Вращения и стук сердца Бонетти Матильда

4. Черный день

– Значит, ты его поцеловала? – спросила Клео, уставившись на Анжелику с лукавой улыбкой.

Девочки надевали коньки в раздевалке Паластеллы. Совсем скоро им пора было выходить на лед.

– Да… но… я…

– Да… но… я? – повторила за ней Клео, изогнув бровь.

Анжелика казалась смущенной.

– Я вела себя как дурочка! Он подумает, что я ненормальная. Настолько неловкая, что не могу даже парня поцеловать!

Клео скривила губы:

– Я тебя умоляю! Если бы он действительно так думал, он не прислал бы тебе всех этих эсэмэсок. Сколько, говоришь, их было?

Анжелика погладила жемчужно-белый телефон, который держала в руках:

– Шесть.

– Ну вот, – кивнула Клео. – Спасибо за этот прекрасный день. Очень жду новой встречи. Я думаю о тебе.И так далее и так далее. Жаль, что сегодня наш Макс опаздывает, а то я бы посмотрела, как вы целуетесь, голубки!

Анжелика шутливо толкнула ее:

– Ты невыносима. Но расскажи мне о Садии… Что случилось?

– Ее отец узнал, что она катается на коньках, и страшно разозлился. Теперь Садия наказана. И Балраджи тоже. И кажется, даже Аниша.

– Аниша?

– Это мама Садии.

– Нам нужно обязательно что-то сделать. Мы не должны позволить, чтоб отец запретил Садии заниматься. И потом, почему нет?

Клео спрятала шнурки от ботинок за резинки полосатых спортивных штанин:

– Знаешь, отец Садии соблюдает традиции своей страны, хотя и живет в Италии по крайней мере лет двадцать. А я не думаю, что в Индии фигурное катание стоит на первом месте среди женских видов спорта.

Анжелика улыбнулась.

– К тому же семья Садии небогата. Их индийский ресторан только начал приносить прибыль, но у них кредит и все такое, а фигурное катание – недешевое удовольствие…

– Мы обязательно должны рассказать Бетти обо всем, – решительно воскликнула Анжелика. – Я уверена, что она нам поможет.

Клео просияла:

– Ты права! Если бы ей удалось поговорить с отцом Садии, она бы его убедила, я уверена.

– Тогда давай прямо перед занятием поговорим с ней! – предложила Анжелика.

Клео поднялась.

– Ты заканчивай пока переодеваться, а я пойду поищу Бетти, – сказала она, собирая волосы в два коротких растрепанных хвостика. Затем она пальцами расправила зеленую челку, спадавшую на левый глаз.

Увидев подружек Джаз, Анжелика застыла. Конечно, это нормально, что они пришли переодеться, ведь команда синхронисток тренировалась как раз перед занятиями Бетти. Но почему не пришли остальные девочки?

Две девочки не удостоили ее даже взглядом – они направились к своим шкафчикам, продолжая болтать и смеяться.

– Привет, – сказала Анжелика.

– Ой, привет, Анжела, – ответила та, что повыше. Кажется, это была Ванесса.

– Анжелика.

– Что?

– Меня зовут Анжелика, а не Анжела.

– Ах, ну да, конечно, – ответила та и отвернулась, продолжая болтать с подружкой. Только на этот раз она старалась говорить погромче, чтоб их было слышно. – Конечно, Джаз – просто счастливица!

– Везет ей, – подтвердила Вероника. – Получить приглашение от самого симпатичного парня Паластеллы!

Анжелика замерла, закрепляя шнурок за последний крючок. Она физически ощутила, как черные тучи сгущаются у нее над головой.

– Неудивительно, – вторила ей Ванесса. – Все знают, что Макс уже сто лет бегает за ней! – В этот момент она посерьезнела и посмотрела на Анжелику: – Я что-то не так сказала?

Анжелика заставила себя отреагировать:

– Нет-нет. – Девочка закончила шнуровать коньки. – Просто меня очень заинтересовал ваш разговор… Макс Коннор пригласил Жасмин на свидание, верно?

Ванесса улыбнулась и наклонила голову набок, копируя манеру Джаз:

– Тебя это удивляет?

– Они собираются в кино… – вмешалась Вероника.

Она и представить не могла, каким ударом это будет для Анжелики.

– Ох! – вздохнула та. Слезы наворачивались ей на глаза.

– Ладно, мы пошли в кафе, – сказала Ванесса, забирая розовую сумочку из своего шкафчика. – Чао-чао!

А через некоторое время…

Клео увидела, что Анжелика вышла на каток с восковым лицом и улыбку на ее лице сменила обеспокоенность. Что такое могло случиться? Они были вместе совсем недавно, и Анжелика, казалось, была на седьмом небе.

– Что случилось? – спросила она, догнав подругу у выхода с трибуны на лед.

– Нет… ничего… – Анжелика избегала смотреть по сторонам, пока снимала голубые пластиковые чехлы с коньков, но, когда она наконец подняла глаза, Клео заметила, что они покраснели:

– Ты плакала! Что стряслось?

В этот момент к ним подошла Джаз; на ее лице сияла улыбка кинозвезды.

– Анжелика, милая, мне кажется, ты расстроена, – сказала она, поправляя платье для фигурного катания цвета глицинии.

– Это потому, что придется терпеть твое присутствие весь урок, милаяДжаз, – парировала Клео.

Анжелика улыбнулась. Только у Клео на все всегда найдется ответ, даже в разговоре с такими язвами, как Жасмин. Да и вообще, достаточно было взглянуть на нее, чтоб понять, что она никому не даст сесть себе на шею. С этими хвостиками и зеленой челкой, она была яркой личностью. Эта девчонка никогда не гналась за модой и не велась на мнение окружающих. Ей удалось привнести что-то свое даже в форму для фигурного катания, несмотря на то что правила предписывали юбку или лосины из специальной ткани. Вот и сегодня на ней был спортивный костюм в разноцветный горошек.

– Это специальная краска для ткани, – объяснила она Анжелике совсем недавно, когда доставала форму в раздевалке.

– Ты сама это сделала?

– Конечно, как и мой велосипед.

Джаз смерила Клео взглядом сверху вниз.

– Давиде прав, когда говорит, что ты сумасшедшая, – ядовито прошипела она. – Ты просто безнадежна. А что касается тебя, Анжелика, – добавила она, повернувшись к расстроенной девочке, – мне жаль, что в конце концов Макс пригласил меня. Но чего ты ожидала? – В этот момент Джаз улыбнулась, задрала подбородок и быстро заскользила по льду.

Меньше чем через полчаса…

Бетти заметила, что Клео и Давиде снова ссорились посреди катка, и покачала головой. Лучше сразу вмешаться, пока ситуация не обострилась до предела.

– Девочки, продолжайте пока самостоятельно, – обратилась она к Анжелике и Джаз, а потом подъехала к ссорящейся парочке.

Давиде напирал как танк, а Клео вообще выглядела как атомная бомба, готовая вот-вот взорваться.

– Красивая была ласточка, – похвалила Бетти. Может, если начать с комплимента, они немного успокоятся? – С каждым разом у вас получается все лучше и лучше.

Клео подняла одну бровь – кажется, эти слова тренера ее не убедили.

– Я не могу делать так, как я хочу, когда я с ним в паре! – взорвалась Клео. – Он считает себя намного умнее и способнее меня только потому, что пришел на каток на пару месяцев раньше!

– Вообще-то ты должна следовать за мной, а не делать, что тебе вздумается, – мягко ответил Давиде. Хотя бы он выглядел спокойным и уравновешенным. – Это я решаю, что делать, потому что, если ты еще не заметила, я мужчина!

Клео побагровела:

– Ты о чем вообще? Даже отец Садии не настолько убежден в мужском превосходстве над женщиной!

– Ребята, я думаю, что произошло недоразумение, – вмешалась Бетти. – Давиде прав, Клео. – Бетти говорила спокойно, с доброй улыбкой на лице. – В фигурном катании, так же как и в танцах, в паре ведет мужчина.

Давиде улыбнулся, торжествующе посмотрел на Клео, но девочка продолжала сверлить взглядом Бетти. Последнее, что она хотела бы, – это доставить удовольствие самоуверенному мальчишке, подтвердив его правоту.

– Так что, когда вы катаетесь вместе, ты должна научиться следовать за партнером, – продолжала Бетти. – Или даже содействовать ему, если он по какой-то причине изменил направление движения. Женщина в парных видах спорта не может брать на себя инициативу.

Клео готова была взорваться: она почувствовала, как кровь приливает к щекам, и ее мятежный дух взял верх над благоразумием.

– Я ни за кем не буду следовать! – крикнула она, и ее зеленые глаза потемнели от злости. – А он – последний, к кому я стала бы приспосабливаться!

– Вот видите! – Давиде обратился к тренеру. – С ней так всегда! Она просто упрямый осел!

Улыбка исчезла с лица Бетти. Клео и Давиде физически были идеальной парой. Он – высокий и мускулистый, несмотря на свои неполные четырнадцать лет, она – изящная и легкая. Но им еще многому придется научиться, если они хотят кататься вместе, и прежде всего целиком принимать друг друга, уважать и слушать. И еще – стать одним целым, быть заодно и на льду, и за его пределами. И чтоб этого добиться, оставалось сделать только одно.

– Я от вас обоих устала, – сказала Бетти, скрестив руки на груди. – Не хотите кататься вместе? Хорошо! С этого момента вы продолжаете занятия как одиночки. Нет больше пары…

В это же время на другом конце катка…

Анжелика, выполняя бауэр, пыталась вспомнить объяснения Бетти.

– Бауэр – одна из самых зрелищных фигур в художественном катании, – сказала тренер, прежде чем направилась к Клео и Давиде в другую часть катка. – Особенно если вы выгибаетесь назад. Секрет заключается в том, что ноги должны быть повернуты на сто восемьдесят градусов по отношению друг к другу, но, в отличие от «кораблика», когда ноги стоят на одной линии, здесь одна нога выходит вперед… – Бетти поставила одну ногу на лед перед собой, – а вторая уходит назад. Вы должны мысленно нарисовать туннель лезвиями коньков и удержаться в этой позиции как можно дольше.

– Как в четвертой позиции в балете? – спросила Анжелика.

– Верно, – подтвердила Бетти.

– Четвертая позиция в балете? – раздосадованно повторила Жасмин. Ей не нравилось, когда говорили о том, в чем она не разбиралась.

Анжелике не хотелось разговаривать с Жасмин, особенно после того, что произошло совсем недавно, но она не смогла отказать себе в удовольствии и не продемонстрировать, что хорошо разбирается в балете:

– Это одна из базовых позиций в балете. Когда обе ступни вывернуты наружу.

– И что в этом сложного? – парировала Джаз.

– Ты скажешь это после того, как сама попробуешь.

У Анжелики не было сложностей с четвертой позицией в балете – она годами ее тренировала.

Может быть, именно поэтому бауэр получился у нее так здорово и непринужденно.

Джаз наблюдала за ней, поджав губы, но потом, чтоб доказать, что она ничуть не хуже, выполнила прекрасную ласточку из позиции бильман, то есть взяв лезвие одного конька рукой и подняв его почти до затылка.

– Знаешь, – сказала она Анжелике, притормозив. – У тебя проблемы с прыжками. На твоем месте я бы потренировалась.

Обычно Анжелика не велась на провокации, но в этот день все шло наперекосяк, и она не сдержалась:

– Что ты имеешь в виду? – Она остановилась.

– В соревнованиях важны двойные и тройные прыжки, а не твои балетные приемчики, – подлила масла в огонь Джаз. – Но если бы ты умела делать что-то особенное, ты показала бы это на зачете, не ограничившись простыми прыжками, правда?

– Я выполняла только простые прыжки, потому что у меня была такая программа!

В фигурном катании различают простые, двойные, тройные и четверные прыжки по количеству вращений: в простых прыжках фигурист совершает только один оборот, а в других – за них дают больше очков на соревнованиях – два, три или четыре.

– Давай же, Анжелика, здесь нечего стыдиться – просто признай, что ты не умеешь их делать.

– Конечно умею!

На самом деле Анжелика ни разу не пробовала делать двойные прыжки, но она не могла позволить Джаз победить. Увереннее всего Анжелика выполняла сальхов – может быть, потому, что научилась выполнять его одним из первых, вместе с тулупом.

Девочка слишком сильно оттолкнулась и при приземлении не удержалась на ногах. Сидя на льду, Анжелика осмотрела плечо, которым ударилась об лед, но оно, кажется, было в порядке, только сильно болело.

А еще к тому же Джаз пристально смотрела на нее, прикрыв губы рукой, будто волнуясь за нее.

Но на самом деле она посмеивалась.

5. Заморозки

– Наверное, это просто вывих, – объясняла Анжелика по телефону в коридоре отделения рентгенологии.

Она сидела на одном из пластиковых стульев, стоявших вдоль стен, и ждала снимок, чтоб убедиться, что у нее нет переломов.

На другом конце провода была Клео.

– Значит, ты скоро снова сможешь кататься?

– Если бы это зависело от меня, я начала бы уже завтра, ведь в фигурном катании ноги важнее всего. Но мама оставит меня дома на несколько дней, вот увидишь.

– Мне так жаль, что я не смогла поехать с тобой на «скорой»…

– Не беспокойся, со мной была Бетти, этого достаточно!

– А сейчас ты одна?

– Бетти спешила, но скоро мама подойдет. Но знаешь, не стоило и в больницу ехать – это просто ушиб.

– Поэтому Бетти и решила сопровождать тебя, – заметила Клео. – Она боялась, что ты вернешься домой, не показавшись врачу…

Анжелика, прижав телефон к уху, посмотрела на неоновые лампы на потолке:

– Как глупо было упасть вот так…

– Не думай об этом, – посоветовала Клео. – Я видела тебя издалека. Образцовый двойной сальхов. В следующий раз не позволяй этой гадюке тебя нервировать, так ты ей только подыгрываешь.

Анжелика вздохнула.

– Ой, Анжелика, еще… Я совсем забыла тебе сказать… – продолжила Клео. – Макс едет к тебе.

Анжелика вытаращила глаза.

Телефон выскользнул у нее из рук, но она успела поймать его:

– Как? Он едет сюда?

– Когда он приехал в Паластеллу, вы с Бетти были уже в пути. Он извел нас вопросами. А потом сел на свой мопед и…

Анжелика все еще прижимала мобильный к уху, когда увидела, что Макс выходит из лифта.

– Он уже здесь, Клео, – шепнула она. – Потом созвонимся. – И положила трубку.

Макс через секунду оказался рядом с девочкой:

– Анжелика…

Она убрала телефон в карман, прежде чем посмотреть на него, и ответила, даже не улыбнувшись:

– Привет, Макс.

Макс провел рукой по волосам и присел рядом с девочкой, положив шлем на пол.

– Ни на минуту нельзя оставить тебя одну, с тобой каждый раз что-то приключается! – пошутил он.

Анжелика отвела взгляд, так ни разу и не улыбнувшись.

«Почему она так странно себя ведет? – размышлял Макс про себя. – Может, сильно ударилась?»

– Что случилось?

– Я попробовала двойной прыжок и упала.

По голосу Анжелики казалось, что она говорит с незнакомым человеком.

Макс потянулся к ней, чтоб взять за руку, но она отстранилась:

– Зачем ты пришел?

Он продолжал смотреть на нее, нахмурившись:

– Что значит – зачем? Алло, Анжелика, это я, Макс.

Девочка взглянула на него:

– Может, тебе стоит побеспокоиться о своей девушке, вместо того чтоб терять здесь время со мной?

– Да что ты такое говоришь? – спросил Макс, побледнев. – Ты – моя девушка!

Анжелика пристально посмотрела ему в глаза:

– Послушай, Макс… Джаз рассказала мне, что вы идете на свидание.

Макс сразу же изменился в лице.

– У нас было с ней одно полусвидание, – выдохнул он, закатив глаза. – Но это было до того, как я познакомился с тобой…

Вот теперь Анжелика по-настоящему рассердилась:

– Так значит, вы правда должны идти на свидание?

– Должны были! – поправил Макс девочку. – Дай мне объяснить.

– Нечего тут объяснять, – холодно бросила Анжелика. – Скоро придет моя мама… – Ее губы дрожали, но она собралась и продолжила: – Поэтому я бы хотела, чтоб ты ушел.

В тот же вечер дома у Садии…

– Вы мне лгали – все трое! Но в первую очередь ты!

Отец Садии говорил на хинди – обычно он говорил на этом языке только тогда, когда был очень счастлив или очень рассержен. На этот раз он был просто в ярости.

– Я больше слышать не желаю эту историю! И не хочу, чтоб Садия и дальше теряла время и деньги на своем фигурном катании! Я ясно выразился?

Ганеш

Садия и Балраджи переглянулись, стоя под дверью кухни: они уже добрых полчаса подслушивали.

Когда они приехали домой, начался настоящий ад. Отец наказал их на неопределенный срок. Он велел им не выходить из дому никуда, кроме школы и ресторана, где они иногда помогали родителям.

Прошло еще два дня, и отец не сказал им ни слова, и вот он с мамой закрылся в кухне и разразился криком. У сына и дочери хотя бы было оправдание – они оба еще совсем дети, и этот мятежный дух развился у них под влиянием Запада, где уважения к семье больше не существовало, но вот у мамы не было никаких смягчающих обстоятельств. Именно она была ответственна за то, что разрешила Садии заниматься спортом. Да и что это за спорт! И где это видано, чтоб индианка из хорошей семьи занималась спортом?! Но самое ужасное было в том, что она втихаря брала деньги из кассы ресторана, чтоб оплачивать эти спортивные занятия.

Аниша

Аниша поправила полы синего с золотом сари и подняла темные глаза на мужа.

– Ты очень понятно все разъяснил, – сказала она. Ее голос звучал спокойно, но тон еще никогда не был таким ледяным. К тому же она ответила мужу на итальянском, будто подчеркнув то, что они с двух разных планет.

