Ассенизаторы. Расплата Хохряков Константин

Так можно и привыкнуть! Хотя я нисколько против этого возражать не стану. Пытался вновь привести Марину в свою квартиру, но она опять воспротивилась:

— Нет, любимый! Сегодня пойдем к нам. Мама уже звонила. Ждет нас вместе ужинать. Да и папа обещал пораньше с работы прийти.

Ну что на это скажешь? Не отказываться же. С будущими тещей и тестем отношения портить совершенно ни к чему… Ого! Как это я размечтался! То, что о браке речь вести еще рано, это даже не вопрос. Во-первых, знакомы-то мы всего ничего. Не поймут таких скоропалительных решений. А во-вторых, сам себя потом стану есть поедом: за Наташу-то с сыном до сих пор не отомстил. Поэтому решено — пока будем притираться друг к другу… Нежно и деликатно.

Слишком часто дарить презенты — признак дурного тона, поэтому сегодня можно и с пустыми руками. Тем более что и повода нет. Мы просто пришли с работы. Поставив машину в гараж, направились прямиком к Марине.

Встретили радушно. Уже привычно крепко пожал ладонь Владимиру Игнатьевичу, приложился к руке Нины Федоровны. Офицер все же! Манеры должны быть соответствующие. В царское время офицеры отличались исключительной воспитанностью. Тем более обер-офицерам в ту пору даровалось дворянство, в отличие от лиц, состоящих на гражданской службе, для которых это было недостижимой мечтой.

Расположились в гостиной. Журнальный стол, как и на дне рождения Марины, вдвоем с ее отцом быстро превратили в обеденный. Правда, не было такого количества блюд — ну так не праздник же! Обошлись и без спиртного — совершенно необязательно!

Разговор за ужином как-то сам собой перетек на сегодняшние события. Причем начала его любимая. Ее можно понять. Впервые не по телевизору, а наяву видела захват, произведенный бойцами СОБРа. Много ли на экране покажут?

— Даже лучше, чем в кино, папа! — с восторгом рассказывала она. — А Жора мне еще и рукой помахал с высоты. Как будто специально для меня все это делал! Так легко это у них все получилось и здрово! А взрывы — прямо как на войне!

Василий Игнатьевич понимающе кивал в ответ, а Нина Федоровна, опершись локтями на стол, внимательно слушала.

Знала бы ты, милая, как это на самом деле тяжело. Когда на плечи давит «броня», снаряжение — дополнительный вес больше двадцати килограммов, а нужно столько, сколько требуется, выжидать перед началом заключительной, решающей фазы. Руки же предательски слабнут в напряжении. Так и кажется — вот-вот пальцы разожмутся сами собой, а под тобой — бездна. Такова цена этой призрачной красоты. Но об этом я, естественно, рассказывать тебе не стану. В твоих глазах я всегда должен быть уверенным, сильным и безупречным в своих действиях и решениях.

А война? Как хорошо, что ты о ней тоже ничего не знаешь! Особенно об ее изнаночной стороне: лжи, ненависти, предательстве, бездушии. Когда искалеченному пацану, еще вчерашнему школьнику, но с взглядом умудренного опытом старика, прошедшему Афган или Чечню, какой-нибудь чинуша, от которого и не зависит-то, по сути, ничего, нагло глядя в глаза, заявляет: «Я тебя туда не посылал»! Своего-то сынка тот всеми правдами-неправдами от армии отмажет. Ни за что не допустит отправки в этот ад. Потому и отношение такое скотское.

Но ты-то у меня точно к таким не относишься! Просто ты… ты у меня светлая, с чистой душой… И временами еще совсем наивная… Тебя можно только любить… и… беречь…

— Жора! А что это вы совсем ничего не едите? Не нравится что-то?

— Что вы, Нина Федоровна! Все изумительно вкусно! Просто в меня уже не лезет. Наелся деликатесов ваших — неделю можно к столу не подходить! И называйте меня, пожалуйста, на «ты», как Владимир Игнатьевич. Так намного проще и лучше. Договорились?

— Конечно! Но ты все равно поешь еще что-нибудь.

— Большое спасибо, но я хоть немного отдышусь. Такими темпами в одежду скоро влезать не буду…

— Ну передохни! А что просто так-то сидеть? Может, телевизор включим?

— Не надо, Нина, — вмешался Владимир Игнатьевич. — Давай отдохнем от этой болтологии. На работе наслушался. Жора, может сегодня споешь? Праздника нет, так что настроение никому не испортишь. Что скажешь?

И действительно, что сказать? Снова отказаться? Пожалуй, нет. Сегодня можно!

— Хорошо! Спою. Только артист из меня не очень. Для себя и друзей всегда только пел.

— Ну и что? Мы же не в консерватории. Нинуль, неси гитару…

Взяв инструмент, привычно пробежался по струнам. Нормально,не успели ослабнуть.

— А что сыграть-то, Владимир Игнатьевич?

Тот посмотрел на жену.

— Что-нибудь свое, Жора, — ответила она. — Остальное по радио или телевизору можно послушать.

