Я смотрю на тебя Као Ирэне
– Наступил момент загадать желание, – вдруг шепчет мне Филиппо.
– Хорошо, – закрываю глаза, чтобы сосредоточиться. Каким бы восхитительным ни был этот вечер с Филиппо, как бы я ни старалась, у меня в голове только одно желание: Леонардо. И когда я снова открываю глаза, мне хочется плакать.
– Загадала? – спрашивает Филиппо.
Киваю и избегаю его взгляда. Беру у него из рук бутылку и отпиваю глоток.
– А ты? Загадал? – спрашиваю, стараясь улыбнуться.
– А мне и не нужно загадывать, мое желание уже здесь, – говорит он, обнимая меня и снова целуя.
Мне хочется умереть. Я самая подлая тварь, какую только можно себе представить. И я концентрируюсь на этом новом поцелуе всей своей сущностью, наполняя его той силой, с какой хотела бы попросить у Филиппо прощения.
Филиппо притягивает меня к себе, прижимая к груди. Мы стоим так – не знаю сколько: мне кажется, что я побывала в долгом путешествии, из которого уже вернулась. Салют закончился, и многие уже снова спустились вниз, лишь несколько человек задержались на террасе. Чувствую, как тепло Филиппо смешивается с моим, под одеждой наши тела близки, и кровь начинает бурлить у меня в жилах. Возможно, я перевозбуждена от алкоголя, но внезапно на меня находит безумное желание заняться с ним любовью. Не понимаю: действительно ли это желание или злость, это радость или отчаяние? Знаю только, что сегодня ночью я хочу забыть обо всем и снова быть с Филиппо. О последствиях подумаю завтра.
Поэтому обнимаю его и начинаю страстно целовать, заполнив его рот языком и запустив руку ему между ног.
Но Филиппо отклоняется и смотрит на меня с недоумением.
– В чем дело? Ты не хочешь? – спрашиваю.
– Хочу, конечно… – отвечает он, оглядываясь вокруг.
– Ну и?.. – шепчу, подталкивая его в самый темный угол террасы.
– Биби, на нас смотрят, – я знаю, что ему нравится, но он слишком стесняется.
– Ну и пусть смотрят! – беру его руку и кладу себе на грудь.
– Да что с тобой такое сегодня вечером? – говорит он, а его зеленые глаза горят огнем, которого я никогда не видела.
– Со мной то, что я тебя хочу! – говорю вызывающим тоном и спускаю с плеча лямку платья, оставляя приоткрытой грудь.
– Да ты что? Прикройся! – Он ошеломлен, раздосадован и в спешке прикрывает меня.
– Ну почему ты такой зануда? – я расстроена и злюсь.
Леонардо никогда бы меня не остановил. Леонардо никогда бы так мне не сказал. Леонардо взял бы меня прямо здесь, у этой стены. Леонардо, Леонардо – черт, я ни о чем другом не могу думать! «Почему ты не делаешь ничего, что поможет мне забыть его?!» – хочется мне крикнуть Филиппо в лицо.
Теперь я хочу его словно назло, его отказ возбуждает. Меня тянет шокировать Филиппо, поставить лицом к лицу с иной Эленой.
– Ты совсем напилась, – говорит он, убирая прядь волос с моего лица. Фил намного сексуальней, когда злится, подбородок становится тверже.
Теперь я хочу его словно назло, его отказ возбуждает. Меня тянет шокировать Филиппо, поставить лицом к лицу с иной Эленой, которая больше принадлежит не ему, а другому. Расстегиваю ему ремень нетерпеливыми пальцами.
– Ну давай же, Фил! Ты хочешь меня или нет?
Он останавливает мои руки, сжимая запястья.
– Элена, перестань! Это уже перебор! – Он никогдане называл меня Элена. И выглядит действительно шокированным.
– Так давай переборщим! – отвечаю с нетерпением. – Ты не можешь расслабиться хотя бы раз?!
– Прекрати, я сказал!