Ганеш нахмурил брови. Жена еще ни разу с ним так не разговаривала, и на мгновение он подумал, не совершил ли он ошибку. Но только на мгновение.

– Хорошо, – рявкнул он.

– Но позволь мне сказать тебе одну вещь, Ганеш, – продолжила Аниша тем же ледяным тоном. – Садия продолжит заниматься фигурным катанием, хочешь ты того или нет.

Синьор Джайраджа покраснел от злости:

– Ты не можешь мне перечить, женщина! Ты не можешь пойти против моего решения!

– Ах так? – Аниша положила руку на стол. Только ради детей она могла вот так упорствовать. Она знала, как важны для Садии эти занятия, и, полюбовавшись ею на зачете, увидев ее улыбку во время выступления, она никогда не позволила бы мужу все разрушить ради его устаревших понятий. К тому же у нее был туз в рукаве. – Ну, Ганеш, если ты хочешь, чтоб я продолжила готовить в ресторане, если ты не хочешь, чтоб я сейчас же позвонила сестре и ушла к ней с детьми, и если ты не хочешь, чтоб я стерла это биндисо лба, – добавила она, дотронувшись до коричневой точки между бровями, – тогда лучше бы тебе передумать.

Синьор Джайраджа уставился на нее раскрыв рот. Его жена имела все козыри, потому что их индийский ресторан удвоил прибыль с тех пор, как она стала шеф-поваром. О них даже написали в нескольких журналах и в одном путеводителе. Они, наконец, вовремя стали выплачивать кредит. Если Аниша действительно уйдет с детьми к сестре, что же он будет делать? И потом, эти ее слова о том, чтоб стереть бинди,были настоящим вызовом! Женщины в Индии носили бинди с детства, как символ хорошего предзнаменования, их снимали тольков знак траурапо мужу!

Аниша безжалостно продолжала:

– Ты должен бы помнить, как чувствуешь себя, когда кто-то запрещает тебе делать что-то хорошее, Ганеш. Мои родители не хотели, чтоб я выходила за тебя и уезжала из Индии… – Женщина взглянула мужу прямо в глаза и сделала паузу.

Ганеш прикрыл глаза.

Садия и Балраджи за дверью снова переглянулись затаив дыхание.

– Но это была моя жизнь, а не их, – продолжила Аниша. – А это жизнь Садии, а не твоя. Твоя дочь порхает по льду легко, как стрекоза. Если б ты только видел ее, если бы ты знал, как она счастлива… какую магию она излучает на катке, тебе стало бы стыдно за свое поведение.

Несколько дней спустя…

Клео припарковала свой велосипед на велостоянке Паластеллы и поморщилась. Через две стойки от нее стоял велосипед Давиде.

Она внимательно осмотрела его, пока прикрепляла свой велосипед к стойке. Велосипед был синего цвета с металлическим отблеском, в нем наверняка было не меньше десяти передач, а на руле – множество разных приспособлений. Он сверкал на солнце и был будто только что из магазина – ни следа ржавчины, цепочка смазана маслом… Для такого, как он, воображалы это естественно.

Затем девочка перевела взгляд на свой велосипед – такой старенький и расшатанный. Она получила его по наследству от дедушки, а он катался на нем еще в детстве. Клео сама собрала его по кусочкам и отреставрировала. На шасси была аэрография – бледно-голубой фон и сотни разноцветных цветочков, нарисованных вручную. Цепь – в открытой каретке, а наконечники руля потрепались от времени.

Клео снова вспомнила ту субботу перед зачетом, когда она проколола шину на выезде из Паластеллы, а Давиде подвез ее на раме своего сверкающего велика, который так не похож на ее. Это был один из немногих моментов, когда они не ссорились. Более того, на одну секунду ей даже показалось…

– Ты здесь!

Клео подпрыгнула от неожиданности, но тут же заулыбалась, поправляя коньки, которые она носила, перевязав шнурки, через плечо.

– Садия! – радостно воскликнула она.

Они виделись в школе на днях, и Клео рассказала Садии обо всем, что происходило в Паластелле, но увидеть ее здесь было в сто раз лучше.

– Я так рада, что ты здесь! – Она крепко обняла подругу. – Кататься на коньках без тебя совсем не так интересно!

Садия улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов:

– Я тоже очень рада. И еще… я принесла тебе кое-что…

Она покопалась в рюкзаке, вытащила что-то, завернутое в фольгу, и протянула подруге.

Клео открыла его и вытаращила глаза.

– Нариялкибурфи! – воскликнула она. – Мое любимое индийское лакомство!

– Его мама приготовила. С двойной порцией кокоса.

Клео набросилась на угощение, а довольная Садия смотрела на нее.