Лишнее золото. Без права на выбор Негатин Игорь

— Это… мадам Куликова… это вам лучше не разбирать… А потом… потом она…

— Что?? — взахлеб переспрашивает рыжий Эндрю. Можно подумать, что его там не было. Он уже не смеется. Он стонет.

— Не ра… не ра… не разбирать!!! — Карим, давясь, тычет пальцем в автомат, лежащий рядом с ним, и вновь начинает оглушительно ржать.

Опять начали… Ну и когда успокоятся? Вот охламоны! Еще несколько минут я крепился, а потом не выдержал и засмеялся вместе с ними. Да уж, история…

Если коротко, то на следующее утро после поездки в арсенал мы собрали всех сотрудников и отправились на стрельбище. Что значит «зачем»? Чтобы проверить их навыки обращения с оружием. Поехали туда, где Пратт ежедневно измывается на моей персоной, вдалбливая снайперское искусство. Мы с Эндрю приехали немного пораньше. Разложили небольшой стол, пристреляли оружие и поставили мишени. По словам Пратта, за их сохранность можно было не волноваться. Ему уже приходилось проводить такие проверки, и гражданские сотрудники Ордена (за редким исключением) бьют богу в окна. Для новичков, не покидавших пределы Базы или Порто-Франко, стрельба — это еще одно развлечение Нового мира. Даже для тех, кому доводилось видеть трупы убитых. Они благодушно взирают на этот мир. Отделяют себя от происходящего. Смерть кажется далекой и совсем не страшной. Смотрят на нее, как на батальную сцену в фильме. Возбуждает, но не грозит. Конечно, это не касается тех, кто уже ходил в экспедиции. Они и стреляют получше, и на мир смотрят более трезво — через прицел.

Через час подтянулись сотрудники, под неусыпным присмотром Карима и Чамберса. Мы провели короткий инструктаж, во время которого и произошла эта сцена, так развеселившая Карима и Пратта…

После короткого инструктажа: «как обращаться с оружием, если хочешь жить долго и счастливо», — я задал несколько вопросов. Как и следовало ожидать, проблемы возникли только с Джерри Стаутом. Мало того что он вообще не умел с ним обращаться, он еще и презирал «все эти железки». Мадам Куликову я даже и не спрашивал — и так все ясно. Остальным участникам оружие было хорошо знакомо, и обращались они с ним уверенно. У меня словно гора с плеч свалилась. Думал, что будет хуже.

И вот тут Елена поинтересовалась, где средства по уходу за оружием. Масло, ветошь для протирки и прочее. Я только хмыкнул в ответ. Если честно, то мне очень бы не хотелось, чтобы эта дамочка разбирала свой автомат. Будь моя воля, я бы вообще ей оружие не давал, но правила Нового мира просты и незатейливы: «Оружие должно быть рядом». Все. Точка. Это правило не обсуждается. С другой стороны — ползать на коленях по саванне, чтобы отыскать потерянную деталь, желания тоже не возникало. Вежливо ответил, что все необходимое у нас есть, и выразил надежду, что в таком «нелегком» деле, как чистка оружия, Елене поможет мужская часть нашей экспедиции.

— Думаете, так будет лучше? — с иронией в голосе спросила Куликова и повернулась к Кариму, стоявшему у стола с оружием. — Вы позволите?

Я чуть не дернулся, чтобы ее остановить, но… женские руки скользнули над автоматом. Несколько секунд (иначе не скажешь!) — и «калашников» был разобран. Разобран, а потом собран обратно. Вхолостую щелкнул спуск. Еще один щелчок — предохранителя — и автомат отложен в сторону.

— Двадцать две секунды, — послышался спокойный голос Анастасии Федоровой, — что-то ты медленно, подруга…

— Да, медленно, — кивнула Елена и объяснила: — Защелка газоотводной трубки тугая.

— Твою мать… — тихо выдавил Карим. На русском. Сказал и тотчас спохватился, но от удивления продолжил на французском: — Pardon, mesdames!

Эндрю и Чамберс ничего не сказали. Впрочем, как и все остальные. Я хотел что-то сказать, но от удивления охрип. Даже закашлялся. Да уж…

— Прекрасно, мадам Куликова. Прекрасно.

Потом, когда все пошли на огневой рубеж, ко мне подошла Анастасия.

— Поль, вы были неподражаемы! — звонко сказала Настя. Она посмотрела мне в глаза и, не выдержав, засмеялась: — Вам надо было идти в актеры, а не в армию! Такой гаммы чувств, которую я наблюдала на вашем лице, давно не видела! Ну же, не тушуйтесь, Нардин! Не будьте букой! Вы же не могли знать, что в советских школах есть такой предмет, как начальная военная подготовка. И автомат Калашникова там изучают очень хорошо!

Вот такая история. Сейчас, когда все уже позади, эти два охламона — Эндрю с Каримом, вытирают задницами пол, гогоча, как стая гусей. А вместе с ними и я, старый, самоуверенный болван.

Когда мы успокоились, вычистили оружие и принялись за консервированный ужин, в двери нашего вагончика постучали. Это оказались Анастасия Федорова и Елена.

— Поль… — В глазах Насти еще прыгали веселые чертики. Думаю, что она слышала, как мы тут веселись. Сложно не услышать, когда парни ржут, как табун лошадей.

— Чем обязан?

— Нам надо в Порто-Франко. Чамберс запретил ездить без сопровождения. Кто может нас отвезти?

— Поль Нардин! — хором ответили Карим с Праттом. Слаженно, словно тренировались весь день. При этом они умудрились сохранить серьезное выражение лица. Только Эндрю кусал губы, чтобы опять не засмеяться.

— Да, конечно, — кивнул я, — только тарелку помою.

— Спасибо. Мы подождем на улице.

— Езжай, Медведь! Я все сделаю, — ехидно проскрипел Шайя, — старый дедушка Карим все уберет.

— Уберет, разберет и соберет обратно, — подхватил его «песню» Пратт. — Это же не автомат Калашникова!

5 год по летоисчислению Нового мира.

Порто-Франко.

Все когда-нибудь заканчивается. Хорошее или плохое. Подошло к концу и наше «ленивое» житье в Порто-Франко. Через несколько дней на территорию ангара номер тридцать девять прибудет следующая поисковая партия. Они начнут готовиться к новому походу, а мы уходим. На запад. Туда, где, по словам Чамберса, «заканчивается география и начинается нормальная жизнь».

Вместе с нами отправляется большая группа переселенцев. Кстати, это не только зеленые новички, недавно прибывшие в Новый мир. Многие старожилы, которым не нравится криминальная обстановка в Порто-Франко, тоже пакуют чемоданы. В последнее время здесь слишком часто стреляют. Даже днем.

Итак, нам с ними по пути. Мы вместе пройдем до форта «Последний привет». Там караван разделится, и поселенцы продолжат путь небольшими группами. Кто-то начнет обживать окрестности форта, а кто-то двинет еще дальше, на северо-запад. Наша поисковая партия отправится на юг — в сторону побережья, к форту Ли.

Походная колонна формируется на окраине Порто-Франко. Она слишком большая, и ее делят на две части. Первая, из тридцати пяти машин, уже начала движение. Большая ее часть — грузовики, везущие горючее и строительные материалы. Мы выйдем со второй партией, которая везет переселенцев. В ней двадцать машин, среди которых три наших и четыре фордовских автобуса, серии F, с дизельными движками. Те самые, знакомые по американским проселочным дорогам. Желтые «School Bus». Правда, здесь они песочного цвета, окна защищены железными решетками, а на дверях красуется эмблема Ордена. В портовых мастерских на крышу одного из них установили пулеметную турель. Не скажу, что это умное решение, но чтобы отбиться от зверья — хватит.

Местные автобусы — транспорт для бедных поселенцев. Их сразу видно по минимальному количеству вещей и оружию. Неимущие новички — это по пять сотен экю подъемных и несколько коробок с продуктами, полученных на складе Ордена. Консервы, кукурузная мука, какие-то семена и разные скобяные изделия. Оружие — старые дробовики, карабины и винтовки времен Второй мировой. Это переселенцы, которые будут жить рядом с фортом. Большинство, судя по тягучему акценту, американцы из южных штатов.

Некоторые заняли места в открытых кузовах грузовиков, разместившись среди баулов, ящиков и чемоданов. Тяжело им придется. Нам еще повезло — мы стоим в голове колонны. Перед нами всего два джипа с охраной и головной дозор. Меньше пыли.

Мы с Каримом заняли экспедиционный джип. Третьим «пассажиром» ехал Рино. Он развалился на заднем сиденье, куда мы свалили наши спальные мешки, два рюкзака и оружие. Рысенок растянулся во всю длину своего подросшего тела, прикрыл глаза лапой, чтобы свет не мешал, и тихо дремлет, порыкивая во сне. Иногда он просыпается и начинает звенеть пулеметной лентой. Это у него игрушки такие. Один раз он умудрился вытащить из фургона двухсотпатронную снаряженную ленту. Чтобы вернуть имущество на место, пришлось откупаться приличным куском ветчины. В результате Карим получил от меня получасовую проповедь о пробелах в рысьем воспитании. Шайя обещал исправиться, а Рино даже на ужин не пошел. Объелся ветчиной и ушел спать в фургон. Пока мы ужинали, он успел не только выспаться, но и превратил в клочья футболку Эндрю. Неугомонное существо…

Такое ощущение, что рысенку наплевать на весь этот бедлам, который разворачивается за пределами нашего джипа. Надо заметить, что все машины перед отправкой были тщательно проверены техниками Ордена. Никому не хочется загорать посередине пути, если половина конвоя встанет с закипевшими радиаторами.

Гражданские будто с цепи сорвались. Они без конца носятся между машинами, что-то пытаются выяснить, объяснить, найти, не забыть, обсудить и поругаться с соседями. И это после того, как им подробно объясняли «права и обязанности». Дурдом… Хорошо, что без случайных выстрелов обошлось. Видя, как некоторые новички обращаются с оружием, мне хочется спрятаться подальше и накрыться бронежилетом. Я уже начал жалеть, что от него отказался.

— Ему, наверное, мыши снятся, — я покосился на рысенка и потянулся за сигаретами, — или кусок свежей грудинки. А утром, между прочим, он опять украл кусок мяса у повара. Ты его что, не покормил? Распустил, понимаешь, питомца…

— Это не кража, Медведь. Просто Рино взял свой завтрак сухим пайком. Считай, что я ему разрешил, — закусив зубами сигарету, пробурчал Шайя и, как всегда, без всякого перехода сменил тему: — Не люблю я такие долгие дороги. Первые двести километров ломит спину, а потом — все тело сразу.

— Можем поменяться местами, — предложил я.

— Можем, — согласился Карим, но даже с места не сдвинулся. — Но что это изменит?

— Ты обленился, Карим. Мало в нашей жизни было дорог?

— Достаточно, — он равнодушно кивает и аккуратно стряхивает сигаретный пепел в открытое окно. — Но все равно каждый раз я жду чего-то нового от этой дороги.

— Приключений и женщин?

— Болван ты, Поль, — лениво отмахнулся Шайя. — Болван. Ничего в жизни не понимаешь. Нет в тебе мужской интуиции.

— Это еще что такое?

— Мужская интуиция? — переспрашивает он. — Это способность задницей чувствовать то, что женщина вынашивает в голове. Развивается долгими годами упражнений.

— Философ ты наш, — парирую я, — ты злишься потому, что не успел съездить к этой китаянке из магазинчика. Никто не виноват, monsier Шайя, что вы не успели с ней попрощаться. Вернетесь обратно, а Лиджуан уже замужем. Будет тебе наука, старому развратнику.

Карим что-то буркнул в ответ, но я не расслышал. Наверняка что-то матерное. Колонна уже начала движение, а он все еще бурчал, бросая хмурые взгляды на улицы Порто-Франко. Два патрульных джипа, из охраны периметра, резко ушли вперед. Они проводят нас до первого блокпоста, расположенного в пяти километрах от города. Зарычали моторы, и машины начали выползать из Порто-Франко. Медленно, словно гигантская анаконда. Через десять-двадцать километров водители привыкнут к ритму, перестанут ломать дистанцию, и движение придет в норму. Ленивое перемещение из точки А в точку Б.

Сразу за нашей машиной идут два экспедиционных грузовика. За рулем первого, с жилым фургоном, сам Джек Чамберс. Судя по его серьезному виду, Легенда решил тряхнуть стариной. Он спокойно развалился на сиденье, сбил шляпу на затылок и безостановочно грызет свою прокуренную трубку. Следом за ним — грузовик-«техничка», где устроились Александр Козин и Эндрю Пратт. Они, как ни странно, быстро нашли много «общего». Последнюю неделю, каждый божий день, только и делают, что спорят о политике Старого Света. Даже немного странно наблюдать, как невозмутимый Эндрю начинает размахивать руками. Все эти беседы заканчиваются примерно одинаково — увлекшись, они обязательно поругаются. Вдрызг. И будут долго бросать обиженные взгляды друг на друга. Минут двадцать. Потом кто-нибудь начнет бурчать про «отмороженных янки» или «crazy russian», и уже через несколько минут они опять вернутся к очередной теме. Мирно и дружелюбно.

Весь остальной коллектив разместился в фургоне. За время нашего знакомства я успел присмотреться к этим людям и сейчас, даже не видя их, могу сказать, кто и чем занимается.

Андрей Никоненко — наш «в меру упитанный» картограф, как обычно, развлекает дам историями из своей прошлой жизни. У него всегда найдется какая-нибудь история. Он знает их великое множество. Всегда весел и очень подвижен, несмотря на пухлый животик и почтенный возраст. Эдакий зеленоглазый толстячок «в самом расцвете сил». Остатки шевелюры коротко подстрижены, а загорелая лысина блестит, как шар для боулинга. Утро у него всегда начинается с бритья. Бреется только опасной бритвой, которую очень бережет. После этого он обязательно выпьет чашку кофе, медленно выкурит сигарету и лишь потом начнет заниматься рабочими делами. Анастасия называет его Карлсоном, на что Андрей Викторович совершенно не обижается. Такое ощущение, что он вообще никогда не обижается. На первый взгляд — мягкий и очень добрый человек. Но это всего лишь первое впечатление. При необходимости он может добавить металла в голос. Мне довелось слышать, как он распекал водителя, уронившего ящик с приборами. Голос звенел такой сталью, что бедный шофер пошел красными пятнами. Да, мсье Никоненко умеет не только шутить, но и приказывать. Кстати, он приятельствует с Биллом Тернером. Несмотря на большую разницу в возрасте, они с удовольствием общаются. Иногда Андрей Викторович по-дружески подтрунивает над Тернером, называя его «пьяницей и дебоширом». В ответ Билл только смущенно улыбается, бросая хмурые взгляды в сторону нашего биолога Джерри Стаута. Не знаю почему, но наш «красавчик Джерри» ему не нравится. Один раз они серьезно повздорили. Их перепалку резко оборвал Чамберс, пообещав выгнать обоих «k beninoj materi». С тех пор эти парни демонстративно не замечают друг друга, общаясь лишь по служебной необходимости.

Да, русские идиоматические выражения прочно вошли в наш быт. Зачем объяснять размер необходимого инструмента и порядок его использования, если двумя короткими как выстрел фразами можно объяснить и первое, и второе, и даже последствия невыполнения первых двух? Меня и Карима русским матом не удивишь, а вот Эндрю первое время прислушивался с интересом. Теперь он любит щегольнуть некоторыми словами, если поблизости нет Анастасии или нашей докторши.

Кстати, Тернер — не единственный, кто недолюбливает Стаута. Его на дух не переносит Карим. Я, если честно, тоже. Хотя что ему до наших симпатий? Он приторно вежлив, старателен в работе и педантичен в быту. По крайней мере, не оставляет на столе грязные кофейные кружки, чем грешит Билл. Иногда в голосе Джерри сквозит легкое высокомерие, и тогда — боже упаси, если поблизости окажется Шайя… Мне уже приходилось одергивать своего друга, объясняя, что наша задача — охранять этого сотрудника, а не раздумывать, как сделать из него инвалида. Каждый раз, когда я «выколачиваю пыль» из Карима, он послушно кается в своих грехах и обещает быть терпимее «к этому ублюдку». Проходит несколько дней — и все возвращается на круги своя… Кипя негодованием, Шайя вваливается в наш вагончик и предлагает свой выход из ситуации. Поверьте, его предложения не отличаются новизной и разнообразием. Самая миролюбивая — «проблему надо решить и закопать».

Впрочем, наше отношение не мешает Стауту безостановочно скалиться своей белоснежной улыбкой и ухаживать за Еленой Куликовой.

Анастасия Федорова, скорее всего, устроилась на верхней полке и читает. Иногда, задумчиво улыбаясь, делает в тексте пометки. У нее все книги в карандашных завитушках и подчеркиваниях. По крайней мере, так утверждает Карим, который часто берет у нее книги. Она, пожалуй, единственная из сотрудников, с кем у меня хорошие приятельские отношения. Если не считать Карима, Джека и, конечно, Эндрю. Она умна, тактична, не лезет в душу и не изображает «белую кость», вынужденную общаться с «тупыми армейцами», как это любит показать Стаут.

Что делает наша медичка — не знаю. Скорее всего, слушает рассказы Андрея Викторовича. Или, на худой конец, комплименты биолога. У нас с Еленой — вооруженное перемирие. Мы подчеркнуто вежливы, общаемся, как правило, через посредников и встречаемся раз в день. За завтраком. Если мне не везет, то дважды: еще и за ужином.

Легенда Новой и прочих земель, а именно Джек Чамберс, наблюдает за всем этим с мудростью старого волка. Он прав — поисковой партии еще нет. Пройдет много времени, прежде чем эта группа людей превратится в коллектив. Будь моя воля, я бы ускорил этот процесс, используя некоторые армейские методы, но увы — Джек только смеется, называя меня тираном и сатрапом. Хотя это его дело. Пока что он с улыбкой смотрит на наши забавы. Игры для детей старшего возраста, черт бы их побрал…

С этими мыслями мы отмахали первые сто километров, на что ушло почти четыре часа. Еще через десять километров колонна встала. Один из водителей перегрелся, потерял сознание, и автомобиль съехал с дороги. Его жена, сидящая рядом, не успела перехватить руль, и машина снайперски въехала в заросший кустарником овраг, где и заглохла. Еще через двести километров закипели радиаторы у двух джипов. Пока водители возились с этой проблемой, я выбрался из машины и с удовольствием потянулся.

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северо-востоку от перевала Арч-Корт.

Пещера, в которой нашли укрытие путешественники, была хорошо укрыта от посторонних взглядов. Ее узкий вход, закрытый кустарником, находился на высоте нескольких сотен метров от земли. К нему вел узкий карниз, опасно нависающий над ущельем. Кусты, закрывающие вход, словно не надеясь на тонкий слой земли, держались на скальных откосах своими сильными корнями. Они проникали в любую трещину с упорством стальных клиньев. Если не побояться разодрать себе руки, то, раздвинув эти колючие ветки, увидим темный провал, похожий на равнобедренный треугольник. Даже не вход, а скорее лаз, напоминающий звериную нору. Можно было не сомневаться, что даже местные жители не знали о ее существовании.

Во-первых — здешние места не пользовались популярностью у местных жителей. Ближайшее поселение, если не считать золотой прииск, находилось в нескольких днях пути.

Во-вторых — кому придет в голову ползти по узкому карнизу, ежеминутно рискуя улететь в ущелье и свернуть себе шею? Небольшой и никому не нужный скальный излом, заросший кустарником, — малопривлекательная цель для таких экспериментов.

Узкий лаз, по которому можно было пройти, лишь сильно пригнувшись, через десять метров расширялся и переходил в пещеру. Она была довольно большой — размером с армейскую палатку. На противоположной от входа стене чернел еще один проход. Там начиналась целая анфилада пещер и переходов, укрытых тяжелыми гранитными скалами.

— Устраивайся. Ночевать будем здесь, — сказал Поль. Он достал из рюкзака фонарь, проверил, как тот работает, и повернулся к Никите. — Я пройду немного дальше, посмотрю проходы. Там был еще один выход на поверхность. Будем надеяться, что его не завалило.

Через несколько минут послышался шорох, и в пещеру пробрался Карим. Он шел последним и задержался у входа. Как он сказал — для всеобщей безопасности.

— Откуда вы знаете этого чеченца? — спросил Никита.

— Умара Гаргаева? — опустив рюкзак на землю, уточнил Карим. Сверху он положил автомат и осмотрелся. — А пещерка хороша. Уютная. Ничего не изменилось…

— Да, Гаргаева.

— Как тебе сказать… — пожал плечами Шайя. Он развернул спальный мешок и достал из рюкзака упаковки армейских пайков и спиртовку. Несколько минут они устраивались на ночлег. Когда в котелке уже закипала вода, приготовили кружки для кофе. Карим грустно усмехнулся и задумчиво повторил, будто разделял слова по буквам: — Умар… Гаргаев… Как тебе сказать, Никита? Сталкивались с ним на узкой тропинке. Была одна нехорошая история. Примерно лет десять назад.

— Давно, — Никита покачал головой, — я тогда еще пацаном был…

— Ты и сейчас еще не мужик, — «успокоил» его Карим. Он поерзал на камне, усаживаясь поудобнее, и взял кружку с кофе. Держал ее обеими руками и задумчиво рассматривал слабый огонек спиртовки, на которой они разогревали консервы.

— Что за история?

— Что за история?.. — переспросил Шайя. — Долгая. Длиной в нашу жизнь.

— Расскажете?

— Да нечего там особо рассказывать, Никита. Если коротко, то надо было вытащить людей из плена. Их взяли местные и попытались получить выкуп.

— И вас попросили быть посредниками?

— Нет. Это, как бы тебе объяснить… дела семейные. Деньги нужно было заплатить быстро, а их не нашлось. Сумма была неподъемная. Твой отец тогда привез все что мог. Он даже грузовик продал. То, что нам удалось собрать, пошло на уплату отсрочки. Купили немного времени у бандитов. Больше надеяться было не на что и не на кого. Веры этим отморозкам тоже не оставалось. Случалось, что деньги они брали, а пленных возвращали в состоянии полутрупов. Или инвалидами. Или кусками, в разных мешках. У меня всегда были сложные отношения со здешними обитателями. Я никогда им не верил.

— А этот Гаргаев?

— С Умаром мы схлестнулись случайно. Можно сказать, что нас столкнули лбами в тщетной попытке остановить. Нам тогда повезло. Мы без потерь и почти без стрельбы освободили пленников. Потом кое-что пошло не так, и к западному побережью пришлось пробиваться напролом. В таких ситуациях не смотришь, в кого стреляешь. И уж тем более — не спрашиваешь, к какой шайке принадлежит встречный оборванец. Сначала стреляешь, а потом разбираешься. Так вот Гаргаев в эту историю вляпался случайно. Его тейп не имел отношения к похищению, но когда все завертелось, то мы убили несколько человек из его семьи. Если честно, то мы просто валили всех, до кого могли дотянуться. Умару тоже досталось. У него должны были сохраниться шрамы на лице. Результат нашего последнего разговора.

— К какому тейпу он принадлежит?

— А ты знаешь все здешние союзы, мой юный друг? — улыбнулся Карим. — Ну-ну… Если для тебя это так важно.

— Нет, — смутился Никита, — конечно, не все, но кое-какие знаю. По работе приходится изучать ситуацию в регионе.

— Знаешь, что я тебе скажу… Медвежонок… Убивай их всех. На том свете разберутся.

5 год по летоисчислению Нового мира.

В двухстах пятидесяти километрах западнее Порто-Франко.

— Лучше бы мы ехали в одиночку. Без этого балласта в виде толпы гражданских. — Карим кивнул в сторону автобусов и выругался. Оперся на крыло нашего джипа и даже сплюнул от злости. — Право слово, было бы гораздо быстрее. Но с этими! Где это видано — за день проехать двести пятьдесят километров?!

— Это еще нормально, Карим! — к нам подошел Александр Козин. — Однажды мы пятьдесят километров неделю шли. Еле доползли.

— Это где же с такой скоростью летают? — недоверчиво покосился Шайя.

— В Антарктиде. Санно-гусеничный поезд со станции «Мирный» на станцию «Восток». Ладно, это так, дела минувших дней, — Козин усмехнулся и протянул две жестяные кружки, — налейте лучше кофе для страдальцев арьергарда, а то у нас закончился. Эндрю все выхлебал.

— Забирай весь термос, у нас еще есть.

Когда Александр ушел, Шайя проводил его взглядом и покачал головой:

— Сильно! Представляю себе эти условия, если за неделю они прошли на тягачах всего пятьдесят километров! Это тебе не медичку дразнить, — Карим пнул колесо и без всякого перехода продолжил: — Bordel de merde![6] Какой болван подкинул шефу идею двигаться с этим балластом?!

— Я.

— Ты? — Он даже развернулся. — Зачем?!

— Claire comme le jour…[7] Нечто вроде живого щита из свидетелей. Чем больше вокруг людей, тем больше у нас шансов добраться до форта без потерь. Ты не согласен?

— Опасаешься повторения истории с Биллом Тернером?

— Остерегаюсь, Карим. Всего лишь остерегаюсь. Мне не хочется закончить экспедицию, как этим бедолагам. — Я кивнул на останки машины.

Рядом с нами, метрах в пяти от дороги, стоял брошенный, покрытый толстым слоем пыли джип. Судя по всему — бросили совсем недавно. Месяц, может — чуть больше. Кто-то сильно разозлился на владельца этой машины — весь передок разбит. Левое крыло и передняя дверь разорваны на несколько частей. Вскрыли, как консервную банку. Пулевых отверстий не видно. Следов крови в салоне — тоже. Значит, большое животное подвернулось. Представляю, как было «весело» пассажирам! Один из охранников, осмотрев эту машину, сделал пометку в своем блокноте. Скорее всего, на обратном пути эту колымагу на одном из грузовиков вернут в Порто-Франко.

— Ну, — Шайя проследил за моим взглядом и хмыкнул, — может, Поль, ты и прав. Но все равно: меня это бесит. Дьявольщина, еще и этот придурок выполз!

Из фургона выбрался Джерри Стаут. Он пренебрежительно посмотрел на колонну машин, поморщился и неторопливо закурил сигарету. Несколько минут спустя погасил окурок и аккуратно убрал его в карманную пепельницу. Стряхнул с рукава невидимую пыль и убрался обратно в фургон. Лязгнула дверь.

— Чистоплюй… — сквозь зубы процедил Карим и хрустнул костяшками пальцев. — Прибил бы суку…

— Не связывайся, — отмахнулся я.

Застряли мы надолго. По крайней мере, Джек, ходивший к начальнику конвоя, вернулся злой как собака. В ответ на наш вопрос буркнул что-то матерное, упомянул чью-то мамочку и полез в фургон.

Через несколько минут Чамберс выполз обратно. Одернул рубашку, которую носил навыпуск, хмуро осмотрелся и повернулся к нам.

— Ночевать будем здесь, — подвел он итог сегодняшнему дню. — Я разговаривал с начальником конвоя. Машины перегоняем к тому валуну и можем устраиваться на ночлег.

Меньше чем через час караван встал на ночевку. Солнце клонилось к закату, и жара постепенно отступала. Еще немного — и нас захлестнет волна вечерних запахов саванны. До одури пряных и сочных. Позади машин высилось несколько огромных валунов. Чуть дальше зеленели заросли колючего кустарника. Совершенно безвредное растение, но царапины от его шипов долго не заживали и жутко чесались. Однако были и плюсы — кровососущих насекомых рядом с ними никогда не бывает. Тернер что-то объяснял про сок этих растений, но я не особо слушал. Когда мы подъезжали, оттуда вспорхнула целая стая местных птиц. Они похожи на воробьев Старого Света, только клювы более длинные.

Люди начали разжигать костры, расслабились. Многие так устали, что легли спать без ужина. Где-то послышался смех, потом заплакал ребенок. Прогремело несколько выстрелов, но охранники, стоявшие неподалеку от нас, не отреагировали. Связались с кем-то по рации и успокоились. Судя по улыбкам, их коллеги отправились на охоту. Зверья здесь достаточно. Вдали от поселений много хищников, которые смотрят на людей исключительно с одной целью — поймать и сожрать. Для них мы всего лишь еда, временно упакованная в металлическую банку на колесах. Мясные консервы: «Abruti de soleil»[8]. В маринаде из пота и пыли.

Наши машины оказались почти в центре лагеря. Рядом обустроился начальник конвоя. К нему часто приходили пассажиры с различными просьбами. Меньше чем через час этот спокойный человек был готов лопнуть от злости. Достали его вопросами. Особенно постаралась одна женщина, дамочка бальзаковского возраста, которая терзала беднягу почти полчаса. Она допытывалась о мерах обеспечения безопасности, местных животных, бандитах и прочих угрозах Нового мира. Когда дело дошло до змей, начальник не выдержал. Он встал, прижал руки к груди и клятвенно заверил, что будет собственноручно оберегать ее мирный сон. Нести почетный караул рядом с ее машиной. До самого рассвета! Чтобы ни один местный таракан даже думать не смел ее потревожить!

Женщина, судя по выражению лица, не верила. Начальник конвоя… Судя по его страдальческой гримасе, он был готов пристрелить эту пассажирку еще до заката. Пристрелить, а потом спокойно выспаться в тишине и покое.

Наши грузовики мы поставили рядом друг с другом, оставив между ними широкий проход. Натянули поверх него брезент — получилось что-то вроде навеса для пикника. Через полчаса неподалеку от нас тормознул джип охраны. Из него выбрался человек в форме и направился ко мне.

— Мистер Нардин?

— Да, это я. Чем могу помочь?

— Вы меня не узнаете?

— Погоди, — я присмотрелся повнимательнее и кивнул, — узнаю. С тобой, солдат, мы отбивались от бандитов. На побережье между Базой и Порто-Франко. Жаль вашего лейтенанта. Неплохой был парень.

Передо мной стоял один из выживших. Тот самый радист с разбитой рацией, попавший Кариму под горячую руку.

— Да, сэр. Ваш друг, мистер Эндрю, меня тогда спас. Вытащил из машины, сэр. Я тогда, если честно, здорово струхнул. До сих пор помню. Думал, что не выберемся. Мы тут с ребятами немного поохотились. Полагаю, сэр, что вы и ваши парни не откажетесь от свежего мяса на ужин. — Он достал из машины приличный кусок тушки. — Это мясо местной антилопы. На вкус довольно приличное.

— Спасибо! Но куда нам такой большой кусок?

— Большие парни должны много кушать, сэр! — И он довольно ухмыльнулся. — Приятного аппетита, сэр!

Вернувшись к нашим машинам, я увидел Чамберса, мирно беседующего с Никоненко. Рядом с ними копались Эндрю, Александр и Анастасия. Карим ушел выгуливать Рино, а заодно осмотреть лагерь. Не помешает. Если что — услышим.

— Позвольте полюбопытствовать, мсье Нардин, что вы собираетесь делать с этим мясом?

Я повернулся и увидел Елену Куликову. Она легко спрыгнула из фургона на землю и теперь внимательно смотрела на подарок.

— Это свежее мясо.

— Я вижу. Откуда оно у вас?

— Видите ли, мадам… Боюсь, что точно не скажу. Еще полчаса назад оно бегало по этим живописным окрестностям. В виде антилопы, разумеется. Именно по этой причине я не могу указать место, где был добыт этот кусок мяса. Оно, видите ли, перемещалось. Что собираюсь делать? Приготовить из него ужин. Если быть точным, то разделать на маленькие кусочки и набить желудки нашего маленького коллектива! — в тон ответил я.

— Этим? — И она прицелилась в мясо пальцем.

— Вы что-то имеете против?

— Нет, не против. Но я категорически против того, чтобы принимать в пищу местные продукты без соответствующей санитарной проверки. Тем более если вы, мсье Нардин, собрались накормить вашим трофеем весь наш коллектив. — Она язвительно улыбнулась и продолжила: — Ваша забота о наших желудках может дорого обойтись!

— Вы предлагаете его выбросить?

— Я предлагаю его проверить. Несите мясо в фургон… мсье!

Она повернулась и неторопливо пошла к фургону. Или мне показалось, или я опять почувствовал запах ее духов? С такого расстояния? Бред!

— Горячее не может быть сырым, — подмигнул мне Козин. Они с Праттом и Анастасией устроились неподалеку. Разложили на капоте джипа «железки» и чистили оружие. Александр ткнул пальцем в небо и уточнил: — Если горячее, то съедобное. А если съедобное — значит, и безопасное!

Кстати, Александр был единственным, кроме нас, охранников, кто носил военную форму. Причем не орденскую, а советскую, привезенную им из Старого Света. Он называл ее «эксперименталкой». На вид прочная и удобная. Наряд дополняла широкополая панама и легкие ботинки с высоким берцем. Он больше походил на наемника, чем на механика-водителя. Все остальные одевались в туристическую одежду, которую выбирали на складах Ордена или в магазинах Порто-Франко. Разумеется, за исключением Чамберса. Он щеголял в потертых джинсах, светлой рубашке из парусины, кожаном жилете (со множеством карманов) и, конечно, в неизменной ковбойской шляпе. На боку кобура с кольтом правительственной модели и автомат Калашникова на плече. Вот и весь наш Джек Чамберс. Прошу любить и жаловать.

— Какого черта тут проверять, парни? Это же антилопа, а не кабан!

— Поль! — Джек развернулся на каблуках, засунул руки в карманы джинсов и попытался напустить на себя грозный вид. Не убедительно…

— Дьявол меня раздери! Можно подумать, мистер Чамберс, что вам не доводилось жрать местную дичь, — лениво огрызнулся я, — причем не только в качестве шашлыка, но и в сыром виде. И свежую кровь вы ни разу здесь не пили…

— Сержант Нардин!

— Бред какой-то…

— Хватит пререкаться! Тащите свою задницу в фургон, сэр! — Чамберс, как обычно, начал рубить фразы на слова. — Вместе с мясом. Елена права.

— Конечно, сэр! Я не сомневаюсь, что без этого шашлык не получится, сэр! Если не проверить, то мы обязательно заболеем. Заболеем и умрем. Как последние засранцы, сэр!