– В чем дело? Тебе надо подумать? Нам нужно время и для этого тоже? – Теперь я разозлилась и не могу остановить поток слов, который срывается с моих губ. – А где же страсть, Фил? Ты никогда не принимаешь нерациональных решений, между нами никогда не было никакого сумасшествия. Все всегда заранее продумано!
Ну вот, я сказала это, и уже сожалею. Филиппо смотрит на меня, не веря услышанному.
– Я провел в пути шесть часов, чтобы увидеться с тобой! – говорит он, бледный, со сжатыми зубами. – Я думал, между нами что-то большее, чем просто желание трахнуться на террасе отеля.
Сжимаю лицо руками. Теперь мне смертельно стыдно.
Он отходит на несколько шагов с потухшим взглядом. Он не хочет больше даже касаться меня.
– Я не знаю, что с тобой произошло за это время, Элена. Но я тебя не узнаю. И то, что я увидел сегодня вечером… мне не нравится.
Поворачивается, чтобы уйти, но я удерживаю его за руку:
– Извини, я не хотела…
Он высвобождается.
– Еще как хотела! – смотрит на меня ледяным взглядом, кулаки сжаты. – Ты сказала то, что думала, ясно и четко. Счастливого Нового года, – потом бегом спускается по лестнице, ведущей к выходу.
Я уже не могу остановить его, да и не пытаюсь. Прислоняюсь без сил к стене, голова кружится, изнутри поднимаются рвотные позывы, но мне удается удержаться. Делаю несколько глубоких вдохов и неуверенными шагами возвращаюсь к нашему столику. Теперь я тоже собираюсь уйти, нет смысла оставаться. Нахожу сумку и быстро прощаюсь с Гаей и Брандолини, не дав объяснений. К счастью, Гайя еще пьянее меня и не заметила ни исчезновения Филиппо, ни моего ужасного состояния. Повторяет еще раз «С Новым годом!» и, ущипнув за попу, отпускает меня.
Ну вот я здесь – одна в своей квартире в 3 часа утра 1 января в паршивом настроении. Обруч боли сжимает голову и не дает покоя. Отличное начало года, ничего не скажешь… Без Леонардо. А теперь и без Филиппо. И что я совершила, чем заслужила все это? Чувствую себя уставшей и опустошенной. Я уже сделала свой выбор, но судьба развлекается, раздавая мне пощечины. Алкоголь плещется в желудке. Пытаясь заглушить похмелье, нахожу кусок хлеба и проглатываю его, даже не подумав, сколько времени он уже здесь лежит. Иду в ванную, включаю воду, капнув в нее несколько капель ароматного масла. Выливаю чуть больше, но не придаю этому значения. Пока жду, когда ванна наполнится, возвращаюсь в комнату, взгляд останавливается на новогодней елке с еще горящими огнями. Сажусь на пол и смотрю на нее. На одном из шариков читаю строки:
«Ненавижу и люблю. Ты спрашиваешь, как это возможно.
Я не знаю, но чувствую, что это так, и не нахожу покоя.
Катулл».
Мне хочется плакать, к горлу подкатывает ком. Я просто сентиментальная дура с красными глазами, маленькая девочка, которая решила играть в женщину и все только испортила.
Вот она, новая Элена. Одинокая, запутавшаяся и полная чувства вины. Сама себе жертва и палач.
Высвобождаюсь из мятого платья и этого дурацкого красного кружевного белья, бросаю все на пол и возвращаюсь в ванную комнату. Медленно погружаюсь в ароматную пену с головой, растворяя слезы в воде.
Вот она, новая Элена. Одинокая, запутавшаяся и полная чувства вины. Сама себе жертва и палач.
Глава 14
Каникулы наконец закончились. Я оставила позади старый год с благодарностью, но без сожалений. Несмотря на то что новый год начался катастрофически, мне нужно смотреть вперед. Я постаралась избежать обычного списка благих начинаний, но пообещала себе, что это будет год смелых решений.
