Проклятая звезда Спотсвуд Джессика

14

— Мы должны остановить Инесс.

Я осторожно поднимаюсь по заснеженным ступеням монастыря.

— Я знаю.

Нос Тэсс покраснел от холода и слез.

— Сто лет ушло на то, чтоб люди наконец-то забыли, что творили Дочери Персефоны, а она хочет снова воскресить этот ужас. И тогда у нас не будет никаких шансов мирно разделить власть с Братьями.

— Может, она именно этого и добивается. Может, она хочет, чтоб война стала неизбежна. — Я дрожу под своим плащом.

— Одному Господу известно, что предпримут в ответ Братья, — вздыхает Тэсс. — Зато мы спасли заключенных. Мы все изменили, Кейт! У меня было видение, как их загоняют в плавучую тюрьму и идет снег, а теперь они свободны. Это значит…

— …что пророчества необязательно сбываются, и будущее можно изменить, — понимаю я и улыбаюсь чуть ли не до ушей.

— Маура может сейчас сердиться на нас, но потом у нее это пройдет. Как знать, может, той древней пророчице привиделось, как я упала сегодня в реку и утонула, — говорит Тэсс, притоптывая, чтоб сбить снег с сапожек. — Но ты меня спасла. Ты даже не представляешь, насколько легче мне стало. Если можно избежать того, что является мне в видениях… если они необязательно сбываются в точности… это же все меняет!

Она дергает тяжелую входную дверь, мы оказываемся в передней, снимаем мокрые плащи и сапожки. Дверь в парадную гостиную приоткрыта, из щели льется свет, но голосов не слышно. Приложив палец к губам, я в одних чулках на цыпочках крадусь к гостиной, заглядываю внутрь и ахаю:

— Финн? — Он стоит перед камином в своем сером жилете и белой рубашке, руки заложены за спину. — Что ты здесь делаешь?

Финн разворачивается ко мне лицом и улыбается.

— Вот и ты! Я забеспокоился, когда ты не пришла на суд. Рори сказала, случилось что-то непредвиденное.

Я напрочь забыла о том, что сегодня судили Саши.

Рори сидит на диване, вытирая глаза розовым кружевным платочком.

— Харвуд? — спрашиваю я.

Рори кивает, снова роняя слезу.

— Это было ужасно. О ней такое говорили… а она выглядела так испуганно…

— Мы придумаем, как вытащить ее оттуда, обещаю. — Я оборачиваюсь к Финну и переключаюсь на него: — Ты не должен приходить ко мне сюда, это слишком опасно.

Он слегка отодвигается, уступая Тэсс место перед огнем.

— Я волновался. К тому же я разузнал для Инесс, где будет следующее заседание Руководящего Совета. Оно состоится…

— Тихо! — Я прикрываю за собой дверь, прохожу через комнату и тянусь, чтобы вдобавок закрыть и медную заслонку вентиляционного отверстия. Мне совсем не хочется, чтобы нас подслушали. Финн в потрясении не сводит с меня глаз.

— Что бы ты там ни разузнал, никому об этом не говори. Даже мне, а то она, не дай Бог, начнет заставлять меня все ей рассказывать. Не знаю, сможет ли она это сделать, но уж наверняка попробует.

Финн бледнеет под своими веснушками.

— Кто?

Я беру его теплую руку в свои ледяные ладони:

— Инесс. Я в ней ошиблась. Ей нельзя доверять.

Бледность Финна сменяется румянцем.

— Поздно. Я ей уже сказал.

— Нет! — Я смотрю на Тэсс, которая, прислонившись к каминной полке, в испуге прикрывает серые глаза, и оседаю на обитый коричневым шелком стул.

— Мне открыла какая-то барышня, я спросил, можно ли тебя увидеть. Барышня привела Инесс, и та сразу догадалась, кто я такой. Она сказала, что ты ненадолго вышла, но я могу подождать тебя тут. И еще она спросила, смог ли я что-нибудь разузнать. И я… я ей рассказал. Проклятие! — Финн кладет руку мне на плечо. — Я думал, ты этого и хочешь. Что изменилось?

