Золото Империи Глушков Владислав

Глава 22

Время шло, так за одним летом пролетело второе, а там и третья зима подошла с тех пор, как обосновался отряд полковника Гуревича в старом монашеском ските. Казаки, привыкшие с детства к труду на земле, с удовольствием обрабатывали её, с каждым годом всё больше и больше отвоёвывая у тайги.

Отношения между деревенскими и пришлыми, как называли новых монахов люди, сложились добрососедские, а порой даже дружеские. Люди были благодарны местным жителям за поддержку, за предоставленную возможность остановиться и жить, жить полноценной жизнью, возделывать землю, растить хлеб. За всё это отряд отплачивал деревенским с торицей. Собираемого с полей, хватало с торицей на то, чтобы сытно жить от урожая до урожая, и поэтому монахи с радостью делились всеми избытками с деревенской общиной, особо помогая семьям, обделённым мужской силой. А такие в деревне тоже были. Ну не дал Господь некоторым семьям сыновей в дом. Как назло, одни девки рождались, так что теперь с голоду им помирать? Но и те в долгу не оставались, в ските всегда была новая одежда, из самотканого льняного полотна, постельное бельё, да и многое другое, сделанное заботливыми женскими руками.

Вместе со всем, росли и офицерские семьи. К всеобщему, удивления прижился в деревне франт Лошицкий. Он был балагур, и весельчак, а этого порой так не хватало в заброшенной в тайге деревеньке. У всех троих в семьях подрастали дети. Вахрушев успел обзавестись уже двумя крепкими мальчишками, погодками, у Лошикого рос один сын. А вот Зимину несколько не везло, ему жена преподнесла двоих, замечательных девчушек, и ходила уже с третьим ребёнком. Сергей Викторович очень надеялся, что хоть на этот раз будет наследник, но по всем признакам его жена должна была порадовать мужа очередной дочкой.

— Да не расстраивайся ты так Сергей, — успокаивал товарища Лошицкий, — что такого, что девки, девки это тоже хорошо, вон смотри, какие красавицы растут. Просто загляденье.

— Это всё верно, ты говоришь Юра, да вот конфуз то какой. Полковник нам троим, поручил беречь тайну, да наследникам своим передать, а что, как и не родит мне Дарья никогда сына, как тогда быть?

— Дело конечно серьёзное, но и в этом страшного ничего нет, передашь сведения одной из дочерей, а для верности мы её за одного из Вахрушевых замуж отдадим, вот и будет всё соблюдено. Да не печалься ты так, — он похлопал товарища по плечу, — ещё мы дождёмся того момента, когда пора будет клад из пещер доставать.

— Ой, не верю я в это, ой не верю. Смотри ведь третий год мы здесь, а слухов то никаких, про то, что наши опять верх взяли, что страна возрождаться начинает.

— И правильно не веришь, — вмешался в разговор Вахрушев, он только вошёл в дом Зимина, где друзья обсуждали будущее. — Я тоже не верю, не спокойно мне как то на душе. Вот прошлые зимы такого беспокойства не было.

— Ты, друг Николай никак провидцем стал? — Удивился Лошицкий.

— Нет, Юра, провидцем я не стал, кабы стал, то может много избежать получилось бы, а так одни предчувствия.

— Брось, даже если и доберутся сюда красные, то не скоро, да и откуда им знать, что мы это мы?

— В этом ты конечно прав, такого им знать не возможно, хотя твою гвардейскую выправку, разве что слепой не заметит.

Многого они не знали и уж тем более не могли предвидеть, да вот только примерно через неделю на околице деревни возникла группа всадников. Их было шестеро, и шли они ровно оттуда, откуда пришёл отряд Гуревича. Верховые проследовали к центру деревни, было это на закате дня, и остановились возле дома Вахрушева. Николай в это время как раз расчищал снег возле ворот.

— Уважаемый, а не подскажешь ты нам, где в вашей деревеньке на постой встать можно.

Тот, что ехал первым, обратился к Николаю. Вахрушев расправился и глянул на приехавших.

— Ба, Николай Александрович, не уж то Вы? Да точно Вы. Не признаёте меня?

Человек спрыгнул с коня и с распростёртыми объятиями бросился к Николаю. Вахрушев отстранился.

— Извините, не могу знать.

— Да неужели не помните. Мы с Вами служили вместе при штабе генерала Каппеля. Вы, если мне не изменяет память, командовали казачьей сотней охраны штаба, а я в казначействе при штабе. Не помните? Да бросьте.

— Вы уважаемый видно, что-то путаете. Не помню я, что бы мог с Вами встречаться.

— Не уж то я настолько изменился? Вспомните, прапорщик Быстров Сергей Викторович. Не помните?

Николай понял, что отпираться дальше просто некуда. Настойчивость прапорщика была завидная.

— Да, что-то припоминается, извините, давно это всё было, забывать начал, да и сталкивались мы с Вами очень редко.

— Да, что уж там, Вы просто не представляете, как я рад встретить, наконец-то своих. Как я рад Вас видеть. А что полковник тоже где-то здесь?

— Какой полковник?

— Ну как Вы же с отрядом полковника Гуревича уходили. Боже чего мы натерпелись с того момента как вы ушли с караваном.

— Я Вас не понимаю Сергей…

— Сергей Викторович.

— Да Сергей Викторович, я Вас не понимаю. Я здесь один живу, с семьёй. Осел, понимаете, женился, деток завёл и живу, спасибо местные люди приняли. А Вы куда следуете? — Николай решил сделать вид, что гостям здесь совсем не рады.

— Бежим мы Николай Александрович, бежим, давно бежим. Может, всё-таки в дом пригласите? Там и поговорим. Промёрзли мы в тайге, сил никаких нет.

— Что же проходите, коней привязывайте, я сейчас им овса насыплю, а людей в дом проводите, жена самовар поставит. Переночуете, обогреетесь и дальше в путь. Любаша, — позвал Николай жену, — милая поставь самовар, гости у нас нежданные.

Пока люди устраивали своих коней, в доме уже успели поставить самовар, а это означало, что на столе появилась не хитрая снедь, печёный картофель, разные соления, пироги с грибами и капустой, мёд и брусничный квас. Ну и конечно центральное место на столе занимал ведёрный самовар.

— Проходите, уважаемые, присаживайтесь к столу, откушайте с дороги, что Бог послал, — пригласила Любаша мужчин к столу.

— Спасибо, хозяюшка, стол щедрый накрыт, нам даже неудобно. Шесть голодных ртов это большой ущерб для семьи.

— Ничего один вечер выдержим, не переживайте, — остановил Николай речь Быстрова. — Вы же не собираетесь у нас зимовать?

— А что на улицу выгоните старых боевых товарищей?

— Понимаете, Сергей…

— Сергей Викторович.

— Да я помню. Так вот Сергей Викторович. Здесь тайга и каждый живёт своим трудом, сколько на зиму заготовил, на том и живёт, и ещё здесь ни кто не заготавливает больше чем нужно для его семьи. Безусловно, есть небольшой общественный фонд, но он предназначен для поддержания общины, но ни как не на содержание неизвестно кого. Это, во-первых, а во-вторых, здесь живут староверы и они не приемлют людей не их веры. Я ясно высказался?

— Предельно ясно.

— А вот теперь, пожалуйста, рассказывайте, как Вы к нам попали.

— Всё очень просто, господин есаул…

— Стоп, — перебил Вахрушев, — если хотите задержаться в этом доме до утра, забудьте слово господин и слово есаул, в противном случае я буду вынужден попрощаться с Вами и Вашими людьми. Я уже очень давно отказался от войны и военной карьеры, я простой крестьянин и только.

— Как скажете, так вот Николай Александрович, как только полковник Гуревич с обозом в Вашем сопровождении покинул расположение штаба армии, на нас напали красные, бои длились несколько дней, но силы были не равные, нам пришлось расходиться небольшими группами по сотне две. Слышал я, что несколько батальонов ушли в Харбин, я же с сотней казаков направился вглубь тайги на север.

— Вы взяли под командование сотню, — удивился Вахрушев, — где же теперь эти казаки?

— Нет, я не командовал сотней, я к ней пристал, это намного позже я стал командиром, Вы же знаете, я был больше чиновником в казначействе, не боевым офицером. Красные преследовали нас, приходилось уходить с боями, время от времени к нам прибивались другие отряды. Иногда нам удавалось задержаться в какой либо деревне на зиму, но с весной вновь приходили Большевики и выбивали нас из неё. Так мы скитаемся вот уже третий год, эти люди, все кто остался от той сотни.

— Я не вижу среди них ни одного казака, да и не больно вы похожи на скитальцев.

— К сожалению, за это время казаки полегли все, это люди из тех, кто прибивался к нам. А что Пётр Ильич, он где, где остальные, что уходили с Вами?

— Вы что-то путаете, Уважаемый, я здесь в деревне один, да мы уходили вместе, но Красные очень скоро нас нагнали и разбили вчистую, единицам, мне кажется, удалось спастись. Мне вот посчастливилось, меня приютили эти люди, я принял их веру и теперь живу в мире и согласии…

— Николай, ты дома? Тебе привет от Гуре… — открыв двери Лошицкий с Зиминым, так и застыли на пороге, а фраза повисла недосказанной.

— Так это же господа Лошицкий и Зимин, — Быстров подпрыгнул и бросился с объятьями к вошедшим. — Не хорошо, Николай Александрович, не хорошо обманывать боевых товарищей. Так что Вы говорили про господина полковника Юрий Карлович?

— Николай объясни, кто этот клоун, и что он делает в твоём доме?

— В моём доме, заметь Юра в моём, и ни кто не дал тебе право врываться в него вот так запросто как в провинциальный бордель, — разозлился Вахрушев.

— На счёт врываться не понял, но всё равно извини. Но всё же кто это, — он указал на Быстрова и компанию.

— Как господин ротмистр Вы тоже меня не припоминаете, а Вы господин поручик?

— Извините, — задумался Зимин, — если мне не изменяет память, прапорщик Быстров, Вы ещё жалование нам выдавали.

— Вот хоть один человек, но помнит скромного казначея. Совершенно верно Сергей Викторович я Вам жалование выдавал, а Вы в инженерном департаменте служили, кажется минёром? Или я ошибаюсь. Да мы же с Вами ещё и полные тёзки. Как такое забыть можно?

— Нет, не ошибаетесь. Там. А вот на счет тёзки или нет, не припомню, уж увольте.

— Всё уважаемые повспоминали и будет, — прервал всех Вахрушев. Вы Сергей Викторович со своими людьми располагайтесь здесь, в светёлке, уж не взыщите, кто на полу, кто на лавке, а мы с товарищами её немного побеседуем на свежем воздухе. — Он взял друзей под руки и вывел во двор.

— Николай, ты, что так на меня… — Начал было Лошицкий, как только они оказались на улице.

— Идёмте в баньку, — полушёпотом предложил есаул, — там спокойнее и не услышит нас ни кто.

— Рассказывайте, что в ските нового.

— Да ничего там нового нет, всё по старому, к Рождеству собираются на праздники в деревню прийти. Привет тебе передавали.

— Понятно. У нас здесь дела похуже будут. Не нравится мне этот Быстров, он вообще скользкий тип был. Да и не похожи они на скитальцев, больно причёсанные какие то, любопытные очень, всё про Гуревича да обоз выспрашивал.

— А те, что с ним?

— Те, что с ним, вообще молчали, слова не проронили за всё время. Нет, недаром предчувствие меня мучило.

— Что делать то будем? Отпускать их нельзя.

— Нельзя, я бы вывел их в тайгу подальше от деревни, да и расстрелял для ясности. Но без команды полковника нельзя. Так что Сергей собирайся в поход, до утра должен обернуться, расскажи всё Гуревичу и с решением назад, Юра, а мы с тобой караулить здесь будем, я в доме, а ты, уж извини на морозце.

— Похоже, ночка предстоит весёленькая.

— Не то слово. Ладно, друзья расходимся, а то заподозрят чего.

Глава 23

Алексей стоял на краю проруби в полной готовности к погружению, солнышко пригревало, осталось только очистить воду от тонкого льда, которым затянуло её за ночь, и можно было нырять.

— Ну, вроде все указания выдал, внимательно следите за профессором. Толя, ты бери Петра, сверлите лунки, вот по этой линии, — он указал рукой, — и закладывайте взрывчатку, всё есть в багаже, должно хватить, что бы сорвать лёд.

— Это зачем?

— Это на случай если гости нежеланные появятся, на острове нам хоть отсидеться получится, да есть надежда что искать нас начнут, иначе отбиваться будет сложно.

— Откуда ты гостей ждёшь? — Спросил Прохор.

— Думаю по следу нашему прийти должны, примерно к вечеру сегодня.

— Нет, по следу не придут.

— Откуда такая уверенность?

— Лошицкий не пропустит.

— Это ещё кто?

— Да Виктор Кузьмич, хозяин лагеря. Лагерь его не обойти, с этой стороны мы прикрыты, если кто и придёт Кузьмич обязательно нас предупредит. А вообще, неплохо было бы Аристарха к нему отправить, тоже предупредить, что гости могут нагрянуть.

— Вряд ли получится, мне кажется, машина назад уже не переедет.

— Ничего страшного, Аристарх пешком справится. Туда и назад, к вечеру обернётся.

— Он что у тебя спринтер, или марафонец? Мы машинами в одну сторону целый день ехали.

— Успеет, здесь пеший маршрут есть, намного короче.

— Вон оно как? Хорошо, отправляй братца. Вроде всё решили, что ж тогда я погружаюсь.

Алексей уселся на край проруби, аккуратно соскользнул в воду и начал медленное погружение вдоль фала, опущенного на дно.

Лучи солнца пробивали толщу воды метров на шесть семь, а дальше начиналась темнота. Алексей включил фонарь и продолжил погружение. Совершенно непуганая рыба, зимняя ленивая, время от времени проплывала мимо гостя, некоторые, особо смелые подплывали к самой маске, наверное, хотели познакомиться. Алексей протягивал к ним руку, они неохотно уворачивались, и плыли дальше по своим рыбьим делам. Вода была прозрачная, чистая и луч фонаря уходил примерно на три — четыре метра в глубину.

Наконец появились признаки дна. Луч упёрся, в какое-то возвышение над почти ровным дном, Алексей посветил в сторону, там было точно такое же.

«Интересно, что это такое? Пойдём, Алексей Павлович, посмотрим».

Он подплыл поближе, под небольшим слоем ила отчётливо просматривались сани, на удивление они отлично сохранились, сани стояли на дне, загруженные и укрытые какими-то попонами, перевязанными толстыми верёвками.

Нож легко разрезал верёвку, откинув попону, Алексей с удивлением смотрел на аккуратно сложенные, на санях булыжники. Раскидав немного, он убедился, что под камнями больше нет ничего. Поплыл к следующим, там было то же самое. Никаким золотом в санях и не пахло.

«Всё ясно, пора всплывать, нет здесь ничего. Значит два варианта, либо это полный бред, на счёт золота, либо его спрятали в другом месте, а эти сани затопили якобы с грузом. Да эта версия кажется вполне правдоподобной. Тогда Алексей Павлович пора на поверхность, а там будем принимать решение, что делать дальше».

Он начал медленное всплытие, торопиться было нельзя, а так хотелось, холод начал пробирать уже даже с трудом помогало шерстяное бельё, надетое под костюм. «Но торопиться нельзя, — подумал Алексей, — кессонка, страшная вещь, а декомпрессионной камеры у нас с собой нет. Поэтому все остановки нужно выдержать».

Он всплыл на поверхность совсем обессилевший от холода, товарищи моментально схватили его за руки и выдернули из воды на лёд, а Вероника вложила в онемевшие руки кружку с горячим и очень сладким чаем.

— Пейте, только маленькими глоточками и быстрее с тёплое помещение, переодеваться и греться. Что Вы там видели? — Не вытерпела девушка.

— Потом, ничего. — Только и смог ответить Алексей.

Вечером, после ужина, отогревшись и просохнув, он сидел возле столика, а все остальные окружили его и с нетерпением ждали рассказа о подводном мире озера.

— Вы все не понимаете, меня там чуть не съели.

— Как не съели, кто? — Удивилась Вероника.

— Рыбы, Вера, рыбы. Они очень возмутились, что я посмел ворваться в их мир. Они пытались выталкивать меня из воды, а одна огромная, наглая щука, примерно метра два длинной, как подплыла, как открыла пасть, думал, проглотит как блесну. Еле отбился от неё фонариком.

— Не обманывайте, таких щук не бывает.

— Ещё как бывает, милая барышня, — обозвался Аристарх, он к этому времени вернулся из лагеря, да не один, вместе с Лошицким.

— Не бывает, вы меня разыгрываете.

— Бывает, я вот Вам сейчас историю одну расскажу, со мной это было. У нас-то тут места дикие, рыба и зверь не пуганые, они по сто лет живут, а может и дольше.

— Так что там за история, — заинтересовалась девушка.

— А вот слушайте. Пошёл я однажды на рыбалку, закинул удочку подальше и сижу, жду. Час так просидел, другой, как назло ни одной поклёвки, я уже и червяка менял, и кукурузу и что только не предпринимал, не клюёт рыба и всё. Ну, думаю не судьба тебе Аристарх нынче с рыбкой быть. Собрался уже совсем уходить, когда поплавочек мой задрожал. Я притих и сижу, жду, удочку в руки взял, чтобы, понимаете подсечь вовремя. И в самый этот момент поплавок резко уходит под воду, меня дёргает с такой силой, что я еле удерживаюсь на ногах. Хватаю удилище двумя руками и тяну. Моя-то задача вытащить её на берег, долго я возился с этим монстром, несколько раз получилось поднять его на воздух, такой спины я ещё не видел в своей жизни, ну не меньше десяти сантиметров в толщину, и вот уже совсем близок был к завершению, совсем близко подтянул его к берегу. Вот думаю это сазан, всем сазанам сазан, когда новый рывок потряс меня. Здесь я на ногах уже не удержался, плюхнулся с обрыва, а высота там была, должен вам сказать приличная, метра три. И потянуло меня по всей глади озёрной. Помогите, кричу, помогите. Вся деревня сбежалась, начали ловить меня. На силу выловили, схватили за ноги, и давай на берег тянуть, меня вытащили, потом все вместе за удочку взялись. Выловили-таки. И что вы думаете, это было? Не знаете, так вот я Вам скажу милая барышню. Да это был сазан, такой метра полтора длинны, лет ему было не меньше ста, а вот его при этом ещё и щука пыталась сожрать, она на него как на блесну попалась. Так вот той щуки было три с половиной метров, и весила она сто с лишним килограммов, котлеты тогда щьючьи, помню всей деревней целый месяц ели. Во как.

Вероника сидела, раскрыв рот, было не понять, верит она или нет в эту рыбацкую байку, наконец, немного опомнившись, спросила.

— Не уж то целый месяц? Она такая старая была, что мясо наверняка тиной воняло.

Тут народ не выдержал и рассмеялся.

— Ах, так? Вы, вы… — девушка покраснела и обижено отвернулась.

— Вера, детка, да разве можно настолько верить рыбацкие байки, — попытался успокоить её Алексей.

— Аристарх, я Вас считала честным и порядочным человеком. А вы оказались точно таким же, как и господин Мещёряков.

— Вот это новости, значит я бесчестный и не порядочный.

— Не переживайте Вы так барышня. — Улыбался егерь, — пошутили немного, это ведь для нашей пользы.

— Всё я вам всем теперь ни в чём верить не буду.

— Вот это напрасно, сейчас я тебе расскажу то, во что тебе просто придётся поверить.

— И что же это?

— Это то, что есть на дне. Так вот, нет там того, что мы ищем, нет, и не было никогда. Да место определила ты совершенно точно, стоят на дне затопленные сани, ровно десять, как и было написано в рапортах. Но только гружёны они обычной скальной породой.

— Все?

— Все, я проверил все. Нет ничего.

— Этого не может быть, в документах всё точно написано.

— А что вы вообще хотели там найти, — поинтересовался Прохор.

— Да теперь, похоже, уже ничего. Ладно, на сегодня всё, дежурим по обычной схеме, а сейчас всем спать, завтра, если всё будет тихо, подумаем, как выбираться отсюда.

Ночь прошла тихо, Алексей поднялся под утро, поменял на дежурстве Петра. Пост выставляли на звоннице. Отсюда великолепно просматривался весь противоположный берег, и подойти незаметно к церкви не представлялось никакой возможности. Алексей устроился поудобнее и задумался.

«Значит, золота на дне нет. А вот документы говорят об обратном. Что за документы? Понятно что, протоколы допросов, что ещё может храниться в архивах, отчёты первых экспедиций. Выходит, что золото это всё-таки было и, несомненно, привезено сюда. Но куда оно делось потом? Скорее всего, его перепрятали, причём тайно, получается, что даже люди, которых допрашивали, не знали об этом. Или знали, но промолчали? Такое тоже возможно. Почему не проверили сразу? Ответ очевиден, слишком большие глубины, в те времена они просто не могли так глубоко нырять, тащить сюда тяжёлое водолазное оборудование, видимо посчитали нецелесообразным. Как всегда нашлись более срочные дела, потом война, потом благополучно сдали в архив и забыли.

Интересно всё это. Так хорошо, что настолько волнуются наши егеря? Какая связь? Профессор обратил внимание на их фамилию, значит, прослеживается связь. Почему вдруг Виктор Кузьмич бросил свой лагерь и примчался сюда нас оберегать? Ох, ох, ох. Вопросов больше чем ответов и это нехорошо. Что ещё мы имеем. А имеем мы как раз Фирсова с его командой, которая до сих пор себя ни как не проявила. Вот это тоже странно. Предполагаем, что место наше им известно. Получается, что им оставалось только ждать, где мы задержимся основательно и потом к этой точке можно выдвигаться, раз до сих пор не проявились в деревне, значит, явятся не по земле. Возможности у Фирсова есть. Это тоже плохо. Да я сильно удивлюсь, если завтра, а точнее уже сегодня с рассветом не услышу рокот моторов вертушек над этой спокойной тайгой. Нет, пора с генералом связываться, коль уже прохлопал я эту спутниковую связь, то пора хоть какую-то пользу от неё получить. Всё остальное буду утром выяснять».

Он спустился вниз со звонницы вышел на улицу и направился к машинам. К великому удивлению, дверца была открыта. Алексей забрался на водительское сиденье, вставил ключ в замок зажигания и провернул его, ничего не произошло, он дожал ключ в положение стартера, с надеждой услышать привычный свист. Тишина. «Вот это ещё интереснее», — подумал полковник.

Заглянув под капот, всё стало предельно ясно, на аккумуляторе, замкнув клеммы, лежал гаечный ключ, он аж приварился к клеммам. Алексей тут же проследовал ко второй машине, картина была аналогичная, только вместо ключа использована какая-то старая железяка.

«Получается, что связи у нас тоже нет, если только Вера не припасла в кармашке чего про запас, хотя это вряд ли. Может у Кузьмича в лагере есть спутниковая связь, хотя с кем ему связываться? Да Алексей Павлович, получается и здесь ты прошляпил. Что делать то? Рассказывать, пожалуй, о своём открытии никому не следует, посмотрим, кто первый кинется к машинам, а кто подождёт, вот тогда и выводы делать можно. Хотя мне кажется это работа Быстрова. С другой стороны, зачем ему, ему наоборот нужна точка. Нет, вот как раз у него и есть интерес оставить нас без связи. Точка пропала с монитора, сигнал, значит на месте, можно вылетать, а координаты к этому времени уже засекли и опять же подмогу теперь вызвать невозможно. А что всё же егеря? У них есть интерес оставить нас без связи? Скорее всего, нет. Мы ничего не нашли, да они и уверены были в этом, вели себя слишком спокойно. Нет, они так не поступили бы, не те люди. Рассвет скоро, вон уже небо посерело, ещё пол часика и нужно будет народ поднимать, завтракать и готовиться гостей встречать, наверняка с первыми лучами солнца пожалуют».

Алексей захлопнул капот и отправился назад на звонницу.

Глава 24

Просыпаться ни кто не хотел. Люди сильно уставали за день, плюс к этому порванная дежурствами ночь, белее или менее бодро себя чувствовала всегда Вероника, её не привлекали к ночным бдениям, на что девушка сильно обижалась, рассказывала, что она точно такой же офицер, как и все остальные, но Алексей решил для себя и объявил во всеуслышание.

— Ты мне эти разговоры оставь раз и навсегда, ты нам всегда свежая нужна и пока мы без тебя прекрасно справляемся, вот как понадобится, тогда конечно я тебя обязательно в наряд поставлю, а пока на тебе утренняя кухня, так что марш завтрак готовить.

— Вы, Алексей Павлович ко мне не объёктивны, и вообще это дискриминация по половому признаку, я буду жаловаться.

— Не в ООН ли?

— Нет Вашему начальству.

— А ну это, пожалуйста, это конечно, это обязательно. Главное что бы оно, начальство это меня пенсии заслуженной за такие издевательства над женщинами не лишило, а всё остальное это мелочи. Вот если бы Вы уважаемая в ООН пожаловались, тогда я, конечно, испугался бы, а так всего-навсего начальству, так это не страшно.

— Вы наглый, бессовестный и неуравновешенный хам.

Этот разговор происходил в самом начале похода, и сегодня когда Вероника совсем не возмущалась, своей участи Алексей вспоминал его с лёгкой усмешкой.

— Итак, господа и дамы, подведём итоги. Разведать мы всё, что нужно было, разведали, теперь нужно думать, как выбираться. Я так понимаю, что за те дни, пока мы здесь находимся, лёд основательно подтаял и назад наши машины не пройдут, хоть гружёные хоть пустые. Так Прохор?

— Это бесспорно, можно конечно попробовать, если не жалко машин и хочется искупаться, но я бы не рисковал. Поставить их на прикол и следующей зимой спокойно выехать.

— Да от них до следующей зимы одни рамы останутся. — Возмутился Панкратов.

— Не переживай, мил человек, это Вам не в городе, здесь в тайге ни кто пальцем чужого не тронет, это раз. Второе через озеро ещё и перебраться нужно, а третье я могу своих людишек поставить приглядывать за ними, — успокоил майора Кузьмич.

— Ага, вот как раз твои людишки-то и растянут, видел я их рожи.

— Согласен, рожи у них самые, что ни наесть уголовные, только вот в «крысятничестве» ни один замечен не был.

— Хорошо, а самим, что по тайге, пешком?

— Зачем пешком, — удивилась Вероника, — можно вызвать вертолёт, и он нас заберёт, вместе с оборудованием.

— Тихо! — Остановил дискутирующих Алексей.

— Что тихо, — переспросил Анатолий.

— Слышите? Кажется, вертолёт уже кто-то вызвал.

— И, похоже, не один, — подтвердил Прохор.

Алексей с удивлением глянул на егеря. Всё больше и больше он ему нравился. Гул моторов нарастал, уже явно различалось, что идут две машины.

— Всё, други мои, закончились спокойные деньки, все по позициям. Вера, ты свои осмотрела?

— А мне что стрелять придётся, по людям?

— Ну не по воробьям же. Начнут воевать, конечно, придётся.

— Я не умею.

— Это как, не понял, ты нам продемонстрировала великолепное владение винтовкой.

— Я по людям ни когда не стреляла, только по мишеням.

— Ничего, жить захочешь, и люди на той стороне для тебя сразу превратятся в мишени, а сейчас бери СВД и марш на позицию. Если это не геологи в экспедицию летят, то явно по нашу душу. Я остаюсь здесь, встречать их буду. Толя лёд качественно заминировали?

— Весь тротил использовали, сколько было.

— Хорошо, всё вперёд воины шевелимся, шевелимся.

Не успели ещё все занять свои позиции, как два МИ-8х вынырнули из-за верхушек елей, сделали небольшой круг над островом и озером, примериваясь, где бы сесть и решили не рисковать, приземлились на широком поле на той стороне. Из машин высыпало десятка три бойцов, весьма колоритной наружности и наконец, показался сам полковник Фирсов. Он выглянул из дверей фюзеляжа, осмотрелся и легко спрыгнул на поле. Одет был начальник в обычный камуфляж, без каких-либо знаков различия и не многим отличался от своих архаровцев, разве, что вальяжным поведением.

Бойцы рассеялись по полю, а Фирсов с двумя людьми направился через озеро, Алексей вышел на берег и застыл в ожидании.

— Полковник, а где капитан и профессор?

— Вообще-то приличные люди сначала здороваются, или тебя этому не учили?

— Некогда мне с тобой фамильярности разводить, собирайся, грузись на вертушки и проваливай. Твоя миссия на этом закончена. Оборудование и машины передашь квот им, — Фирсов махнул головой в сторону пришедших с ним.

— На это есть приказ?

— Есть.

— Желательно взглянуть на него хоть одним глазком, иначе ни как, это материальные ценности, с меня же потом и спросят. Акт передачи составить, в общем, всё как положено.

— Не юродствуй, Мещеряков, лучше сваливай подобру по-хорошему, иначе…

— Иначе что? Ты кого сейчас представляешь полковник, Державу или свои частные интересы?

— Значит догадался? Недооценил я тебя. Тем хуже. Последнее предупреждение Мещеряков, времени тебе на сборы ровно полчаса, это с учётом погрузки, не успеешь, пеняй на себя, и вот что ещё, про всё это забудь сразу после посадки на борт.