Прежде всего я хочу найти интересную работу. Я прошла несколько собеседований, но мне кажется, что в Венеции в данный момент нет ничего стоящего. И тогда я позвонила профессору Боррачини. Она – директор Института реставрации, и с ней я до сих пор сотрудничаю. Боррачини предложила мне проект в Падуе – участвовать в реставрации Капеллы Скровеньи [51]вместе с группой под ее руководством. Престижная работа для резюме, но мне придется ездить каждый день туда и обратно на поезде, поэтому нужно хорошенько обдумать все после собеседования.
Потом я записалась в спортзал: непонятно, откуда у меня взялась смелость. Теперь по вторникам у меня пилатес, а в понедельник и четверг – уроки зумбы. Разумеется, лучше у меня получается пилатес (возможно, потому, что делать там особенно нечего, кроме растяжки на месте). Конечно, я не образец гибкости, но теперь хотя бы способна дотянуться до пальцев ног. Про курс зумбы я лучше промолчу. Пойти туда меня убедила Гайя, и я проклинаю день, когда согласилась на это. Тренерша сумасшедшая. И потом, я чувствую себя нелепо посреди этой орды теток, которые виляют задом и дергаются в такт бешеному ритму. И я отстаю как минимум на полтакта. Каждый раз я заканчиваю занятие хрипя и задыхаясь, но нужно признать, что ощущаю легкость и приятную усталость, меня даже веселит моя собственная неловкость.
А вот на сентиментальном фронте ситуация застыла.
После той ужасной новогодней ночи Филиппо больше не связывался со мной. Гайя настойчиво продолжает спрашивать меня о мотивах нашей отдаленности, а я ухожу от ответа, говоря что-то неопределенное. Я сказала ей, что мы решили пока сделать перерыв, не рассказывая о том, что я натворила и что именно моеповедение привело к разрыву. Я действительно вела себя непростительно с Филиппо, думаю, что я сказала ему все это только потому, что неосознанно стремилась оттолкнуть его от себя, заставить его ненавидеть меня. И в конце концов этого добилась. Понимание, что между нами все кончено, еще даже не начавшись, оставляет горький привкус во рту. У меня в голове постоянно крутится мысль о том, что я потеряла возможность быть счастливой, но сейчас я все равно не могу ничего поделать, мое сердце устремлено в ином направлении.
Конечно же – к Леонардо. Я уже не знаю, как сдержать сумасшедшее желание позвонить ему, но удержаться – это единственный способ его вернуть. Время, которое разделяет нас, иногда кажется невыносимым, но я продолжаю надеяться: праздники уже давно закончились, и я знаю, что скоро он вернется. И мы снова будем вместе, я и он, хотя и на прежних условиях. Но порой лучше вообще не думать об условиях.
Я только что вернулась из спортзала, чувствую себя летящей: все токсины, накопившиеся в моем теле, вышли с потом на тренировке, которая свалила с ног даже Гайю. Сегодня вечером я могу объедаться, не чувствуя вины. Готовлю себе трамедзини [52]с руколой и брезаолой (да, мясо уже не проблема), а еще пару с бри и орехами, и пару с горгонзолой и артишоками – по два каждого типа. Наполняю их щедро, как делают в «Толлетта» – венецианском баре, где готовят самые вкусные в мире трамедзини.
Я уже не знаю, как сдержать сумасшедшее желание позвонить ему, но удержаться – это единственный способ его вернуть.
Уже скоро восемь вечера, раздается звонок домофона. Кто это может быть? Я никого не жду. Оставляю на разделочной доске нож, измазанный бри, и, облизывая пальцы, иду к двери, чтобы ответить.
– Да? – спрашиваю
– Это Леонардо! – сильный уверенный голос. Его голос.
Боже, мне сейчас станет плохо. Бросаю взгляд в зеркало на стене. Выгляжу ужасно: рваные джинсы, шерстяные тапки и толстовка «Адидас» с разошедшимися швами, которую я ношу дома еще со времен лицея. Хорошо хоть я не успела надеть фланелевую пижаму с северными мишками.
– Леонардо? – спрашиваю, чтобы удостовериться, что мне это не приснилось.
– Да. Откроешь?
Первая мысль – попросить его подождать, пока я переоденусь. Но смысла нет – мне нужно пару часов, чтобы полностью преобразиться.