— Я ошиблась, — шепчу я. Ошиблась, потому что глупа и доверчива. — Она хочет их уничтожить. Воздействовать на них ментальной магией и разрушить их умы, как это раньше делали ведьмы. Уничтожить весь Руководящий Совет.

Пальцы Финна впиваются мне в плечо:

— Она не может так поступить.

— А почему нет? — Рори встает, сжимая платок в кулаке. Сегодня я впервые вижу на ней черное облачение Сестричества. — Если бы ты была сегодня на суде, Кейт, если бы ты видела, как была испугана Саши… Мы должны бороться. Надо что-то делать.

— Только не это! Так нельзя. То, чего хочет сестра Инесс, — это все равно, что убийство, — отрезает Тэсс, заправляя за уши промокшие светлые пряди. — И все станет только хуже!

— Это немыслимо, — сверкнув глазами, соглашается Финн.

— И она меня использовала. Нас обоих. — Я стою в кольце его рук. — Прости, что втянула тебя в это.

— Не хочу тебя обманывать, мой новый босс совсем не подарок. Да и большинство членов Руководящего Совета те еще властолюбивые подонки. Хотя Шон Бреннан, например, вполне достойный человек. Но, даже если он только один такой на весь Совет, все равно Тэсс права. Это равносильно убийству. И Братья не замедлят нанести ответный удар, они ударят вдвойне сильней, стремясь доказать, что по-прежнему контролируют ситуацию. И тогда… — Финн с трудом сглотнул, — они могут возобновить сожжения. Есть люди, которые готовы за это проголосовать, они ждут только повода, и Инесс предоставит его им. Что, черт возьми, она себе думает?

Тэсс подносит руки ко рту, словно пытаясь сдержать рвоту.

— Начнется новый Террор. Братья не будут знать, что уничтожение Совета — дело рук Инесс и Мауры, но они найдут, на кого возложить вину. Точно так же, как они вместо пророчиц арестовывают девушек, которые ни в чем не повинны. — Она оборачивается ко мне. — Нельзя этого допустить, Кейт.

— Харвуд! — выкрикивает Рори, и мы переводим на нее взгляды. — Народ не будет знать, что в этом замешано Сестричество, он только поймет, что дело в колдовстве. А если люди захотят наказать ведьм, то…

— …то женщины Харвуда станут самой легкой мишенью, — договариваю я.

Дыхание Рори учащается.

— Мы должны их вытащить. Саши и Бренну. Немедленно.

Я отстраняюсь от Финна.

— Когда будет заседание?

— В среду вечером, — отвечает он.

Сегодня суббота. У нас всего четыре дня. Не слишком много времени, чтобы организовать побег. Паниковать просто некогда.

— Для начала я поговорю с Инесс и посмотрю, нельзя ли как-то изменить ее позицию — с помощью магии или без. — Я поворачиваюсь к Финну. Мне не хочется, чтоб он был в зоне досягаемости Инесс, которая может попытаться использовать его как козырь против меня. — Тебе придется уйти. Прямо сейчас.

— Погоди, — говорит Финн, ероша и без того растрепанные волосы, — а как же Саши и Бренна?

— И не только они. — Я разглаживаю свою персиковую юбку. — Всех остальных пациенток Харвуда тоже надо спасать. У нас есть четыре дня, чтоб найти способ и вытащить их оттуда.

Он не пытается спорить со мной, не говорит, что это безумие, что это невозможно. Он просто берет мою руку:

— Чем я могу помочь?

Я быстро соображаю.

— Ты говоришь, в Архиве можно найти любые сведения? Есть там дела тех, кто содержится в Харвуде? Нужно узнать, кто из тамошних пациенток — ведьмы, в первую очередь — владеющие ментальной магией. Если Инесс намерена развязать войну, нам тоже придется сражаться.

— Я все выясню. Завтра я весь день занят по службе, но в понедельник смогу нанести визит брату Жимборскому и заодно все разнюхать.

— Это было бы замечательно. Встретимся в понедельник на обычном месте? — спрашиваю я.

Финн кивает, глядя на мои губы. Я тоже хочу поцеловать его, но не на глазах же у Рори и Тэсс! Вместо поцелуя я сжимаю его руку.

— Будь осторожен.

Он хмурит брови и натягивает плащ члена Братства.

— Ты тоже.

Через несколько минут я врываюсь в кабинет сестры Инесс. Она сидит за столом в предвечерних сумерках и проверяет письменные работы учениц. Услышав мои шаги, она поднимает взгляд, и ее лицо разрезает хищная волчья улыбка.

— Твоя сестра не умеет держать язык за зубами, верно? Надо бы этой девчонке выучиться смирять свой темперамент.

Я останавливаюсь перед ее массивным дубовым столом.

— В конце концов я все равно узнала бы.

— По счастью, это произошло уже после того, как брат Беластра рассказал мне свои новости.

Она чуть заметно выделяет слово «Брат», и этого довольно, чтобы мой норов взыграл и потянул за собой мою магию. Может, мне незачем тратить время на споры? Может, лучше прямо сейчас взять и принудить ее забыть время и место заседания Руководящего Совета? Тем самым я просто исправлю ошибку, которую совершила, когда не заставила ее забыть, что она видела меня с Финном. Не знаю, достаточно ли сильны мои ментальные чары, но попытаться надо. Я наклоняюсь над столом и, прищурившись, пристально смотрю на сестру Инесс.

— Чтоб ты не утруждала себя попытками воздействовать на меня ментальной магией, я сразу скажу тебе, что приняла против этого кое-какие меры. — Инесс неодобрительно прищелкивает языком. — Ты, вообще, когда-нибудь врала, дитя? Ты прозрачна, как стекло.

Я вовсе не дитя. От снисходительности, звучащей в ее голосе, мои руки сжимаются в кулаки.

— Какие меры? Откуда мне знать, может, вы опять мне лжете?

— Я никогда не лгала тебе относительно своих намерений, — отвечает она, и это правда. Она сказала, что хочет войны, а я не задала ни одного вопроса. Я хотела, чтоб Финн остался в Нью-Лондоне, а попросить его стать агентом Сестричества куда менее эгоистично и даже благородно, не то что просто предложить ему бросить семью, работу и остаться со мной. — Я только что послала письмо своей близкой подруге. Сейчас она замужем за одним из Братьев, но по-прежнему верна Сестричеству. Я написала ей, что надо мной нависла опасность, и дала ей очень четкие инструкции: если она не услышит об успешном воплощении моего плана, она отправит, кому надо, еще одно мое письмо. В этом письме я сообщаю, что Сестричество — не что иное, как ведьмовской ковен, и что Брат Беластра прекрасно об этом осведомлен. Думаю, обвинение в государственной измене не слишком-то поспособствует его процветанию.

У нее при этом такое самодовольное выражение лица, что мне хочется ее ударить. Я наклоняюсь над столом.

— Вы блефуете. Вы никогда не написали бы такого.

— Может быть. А может быть, я все это зашифровала. Ты не можешь быть ни в чем уверена.

Инесс ручкой стучит по столешнице в равномерном, сводящем с ума ритме. Я сужаю глаза, направив всю свою злость в магию. Мне нужно понять, врет она или нет.

— Я способна это почувствовать, мисс Кэхилл. — Темные брови Инесс почти сходятся на переносице в сплошную линию. — Я и сама весьма неплохо владею ментальной магией. Смею предположить, тут наши силы примерно равны, хотя, конечно, трудно сказать наверняка. Не стесняйся, продолжай, но боюсь, ты только зря себя измотаешь. Я годами практиковалась в защите от ментальных нападений.

— Я не позволю вам этого сделать, — шиплю я. Правое веко начинает дергаться.

— Не вижу, как ты можешь меня остановить, — она откидывается на своем деревянном стуле, — не поставив под удар каждую насельницу монастыря или не развязав открытую войну между Братством и Сестричеством.

Магия бурлит у меня под кожей, пощипывает кончики пальцев. Борясь с разочарованием, я складываю руки на гофрированном лифе своего персикового платья.

— Чего вы надеетесь этим добиться? Вы должны бы понимать, что только спровоцируете новый Террор.

Инесс касается броши у горла.

— Полпути уже пройдено, мисс Кэхилл. Нас гонят и преследуют, и я не собираюсь стоять в стороне и ничего с этим не делать. Я и так провела последние двадцать лет, наблюдая, как Кора кланяется Братьям и старается им угодить. Из-за нее изменения если и идут, то черепашьим шагом. Я хочу просто их поторопить.

— Вы хотите развязать новый Террор. Вы хотите, чтобы Братья начали творить ужасные вещи, на фоне которых мы будем казаться чуть ли не ангелами. Неужели вам нет дела до девушек, которые станут жертвами Террора? Как насчет пациенток Харвуда?

Я вспоминаю красивую индийскую девушку в палате для неконтактных, тело которой покрыто синяками, маленькую Сару Май, которая хоронит во дворе мертвых птичек, и девушку, которая думает, что помолвлена с принцем. Именно на них может обрушиться первый удар.

— Войны без жертв не бывает.

Щиплет глаза, и я прижимаю к ним пальцы. Как она может быть такой бессердечной?

— Там, в Харвуде, есть и ведьмы. Вы готовы ими пожертвовать?

— Ими уже и так пожертвовала Кора, — пожимает плечами Инесс. — Маура рассказала мне о твоем противоречащем здравому смыслу плане их освобождения. Не думаю, что с ними стоит возиться, овчинка выделки не стоит. У меня задача поважнее.

А у меня сейчас нет более важных дел. Эти девушки — не пешки, которыми легко можно пожертвовать. Я поднимаю руки вверх, признавая свое поражение, и иду к дверям.

— Только не делайте глупостей, мисс Кэхилл, — предупреждает Инесс, — не то те, кого вы любите, могут пострадать.

Я иду к Коре. Я настаиваю на том, чтобы с ней встретиться. Грэтхен несколько мгновений испытующе смотрит на меня и соглашается, возможно ощутив мое отчаяние. Не думаю, что я смогла его скрыть.

— Всего на несколько минут, — предупреждает она, открывает мне спальню Коры и снова возвращается на свой пост перед ее дверью.

Кора лежит, приподнявшись на подушках, в кровати с балдахином, ее глаза обведены глубокими тенями. Она выглядит на десяток лет старше, чем накануне. Неужели действие моего вчерашнего сеанса целительства уже закончилось? Я уже видела смерть в лице моей матери и сейчас вижу ее снова. Это заставляет меня опять почувствовать себя испуганной двенадцатилетней девочкой. Как и тогда, я готова надавать кучу опрометчивых, необдуманных клятв, лишь бы мне пообещали, что она не умрет. «Я буду слушаться, я стану вести себя как подобает юной леди и не стану ссориться с Маурой. Я все сделаю». Я стала старше и больше знаю, но близость смерти все так же бьет меня наотмашь и вызывает ребяческое желание с ней поторговаться. Мои плечи сутулятся, а ноги словно врастают в коричневый ковер у самого порога комнаты.

— Кэтрин. — Бескровные потрескавшиеся губы Коры приходят в движение. Сияющие седины настоятельницы каскадом падают ей на плечи, она по грудь укрыта одеялом. — Что случилось?

— Я… я просто хотела вас повидать, — лгу я.

— Пришло время прощаться, — говорит Кора.

Я пододвигаю стул с бело-зеленым цветочным узором поближе к ее кровати. Все мое существо эгоистично хочет надеяться, что, возможно, она еще оправится, что ее жизнь еще не кончена, но я понимаю, что обманываю себя, и проглатываю все слова, которые хотела сказать. Она страдает от боли, она примирилась со своим уходом, и я должна отпустить ее.

— Инесс не станет ждать. Мое тело еще не успеет остыть, а она уже завладеет властью, Кейт.

Впервые она назвала меня уменьшительным именем. Если это наше прощание, мой долг — помочь Коре уйти со спокойной душой, а не растревожить ее.

— Я намерена ей помешать.

— Умница, — улыбается Кора. — Грэтхен знает, где я держу свои записи и как выйти на Бреннана и на наших агентов. Еще с тех пор, как мы были детьми, я делюсь с ней всеми своими тайнами и безоговорочно ей доверяю. Ты всецело можешь положиться на ее помощь так же, как полагалась я.

Я лихорадочно обдумываю ее слова.

— Бреннан — это ваш человек в Руководящем Совете?

Кора кивает.

— Хороший человек. У него дочери, и он тайно дает им настоящее образование. Ты можешь ему доверять.

Да, но я не могу пойти к нему и предупредить, чтоб он не ходил на заседание Совета. Если Бреннан действительно хороший человек, как уверяют Финн и Кора, он захочет узнать, в чем дело, и постарается остановить бойню. Даже анонимное письмо может вызвать подозрения, в результате которых заседание будет отменено, а Сестричество окажется на грани разоблачения.

— На кого еще я могу рассчитывать? — спрашиваю я.

— На Софию, хотя у нее не всегда хватает пороха делать то, что должно. Остальные педагоги на стороне Инесс, за исключением, разве что, Елены. — Сестра Кора задумчиво крутит на пальце серебряное кольцо Сестричества. Из-за того, что она в последнее время сильно исхудала, оно сидит совсем свободно, но все же не спадает окончательно. На ней нет больше никаких украшений, и мне странно видеть ее руки без серебряных перстней. — Ты можешь с ней советоваться. Барышня она, как ты знаешь, сообразительная и хитрая, и я не послала бы ее в Чатэм, если бы не доверяла ей.

Интересно, что Коре известно об отношениях Елены с Маурой? О том, что между ними произошло? М-да. На моем лице непроизвольно возникает гримаса. Общаясь с Еленой, я с трудом удерживаюсь в рамках элементарной вежливости, где уж мне просить ее об одолжениях!

Кора вдруг издает хриплый, захлебывающийся звук, и я в ужасе подскакиваю. Неужели прямо сейчас, на моих глазах, у нее началась агония, и она вот-вот умрет? Но тут я понимаю, что настоятельница смеется.

— Какое кислое лицо, — задыхаясь, хрипит она, — можно подумать, я тебя заставила лимон целиком съесть.

— Вы… я могу вам чем-то помочь? — спрашиваю я, пока она с трудом пытается перевести дух.

Я смотрю на ее испещренную синими венами руку, такую мертвенно-белую, такую маленькую и голую без привычных серебряных колец, и, не раздумывая, накрываю ее ладонью. Боль охватывает меня целиком, впиваясь своими многочисленными бритвенно-острыми зубами, и я отдергиваю руку.

— Как вы это выносите?

Кора делает несколько глубоких вдохов, глубже утопая в своих подушках, и отрезает:

— Ты не сможешь мне помочь, нечего и силы тратить.

Она складывает руки на груди и на миг прикрывает глаза. Без их яркой, пронзительной сини лицо Коры кажется уже мертвым, и я понимаю, что буду тосковать по ней.

— Мне жаль, что у нас не было возможности получше узнать друг друга, Кейт, — говорит она. — А сейчас я устала. София настояла на том, чтоб добавить мне в чай чего-то дурманящего, хоть я и возражала. Не пришлешь ли ты мне Грэтхен? И, пожалуйста, задерни шторы, от света у меня болит голова.

