Вмешательство мисс Сильвер. Когда часы пробьют двенадцать (сборник) Вентворт Патриция

Глава 40

Мисс Сильвер вздохнула, потом улыбнулась, словно решив про себя что-то, и отправилась на поиски миссис Андервуд, которую нашла в спальне, ничем не занятую. Она сидела в обитом ситцем кресле-качалке перед небольшим газовым камином. На улице было светло, солнце светило ярко, но день выдался холодный и какой-то безрадостный.

Мисс Сильвер обрадовалась, увидев в камине огонь. Она сочла, что и облицовка камина из мореного дуба, и розовые плитки, которыми он был выложен, — просто образец хорошего вкуса. Она пододвинула к камину креслице поменьше, уселась и сразу перешла к делу.

— Оказывается, Айви и мисс Роланд — давние подруги. Сама я была убеждена, что это именно так, и девушка отрицать не стала. По ночам она имела привычку расхаживать по карнизу под окнами, в том числе и под вашим, а потом по пожарной лестнице поднималась в квартиру к мисс Роланд.

— По такому узкому карнизу? Но это невозможно!

— Для вас и меня — да, но только не для девушки с акробатическими навыками. Я с самого начала подозревала, что ходит она по ночам вовсе не во сне. И то, что в тот момент в ее руках оказался обрывок вашего письма шантажисту, оказалось простым совпадением. Я была уверена: между ней и человеком, у которого было ваше письмо, существует какая-то связь, но когда выяснилось, что человеком этим была мисс Роланд… не могу сказать, что окончательно убедилась, что именно она и есть шантажистка. Вряд ли она в этом случае проявила бы такую небрежность и стала бы носить письмо в сумочке да еще открывать ее так, чтобы вы заметили. А когда ее убили, я окончательно пришла к выводу: шантажировала вас не она. Ну и еще стало очевидно, что дело принимает весьма серьезный оборот и что шантажист — человек крайне опасный, который ни перед чем не остановится. Вы были не до конца со мной откровенны, и теперь я настойчиво прошу: в ваших же интересах, а также из чувства гражданского долга рассказать мне все.

— Но что именно? — спросила Мейбл Андервуд, тяжело дыша и не сводя испуганных глаз с мисс Сильвер.

Та выразительно кашлянула.

— Прошу, не надо так волноваться. Помните, я пытаюсь вам помочь. Но я не смогу этого сделать, если вы, в свою очередь, не поможете мне. Дело не терпит отлагательств. Я хочу знать: от вас требовали только деньги или что-то еще?

Полные щеки миссис Андервуд побледнели, на них остались лишь два неестественно красных пятна от румян. Она прижала дрожащую руку к груди.

— Но откуда… вы знаете?

— Вы сами говорили мне, что не можете собрать требуемую сумму. Не думаю, что шантажист станет рисковать из-за какой-то мелочи. Ну а потом я вспомнила, какое положение занимает ваш муж, и тут до меня дошло: главная цель — не деньги. Один раз вы уже заплатили. Одного этого факта достаточно, чтобы вас скомпрометировать. Возможно, вторым их требованием была какая-то информация?…

Миссис Андервуд кивнула.

— В письме говорилось, что они не станут настаивать на выплате указанной суммы, если я помогу им раздобыть несколько фактов для какой-то книги о военно-воздушных силах.

— Ну и что же вы им ответили?

— Ничего. В письме с оторванным уголком об этом ни слова, там говорилось, что мне нечего им дать, что денег у меня нет.

Мисс Сильвер одобрительно кивнула.

— Что ж, вы поступили мудро, миссис Андервуд. А теперь мне хотелось бы знать, почему они шантажировали именно вас. Я не могу работать в неведении. Я должна выявить шантажиста. И вы можете мне в этом помочь. Вы храните какую-то тайну. Если бы вы рассказали, в чем она состоит, это значительно сузило бы круг поисков. И умоляю вас, помните, это дело связано с убийством, а сам убийца до сих пор на свободе. И подозрение может пасть на людей, ни в чем не повинных. И вы при этом не исключение. Умоляю, будьте со мной откровенны!