Что бы такое выдать-то? Душевное что-то надо… О! Придумал! Еще в начале чеченской войны, в Грозном сочинил…

В памяти сразу всплыли новогодние события с девяносто четвертого на девяносто пятый год. Штурм Грозного… В аду, наверно, лучше, чем здесь. Грязные, обовшивевшие, замерзшие бойцы, закопченные в выхлопах солярки лица которых по цвету напоминали кирзовый сапог… На темном фоне лиц светятся усталые, много повидавшие глаза… Горит подбитая «броня», которую какой-то умник сунул в город без пехотного прикрытия… Выскакивающие из нее молодые пацаны, тут же попадающие под перекрестный огонь многочисленных снайперов…

Мастерство этих наемников вызывало уважение — на ходу умудрялись антенны радиостанций на бронетехнике отстреливать. Преимущественно женщины. Биатлонистки, в основном из Прибалтики… Потому и называли их «белыми колготками»[5], а вовсе не из-за того, что колготки у них были действительно белыми… Какие там, к черту, колготки? Камуфляж…

Довелось недавно посмотреть фильм Невзорова «Чистилище». Приблизительно так все оно и было. Даже натура подобрана исключительно! Очень похоже… Только действительность еще страшнее… Недаром кто-то неподалеку от железнодорожного вокзала, где в действительности погибла бившаяся двое с половиной суток в полном окружении сто тридцать первая Майкопская бригада, повесил самодельный плакат, на котором было написано черными буквами по белому: «Добро пожаловать в Ад!». Причем, «Ад» — красным, как кровью…

Вновь пробежал пальцами по струнам… Песня полилась как бы сама собой:

…А перед глазами все тот же зимний Грозный. Грязь, слякоть и снег. Вот так вот: все вместе. Низкая облачность. Авиация бездействует. В радиоэфире бардак: наши, «чехи» — все перемешалось. Стоит сплошной мат, из которого удается вычленить не более десяти процентов значимой информации. Командование не в курсе кто и где находится, следствием чего нередко причиной потерь являются даже не «духи», а «дружественный» огонь…

Нина Федоровна задумчиво сидит, подперев щеку рукой. В глазах грусть. Похоже, вспомнила что-то свое… У Владимира Игнатьевича желваки на скулах вздулись. Тоже о чем-то думает…

У Марины глаза на мокром месте. До чего же она все-таки впечатлительная. А душа и вправду чистая, незапятнанная, способная сопереживать. Складывается ощущение, что она мысленно сейчас тоже вместе со мной. В Грозном…

Еще раз перебрал струны и замолк… Некоторое время стояла ничем не прерываемая тишина. Нарушил ее отец Марины:

— Хорошая песня, Жора! Главное, правдивая. Этим депутатам и иже с ними… А! — только махнул рукой. — Сразу видно, через себя, через душу все прошло. С чужих слов так не напишешь. Что, пришлось столкнуться?

— И не один раз, Владимир Игнатьевич! А самое главное, что облить армию грязью готовы были многие, да и сейчас тоже, особенно политики. Но вот реально помочь чем-то — считанные единицы, да и те — просто порядочные люди, практически не связанные с властью.

Память сразу же, как бы в подтверждение сказанному, услужливо подсунула события, произошедшие почти сразу после моего возвращения из плена.

По какой-то надобности посетил отдел социальной защиты. Все как обычно: толпа бабулек в очереди, переговаривающихся о чем-то своем. Свободных сидячих мест для ожидания практически нет. Заняв очередь, примостился с краю довольно неудобной скамейки. Следом за мной вошел молодой паренек, приблизительно лет двадцати. Одноногий, на костылях. Худющий…

— Кто крайний?

— За мной держитесь, — ответил, уступая ему место.

Про себя машинально отметил: «крайний» сказал, а не «последний». Случайность, скорее всего… Разговорились с ним. Чем еще заниматься в ожидании? Тем более, очередь не особо живо продвигается. Выяснилось, что Андрей, как зовут паренька, не первый раз уже посещает сие заведение. Вечно находится какая-то причина, чтобы отправить за новыми справками. Как будто нельзя сразу объяснить, чего конкретно не хватает. Ногу потерял под Аргуном в девяносто пятом — осколком оторвало. В общем, побеседовать было о чем… Наконец, подошла моя очередь.

— Проходи, я пропущу, — предложил Андрею.

Тот, поблагодарив, не отказался. Спустя некоторое время вышел очередной посетитель. Вежливо постучав, открываю дверь, прохожу и присаживаюсь к освободившейся сотруднице. Решая с ней свой вопрос, уловил разговор на повышенных тонах. Обернувшись, увидел, как клерк — мужик, на котором пахать надо — что-то втолковывает Андрею, отправляя его за новыми справками. Причем все в выражениях, которые я бы и произносить-то в такой ситуации постеснялся. Паренек же прямо съежился под словесным напором, не зная, что на это ответить.

Внутри все закипело. Что ж ты, сволочь, делаешь-то? Ветерана боевых действий мытаришь! Андрей уже собрался было вставать, чтобы уйти. Я не выдержал. Извинившись перед занимающейся моей персоной девушкой, подошел к оборзевшему чинуше и парню-инвалиду.

— Что случилось, Андрей?

— Опять справку какую-то не ту принес, за новой отправляют, — ответил тот.

— У тебя, гад, совесть есть? — обратился к зажравшемуся клерку.