— Поль!!!

Анастасия ничего не сказала. Посмотрела, усмехнулась и неожиданно подмигнула. Мол, лучше не спорь, Нардин…

Через несколько минут вернулся Шайя и хотел что-то рассказать, но я не дослушал. Вручил ему мясо и ткнул пальцев в фургон. Карим недоуменно уставился на мясо, потом перевел взгляд на меня.

— А зачем?

— Вот там все и объяснят. Кто, зачем и почему… Действуй!

Мясо проверили. Шашлык получился отменный.

5 год по летоисчислению Нового мира.

Форт «Последний привет».

К моему большому удивлению, первую реку форсировали без проблем. Никто не утонул и не утопил автомобиль. На берегу ржавели останки двух сожженных машин — память о разгромленном бандитами конвое. На другом берегу встретились с первой грузовой колонной. Они стояли уже пятый час, зверея от жары и пыли. У них сломалось несколько машин, и теперь, проклиная все на свете, парни пытались оживить непослушную технику. Ждать, пока они починят свой металлолом, мы не стали и двинулись дальше. За переправой, примерно в ста километрах, находился аэродром подскока. Цистерна с авиационным топливом, два грузовика с жилыми фургонами и двенадцать человек охраны. Чуть в стороне мы расположились на вторую ночевку.

А на четвертые сутки наконец-то вышли на финишную прямую. Охрана встретила нас километрах в десяти от форта и проводила до самых ворот. Джипы конвоя и машины нашей экспедиции сразу пропустили на территорию гарнизона. Остальной транспорт обогнул периметр и свернул в гражданский сектор, где и занял главную (и единственную) улицу. Там сейчас будет тесновато. Как ни крути, но каждый прибывший сюда конвой — это большое событие, и встречают его все жители поселка. Конвой — это новости, свежие товары для магазинов, сплетни и почта.

Нас поселили в общежитии рядом с гаражными ангарами. Три небольших одноэтажных домика внутри периметра. Здесь жили гражданские специалисты и несколько офицеров. Машины загнали в один из ангаров, где их оставили под охраной местных армейцев. Народ, оккупировав душевые кабины, приводил себя в порядок, а мы с Джеком отправились к полковнику Бирсфорду.

— Добрый день, джентльмены! — прохрипел Рэй и кивнул на стулья. — Рад вас видеть, парни! Я сейчас закончу — и поговорим. Присаживайтесь!

Его рабочий стол, как обычно, был завален бумагами, а телефон не умолкал ни на минуту. Я даже поморщился — никогда не любил бумажной работы. Пока Бирсфорд устраивал разнос кому-то из своих подчиненных, нам принесли кофе, а полковник выставил на стол бокалы, бутылку бренди и сигары. В итоге мы просидели в кабинете несколько часов. Обсудили некоторые вопросы, проблемы и планы. Когда вернулись обратно, то наши люди уже закончили устраиваться. Судя по их виду, они решили немного расслабиться. Если мне не изменяет память, здесь есть два бара, где можно отдохнуть перед продолжением пути.

Еще через полчаса, спросив у меня разрешения, Эндрю Пратт отправился навестить армейских приятелей. Ушли Козин, Тернер и Никоненко. Даже наш Джерри и тот решил немного пообщаться с «простым народом». Естественно, наши дамы тоже не остались без внимания, и все дружной толпой отправились в соседний бар. Карим, насвистывая какую-то мелодию (и как всегда — безбожно фальшивя), умчался на свидание к новой подружке, с которой успел познакомиться во время перехода, а я остался на базе.

Последний перегон был трудным. Дорога, из-за особенностей ландшафта, петляла как заяц. Мы постоянно объезжали овраги, лощины и странные нагромождения валунов. Почва становилась мягкой, и некоторые машины застревали, зарываясь в грунт по самое днище. В общем, все немного устали.

После душа я собрался упасть в кровать, но в комнату ввалился Джек. Видно, только что из душа выполз.

— Это еще что за сонное царство, Поль? Ты собираешься провести вечер в обнимку с подушкой? Где остальные?

— Кто-то должен оставаться на базе… Пусть парни немного отдохнут перед дорогой.

— Нардин! — Чамберс сделал небольшую паузу и ткнул мне пальцем в грудь. — Ты слышал, что сказал полковник. Охрану нашего транспорта обеспечили. На территорию гаражей никто не сунется. Поверь, мы с Рэем знакомы не первый день, и если он что-то обещает, то делает. Его парни оружие получили не вчера вечером и свое дело знают. Кроме наших людей, никого в ангар не впустят. Расслабься! Никто тебе не скажет, когда мы еще выспимся под нормальной крышей… Сходи к парням в бар, сними какую-нибудь девчушку. Может, и с медичкой наладишь отношения. А то смотрите друг на друга как волки… Или ты в нее влюбился?

— Шел бы ты, Джек… Прямо и никуда не сворачивая.

— Вот именно! — и он довольно осклабился. — Поэтому и собираюсь отправиться в кабак. Пить не буду, но пару кружек пива опустошу обязательно.

— Ты начальник, — я пожал плечами, — тебе лучше знать.

— Вот! Поэтому сходи и ты. Отдохни перед дорогой. А то службу тянешь, словно счеты сводишь.

— Не с кем сводить, Джек!

— Чаще всего счеты сводят с самим собой.

— Вали отдыхать, Легенда. Я побуду здесь.

Закатное солнце окрасило стены красным. Рино устроился на кровати Карима и мерно сопел, иногда подергивая лапами. Все, хватит читать. Я отложил книжку, вытянулся на кровати. Спать… спать.

Короткая пулеметная очередь грохнула где-то рядом, разрывая сон в клочья. Еще даже не проснувшись, скатился с кровати и схватил автомат, стоявший рядом с изголовьем. Тряхнул головой, чтобы проснуться, и бросил взгляд на часы. Два часа ночи, дьявол! Еще одна короткая очередь, вспыхнули прожектора, и над территорией завыла сирена. Больше выстрелов не было, пули в окно не залетали, и я, натянув на голое тело штаны и набросив разгрузку, выскочил из комнаты.

Судя по всему, ничего страшного не произошло. Уже через несколько минут сирену выключили. Мимо нашего домика проехал штабной джип. Он притормозил, и я увидел полковника. По его одежде видно, что он еще не ложился.

— Доброй ночи, полковник! Что-то случилось?

— Да вот, — он хрипло выругался, — кто-то пытался проникнуть на территорию. Сейчас парни проверяют периметр.

— Я с вами!

— Не возражаю.

Через минуту мы уже подъехали к месту перестрелки. У самого забора на земле лежало тело. Два прожектора, которые ночью освещают окрестности, были развернуты и сейчас светили прямо сюда. Сразу за ограждением виднелись два джипа охраны. Парни, судя по всему, примчались сразу, как только закончилась стрельба. Еще пыль от колес не осела.

На земле лежал труп человека. Да, господа: крупнокалиберный пулемет — это серьезно… Одна пуля попала в плечо и почти оторвала ему руку. Еще одна — в голову, и парню напрочь снесло левую половину черепа. Неприятный вид. Уцелевший глаз мертво таращился в пустоту. Мешковатый темно-серый комбинезон был испачкан в пыли.

— Полковник, я осмотрю тело, если вы не возражаете?

— Действуйте, Нардин!

Я опустился рядом с телом. Труп как труп. Похлопал по карманам комбинезона. Пусто. На ремне висела закрытая пистолетная кобура и три брезентовых подсумка. Что у нас здесь? «Вальтер ПП». Девятимиллиметровый. Смотри-ка… довоенной сборки. Защелка магазина — в основании рукояти. Редкая модель. Один запасной магазин… Маленький моток проволоки. Что еще? Хм… Американский армейский фонарик, пассатижи, складной нож. Больше ничего. Ни тебе денег, ни пластиковой идентификационной карты. Что в общем-то понятно. Кто же на такое дело берет документы? Я перевернул тело. Какой запасливый мальчик! На ремне висел еще один нож. Если быть точным, то кинжал — Fairbaim-Sykes commando. Мне такие не нравятся. Рукоять неудобная. Слишком скользкая, несмотря на рифление. Британские коммандос использовали такие еще во время Второй мировой войны.

На десантника этот парень не похож, слишком щуплый. На вид ему лет двадцать, не больше. На уцелевшем куске черепа курчавились черные волосы. Легкий пушок над верхней губой…

— И часто у вас такое? — Я поднялся с колен и отряхнул брюки от пыли.

— Да нет, не часто. — Бирсфорд провел рукой по подбородку и задумчиво посмотрел на тело. Несколько секунд он молчал, потом посмотрел на меня. — Нашли что-нибудь интересное? Нет? Тогда идите отдыхать, мистер Нардин. Утром будем разбираться. Тело уже никуда не убежит.

С одной стороны, полковник был прав — ночью мало что удастся сделать. Но проверить не мешает. Караульные осмотрят территорию, этим и закончится. Я собрался вернуться в дом, но, проходя мимо гаража, остановился… Идея, конечно, бредовая, и Джек прав, что я слишком подозрителен. С другой стороны — извините, мне платят за то, чтобы я таким и был. У нашего ангара стоят несколько человек. Это один из сержантов и несколько бойцов из охраны. Среди них был и Эндрю Пратт.

— Что, Поль, тебя тоже разбудили?

— Как видишь, — отмахнулся я и обратился к солдату, стоящему рядом с ангаром: — Это твой пост?

— Да, сэр!

— Здесь ничего не заметна?

— Нет, сэр! Здесь было тихо. Стрельба началась у ограждения, сэр!

Эндрю поймал мой взгляд и пожал плечами:

— Сам понимаешь, что здесь регулярно стреляют. Правда, я не припомню, чтобы кто-нибудь пытался залезть на территорию. Идиотизм какой-то… При мне такого не было.

— Да, выглядит по-идиотски. Идем, Эндрю, глянем наши машины. Чтобы спать спокойно.

Пратт кивнул, и мы подошли к ангару. Ворот в этом гараже не было. Его использовали редко, для временного хранения машин. Чернел широким провалом вход. Я повернул рубильник, но нескольких ламп, висящих под потолком, было недостаточно. Тусклый свет выхватил из темноты штабеля пустых ящиков, выстроенные вдоль стены. Две пустые бочки и несколько деревянных поддонов. Рядом с ними — небольшая кучка стружек. Видно, что-то распаковывали и забыли убрать. Непорядок… Здешние сержанты совсем мышей не ловят! Распустили молодежь на свежем воздухе…

Вспыхнули фонарики — и мы прошлись по ангару. Наши машины стояли в центре. Одна за другой, почти упираясь бамперами. Песчаный пол был покрыт темными пятнами. Пахло машинным маслом и соляркой. На первый взгляд все нормально. Надеюсь, что эти ночные гости — не по наши души.

— Ну что, Нардин? Спать? — Эндрю выключил свой фонарик и подошел ко мне. — Утром вернутся наши гуляки, осмотрим еще раз. Думаю, что здесь все нормально.

— Да, пожалуй, что так, — кивнул я и повернулся к выходу.

Погодите… Мне что-то не понравилось. Нет, никаких живых существ в ангаре не было. Но что-то здесь не так. Несуразица какая-то. Мелочь, за которую зацепился мой взгляд. Зафиксировал, но не оценил. Я остановился и повернул обратно.

— Что-то не так, Нардин? — насторожился Пратт и положил руку на кобуру.

— Погоди, — отмахнулся я, — мне что-то не нравится.

Мы еще раз обошли вокруг машин.