Поверь своим глазам Баркли Линвуд
— Так вот, я распечатал это прямо с их сайта. И сейчас, пока мы тут с вами беседуем, картинка висит во Всемирной Паутине. Любой, кому взбредет в голову виртуально прогуляться по Очард-стрит и взглянуть под нужным углом, может увидеть ее. Как я понимаю, одна из машин «Уирл-360», оборудованная панорамными видеокамерами, совершенно случайно проезжала вдоль Очард-стрит в тот самый момент, когда Николь выполняла свою работу прямо у окна.
Говард, до которого только теперь начал доходить ужасающий смысл происшедшего, вскинул на Льюиса беспомощный взгляд.
— Но как, черт возьми, ты это обнаружил? Просто решил сам проверить и увидел ту сцену?
— Нет, — ответил Льюис. — Мое внимание к ней привлек некто другой.
— Кто? Каким образом?
— Квартиру навестил мужчина лет тридцати пяти. Постучал в дверь. Попал на запись камеры.
— Ясно.
Льюис похлопал себя по карману, куда положил распечатку.
— В руке он держал точно такой же листок.
Говард непроизвольно приложил ладонь ко лбу.
— Кто он такой?
— Не знаю.
— Что он собирался делать с распечаткой? Как она вообще к нему попала?
— Неизвестно.
— Похоже, ты вообще ничего не знаешь, Льюис!
Но тот оставался невозмутим.
— Зато я знаю, что у нас возникли сразу две новые проблемы, Говард. И первая из них — тот человек. Кто он? Зачем ему эта распечатка? Как он ухитрился найти изображение в Сети? Оно попалось ему случайно, или он знал, что искать, заранее? Действует мужчина в одиночку, или за ним кто-то стоит? Связан ли он с полицией? Почему он стучался в квартиру Фитч с листком в руке? Чего он хотел? Что пытался выяснить?
— Невероятно! — вырвалось у Говарда. — А вторая проблема?
— Изображение, — ответил Льюис. — Оно все еще доступно в Сети. На том самом сайте. Словно только и ждет, чтобы его обнаружил кто-нибудь еще.
31
Было уже около десяти часов вечера, когда я подъехал по дорожке от шоссе к дому. И меня сразу поразила царившая в нем темнота. Светильник на террасе, висевший ближе к углу, и фонарь при входе в амбар были снабжены таймерами и потому включились автоматически. Но больше свет не виднелся ни в одном из окон. Во тьму была погружена гостиная, как и весь второй этаж. Даже из спальни Томаса не выбивалось голубоватое сияние, обычно исходившее от мониторов. Это представлялось почти невероятным, но неужели он решил лечь спать пораньше?
Входная дверь оказалась на замке. Я отпер ее, вошел, включил свет, замер и прислушался. Ни звука. Хотя от Томаса никогда не бывало много шума — «Уирл-360» не снабжен звуковым сопровождением.
— Томас! — окликнул я вначале негромко, все еще полагая, что брат мог лечь спать, а мне не хотелось будить его.
Вообще-то я ожидал застать его сидящим как на иголках, дожидаясь моего возвращения и рассказа о том, что мне удалось выяснить. Правда, рассказывать мне было не о чем, но Томас не мог знать об этом. Потом мой взгляд упал на кухонный стол.
— Вот ведь…
Стол был заставлен грязной посудой, оставшейся с завтрака, обеда и, может, после ужина тоже. Я взял упаковку с молоком и понюхал содержимое.
— Какая гадость! — воскликнул я, отправляя молоко в мусорное ведро.
Затем мне в глаза бросился перепачканный нож рядом с банкой арахисового масла.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, я осторожно и тихо постучал в дверь комнаты Томаса. Не услышав ответа, приоткрыл дверь. Мне не было необходимости включать свет, чтобы проверить, в постели ли он. В окно смотрела луна, и при ее сиянии я мог видеть покрывало. Убедившись, что кровать пуста, я все-таки включил люстру. Сам компьютерный терминал издавал чуть слышный гул, но мониторы оставались черны. Томас неизменно отключал всю аппаратуру, когда ближе к ночи заканчивал работать.
Я вышел в коридор и спустился к ванной. Дверь была открыта. Я включил свет. Но и там брата не обнаружил.
— Томас! — крикнул я. — Томас! Я вернулся!