— А что? Есть определенный порядок, — нагло огрызнулся он. — Не я его устанавливал.

— По-моему, в башке у тебя беспорядок! Этот пацан, между прочим, ногу не в пьяном угаре под поездом потерял! Он воевал там, чтобы войны не было здесь, урод ты моральный! Тебя бы вместо него под Аргун, в самое пекло! Что, тяжело трубку снять и выяснить, что необходимо, а потом нужные документы запросить? Нет! Тебе проще инвалида сгонять, самому развалившись в мягком кресле! Отправить бы тебя самого в марш-бросок на костылях! Как раз недели через три научишься на них относительно быстро передвигаться! Сидишь тут! Морду отожрал — в дверь не проходит! Тебя ко мне во взвод в свое время — быстро бы научил свободу любить!

Девчонки притихли, ожидая развязки. На шум из коридора прибежал охранник, попытался выдворить меня из кабинета. Нет, земляк! Не с твоим здоровьем это делать! Сгреб у него куртку на груди, «прошептал» в самое ухо пару «ласковых». Тот моментально испарился. Зато вместо него появилась дама внушительных размеров — начальница, однако! Понятно! В дело вступила «тяжелая артиллерия»! Ничего, и не с такими справлялись!

— Что происходит? Что за шум?

— Тут такое дело, уважаемая… — вопросительно посмотрел на женщину…

— Лидия Ивановна, — подсказала она.

— Уважаемая Лидия Ивановна, — продолжил я. — Парню, инвалиду войны, плохо объяснили, какие конкретно документы от него требуются. Зачем парня гонять-то? Неужели нельзя по-другому как-то к проблеме подойти? Разве трудно направить запрос, а человека после известить, что все готово — приходите? Почему-то после вмешательства прессы такие вопросы быстро решаются. Если необходимо — могу это удовольствие устроить. Мне не трудно. «Прославитесь» на всю страну!

— Ну что вы… — замялась она.

— Георгий Александрович, — пришел ей на помощь.

— Ну что вы, Георгий Александрович? Сейчас мы все уладим. Будьте добры, пройдемте со мной, — обратилась она к Андрею, одарив при этом клерка многозначительным взглядом.

Тот понуро сидел, не зная, что возразить. Девчонки в кабинете заулыбались, глядя в мою сторону. Тоже, видать, не особо им этот перец нравится. Покончив со своими делами, вышел в коридор, увидев явно меня ожидающего парня-«чеченца».

— Спасибо вам большое! Если бы не вы, меня бы еще, наверно, долго туда-сюда гоняли.

— Не стоит благодарности. Кто еще за нас вступится, кроме нас самих? Кому мы, на хрен, нужны? И сам давай, привыкай уже за свои права бороться. Не ты их должен упрашивать, а они наперебой предлагать тебе самые благоприятные варианты. Все удачно?

— Да. Сказали, что на следующей неделе позвонят, согласуют, когда мне удобнее подойти. Лидия Ивановна сказала обращаться прямо к ней.

— Так и сделай. Нечего под этого урода подстраиваться.

Неужели для того, чтобы получить полагающееся, нужно обязательно вырывать это с боем? Почему нельзя просто каждому делать свое дело с душой? Ведь жизнь от этого станет только лучше! Да и самому же чиновнику будет приятнее, если тот же ветеран войны просто от всего сердца скажет спасибо.

Чтобы как-то сгладить несколько отрицательные эмоции от песни, исполнил еще несколько широко известных, подняв тем самым всем присутствующим настроение. Вечер удался. Расстались вполне довольные друг другом.

— Ну и где тебя носит до такого времени? На часы-то хоть иногда поглядываешь?

Тело среагировало на автомате. Хорошо хоть, вовремя сумел остановиться.

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Расслабился, боец? Так и на крупные неприятности нарваться недолго! Был бы это кто-то из моих расплодившихся в последнее время недругов, до утра можно и не дожить! А это так некстати. Хорошо, что высказывающим свое неудовольствие оказался не кто иной, как Женька Варламов. Да еще и не один, а со своими супругой и сыном, терпеливо ожидающими на лестничной площадке, когда я соизволю наконец-то появиться. Как не услышал-то? В окно наверно увидали, как я в подъезд захожу, вот и притаились…

— Ну нельзя же так пугать-то, старый? Я и заикой могу остаться! Здорово, черт! — чтобы снять неловкость от своей естественной реакции, продолжая начатое движение, сгреб в охапку старого друга и однокашника. — Рад вновь видеть, Людочка! — поцеловал руку Женькиной жены. — Как жизнь, Егор Евгеньевич? — пожал маленькую ручку его пятилетнего сынишки. — Какими судьбами? Давно ждете? Прошу! — открыл дверь квартиры.

— Тебя напугаешь, как же! Хорошо, хоть по роже не заехал! А ведь вижу, приготовился — меня не проведешь! Вон и кулак уже пошел!

Прошли внутрь, помог затащить вещи.

— В отпуск выбрались, — ответила Людмила, — в кои-то веки! Его же, — кивнула в сторону мужа, — как и тебя, вечно дома не бывает. Недавно только из очередной командировки вернулся.

