Грехи матери Стил Даниэла

Глава 26

Неделя ожидания итогов исследования была ужасной. Результаты ей сообщили в пятницу. Они были лучшими из тех, на какие она могла надеяться. Чистые края, лимфатические узлы не затронуты, стадия рака самая ранняя. В дальнейшем лечении не было необходимости. Это стало громадным облегчением для Оливии. Единственное, чего ей следовало опасаться, это рецидив, но оставалась надежда, что этого не случится.

Следующие выходные Питер не мог провести с ней. Он уезжал в Бостон на день рождения дочери. Оливия места себе не находила, пока он не приехал в понедельник на предрождественский ужин. Ведь она его много дней обманывала, хоть и слышала в его голосе разочарование. Без него ей было одиноко. На выходных он часто звонил.

– Мне не терпится завтра тебя увидеть, – сказала она, и это были не пустые слова. Она знала, что Питер планирует остаться у нее после ужина. Наверное, тогда можно будет ему рассказать. Он впервые должен присутствовать на семейном событии, что было важно для них обоих. Это был поворотный момент в их отношениях. После Дня благодарения она сообщила Филиппу, что Питер разводится, и сын был рад за мать, несмотря на ее отказ выходить замуж. Все-таки ситуация была менее сомнительная, раз он был свободен. Теперь можно вместе проводить праздники, в ряду которых первым стояло Рождество.

– Смотри поправляйся к завтрашнему дню, – сказал Питер с некоторой романтической интонацией, а Оливия чуть не взвыла, а потом рассмеялась. Она всё еще не могла поднять руку. Возможно, он прав, и они слишком стары для любовных свиданий, тем более что собственное тело стало ей изменять и подводить. На этот раз после ремонта остались небольшие трещинки. Оливия завидовала отличному здоровью своей матери, которое не покидало ее до девяноста пяти лет. Оливии не так повезло. Первое знакомство с раком стало для нее жестким. Она знала, что многим везет меньше, чем ей, но испуг всё равно оставался, унизительный испуг.

Когда наконец наступил вечер понедельника, стол был красиво накрыт, дом полон цветов, наряжена елка, и Оливия почувствовала себя лучше. На ней были шелковый красный пиджак, белая блузка и черные узкие брюки. Все выглядели очень нарядно. Тейлор приехала с Филиппом, а Эндрю – с Лиз. Питер сидел за столом по правую руку от Оливии. К тому времени все уже понимали его роль в ее жизни, хотя многие годы об этом даже не подозревали. Филипп сообщил родным, что Питер разводится, так что всё было в рамках приличий.

Тейлор смотрелась как девочка в симпатичном белом шерстяном платье, длинноногая, с темно-каштановыми волосами, спадавшими на спину. Сара в магазине винтажной одежды нашла странную модель из макраме, которой очень гордилась. Лиз выглядела прелестно. Эндрю в темном костюме смотрелся щегольски и аристократично. До начала ужина Оливия, вручая всем подарки, которые тщательно выбирала и которые полагалось распаковать только на Рождество, заметила вопросительный взгляд Питера. Он посмотрел на нее еще более пристально, когда она принимала подарки родных одной рукой.

– Ты повредила руку?

Никто другой не обратил на это внимания.

– Нет, всё нормально, – соврала она, ведь и правда чувствовала себя хорошо.

Настроение у всех было отличное. Тейлор с восторгом ждала поездки с Филиппом на Сен-Барт, остальные радовались перспективе пожить на курорте Стоу и покататься вместе на лыжах. Лиз предупредила Эндрю, что катается ужасно, но его это не огорчило: он сам предпочитал ледяным склонам другие развлечения. Алекс был отличным лыжником, он собирался участвовать в гонках. А Джон планировал писать этюды, пока Сара катается.

На ужин подали вкуснейшую индейку, а на десерт – традиционный сливовый пудинг с кремом. Оливия вспоминала рождественские ужины в молодые годы, когда они собирались за столом и ели индейку, приготовленную Мэрибел. В последние годы Оливия заказывала блюда в службе доставки.

К тому времени как дети и внуки, нагруженные подарками, разъехались, Оливия выглядела усталой. Полученные подарки она собиралась открыть на Рождество. Тогда же планировался обмен поздравлениями с Питером. Он обнял ее, когда все уехали, и предложил идти спать. Оливия знала, что наступает момент истины. В постели его уже не обмануть, он бы увидел повязку.

Она пришла в спальню в халате и со вздохом вытянулась на кровати. Для нее это были три недели сплошных стрессов, и она чувствовала себя выбитой из колеи. Питер был уже в постели, и по выражению глаз она видела, что он хочет заняться с ней любовью. Оливия посмотрела на него серьезно и взяла его руку.

