно родить такое количество?

И что примечательно, ни один мужик-цыган так и не появляется. Шуметь и мешать работать цыганки могут до бесконечности. Опытный дежурный поступает просто: выйдет в фойе, подзовет самую бойкую и отправит ее за бароном. Стоит тому только появиться, сразу наступает тишина, как будто никто тут и не галдел никогда. Далее следует непродолжительный разговор с бароном, после которого буквально через несколько минут приносят, причем откуда-то с улицы, вещи и деньги потерпевшего. С точностью до копейки. И как только помнят, кого именно и на сколько «обули»?

Ну и исконно, еще со времен Советского Союза, цыганский промысел в виде торговли наркотиками процветает вовсю. В каждом районе имеется не одна хата, где можно хоть днем, хоть ночью купить зелье на любой вкус и карман.

Вроде бы ничего не забыл?.. Ах, да! Чернухи вылил море, а положительное? К слову, основная масса цыган живет честной жизнью. Работают, растят детей. Только их никто не замечает.

А цыганский барон, по сути, сегодня является таким своеобразным этническим «вором в законе», контролирующим именно криминальный промысел. Цыганский наркобизнес целиком и полностью под ним. И задержанные цыгане, ранившие Белого, тоже ходят под цыганским бароном. Вот и рассудили мы по-своему, что раз виноваты люди Цагара, то ему и надлежит сделать все возможное, чтобы Санька выжил.

С этой целью и заглянули в дом барона Гном, Пуля и я, чтобы пригласить того на беседу к командиру отряда. Скромный такой «сиротский» домик… В том смысле, что проживает в нем «почтенный сирота». Нет, домишко, конечно небольшой, всего каких-то несчастных три этажа в довольно престижном районе, хотя и на окраине города. И общая площадь тоже так себе. Точно сказать не берусь, но одна из комнат, в которую мы прошли, всего-то семьдесят два квадратных метра, если считать по количеству потолочной плитки.

Намыливался с нами и Худой, но мы резонно рассудили, что тот будет лишним. Заедет еще без базара в табло барону — отписывайся потом.

Не сказать, что Цагар принял нас с распростертыми объятиями, но против препровождения на базу возражать не стал. Во-первых, все равно бы мы приказ командира выполнили, как говорится, любой ценой. А во-вторых, ссориться с властями барону не с руки. Бояться особо нечего — сам он непосредственно с наркотой дел не имеет. На это есть специально обученные парни.

При разговоре Удалого с Цагаром нам, естественно, присутствовать не по чину. Так что все прошло тет-а-тет. Результатом же беседы командир остался не удовлетворен, если не сказать больше. Цагар на недвусмысленное предложение материально поучаствовать в судьбе Белого, тем самым несколько компенсировав вину своих соплеменников, ответил отказом.

— Нет, ну он вообще охренел! — возмущался после Сергей Терентьевич. — Открестился от тех уродов, заявив, что знать их не знает, и знать не желает, а сам с наркотиками ничего общего не имеет. Предложил подачку в пять тысяч рублей для приобретения лекарств. Да там одна только упаковка больше двух с половиной стоит. Не-ет! Меня за живое задело. После такого он и сотней не отделается. Пора душить гада.

Поход командира к Сиротину обернулся задачей оперативникам вплотную заняться сбором информации на Цагара и его окружение. Но пара задержаний погоды не делала. В самом деле, что такое для наркобизнеса потеря в общей сложности около ста граммов отравы? Слезы! Да еще и «приземлить» никого не удалось. Результаты экспертизы ошеломили: в изъятых пакетиках оказался… мел.

Тут уж одно из двух: или нам эту информацию специально подставили, или какая-то сволочь умудрилась подменить вещественные доказательства. Удивляться этому не стоит, памятуя об имеющемся в наших рядах предателе. А Шустов, кстати, тогда принимал самое активное участие.

Манной небесной стала информация Руслана о предстоящей перевозке восьми килограммов героина.

— Никто из наших пока об этом не знает, — сообщил Комиссар в кабинете Удальцова. — Я еще не докладывал и не отписывался. И, наверное, ставить остальных в известность не стоит. Контора конкретно «течет». Кто стучит, пока вычислить не удается.

— Но ведь для того, чтобы наркоперевозчики не соскочили, желательно присутствие следователя с экспертом? — поинтересовался командир. — Иначе с доказательствами проблемы возникнуть могут. Вес-то немалый — адвокаты за такой лакомый кусок в лепешку расшибутся.