Из какой такой командировки мог «недавно вернуться» Женька, уточнять не стал. Дружба — дружбой, а на тему своих служебных секретов он ни с кем из посторонних общаться не станет. Понятно, что опять куда-то в район Чечни носило. Где еще может быть востребован в это неспокойное время спецназ Главного разведуправления?

— Располагайтесь! Вот эта комната полностью в вашем распоряжении. Голодные? Есть будете?

— Мы тебя уже часа два поджидаем, — Варламов с улыбкой посмотрел на меня, — была уже мысль в гостиницу направиться.

— Какая еще может быть гостиница, Женька? Места мало? По-моему, всем хватит! Вы не ответили, есть-то собираетесь?

— Нет, Жора, — ответила Люда, — не будем. В поезде перед самым прибытием перекусили, так что не голодные. А ты где был-то?

— Да где, где? Ты посмотри только на него — помаду даже путем не вытер… Нормально, Жорик! — продолжил он, когда я машинально провел ладонью по щеке. — Жизнь, я смотрю, налаживается? Правильно! Нечего раскисать! Познакомишь?

— Конечно, Жека, и даже скоро. Мы в воскресенье на шашлыки собрались. О вас, естественно, не знали, ты же не сообщил о своем приезде. Но приглашаю в обязательном порядке!

— А кто еще будет-то? Я их знаю?

— Гном и Пуля с семьями. Ты же с ними знаком? Руслан еще будет со своими. Опер из УБОПа. Классный мужик! Его вроде тоже знаешь.

— Помню, конечно. Егорка! Мухой в душ и спать!

— Папа, я не хочу еще!

— Я кому сказал? Давай бегом! Нечего разговоры взрослых слушать.

— Пойдем, сынок! Пусть папа с дядей Жорой поговорят.

Беседа затянулась часов до трех ночи. Женьку, само собой, интересовало все, что произошло после нашей встречи на блокпосте, особенно что касалось гибели моей семьи. Короткие телефонные переговоры не в счет — что можно рассказать за несколько минут? Всю правду, конечно, выкладывать ему не стал. Неизвестно, как он отнесется к нашей нелегальной деятельности? Закончили эпизодом захвата Клима…

— Честно говоря, Жора, я удивляюсь твоей выдержке. Я бы на твоем месте этого Клима вообще выбросил из окна без парашюта. Парни, я думаю, по этому поводу не возразили бы — пытался сбежать, но «забыл» что не на первом этаже живет.

— Ничего, Жека! Ему и в зоне еще небо с овчинку покажется! Пока не знаю, как это сделать, но обязательно что-нибудь придумаю. Спать собираешься?

— Пойдем! Завтра… точнее, уже сегодня в комендатуру надо смотаться — отметку в отпускном поставить.

День принес новые сюрпризы. С утра скатался в поликлинику на прием — больничный-то никто не отменял. Не понимаю, для чего чуть не каждый день туда заявляться? Ладно бы ангина была или что-нибудь типа того. Но сотрясение так быстро не лечится. Насколько помню, потеря трудоспособности при этом составляет что-то около трех недель. Но указывать врачам, что и как делать, бесполезно.

Освободившись, свозил Женьку в гарнизонную комендатуру, да за продуктами вместе с ним заскочили. В общем, полдня прошло в делах. Димку с Серегой беспокоить не стал. Я-то отдыхал, а они ночью наверняка еще пахали. Позвонил Руслану, но тот как-то быстро свернул разговор, сославшись на завал в работе. Служебный телефон Марины не отвечает. По сотовому беспокоить просто не стал — у нее до субботы тем более работы навалом.

Сразу чувствуется, что в доме появилась женщина. Пусть даже она — жена друга. Людмила, едва мы только сунулись на кухню, моментально нас оттуда выдворила.

— Не мешайтесь! Будет готово — позову. Все равно быстрее и лучше вас все сделаю.

С этим не поспоришь.

После обеда мы с Женькой ненадолго исчезли, озаботившись культурной программой. Не в квартире же отсиживаться друг с семьей приехал? Мы-то с ним быстро бы себе занятие нашли, но оставлять скучать Людмилу с Егоркой совершенно недопустимо. Хотя бы в отпуске наши родные заслуживают полного внимания к себе.

С пацаном-то проще. Его можно и в Центральный парк культуры и отдыха сводить. Хотя там аттракционов мало осталось, но ему хватит. А вот как быть с Людочкой? Идея тоже есть — в военном городке с культурными мероприятиями как-то не очень. Кроме клуба ничего и нет. Можно подумать по поводу театра оперы и балета, но там же билетов не достать! Хотя попробовать можно.

И действительно, в кассы километровая очередь. Да и то на спектакли, которые пойдут через месяц. Зато у спекулянтов все в полном ажуре! Правда и цены кусаются. Пардон, какие такие спекулянты? Просто предприимчивые люди. Отменена данная статья за ненадобностью! Весь бизнес у нас сейчас на этом построен: купил подешевле — продал подороже. Разница в собственный карман. Вот и вся арифметика.

Что у нас сегодня дают? Ого, «Лебединое озеро» Чайковского! На него точно только у перекупщиков билеты искать. Нормальные люди не могут себе позволить по полдня в очереди проводить. Это спекулянтам заняться больше нечем, а работягам в поте лица вкалывать приходится, чтобы на эти самые билеты заработать. Капитализм, его мать, в действии!