Мной овладело беспокойство. Не следовало отправляться на Манхэттен, оставляя брата одного на целый день. С Томасом явно что-то случилось, но что именно? Мне оставалось надеяться, что это не люди из ФБР вернулись, чтобы забрать его с собой.
Я вернулся на первый этаж и подошел к двери, ведущей в подвал, которая располагалась рядом с кухонной.
— Томас!
Ответа не последовало, но я все равно спустился. Свет из кухни освещал мне путь в начале, а потом я дернул за цепочку, чтобы включить лампочку, подвешенную на шнуре под потолком. Это помещение использовалось как склад и было заполнено коробками, которые мои родители скопили за много лет. Если перебирать все это, понадобится уйма времени. Я обошел подвал, заглянул за отопительную печь. Томаса нигде не было.
Выйдя через заднюю дверь в кухне, я сделал несколько шагов по двору. Воздух обдавал прохладой, окружающий пейзаж мягко вырисовывался в лунном свете. На небе не было ни облачка, и если бы я хоть когда-нибудь увлекался астрономией, то наверняка сумел бы сейчас разглядеть многие созвездия, а не только Большую Медведицу.
— Томас! — громко крикнул я, а потом прошептал: — Где ты, черт тебя побери?
Мне пришло в голову, что, может, пора обратиться в полицию, но я решил сначала продолжить самостоятельные поиски. И начал с амбара. Быстро перебежав через двор, я отодвинул в сторону высокую створку ворот. Нашел электрический щит, прикрепленный к одной из массивных деревянных опор, и включил свет. Внутри почти ничего не было, за исключением трактора-косилки, погубившего отца.
— Томас! Если ты вздумал спрятаться от меня…
Но я оборвал сам себя, понимая, насколько не в характере брата затевать прятки. Он вообще не любил подвижных игр. Прекратив на время звать его, я вслушался. Снаружи доносился ночной хор сверчков — звуковой фон настолько привычный, что обычно на него не обращаешь внимания. Вскоре рядом со мной раздался шорох в старой соломе, устилавшей пол амбара не одно десятилетие с тех пор, как прежний владелец использовал его по назначению, поскольку занимался фермерством. Но я увидел только мышь, пробежавшую мимо и исчезнувшую в своем укромном закутке.
Я обошел амбар по кругу, проведя ладонью по смятому капоту трактора, когда оказался с ним рядом. Теперь оставалось лишь сожалеть, что у Томаса никогда не было своего мобильного телефона. Сейчас я бы попытался дозвониться до него.
Размышляя, куда еще он мог уйти, я решил спуститься вниз к оврагу мимо того места, где брат нашел в тот день отца. Выключив в амбаре свет, я метнулся к гребню холма позади дома.
— Томас! Ты там? Ты внизу?
Ни звука в ответ.
Кому я еще мог позвонить, кроме как полицейским? У Томаса не было друзей. И он не мог отправиться к кому-то в гости с ночевкой.
Я вернулся в дом и набрал номер полицейского участка в Промис-Фоллз, сообщив об исчезновении брата.
— Сэр, мы по возможности немедленно отправим к вам патрульную машину, — отозвалась дежурившая на телефоне женщина, — а пока мне необходимо записать приметы вашего брата. Сколько ему лет?
Мне пришлось даже сделать паузу, чтобы вспомнить.
— Тридцать пять. Он на два года моложе меня.
— И когда именно он пропал?
— Не знаю. Я уезжал на день, а когда вернулся, его не было на месте.
— Мистер Килбрайд, если я правильно поняла, речь идет о взрослом мужчине, которому тридцать пять лет? И, вернувшись домой, вы обнаружили, что он куда-то ушел? Но ведь он мог поехать за покупками или просто на прогулку, не так ли?
— Нет. С ним все обстоит иначе. Брат вообще никогда не покидает дома.
— Может, ему надоело торчать там постоянно?
Я вздохнул, сообразив, что без долгих объяснений не обойтись.
— Томас — психически больной человек. Впрочем, это не совсем так, но он находится под регулярным наблюдением психиатра. И это ненормально для него уйти из дома, никого не предупредив.
— Получается, что вы оставили психически больного человека одного, мистер Килбрайд?
— Господи, говорю же вам… Он не совсем… А вы не могли бы просто прислать сюда вашего сотрудника, чтобы я постарался все ему объяснить на месте?
— Машина к вам подъедет, сэр. Но только…
— Мне нужно идти!
Меньше всего мне хотелось провести все время, пока я ждал патрульную машину, в бесплодных препирательствах с дежурной.