– Поднимайся! – нажимаю на кнопку домофона и бегу в ванную, чтобы хотя бы припудриться. Мои волосы Гайя назвала бы непрезентабельными, но времени нет. Поэтому завязываю их в подобие хвостика.
Он поднимается по лестнице.
Я не думала, что он появится вот так, даже не позвонив предварительно. Я не готова. Сердце рвется из груди, ноги дрожат, но я должна выглядеть спокойной и уверенной в себе: не хочу, чтобы Леонардо понял, как мне его не хватало, хотя он, возможно, уже и так это знает, и притворяться бессмысленно.
Открываю дверь, стараясь изобразить удивление.
– Вот так сюрприз…
– Которого ты ждала! – говорит он, сводя на нет все мои усилия. Он безумно сексуальный: двух-дневная щетина, растрепанные волосы и загорелая кожа.
– Заходи! – говорю, приглашая его внутрь кивком головы и сдерживаясь изо всех сил, чтобы не повиснуть у него на шее.
Делает несколько шагов по направлению к большой комнате, ставит на пол свой рюкзак цвета хаки и касается моей щеки легким, рассеянным поцелуем, оглядываясь вокруг.
– Ну и как ты провела время без меня?
– Хорошо.
– Лгунья!
Притягивает меня к себе и целует снова и снова. Переходит на шею, потом, с силой сжимая мое лицо ладонями, подталкивает меня к столешнице кухни, проникает в мой рот языком. Леонардо, почему ты не позволяешь поймать тебя, почему не хочешь быть моим? Как же мне не хватало этих жадных губ, этих сильных рук, этого тела, пахнущего амброй и жизненной силой. Ну почему я не могу получать все это каждый раз, когда мне хочется?
Не могу себя сдерживать и так же страстно отвечаю на его ласки.
– Это ты так ешь? – вдруг спрашивает он, высвободившись из объятий, после того как увидел на столе доску с куском хлеба, смазанным бри.
– Да, обожаю трамедзини по-венециански.
Леонардо качает головой со снисходительной улыбкой. Возможно, он и шеф-повар высшего класса, но никто не имеет права насмехаться над моими трамедзини.
– Поверь мне, они очень вкусные, – настаиваю с убеждением.
Леонардо начинает смеяться, как будто я только что сказала что-то абсурдное.
– Ну посмотрим, действительно ли они такие вкусные, – говорит с придыханием, имитируя мой голос, потом вонзает зубы в трамедзини с бри и орехами, медленно пробуя на вкус.
Я чувствую себя как на экзамене, словно участница программы «МастерШеф» [53], которая вот-вот выйдет из игры. С той лишь разницей, что Леонардо, кроме строгости, еще и невообразимо сексуален, и это только больше обязывает.
Он смотрит на меня взглядом, который не обещает ничего хорошего. Потом вздыхает и притягивает к себе, обнимая за талию.
– Молодец! – комментирует он, облизываясь. – Наверное, стоит взять тебя в помощники.
– Спасибо, но у меня уже есть работа. Ну, почти есть… – отвечаю я, а он шлепает меня по попе. – Если ты голоден, там есть еще и другие… – говорю, указывая на разделочную доску.
– Отлично! – отвечает он.
Снимает кожаную куртку, и мы идем к дивану. Он двигается с абсолютной уверенностью, а мне, наоборот, кажется странным, что он здесь, у меня дома. Это впервые. Наверное, он запомнил дорогу, еще когда спасал меня от наводнения.
Леонардо берет трамедзини с руколой и брезаолой. А я откусываю кусочек того, что с горгонзолой и артишоками. Жую с неохотой, есть мне уже не хочется. Я хочу только его.
– Ты что, не голодна? – спрашивает он.
– Конечно, голодна, – вру без стеснения. Потом внезапно мне в голову приходит идея. – Я принесу нам что-нибудь выпить? У меня есть бутылка «Дом Периньон»…
– С каких это пор у тебя алкоголь в холодильнике? Ты себе ни в чем не отказываешь, синьорита… – комментирует, кивая головой в знак согласия.
