Страсть по завещанию Джеффрис Сабрина

Глава 17

Джексона словно жаром обдало.

— Лишить вас девственности! — запинаясь на каждом слове, выговорил он. — То есть он пытался вас изнасиловать?

— Нет! — Она устремила на него испуганный взгляд. — Я… я не это имела в виду, совсем не это… — Она опустила глаза и посмотрела на свои руки. — Лучше бы я ничего не говорила…

Джексон изо всех сил старался умерить свой гнев. Ведь он, слава тебе Господи, следователь и должен был к этому времени научиться понимать, что, нагнетая атмосферу, ни от кого правды не добьешься. Ласково приобняв Селию, он подвел ее к кровати.

— Начните с самого начала. — Он усадил ее на кровать, сел рядом с ней, но не слишком близко. Именно сейчас она нуждалась в соблюдении некоторой дистанции между ними. — Расскажите мне, что произошло. Обещаю просто сидеть и слушать…

Слушать, даже если это сразит его на месте, а такое вполне могло случиться.

Кивнув, она отвела глаза, уставясь на противоположную стену комнаты:

— На самом деле это была моя вина.

— Вина была не ваша! — процедил он сквозь зубы.

Селия покосилась на него и заметила:

— Я думала, вы и вправду намерены сидеть и слушать.

Он со свистом втянул в себя воздух:

— Верно. Начинайте.

— Видете ли, Нед мне очень нравился, и даже не один год. В то лето, когда мне исполнилось четырнадцать лет, ему уже было семнадцать. У него были каникулы, и вся их семья приехала на пару недель погостить у нас, в городском доме Ба. — Нервным движением рук она одернула юбку. — Он тогда был, как говорят, лихим малым. Отлично ездил верхом, они с Гейбом то и дело устраивали гонки на Роттен-роу. И он очень хорошо танцевал. Когда он обратил на меня внимание… — Голос у нее сорвался, однако через несколько секунд она справилась с волнением и снова заговорила: — Дело в том, что молодые люди меня вообще не замечали, тем более в присутствии Минервы. Она тогда только начала выезжать, и ее всегда окружали поклонники. Она утверждала, что все они охотники за приданым, но мне так не казалось. Я, разумеется, тогда еще не выезжала и не была свидетельницей ее побед. Однако на тех немногих приемах, где я присутствовала, она всегда была королевой бала, а я всего лишь сестренкой-худышкой.

Джексону стоило немалых усилий сдержаться, чтобы не возразить, однако он все же справился с собой.

— Потом Нед начал флиртовать со мной, — продолжала она, — и я была весьма польщена. Все мы, дети, бывали в Гайд-парке, и Нед вел себя со мною так, словно я уже взрослая. Он… осыпал меня комплиментами, дарил цветы… — Тут голос ее стал жестким. — Все эти его знаки внимания были ложью, но я об этом не догадывалась очень долго, пока…

Ложью? Неужели этот негодяй повел себя непристойно?

— Ну вот. Однажды Ба устроила большой праздник в саду, а когда все ушли в дом на ужин, Нед предложил мне уединиться с ним под навесом.

Увидев горестное выражение на лице Селии, Джексон воспылал желанием немедленно отыскать Неда Пламтри и избить его. Он так крепко сжал кулаки, что ногти впились в ладони.

— Вначале все было так, как мне хотелось, — рассказывала Селия. — Он… он меня поцеловал. Это оказалось совсем не так приятно, как я ожидала. Нед скорее был грубым, чем ласковым. — Она вздохнула. — Мне это не понравилось, но подумалось, так бывает всегда, когда мальчик целует девочку. Понимаете?

Да, пожалуй, он хорошо представлял себе, как жаждала прелестная юная Селия своего первого поцелуя. Вероятно, нечто подобное происходило и с его собственной матерью.

Но его мать была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что с ней происходит, а Селии тогда исполнилось всего четырнадцать.

Он подавил свой гнев и только заметил:

— Вам было не с чем сравнивать.

— Что верно, то верно. — Она понизила голос. — Но когда он обхватил ладонью мою грудь… я сообразила, что это недопустимо.

Желание жестоко избить Неда вернулось к Джексону с утроенной силой.

— Я попросила его прекратить, но в ответ он сжал мою грудь так крепко, что мне стало больно. — Слова теперь вылетали у нее с неудержимой скоростью. — Потом другой рукой он стал задирать мои юбки, а когда я сказала, чтобы он оставил меня в покое, он уложил меня на пол, лег на меня, руки его шарили по всему моему телу, и тогда я… — Селия нахмурилась. — Тогда я ударила его кирпичом.

Неожиданный поворот ее рассказа заставил Джексона часто-часто заморгать глазами.

— Вы… вы что?

Она бросила на него взгляд сквозь полуопущенные ресницы.

— Я ударила его кирпичом по голове. Ударила сильно. Он начал ругаться и скатился с меня. Я вскочила на ноги и выбежала.

— Боже милостивый, — пробормотал Джексон, сердце у которого подкатило к горлу, когда он сообразил, насколько Селия была близка к изнасилованию.

— Он догнал меня в парке и снова начал ругаться, но я все еще держала в руке кирпич и швырнула им в него, а сама убежала.

Джексон уставился на нее широко раскрытыми глазами.

— А где же были ваши родственники, пока все это происходило? — прохрипел он. — Ваши братья, ваша сестра?

— Они ужинали. Меня, как самую младшую, и моих младших кузенов в таких случаях сажали за отдельный стол для детей и никто не обращал на нас внимания. Кроме того, все произошло очень быстро. Я проскользнула в столовую и уселась на свое место. Никто не обратил внимания на мое опоздание. — Легкая улыбка промелькнула на ее губах. — Потом они все-таки заметили отсутствие Неда. Когда меня спросили, не видела ли я его, я ответила, что у него разболелась голова, так как утром он упал с лошади.

Селия была явно горда собой.

— Нед страшно обозлился, когда узнал, как я объяснила его отсутствие. Он считался отличным наездником и гордился этим, а после моих слов его долго называли Пламтри Недотепа. Ну а возражать он не смел — иначе бы все раскрылось.

— Почему же вы тогда все не рассказали, черт побери? — проговорил он сквозь стиснутые зубы.

Она искоса взглянула на Джексона:

— Оливер застрелил бы его на месте.

— Ладно. Тогда я сделаю это, как только его увижу.

— Я запрещаю вам делать это, — твердо проговорила Селия. — Подобный поступок не прибавит вам шансов на получение чина председателя суда. — Джексон уже открыл рот, чтобы заявить, что в настоящее время он мало озабочен получением этой должности, но тут Селия добавила: — Я не хотела, чтобы Оливер связывался с Недом еще и потому, что тогда ходили слухи, будто в маму стрелял Нед. Нашей семье и так хватало скандалов после всего, что случилось.

Она скрестила руки на груди.

— Кроме того, если когда-нибудь его кто-нибудь пристрелит, то это буду я.

И тут все как будто встало на свои места.

— Ах, так вот почему вы уговорили Гейба научить вас стрелять. Вот почему вы носите в своем ридикюле дамский пистолет.

— Я не могу допустить, чтобы со мной снова произошло нечто подобное, — решительно проговорила она.

Тут его словно холодом обдало. Какой же одинокой она себя чувствует!

— Перестаньте думать о возможном скандале. Вам следует обо всем рассказать родным. Они разберутся с Недом в семейном кругу.

— И тогда узнают, как безрассудно я вела себя, чтобы не сказать больше, — прошептала она. — Какой была восторженной и глупой и не поняла, что Нед… что он просто развлекался…

С негромким стоном она встала с кровати, однако Джексон взял ее за руку и повернул к себе.