– Я должна тебе кое-что сказать…

– Ты беременна? Отлично! Я на тебе женюсь. У нас будет свадьба по залету, – сказал он с улыбкой.

Оливия рассмеялась:

– Вообще-то нет. Я пережила несколько кошмарных недель.

– Я так и думал. – Питер не был удивлен. – Голос твой звучал ужасно.

– Когда я делала ежегодную маммограмму, у меня нашли небольшую опухоль. Злокачественную, начальная стадия рака. Врачи считают, что удалили ее полностью, так что я здорова. Я не хотела тебя расстраивать. В позапрошлую пятницу у меня была операция, и всю неделю я не могла прийти в себя. Я была страшно напугана, меня это словно пробудило ото сна. Я не готова уйти на пенсию и, наверное, никогда не уйду. По крайней мере я на это надеюсь. Но я не хочу продолжать работать так же напряженно. Я хочу, как говорится, получать удовольствие от жизни. Вместе с тобой, если не возражаешь. И еще об одном я подумала: я не хочу выходить замуж, а ты не хочешь встречаться время от времени. Поэтому я бы попробовала жить вместе. Ты можешь переехать ко мне, если хочешь.

Оливия с нежностью посмотрела на него. Питер был потрясен.

– Почему ты мне ничего не говорила об операции?

Он был рассержен. Это шокировало Оливию.

– Я знал, что что-то не в порядке, черт подери. Ты даже не отвечала на звонки. Ты что, думаешь, что я какой-то там ненадежный приятель? Я тебя люблю. Я хочу быть с тобой в хорошие и плохие времена. Я не хочу, чтобы ты в одиночку переживала нечто подобное. Не нужно до такой степени храбриться, Оливия. Надо стать и человечной тоже. Я здесь, потому что люблю тебя, а не для развлечения. И предупреждаю: я очень-очень рассержусь, если ты опять сделаешь что-то подобное, возьмешь всё на себя и не будешь мне звонить. И да, я хотел бы попрощаться со статусом гостя в этом доме, чтобы мы могли обходиться без телефона.

– Мне было неловко, что я тебе не звоню. Я была в скверном состоянии и боялась. Меня так шокировал диагноз, что я не знала, что делать. А остальное уже шло по инерции. Обещаю, что больше так не поступлю. А что ты думаешь о моей идее насчет совместного проживания?

Он приподнялся и поцеловал ее.

– Думаю, мне придется согласиться, иначе я не буду знать, что ты замышляешь. Я тебе не доверяю.

Питер еще не пришел в себя после услышанного и был расстроен.

– Я не могу понять, как ты прошла через всё это и не позвонила мне?

– Я знаю, что поступила глупо, – с готовностью согласилась Оливия. Она сожалела об этом.

– Да, конечно. Я с радостью поселюсь у тебя, Оливия. И полагаю, нам не нужно вступать в брак. Я тоже пришел к выводу, что так будет лучше. Наверное, я старомоден, но если ты предпочитаешь, чтобы мы жили как пара распутников, и если это не будет огорчать твоих детей, тогда я согласен. Где мне поставить подпись?

Он с улыбкой наклонился и поцеловал ее. И тут же вспомнил и озабоченно спросил:

– У тебя болит рука?

– Мне пару недель желательно ею не двигать.

И Оливия распахнула халат и показала повязку. Она была больше, чем он ожидал.

– Бедная моя малышка, – сказал Питер и крепко прижал любимую к себе.

– Так когда ты переезжаешь ко мне? – весело спросила Оливия, когда свет был уже погашен.

– Завтра? Я подумал, что не услышу от тебя этого вопроса, – ответил он и повернулся, чтобы поцеловать ее в темноте. – Оливия, ты невыносима, но я тебя люблю.

– Я тебя тоже люблю, – сказала она, прильнув к Питеру и впервые за несколько недель вновь чувствуя себя под защитой. Они выбрали идеальное решение, обоим пришлась по душе идея жить вместе.

Следующие выходные они провели в хлопотах по перевозке вещей Питера и размещению их в доме в Бедфорде. Проблем с этим не возникло – Оливия освободила для него две гардеробные комнаты. Питер вписался очень хорошо – словно всегда здесь жил. Эти дни напоминали им прежние совместные выходные, только лучше. Он очень любил готовить, и иногда, когда Оливия приезжала с работы, на столе уже ждал ужин. Они вместе сходили на пару рождественских вечеров в Нью-Йорке. Оливия была на ужине с ним и его детьми, которые отнеслись к ней тепло. Своим детям она по телефону сообщила об их решении жить вместе, и ни у кого не возникло возражений. Оливия не сказала о своей операции, только о переезде к ней Питера. А у Лиз была своя новость:

– Эндрю переедет ко мне, когда мы вернемся из Стоу!

Им обоим это казалось правильным. Эндрю убеждал Лиз, что ей нужен в доме рукастый мужчина, и Лиз согласилась.

– Я рада за тебя, милая, – сказала на это Оливия.

– Мне кажется, Питер тебе подходит, мама, – задумчиво проговорила Лиз. – Может, благодаря ему ты немного сбавишь обороты.

– Я сама об этом думала. Нельзя всё время посвящать работе, надо и отдыхать.

– Ты это заслужила.

Оливия действительно работала как шальная уже больше пятидесяти лет.

– В марте или апреле мы собираемся в Прованс, посмотреть место для каникул на следующее лето. И я хочу повидать Касси до того, как у нее родится малыш. Она говорит, что животик уже заметен.

Оливия была счастлива, что у дочери появится ребенок и что ей доведется присутствовать при его рождении.

– Уже? – удивилась Лиз. – Касс же худющая. Она будет забавно смотреться беременной.

– Должна сказать, что мы превратились в очень современную семью, – заметила Оливия. – Мы с тобой обе живем с мужчинами, не состоя с ними в браке, а Касс собирается завести ребенка, не выходя замуж за его отца. Я себе раньше такого и представить не могла. Как ты думаешь, вы с Эндрю поженитесь?

– Кто знает? – честно сказала Лиз. – Слишком рано об этом думать. А как насчет вас с Питером?

Лиз была удивлена, что мать не стремится к респектабельности брака, но понимала, что та стала слишком независимой.

– Мы не видим в этом необходимости. Возможно, я еще передумаю, но пока и так хорошо.

– Вот и мне с Эндрю тоже хорошо и без кольца на руке.

Они поболтали еще несколько минут и попрощались. Оливия поговорила со всеми собиравшимися в Стоу, в том числе поинтересовалась, как дела у Алекса. Он сказал, что всё идет хорошо и он планирует закончить с подачей заявлений после Рождества. Стэнфордский университет был его главной целью.

Она также позвонила в Лондон Кассандре, которая сообщила, что чувствует себя хорошо и прибавляет в весе. В разговоре с ней у Оливии как никогда проявлялась участливость ее собственной матери.

В Рождественский сочельник она распаковала подарки от детей. Они оказались прелестными и очень ей нравились. Даже Тейлор сделала ей подарок – красивую ароматическую свечу, а Алекс подарил медальон со своим портретом. Она его немедленно надела и позвонила поблагодарить. Внук сказал, что сам его выбрал и купил на свои карманные деньги.

Они с Питером обменялись подарками рождественским утром. Она купила ему несколько свитеров, которые – она это знала – были ему нужны, а также красивые часы «Патек Филипп». Ему они очень понравились, и он сразу их надел. А потом Оливия открыла коробочку, преподнесенную Питером, и у нее дух захватило. Это было чудесное кольцо с сапфиром от «Тиффани». Оливия надела его себе на палец.

– Это не помолвочное кольцо, – сказал он осторожно, – если только ты не хочешь, чтобы оно таким было. Это пока символ совместного проживания, но как только передумаешь, я произнесу над ним заклинание, и оно моментально превратится в помолвочное.

Он поцеловал любимую, и она улыбнулась.

– Оно мне безумно нравится!

Оливия подумала о кольце, которое Ансел подарил ее матери и которое та носила всю оставшуюся жизнь: теперь оно хранилось у Оливии в шкатулке.

– Я никогда его не сниму!

Она любовалась кольцом весь день: оно было прелестно и очень много значило для нее.

Филипп тоже купил кольцо Тейлор и подарил его на Сен-Барте. Он припрятал его в кармане и надел ей на палец рождественским утром. В их случае это было помолвочное кольцо. Тейлор, увидев его, остолбенела. Оно так сверкало! Филипп сделал ей предложение. Она согласилась – приняла бы его в любом случае, даже без кольца. Теперь они были официально помолвлены, о чем Филипп по телефону сообщил матери. Оливия поздравила обоих, а Филипп сказал, что надеется, что свадьба состоится на следующее Рождество, после развода.

А в Лондоне Дэнни заказал для их с Касси малыша маленькую красную электрогитару. Она была прелестной и очень походила на настоящую. Касс расхохоталась, увидев ее, и повесила в детской. Она заявила Дэнни, что лучшего подарка он и придумать не мог. Дэнни был очень рад, что угадал.

Все провели Рождество замечательно. А после Рождества Джон преподнес матери сюрприз – не желанный ею и сначала вызвавший у нее шок. Нервный, он зашел к ней в кабинет.

– Как отдохнули в Стоу? – спросила Оливия.

– Замечательно, мама. Я хочу тебе кое-что сообщить, – начал он, глядя на Оливию. Его решение еще никому не было известно, кроме Сары, с которой оно обсуждалось уже не первый месяц. Он хотел, чтобы мать узнала первая.

– Я увольняюсь, – произнес он печально.

Джон не хотел подводить ее, но осознал, что должен идти дорогой, которая ему по душе, а «Фабрика» никогда таковой не была. Это была мечта Оливии, мечта Филиппа, мечта Алекса, но не его. Он пошел работать к матери, чтобы сделать приятное ей и отцу, от него этого ожидали. Но теперь пришла пора ставить точку. Он осознал это на консультациях с психотерапевтом. Его сын был честен с самим собой и подал всем им хороший пример. Теперь и ему следовало посмотреть правде в глаза.

– Я хочу посвятить всё свое время живописи.

Оливия долго молчала и думала, глядя на сына, а потом кивнула. Она тоже усвоила, что надо идти своей дорогой. Она пыталась представить, что бы сказала мудрая Мэрибел, и мысленно прислушивалась к голосу своей матери.

– Я уважаю твое решение и хочу, чтобы ты был счастлив, – ответила она с улыбкой.

Джон поднялся и обнял ее с явным облегчением.

– Ты не сердишься?

– Как я могу? Ты работал здесь восемнадцать лет и внес свою лепту. Если хочешь быть художником, будь им. Только дай мне время найти кого-то, кто мог бы возглавить твой отдел, и потом можешь быть свободен.

– Конечно, – согласился Джон. – У меня даже есть кое-какие идеи.

Он думал над этим несколько недель.

– Ты сказал Филиппу?

– Еще нет. Я хотел сначала сказать тебе. Знает только Сара, даже Алекс не в курсе.

– Спасибо за всё, что ты сделал! – с благодарностью сказала Оливия, проводила его, а потом вернулась и стала раздумывать над словами сына. Грустно было терять его как работника, но Джон должен был делать то, что считал для себя правильным. Потом она посмотрела в окно и увидела снег. Толстый белый слой покрывал землю. Было красиво. Почему бы не пойти с Питером погулять после работы? Теперь ей хотелось иметь время на подобные удовольствия: прогулки по снегу, выходные с Питером, поездку в Лондон и встречу с Кассандрой. Оливия с улыбкой вернулась за письменный стол и углубилась в работу. У нее было стойкое ощущение, что мать гордилась бы ею.

Глава 27

В марте Оливия с Питером отправились в путешествие, о котором говорили на протяжении последних месяцев. Она, как обычно, объединила поездку с командировкой и провела два дня в магазине под Парижем и еще один день в Бордо, а потом они поехали в Прованс посмотреть замок: великолепный и огромный, в отличном состоянии, полностью обставленный и оснащенный, и комнат в нем хватало для всех. В парке, устроенном Ленотром, автором садов Версаля, были беседки, огромные розарии и лабиринты. Замок когда-то являлся летней резиденцией одной из фавориток Людовика XV и чудом избежал разрушения во времена Французской революции. Нынешний владелец полностью его отреставрировал, так что замок стал даже лучше, чем прежде. Оливия планировала пожить здесь около месяца с Питером, дети же должны были приехать на две недели, если сами не захотели бы остаться дольше. Такого долгого отпуска она еще никогда не брала.

Они с Питером ночевали в замке как гости и пришли к выводу, что семье он понравится. Оливия пригласила присоединиться к ним детей Питера. Места было достаточно для всех. В длинные залы выходило более двадцати спален.

За выходные они обследовали окрестности замка и, очень довольные своим выбором, отправились в Лондон повидаться с Касси. К тому моменту она находилась на седьмом месяце, живот у нее был огромный, и уже стало известно, что у нее родится мальчик. Дэнни переполняли эмоции, он хотел, чтобы его группа играла при родах, на что Касси наложила вето. Она пообещала, что разрешит им играть в честь малыша, как только вернется с ним домой.

Оливия была счастлива видеть дочь. Они отправились делать покупки для ребенка и приобрели горы одежек и мебель для детской. Дэнни заказал подходящее к гитаре маленькое фортепиано.

– Я не знаю, как его успокаивать в оставшееся до родов время, – пожаловалась Касс матери. – Ему не терпится увидеть малютку, особенно теперь, когда он знает, что будет мальчик.

– Осталось недолго, – ободрила ее Оливия. – Меньше трех месяцев.

– Мама, так страшно! Я волнуюсь, смогу ли вообще к этому подготовиться? Боюсь, что сделаю что-то не так!

– Не паникуй, всё ты сделаешь правильно.

Касс недавно исполнилось тридцать пять. Чтобы ее отвлечь, Оливия рассказала о замке в Провансе, который представлялся идеальным местом для летних каникул их семьи. Плавание на яхте в прошлом году всем очень понравилось, но с маленьким ребенком там было бы сложно. Ко времени поездки в Прованс мальчику исполнится шесть недель.

Оливия и Питер провели с Кассандрой два дня: вместе с ней гуляли, делали покупки, готовили детскую. Еще два дня Оливия пробыла в своих лондонских магазинах. У Питера в Лондоне жили друзья, так что ему было чем заняться. В Нью-Йорке Джон готовил себе замену, чтобы в мае уволиться. Все занимались делом. Алекс позвонил бабушке, пока та была в Лондоне, и вне себя от радости сообщил, что его приняли в Стэнфорд. Оливия сказала, что очень им гордится.

К тому времени Софи работала в нью-йоркском магазине и проходила программу обучения менеджменту. Оливия собиралась через несколько месяцев послать ее в Лондон, и Касси предложила племяннице пожить у нее, пока та не найдет себе квартиру.

Из Лондона Питер с Оливией отправились в Милан, а потом опять в Париж – по работе. Оливия убедилась, что там всё в порядке, и они вернулись в Нью-Йорк.

Пролетели еще три месяца. Перед следующей поездкой в Лондон Оливия сделала повторную маммограмму, которая показала, что здоровье у нее в норме. На этот раз она направлялась в Лондон одна, чтобы присутствовать при появлении на свет ребенка Кассандры. Питер должен был присоединиться к ней уже после родов.

Прибыв в Лондон и увидев дочь, она чуть не расхохоталась. Она еще никогда не видела столь огромного живота. Дэнни с трудом держал себя в руках, он постоянно, прижавшись ртом к животу Касси, разговаривал с сыном. Иногда он пел ему или играл и клялся, что его сын станет гениальным музыкантом. Касси, похоже, забавляло его шутовство. Оливию он покатал в своем ярко-красном «роллс-ройсе», чем доставил ей большое удовольствие.

Первые схватки начались у Касси с задержкой в два дня. Она на это отреагировала спокойно, сообщила матери, а вскоре у нее отошли воды, и Дэнни с Оливией повезли ее в больницу. Дэнни пел всю дорогу.

– Я тебя люблю, но сейчас тебе лучше заткнуться. Боли усиливаются, – сказала Касси ему между схватками. Тогда Дэнни прекратил петь и взял ее за руку.

– Всё будет хорошо, не волнуйся, – сказал он ласково. Временами он вел себя как ребенок, но если Касси того хотела, становился мужчиной. Оливия украдкой наблюдала за ними. Потом, уже в больнице, помогла усадить Касси в кресло-каталку. Пока шло обследование Кассандры, Оливии с Дэнни выдали больничные пижамы. Они их надевали в отдельной комнате, и Дэнни сказал:

– Вы же понимаете, что я ее очень сильно люблю, да?

С Оливией говорил мужчина, а не ребенок. Насколько он прежде кривлялся, чтобы отвлечь Касси, настолько теперь был совершенно серьезен.

– Да, понимаю.

– И малыша. Я правда готов за них умереть. Я сильнее жизни люблю вашу дочь. Я готов всё для нее сделать. Она потрясающая женщина. Без нее я был бы никем.

– Просто будьте друг с другом добры, – мягко сказала Оливия. – Вам больше ничего особенного делать не надо.

Говоря это, она думала о Джо и детях, которые оказались замечательными людьми.

– Буду, обещаю, – серьезно проговорил Дэнни и поцеловал Оливию.

Она улыбнулась:

– Я знаю, что ты сдержишь слово, Дэнни. А теперь пойдем встречать твоего сына.

– Правильно! Пойдем, бабушка! – сказал он и подтолкнул Оливию к двери.

Касси уже поместили в предродовую палату, боли у нее усилились. Медсестра сказала, что шейка матки еще недостаточно раскрылась. Поскольку у Касси это был первый ребенок, ей предстояло преодолеть долгий многочасовой путь.

В течение следующих восьми часов Оливия наблюдала, как Дэнни массировал ей спину, держал за руку, тер ей шею, что-то напевал и вытирал слезы, когда она плакала и говорила, что больше не выдержит. Сначала Касси хотела рожать без анестезии, но потом передумала, однако было уже поздно ее применять. Дэнни стоял по одну сторону от нее, Оливия – по другую, подбадривая дочь. Дэнни взял Касси за плечи, когда ей велели тужиться. Но она к тому моменту уже была измучена и с отчаянием смотрела на мать.

– Мама, я не могу… Очень больно.

Она плакала, а Дэнни, похоже, совсем потерял голову. Его глаза молили Оливию о помощи, но она ничего не могла сделать, только держала дочь за руку. Касси получила минутную передышку и опять стала тужиться. Тут акушерка объявила, что показалась головка ребенка, и это придало Кассандре сил. Ей приходилось тяжелее любой из рожениц, которых приходилось видеть Оливии. Слезы текли по ее щекам и по щекам Дэнни. Потом раздался голосок новорожденного. Крупный, красивый, активный мальчик появился на свет, и Дэнни прильнул к Касси, говоря, как сильно он ее любит, а она искала глазами сына, чтобы скорее его увидеть. Оливия плакала, глядя на них. Акушерка позволила Дэнни перерезать пуповину новорожденному и вручила ребенка Касси, а потом передали его Оливии, которая, в свою очередь, думала о покойной матери и о том, как много в жизни значат дети. Оливию захлестнула радость.

– Ты молодчина! – хвалил Дэнни Кассандру, а их сын уже сосал грудь. Оливия наклонилась и поцеловала дочь в щеку.

Касси улыбнулась ей:

– Мама, спасибо, что ты была со мной. Без тебя и Дэнни я не справилась бы.

Это было сказано искренне, и у Оливии в эту минуту не осталось сомнений, что она вновь обрела свою дочь и что ее грехи прощены. Это было самое прекрасное мгновение в жизни Оливии с тех пор, как родились ее собственные дети.

– Как вы собираетесь его назвать? – спросила Оливия. Она чувствовала такую близость с Дэнни, о которой раньше не могла и помыслить. Их навсегда связал этот драгоценный ребенок, который мирно спал в объятиях матери и весил немного больше четырех килограммов.

– Гарри! Гарри Хелл! – ответил Дэнни, и Касс кивнула в знак согласия.

– Хорошо звучит! – сказала Оливия, улыбаясь с чувством огромного облегчения. Для нее не имело значения, что они не состояли в браке. Это нисколько не влияло на тесную связь между ними, свидетельством чего являлась забота Дэнни о Кассандре. Он был молод, но был мужчиной. А сын поможет ему повзрослеть.

– Я хочу еще четверых, – заявил Дэнни.

Касси на это громко застонала:

– А нельзя чуть-чуть подождать?

– Конечно! Я дам тебе недельку, а потом сделаем следующего!

Все они рассмеялись, даже акушерка, зашивавшая Касси разрывы. Касси этого даже не чувствовала – так была счастлива, прижимая к себе своего малыша.

Оставив их на несколько минут, Оливия пошла позвонить Питеру.

– У нас большой красивый мальчик, – гордо объявила она. – Четыре килограмма!

– Как Касси? – с беспокойством спросил Питер.

– Я никогда не видела ее более счастливой, а Дэнни просто молодец!

– Я завтра буду у вас, – сказал он. – Полечу первым же самолетом.

– Прилетай скорее!

В голосе Оливии слышалось радостное волнение. Рождение внука, при котором она присутствовала, было незабываемым чудом. Для нее и Кассандры оно явилось окончательным излечением от боли отчуждения, поэтому Оливия была необыкновенно благодарна дочери за то, что та попросила ее быть с ней.

Когда она вернулась в палату, Касси с Дэнни лучезарно улыбались друг другу, а акушерки уже не было.

– Мы решили пожениться, – сообщила Касси матери.

– Это я только что предложил, – пояснил Дэнни.

– Ну что ж, самое время! – пошутила Оливия, радуясь за них. – Завтра прилетит Питер.

Сама она планировала остаться еще на неделю, чтобы помочь Кассандре в первые дни после возвращения из больницы. Потом она хотела заехать к ней через месяц, по пути во Францию, в замок, который надо было приготовить к прибытию остальных членов семьи.

– А мы можем пожениться в Провансе, когда там все соберутся? – спросила у матери Касси. И Оливии, и Дэнни идея понравилась.

– Я всё организую, – просияла Оливия. Она только что присутствовала при родах, а теперь предстояло организовать свадьбу. Она была счастлива снова принимать участие в жизни Кассандры, причем на совершенно ином уровне. Между ними теперь сложились такие доверительные отношения, каких никогда раньше не было. – Вам надо только выбрать дату.

Оливия побыла с ними еще час, пока Касс не перевели в ее палату, а потом уехала в гостиницу. Она хотела оставить счастливых родителей наслаждаться моментом. К тому же она устала за этот долгий день. Но она была так взволнована, что не могла уснуть. За звонком Касси с последними новостями последовал звонок от Лиз, и Оливия в подробностях рассказала, как всё прошло. Лиз от души радовалась по поводу рождения племянника и перспективы свадьбы сестры.

Когда на следующий день в шесть вечера прилетел Питер, Оливия по-прежнему пребывала на седьмом небе от счастья. Она провела всю вторую половину дня с Касс, нянча малыша и обсуждая предстоящую свадьбу. Гарри оказался очаровательным ребенком. Дэнни открывал шампанское бутылку за бутылкой. Он пребывал в эйфории.

Как только Питер зашел в номер, Оливия сообщила ему о свадьбе.

– Неплохая идея, – признал он, присаживаясь. – Это красивое место для свадьбы.

И с нежностью посмотрел на Оливию. Они многое вместе пережили за прошедшие годы и за последние шесть месяцев тоже: историю с ее раком, примирение с Касс, рождение малыша. Питер задавался вопросом, не отнесется ли теперь Оливия более благосклонно к идее брака, и надеялся, что так и случится.

– Как насчет того, чтобы и мы тоже поженились? Может, сыграем сразу две свадьбы?

Она с минуту помолчала, а потом с улыбкой отшутилась:

– Это не исключено. Мне надо запросить фирму, обслуживающую свадьбы, справятся ли они с двумя сразу, а потом я тебе скажу.

Питер подошел и обнял ее.

– Будет так, как ты хочешь. Я тебя не тороплю.

Он хотел еще раз ее в этом заверить, хотя позиция Оливии уже не казалась столь твердой.

– Давай еще раз всё взвесим.

Он кивнул и снова ее поцеловал. Оливия коснулась его лица рукой, на которой сияло подаренное им кольцо с сапфиром. Питер хорошо понимал, что это еще не помолвочное кольцо, но надеялся, что оно когда-нибудь таким станет.

Глава 28

День, когда Грейсоны прибыли в замок в Провансе, был невообразимо насыщенным. Первыми приехали Касси и Дэнни с малышом и няней, и Оливия поместила их в двух смежных комнатах с потрясающим видом на парк, рядом с комнатами ее и Питера. Филипп с Тейлор прилетели из Нью-Йорка одним рейсом с Сарой и Джоном. Алекс на этот раз летел вместе с Софи, а Кэрол добиралась из Калифорнии. Последними прибыли Лиз и Эндрю, которые из Франции планировали заехать в Англию, повидать его родных. Дети и внуки Питера должны были прилететь через неделю, что позволяло семье Грейсон некоторое время побыть в своем кругу.

В первый вечер за ужином царила непринужденная атмосфера веселого хаоса, которую так любила Оливия: они смеялись, разговаривали, молодежь играла в карты. Джон с Филиппом перед ужином играли в кости, Касс и Дэнни всем демонстрировали малыша. Дополнительную сумятицу вносил тот факт, что свадьба была назначена на следующий день, потому что Дэнни сказал, что для него он удачный. Это была годовщина первого его концерта, организованного Кассандрой. Оливия пыталась убедить всех лечь спать раньше, но безрезультатно. Они полночи играли в карты, смеялись и выпивали. Касси при этом кормила малыша, а Дэнни играл и пел песенку, которую написал в его честь, под названием «О Гарри!»

Питер посмеивался, глядя на молодых, и сказал Оливии:

– Да, здесь у тебя собралась далеко не тихая компания!

Ей это напомнило каникулы, когда сыновья и дочери еще были детьми. Мэрибел обычно присоединялась к общему веселью, смеялась, участвовала в играх и даже прыгала с ними по кроватям. Но этот год был лучшим из всех. С ними были Кассандра, новорожденный Гарри, у всех ее детей были спутники и спутницы, с которыми они обрели счастье и которых она тоже любила.

В три часа ночи ей все-таки удалось уговорить присутствующих разойтись по комнатам, чтобы у тех хватило сил на следующий день. Они с Питером наконец тоже пошли спать.