Поднимаюсь с дивана и под предлогом похода на кухню быстренько забегаю в туалет. Спускаю трусики, чтобы проверить, все ли в порядке. Вздыхаю с облегчением. Грудь распухшая – месячные на подходе. Было бы жаль, если бы именно сегодня вечером… Поправляю хвост перед зеркалом, ну или хотя бы делаю попытку, потом беру шампанское и возвращаюсь в гостиную.
– А вот и я! – ставлю «Дом Периньон» на столик и ищу два бокала. Леонардо провожает меня взглядом, открывая бутылку.
– Все в порядке? – спрашивает, когда я подаю ему бокалы.
– Да, – отвечаю, снова усаживаясь на диван. Неужели так видно, что я от счастья из штанов выпрыгиваю? Ускоренный курс маскировки, которому я предавалась в последнее время, похоже, не дал особых результатов: скрыть эмоции, которые он во мне вызывает, просто невозможно. – За что пьем? – спрашиваю я.
Ускоренный курс маскировки, которому я предавалась в последнее время, похоже, не дал особых результатов: скрыть эмоции, которые он во мне вызывает, просто невозможно.
– За нас! – отвечает Леонардо, глядя мне в глаза и чокаясь своим бокалом со мной. Потом поднимается и достает из рюкзака белый пакет.
– Это для тебя, прямо из Сицилии, – говорит он, протягивая мне пакет.
Подарок. Я этого никак не ожидала.
– Спасибо, – бормочу в растерянности, – а я тебе ничего не приготовила…
– Открывай скорее, – резко обрубает Леонардо.
Открываю упаковку с моей обычной медлительностью. Похоже, она скрывает что-то мягкое.
– Как прошла поездка? – спрашиваю тем временем.
– Очень хорошо, – сухо отвечает он. Его взгляд смотрит в пустоту (возможно, я ошибаюсь, но он кажется немного грустным). Похоже, его привязывает к тем краям нечто большее – неведомое мне.
Разворачиваю второй слой бумаги, и уголок гладкой ткани появляется перед моими глазами. Достаю и прикладываю к груди, как настенный плакат. Опускаю глаза, чтобы полюбоваться – это восхитительный плащ из черного шелка, с капюшоном, отделанным черным атласом.
– Это армуушину [54], – объясняет Леонардо, прежде чем решаюсь спросить. – Ручная работа. Давным-давно женщины Сицилии надевали его, чтобы выйти из дома, но сейчас армуушину сложно найти.
– Он потрясающий! – комментирую, прижимая плащ к груди. Наверное, это действительно что-то редкое. Перед глазами проплывают сцены из картин Торнаторе: я никогда не была на Сицилии, поэтому его фильмы для меня единственный источник.
– Его носили в двух вариантах, – Леонардо набрасывает мне плащ на плечи, – с опущенным капюшоном, отправляясь по делам, либо с поднятым капюшоном (и он покрывает мне голову), – на службу в церковь и при визитах к важным персонам.
Улыбаюсь. В этой накидке я чувствую себя матрешкой, но никак не Моникой Белуччи в «Малене».
Леонардо расправляет на мне накидку, как стилист, готовящий модель, потом смотрит с восхищением, ему тоже нравится.
– As sabinidica [55], донна Элена. Тебе очень идет.
Не зная, что ответить, приседаю в легком поклоне. Он приближается и берет за полу.
– Но тебе еще лучше совсем без одежды, – шепчет он мне на ухо.
Он снимает с меня плащ, потом толстовку, футболку. Легонько дует на голые груди, и соски сразу же становятся твердыми. Садится на диван и, повернув меня, усаживает в пространство между своих ног. Я позволяю его умелым рукам массировать меня, чувствую его пальцы, поднимающиеся к шее, потом они спускаются к бедрам, рисуя округлости вдоль позвоночника. Когда он нежно трогает мои груди, тело пронзает волна дрожи.
– У тебя такой приятный запах, сладкий, – его нос зарывается в ямку на шее. Под обжигающими движениями его языка чувствую, как кровь разгорается в венах, умираю от желания. – Мне тебя не хватало, Элена.
Целует меня в затылок, прижимаясь грудью, щеками, губами к моей спине. Замирает на какое-то время. Потом я поворачиваюсь, не в состоянии больше противостоять зову его губ. Снимаю с него свитер через голову, сажусь на колени и продолжаю целовать его, пока он не опрокидывает меня под себя. Руками он берет меня под бедра, и в мгновение его губы снова скользят по мне, с жадностью кусая мою киску через ткань джинсов. Зарываю пальцы в его волосы, постанывая, неумолимая волна удовольствия разливается по всему телу. В этот момент он приподнимает меня и закидывает на плечо, как мешок. Я свисаю вниз головой, держась за карманы его джинсов, чтобы не упасть, но в его сильных руках чувствую себя уверенно.
– Ты куда меня несешь? – спрашиваю, смеясь.
Он направляется в коридор с такой уверенностью, как будто всегда знал мою квартиру.
– Хочу увидеть твою спальню.
Входит в полуоткрытую дверь и бросает меня на кровать.
– Симпатично, мне нравится, – комментирует он, оглядываясь по сторонам и сжимая мне сосок.
Мое сердце вот-вот разорвется, желание пронизывает все тело. Он срывает с меня джинсы и трусики, потом медленно начинает лизать, снизу вверх, прокладывая дорогу к клитору. Я горю. Он хочет меня неистово, такой страсти я никогда не видела ни в ком другом, это мне говорят его губы, опытные и неутомимые.
– Элена, ты такая аппетитная, я чувствую вкус теплого хлеба, а внутри – соли, – его язык ненасытно проталкивается внутрь.
Я будто растворяюсь, а от всего моего тела остались только гениталии, пронизываемые судорогами и дрожью вожделения.
Он приподнимается, глаза полны желания, мышцы груди напряжены. Быстро освобождается от одежды. Блокирует мои запястья руками, проникает в меня толчком, полным страсти и нетерпения, и начинает двигаться в ускоренном ритме, задыхаясь.
Я попадаю в другое измерение, как молекула, участвующая в алхимическом превращении. Наши сплетенные тела совместно вырабатывают интенсивный сгусток энергии. Кажется, наше расставание усилило желание, давая нам возможность пережить нечто ошеломляющее, мощное, приводящее в замешательство.
Леонардо переворачивает меня, я подчиняюсь, хватаясь за изголовье кровати. Вскрикиваю безостановочно и двигаюсь ему навстречу, чувствуя его руки на своих бедрах и член внутри меня. Он вошел в выматывающий ритм, я больше не могу это выдержать.
– Ты моя, Элена, – приговаривает, поглаживая мне ягодицы, и входит в меня еще глубже, давая начало моему оргазму.
Я не могу перестать кричать, в то время как изголовье бьется об стену. Проваливаюсь в водоворот оргазма, чувствуя дрожь каждого мускула, кровь, приливающую в голову до головокружения. Леонардо следует за мной, прижимаясь ко мне крепко, пока мы оба не падаем без сил на простыни, он заключает меня в объятия.
Наше расставание усилило желание, давая нам возможность пережить нечто ошеломляющее, мощное, приводящее в замешательство.
Лежу, прижавшись к его груди, и любуюсь его телом, вдыхаю его опьяняющий запах. Чувствую себя полностью растворенной в нем.
– Наверное, Клелия нас слышала… – бормочу я.
– Кто такая Клелия?
– Соседка, – отвечаю я.
«Да уж, я наделала шуму больше, чем ее кошки в период течки», – думаю, улыбаясь.
– Не знаю, что там скажет Клелия, а мне нравится слышать, как ты кончаешь, – Леонардо проводит мне пальцем по носу, глядя полными удовлетворения глазами.
Не надо так, Леонардо… Мне хочется приласкать тебя, но я не могу поддаваться нежности.
Позволяю пальцам скользнуть в заросли на его груди.
– А как насчет теплой ванны? – спрашиваю, озаренная внезапной идеей.
– Почему бы и нет…
Собираюсь подняться, но он останавливает меня.