Ничего не поделаешь! Придется к пронырливым паренькам обращаться. Где они тут у нас? Да вот же, перед самым входом тусуются, наперебой предлагая приобрести культурный досуг. Поглядим, чья рожа нам больше понравится? Да вот этот, пожалуй, подойдет.

Хорошо, что у них тут, как и в любом бизнесе, конкуренция. Особо удачливым собратья по ремеслу могут и холку намылить, чтобы клиентов не перебивали. Особенно если «крыша» у него так себе. А как вы думали? Без «крыши» и тут не обходится! Так что на виду у всех общаться не пришлось.

Переговоры в сторонке много времени не заняли. Все по Карлу Марксу: деньги — товар — деньги. Но ломить-то уж так зачем, дорогой товарищ? Это уже наглость — билеты в десять раз дороже номинала! Ну и что, что спектакль, пользующийся повышенным спросом? Это же не повод выдаивать нас досуха! Я же со своей ментовской зарплатой после такого культпохода месяц буду вынужден что-то посасывать вместо завтрака, обеда и ужина заодно! Не хотелось бы уточнять, что именно. Придется самому стать на время предпринимателем, используя служебное положение.

Как только билеты и банкноты перекочевали из рук в руки, на белый свет появились «магическая справка», в которой написано «Усе путем!». Если проще — служебное удостоверение.

— Контрольная закупка, дорогой!

Нет, дрожи в коленях, конечно, это не вызвало.

— Ну и что? Что вы мне сделать-то можете? — с довольно наглым видом спросил предприимчивый парнишка. — Статьи-то за спекуляцию сейчас нет!

Ну что за хлопец? Простой, как три рубля! Никто на мгновенный испуг и не рассчитывал! Женька пока добросовестно молчит, чтобы не мешать. И правильно! Его дело — вовремя с важным видом кивнуть.

— Кто тебе сказал, что тебя за спекуляцию приняли?

— А за что еще-то? Мне больше предъявить нечего!

— Нет, вы только посмотрите на этого наивного чукотского юношу! — обратился я к Варламову.

Друг моментально просек ситуацию, многозначительно и одновременно по-людоедски ухмыльнувшись. Даже мне, привычному, стало как-то не по себе от его усмешки. Наверняка с захваченными «духами» с таким выражением лица общается.

— А что ты насчет незаконной предпринимательской деятельности скажешь? — продолжил я, вспоминая повадки борцов с экономическими преступлениями. — Или у тебя свидетельство частного предпринимателя в кармане завалялось? Налоги исправно в казну отстегиваешь? Товарищ, кстати, как раз из налоговой инспекции. — Женька со значением кивнул, обозначив движение за пазуху — якобы за удостоверением.

— Нету свидетельства, — сразу же потеряв гонор, заискивающе проблеял парень. — Я же не знал, что оно для этого нужно.

— Детский лепет! Незнание закона не освобождает от ответственности! — выдал кореш классическую фразу.

— Слышишь, что товарищ говорит? Он, в отличие от тебя, книжек умных много читал, чтобы все про все знать. Плюсом к незаконному предпринимательству, у тебя еще и уклонение от уплаты налогов на лбу написано. А это уже преступление против экономических основ государства. Своей-то «крыше», как мне кажется, ты регулярно отстегиваешь. Но наша, думаю, круче. Как ты думаешь, на какие такие шиши у нас правительство и карающие органы существуют? На налоги, естественно! Раз ты доходами с государством не делишься, следовательно, какой-то судья, к примеру, премию недополучит. А вдруг это именно твой судья окажется? Он же страшно рассердится! Пойдем, родимый, изымать у тебя предметы незаконной деятельности, средства, полученные неправедным путем. Посидишь до завтра в клоповнике. А потом — в народный, гуманный…

— Скорый и неправедный, — закончил за меня Варламов.

— Но что-то же можно сделать? Как-то все это уладить? — взгляд спекулянта отчего-то стал жалобным и молящим. — Я же не отказываюсь помочь…

И что я такого сказал? Даже не представляю. А с его стороны? Тонкий намек на взятку? Эх, почему я никогда не работал в ОБЭП? Нам подношения никто никогда давать и не пытался — не та служба. Совершенно не представляю, как вести себя в такой ситуации. Зато клиент, к бабке не ходи, прекрасно ориентируется, что обычно в таких случаях хотят от него «оборотни в погонах». Придется что-то импровизировать. Деньги его нам не нужны. Сами способны заработать. Да и взятки брать не приучены. Но все-таки на этом можно, как мне кажется, неплохо сыграть… в свою, естественно, пользу.

Вопреки опасениям, все завершилось удачно. Для нас, само собой. В итоге, оставив «предпринимателю» только фактическую стоимость билетов, удалились. Мы же не звери какие-то и не бандосы, на халяву чужое забирать! Понесенные затраты парню компенсировали. Успокоившийся «коммерс» с вновь появившейся энергией ринулся продолжать свою нелегкую спекулятивную деятельность, довольный, как мне кажется, тем, что потерял лишь часть предполагаемой прибыли.