Звонок в полицию не успокоил меня. Напротив, я был как никогда близок к панике. Выйдя на террасу, я стал вглядываться в подъездную дорожку, а потом левее, туда, где в нескольких сотнях ярдов от нас жила ближайшая соседка. Эта женщина осталась одна с тех пор, как несколько лет назад умер ее муж. И сейчас мне не оставалось ничего, кроме как пойти и попытаться разбудить ее.
Но именно в тот момент проезжавшая по шоссе со стороны города машина стала замедлять ход. Затем она съехала с асфальта на обочину и захрустела шинами по гравию нашей подъездной дорожки.
Наблюдая за ее приближением, я спустился на ступени террасы, гадая, везет ли это кто-то домой Томаса или же водитель прибыл, чтобы сообщить мне о нем дурные новости.
В свете фар, направленных прямо на меня, я не мог различить, сидит ли кто-нибудь рядом с шофером. Машина остановилась позади моей, и когда открылась пассажирская дверца, я сразу увидел, как наружу выбрался брат, но по-прежнему не узнавал человека за рулем.
— Томас! Где, черт возьми, тебя носило?
В руках он держал нечто вроде планшета, и я не сразу сообразил, что эта одна из новомодных электронных новинок, имевших сотни полезных функций, включая доступ в Интернет. Если он и понимал, сколько беспокойства причинил мне, то виду не подал, словно это заботило его сейчас меньше всего.
— Я поехал ужинать. В «Кентукки фрайд чикен». А эта штука в сто раз лучше джи-пи-эс в твоей машине. Что тебе удалось узнать в Нью-Йорке? Расскажи подробности. Только пойдем в дом, а то очень холодно.
Как ни в чем не бывало Томас прошествовал мимо меня, поднялся на террасу и скрылся в доме. Я услышал, как открылась дверца водителя. Через несколько секунд на меня с улыбкой смотрело знакомое лицо.
— Привет! — воскликнула Джули. — Твой брат — это нечто! Мы потрясающе провели вместе с ним время. А история с человеком в окне и пакетом на голове? Слушай, здесь же пахнет настоящей сенсацией!
32
Еще не успев ни слова сказать ни Томасу, ни Джули, я достал свой сотовый телефон, снова позвонил в полицию и сообщил, что мой брат благополучно нашелся. А потом обратился к Джули:
— Что произошло?
— Ничего особенного. Ты сказал, что я могу к вам заскочить, вот я и заскочила. Тебя дома не оказалось. Томас находился один и никак не мог приготовить себе ужин. Тогда я предложила поехать со мной поужинать в город, и он согласился. Пригласишь меня и дашь что-нибудь выпить, или мне возвращаться домой на трезвую голову?
— Что ты сумел выяснить? — раздался крик Томаса, который вышел из дома и встал на террасе с айподом в руках.
— Подожди, — сказал я. — Сейчас приду в дом. — А потом задал вопрос Джули: — Где он взял эту штуковину?
— Я позволила ему попользоваться ею немного, — ответила она. — Показала, что с ее помощью можно изучать планы городов где угодно, и не обязательно для этого сидеть дома за письменным столом.
— Я хочу такой же, Рэй, — заявил брат. — Ты купишь мне его?
— Томас! Я же велел тебе подождать в доме. Через минуту я приду к тебе.
Он вернулся в дом.
— А знаешь, он прав, — вдруг произнесла Джули.
— То есть?
— Ну, как ты с ним разговариваешь. Он пожаловался, что ты постоянно злишься на него.
— Я не… Он тебе сам это сказал?
Джули кивнула.
— Но не переживай, откровенничает он только со мной.
— Я на него вовсе не злюсь и желаю ему только добра. Стараюсь как могу.
— Не сомневаюсь.
— Мне кажется, или ты действительно говоришь со мной сейчас свысока?
Она улыбнулась:
— А вот на сей раз, вероятно, прав уже ты. Слушай, мне, наверное, лучше просто уехать домой…
— Нет-нет, непременно заходи! Расскажи, какой я плохой брат.
— А у тебя есть время? На это может уйти остаток ночи.
Когда мы поднимались по ступеням, я заметил:
— Удивлен, что тебе удалось выманить Томаса из дома. Он ненавидит покидать его.
— Эта игрушка очень помогла. А еще обещание покормить его в «Кентукки фрайд чикен».
— Да, это могло сработать, — кивнул я, входя вслед за ней в дом.