— Конечно же. — Я распускаю золотые, украшенные кистями шнуры, удерживающие изумрудные занавески.

— Быть может, Персефона о тебе позаботится. — Голос Сестры Коры звучит мягче и невнятнее, словно она уже проваливается в сон. Я снова поворачиваюсь к ней, привыкая к воцарившемуся в комнате полумраку. — Я верю, что, когда дойдет до дела, ты поступишь так, как нужно.

— Спасибо.

Я знаю Кору и понимаю, что в ее устах такие слова — наивысший комплимент. Ведь ее собственная жизнь прошла в служении долгу.

После ужина в коридоре начинается какая-то суета. Выглянув в дверь спальни, я вижу, как Маура волочет куда-то свой чемодан, поверх которого аккуратно уложены ее подушки и одеяло. За ней спешит Тэсс:

— Маура, это совсем не обязательно.

В трех дверях от моей выходит из их с Алисой комнаты Вайолет. В одной руке у нее коричневый чемодан, через другую перекинута охапка платьев. В дверном проеме появляется Алиса.

— Банни не забудь! — Презрительно скривив губы, она швыряет в Вайолет потрепанного плюшевого кролика. — Я же знаю, ты без него уснуть не сможешь.

Покраснев, Вайолет на лету ловит игрушку:

— Заткнись, Алиса.

— Что происходит? — спрашиваю я у Тэсс.

Вайолет оборачивается на мой голос:

— Я больше ни минуты не могу жить вместе с этой мегерой, а Мауре, кажется, по вкусу ее общество.

Маура распрямляет спину, на ее устах ледяная улыбка.

— Для меня станет огромным облегчением делить комнату с кем-то моего возраста.

Тэсс замирает посреди коридора, как соляной столп, и ее попытки примириться оборачиваются гневом:

— Может, и для меня станет облегчением жить с человеком, который не пытается меня утопить!

— Ты прекрасно знаешь, что я не нарочно! — пыхтит Маура, пихая чемодан ногой.

Тэсс подбоченивается:

— Ну тогда, может быть, тебе стоит научиться контролировать свой норов. Неудивительно, что люди тебе не доверяют.

Алиса снова возникает в дверях своей комнаты. На этот раз она швыряет в коридор кружевную нижнюю юбку цвета лаванды.

— Ну а я рада, что буду наконец-то жить с кем-то своего круга, а не с дочерью кучера. Подумать только, сколько замечательных подарков я сделала! Но вся моя благотворительность пропала даром.

— Благотворительность?! — выкрикивает Вайолет, наклоняясь, чтоб поднять нижнюю юбку, и все ее платья падают на зеленый ковер.

Тэсс, обогнув Мауру, бросается ей на помощь, а Вайолет лезет в чемодан и достает оттуда пару черных атласных перчаток с пурпурными пуговками и швыряет ими в Алису, которая отступает к стене.

— Вот! Забирай их обратно! Мне они больше не нужны. За все сокровища мира их не надену!

— Девочки! — Это в коридор ворвалась Сестра Джоанна, наша преподавательница математики и естественных наук. — Что, ради всего святого, тут у вас происходит? Сестра Кора очень больна, и ей совершенно незачем слушать ваши писки и визги.

Маура волочет свой чемодан мимо Вайолет и Тэсс.

— Простите, Сестра, — кротко говорит она. — Мы с Вайолет решили поменяться комнатами. Буквально через минутку мы уже переедем.

— Маура, пожалуйста, не делай ничего, о чем потом пожалеешь, — говорит Тэсс, и я думаю, что она имеет в виду далеко не только переезд в другую комнату.

Маура выпрямляется, отбрасывая с лица рыжий локон.

— Тебе незачем обо мне беспокоиться, Тэсс. Это вообще не твое дело.