Позвонил Марине:

— Здравствуй, солнышко! У меня для тебя сюрприз! Пораньше освободиться сможешь?

— А что такое?

— Мы сегодня в театр идем. Я уже билеты купил. Часов в пять уйти получится? Я встречу.

— Постараюсь. На что пойдем?

— На «Лебединое озеро». Довольна?

— Очень! Ну, до вечера. Извини, я сейчас занята.

— До встречи, любимая!

— Я так понимаю, воскресенья ждать не будем, сегодня познакомишь? — поинтересовался Женька. — То-то я смотрю, ты пять билетов взял!

— Не будем, — подтвердил я. — Мы с ней вообще в театре еще ни разу не были. Да что там театр? Даже в кино не ходили.

— Ну, ты даешь! Стареешь, что ли? Вспомни училище: куда только девчонок не водили? Уж в кино-то в первую очередь.

— Да сейчас и посмотреть-то толком нечего. Одни примитивные боевики, от которых на рвоту тянет, да чернуха сплошняком. Можно подумать, ее в жизни мало!

— Это верно…

— Здравствуй, любимая! — встретил я Марину в семнадцать часов возле прокуратуры, целуя в подставленную щеку. — Чем это ты сегодня так занята была, что даже поговорить некогда?

— Обыск у Беса проводили, — ответила она. — Машину нашли в гараже, причем не его, а некоего Сизого. Не знаешь такого?

— Откуда? — заставил себя сделать удивленное лицо, что было, в общем-то, несложно — действительно был поражен, правда, не тем. — Тоже бандит? Руслан наверно знает, а я-то со всеми ними не знаком.

Интересный поворот сюжета! Нашлась пропажа! Если еще и те стволы в ней лежат, то тогда я вообще ничего не понимаю… Мариночка тут же и подтвердила:

— А в багажнике этой БМВ — три автомата. Отправила на экспертизу, а Сизого в розыск объявила. Дома его нет, соседи ничего толком сказать не могут. Сдается мне, что это как раз те автоматы… — не договорила она, выразительно посмотрев на меня. — Не удивлюсь, если из них же и Бурята расстреляли. Эксперты обещали завтра предварительные результаты сказать.

Меня это тоже нисколько не удивит. Странно другое — КАК они там оказались? Да еще и так вовремя? Загадка, однако. А Сизый до скончания века в розыске находиться будет. Нет выдачи с того света! Даже интерпол не поможет.

— Поздравляю с успехом, золотая моя! — снова поцеловал я Марину. — Куда едем? К тебе?

— Конечно! Мне же переодеться надо. Ты как сумел билеты на спектакль достать? Спасибо, давно мечтала!

— Друг ко мне в отпуск погостить приехал, с которым вместе училище заканчивали, а потом служили в одной части. Вот с ним и ездили покупать. Он же не один — с женой и сыном. Так что вместе и сходим. Заодно познакомлю. У них-то в военном городке развлечений, кроме клуба, никаких. Так хоть здесь оторвутся.

— Обожаю балет! А в театре давным-давно не бывала, — грустно добавила она.

— Вот как раз вместе и пойдем!

Переоделась Марина довольно быстро. Мне не пришлсь даже подниматься в квартиру, подождал ее в машине у подъезда. Какой смысл в заверениях родителям, что доставлю домой в целости и сохранности? Это и так само собой разумеется.

Еще ожидая любимую, позвонил к себе домой, сообщив, что с минуты на минуту будем. Так что к нашему приезду все оказались при параде. Сам же облачился в костюм еще отправляясь за невестой, чтобы не терять зря времени. Знакомство тоже много времени не отняло. Ближе сойдутся в процессе общения. В районе семи часов уже вошли в театр. Места достались шикарные, в партере. Сцена как на ладони, даже бинокли не нужны.

Ну и что с того, что мужская часть нашего коллектива к балету, равно как и к опере довольно равнодушна? Нам подавай что-нибудь менее возвышенное, типа боев без правил, футбола или хоккея. Но ради любимых дам готовы вытерпеть все, что угодно. Главное, чтобы они остались довольны! И сегодняшний культпоход действительно доставил им несказанное удовольствие. Глаза обманывать не могут — так и лучатся счастьем.

Заснуть не мог долго. Все время в голову лезла какая-то ерунда: каким же это таким чудесным образом «бэха» Сизого оказалась в гараже Беса, да еще и с «засвеченными» стволами? В том, что это именно те самые автоматы, сомневаться не приходится, как и в том, что именно из них «отработали» Бурята. Кто же это так нам «подыграл»-то? Интересно, что по этому поводу скажет сам Бес? И где, в таком случае, его личная тачка?

Приснилась же вообще какая-то ерунда…

Непроглядная темень… Только луна, разрывая ее, временами выглядывает из-за туч. В тусклом ее свете возле моего гаража, как бы из ниоткуда, проявились какие-то три неясные тени. Подобравшись поближе, узнаю в одном из них… Сизого… с ножом в груди… Почему-то в моем черном лохматом комбинезоне… Откуда?! Я же точно знаю, что мой лежит дома — только что проверял, непонятно, правда, зачем? Двух других никак опознать не могу…

Вот Сизый, встав перед воротами, делает какие-то пассы в духе лучших иллюзионистов… Что это? Ворота вместе с фасадной стеной просто исчезают, как будто их никогда здесь и не было… Включив свет, давно уже убитый бандит садится за руль. В машину запрыгивают и… Клим с Бесом. Лица у них почему-то такие же безжизненные, как и у их бригадира…

Машина с пробуксовкой срывается с места. Когда стена вернулась на свое прежнее место, не заметил. Только сейчас соображаю, что и ключей-то от гаража у меня с собой нет — не проверишь, почудилось, или так все на самом деле и обстоит, как видел…

Не остается ничего другого, кроме как преследовать «бэху». Умею, оказывается бегать — не успели бандиты и квартала проехать, как настиг, держась подальше от света фонарей. Людей на улицах почему-то нет — попрятались, что ли?

Вот тачка подлетает прямо к служебному входу «Мустанга». Дверь таким же «волшебным» образом исчезает. И как только умудрились вписаться в этот тесный проход? БМВ на огромной скорости пролетает коридор и выскакивает прямо в фойе. У всех находящихся там ступор. Еще бы! Такое не каждый день увидишь!

Не выходя из салона бандиты, уже в масках, из автоматов начинают «крошить» публику… Бурята вообще разрывает на куски… Телохранителям «повезло» больше — отделались оторванными руками, ногами и черепушками…

Стою, как неприкаянный, в сторонке, наблюдаю…

«Бэха» задним ходом столь же стремительно вылетает во двор «Мустанга» и скрывается во дворах…

Проснулся совершенно разбитый. За окнами еще темно, а сон так больше и не приходит…

С Русланом состыковались только днем. По телефону откровенничать не стали, тем более что дома нахожусь не один. Друг предложил приехать на работу. Извинившись перед гостями, собрался в управление.

— Вот вам вторые ключи от квартиры, — передал их Женьке, — не будете же меня ждать, если понадобится куда-то выйти. Найдете, чем заняться?

— Не переживай за нас, Жора, — ответила Людмила, — в парк сходим, может быть галерею или музей посетим, по набережной погуляем. Да в тот же кинотеатр какой-нибудь заглянем — у вас-то здесь не как в нашем городке, новые фильмы показывают. Пока они до нашего захолустья доберутся, — с какой-то легкой укоризной взглянула на супруга.

Ну а что он может поделать? Часть закрытая, находится далековато от города, на отшибе. Когда-нибудь может быть и будет служить, к примеру, в Москве. Но это не факт — не сможет Варламов в штабах штаны протирать, не в его это характере. Ему активные действия подавай! Впрочем, как и мне…

Это ж надо — такая удача! Проезжая мимо прокуратуры замечаю стоящего напротив нее… Ленчика. Стоит, крутит бестолковкой во все стороны. В следственный изолятор, что ли, собрался? Тогда понятно: попутного транспорта в ту сторону нет. Или на трамвай переться, а оттуда до СИЗО на своих двоих шкандыбать, или просто пешком в ту сторону пять кварталов двигать. По расстоянию одинаково. А точнее, сколько до остановки пройдешь, да от трамвая шлепать — даже больше выходит. Вот и «чешет репу», как ему лучше-то поступить? Подвезти, пожалуй, стоит следака. Заодно и «покалякать», как говорится, «о делах наших скорбных».

Прижимаюсь к обочине, открыв стекло пассажирской дверцы.

— Доброе утро, Леонид Иванович!

— Для кого доброе… — точно так же, как и давешний гаишник, отвечает тот.

Интересное у него приветствие! Фильмов насмотрелся, что ли? Ничего не скажешь, «крутой» чувак.

— Вам в ту сторону? Садитесь, подвезу!

— Спасибо! — садится в «шестерку».

Трогаюсь с места, вклинившись в поток транспорта. С ходу «беру быка за рога»:

— Леонид Иванович! Вам никто в детстве не рассказывал, что «стучать», мягко говоря, нехорошо? Особенно девушек «закладывать»? Лавры Павлика Морозова покоя не дают?

— Не понимаю, о чем вы, Георгий Александрович?

Так! «Товарищ не понимает»! Снова в доктора превращаться — память восстанавливать, да к сознательности взывать? Как мне это уже надоело, если честно! Таких уродов учить… убить проще! И приятнее!

— За каким, спрашивается, хреном, нужно было к начальнику бегать? Марину Владимировну вваливать по поводу наших с ней отношений? Ай-яй-яй! Как дитя малое, право слово!

— Вы ошибаетесь. Ни к кому я не ходил, ничего не рассказывал.

— Ну мне-то врать зачем? Я же не с бухты-барахты это говорю! За свои слова отвечаю. Выяснить, кто начальству информацию слил — задачка для первоклассника. Не забывайте — я оперативником «на земле» достаточно поработал, так что добывать сведения, слава богу, научился.

— Ну и что? — решил Ленчик перейти в наступление. — Я просто доложил то, что мне стало известно. По закону Марина Владимировна не имеет права вести дело по убийству вашей семьи.