– Лежи, я сделаю, – он поднимается, и мои глаза наслаждаются видом его скульптурно вылепленного тела. Мне нравится, что он всегда берет инициативу в свои руки, мне нравится, что он здесь. Мне все в нем нравится. Кроме того, что он никогда не сможет стать моим.
Я еще в состоянии сладкой полудремы, когда Леонардо возвращается в спальню с лукавой усмешкой.
– А это еще что?
О боже, вибратор! Он нашел его в шкафчике, где брал пену для ванны. Неееееет! От стыда мне хочется спрятаться под простынями.
– Это Гайя мне подарила! На Рождество, – оправдываюсь.
Леонардо трясет головой, смеясь.
– Ты им уже пользовалась? – приближается к постели. Этот холодный предмет в его руках принимает невероятно эротичный вид.
– На самом деле, нет.
– Почему нет?
– Не знаю, думаю, мне не понравится.
– Думаешь? – он бросает на меня красноречивый взгляд, присаживаясь на постель рядом со мной.
Я еще не отошла от предыдущего оргазма, этот мужчина доведет меня до смерти! Он поглаживает меня между ног, скользя пальцами вверх-вниз. Раздвигаю ноги, снова готовая принять его, и внезапно чувствую себя заполненной чем-то, похожим на стекло. Ледяное и гладкое, двигается быстро, доводя меня до стонов. Леонардо проталкивает его глубже, погружает внутрь и выводит наружу, потом включает вибрацию. Это новое чувство, полное, возбуждающее, как все то, что я делаю вместе с ним. Смотрю на него, распахнув глаза. Он отсвечивает под светом лампы. Ощущение этого безжизненного предмета внутри моего живого тела отталкивает, но, непонятно почему, мне это нравится.
Леонардо вынимает его из меня и кладет мне в руку.
– Продолжай сама, Элена, – говорит, взяв член рукой. – Я хочу смотреть, как ты это делаешь, – его глаза снова полны желания.
Исполняю, как под гипнозом, у меня нет сил противиться ему. Кристалл одаривает меня сладострастным удовольствием, усиленным от взгляда Леонардо. Я уже ничего не понимаю, я безоружна. Голова кружится, в руках нет сил. Он смотрит на меня некоторое время, потом освобождает меня от игрушки, берет за бедра и с силой проникает в меня. Я стону, еще сильнее прежнего.
– Это тебе больше нравится, правда? – шепчет он.
Мои стоны красноречивее любых слов.
Он оставляет меня и, держа за руку, отводит в ванную. Вода уже почти достигла краев. Леонардо наклоняется закрыть кран и бросает в воду шипучий шарик с ароматом пачулей, который растворяется на множество пахучих пузырьков. Молодец, Леонардо, ты всегда знаешь, что мне нравится.
Делаю глубокий вздох и погружаюсь первой, ныряя под пену. Он пожирает меня голодным взглядом и устраивается напротив, выплеснув немного воды. Ванна у меня маленькая, поэтому мы касаемся друг друга, ноги переплетаются.
Его глаза загораются желанием, и он приближается для поцелуя, берет мое лицо обеими ладонями и овладевает моими губами.
– Иди сюда! – рычит, сажая меня к себе на колени. Потом поглаживает маленькую родинку под грудью и улыбается. – Каждый раз, как я думаю о тебе, думаю и о ней тоже.
Теперь я снова чувствую его, он внедряется в лоно моего влажного пожара. Потихоньку опускаюсь и, когда он заполняет меня всю сильным толчком, изгибаю спину в стоне. Потом прижимаю его голову к груди, предлагая соски. Я хочу почувствовать его губы на мне и хочу, чтобы он понял, насколько сильно мое желание.
Мы двигаемся в унисон в узком пространстве, кожа мокрая и скользящая, глаза увлажнены от оргазма, жадные рты ищут страсти. Вокруг нас вода плещет волнами.
Новый оргазм взрывается во мне, захватывая душу и тело. Я поглощена своими эмоциями, чувствую, что и он теряет контроль. Мы кончаем вместе, страстно целуясь.