— Это не ваша вина, что Нед воспользовался вашей юностью и вашим увлечением, чтобы соблазнить вас.

— Вы не понимаете… это была именно моя вина. — Она опустила голову, чтобы не смотреть ему в лицо. — Мне следовало знать. Молодые люди никогда не смотрели на меня так… ну я и подумала, что о-он и вправду м-меня полюбил. А… а он просто… — Слезы набежали ей на глаза, и Джексон ощутил острую душевную боль. — Когда я не позволила ему… вы понимаете… он тогда сказал, что… — Селия крепко сжала его руку… — Потому что я… сухопарая сучка и грудей у меня нет… и вообще ничего женственного во мне нет.

— Бедняжка, — прошептал он, усаживая ее к себе на колени, чтобы сильнее почувствовать ее близость, тепло ее тела. Чтобы успокоить ее. Она истерзала его сердце.

Ему вдруг вспомнились все их разговоры — и его пронзила острая боль.

Ад и пламя… Отгадка все время была рядом, а он, глупец, ничего не замечал. Вот откуда ее странные умозаключения о своей внешности. А он-то хорош: все время жаждал уложить ее в постель и не замечал ее страданий. Даже не понимал, почему она так стремится доказать своей бабушке, что она ничуть не хуже других и способна найти себе мужа.

Он крепче прижал ее к себе, а она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Он сказал, что сде… сделал это на спор, потому что его дразнили приятели. Они уверяли, будто он никогда не добьется поцелуя от дочери маркиза, вот он и заключил с ними пари.

— Что за вздор! — прошипел возмущенный Джексон. — Уверен, он утверждал это потому, что хотел скрыть от них свое поражение. Этот испорченный мальчишка Пламтри, по-видимому, был болезненно самолюбив. Когда он уяснил, что не может совершить задуманное, он стал распространять о вас мерзкую ложь. — Джексон коснулся легким поцелуем ее влажной от слез щеки, мельком подумав при этом, что бы он сделал с этим выродком, окажись тот сейчас перед ним.

— Именно так и поступают подонки, если не могут добиться своего. Не верьте, прошу вас, ни единому его слову. Любой мужчина в здравом уме сочтет вас привлекательной.

Она с сомнением посмотрела на него.

— Я тогда была очень худенькой, и у меня вообще никогда не было пышной… большой груди.

— У вас прекрасная грудь, — взволнованно прошептал он, вспомнив, какой упругой и прекрасной по форме она предстала на несколько мгновений, когда он смотрел на нее, приоткрыв воротник ее сорочки. — И если Пламтри всерьез имел в виду то, что говорил, это лишний раз подтверждает, какой он дурак. Держать в объятиях такую богиню, как вы, и не оценить ее по достоинству…

Не в силах удержаться, он прильнул к таким соблазнительно близким влажным губам Селии. В его поцелуе было больше нежности, чем страсти, — ему хотелось изгнать из ее сердца боль, которую причинили ей Неды всего земного шара.

Когда он отпрянул, сообразив, что ступил на опасную почву, Селия произнесла севшим вдруг голосом:

— Вы никогда не были таким… нежным. Когда я сказала, что мужчинам нравится мое общество, вы ответили, что этому трудно поверить.

— Что?! — удивленно произнес он, сдвинув брови. — Я никогда не говорил ничего подобного!

— Нет, говорили! В тот день, когда я попросила вас перечислить моих поклонников. Я прекрасно помню это.

— Провалиться мне в адское пекло, если я когда-нибудь… — Внезапно он вспомнил тот разговор и покачал головой. — Вы помните не все, а только часть, радость моя. Вы тогда сказали, что мужчинам нравится ваше общество, и утверждали, что вам с ними легко. Именно поэтому я и сказал, что мужчинам нельзя верить.

— О! — Она искоса посмотрела на него. — Почему? Кажется, у вас не возникало трудностей при разговоре со мной.

Он пожал плечами и произнес:

— Что касается меня, то мне разговаривать с вами непросто, потому что, когда я приближаюсь к вам, то хочу лишь одного — унести вас в какое-нибудь укромное местечко и заняться множеством недозволенных вещей.

Она часто-часто заморгала, потом взглянула на него с такой нежностью, что он ощутил острую боль в груди.

— Так почему же вы этого не делаете?

— Потому что вы дочь маркиза и сестра моего работодателя.

— Какое это имеет значение? Вы знаменитый следователь с Боу-стрит…

— И байстрюк, неизвестно от кого рожденный.

— Что и делает вас подходящим партнером для девушки с сомнительной репутацией.

Слово «партнер» отозвалось эхом у него в голове. Что она хотела этим сказать?

И тут Селия поцеловала его в подбородок, лишив Джексона воли к сопротивлению и ясно дав ему понять, что именно она имеет в виду.

Он попытался отодвинуться от нее, чтобы окончательно не утратить способность мыслить здраво, однако она удержала его, обняв обеими руками за шею.

— Научите меня.

— Чему вас научить?

— Всем тем недозволенным вещам, которые вы жаждете со мной проделать.

И сразу на него нахлынуло желание.

— Я не поверю ни единому слову из тех, что вы говорили, если вы этого не сделаете. — В глазах у нее появилось тревожное выражение. — Хотя… я не думаю, что вы знаете, чего хотите. Вчера вы осыпали меня нежными поцелуями и горячими ласками, а на балу вели себя так, будто мы не знакомы.

— А что мне оставалось делать? Вы были окружены поклонниками, — проговорил он голосом, охрипшим от желания.

— Вы могли бы танцевать со мной, но не пригласили ни на один танец.

Он держал ее на коленях, остро ощущая, как бунтует его жаждущая плоть.

— Если бы я пригласил вас, я захотел бы… мне было бы необходимо…

Она пробежала дорожкой быстрых поцелуев по его шее, воспламенив его кровь.

— Покажи мне, — зашептала она. — Покажи мне сейчас, чего ты хочешь.

— Я отказываюсь обесчестить вас, — нетвердым голосом проговорил он.

— Ты уже сделал это. — Пряча глаза, она развязала его галстук и стянула с шеи. — Когда мы завтра вернемся, все узнают, что мы провели ночь вместе, и уже не будет иметь никакого значения, совершили мы нечто недопустимое или нет. Так почему же нам не доставить себе радость и наслаждение?

От него не ускользнула неопровержимая логика ее аргумента. А также тот факт, что он почти конвульсивно сжимает ее талию, чтобы удержаться и не передвинуть руки выше — к нежным, деликатным округлостям ее прелестных маленьких грудей.

— Я не хочу быть вторым Недом, не хочу пользоваться твоей невинностью.

— У тебя с ним нет ничего общего! — запротестовала она, понизив голос. — Ты благородный и сильный, ты единственный мужчина, от которого я хочу научиться тому, что значит быть женщиной. — Она обеими руками обняла голову Джексона. — И если ты не поцелуешь меня сию же минуту, Джексон Пинтер, то, клянусь, я начну снимать с себя всю одежду до тех пор, пока…

Он страстно прильнул губами к ее губам, мысленно раздев ее и любуясь ее наготой. Ведь именно этого он так долго хотел — увидеть ее нагой в своей постели. В своей жизни. Ему невозможно отказаться от Селии! Она — то, чего он хотел всегда, и потому сила его сопротивления таяла от прикосновения мягких ласковых рук.

— Джексон, — прошептала она ему в самые губы. — Научи меня, что значит быть женщиной. Твоей женщиной.

— И моей женой? — пробормотал он. — Потому что если мы сделаем это сегодня ночью…

Она откинулась, чтобы лучше его видеть.

— Именно этого ты хочешь? Чтобы я стала твоей женой?

Он посмотрел ей в глаза, в них плескались тревога и неуверенность. Он не сразу осознал, о чем она спрашивает. Хочет ли он иметь своей женой богатую леди Селию, чьи высокие связи куда выше его амбиций?

Или он просто хотел бы заниматься любовью с храброй женщиной, которая умеет отлично стрелять и не будет испытывать страха за свою жизнь в дальнейшем? Которая скрыла поступки своего кузена — лишь бы уберечь свою семью от скандала — и которая вот сейчас смотрит на него такими глазами, будто именно он и есть на самом деле Ланселот для своей Джиневры?

Завтра они серьезно обсудят вопрос о браке и о том, что это будет значить для них обоих, но сейчас он отбросил все мысли об угрозах ее бабушки и свою тревогу за их будущее. Потому что он знает, что жестокие слова Неда все еще звучат в ее ушах.

Сегодня она нуждается в том, чтобы услышать нечто совсем иное.

— То, чего я хочу, — проговорил он мягко, — это ты. Только ты.

Глава 18

У Селии на глаза навернулись слезы. Она поняла: он хочет ее. Не ее приданое и не ее связи, а ее. Только ее.

И как бы подтверждая это, он прильнул к ее губам таким неистовым поцелуем, что у нее перехватило дыхание. Его рука прокралась под платье и ласкала ее груди. И Селия возликовала душой. Теперь он принадлежит ей. Он ее муж. Навсегда.

— С одной стороны, я, кажется, понимаю, почему Нед так вел себя, — пробормотал Джексон у самых губ Селии.

— Что ты имеешь в виду? — недоумевающе спросила она.

— Он полагал, что, овладев тобой физически, он приобретет полную власть над тобой, а вместо этого был отвергнут. Это и привело его в бешенство. — Он дотрагивался до ее груди так бережно и нежно — совсем не похоже на то, как это делал Нед, — что Селия особенно ясно ощутила разницу между двумя этими мужчинами. — Могу сказать, что, попадись он мне под руку, я отколотил бы его до полусмерти… О, если я когда-то и был настолько близок к раю…

— К раю? — Селия, смеясь, расстегнула его жилет. — Ты слишком поэтичен для сыщика с Боу-стрит.

— Мой дядя имел привычку говорить, что человек, не воспринимающий поэзию, лишен души. Я думал тогда, что он чуть-чуть ненормальный. Но теперь… — Не сводя с нее глаз, он закинул руку за спину Селии и принялся расстегивать пуговицы ее платья, голос у него сделался глуховатым и хриплым: — «Она идет сквозь ночь в своей сияющей красе, и путь ей освещают звезды с неба…» Это те немногие слова из одного прекрасного стихотворения, которые сохранились у меня в памяти. И они в точности подходят к тебе.

Дрожь возбуждения пробежала по ее телу.

— Байрон? Ты цитируешь лорда Байрона? — Она стянула с его плеч жилет. — Это не просто поэзия, но поэзия греховная.

Ей пришлось встать, встал и он, повернув Cелию к себе таким образом, чтобы до конца расстегнуть платье у нее на спине.

— Разве то, что мы делаем сейчас, греховно? — прошептал он. И сам себе ответил: — Нет, в самом деле, нет. Ведь я люблю тебя.

— А я была как слепая. Не понимала и не видела, что ты все время так хотел меня. — Платье упало к ее ногам, и Селия вздрогнула, — оттого, что в убогом убежище было очень холодно, и еще от предчувствия того, что сейчас должно произойти. — Знай я это, мне было бы куда проще воспринимать твои поучения.

Он умело расстегнул ее корсет.

— Возможно.

Когда корсет последовал за платьем, Селия посмотрела Джексону в лицо с озорной улыбкой и заявила:

— Хм, возможно и то, что я помучила бы тебя тогда в свое удовольствие.

— Да? — скорее выдохнул, чем произнес Джексон, оглядывая Селию с таким вожделением, что, кажется, встрепенулся каждый нерв в ее теле.

Он был так нежен, и его страсть была такой неподдельной, что Селии захотелось пококетничать, подразнить его. Она распустила завязки второй нижней юбки, сбросила ее на пол и переступила через нее.

— Например, я могла бы реже надевать на себя блузки с закрытым воротом и чаще носить платья с низким вырезом.

Дыхание его стало прерывистым, он не сводил с нее глаз, попутно расстегивая пуговицы на своей сорочке.

— Это могло бы превратиться в настоящую пытку.

— Потому что вызывало бы у тебя желание обладать мной?

— Я всегда хотел тебя, закрытые блузки и прочее тут ни при чем. Но тогда мужчины слетались бы на тебя, как пчелы на мед, и меня обуревало бы желание поубивать их за то, что они смотрят на тебя так же, как я сейчас.

— Ах, вот как, мистер Пинтер, значит, вы ревнивы? — поддразнила его она, радуясь тому, что ее догадки подтвердились.

Он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде она, к своему удивлению, увидела грусть.

— Как ты думаешь, почему именно сегодня я поехал в Хай-Уайкомб? Потому что мне было невыносимо еще один день наблюдать, как ты флиртуешь со своими поклонниками.

Надо же! Кто бы мог подумать, что Джексон способен произносить такие чудесные слова?

Он снял с себя рубашку. Боже милостивый, как же он хорош! Конечно, она сразу же отметила его великолепное сложение, как только он появился в их доме в вечернем костюме. Но сейчас она увидела его во всей мужественной красе.

Мускулистая грудь плавно переходила в стройную талию. Темные курчавые волосы от сосков спускались ниже, а потом еще ниже, окружая пупок и скрываясь под брюками. Скорее фигура фехтовальщика, нежели борца, подумала Селия, однако руки очень сильные — вот почему он с такой легкостью перетащил ее на спину своего коня во время нападения в лесу.

Затем он расстегнул брюки и спустил их вниз, и она увидела панталоны, обтягивающие стройные бедра, и еще кое-что, некую выпуклость на панталонах.

Селии показалось, что ее глаза слишком уж долго задержались на этом месте. Она покраснела и отвела глаза в сторону.

— Теперь твоя очередь, милая, — проговорил он с нежностью. — Ты сама снимешь сорочку? Или позволишь мне это сделать?

Она потянулась было к завязкам, потом вдруг замерла, в ушах у нее прогремел голос Неда: «Тощая сучонка, у тебя даже грудей нет и вообще ничего женственного».

Джексон будто догадался, что ее удерживает, — он шагнул вперед и, приподняв пальцем подбородок Селии, посмотрел ей в глаза.

— Я бы отдал все, что угодно, лишь бы стереть из твоей памяти те его гнусные слова. Но этого я сделать не могу, зато могу сказать правду, которая перечеркнет его лживые бредни. Знаете ли вы, что я вижу, когда смотрю на вас, миледи?

Когда он называл ее «миледи», Селия считала, что этим он хочет подчеркнуть разницу в их социальном положении, но сейчас она восприняла это как знак глубокого уважения и нежности, у нее перехватило дыхание.

— Я вижу перед собой женщину невероятно элегантную и сильную.

Не отводя от нее взгляда, он спустил нижнюю рубашку с плеч Селии и продолжил:

— Я вижу царицу фей, которая могла бы сразить мужчину одним словом или зачаровать своей улыбкой.

Он запустил пальцы в прическу Селии и вынул все шпильки. Волосы упали ей на плечи. Джексон, глаза которого так и засияли в свете огня от очага, осторожно взял один волнистый локон и прижал его к губам, а потом потер о свою щеку.

— Я вижу мою любимую с волосами цвета темного шоколада, с очами, в которых сверкают зеленые и светло-карие искорки, вижу прелестные формы тела, которые жажду ласкать в любовном экстазе.