Нет! Вы только посмотрите на эту сволоту! «Стучит» на коллегу, как швейная машинка, да еще и добросовестно считает это правильным! А глазки-то бегают, как успел заметить, бросив на следака быстрый взгляд, на секунду оторвавшись от дороги. Мстит гад девушке за то, что отвергла, да еще и уверен в своей правоте, пытаясь прикрыться законом! Совести у урода ни капли! Возьми, да выскажи ей это все просто по-дружески, как коллега коллеге! Внутри все закипело. Мигнув поворотниками, кинул «шаху» к обочине, остановился. Резко повернулся к Ленчику, схватившись правой рукой за дальний край спинки, прижал его шею предплечьем к сиденью. Да так, что тот захрипел. Не придушить бы только гниду на глушняк! Слегка ослабил нажим.

— Слушай сюда, падла! — прошипел ему прямо в лицо. — Еще хоть раз у Марины Владимировны по твоей вине, сука, слезы увижу — пришибу нахрен! Узнаешь тогда, что ощущает человек, попавший под грузовик. Различий не почувствуешь. Врубился? Не слышу!

— Д-да, — еле слышно прохрипел Ленчик.

— Не слышу, урод! Ты понял? — чуть усилил нажим.

— Понял, — уже громче простонал следак.

— А еще желательно чтобы ты свалил к едрене матери в другой кабинет. Для тебя же лучше будет. Как этого добиться — твои проблемы. Сроку тебе неделя! Переварил?

— Я постараюсь…

— Тут не стараться, а добиваться надо всеми силами! А теперь пшел вон отсюда! Пешком прогуляешься, не барин. Недалеко осталось. И смотри, я не злопамятный, зато записная книжка всегда при себе!

Ну вот, обещание, данное Мариночке, как мне кажется, выполнил. Труслив товарищ, так что в лепешку расшибется, а от своего соседства мою любимую избавит. Можно, конечно, ожидать от него пакостей, но остается надеяться, что боязнь за собственный организм перевесит. Выпихнув Ленчика из машины, оставил на обочине. Глянув в боковое зеркало, выждал просвет в потоке и направился на встречу с Русланом.

Вот же баран! Чуть не треснул себя по лбу. Хорошо, руки рулем да рычагом коробки передач заняты. А вот башка, похоже, не тем! Нажил себе еще одного врага. Что стоило подумать, прежде чем разговор затевать? Можно было не в такой резкой форме отношения выяснить. Не дурак же Ленчик, понял бы и без рукоприкладства, что шансов у него никаких. Он и так это уже всосал, а мстил от безысходности. Да Марина и без моего вмешательства разобралась бы с ним.

С другой стороны, обещал девушке — выполняй, чего бы это тебе ни стоило! Хватит терзаться! Будем считать, что все сделал правильно. Главное, любимой случайно не проговориться. Иначе действительно все очень глупо внешне будет выглядеть — драка малышей в младшей группе детского сада из-за формочки для песка. Пацан — штаны на лямках, одним словом.

Рус встретил с озабоченным видом:

— Привет! В курсе уже насчет обыска у Беса?

— Просветили… Ты хоть что-то понимаешь? Я лично ни фига! Откуда эта тачка в его гараже нарисовалась?

— Кто бы знал? То ли подыграл кто-то классно, то ли на самом деле Клим с Бесом Бурята отработали. Во втором случае возникает еще один закономерный вопрос — по третьему стрелку. Он нам точно неизвестен. У меня даже предположений на этот счет никаких.

— Аналогично! А что Бес говорит? Не общался?

— Такое впечатление, что он тоже в догадках теряется. Когда ему про стволы и «бэху» сказал, он аж в лице переменился. Обыск-то без него проводили — мать присутствовала. Сразу же начал лепить что-то, как обычно в таких случаях, про «менты подбросили», «понятия не имею». Но по глазам видно, ошарашен не меньше нашего. Так что скорее всего — бандюки не при делах.

— Интересный расклад! Кто же тогда? Чекисты?

— Я бы не удивился, — соглашаясь, кивнул Комиссар, — специалистов у них хватает. Другой вопрос, на хрена им это надо? Думаешь, что «вора» они завалили? Могли, конечно. Только какой им с этого навар? К государственным секретам он никакого отношения не имел. Так что и на запад со спокойной душой мог канать, никто бы даже не почесался, за исключением «принимающей стороны». Им-то такой пассажир точно без надобности, своих хватает. Если только случайно узнал что-то такое, что ни в какие ворота.

— Толку-то гадать на кофейной гуще? Информации все равно ноль!

— Против версии с эфэсбэшниками еще и то, что Митрофанов тебе алиби создал. По уму-то, если на то пошло, милое дело подставить другого и тем самым отгрести от себя. Ты ему не кум, не сват и не брат.

— Так кто же тогда-то?

— Да черт его знает? Сам в догадках теряюсь. Но ситуацией грех не воспользоваться. Все равно Бес с Климом при делах по мокрухе! Вот их и загрузим по полной программе. Или ты не согласен?

— Ну в любом случае, они не белые и пушистые! — признал я правоту друга. — Не случайно под раздачу угодили! Одна-то делюга без вопросов их. Третий подозреваемый, насколько я знаю, Сизый?

— Да! Тачка-то его! Марина его уже в розыск объявила. Пока в местный.

— Тут, сам знаешь, его до скончания века искать можно. Даже случайно не попадется. По стволам, кстати, что-то уже есть?