Замок оказался замечательным. Как обычно, Оливия приехала за день до всех остальных, на этот раз с Питером, и вечером они совершили приятную прогулку по парку. Она предупредила его, что больше спокойных вечеров не предвидится, и он, похоже, не возражал. Его жизнь слишком долго была тихой. После того как все разъедутся, они с Оливией планировали провести в замке две недели одни. Так что теперь он был готов к веселью.

Утро следующего дня выдалось необыкновенно прекрасным, солнечным и теплым. Приехал флорист с заказом Оливии. Она также наняла местный оркестр, который должен был играть сначала при бракосочетании, а потом танцевальную музыку. Шеф-повар составил меню в соответствии с пожеланиями, стол был накрыт красивой скатертью, а над ним возвышался тент от солнца. Бракосочетание было назначено на семь часов вечера, а в течение дня Оливия планировала проследить за всеми приготовлениями. Она хотела угодить Касс.

К шести часам всё было готово. С минуты на минуту должны были прибыть священник и служащий местной мэрии, поскольку молодожены хотели, чтобы церемония была совершена по всем религиозным и гражданским правилам.

Дэнни пригласил Эндрю в свидетели, поскольку они были земляками, к тому же Эндрю мог в случае чего понять Дэнни, если тот от волнения заговорит со своим лондонским акцентом. Касс попросила мать стать ее свидетельницей. Сестру к алтарю должен был вести Филипп. Она в Лондоне купила свадебное платье от известного модельера, на два размера больше, чем обычно носила, но выглядела в нем прелестно.

Наконец, перед самой церемонией, Оливия пошла переодеться в платье, приготовленное для свадьбы дочери. Оно было из светло-золотистого тюля с отделкой из атласа цвета слоновой кости и смотрелось очень красиво: достойно матери невесты и в то же время вполне романтично.

Касси появилась на вершине лестницы замка под руку со старшим братом и царственно спустилась по ступеням вниз, в парк, а за ней следовала мать под руку с Алексом. В руках у Касси был огромный букет ландышей, а у Оливии – букет поменьше из светло-бежевых орхидей под цвет платья. Она одолжила дочери помолвочное кольцо Мэрибел, подаренное Анселом, а обручальное, с огромным бриллиантом, купил ей Дэнни в магазине ювелирной фирмы «Графф». Перед началом шествия на верхней площадке лестницы Оливия крепко обняла дочь, и они обменялись загадочными улыбками.

– Как ты, мама? – шепнула Касси.

– Отлично, – шепнула в ответ Оливия. Касси была единственной, кто знал, что должно произойти.

Когда обе пары подошли к алтарю, Оливия увидела, что Питер стоит перед ним в ожидании, и после секундного колебания заняла место рядом с любимым. И в этот момент все всё поняли. Это было полной неожиданностью!

На пальце у Оливии сверкало синевой сапфировое кольцо, подаренное Питером. Волосы были собраны сзади и сколоты шпилькой с жемчужиной, которую ей одолжила Лиз. Дэнни ждал невесту у алтаря. С ним рядом стоял Эндрю. Началась церемония. Обе пары стояли впереди и по очереди произносили слова клятвы. Питер сообщил своим детям об их с Оливией планах, но они из уважения к своей матери решили не присутствовать, однако прислали поздравления и собирались прилететь спустя неделю и отпраздновать событие.

Первыми мужем и женой были объявлены Дэнни и Касси, а сразу после них – Питер и Оливия. Женихи поцеловали своих невест под радостные возгласы собравшихся.

– Это случилось! – задыхаясь от восторга, шепнула Оливия Питеру.

– Да, случилось! – просиял Питер.

Все Грейсоны столпились вокруг них, обнимали, поздравляли молодых, а Касси с Оливией обменивались взглядами. В этот момент обе думали о Мэрибел. Касси трогала кольцо бабушки, которая – они знали – незримо присутствовала на торжестве.

Оливия поблагодарила Алекса за то, что он прекрасно справился со своей задачей и привел ее к алтарю. Подаренный им медальон был у нее на шее. Потом обе невесты бросили свои букеты Тейлор. Их семья опять, как и прежде, была именно такой, какой должна быть: жизнерадостной, любящей и крепкой. Они поддерживали друг друга в трудные времена и вместе отмечали радостные события. Они прощали ошибки и учились друг у друга. Созданная Оливией семья была ее величайшим достижением. Глядя в этот вечер на Оливию, родные понимали, что похожи на нее и в то же время непохожи, уникальны, самостоятельны и при этом составляют одно целое. Они казались себе фрагментами картины с Оливией в центре. Она навсегда стала их частью, как они были частью ее, и вместе они были единой семьей.