15

Наш завтрак уже наполовину съеден, когда раздается звук дверного звонка. Сестра София ставит на стол тарелку с исходящими паром горячими пирожками и спешит открыть. Все перестают есть. Кто может явиться в столь ранний час? Люси и Ребекка, тренировавшие чары перемещения, устроив дуэль на ножах для масла, перестают колдовать, и ножи, звякнув, падают на стол. Девушки спешно превращают тетради в томики Писания. Комната будто медленно бледнеет, потому что мы превращаем наши разноцветные наряды в черные бесформенные облачения Сестричества. Возле меня сидит Рори, и ее оранжевое кружевное многоярусное платье становится мрачным траурным одеянием грубой шерсти. Завершив трансформацию, она берет со стола горячую лепешку и намазывает ее маслом. Я отодвигаю свою тарелку в сторону.

— Мэй? — В дверном проеме появляется сестра София. — К тебе пришел твой брат. Он ждет в парадной гостиной.

— Готова спорить, он с новостями о Ли и Хуа. — Мэй отталкивает стул, и на ее круглом лице появляется выражение беспокойства. — Кейт, ты со мной не сходишь?

— Конечно.

Девушки за столами снова начинают переговариваться; по мере того как развеиваются маскировочные чары, комната наполняется розовым, фиолетовым и ярко-синим. Рилла топит свой пирожок в кленовом сиропе.

Поглядев на Тэсс, я прячу улыбку. Каким облегчением станет для Мэй услышать, что ее сестры дома, что они целы и невредимы! Единственное яркое радостное пятно на темной палитре этого ужасного дня.

Но, едва завидев Янга, стоящего перед холодным камином в залатанном коричневом пальто, я в тот же миг понимаю: что-то не так. Парнишка вовсе не выглядит как тот веселый, озорной брат, шалости которого так любит вспоминать Мэй. Уголки его пухлого рта печально опущены, а темные глаза избегают встречаться со взглядом Мэй. Какие бы новости он ни принес, ему явно не хочется рассказывать их сестре.

Мэй, помертвев, останавливается рядом со мной, так крепко сжав мою ладонь, что я слышу, как трещат косточки. Она не тратит время на то, чтоб представить нас с Янгом друг другу.

— Что случилось?

— Ли и Хуа сегодня снова схватили. — Янг сглатывает, дернув кадыком. — Стражники пришли за ними перед рассветом.

— Снова схватили? — моргает Мэй. — Я… Я не понимаю.

У меня обрывается сердце.

— Куда их отправили? — Вопреки всему я надеюсь, что их будут судить и отправят в Харвуд. Тогда я смогу им помочь. Если это все-таки будет Харвуд, значит, мы смогли изменить то, что явилось в видении Тэсс.

— В плавучую тюрьму, — говорит, подтверждая мои страхи, Янг. — Вчера они сбежали со скотобойни, ну или кто-то помог им оттуда сбежать. Они сказали, что это были ведьмы. Все заключенные разбежались, кроме двоих, которых убили стражники. Мы решили отправить их к кузену Лингу, но мама хотела, чтобы они хотя бы первую ночь поспали дома. Они уже собирали вещи, когда явились стражники. Еще час, и они успели бы уйти. — Он с размаху бьет кулаком по ладони.

Мэй прижимает ладони ко рту.

— Их не будут судить?

— Нет. Стражники сказали, что мы — везунчики, а то они арестовали бы и нас за укрывательство беглых преступниц. — Янг трясет головой, и густые черные волосы падают ему на лоб. — Там целый фургон заключенных набился, он перед нашими дверьми стоял. Думаю, они арестовали всех, кого застали дома. Надеюсь, у большинства беглецов хватило ума спрятаться где-нибудь в других местах.

Мэй падает на обитое шелком кресло, и на унылом коричневом фоне ее солнечно-желтое платье кажется особенно ярким. Я сказала ей раньше, что она похожа на нарцисс. Теперь, наверное, это красивое платье всегда будет напоминать ей сегодняшнюю ужасную новость. Она изо всех сил старается не заплакать, но я вижу, как дрожат ее губы.

— Может быть, я больше никогда их не увижу, — тихо говорит она.