Я принадлежу ему, а он – мне. По крайней мере на эту ночь.
Ванная комната полна пара, вода постепенно становится прозрачной, пена уже рассеялась. Мы остаемся в ванне. Я лежу спиной у него на груди, удобно устроившись на его бедрах, как в мягкой колыбели.
– А знаешь, Элена, ты изменилась, – говорит он, поглаживая мои волосы.
– В каком смысле?
– Ты по-другому занимаешься любовью: раскованнее, сексуальнее.
– Это ты меня изменил.
– Может быть. Отчасти. Я просто вытащил наружу то, что уже было в тебе.
Это неожиданный комплимент, он наполняет меня нежностью и гордостью. Не зная, что делать, я прикрываюсь сарказмом:
– Ну тогда, профессор, в июне у меня, наверно, будет зачетная сессия?
В ответ он рукой погружает мою голову под воду, я выныриваю с криком и набрасываюсь на него, кусая за руки. Дружно хохочем.
Потом он приподнимает меня и проводит губкой по спине, массируя. Леонардо может быть очень нежным. Закрываю глаза и расслабляюсь, укачиваемая его руками и звуком капель, медленно падающих в воду.
– Останешься на ночь? – слова вырываются спонтанно, я не успеваю их остановить. Боюсь, я допустила серьезную ошибку, такому, как он, подобные вопросы не задают.
– Да.
Раскрываю глаза. Такого ответа я не ожидала. Обычно любовники не остаются на ночь. Я поворачиваюсь к Леонардо, желая убедиться, не шутит ли он.
– Для меня это не проблема, если и для тебя тоже…
Ну конечно. Никакие заведомые правила на Леонардо не распространяются.
Дарю ему чувственный поцелуй. Думаю, я никогда прежде так его не целовала. Словно он мой мужчина, а я его женщина, и нет никакого дьявольского соглашения, которое объединяет – и разделяет нас.
Я никогда прежде так его не целовала. Словно он мой мужчина, а я его женщина, и нет никакого дьявольского соглашения, которое объединяет – и разделяет нас.
Я не должна влюбляться в него, но сейчас не хочу испортить эти счастливые мгновения ненужными мыслями. Надо просто жить настоящим моментом.
Мы ложимся в постель, вкусно пахнущие и согревшиеся после долгого купания. Леонардо здесь, в моейкровати, и он здесь ради меня. Обнимаю его под одеялом, счастливо думая, что завтра утром мы проснемся рядом.
Заснуть сразу не получается, мы еще какое-то время вертимся в постели, ищем друг друга ненасытными поцелуями, обнимаясь крепко-крепко, будто хотим запечатлеть друг друга полностью, даже дыхание. Потом без промежуточной полудремы погружаюсь в глубокий сон.
В шесть сорок пять раздражающий звонок телефона вырывает меня из плена заслуженного отдыха. Открываю глаза и беру телефон в руку, возвращаясь к реальности. Черт! Собеседование с Боррачини! Мне нужно быть в Падуе через два часа. Я сама попросила маму позвонить мне и разбудить, как обычно, если мне надо рано встать.
Отвечаю шепотом, стараясь, чтобы Леонардо меня не услышал.
– Мама, привет! – бормочу сонным голосом, проходя на цыпочках в гостиную.
– А почему ты так тихо говоришь? – спрашивает мама.
– Да, наверное, не ловит здесь, – забываю, что говорю по домашнему телефону, а не по мобильному, но, к счастью, она не разбирается в некоторых тонкостях техники.
– Ну что, ты проснулась? Когда у тебя поезд?
«Не знаю, мама, я еще даже не поняла, где нахожусь».
– В восемь, – отвечаю, стараясь припомнить.
– Ты успеешь?
– Да, успею, конечно.
– Просто будь собой и покажи себя по максимуму, как всегда. Удачи, солнышко!
– Спасибо. Пока!
Возвращаюсь в спальню, босые ноги шлепают по холодному полу, утренние мурашки разбегаются по еще теплой коже иголочками. Надеваю шерстяной безразмерный свитер.
Читать бесплатно другие книги:
