Наблюдая за русскими Жельвис Владимир

СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ

Как и всюду в Европе, русская семья переживает серьёзный кризис. Число разводов неуклонно растёт, число детей столь же резко сокращается. Страшная цифра: 70% беременностей в России заканчиваются абортом. Правда, после беседы с психологом 20% женщин всё же соглашаются рожать… Только подумайте: если бы абортов не стало, может, не исчезла бы и проблема депопуляции страны?!

Во времена, когда даже в царской семье, при идеальном уходе и лучших докторах, дети умирали один за другим, простым людям оставалось только рожать побольше: кто-нибудь да выживет и будет содержать родителей в старости. Снизилась детская смертность, и детей стало появляться много меньше: куда их столько!

Больше того, на многодетную мать стали смотреть одни с насмешкой, другие с отвращением. Совсем недавно мать с десятью детьми была окружена почётом, а сейчас окружающие думают: наверное, она нарожала столько, надеясь улучшить квартирные условия и получать пособия!

Я подозреваю, что в большом количестве случаев тут дело в элементарной зависти: издавна в русской семье дети были главной ценностью, остаются они такими и сегодня, а если у вас нет детей или всего один, чужое счастье раздражает, и хочется придумать объяснение, почему у вас так, а у них иначе. Дети — цветы жизни, но пусть они цветут под окном у соседа.

Ну и, конечно, сегодня хочется, чтобы у вашего ребёнка было всего как можно больше: и еды, и одежды, и игрушек, — а как напастись на целую ораву? Раньше потребностей было куда меньше, и всё казалось проще.

В этом плане русские, пожалуй, мало отличаются от своих западных соседей. И там, и тут материальное благополучие, пусть даже относительное, обязательно ведёт к сокращению населения.

Но зато уж единственный ребёнок в семье — это нередко настоящий тиран и эгоист. Лозунг «Всё лучшее — детям!» у нас превратился во «Всё лучшее моему единственному чаду!». У меня было трудное детство, так пусть у моего ребёнка будет всё, что ему нужно и не нужно.

Стоит задуматься вот о чём. Нынешнее поколение русских детей отличается от предшествующих поколений самым кардинальным образом. В большинстве своём они не знают нужды, войну видели только по телевизору или как компьютерную игру, они могут ездить куда угодно, не ограничены в еде и развлечениях, ночью не просыпаются от стука в дверь в страхе, что за их родителями пришли с ордером на арест. Всё это было с их дедушками и бабушками, которые пытаются им что-то рассказать, но для внуков это в лучшем случае надоевшие байки.

Разумеется, огромное счастье, что нынешние дети родились в более спокойное время. Но одновременно здесь кроется и большая опасность. Дети не готовы к решению собственных проблем, жизнь кажется им лёгкой игрой. Тем более что родители своей бесконечной опекой готовы это заблуждение подтвердить. И если молодой человек, идя на свидание с девушкой, требует у мамы денег на цветы и на два билета в кино, никто не удивляется и тем более не негодует: это в порядке вещей. И если он плохо учится в университете и не получает стипендии, его это особенно не беспокоит: «предки» всегда помогут. Помогут сыграть свадьбу, помогут устроиться на работу, накопят деньги на квартиру и будут оплачивать счета молодых счастливых супругов. И естественно, возьмут на себя большую часть заботы о внуках.

Самые лучшие родители — это те, которые смогут дотянуть своих детей до пенсии. А там можно и помирать…

Какие жестокие родители эти англичане! Как можно раньше отправляют своих отпрысков в пансионаты и студенческие общежития, заставляют их начать зарабатывать хотя бы на карманные расходы! Не любят, не любят они своих детей!

А может, наоборот, именно потому, что любят, заставляют их поскорее познакомиться с суровой прозой жизни, помогают им учиться постоять за себя. Набьют пару шишек? Ну что ж, на ошибках учатся.

Впрочем, и у нас всё не так-то просто. Сейчас, когда у нас уже много лет не было большой войны, беспризорных детей у нас огромное количество. Детские дома переполнены, пьянство родителей приводит к ужасающему числу умственно неполноценных детей и, соответственно, росту количества специальных школ для них. Появилось несколько ханжеских терминов, вроде «неблагополучные семьи» или «трудные подростки». В первом случае имеются в виду семьи, где родители пьют и меньше всего думают о детях, во втором — о результате такого, простите за выражение, воспитания, когда заброшенные при живых родителях, недокормленные и недоразвитые дети сбиваются в банды, наводящие ужас на всю округу.

Парадокс: в нормальных семьях родители изо всех сил стремятся дать своим дорогим деткам высшее образование, даже если интеллектуальных предпосылок для такой карьеры у ребёнка — кот наплакал, а дети из семей пьяниц вообще учиться не хотят, да порой и не могут. Результат? У нас переизбыток людей с высшим образованием и катастрофически не хватает техников, слесарей, машинистов, просто рабочих. В производственно-технические училища молодёжь не идёт: непрестижно, хоть и довольно денежно. Хороший сварщик получает куда больше университетского профессора, но учиться на сварщика неохота, да и работа физически тяжёлая и неприятная. К тому же и интеллект тут, как ни странно, нужен… Одна проблема идёт, другую ведёт. В большинстве восточных стран материальное положение много хуже, чем в России. Плохо и в бывших советских республиках. После того как оттуда были вытеснены русские специалисты, остановилась промышленность, ослабла торговля. Удивительно ли, что в поисках лучшей доли уроженцы Азии хлынули в Европу, и европейские демографы уже всерьёз обсуждают проблему «мусульманизации» своего континента.

Тем более что многодетные семьи в Азии и сегодня явление типичное. Удивляться нечему: детская смертность там по-прежнему высока, так что традиция многодетности не прерывается. При одно-, двухдетных семьях в Европе восточные семьи из десяти и более детей очень быстро приводят к тому, что вокруг нас становится всё больше людей с азиатским разрезом глаз.

Объективно ничего плохого в этом для нас, естественно, нет. Если, конечно, не учитывать очень близкую перспективу серьёзного изменения этнического состава россиян. Китайцы — прекрасная нация трудолюбивых людей, наследников очень высокой древней культуры. В одном романе Ильи Эренбурга китаец говорит европейцу: «Когда ваши предки ещё сидели на деревьях, мои ходили в шёлковых халатах и писали слегка декадентские стихи». А численно китайцев примерно в десять раз больше всех россиян, не говоря уж о русских.

На сегодняшний день о заселении России китайцами, пожалуй, говорить ещё рано. Но вот узбеки, таджики, все жители Средней Азии давно облюбовали нашу страну как место, где можно что-то заработать. Безработные узбеки и таджики охотно берутся за тяжёлую, грязную, отвратительно оплачиваемую работу, на которую русского калачом не заманишь. Живут они в невыносимых условиях, экономят на всём, на чём можно, чтобы послать своим семьям большую часть своего жалкого дохода.

К этому можно добавить, что некоторые «пришельцы» устроились в России совсем неплохо. Можно ли было себе представить во времена завоевания Кавказа, что какой-нибудь грузинский или азербайджанский джигит встанет за прилавок? Это был бы для него такой позор! А вот теперь те же азербайджанцы заняли все российские рынки и, спасибо им, весьма успешно торгуют, снабжая нас южными овощами и фруктами.

Молодую израильтянку спросили, сколько она собирается иметь детей. Одного-двух — был ответ. Когда этот же вопрос задали арабке того же возраста, она, не задумываясь, ответила: сколько Аллах пожелает… Как вы полагаете, что ответила бы русская женщина? Сегодня у нас мать с тремя детьми официально считается многодетной. А ведь для того, чтобы население не сокращалось, число детей в каждой семье должно быть как раз не меньше трёх: двоих за родителей и ещё одного, так сказать, «за того парня», то есть за тех, кто по той или иной причине остался бездетным. А теперь скажите, сколько у вас должно быть детей, чтобы население нашей страны ещё и росло?

Разводы… Кажется, ещё совсем недавно на разведённую женщину смотрели косо, осуждали. Бытовал даже обидный термин «разведёнка». Выйти замуж ей было труднее, чем ещё не создававшей семью. Сегодня в ходу весёлая фраза: «Схожу-ка я замуж!» Сошлись, разошлись — что тут такого? Раньше жена без мужа оставалась без средств к существованию, а сейчас ещё неизвестно, кто больше зарабатывает.

Да, женщина в нашей стране полностью уравнена в правах с мужчиной. Что конечно же хорошо. Но хорошо ли, когда оба супруга настолько уверились в собственной независимости, что и думать не хотят о том, чтобы во имя «мира во всём мире» чем-нибудь поступиться? Почему я должна (должен) ему (ей) уступать? Пусть он (она) уступает! Ах, не хочет? Ну пусть тогда и катится ко всем чертям!

Если речь идёт о чисто русской семье, стоит сказать ещё об одной важной её стороне — ведущей роли женщины. Сегодня у нас глава дома — именно женщина. На неё падают все основные семейные обязанности. И, к стыду нашему, надо признать, что русский мужчина без боя и даже с удовольствием отдал руководство семьёй женщине.

Две шутки.

«Загадка демографии. В семье Мартыновых, когда муж уходит на работу, на руках жены остаются двое детей. А когда муж возвращается, детей оказывается уже трое…»

«Американский репортёр спрашивает русского мужа: кто у вас убирает дом? Ответ: жена. А кто стряпает? Жена. Кто отводит детей в садик? Жена. Кто стирает? Снова жена. Кто делает покупки? Опять же жена. А кто помогает детям делать уроки? Она же. Репортёр телеграфирует в Штаты: „Точно установил, что в России процветает многожёнство!“».

Достоевский считал, что всё лучшее в русском народе сосредоточено и воплощено в русской женщине: «Да здравствует русская женщина! и нет ничего лучше её безгранично преданной любви на нашем русском свете».

В печати много пишут о невесёлой судьбе многих женщин, вышедших за иностранцев и уехавших на их родину. Нет-нет, многие живут там вполне благополучно, но немало и таких, которых иностранцы выбрали, чтобы они исполняли роль домашней хозяйки, и горе тем, кто надеялся на сладкую и беспечную жизнь за рубежом. С тех пор как россиянам разрешили ездить за границу и даже возвращаться, большинство поняли, что там, «за бугром», не всё мёдом намазано.

В этой связи вспомним о такой неоднозначной вещи, как брачный контракт. Вот уж что до отвращения противно романтичной русской душе! Прагматичный западный житель воспринимает такой договор совершенно нормально: мало ли что в жизни может случиться, надо быть готовым и к возможным неприятностям. Русские возмущены: как можно с первых дней брака задумываться о разводе! Брак — это же на всю жизнь! Да мы никогда-никогда-никогда не разлюбим друг друга, нам эти западные штучки не нужны!

Последнее время по всей стране получил распространение свадебный обычай вешать на какую-нибудь ограду — лучше реки — замок посолиднее, а ключ торжественно выбросить в воду: наш союз вечен, и теперь его не разомкнуть!

Обычай неплохой. Вот только число разводов в России примерно такое же, как в странах Запада: около половины союзов распадается, — и забытые замки скучно ржавеют рядом с их более удачливыми «собратьями».

Женщина в России по-прежнему считается «слабым полом», и в уважении к ней нередко скрывается некоторое снисхождение. Это резко расходится с положением женщины во многих западных странах, где широко распространено движение феминисток и где за комплимент женщине или даже за пристальный взгляд можно подвергнуться судебному преследованию как за сексуальное домогательство. Русский джентльмен придержит перед женщиной дверь, уступит ей место в транспорте, подаст пальто, поможет поднести тяжёлый чемодан. Всё это американка будет рассматривать как тяжёлое оскорбление: мужчина и женщина равны во всём, и оказывать предпочтение какому-либо полу — значит подчёркивать его второстепенность.

Абсолютное большинство русских будет рассматривать такой взгляд как несусветную глупость: мужчина и женщина не равны, никогда не были равны и никогда не будут равны. Главное, они и не должны быть равны: у них разные задачи и цели, они, наконец, физически не равноценны. Вот права у них должны быть одинаковы, но это ведь совсем про другое!

Ну и вообще, послушайте: это же так приятно — дарить женщине цветы и говорить комплименты. Уверен, что все русские женщины не возразили бы против такого к ним отношения.

Феминизм у нас непопулярен. И не надо!

Вот где нас не сдвинуть с раз и навсегда занятых позиций, так это по отношению к однополым бракам. Как говорится, у нас на эту тему три ответа: нет, нет и ещё раз нет! Это чудовищно, нельзя, это разврат и безобразие. Не так уж давно за гомосексуализм можно было получить тюремный срок, теперь этого нет, но гнев и отвращение остались. У более лояльных русских позиция чуть мягче: да ладно, если им так нравится, пусть развлекаются как хотят. Но только пусть не тычут нам свои особенности в глаза, тем более пусть не гордятся, что они такие вот. Гей-парады? Тьфу!

В связи с «нетрадиционной сексуальной ориентацией» давайте рассмотрим проблему проституции. Ведь вопрос-то сложнее, чем может показаться. Находятся люди, которые утверждают, что проститутка скорее укрепляет семью, чем её разрушает, как думают другие: она, говорят, снимает у мужчины напряжение, которое нет-нет да и возникает в семье. Порой она даёт ему именно то, чего ему так не хватает дома. Даром, что ли, этот вид сексуальных отношений существовал у людей тысячелетия? Древнейшая профессия, чёрт возьми!

Специалисты утверждают, что, по крайней мере, у нас в стране женщин, которые избрали такой способ заработка от безысходности, процентов 15–20, не больше. Все остальные пошли в бордели, так сказать, по зову сердца. Нравится так жить, вот и всё! И никак нельзя сказать, что так думают какие-нибудь там ущербные девицы. Если верить анкетам, стать проституткой, прежде всего валютной, мечтает не одна десятиклассница. А что? Шикарная жизнь, подарки от богатых иностранцев, лучшие отели, наряды, прекрасная еда и вина… Сейчас вроде бы такие мечты начали встречаться пореже — всё-таки валюта перестала быть такой притягательной для глупой девчонки, — но красиво жить ух как хочется, и чтобы трудов было поменьше. А тут какие труды? Подумаешь!

И уже ходит предложение проституцию узаконить, создать профсоюз «работниц в сфере сексуальных услуг». В конце концов, в царской России публичные дома существовали совершенно официально, а проститутки получали соответствующие документы. Опять же налоги: казна пополнится миллионами, которые теперь оседают у сутенёров, содержателей подпольных борделей и крышующих их милиционеров.

Другие резоны: будет строгий врачебный контроль — снизится количество венерических заболеваний. А их число выросло катастрофически. Пожилые медики рассказывают: когда мы учились в мединституте, нас, как на экскурсию, водили посмотреть на единственного сифилитика, он служил редким учебным пособием. А теперь…

Есть страны, где на «свободную любовь» смотрят достаточно снисходительно, и дело тут не всегда в бедности. Но в России позорнее проституции занятия просто не было. Так что вполне можно говорить о резкой смене курса в национальном самосознании.

Говоря о русской семье, невозможно обойти вопрос о русской бабушке. О, это целый институт, равного которому вы в Европе не найдёте. По-английски «бабушка» — grandmother, но между двумя этими членами семьи разница больше, чем между божьим даром и яичницей.

Что делает американская бабушка, выйдя на пенсию? Она идёт в салон красоты, платит бешеные деньги за косметику, надевает прозрачную розовую кофточку и юбочку выше колен и отправляется в путешествие в какую-нибудь экзотическую страну, Таиланд или Россию. Внуки? Раз в год на Рождество внуки обязаны нанести скучный визит любимой бабуле, самый младший становится на табурет и читает ей стишок, получает за это маленькую шоколадку и с чувством исполненного долга отправляется с мамой домой.

Жить в доме дочери или сына и нянчить малышей? Вы что, с ума сошли? Пожилой возраст — самое время пожить для себя. Если у божьего одуванчика плохо со здоровьем, она отправляется прямёхонько в дом престарелых, где ей обеспечат врачебный уход, отдельную комнату со всеми удобствами и такими же, как она, «ветхими» соседями. Заметьте: это её выбор, её никто в эту богадельню силком не тащит! Вспомните про западный индивидуализм, и вы всё поймёте и оправдаете. Независимость — вот главная ценность западного жителя.

Конечно, многое ещё зависит и от состояния домов для престарелых. Может быть, и наши старики подумывали бы о том, не освободить ли молодых от забот о себе, беспомощных и ставших ненужными. Но наши богадельни на сегодняшний день — позор нации, и сослать туда мать или отца могут только жестокие и циничные дети. Да и коллективистское общество этих детей осудит: как можно так поступать с родными стариками?! В самом крайнем случае в богадельню идут те, у кого не осталось или никогда не было детей.

Ну а как с нашей родной бабушкой? На моём холодильнике укреплён магнитик с изображением доброй старушки с тарелкой пирожков в руках и надписью: «Бог не мог уследить за всем и поэтому создал бабушку». Вот уж Бог точно не имел в виду американский вариант! Наша бабушка, став таковой, моментально переодевается в затрапезу, предпочтительно ватник и резиновые сапоги, отправляет косметику в мусорное ведро, вычёркивает из записной книжки адрес парикмахера и отправляется самозабвенно служить внукам. Весь смысл её жизни теперь — внуки. Как говорится, первый ребёнок — последняя кукла, первый внук — первый ребёнок. Всё для любимого внука, и это опять-таки её собственный выбор, как богадельня для американки. И внучек очень хорошо усваивает: если мама запрещает, топай к бабушке, она обязательно разрешит! Ведь она в нём души не чает. И надо признаться, частенько портит.

Когда у бабушки выдаётся свободная минутка, она усаживается на скамейку у подъезда рядом с другими старушками и ведёт с ними многочасовые разговоры про… даже трудно сказать про что. Про всё. Кто что купил, к кому кто пришёл, кто кого домой привёл. От бдительного глаза этих старушек не укрыться ничему и никому. В своё время в «Литературной газете» на последней странице, где юмор, было напечатано примерно следующее:

«Если вы хотите знать, в каком часу к Петру Ивановичу пришла его новая знакомая, брал ли свою жену под руку Сидор Михайлович, какого цвета рубашка была на Николае Петровиче в прошлую пятницу, до какого часа горел свет в спальне у Никитиных, — спросите у сидящих на скамеечке Маши Маниной и Мани Машиной. Важное, нужное дело делают эти незаметные труженицы!»

Если у вашего подъезда бабушки сидят и молчат, проверьте их пульс!

Немного о дальних родственных связях. Патриархальная семья — это многочисленное племя близких и дальних родственников. Но если бабушки, прабабушки, тёщи и зятья есть повсюду, в русской традиции родственниками признаются те, для кого где-нибудь в Англии или Америке не существует даже названия. Вот, например, родители жены по отношению к родителям мужа будут кем? Правильно, сватами. Пушкин и Дантес были женаты на родных сёстрах и являлись, следовательно, свояками. Таких терминов на Западе не знают и за родственников соответствующих людей не признают. А у нас есть ещё более дальние связи, и про таких людей мы сами шутим, что они нам «Седьмая вода на киселе» или «Нашему слесарю двоюродный кузнец».

Распад патриархальной семьи привёл к утрате или забвению многих таких названий. Где теперь «вуй» (дядя со стороны матери) и «стрый» (дядя со стороны отца)? Раньше эта разница имела значение, скажем, при решении проблем о наследстве.

В признании между людьми определённых отношений есть большой смысл. Когда купцу рекомендовали нового приказчика, одним из важных пунктов такой рекомендации было что-нибудь вроде: «Он приходится внучатым племянником вашему дяде с материнской стороны». Часто именно это решало вопрос, взять или не взять его на работу. Вспомним бессмертное грибоедовское: «Ну как не порадеть родному человечку!» Да и в самом деле: свой, скорее всего, воровать у своих же не станет, в случае чего спрос будет с его родственников, которые и тебе кем-то приходятся. Великое дело — русская семейственность!

Уже не один век у нас существуют учреждения, называемые домами престарелых или попросту богадельнями. Во все времена это было жалкое зрелище, сразу по нескольким причинам. Прежде всего, на них всегда не хватало денег, но самое главное — по русским стандартам они место позорное. Русские семейные связи всегда были достаточно крепкими, и отправить своего родственника на прокорм к чужим людям считалось почти преступлением. «Он свою мать в богадельню устроил!» — звучало как приговор жадному и безжалостному негодяю.

И тем не менее богадельни существовали для тех престарелых людей, которые работать уже не могли, а детей, готовых их содержать, не имели. Сейчас количество таких учреждений выросло многократно, что, разумеется, свидетельствует, помимо всего прочего, об ослаблении семейных связей: сплавить беспомощную бабку в богадельню уже не так стыдно, как раньше.

И всё бы ничего, если бы условия проживания в наших домах престарелых были хоть сколько-нибудь приемлемыми. Состояние их, судя по сообщениям прессы, не просто плохое, а граничит с садизмом или полным равнодушием к беспомощным старикам.

ЛЮБОВЬ СВОБОДНА, МИР ЧАРУЕТ

Эта тема — часть предыдущей, но она настолько важна, что о ней стоит поговорить отдельно.

Считается, что любовь в современном понимании появилась сравнительно недавно, несколько столетий тому назад. Хотя говорят, что в саркофаге фараона Тутанхамона, умершего совсем юным, археологи обнаружили трогательный букетик полевых цветов, который его такая же молодая жена положила рядом с телом любимого мужа. Если это правда, то любви гораздо больше лет, чем принято думать.

Но в любом случае совсем недавно роль любви была далеко не так велика, как сейчас. Не только в России, повсюду родители не спрашивали детей, кого бы они хотели взять в жёны или за кого выйти. Любовь? Что это ещё за глупости? Брак — это одно, а любовь — совсем другое.

Впрочем, обычай, когда папа с мамой выбирают отпрыскам супруга, не изжит и сегодня.

Попробуем этот подход оправдать. Для начала согласимся, что любовь до брака и любовь после брака — это совершенно разные чувства. Когда он и она любят друга без всяких обязательств — это одно, а когда они видят друг друга ежедневно и зависят один от другого — начинается совсем другая жизнь.

Как приятно девушке, когда её любимый каждый день дарит ей цветы! Но если он продолжает делать это после свадьбы, очень скоро выясняется, что их общей тощей зарплаты на ежедневные букеты уже маловато, к концу месяца не на что купить макароны к обеду, ведь ежедневно обедать у папы с мамой уже неудобно. Если такие коллизии происходят часто, приходится вместе с Маяковским с прискорбием заметить, что «любовная лодка разбилась о быт». Остроумцы говорят: «С милым рай в шалаше, но не позже сентября».

А теперь попытаемся взглянуть на брак с патриархальных позиций. Отец и мать — опытные люди, им лучше знать, что хорошо и что плохо для их любимого чада. И дочка должна рассуждать примерно так: вот мне выбрали мужа, которого я совсем не знаю. Если я хочу счастья себе и ему, я должна приспособиться к нему, найти, что у меня и у него общего, что — различного, и уметь с различиями справляться: с чем-то примириться, что-то попытаться исправить. Если исправить не получится, надо научиться жить с тем, что есть. Вот это и есть любовь после брака. Как говорится, если ты не можешь иметь то, что ты хочешь, научись хотеть то, что ты имеешь. Говорят же: в брак надо идти с открытыми глазами, но, вступив в него, один глаз надо закрыть…

Хотите — верьте, хотите — нет, но именно так и сегодня рассуждают очень многие молодые люди в ряде восточных стран, например в Индии. Вот история, которая мне попалась в одном учебнике английского языка.

«Шрайя и Гарун жили в индийском городе Капуре. Шрайя первая обратила внимание на Гаруна и подумала: какой симпатичный парень. Но заговорить с ним она не могла. Дело в том, что индийские юноша и девушка не могут знакомиться до свадьбы. Шрайя сказала отцу, что, мол, вот есть такой Гарун, и отец отправился к родителям Гаруна. В результате визита отец Шрайи решил, что Гарун — подходящий муж для его Шрайи, и в результате Шрайя и Гарун встретились и поговорили в присутствии своих родителей. Затем они обручились. Первый раз они остались наедине уже после свадьбы. И сегодня Шрайя совершенно не думает, что имеет значение, знали ли вы друг друга до брака: ведь жизнь после брака так отличается от любых отношений, которые у вас были до того. А Гарун, в свою очередь, считает, что его жена сегодня, после сорока лет совместной жизни, ещё прекраснее, чем была, когда они впервые встретились».

Сегодня у нас — другой подход, и нет смысла навязывать нам чей-то ещё. Мы заключаем браки по любви, хотя бывает, что и по расчёту. Кстати, считается, что браки по расчёту прочнее: там он и она знают, на что идут, любовь их не ослепляет.

Когда мы влюблены, мы уверены, что такая любовь у нас будет продолжаться всю жизнь. Между тем любой семейный психолог скажет вам, что это принципиально невозможно. Через какое-то время любовь, быть может, и не пройдёт, но сильно изменится, станет гораздо спо койнее, что, безусловно, благо для обоих влюблённых. Просто надо это знать и принимать как должное.

NON SCHOLAE SED VITAE DISCIMUS^{2}

Хочешь взять общество — бери образование.

Н.К. Крупская

Справка. В 1998 году в школах России учились 22 миллиона ребят, в 2010-м — 12,1 миллиона. Обучают детей 1,2 миллиона учителей, из них 43% работают в сельской местности. 85% педагогов — женщины. Средний возраст — 52 года, учителей моложе 25 лет — 5%, старше 60 лет — 11%. 16% не имеют высшего образования. Средняя зарплата — 17,4 тысячи рублей. В сельской школе с небольшим количеством учеников зарплата учителя — 5 тысяч рублей. Естественно, что педагоги на селе вынуждены больше думать об огороде и козе, а в городе заниматься репетиторством или, на худой конец, брать в школе непосильную нагрузку, чтобы не умереть с голоду. О качестве обучения думать уже некогда.

Да и некому: наиболее квалифицированные учителя из школы уходят и реализуют свои возможности где угодно, только не в учебном заведении. Их донимает не только ничтожная зарплата, но и бесконечная отчётность, которой чиновники завалили учителя.

А между тем от двух до трёх миллионов детей в России не посещают школу, это примерно 10–15% детей школьного возраста.

Нельзя сказать, что никто проблем школ не видит. Видят и даже пытаются что-то сделать. Например, решили: раз государство серьёзных денег на народное образование не даёт, давайте перераспределим имеющиеся деньги так, чтобы тот, кто работает получше, получал бы побольше за счёт трудящихся похуже. Определим соответствующие критерии, и дело пойдёт.

Критерии выработали, но вместо дела мы получили безобразные склоки внутри учительского коллектива. Директора объявляют лучшими тех, кто «ближе к телу», учителя требуют справедливости, которую каждый видит по-своему, скандал следует за скандалом. А вы в состоянии были бы точно определить, кто лучше ведёт урок математики, если перед вами не выдающиеся звёзды вроде прогремевших в своё время Шаталова и Лысенковой, а просто Мария Васильевна и Екатерина Федосеевна? А ведь от вашего решения будет зависеть, отнять ли у Марии Васильевны пару-другую тысяч и отдать их Екатерине Федосеевне, которые каждый день видятся в учительской?

А школьные поборы? Поразительное фарисейство руководства народного образования: на побелку класса и новый линолеум денег у школы нет, а белить требуют, и дыры на старом линолеуме опасны для бегающих детей. Учителя собирают деньги на это дело у родителей, что категорически запрещено и за что положено большое наказание… И ведь в самом деле накажут. А потом снова примутся требовать ремонта.

В общем, проблема школы в нашей стране сегодня — это как фурункул, до которого больно дотронуться. В царской России подавляющее большинство населения было неграмотно (а среди малых народов — практически сто процентов). Поэтому советской власти надо отдать должное: всего за несколько десятилетий большинство русских научились читать и писать. Именно русские учёные создали алфавиты для малых народов, именно русские интеллигенты несли в массы цивилизацию.

В результате всех этих усилий школа добилась больших успехов. Когда родители наших школьников эмигрируют или временно поселяются в другой стране, случается, что их дети возвращаются из иностранной школы обескураженными: наш пятиклассник знает больше, чем американский школьник, проведший в учебном заведении восемь лет.

Всё так. И одновременно школа породила столько проблем, что разобраться в них никто не может до сих пор. Начать с того, что ежегодно Министерство образования вводит новые предметы, без которых, считают чиновники, молодые люди не могут обойтись. А поскольку нельзя объять необъятное, приходится сокращать объём традиционно принятых предметов. Прежде всего это относится к таким «беззащитным материям», как русский язык и литература. Выше уже отмечалось, что русские в массе перестали читать, особенно классическую литературу, ситуация приобретает трагический характер. В книжных магазинах появились дайджесты — сокращённые издания или просто пересказы книг Толстого, Чехова, Достоевского. В самом деле, зачем читать толстый том «Анны Карениной», если на нескольких страницах вам расскажут, как там всё это было и что бедная Анна бросилась в конце концов под поезд. Для того чтобы сдать экзамен по литературе — вполне достаточно.

Особенно грустно то, что русские утрачивают чутьё языка. Только так можно объяснить чудовищные обороты выпускников школ, вроде уже ставших хрестоматийными: «Анна Каренина бросилась под поезд, который долго влачил её жалкое существование», «На берегу крестьянка доила корову, а в реке отражалось наоборот», «Дубровский имел сношение с Машей через дупло». Это не выдумано остроумцами, это реальные тексты реальных школьников.

Вот только три шедевра выпускников последних лет, любезно предоставленные автору преподавателем вуза, проверявшей сочинения школьников на Едином государственном экзамене: «Больше всего Ноздрёв любил лошадей, собак и женщин. Именно поэтому он заманивал к себе Чичикова», «По вечерам в доме Гринёвых варили варенье и бегали курицы», «Базаров лишает своих родителей единственного сына».

Не лучше ситуация с грамотностью. Ещё так недавно способность грамотно писать считалась одним из главных признаков образованного человека. В настоящее время во многих редакциях ликвидирована должность корректора, ошибки и опечатки — более не криминал. Тем более что в компьютере существует свой корректор, в случае чего он укажет на наиболее грубые ляпы.

Получается, что техника порой играет совсем не положительную роль. Сравните с калькулятором: зачем мучиться, зубрить таблицу умножения, когда под рукой такой удобный инструмент?! Тут самое время вспомнить фонвизинскую госпожу Простакову: зачем недорослям учить географию, когда есть извозчики, которые довезут вас куда скажете!

А сравнительно недавно в Интернете появилось лихое племя, называющее себя «падонками», говорящими (точнее, пишущими) на «албанском» («олбанском») языке вроде «Превед!» (привет), «Ржунимагу», «Аффтар, выпей йаду!» и др. Орфография «падонков» намеренно искажается, хотя произношение более или менее остаётся традиционным. Пока это просто весёлая игра, своеобразная лингвистическая шутка, но, если ею всерьёз займутся нынешние школяры-невежды, можно ожидать, что традиционной русской орфографии будет нанесён сокрушительный удар: ребята просто воспримут «олбанский язык» как руководство к действию.

Ну и, наконец, самое главное: чему и как надо учить в современной школе?

В русской школе учитель истории расскажет вам про Средние века всё, что знает, не пропустит ни имён королей, ни дат главных битв, ни идеологических выводов. А вот в Соединённых Штатах учитель может вместо всего этого предложить ученикам построить из картона рыцарский замок, рассмотреть виды оружия, организовать рыцарский турнир. Ученики не будут знать историю в системе, но увидят Средневековье, так сказать, изнутри. Что лучше, система или пробуждение вот такого интереса к тому, что изучаешь? Трудно сказать. Ограничимся лишь тем, что скажем: сегодня русские дети школу в массе не любят и расстаются с ней с облегчением. Учителя перестали быть духовными наставниками молодёжи, их место заняли телевизор и компьютер.

Отдельно — о половом воспитании и образовании. Для русского человека этот вопрос стоит много острее, чем для жителя прагматичного Запада. Надо ли рассказывать детям, что их нашли в капусте или купили в магазине за иностранную валюту?

Анекдот: «Девочка и мальчик детсадовского возраста приходят к бабушке и просят объяснить, откуда берутся дети. Бабушка с воодушевлением рассказывает им байку об аисте. Дети внимательно слушают, вежливо благодарят и уходят, говоря друг другу:

— Не будем ей рассказывать. Пусть так думает».

Вопрос этот, конечно, не простой. По статистике, каждый пятый ученик седьмого-восьмого класса уже имеет сексуальный опыт. Это 20% всех школьников средних классов. А что делать с остальными 80%? Приобщать их к этим знаниям? Если да, то как? Что говорить и чего не стоит? Да и те 20% «опытных» — что знают они о тех же противозачаточных средствах и СПИДе?

Интересно, что волнуются по этому поводу прежде всего родители: как можно? О «таких» вещах — и детям?!

На всю страну в своё время прозвучала неудачная фраза одной женщины, сказанная на телепередаче: «У нас секса нет!» Над этими словами смеялась вся Россия, хотя позже выяснилось, что телевизионщики просто «смеха ради» обрезали фразу, а её автор имела в виду всего-навсего отсутствие сексуального образования.

И тем не менее фраза, словно по Фрейду, сказала очень многое. О сексе в русской культуре действительно говорить не принято. Это неприлично, стыдно, нельзя. Секса и впрямь как бы нет. В итоге русские дети получают сведения о сексе от таких же, как они, маленьких невежд, часто в грубой и циничной форме.

Сейчас положение понемногу выправляется, появились книжки для детей, которые в доступной форме рассказывают детям о тайнах интимной жизни. К сожалению, книги эти малопопулярны, читают их мало и неохотно.

Причин, как всегда, несколько. Большая часть таких книг — переводная, они написана иностранцами для детей других стран, с другим менталитетом, где половая свобода — к добру или к худу — давно расцвела пышным цветом. Где о вещах, которые взрослый русский не всегда решится упомянуть даже в семейном кругу, говорят как о кулинарных рецептах или способах высадки цветочной рассады на дачном участке.

Не подходят такие книжки нашим русским детям, и не так уж удивительно, что родители от них приходят в ужас. А наши авторы писать, как надо, ещё, видимо, не научились. Всё-таки они тоже русские, с тем же отношением к делу.

Ещё одна причина — слабая подготовка наших учителей, которые просто не имеют представления, как о таких деликатных вещах рассказывать. И порой их слова либо смущают детей, либо смешат, либо и в самом деле пробуждают в них слишком ранний интерес.

А как дела с высшим образованием? Тут свои заморочки. С давних времён хорошее образование ценилось в России очень высоко. Окончить вуз ещё несколько десятилетий назад было очень престижно, немногочисленные счастливчики гордо носили на груди соответствующие голубые ромбики.

Теперь ромбики потеряли смысл: вузы стали доступны всем, кто пусть с грехом пополам, но окончил десятилетку. Но качество… качество молодых специалистов, как говорится, оставляет желать. В наши дни можно очень весело провести в стенах вуза четыре-пять лет и благополучно получить диплом. При этом особенно не убиваться: в стране так называемая демографическая яма, мест в вузах больше, чем желающих туда поступить, так что возьмут самого откровенного лодыря и будут его тянуть до выпускного экзамена. «Не важно знать, важно сдать».

Вот данные, почерпнутые из книги «Синергетика и методы науки» (1998). За период реформ прошедших десятилетий эффективность деятельности высшей школы понизилась примерно в 10 раз. Подсчитано, что для остановки распада высшего образования требуется увеличить вложения примерно в пять раз. А для серьёзного прорыва — в 12 раз. Откуда взять такие деньги? Это как в анекдоте про прожорливого слона: «Съесть-то он съест, да кто ж ему даст?»

У вуза есть одно преимущество: студентов не берут в армию. А ведь согласитесь: куда приятнее сидеть на лекции на задней парте и травить анекдоты с приятелями, чем с утра до вечера маршировать на плацу или зубрить уставы и стоять по ночам в наряде.

В общем, у нас получился замкнутый круг. Педвузы выпускают плохих учителей, плохие учителя плохо преподают свой предмет, в результате в вуз идут плохо подготовленные выпускники школ, из которых получаются плохие преподаватели вузов, плохие преподаватели вузов готовят плохих учителей… На колу мочало…

Пессимисты говорят, что в ближайшие годы будет только хуже. По причине отсутствия учеников или их крайне малого количества в сёлах одна за другой закрываются школы: оставшихся детей дешевле возить на автобусах в районные центры, чем содержать школу, где учатся полтора десятка учеников.

А когда в селе закрывается школа, это равносильно смерти села: родители предпочитают переехать туда, где детям не надо ездить на учёбу. Вот так проблемы образования смыкаются с проблемами экономики и состояния российского сельского хозяйства.

По квалификации ЮНЕСКО, население считается старым, если количество людей старше 65 лет превышает 7%. В сёлах Центральной России этот показатель выше раза в два-три. Попросту говоря, в российских сёлах остаются одни старики, и некому рожать, и некому учить и учиться.

Правда, нам обещают, что через несколько лет ситуация начнёт медленно меняться, смертность населения станет меньше, чем рождаемость, и снова понадобятся закрывающиеся детские сады и школы. Вот только где тогда возьмут здания для тех же садов и школ? Ведь к этому времени их займут другие учреждения или они обветшают до непригодности. А детские садики уже сейчас — страшный дефицит, попасть туда можно разве что за очень большую взятку. Построенные же ранее здания садиков прочно заняты всевозможными офисами.

Ещё хуже с кадрами учителей. В ближайшие годы России предстоит избавиться от двухсот тысяч учителей, ставших лишними в результате «демографической ямы». Надо надеяться, что они найдут какой-нибудь другой способ заработать на жизнь. Тем более что сегодня зарплата учителя в разы меньше зарплаты дворника или кондуктора трамвая, и поэтому в школу идут только те, кому больше ничего не светит. Согласятся ли учителя вернуться в школу, когда в них снова возникнет нужда? Вопрос, как говорится, интересный.

А ведь речь идёт об очень слабой когорте нынешних учителей, среди которых настоящих звёзд мало. А нам как воздух нужны настоящие подвижники, которые могли бы вытянуть школу из этого тупика.

Что делает государство? Рассуждает строго логично: педвузов у нас — в каждой области, а выпускники в школу не идут. Что делать? Ясно как божий день: надо сократить число вузов, уменьшить число студентов в сохранившихся университетах, большинство мест сделать платными, да подороже.

А между тем всем, кроме министра, известно, что учителей в школах, не только сельских, не хватает уже сейчас, а при такой политике через десяток лет педагоги войдут в число редких профессий, вроде космонавтов и каскадёров. Но кого это колышет?

Анекдот: «Встречаются две подруги.

— Как Маша?

— У неё всё хорошо. Вышла замуж за слесаря автосервиса, прекрасная квартира, машина, дача.

— А как Танька?

— У неё плохо. Выскочила за школьного учителя. Ни зарплаты, ни толкового жилья.

— Так ей, стерве, и надо!»

Русские находят этот анекдот достаточно остроумным уже потому, что были времена, когда мужики снимали шапки при виде сельского учителя: грамотный человек весьма ценился. Где те славные годы?

Интересное отличие российских вузов от многих западных. В американском университете студент сам выбирает предметы, которые собирается изучать. А выбор этот зависит от того, кем он собирается стать по окончании вуза. Возможно даже, что прежде, чем выбрать предметы, он проконсультируется в фирме, где хотел бы работать. И если ему скажут, что, допустим, знаний по химии от него потребуется больше, чем от работника в другой компании, он запишется на более объёмный курс химии, захочет её изучать не один год, а два или три. Получается, что он лучше мотивирован, чем русский студент, которого никто не спрашивает, сколько лет он собирается изучать тот или иной предмет, да и вообще нужна ли ему химия в таком объёме. Не секрет, что многие наши студенты справедливо полагают, что без того или иного предмета они бы спокойно обошлись, а вот иностранный язык хорошо бы знать получше. Но кто его послушает? И с каким рвением студент будет изучать предмет, от которого не видит лично для себя пользы?

Соответственно, день у западного студента построен совсем не так, как у его русского собрата: ведь он сам себе составляет расписание, а это значит, что у него образуется много «окон», многочасовых промежутков между занятиями и лекциями. Но поскольку в каждом вузе есть прекрасные читальные и спортивные залы, всегда есть чем себя занять.

Кроме того, самих занятий у западного студента много меньше, чем у нашего, большая часть работы у него — самостоятельная: прочёл, разобрался, если не понял, явился на консультацию, а потом пришёл и ответил профессору на все его вопросы.

К тому же, как было показано выше, нелюбимых предметов тут быть не может по определению. Правда, в престижном университете, если только студент не круглый отличник, ему приходится платить та-а-акие деньги! Зато по окончании вуза его с удовольствием возьмёт на работу любая крупная фирма.

Сознаёмся: по части величины платы за обучение наши вузы в последние годы стремятся догнать и перегнать Америку… С качеством пока хуже.

В самое последнее время страну захватила лихорадка всевозможных школьных и вузовских реформ. Поручены эти реформы людям, имеющим о проблемах образования самое смутное представление. Сдаётся, что все эти реформы призваны отвлечь общественность от катастрофического сокращения бюджета на нужды народного образования. Из-под тонн предписаний, распоряжений и приказов едва слышны полузадушенные голоса преподавателей.

Фактически наше «народное» образование сегодня отчётливо разделено на две части — массовое и для элиты. В массовом методично сокращается количество обязательных бесплатных предметов и часов, положенных на их преподавание. Так в школе, так и в вузе. Всеобщий минимализм: минимум знаний, минимум финансирования, соответственно — минимум зарплаты. Профессор в провинциальном вузе получает что-то около двадцати тысяч рублей в месяц, сумму, зарабатываемую ассистентом, стыдно называть.

А для избранных созданы прекрасные школы с полным набором опытных учителей и закупленным за рубежом оборудованием. При желании образование можно завершить за границей. Или время от времени выезжать туда для совершенствования иностранного языка. Программы здесь — по максимуму: кто-то же в стране должен получить хорошее образование, чтобы в будущем занять хорошо оплачиваемые должности!

Чтобы было не так неприятно это читать, выразим сказанное научным языком: произошёл переход от эгалитарного образования к образованию парентократическому (от анг. parent — родитель). Образование стало больше зависеть от благосостояния родителей, чем от усилий учащихся.

Нынче российские вузы принялись рьяно копировать западную систему: четыре года бакалавриата, два года магистратуры и никаких дополнительных специальностей. Внешне получается почти точно, как за бугром, разница лишь в том, что все вышеупомянутые особенности обучения в западных вузах нами начисто проигнорированы, мы скопировали только внешнюю сторону.

Как тут не вспомнить про какого-то жившего давно турецкого султана, который, прослышав про громоотводы, приказал установить металлический стержень на крыше своего порохового погреба. Но цепь, уходящую от стержня в землю, посчитал излишней роскошью. Резуль…!!!

ВРАЧУ: ИСЦЕЛИСЯ САМ

После операции больной открыл глаза и увидел перед собой фигуру в белом:

— Доктор, моя операция прошла успешно?

— Какой я тебе доктор? Я — апостол Пётр!

Русские отказываются верить, когда им говорят, что за рубежом труд врача оплачивается едва ли не лучше всех остальных. По крайней мере, в США у дантиста — одна из самых высоких зарплат.

Наши рядовые доктора держатся на голодном пайке, наряду с учителями и библиотекарями. И это при том, что у нас есть врачи, у которых охотно лечились бы — да и лечатся — даже привередливые иностранцы. Хирург Амосов, офтальмолог Фёдоров, детский врач Рошаль — имена, которые знает буквально весь мир.

И одновременно у нас нищие районные больницы с недокомплектом врачей самых важных специальностей, во многие наши медицинские учреждения необходимо являться со своей кружкой, со своим мылом, со своей туалетной бумагой и полотенцем. Лучше бы и со своей едой. О дорогих лекарствах не стоит и говорить.

Результат? Всем, от нянечек и медсестёр до успешных врачей, полагается платить, хотя формально наша медицина бесплатна. И мы платим, понимая, что иначе нельзя, и даже сочувствуем врачам, которые после десяти лет обучения получают зарплату ниже неквалифицированных рабочих.

«Хирург делает операцию:

— Пинцет!.. Скальпель!.. Спирт!.. Ещё спирт!.. Ещё спирт!.. Огурчик!..»

Естественно, что врачи ищут и находят выход. Кроме просто получения денег за «бесплатные» услуги, многие открывают частную практику. Причём нередко — после окончания рабочего дня в том же кабинете и с тем же оборудованием. А что делать?

Короткая справка. В 2009 году мы с вами заплатили врачам в негосударственных лечебных заведениях 8,3 миллиарда долларов. И это не считая денег, которые мы неофициально платим в государственных клиниках и больницах. Бесплатное медицинское обслуживание? Как говорится, три ха-ха. 42% населения вынуждено оплачивать медицинские услуги из своего кармана.

Конечно, можно и не платить. Но тогда вы рискуете наткнуться на такую стену грубости, равнодушия и наглости, особенно со стороны обслуживающего персонала, медсестёр, канцеляристов и проч., что первым желанием у вас станет уйти домой и спокойно умереть.

Насчёт умереть сказано не для красного словца. Ежедневно в газетах можно прочесть призывы о помощи несчастным взрослым и особенно детям, на лечение которых требуются суммы, от одного упоминания которых кружится голова. Лечение серьёзных болезней и в нашей стране, и за рубежом — вещь неподъёмная. Разница с зарубежными страдальцами из благополучных стран — в несопоставимости наших зарплат. Дорого и нам, и им, но у них есть шанс накопить на лечение, а у нас — увы!

Настоящий врач, который видит, что больному можно было бы помочь, но на это нет ни медикаментов, ни оборудования, страдает, наверное, почти так же, как сам больной. В мемуарах наших лучших врачей об этом написано немало. Так почему же в наши медицинские вузы идут и идут молодые люди?

Вот здесь снова во всей красе проявляется русский романтизм и идеализм. Все знают, что учителя и врачи получают ничтожную зарплату. И каждый год в педагогические и медицинские вузы приходят новые студенты. Чаще не самые умные и старательные, но приходят же! И время от времени из этой среды вырастает вполне достойный врач или педагог. Невероятно, но факт.

Разумеется, и в этой сфере, как во всех остальных, ярким светом горит фонарик сословной иерархии. Есть клиники, где к вам подойдёт вежливый служащий и поинтересуется, какое меню вы предпочитаете на завтра. Где у вас будет отдельная палата или, чтобы не лишать вас компании, комната на две койки, а не на два десятка кроватей, как в обычных больницах. Но вы же понимаете, это — для избранных, посторонним вроде нас с вами вход сюда запрещён.

Однако правда и то, что про врачей и про такие привилегированные больницы в советские времена говорили: «Полы паркетные, врачи анкетные». Имелось в виду, что врачей для высокопоставленных партийных бонз подбирали не столько по их профессионализму, сколько по анкетным данным: врач, который пользует какого-нибудь секретаря обкома, должен быть безупречного происхождения, придерживаться правильных взглядов, крайне желательно — быть членом КПСС. Разумеется, и содержание такого врача стоит куда дороже, чем врача обычного, и медицинская аппаратура самая передовая, и любые лекарства — не проблема. Вот только лечение бывает всякое.

В таких тепличных условиях, когда пациентов у врача немного, а болезни довольно однообразны, специалист постепенно теряет квалификацию. Нередки случаи, когда для решения сложных задач руководство такой больницы скрепя сердце вынуждено обращаться за помощью к рядовым специалистам из самой обычной клиники, которые, несмотря на нищенскую зарплату и отвратительное медицинское оборудование, порой знают и умеют больше, чем их более удачливые коллеги.

Не менее важно и то, что, если вы лечите высокопоставленного больного, ваша ответственность повышается многократно. Ну умрёт Вася Пупкин, жалко, конечно, но что делать, мир праху его. Но вот если такая же неприятность случится с крупным руководителем, с врача спросят по полной программе. Доктор понимает это лучше нас с вами и рисковать не станет. На Васе он попробует новое многообещающее, но ещё не популярное лекарство, а на чиновнике побоится и назначит ему аспирин: авось поможет. Но скорее всего, он по самому тривиальному случаю соберёт консилиум: всё-таки коллективная ответственность, не так страшно. Консилиум будет сидеть и решать, что делать, время — идти, а больной если не умрёт, то непременно выздоровеет.

И в наши дни ситуация по сравнению с советскими временами изменилась незначительно.

Вот уже немало лет, как Россию захлестнула наркомания. Официально наркоманов у нас полмиллиона, но на деле их в разы больше. Те, кто не может найти деньги на укол, нюхают различные химические препараты. А если учесть, что алкоголики — те же наркоманы, то… По нормативам ВОЗ, наркотический порог, после которого государство вступает в стадию необратимого разрушения, — 7% населения. Так вот у нас этот рубеж давно пройден.

В газете «Известия» можно прочесть: Россия потребляет 20% мирового количества героина. Наше население — 2,5% населения Земли. Наркотики россияне начинают употреблять с 15–17 лет. Ежегодно 70 тысяч наших граждан погибает от передозировки. А если сюда прибавить болезни, которые сопутствуют наркомании, то это уже не 70, а 200 тысяч погибающих ежегодно. Специалисты утверждают, что именно рост наркомании — главная причина увеличения количества преступлений в стране.

К этому прибавим, что за свою недолгую жизнь наркоман успевает сделать себе подобными, по разным подсчётам, от десяти до тридцати человек.

Самое поразительное: борьбу с наркоманией ведёт кто угодно, только не государство. Больше того, ни для кого не секрет, что силовые структуры нередко принимают участие в обороте наркотиков на стороне наркодилеров. Уже угодили за решётку милиционеры, отбирающие у торговцев героин и сами его продающие.

В стране уже накоплен некоторый опыт успешной борьбы за спасение наркоманов, но одиночек-энтузиастов ничтожно мало, да и результаты у них пока весьма скромные.

В 2010 году страна горячо обсуждала уголовное дело восемнадцатилетнего парня Егора Бычкова из Нижнего Тагила, города, больше других погрязшего в наркомании. По свидетельству корреспондента «Комсомольской правды», на городском вокзале любой таксист укажет вам героиновую точку.

Так вот, на свой страх и риск, не имея никого специального образования, не говоря уж о медицинском, этот бескорыстный Робин Гуд и несколько единомышленников попытались бороться с наркоманией и наркомафией. К ярости этих последних, Бычков с соратниками создали самодеятельный реабилитационный центр «Город без наркотиков». Просуществовал этот центр недолго: Егор получил за него три с половиной года строгого режима. Принципиальные судьи решили, что он избрал слишком жёсткий метод лечения: на время карантина наркоманов привязывали к кровати, почти не кормили, даже в туалет отпускали три раза в день. Бычков полагал, что, если наркомана не кормить, он будет больше думать о еде, а не о дозе. Кому-то помогало, кому-то нет. Некоторые из пациентов пожаловались на такое отношение, разгорелся скандал, приведший к суду. Потом некоторые из жалобщиков на коленях просили прощения, но это уже ничего не меняло. Сердобольных чиновников взволновал жёсткий метод лечения: привязывали, а это — истязания! Держали взаперти — это похищение и незаконное задержание! Наркоманов громко жалели.

Вот только лечить по-другому не торопились.

Анекдот: «Врач предсказал больному смерть через три месяца, больной пошёл к другому врачу, взял и выжил. Через полгода он встречает прежнего врача:

— Доктор, посмотрите: я живой!

— Не может быть! Вас неправильно лечили!»

Правильного лечения наркоманы не дождались и исправно умирали, но чиновников это уже не волновало: они сделали своё дело, осудили Бычкова — надо думать, из ужасного сострадания к несчастным больным.

Честно говоря, в их сострадание верится как-то плохо: очень похоже, что кроме жалости к бедным наркоманам некоторыми из них владело ещё одно, не такое благородное чувство.

Во всяком случае, показательно: после вынесения приговора Бычкову местные барыги, которые, естественно, ненавидели Центр Бычкова, устроили праздник, целую неделю героин продавался со скидкой. Отметили, словом, успех своего небольшого бизнеса. На процессах, подобных суду над Бычковым, барыги сидят в зале суда особенно охотно и обвинительные приговоры встречают аплодисментами: пришёл конец ещё одному сопернику!

Думается, что перед нами особый феномен: видя полное безразличие государства, потеряв всякую на него надежду, русские сами пытаются найти спасение и действуют такими вот действительно небезупречными методами. Снова перед нами противостояние народа и холодной государственной машины.

А народ видит в Бычкове спасителя: хоть кто-то подумал о смертельно больных людях! Хотя это ещё вопрос, кого надо больше жалеть, наркомана или его родственников.

Альтернативы Бычкову в Нижнем Тагиле нет. Отделение наркологии, правда, пытается лечить, но результат — нулевой. Ещё есть сектантское заведение, где, в отличие от Бычкова, с родственников наркомана берут огромные деньги, а в результате от них уходят не столько вылечившиеся, сколько ненормальные, зомби. Впрочем, родители рады и этому: как выразился корреспондент «Комсомолки», чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось…

ИДИ ТЫ В БАНЮ!

Это, не слишком вежливое отсылание, да ещё «С лёгким паром!» сами по себе свидетельствуют о важной роли бани в жизни русского народа. Причина, по которой раздел о бане идёт в данной книге сразу после раздела о медицине, очевиден: прежде всего баня — это гигиеническая процедура. Притом что русская баня прочно увязывается в нашем сознании ещё и с множеством поверий, суеверий и мифов, идущих с незапамятных языческих времён.

Кстати, «С лёгким паром!» на западноевропейские языки непереводимо по целому ряду причин: там не принято париться, да и вообще поход в баню не рассматривается как особенное удовольствие.

Вспоминается старый исторический зарубежный фильм, где французский король сидит посреди комнаты в ванне, а придворный лекарь трёт его мочалкой. Король морщится и с отвращением спрашивает:

— Неужели это надо делать часто?

И лекарь с почтением отвечает:

— Ваше величество, по крайней мере два раза в год!

Историки единодушно отмечают, что исторически славяне были намного чистоплотнее своих западных соседей. Может быть, не так чистоплотны, как японцы, но по части блох, вшей, клопов и прочих подобных тварей Запад нас намного превосходил. Причём там грязью зарастали не только какие-нибудь тёмные крестьяне, но и царственные особы.

Может быть, читателю будет интересно знать, как выглядели на самом деле короли, кардиналы и доблестные мушкетёры времён романов Дюма и более ранних веков. Вот несколько занятных фактов.

Изабелла Кастильская, королева Испании в XV веке, за всю жизнь мылась дважды: при рождении и в день свадьбы. Даже странно, как она решилась перед свадьбой всё-таки помыться: во-первых, она уничтожила священную воду, в которую её окунули при крещении, а во-вторых, считалось, что запах немытого тела повышает половую привлекательность…

Дочь одного французского короля заели вши. До смерти. Русские послы при дворе Людовика XIV писали, что их величество «смердит, аки дикий зверь». Собственно, и духи-то были придуманы прежде всего для того, чтобы отбить дурной запах, исходящий от тела никогда не мывшегося человека.

К смраду люди тогда относились довольно спокойно. В Лувре не было туалетов, король и придворные отправляли свои естественные потребности по всему зданию, на лестнице, во дворе, на балконе, за толстыми портьерами в какой-нибудь нише. Когда же от вони становилось совсем уж невмоготу, обитатели Лувра переезжали в летний замок, а слуги отмывали дворец и ждали, когда вконец загадят и эту резиденцию, чтобы приняться за её очистку. Так и жили.

А как выглядели средневековые улицы? Все отбросы и отходы жизнедеятельности выбрасывались из окон или через специальные отверстия на уровне пола, поэтому горожане обзаводились широкополыми шляпами от опасности сверху и ходулями, чтобы как-то пробраться через потоки нечистот снизу.