— Вот и я о том же! — Рус задумчиво потеребил губу. — Да хрен с ней, с этой информацией! Боюсь, что в итоге снова мел поиеем или глюкозу, к примеру. А у нас, как я понимаю, стоит задача побольнее Цагара зацепить. Деньги, насколько мне известно, в закупку именно этой партии дряни вложил как раз он.

Пока вспоминал предшествовавшие захвату события, прибыли на базу. Разоружившись и спрятав отобранные у бандитов стволы, разъехались по домам. Только в квартире прочувствовал, насколько, оказывается, промерз. Не хватало еще заболеть! Приняв в качестве профилактики соточку, завалился отсыпаться.

Спрашивается, за каким лешим нас так готовили? Сидим тут, в Керла-Юрте, ни хрена не делаем, только жрем и спим… Да еще при редких особо интенсивных артобстрелах гасимся по качественно отрытым окопам полного профиля. На все наши вопросы Весна отвечает:

— Придет еще ваше время, не спешите в пекло…

И хоть завозмущайся! Нет, я Зименко прекрасно понимаю: кого-либо из подчиненного личного состава «грузом двести» ему везти домой не в кайф. Ну и использовать, кроме того, специалистов, типа нас, в качестве пехоты — не самый лучший выход. Вот и торчим до сих пор в солдатской палатке, жирок копим.

Спасибо, что по обстановке майор просветил. Оказывается, поселок Долинский был занят федералами еще до нашего прибытия — двадцатого декабря. Боевики, правда, в нем до сих пор появляются. Кто под видом мирных жителей разведку ведет, кто по ночам умудряется просачиваться через минные поля, точных карт которых ни у кого нет. Да что там карты минных полей? Обычные топографические — и те только у командования. Зато у «духов» с этим полный порядок. Взяли тут недавно разведчики двух «чехов», а у тех мало того, что при себе карты-пятисотки, так на них еще и все свежие позиции наших войск обозначены, с указанием конкретных батальонов даже, не говоря уж о более крупных формированиях.

Весна с разведчиками махом контакт наладил, где-то отыскал ксерокс, бумагу. В результате снабдил нас, хоть и хреновенькими, но крупномасштабными картами, а не древними стотысячными да схемами, как у остальных. Посадил за их изучение. На все про все дал один день. По истечению назначенного им срока устроил зачет, да какой! С первого раза никому сдать не удалось. Разнос был нешуточным. Хорошо, хоть посторонние при этом не присутствовали. В конце все-таки смягчился:

— Вы, парни, конечно, молодцы. Основное схватили верно. Но этого недостаточно. Представьте себе, что вас ночью выбросили в Грозный. Кругом стрельба-пальба, снайпера на каждом шагу. На каждую вспышку — массированный огонь «духов». Как вы собираетесь ориентироваться? Карта вот здесь у вас должна быть, — постучал он себе по лбу, — причем во всех подробностях.

Впоследствии придирки Весны мы поминали только добрым словом. В том, что вся наша группа снайперов вернулась домой без потерь, немалая его заслуга.

Штурм города начался под самый Новый год — утром тридцать первого декабря. С утра разбудил рев залпов стоящей неподалеку батареи «Градов». На сборы Зименко дал целых полчаса, по истечению которых погрузились в поджидающий нас «Урал» и двинулись в неизвестность.

Ехать пришлось недолго. Минут через пятнадцать машина остановилась. Выскочивший из кабины Весна постучал по тенту:

— К машине! Прибыли.

Выпрыгнув из кузова, обозрели окрестности. Вдалеке, в стороне ясно видимой столицы мятежной республики, разгорается нешуточный бой. То тут, то там вспыхивают взрывы, «броня» постепенно втягивается в город, солдаты же копошатся далеко позади.

— Какой идиот бросил туда технику без пехотного прикрытия? — внезапно вырвалось у меня.

— Разбираешься? — заинтересованно спросил Зименко. — Откуда?

— Рязанское воздушно-десантное.

— Понятно, — протянул майор. — Располагайтесь пока, — указал он на загнанную в укрытие БМП. Это ваш временный дом.

— Насколько временный? — поинтересовался Сергей.

— Там видно будет. По крайней мере, шмотки пока туда можно забросить. Насчет постоянного места базирования сейчас буду разговаривать. Если удастся, разместимся в Радужном.