Сверху уже доносились щелчки «мыши».
— Поднимайтесь ко мне! — крикнул Томас.
— Мне лучше сразу с этим разобраться, — вздохнул я. — Пойдешь со мной?
Она кивнула.
— Но должен предупредить, что у нас наверху все выглядит не совсем обычно.
— А Томас уже мне показал, — проговорила Джули. — Ничего особенного. Вот мой брат развешивал по всем стенам картинки с голыми женщинами. Так что карты меня после этого смущают мало.
— Ну, рассказывай, — произнес Томас, когда мы вошли к нему в комнату, но не отвел взгляда от центрального монитора, на котором перемещался по улицам неизвестного мне города.
— Если ты хочешь побеседовать, то остановись и повернись ко мне, — сказал я.
— Это как раз то, о чем я только что упомянула, — прошептала Джули мне на ухо. — Ты общаешься с ним так, словно он — дитя несмышленое.
Я жестом попросил ее замолчать, потому что брат снял наконец пальцы с «мыши» и сделал четверть оборота в своем кресле.
— Что же тебе удалось узнать?
Я откашлялся.
— Ну так вот. Я приехал на Очард-стрит и нашел нужный дом. Посмотри. — Я достал телефон, открыл режим фотоаппарата и протянул ему. — Вот его снимок.
Томас изучил крохотное фото на дисплее телефона и сравнил его с распечаткой — точно такой же, какую выдал мне перед поездкой на Манхэттен.
— Да, то самое окно. Кирпичная кладка совпадает.
— И как видишь, — заметил я, — никакой головы в окне нет.
— Ты так говоришь, будто это что-то доказывает, — возразил Томас.
— Я лишь констатирую факт, вот и все.
— Если бы на нашей подъездной дорожке полгода назад случилась авария и ты снял ее на камеру, а потом сделал кадр с той же точки сейчас, это не доказывало бы, что аварии вообще не было, верно?
— Один-ноль в пользу Томаса, — улыбнулась Джули.
— Я все понимаю, — обратился я к брату, пропустив ее замечание мимо ушей. — Просто рассказываю, что видел своими глазами.
— Ты предпринял еще что-нибудь?
— Да. Я поднялся к квартире. Постучал в дверь.
Томас не сводил с меня глаз.
— И что дальше?
— Никто не отозвался. Квартира оказалась пуста.
— Как?
— Соседка сообщила мне, что там уже много месяцев никто не живет.
— И ты даже не спросил ее, не убивали ли кого-нибудь в этой квартире?
— Нет, не спросил. У меня были основания полагать, что о подобном событии она непременно поведала бы мне.
— Конечно, но при условии, что не совершила преступления сама.
— Поверь мне, на убийцу соседка не похожа. Она информировала меня, что девушки, жившие в квартире, давно уехали.
— И с тех пор квартира пустует?
— Да, и что? — пожал плечами я.
— А тебе не кажется это странным?
— Нет.
— Я слышал, жилья в Нью-Йорке не хватает. Почему же за все это время квартиру не сдали?
— Не знаю, Томас.
— А что сказал управляющий, когда ты задал ему этот вопрос?
— Какой управляющий?
Мой телефон все еще оставался в руках Томаса, который переключился на следующее фото.
— Это что такое?
— Список жильцов при входе.
— А рядом? Разве не номер телефона управляющего?
— Да, похоже на то.
— Так ты с ним разговаривал?
— Нет.
— Почему? Ведь как раз управляющий мог точно знать, произошло ли в той квартире убийство или нет.
— Послушай, Томас, я сделал для тебя пару фото, постучал в дверь, но там никого не оказалось. И, право, не знаю, что еще я мог предпринять.
Джули усмехнулась:
— Неужели тебе трудно было поговорить с управляющим? Или опросить других соседей?
— А тебя это каким боком касается?
— Ты приехал в такую даль. Был уже на месте, на нужной улице, в нужном доме. И ты уж точно мог постучать еще в несколько дверей хотя бы ради того, чтобы оправдать поездку.
Я в изумлении уставился на нее.
— А ведь верно, — поддержал ее Томас, с неодобрением глядя на меня. — Почему ты так небрежно отнесся ко всему? Эх, надо было мне самому отправиться туда вчера.
— Надо было, — съязвил я, — и еще через пару недель ты бы как раз оказался на Очард-стрит.
— Но я по крайней мере хоть что-то выяснил бы. А получилось, как в тот, другой раз, когда у человека в окне возникла проблема.