Миссис Андервуд достала носовой платок и разрыдалась:

— Если бы я тогда знала…

— Лучше расскажите мне все по порядку.

— Это попадет в газеты и…

— Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы этого не случилось.

Миссис Андервуд громко всхлипнула.

— Мне было всего семнадцать, — начала она, — и отец воспитывал нас в строгости. Мама умерла за два года до этого, и с нами поселилась его сестра помогать по хозяйству. Женщина она была работящая, содержала дом в полном порядке, но мы ненавидели ее всеми фибрами души. Она была еще строже, чем отец. У нас была ферма в десяти милях от Ледлингтона, но я никогда нигде не бывала, ни там, ни даже в магазинах — она не разрешала, в такой держала строгости. Я ни разу не бывала ни в одном магазине, ну, за исключением маленькой лавки в Пенфолд-Корнере, а потом зимой, когда мне исполнилось семнадцать, переехала к кузинам и стала жить у них. Здоровье у меня было слабое, и доктор сказал, что мне нужно сменить обстановку, вот я и переехала в Ледлингтон к Таннерам, они доводились мне родственниками с материнской стороны. Минни, мамина племянница, была на год старше меня, а Лиззи было уже двадцать три. Ну и они брали меня с собой за покупками. Помню, первый раз мы поехали перед Рождеством. Я никогда в жизни не видела ничего подобного! Поначалу я так ничего и не поняла, но обе мои сестренки вернулись домой, накупив больше, чем могли себе позволить. И никто ничего не заметил. Еще бы, везде толпы, предпраздничная суета, и стянуть что-нибудь незаметно не составляло труда — здесь пару шелковых чулок, там букетик искусственных цветов и прочие мелочи. И они ничуть не устыдились, когда я стала это замечать, лишь смеялись и хвастались, какие они умные и ловкие. — Миссис Андервуд опустила руку с платком на колени и смотрела на мисс Сильвер, слезы градом катились по щекам. — Уж не знаю, что на меня нашло, но и я стянула пару чулок. Устраивалась вечеринка, и выйти мне было совершенно не в чем, лишь толстые шерстяные чулки домашней вязки, а в кармане — ни пенни. Я даже толком не понимала, что делаю, не верила, что способна на такое, просто протянула руку, схватила упаковку с чулками и сунула в карман пальто, а в следующую секунду ко мне подошел охранник и схватил меня за запястье. Вы не представляете, что я тогда испытала!.. Мне хотелось умереть, но лишь по собственному желанию это невозможно. — Рыдать она перестала, но слезы продолжали катиться по щекам. И говорила она теперь как Мейбл Пибоди — тихим испуганным голосом и простыми словами. — Он сдал меня в полицию. Был суд, и меня отпустили, потому как мне было всего семнадцать и ничего такого прежде за мной не водилось. Но в «Сан» появилась статейка под заголовком «Дочь фермера обвиняется в воровстве», имя мое там тоже было. И отец меня проклял, не желал больше видеть дома. Отправил меня к своей двоюродной сестре Эллен Спаркс, которая держала пансион в Саутси, и велел ей обращаться со мной построже. О Господи — она старалась на славу! Вставала я с рассветом, ложилась за полночь, работала, как прокаженная, все руки в мозолях, а в кармане по-прежнему и пенни не было. И так прошло шесть лет — шесть лет каторжного труда. А затем вдруг появился Годфри, остановился у нас в пансионе, но внезапно заболел, подхватил лихорадку где-то в далеких краях, и я его выхаживала. Ну и он в меня влюбился, и мы поженились. Вот и все. И я страшно боялась, как бы эта моя история ему не навредила, а как же иначе? Я была так ему благодарна, ведь он вырвал меня из темницы, где я была рабыней. Как думаете, что бы я почувствовала, если бы вдруг навредила ему своим прошлым, а?

Мисс Сильвер произнесла тихо и мягко:

— Мы не допустим, чтобы это навредило вашему мужу, миссис Андервуд. А теперь постарайтесь взять себя в руки, вытрите глаза, ведь мне очень нужна ваша помощь. Скажите, как давно это было?

— Мы женаты вот уже шестнадцать лет.

— А то событие произошло шестью годами раньше, правильно? — Тут мисс Сильвер умолкла, точно что-то подсчитывала в уме, а миссис Андервуд тем временем сморкалась и вытирала глаза. — Так, получается, это произошло двадцать два года назад, — произнесла наконец мисс Сильвер. — Но вы были в Ледлингтоне всего лишь гостьей и пробыли там совсем недолго. Однако вероятность все же существует. Скажите, ваши кузины, случайно, не посещали церковь Святого Леонарда?

Миссис Андервуд удивленно распахнула глаза.

— Да, посещали. Именно эту церковь.

— И викарием там был преподобный Джеффри Дин?

— Да, он.

— Мы часто слышим всякие сплетни о семьях священников, прихожане очень интересуются их личной жизнью. У мистера Дина вроде бы была дочь, верно?

Миссис Андервуд закивала:

— О да. Лиззи и Мин часто ее обсуждали. Летом она вышла замуж за какого-то мистера Симпсона. Так, как же ее звали? Ах, ну да! Мод! Мод Миллисент. Казалось бы, какое красивое имя, думали мы, но она была девушкой с дурными наклонностями. Поговаривали, будто бы она переодевалась в костюм брата, шла в банк и снимала там деньги от его имени. Все это сходило за шутку, но шли разговоры, и Мин считала, что если бы не отец, Мод грозили бы большие неприятности. А Лиз говорила, что она настоящая актриса — вполне может обмануть и обвести вокруг пальца кого угодно, и никто сроду не догадается, что это ее рук дело.

Мисс Сильвер кашлянула и заметила:

— Думаю, что может.

Глава 41

Часа два спустя зашел инспектор Лэмб. У сержанта Эббота были для него новости, но он решил с ними подождать и сначала выслушать шефа.

Лэмб сдвинул шляпу на затылок, сунул большие пальцы рук в проймы жилета, уселся в одно из больших кресел Каролы Роланд и вытянул ноги.

— А известно ли тебе, Фрэнк, — начал он, — что человеческая натура… нет, не уверен, что найду подходящие для описания этого слова, не оскорбляющие слух человека с твоим образованием. Ну, самое мягкое, что приходит в голову, — это клетка с дикими обезьянами, к ней лучше не приближаться, потому как никогда не знаешь, что эти твари способны выкинуть в следующую секунду.

Фрэнк Эббот уселся на подлокотник другого кресла и замер в лениво-небрежной позе.

— Это вы о Мондерсли-Смите?

Лэмб кивнул.

— Чудак — это еще мягко сказано, — пробормотал он. — У него репутация крайне жесткого человека. И просто так от него ничего не добиться, если ты не крепкий орешек, а уж сам он — тот еще фрукт! Так вот, этот богач и крепкий орешек рыдал, как дитя, когда я сообщил ему о смерти девушки. Мне прямо даже плохо стало, глядя на него, честно тебе говорю. Только подумай, мне, а ведь я всегда считал себя достаточно крутым парнем.

Фрэнку Эбботу не удалось подавить улыбку — впрочем, он не слишком-то и старался. И сразу стал выглядеть моложе и задорнее.

Наградой за неуместное веселье стал хмурый укоризненный взгляд.

— Не соблюдаешь субординации, ты всегда таким был. Никакого уважения к старшим по званию. Да когда я сам был в твоем возрасте, то покрылся бы холодным потом, если бы мой старший инспектор так на меня посмотрел.

Фрэнк рассмеялся.

— Тут слишком жарко, чтобы прошиб холодный пот, сэр.

— Никакой дисциплины в силовом ведомстве, — заметил Лэмб. — Я рассказывал тебе о Мондерсли-Смите, и тут ты меня перебил.

— Он что-нибудь сказал, сэр?

Лэмб заерзал в кресле.

— Он сломался и рыдал, как… впрочем, это я уже тебе говорил, ну а потом выдал всю историю. О том, что они с женой живут каждый сам по себе вот уже лет пятнадцать, но о разводе он все это время не думал, поскольку не собирался жениться снова, хотя девушки буквально вешались ему на шею. А потом вдруг познакомился с Каролой Роланд, и она сразила его наповал. Он затеял процедуру развода, в июле получил постановление суда, вступающее в силу с определенного срока. Мондерсли-Смит собирался жениться на Кароле в январе, как только постановление вступит в эту самую силу. Поэтому она и поселилась в доме Вандерлёра и старалась жить тихо, как мышка, чтобы ни тени скандала не омрачило ее отношений с женихом, если бы тому вдруг вздумалось нагрянуть и устроить проверку. Эта девица свою выгоду понимала. Писала ему льстивые письма вроде того, что мы тут нашли. И держала женишка на расстоянии. И вот прошлым вечером он вдруг заявляет, что не может более этого вынести. Садится в машину и едет сюда — без звонка, без предупреждения, просто приезжает и все. Наверное, он страшно ее ревновал. Короче, он утверждает, что приехал сюда около восьми и пробыл недолго, всего полчаса, говорит, больше она ему не позволила. Карола дала ему выпить, сама тоже выпила бокал вина и угостила печеньем, так что здесь все сходится. А потом сказала ему несколько ласковых слов и выпроводила — под предлогом, что ей надо думать о своей репутации и что им глупо было бы рисковать перед разводом. Я спросил его, уж не поссорились ли они, и тут он снова разрыдался и сказал, что любила она его самого, а не деньги и что ни разу за все время знакомства между ними не прозвучало ни одного грубого слова. А потом сказал, что запомнил ее навсегда такой: как она улыбалась и посылала ему воздушные поцелуи на прощание, когда он шел к лифту. Должно быть, именно его видел Белл выходящим из дома в половине девятого.

— Думаете, он говорил правду, сэр?

— Думаю, да. Хотя, конечно, никаких подтверждающих фактов у нас нет. Они могли поссориться, он мог ее убить, а потом разыграть передо мной все это представление, но не думаю. Он, если вдуматься, парень простодушный и просто безумно любил эту девушку. Так что я уверен — он говорил правду. Ну ладно. Что там у тебя?

Фрэнк Эббот вытянул длинные ноги и выпрямился в кресле.

— Много чего, сэр. Ну, начать с того, что я провел целый час с Моди. Она была добра и дала ряд ценных советов. Предложила наряду со всем прочим вплотную заняться Уиллардами. Мистер Уиллард волочился за Каролой, а миссис Уиллард выстирала совершенно новое платье — вчера вечером или ночью, ну, до десяти утра. Не знаю, что на ней было, когда ее опрашивал Кёртис. Возможно, на этом платье были пятна и после стирки сохранились какие-то их следы. И еще она советовала как следует покопаться в прошлом жильцов, населяющих дом. Далее довольно любопытная информация о том, что мисс Гарсайд осталась на бобах. Целую неделю не ходила в лавку за продуктами, и все такое прочее.

Лэмб вскинул голову, глаза его удивленно раскрылись.

— Настолько плохо обстояли дела? Нам известно, что она испытывала финансовые затруднения. Но как об этом узнала мисс Сильвер?

— Она помогала мыть посуду миссис Смоллетт, сэр. — На губах Фрэнка мелькнула улыбка и тотчас пропала. — После этого я решил заняться драгоценностями. Взял список у миссис Джексон и стал выяснять судьбу кольца. Первым делом отправился в большой магазин «Эллингемс» на Хай-стрит. И выяснилось, что не далее как сегодня утром, в половине десятого, мисс Гарсайд принесла им это кольцо, и они его купили. Владелец, мистер Эллингем, сказал, что она постоянная их клиентка, а потому никаких подозрений не возникло. Они и прежде покупали у нее драгоценности — пару брошей с бриллиантами и изумительный серебряный чайник времен королевы Анны. Он показал мне кольцо — внутри были инициалы: две буквы, «М» и «Б». Так что скверная получается история.

Лэмб нахмурился.

— На мой взгляд, поступок просто безумный. Должно быть, эта мисс Гарсайд совсем свихнулась, раз отнесла кольцо убитой женщины в магазин, где ее хорошо знают. Наверное, считала, что мы не догадаемся о подмене колец. Ведь у людей уже давно сложилось стойкое впечатление, что полиция — всего лишь шайка тупоголовых кретинов, не способных видеть дальше собственного носа. И что все детективные романы — сплошное вранье и ерунда! Что ж, придется нам навестить эту даму и даже, наверное, арестовать ее. Но обвинение будет сводиться лишь к краже кольца, если, конечно, она не придумает лучшего объяснения.

Фрэнк Эббот поднялся.

— Она могла взять кольцо и не иметь никакого отношения к убийству. Вы тоже так считаете, сэр?

Лэмб кивнул.

— Похоже на то. Но маловероятно.

— Помните, вы говорили о сильной стороне Моди, о том, что она разбирается в людях? Вы сказали, что она никогда еще не ошибалась. Так вот, она говорит, что мисс Гарсайд очень аккуратна и во всем любит порядок. И что если бы она смыла кровь со статуэтки, то непременно поставила бы ее на прежнее место, на каминную полку. А вот миссис Уиллард, которая любит чистоту, но любовью к порядку не отличается, вполне могла вымыть эту вещицу и бросить на диван. И если она держала в руках статуэтку до того, как на ней высохла кровь, то вполне могла испачкать платье, и его потом пришлось отстирывать.

Лэмб тоже поднялся.

— Послушай, Фрэнк, куда это ты клонишь? Ведь не все же они убили ее, верно? Мне нравятся совсем другие дела, где подозреваемых в убийстве поменьше. Ну, ладно-ладно, будь по-твоему, навестим их всех. И первая у нас на очереди миссис Уиллард.

Глава 42

Миссис Уиллард включила электрический утюг в розетку и принялась гладить разложенное на доске мокрое платье, когда в дверь позвонили. Она удивилась, увидев на пороге старшего инспектора и сержанта Эббота, но нельзя сказать, чтобы испугалась или смутилась. Ей всегда нравилось гладить в гостиной — там было удобно размещать доску между двумя стульями нужной высоты. Что ж, ей нанесли визит, но ничего страшного, ведь этим мужчинам наверняка уже доводилось видеть, как женщина гладит, тем более что гладила она сейчас не нижнее белье. Она провела их в комнату и затем нагнулась выключить утюг. Ведь об этом легко забыть, и тогда на доске останется подпалина, а в квартире будет пахнуть, как на пожаре. Выпрямившись, она увидела, что мужчины стоят прямо перед доской и смотрят на платье. Тут ей впервые стало почему-то зябко, по спине пробежали мурашки.

Мужчина, что повыше, старший инспектор, оторвал взгляд от платья и сказал:

— Мы хотим задать вам несколько вопросов, миссис Уиллард.

Она выдавила кривую улыбку.

— Да?

— Вы сказали сержанту Кёртису, что вчера вечером ваш муж ушел вскоре после семи и вернулся домой только утром, так?

— Да, правильно, — кивнула миссис Уиллард.

Теперь она стояла за одним из больших кресел, опираясь руками на спинку.

— Вы уж извините, что задаю вопрос личного характера, но я просто вынужден. Насколько я понимаю, вы вчера вечером поссорились с мужем?

Она немного помедлила с ответом:

— Да, было дело. Но теперь у нас все в порядке.

— Вы поссорились из-за мисс Роланд? — прямо, без обиняков спросил Лэмб.

Миссис Уиллард залилась краской и промолчала. Стояла за креслом, опустив глаза и разглядывая свои руки.

Лэмб заметил довольно жестко:

— Насколько я понимаю, поссорились вы именно из-за мисс Роланд. Поправьте меня, если не прав.

Она по-прежнему молчала. Стояла, опустив глаза. А пальцы так и впились в спинку кресла.

— Миссис Уиллард, я не могу заставить вас отвечать… могу лишь просить. Если вам нечего скрывать, сами знаете — ваш долг помогать полиции. Скажите, вчера вечером вы выходили из дома и поднимались в квартиру под номером восемь? И еще: вы выстирали это платье потому, что на нем остались пятна после посещения квартиры мисс Роланд?

Фрэнк Эббот приподнял и перевернул правый рукав платья. Ткань уже почти высохла. Красно-зеленый цветочный рисунок на светло-кремовом фоне. Цветы были яркие и до краев ткани не доходили, но на внешней стороне рукава, от запястья до локтя, расползалось пятно бледного коричневато-красного оттенка. И Фрэнк Эббот воскликнул:

— Вы только взгляните на это, сэр!

Миссис Уиллард подняла глаза, старший инспектор, напротив, опустил. И сказал после паузы:

— Экспертиза покажет, является это пятно кровью или нет. Желаете что-либо сказать по этому поводу, миссис Уиллард?

Она отпустила спинку кресла, подошла к гладильной доске.

— Кровь потекла по рукаву, когда я отмывала ту маленькую статуэтку, — ровным голосом произнесла она. — Пятна вообще очень быстро распространяются по шелку. Наверное, то был шок. Но я ничего не помнила, совсем забыла об этом, пока не увидела утром, как смотрит на пятно Альфред. Не знаю, что он тогда подумал… сама я слишком устала, чтобы говорить, всю ночь не спала. Просто замочила платье в раковине, пошла в спальню, легла… и…

Тут Лэмб перебил ее:

— Должен предупредить: все, что вы скажете, может быть записано и использовано против вас.

Мужчины смотрели на нее. Эббот достал блокнот.

Миссис Уиллард взглянула на пятно на рукаве и продолжила:

— Потом Альфред отстирал его и положил сушиться. Самой мне и в голову не пришло сделать это. Да и пятна уже почти не видно, верно?

— Да, — тихо произнес Лэмб, и тут она подняла на него глаза, а на губах ее промелькнуло слабое подобие улыбки.

— Наверное, вы хотите, чтоб я рассказала вам все, верно? Тогда почему бы нам не присесть?

Они уселись. Мужчины — на диван, миссис Уиллард — в кресло, лицом к ним. И тени смущения или страха не проглядывало в ее манерах.

— Наверное, я должна была рассказать еще утром, но чувствовала себя такой усталой и разбитой. Конечно, вы можете подумать бог знает что, ведь на моем платье пятна крови, но на самом деле все очень просто. Понимаете, мы с Альфредом женаты вот уже двадцать лет и всегда были верны друг другу. А потом наверху вдруг поселилась эта мисс Роланд, ну и я стала замечать, что мой Альфред к ней неравнодушен. Не хочу говорить о ней плохо, о мертвых только хорошо или ничего, но она была из тех девушек, что любят выставлять себя напоказ перед мужчинами. И опять же в том не было бы ничего страшного, но вчера вечером — теперь уже нет смысла притворяться, верно? — так вот, мы из-за нее поругались, и Альфред уехал к брату, и его не было всю ночь.

Миссис Уиллард сидела в темно-синем платье с криво приколотым воротничком, седые пряди неряшливо спадали на плечи, сидела и не сводила по-детски честных глаз со старшего инспектора. Руки она держала на коленях и, говоря, теребила обручальное кольцо на пальце. Меньше всего эта женщина походила на убийцу. Она продолжала рассказывать просто и прямо, с едва заметным деревенским выговором:

— Ну так вот, он ушел, а я даже не знала, куда он пошел. Никогда прежде такого не делал. И тут мне начали представляться разные ужасные вещи — так всегда бывает, когда сидишь одна-одинешенька и не знаешь, что и думать. А потом я подошла к двери и выглянула посмотреть, может, он возвращается. Глупо, конечно, но тогда о его брате я даже не подумала. Переживала, потому как мы наговорили друг другу много лишнего. И вдруг мне пришло в голову, что он пошел наверх, к ней.

Фрэнк Эббот продолжал прилежно строчить в блокноте. Прядь редких светлых волос упала на лоб, и ее золотил отблеск свисавшей с потолка лампы. Лэмб спросил:

— А вам известно, что вскоре после семи он поднимался в квартиру к мисс Роланд?

Она кивнула:

— Да, он мне сказал. Она смеялась над ним, а потом выставила вон. Она не воспринимала его всерьез, понимаете? И ему… было очень больно.

— В тот момент дома у нее была сестра, вот почему она его не пустила. Впрочем, насколько я понимаю, вы тогда не знали всех этих подробностей. Так он вам все рассказал?

— Да. Когда пришел сегодня утром.

— Хорошо. Давайте вернемся к вчерашнему вечеру. Итак, вы гадали, куда мог деться ваш муж и…

— Да, я ужасно переживала, и с каждой минутой мне становилось все хуже. Было уже почти одиннадцать, а Альфред не возвращался, и тогда я поняла, что просто больше не в силах этого выносить. Я должна была знать, наверху он, у мисс Роланд, или нет. Ну и поднялась…

— Да, миссис Уиллард?

— Хотела позвонить. Мне было плевать, спит она или нет. Но потом я вдруг поняла: звонить не надо. Дверь была открыта.

— Что?!

Она кивнула.

— Тогда я ничего такого не подумала. Просто решила, что ее забыли запереть за кем-то по рассеянности. Или забыли захлопнуть за собой. На Альфреда это не похоже, он в этом смысле всегда такой аккуратный, а вот мисс Роланд вполне могла забыть. И еще я подумала: вот шанс застукать их вдвоем. Толкнула дверь и вошла.

— Так, погодите минутку, мисс Уиллард. Как именно вы толкнули дверь? Рукой?

Она покачала головой:

— Нет, вроде бы нет. Просто толкнула плечом и вошла, вот и все.

— Ясно. Продолжайте.

— Свет горел, и я подумала, что она еще не ложилась.

— Какой свет? Где?

— Ну, в прихожей, в гостиной. Дверь в нее была приоткрыта, так что видно было. Я остановилась в прихожей и окликнула: «Мисс Роланд!» Но никто не отозвался, и тогда я вошла.

— Вы дотрагивались до двери в гостиную?

Миссис Уиллард немного удивилась.

— Нет, дверь была полуоткрыта. Я просто вошла и увидела ее. Это было ужасно!..

— Вы хотите сказать, ужасно, так как увидели, что она мертва?

В голосе миссис Уиллард слышалось удивление:

— Ну да, она была мертва, мертвее не бывает, лежала на полу — вы наверняка сами видели. Я подошла, пощупала пульс и в ту же секунду, как только дотронулась до запястья, поняла, что она умерла.

— Почему же вы не подняли тревогу, миссис Уиллард?

Она смотрела растерянно.

— Наверное, должна была, но… Наверное, то был просто шок… и потом я не понимала, куда подевался Альфред…

— Подумали, что это сделал он?

Тут она вдруг улыбнулась:

— О нет, что вы… он никак не мог. Я была потрясена, мучилась, не понимала, куда он пропал. Но потом оказалось, он поехал к брату и был у него уже в начале девятого. Это потом я догадалась позвонить жене брата, но тогда, вчера вечером, конечно, ничего еще не знала.

Лэмб сидел с сосредоточенно-мрачным лицом, положив руки на колени. Лампа над головой высвечивала лысину у него на макушке и окаймлявшие ее густые черные волосы.

— Продолжайте, — произнес он после паузы. — Расскажите нам, что вы тогда сделали.

Миссис Уиллард теребила обручальное кольцо.

— Ну, потрогала, значит, я ее за запястье, а потом стояла и не знала, что делать. Это был шок, знаете ли, увидеть ее в таком состоянии, да еще не знать, куда подевался Альфред. Я ничего не соображала. Никогда прежде не видела убитого человека — ужасно, просто ужасно! Я понимала, что надо что-то делать, вот только никак не могла сообразить что. У нее была серебряная статуэтка, танцующая девушка, она всегда стояла на каминной полке, а теперь лежала на диване вся в крови. Невыносимо было видеть! Я имею в виду это жуткое пятно на обивке, видеть его было просто невыносимо! Ну и тогда я взяла статуэтку и отнесла ее в ванную, смыть кровь. Открыла горячую воду, намылила щетку для ногтей и стала оттирать. Наверное, тогда и запачкала рукав платья. Кровь быстро сохнет. Стоило немалого труда оттереть все эти брызги на кране, в раковине. Я и их тоже терла намыленной щеткой, потом поливала горячей водой.

— Ну а потом?

— Потом вернула статуэтку на место.

— На каминную полку?

— Нет, на диван.

— Но почему именно на диван?

Лицо ее отражало растерянность.

— Не знаю. Вернула туда, где нашла… Да и какое это имеет значение?

Лэмб удрученно покачал головой.

— Просто любопытно было знать, вот и все. Так, а теперь, миссис Уиллард, скажите-ка нам: находясь в квартире, вы прикасались к чему-нибудь, кроме запястья мисс Роланд и статуэтки?

— Да, к кранам, к мылу, к щетке…

— Но все эти предметы были слишком мокрые, чтоб сохранить отпечатки, а если они и оставались, допустим, на кранах, вы их оттерли. Как насчет двери в ванную?

— Она была открыта. И я ее не трогала.

— Ну а свет в ванной комнате?

— Мне пришлось его включить, но потом я увидела на выключателе маленькое такое пятнышко и тоже его стерла щеткой.

— Находясь в ванной, вы видели там кольца мисс Роланд?

— Да, видела. Лежали на полочке, рядом с раковиной. Я их не трогала.

Глава 43

Они вышли из квартиры миссис Уиллард и какое-то время стояли на лестничной площадке. Лэмб сказал:

— Еще один ложный след.

— Думаете, она говорила правду?

— Если нет, то вынужден признать, лжет она просто виртуозно. И ведь все совпадает, вот в чем штука! Статуэтка… что ж, она объяснила, и это выглядит вполне естественно. Да и потом тот факт, что в квартире не было найдено ни одного отпечатка ее пальцев — он тоже доказывает правду. Истории и байки, состряпанные на скорую руку и отклоняющиеся от сути дела, всегда попахивают подозрительно, но ее история — нет. Или же она очень умная женщина, или говорит правду. Но впечатления умной женщины она на меня не производит. — Тут вдруг Лэмб довольно резко спросил: — А где мисс Сильвер?

— Думаю, у Андервудов, сэр. Во всяком случае, она говорила, что собирается к ним.

Лэмб хмыкнул.

— Ступай и приведи ее! Хочу взять ее с собой. Если эта дамочка, Гарсайд, голодала чуть ли не целую неделю, то может и в обморок хлопнуться. Не мешало бы, чтобы рядом была женщина. Так что иди за мисс Сильвер, скажи, что я хочу ее видеть. И проследи за тем, чтобы дверь после ее ухода заперли. Вот недостаток жизни в многоквартирном доме, каждый сосед следит за входной дверью другого. Давай поживее тащи ее сюда!