Н-да! Жилье… Считай, что на улице. Ночевать зимой внутри «бэхи» можно только в мирной обстановке при наличии достаточного количества солярки. На войне же боевая машина, стоящая с работающим двигателем, запросто может стать братской могилой. Вот и сейчас бойцы под броней не прячутся. Сгрудились вокруг небольшого костерка, грея над огнем руки.

Ощутить «прелести» жизни в открытом поле нам не довелось, чему мы ничуть не огорчились. «Нарисовавшийся» через пару часов Весна подал команду собираться. До Радужного пришлось, меся грязь пополам со снегом, тащиться пешком. Хорошо, что хоть боеприпасы и шмотки удалось пристроить в УАЗик, неизвестно откуда добытый майором.

Жилье определили в относительно целом одноэтажном здании. Судя по всему, раньше в нем находилась какая-то контора. Из машины помимо своего барахла извлекли печку-буржуйку и целую стопку синтетических мешков. Для обустройства пришлось основательно потрудиться. Разбитые оконные рамы выворотили с помощью лома и, как говорят в таких случаях, какой-то матери. Лопатой старательно ковыряли подмерзлую землю, забрасывали ее в мешки и, перевязав горловины, укладывали в освободившиеся проемы.

Как только в помещениях прекратил гулять ветер, стало относительно тепло, темно только. Электричество отсутствует. Проблему решили фонари а-ля «летучая мышь», раздобытые майором. Дров, естественно, нам никто не заготовил. Вместо них на топливо пошли мебель и доски пола. Оторвав столешницы, бросили на пол возле стен. Поверх них — спальные мешки. Оружие, почистив, поставили в изголовье рядом с рюкзаками, чтобы всегда было под рукой.

Весна появился только под вечер. Обступили его, расспрашивая про обстановку. Охарактеризовал он ее всего двумя словами:

— Задница!.. Полная…

— А если подробнее? — поинтересовался я.

— Несколько батальонов «духи» зажали в районе железнодорожного вокзала. В городе очаговые бои. Где наши, а где «чехи», никто толком не знает. Управление войсками практически потеряно. Танков и БМП боевики сожгли море. Артиллерия долбит неизвестно куда… Да, чуть не забыл! У снайперов тактика: сначала ранят какого-нибудь бойца, обычно в ногу. Тот, естественно, орет благим матом. Когда его пытаются вытащить, ранят спасающих, стараясь вытянуть из-за укрытий как можно больше народа. А потом добивают. Поэтому если доведется с таким столкнуться, под прикрытием огня раненого на ходу хватайте за лямку «броника» и тащите бегом, не останавливаясь. Умрет от болевого шока — значит судьба такая, но шансы на спасение возрастают, как и вероятность уцелеть самому.

— Нам-то что делать? — спросил Сергей.

— Пока отдыхать. Ночью заступаете на усиление постов на подступах к Радужному. Задачи после нарежут.

Новый год встретили в окопах. В городе продолжается бой. То тут, то там на окраине Грозного вспыхивают взрывы. Доносятся ослабленные расстоянием звуки очередей. Одиночные выстрелы просто теряются в общем звуковом фоне. Ветер пронизывает до костей. В районе двух часов внезапно вспыхнула близкая ожесточенная стрельба, пули градом заколотили по брустверу. «Духи»?

Ничего подобного! Занимающие неподалеку позиции мотострелки с какого-то хрена лупят во все стороны. Целый час с Гномом, Пулей и Кошмаром подбираемся к их наспех отрытым окопам. Наконец, удается где короткими перебежками, а чаще ползком, подкрасться на бросок гранаты.

В ответ на окрик Сереги, лежащего в воронке, огонь в его сторону только усилился. Преодолевая противный липкий страх, резким броском пролетаю расстояние от своего укрытия до ближайшей воронки, свалившись прямо на скорчившегося на ее дне, лежащего на спине бойца, выбив из трясущихся рук направленный в мою сторону автомат.

Мертвенно-бледное в мерцающем свете подвешенной минометчиками «люстры» лицо искажено ужасом. Глаза, кажется, готовы вылезть из орбит. Рот раскрыт в беззвучном крике. Точно, не в себе парень… Наконец, прорезалось:

— Не надо! А-а-а!!!

Солдатик как-то по-детски пытается оттолкнуть меня руками. Стоило ослабить захват, рванулся вверх из воронки. Еле успел схватить его за штанину и сдернуть обратно вниз. Истерика у хлопчика… Лечение от нее только одно. Не до нежностей… Усевшись верхом, заблокировал руки бойца своими ногами. Одна чувствительная пощечина, от которой голова мотнулась в сторону… вторая… Наконец, глаза приняли осмысленное выражение.

— Ты чего, придурок? Свой я… свой… Очухался?

Парень кивнул, настороженно глядя на меня, и тут же зажмурился, ожидая очередной оплеухи.

— Не бойся… Успокоился?.. Как тебя звать-то?

— Гоша-а, — пацан разрыдался.

Даже на вид ему явно еще нет и девятнадцати. Совсем сопляк. Недавно, видимо, призван. Какой идиот додумался таких вот детей на войну отправить? Это же насмерть перепуганное пушечное мясо! Из него настоящего бойца еще лепить, да лепить… Понятно, что со временем, побывав под обстрелом, посмотрев на смерть своих товарищей, если выживет, конечно, научится ужом ползать под пулями, очерствеет душой, навострится, не пьянея, пить водку или спирт. Если раньше не курил — закурит. Пока этого от него ожидать точно не приходится, но впоследствии сможет и убивать, особо не задумываясь, не рефлексируя… Только когда это еще будет? А воевать-то нужно уже сейчас.

Сел рядом с пацаном, расстегнув бушлат, достал сигареты, прикурил одну, протянув ее Гоше, но тот покачал головой. Не курит, значит… Насильно втолкнул цигарку в его пальцы.

— Потяни — полегчает.

Солдатик неумело затянулся, тут же зайдясь кашлем. Успокаивающе похлопал его по спине.

— Отпустило? Давай еще разок.

Паренек кивнул и снова затянулся… Новый приступ кашля… Хватит ему… Забрал сигарету, втянув в себя горьковатый дым.

— Что произошло, Гоша? С чего это вы по нам стрелять начали?

— Я не стрелял… Честно не стрелял. А вы кто? Как здесь оказались?

— Давай ты после вопросы будешь задавать, договорились? — Боец кивнул. — Расскажи лучше, что у вас случилось? Почему ты здесь один сидишь, где остальные?

— Там они, — Гоша показал рукой в сторону продолжающих жечь патроны мотострелков. — Нам кто-то гранату в окоп забросил. Я ее как увидел, сам не помню, как здесь оказался… Потом взрыв, стрельба. Я отсюда и высунуться-то боялся. Думал, «духи» подошли, сейчас бшки резать будут.

— Что, Игорек, жить очень хочется?

— Ага, хочется, — кивнул боец, размазывая грязными руками непросохшие слезы по таким же чумазым щекам. — Только я не Игорь.

— Ну, раз Гоша, значит Игорь.

— Это меня пацаны так зовут, а так-то я Георгий…

— Тезка, выходит… Что же ты, тезка, имя-то позоришь? Георгий — значит победоносец. А какой из тебя сейчас, к едрене матери, победоносец? Имени соответствовать надо! От того, что ты ныкаться по щелям будешь, дольше не проживешь. Только смерть будет позорной. Не дрейфь, Гошка! Кому суждено сгореть — тот не утонет. Так что мы сейчас к твоим поползем, пока они моих парней гранатами забрасывать не начали. В нашу с тобой сторону, вроде, стрелять перестали… Сколько служишь-то?

— Полгода. В июне призвали.

— И много среди вас таких «старослужащих»?

— Так мы все с одного призыва, кроме сержантов.

Понятно!.. Даже «дедов» нет, которые хоть что-то могли бы подсказать. Оторвали детишек от материнской титьки, и почти сразу бросили в ад, толком даже не научив стрелять. С такими, чувствую, навоюем…

— Давай за мной! Не отставать! — начал выползать из воронки. — Автомат-то подбери, — добавил, видя, что солдатик бодро шуранул за мной, забыв даже об оружии.

Ползти пришлось недолго. Стараясь не шуметь, минут через пять с Гошей свалились в окоп, чуть не придавив сидящего с зажмуренными глазами на дне мелкой стрелковой ячейки солдатика, зажавшего уши ладонями. Это, наверно, нас и спасло. Вскинувшегося бойца успокоил моментально, прижав локтем к земле, тем более что об автомате тот даже и не вспомнил:

— Свои… Гошу узнаешь? — ошалевший пацан только моргнул глазами, не в силах пошевелиться. — Что, воин, испугался?

— Д-да, а вы кто?

Если все вот так прячутся, то стреляет-то кто? Какая-то у них всех однообразная реакция на мое появление… А отвечать надо, пока парень вновь в панику не ударился. Такого может наворотить, хрен потом расхлебаешь… Да уж! Придется брать ситуацию в свои руки.

— Офицер спецназа. Старший лейтенант. Где ваш командир? — отпустил пришедшего в себя солдатика.

— Там где-то, тащ старший лейтенант, — ткнул пацан пальцем в сторону, откуда до сих пор раздавалась пальба.

— Чего сопли распустил? Подобрать автомат, боец, наблюдать за обстановкой! Не слышу ответа!

— Есть, тащ старший лейтенант! — парень схватил оружие.

— Гоша! Остаешься с ним… Отставить, пойдешь со мной, а то еще там, не разобравшись, подстрелят. А тебе, боец, этот сектор наблюдения, — выглянул из окопа, — в направлении того факела. Понял?

— Да…

— Зато я не понял!

— Есть наблюдать, тащ старший лейтенант!

— Другое дело! Сейчас тебе подкрепление пришлю. Задача: поочередно наблюдая, углублять ячейку, а то у тебя только что задница из окопа не торчит. Землю на передний бруствер. Кто только вас учил? Лопатка есть?

— Так точно!..

Посмотреть в глаза их командиру, да высказать все за такую хреновую подготовку личного состава. Воины… твою мать!

Добравшись до какого-то сержанта, усердно жгущего патроны, хлопаю его по плечу:

— Прекратить стрельбу! Какого хрена палите в белый свет, как в копеечку? — представился. — Старший лейтенант Мокрецов! Доложите обстановку, блин! Где противник?! Почему сам без бронежилета… твою мать?!

Сержант смотрит на меня ошалелым взглядом, явно не понимая, откуда я здесь взялся.

— Представьтесь, сержант!

— Сержант Ларионов! — поднимает руку к голове.

Срочно брать бразды правления на себя, пока не очухались…

— Отставить! С оружием честь рукой не отдается! Офицер есть? Где он? Дайте команду на прекращение огня!

— Прекратить огонь! — толкнул Ларионов ближайшего к нему бойца. — Передай по цепочке.

Слава богу, тот соображает. Вдаль понеслось, затихая:

— Прекратить огонь!

— Прекратить огонь!..

Свистнув, подозвал своих:

— Гном! Давайте ко мне!

Чертыхаясь и матерясь, Серега с парнями скатываются в окоп.

— Ты как тут раньше нас оказался? — спросил друг.

Даже на хохот пробило. Никак остановиться не могу. Гном с подозрением смотрит на меня:

— Чего ржешь? Истерика, что ли?

— Ты уже третий, кто мне этот вопрос задает, — ответил сквозь смех. — Придумайте уже что-то новое. Как оказался, откуда? Никакой фантазии…

— А в самом деле, как?

— Как, как? Стреляли! Нормальные герои всегда идут в обход!.. Помнить надо классику! Пока вы там, в воронке, прохлаждались, пришлось на себя командование принимать. Пацанье одно! Из них, блин, еще домашние пирожки, на хрен, толком не вылезли, а их… твою мать, сюда бросили подыхать, блин!

— Чего ругаешься, как сапожник?

— Так, слов нормальных не осталось, один мат!

— Ладно тебе… Других бойцов все равно взять сейчас неоткуда. Пуля!

— Чего?

— Не «чего», а «я»! Давай мухой назад! Скажешь, что мы здесь остаемся. Не дай бог «духи» действительно полезут! Хрен их тут удержат!

— А потом чего?

— По обстановке. Если сюда возвращаться станешь, свистни сначала, а то сам видишь, что творится…

— Лады! — Димка ползком исчез в темноте.

— Слушай, Гном! — подал я мысль. — Надо что-то со связью решать. Не дело это: «Свистни, когда назад поползешь».

— Завтра… точнее, уже сегодня с Весной переговорим. Давай сейчас лучше тут разбираться, а то с Весной разговаривать будет некому. Раз уж ты начал тут командовать, так и продолжай. Тем более что у тебя и образование военное.

— Договорились. Ларионов!