— В какой другой раз?
Но Томас словно забыл о своей последней фразе и продолжил:
— Ты даже не попытался провести расследование. И уж конечно, тебе далеко до стандартов Центрального разведывательного управления. Не представляю, как бы они отреагировали, узнав об этом.
— Им бы это не понравилось, — поддакнула Джули.
— Сдаюсь. — Я поднял руки вверх. — В следующий раз ты можешь сам сесть в поезд и отправиться в Нью-Йорк, чтобы изображать Арчи Гудвина и собирать улики. А я останусь дома и буду ухаживать за орхидеями, как Ниро Вульф.
— Какой еще Арчи? При чем здесь орхидеи?
— Но я сделал все, что мог, Томас. Честное слово. В Интернете нет ни одной публикации о том, что кого-то убили в этом доме. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, — просто забыть обо всем.
Я достал из кармана распечатку, скатал ее в шарик и метнул в корзину для бумаг. Брат проследил, как комочек упал на дно корзины, и с упреком посмотрел на меня.
— Это получилось немного по-хамски, — заметила Джули.
Я бросил в ее сторону выразительный взгляд. Наверное, так оно и выглядело, но у меня выдался очень долгий день, и я смертельно устал. Казалось бы, у Томаса появился хороший повод поддержать Джули, однако его следующая реплика оказалась неожиданной:
— Мне не нравится мистер Прентис.
Я вздрогнул.
— Что? Чем тебе не угодил мистер Прентис?
— Он заставляет меня делать то, чего мне не хочется.
— Объясни, что произошло?
— Он собирался увезти меня обедать, а я не хотел.
— Сегодня? Он был здесь?
Брат кивнул:
— Да. Схватил меня, чтобы заставить идти с собой, и тогда я ударил его.
Я сделал шаг вперед и положил ему руку на плечо.
— Как, Томас? Ты ударил Лена Прентиса?
— Да. Но только чуть-чуть.
Он даже встал из кресла, чтобы показать, как это случилось. Взял мою руку и положил себе на запястье.
— Мистер Прентис схватил меня вот так, а я стал вырываться и попал ему по лицу.
Томас продемонстрировал все в замедленном движении, лишь слегка коснувшись моей щеки ладонью.
— Ты ударил Лена Прентиса по лицу?
— Мне он не нравится. И никогда не нравился.
— Но, Томас, это не повод, чтобы бить людей.
— Я же показал тебе, как он схватил меня. И я ударил его не сильно. У него не пошла кровь, он не заплакал, и вообще…
— Что же он сделал?
— Уехал.
Я вздохнул. Никогда больше не смогу я оставить брата одного. По крайней мере на целый день. Прежде чем продать этот дом и вернуться в Берлингтон, мне придется переселить Томаса куда-то, где он будет находиться под наблюдением персонала. И меня не могло не тревожить, что за короткое время брат дважды пустил в ход физическую силу. Сначала он подрался со мной. А теперь дал пощечину Лену Прентису. Впрочем, следовало признать, что оба раза его спровоцировали.
— Томас, — сказал я, — все это не похоже на тебя. Не в твоем характере.
— Знаю, — отозвался он, усаживаясь в кресло и устремляя взгляд на монитор. — Обычно я хороший.
Брат принялся щелкать «мышью» и замолчал.
Джули взяла меня за руку.
— Пойдем, — произнесла она. — Мне кажется, нам обоим не помешает чего-нибудь выпить.
33
— Кто такой Лен Прентис? — спросила Джули, когда я достал из холодильника пиво.
Я рассказал ей о нем, и она вспомнила, что видела его на похоронах.
— Томас никогда не любил его, — заметил я.
— Зачем ему вдруг понадобилось пытаться вытащить твоего брата из дома на обед?
— Я и сам не понимаю. Видимо, Лен никак не может уразуметь, что не все люди созданы одинаковыми и что не все проблемы решаются просто. Он, например, считает, что если Томас слышит голоса, то ему надо воспользоваться берушами, а его больная жена должна мобилизовать энергию и отправляться в путешествия вместе с ним. «Преодолей себя!» — вот его девиз.
— Да, мне знаком подобный тип людей.
— Может, мне следует позвонить Лену. Узнать, сильно ли он расстроился. Но сегодня уже слишком поздно. Подождем до завтра. Только этого нам не хватало!
Мы стояли в кухне, прислонившись к разделочному столу, и молчали. Потом я произнес: