Хроника посещения (сборник) Филоненко Вадим

Приторможу на минуту. Я лучше вас понимаю, что вся эта история с мгновенными превращениями из взрослого в ребёнка, из старого в молодого и обратно выглядит слишком по-детски. Так вот, я упрощаю специально. Конечно, если взаправду, процессы омоложения были не такими стремительными, весьма непростыми и чересчур физиологичными. Мозги наши менялись вместе с телами, в них мало оставалось от прежних мотиваций, знаний, навыков. И с одеждой было не совсем так, но… В задницу! Есть вещи, которые противно вспоминать. Хочу сказку.

Уверен, вы хотите того же, засранцы.

В руках у Миледи – «губка», кругленькая, ещё чистенькая. Большая, с теннисный мяч. Вот, значит, что она искала в вещмешке, вот что принесла в Зону – с дальним, значит, прицелом…

– Миледи, – зовёт Шланг. Называть её так уже не шутка, а издёвка. – Не Грааль ли вы ищете, Миледи?

Она подходит к нам, а смотрит только на Шланга.

– Малыш, это невероятно. Как это может быть… как ты сумел…

– Как букашка выбралась из спичечного коробка пришельцев? Уверяю вас, мэм, совершенно самостоятельно. В том месте, где оставили щёлочку, букашка обгрызла края.

Зелёное небо беззвучно колотило об землю, воздух пузырился, и кто-то складывал город по сгибам, будто лист бумаги. Мысли царапали вилкой по стеклу. Как тут не превратиться в перепуганного муравья, управляемого инстинктами? Взрослые брызнули кто куда, позабыв про детей: воспитатели, медсестра, логопед. Рассеялась старшая группа. Младшие забились под кровати, под столы, в шкафы. И только Боб, в отличие от других детей, побежал в соседний корпус – искать старшего брата. Не нашёл и спрятался там – под кроватью Алекса. Когда всё кончилось, вернулся в свой корпус, а здесь уже иное время и иные дети, застрявшие в самих себе. Если б не побежал за братом, был бы таким же. Но, поскольку вошёл Боб снаружи, открытая им дверь и стала той спасительной щёлочкой в колдовском замкнутом мирке. Так и жил он: сначала не покидал территорию Приюта, питаясь местными запасами и быстро теряя всё человеческое, потом начал выбираться в Зону, на своей шкуре познавая её жестокий нрав, а потом – в нормальный мир, на волю, где неизбежно взрослел и где стал подростком. Проводя большую часть времени вне Приюта, так и превратился в Шланга, нелюдимого и скрытного.

– А почему вы жуёте «булавки», мальчики? – с подозрением спросила Миледи.

– Нам можно, мы маленькие, – ответил Алекс.

– Так вы хотите посмотреть на свой темпоральный стабилизатор, мэм? – напомнил Шланг.

Ещё бы. Этого и Алекс хочет, и Шухарт вряд ли откажется. Опять они поднялись, теперь – на самый-самый верх, в одну из мансард. По пути, мысленно посовещавшись, решили не подключать гостью к своим мозгам. Боб категорически был против. Такое доверие надо заработать, а это не про Миледи.

В уютной комнате со скошенным потолком лежал на кровати парень лет шестнадцати-семнадцати, то ли спал, то ли в коме, во всяком случае дышал. Голый по пояс, в одних спортивных штанах.

Тело его светилось.

Свечение даже днём было видно, а в темноте, наверное, это нечто.

– Человек-аномалия… – прошептала догадливая Миледи.

– Бывший тренер, – вслух, специально для неё, пояснил Боб. – Здесь на чердаке он жил. Тогда ему было за сорок, но сейчас, как видите, меньше. Может, он спал, когда всё началось, может, просто отдыхал. Прихватило так, что не смог убежать. Вы не думайте, он живой. Вы потрогайте, какой он тёплый, потрогайте, не бойтесь…

Миледи, как под гипнозом, взяла спящего за руку.

И начала молодеть на глазах. Стрелки её часов закрутились назад с катастрофической скоростью, но отцепиться сама она была не в силах. Скорее всего, не чувствовала, что гибнет, прекрасное мгновение для неё тянулось и тянулось.

Алекс чуть было не оттолкнул её, увидев, что происходит, но Боб решительно и грубо остановил его. По-другому никак, брат, сказал он. Зря, что ли, мы с тобой тащили сюда группу? Кто кого тащил, хотел возмутиться Шухарт, но прикусил язык, потому что, как выяснилось, Боб поначалу тоже хотел сделать его жертвенным барашком… И наконец стала видна истинная картина – без розовых соплей.

Тринадцать лет назад из несчастного тренера изготовили аномалию, лишив сознания и воли. Аномалия заморозила время, закупорила Приют. Никто бы отсюда, изнутри, не смог выбраться, это чистая правда, но Боб-то – не отсюда. Не сразу он увидел и сообразил, к чему дело движется, а когда увидел – вынужден был действовать. Тренер медленно, но неуклонно молодел. За те года, что Боб превращался из мальчика в юношу, сорокалетний тренер сбросил возраст до шестнадцати. Спрашивается, что будет, когда тело совсем исчезнет? Вряд ли кто знает точный ответ, однако есть вероятность, что Приюта не станет – вместе с потухшей аномалией. А вместе с Приютом умрут те два десятка малолетних сирот, которые сейчас разбросаны по комнатам и кабинетам. Приютские дети, хоть и пребывают в непонятном трансе, всё-таки живы. Пока человек жив – есть надежда. Если детишек не станет, чем Боб оправдается? Ничем не оправдается. Вот и приводит он сюда жадных дураков – «показать Грааль». Зачем? Затем, что обнаружил однажды (это отдельная история), что если кто-то отдаёт спящему болвану все прожитые года, тот чуть-чуть взрослеет, и чем старше донор, тем значительнее эффект. С тех пор и взялся об «подкармливать» бывшего тренера, чтобы поддерживать его хотя бы в нынешнем состоянии. Все эти фанатики Приюта, чокнутые искатели Грааля, жаждущие омоложения, все они – корм для аномалии и ничто иное. Не люди. А Боб – смотритель Приюта, юродивый сталкер. Мета-сталкер…

Десятилетний Алекс смотрел на брата и чуть не плакал. Что ж ты со мной делаешь, мелкий, думал он, и Боб махнул в отчаянии рукой: решайте сами, парни, я устал, решалка моя вся в кровавых мозолях. И тогда Алекс прыгнул, сталкивая Миледи на пол, и упал рядом. Она лежала без движения, глаза закрыты. «Рут!» – застонал Алекс, проводя рукой по её щекам, по лбу, по волосам… Боб был очень грустным, но не вмешивался. Старший брат влюбился; осознавши это, младший отступил.

Миледи успела трансформироваться в девочку лет двенадцати или меньше – в их ровесницу. Ещё чуть-чуть, и стала бы младенцем. Интересно, что влюблённый пацан делал бы со своей возлюбленной, превратившейся в младенца? Анекдот.

Алекс истерически засмеялся.

Девочка по имени Рут открыла глаза, осмотрела себя, осознавая случившееся, и быть бы тут эксцессам, крикам, слезам, если б со двора не пришёл странный звук. Полное впечатление, будто там кто-то громко и смачно жрал, кто-то очень большой и плохо воспитанный.

Ага, включилась «мясорубка».

– Ну вот Барри и добрался до нас, – сказала девочка. – Опять он кого-то подставил вместо себя. Малыш, у тебя есть оружие?

– Здесь? – удивился Боб. – А надо?

– Недооценивать Холдена и Барри – ошибка. Сбегайте кто-нибудь к моей сумке, там кольт. Из старых, не исчезнет, если пронести сквозь дверь.

Она встала и оглядела себя уже сугубо практически. Футболка великовата, но это не страшно, зато юбка сползает. На стене мансарды висели подушечки с коллекцией спортивных значков, она выбрала круглый, самый крупный и, как булавкой, подколола им юбку.

– Подожди, мы как раз хотели тебя поспрашивать насчёт недооценок и ошибок, – ласково сказал Шухарт.

Он торопливо прикидывал, что у них со временем, учитывая фактор «мясорубки», и мысли его были шершавы, как булыжники. Проход к Приюту вот-вот должен был открыться. Чудно всё это, подумал Алекс. Время в приюте вроде бы стоит, но при этом жизнь внутри и снаружи идёт параллельно. Получается, не время стоит, а что-то другое? Да и не более это чудно, чем детишки с сознанием взрослых людей, читающие мысли друг друга, или молодеющий тренер в роли темпорального стабилизатора.

– Шухарт, когда ты корчишь из себя крутого, ты смешон, – ответила девчонка. – Барри Биг в роли палача куда убедительнее.

– Тогда вам лучше поспешить с ответами, уважаемый доктор физики или кто вы там. Чтобы ускорить процесс, я со своей стороны попрошу Алекса отвернуться, когда снова суну вас в поле действия этого светящегося господина.

В её глазах – вспышка ужаса. Она взвивается:

– Хватит пугать! Я и так собиралась всё рассказать, вы ж ничего не поняли, сопляки…

Не успеем её допросить, известил Шухарт мужскую компанию. Хотелось бы выяснить правду, но… У неё, кстати, есть запасной план, как в одиночку выбираться из Зоны, сказал Боб, я это на рынке почувствовал. Ежу понятно, что есть, согласился Шухарт, за этой дамочкой нужен глаз да глаз. Алекс вмешался: так, может, пусть её? Рут хочет забрать отсюда кусочек силы и унести с собой, сказал Шухарт. «Губку» видели? Что в этом плохого, возразил Алекс, будет потом исследовать на своих стендах. А ты уверен про стенды, спросил Шухарт, и Алекс не знал, что ответить, беспомощно посмотрел на Боба, и Боб мысленно хлопнул его по плечу: да мне не жалко, брат, пусть её…

– Потом закончим разговор, – сказал Шухарт Миледи. – Оставайся здесь и жди, если жить хочешь.

Боб выходил из комнаты последним, обернулся и добавил:

– Кстати, «губку» лучше бросить ему на грудь. Когда напитается, подцепляй её крючком, сама не дотрагивайся. В шкафу есть рыболовные снасти, найдёшь.

Троица мальчишек спустилась в холл. Алекс вооружился рыбацким ножом, взятым из комнаты тренера, и Боб над этим откровенно потешался. Спокоен был Боб, и все знали, почему: имел при себе склянку с «газированной глиной», обработанной Палочкой Власти, – с ещё одной убойной иллюзией вроде той, которую использовал на рынке. Так что, когда Барри Биг вошёл в Приют, встретили его мирно и приветливо.

Барри недолго колебался перед дверью, задержался только, чтобы вытащить «узи». Он припёр с собой два вещмешка, с которыми ввалился в холл и распаковывать которые не пришлось – исчезли сами, едва гость пересёк «полосу пропускания», как называл Боб границу между мирами. По полу рассыпались одинаковые белые брикеты, завёрнутые в парафинированную бумагу с армейской маркировкой. Вау, подумал Алекс. Взрывчатка С4. Сколько же здесь, если брикеты по два фунта? Он прикинул, и ему стало страшно. Зачем это? Зачем – столько?

К взрывчатке прилагалась россыпь детонаторов и бухта со шнуром.

Ни брикеты, ни «узи» не исчезли, надо же. Значит, изготовлены до Посещения. Холден не дурак, права была Миледи, но чтобы настолько…. Послав сюда своего пса, получается, он что-то предполагал и даже предвидел. Впрочем, и Миледи, если не наврала, пришла со старым оружием, устойчивым к парадоксам Приюта…

Барри было чуть за сорок, поэтому здесь он обернулся элегантным тридцатилетним мужчиной. Атлет, красавец… От ярости у Алекса свело кулаки. Посвежевший, подтянувшийся Барри в такой версии почему-то был намного омерзительнее. Тихо, остынь, шепнул Боб, он скоро получит своё. Чтоб не начал гость сразу палить с испугу, Шухарт бодро воскликнул, втягивая его в разговор:

– Господин инструктор! Докладываю: операция в стадии завершения. Мальчик обнаружен. Боб, покажи дяде Барри медальон. Мы ведь за этим шли, за медальоном? К сожалению, есть потери, Шланг погиб на маршруте.

Барри осторожно озирал пространство первого этажа. Всё-таки быстро он освоился с новым своим состоянием, практически мгновенно. «Узи» опускать не собирался, хоть и стояли перед ним мальчишки.

– Где мамзель? – буркнул он.

– Наверху, изучает Грааль.

– Что?!

– Грааль, господин инструктор. Мы, кажется, нашли артефакт.

Барри нервно обтёр лицо рукавом.

– Ведите.

Так и пошли в мансарду тренера – малолетки впереди, под прицелом у взрослого бугая. Сука, палач, думал Алекс, развернуться и ножичком тебя в горло, а мелкий всё останавливал его, умолял: подожди, сначала узнаем, зачем он сюда шёл, потом он твой. Ты обещал, сказал ему Алекс. Твой-твой, подтвердил Шухарт, только не психани раньше времени…

– Ну и где мамзель? – осведомился Барри.

Мансарда была пуста, если не считать тренера. Миледи сбежала, наплевав на предупреждение.

– Может, в туалет вышла? – предположил Шухарт.

– А это кто? – Гость кивнул в сторону светящегося тела.

– Это и есть Грааль, аномалия в виде человека. Он живой и тёплый, господин Биг. Рут сказала, если к нему прикоснуться, помолодеешь настолько, насколько захочешь. Боб, вон, постоянно его трогал, потому и не взрослел.

– Трогать мы пока ничего не станем, о’кей? – усмехнулся Барри. – Мелок – это ведь ты? – Он силой усадил Алекса на стул, а стул придвинул вплотную к столу. – Что у тебя под рубашкой, Мелок, нож? Молодец, оставь себе. Шухарт, стоять, где стоишь! А ты, малыш, не рыпайся… – Свободной рукой он резко притянул Боба, развернул, прижал к себе и быстро обыскал. Вытащил стеклянную пробирку с «газированной глиной» и удовлетворенно констатировал: – Так я и думал. Ты Шланг, правда? Наблюдал я, как ты разбил такую же. Меня даже проняло, когда твои товарищи дружно спятили, а ты ушёл себе, посвистывая. Но со мной ваши номера не пройдут, сталкеры хреновы.

Ситуация внезапно оказалась более чем дерьмовой. Что было делать? Всем троим атаковать – разом? Ему – тридцать; разметает детей одной левой. А в правой – «узи»…

– Си-четыре тебе зачем? – спросил Шухарт, оттягивая время.

– Я ждал этот вопрос. Чтобы подорвать ваш чёртов Приют.

– Вы с Холденом маньяки?

– Ты глуп, Рыжий. В Зоне есть дыры, через которые пришельцы снова заявятся, и Приют – одна из них. Гадот прав, дыры надо затыкать. Ка только артефакт вынесем, так и поднимем домик на воздух.

– О, так ты герой!

Ответить на издёвку Барри не успел: что-то грохнуло, ударило по ушам, и вот его автомат летит в окно, разбивает стекло, почему-то пружинит обратно, и Барри, схватившись за раненую руку, бросается за оружием на пол, но звучит второй выстрел – в воздух, – и спокойный голос девочки Рут предупреждает:

– Двинешься – застрелю.

Миледи вошла в мансарду, держа револьвер двумя руками. Не драпанула она, а совершила маневр: спряталась где-то на этажах, пропустила конвоируемых мальчишек, потом сбегала на улицу за своим кольтом и вернулась.

«Губки» с ней не было.

– Гадюка, – простонал с пола господин Биг, разглядывая простреленное предплечье.

– Дыры он пришёл затыкать, – сказала Миледи. – Вот и затыкай… Помните, я рассуждала насчёт тлеющего в костре уголька? Каюсь, это была не моя метафора, а навязчивые мысли Холдена, которые я озвучила. А теперь, значит, он мысли решил подкрепить пластитом, всё с пришельцами рвётся повоевать… Бойскауты, чего стоите? Помогите мужчине! – Она подмигнула Алексу.

Тот понял. И остальные поняли. Сорвались с мест, как стайка птиц, взяли Барри под руки, приподняли – и…

Воткнули лицом в лежащего на кровати тренера.

Всё-таки я плохо разбираюсь в людях. Думал, Мелок – инфантильный пижон, хоть и ровесник мне, а оказалось, мужик. Пока Барри Биг молодел, укорачиваясь и утоньшаясь на наших глазах, пока мы, завороженные, наблюдали это зрелище, Алекс внутренне метался. «Так просто? – думал он. – Эта тварь ничего не чувствует, не понимает, что подыхает!» Его обида нарастала с той же скоростью, с какой господин инструктор отходил в мир иной, и, честно говоря, утомляла. «Вы же обещали, он мой!» Дождавшись, когда Барри сделался таким же десятилетним пацанчиком, как и мы, Алекс неожиданно и со всей силы ударил его ногой. Нога была обута в стандартный приютский сандалий, ремешок порвался, но Алексу было плевать. Удар отлепил «жертвенного барашка» от Грааля, Барри сполз на пол, тут же был подхвачен Алексом и выволочен из комнаты.

– Верну! – яростно пообещал он.

Нож отдал брату. На деревянной лестнице, ведущей из мансарды, Барри очнулся, лягнул Алекса и скатился до третьего этажа. Там, на третьем, Алекс и принялся его избивать.

Дрались то ли мальчишки, то ли взрослые, не поймёшь. Барри, похоже, помнил что-то этакое из армейской рукопашки, но тело не слушалось, он всё пытался изобразить нечто из боевого арсенала, неуклюже и нелепо, кроме того, он по-прежнему был ранен, правой рукой пользоваться не мог. Кстати, то обстоятельство, что ранение не исчезло в процессе омоложения, стало ценнейшей информацией о Граале, как я понял позже, ну а тогда я смотрел без особых мыслей и, честно говоря, получал удовольствие. Ещё Барри сильно мешал костюм не по росту. Однако Алекс нисколько не заморачивался неравными условиями поединка, он просто бил. Убивал. Не вопросы чести его интересовали, а возмездие.

Уважаю.

Барри хотел уползти, Алекс сел на палача верхом и колотил его мордой об пол, пока не превратил в мешок.

– Не бойтесь, жив, – усмехнулся Алекс, забирая у Боба нож.

– Может, хватит? – попросил Боб.

– Вспомни папу с мамой.

Он взял тело за шиворот и втащил в ближайшее помещение, которое оказалось туалетом. Оскалившись на прощание, закрыл за собой дверь. Мы с Бобом хорошо представляли, что он собирается делать, Алекс не скрывал от нас бурлящих мыслей.

– Зачем ему нож? – шёпотом спросила Миледи.

– За тем самым, – говорю. – Отсекать лишнее. Как скульптор.

Глаза девчонки вспыхнули, не смогла она сдержать восхищение. Кольт она пробовала сунуть за резинку юбки и вытащила, опасаясь, что значок-булавка не выдержит.

– Ты хотел меня о чём-то поспрашивать, Рыжий, – напомнила она.

Из туалета донёсся шумный всплеск: ага, Алекс набрал ведро воды и привёл клиента в чувство. Потом жалкая пародия на рык: «Я тебя закопаю, Мелок!» И тут же – вопль боли. В паузе – «Не надо!!!» И снова вопль…

– Поднимемся, – предлагаю всем, – здесь шумно.

Раз за разом мы возвращаемся в эту мансарду, будто здесь штаб. А куда ещё, если Алекс, когда насытится, притащит своего приятеля именно сюда.

– Где твоя «губка»? – спрашиваю.

– Ты это хотел узнать, Шухарт?

– Какое у тебя было задание?

– Получив артефакт, избавиться от всех, кроме Шланга.

– Лихо.

– А что вы хотите, мальчики, если на кону стоит личное бессмертие? – заговорила она жарко. – Вы не представляете, вы вообразить себе не можете, насколько ОНИ, – показала она пальцем вверх, – безразличны ко всему, что происходит на Земле! По-настоящему богатые люди – те же инопланетяне. Деньги, власть, геополитические игры нужны им для одного, всерьёз они озабочены только одним – как бы прожить подольше. Они решают эту задачу тысячелетиями. Зона Посещения интересует их исключительно как новая область для поисков, не больше того. И теперь, когда появился шанс, что решение спрятано в Зоне, их ничего не остановит. Если даже Холден – только фигура на доске, то я – пешка. У пешки нет выбора, куда и как идти.

– А что – Шланг? Почему такая избирательность?

– Думаете, Шланг обманул босса, изображая простачка из трущоб, битого жизнью, но вполне обыкновенного? Вот вам! Когда тебя, Боб, привели к боссу, он с первых секунд знал, что имеет дело с уникальным сталкером. Засветился ты, малыш. Аэрофотосъёмка с больших высот давно уже показывала, что в районе Приюта бродит подросток, который перемещается по этому участку Зоны без помех. А когда подвесили спутник, на некоторых кадрах удалось поймать лицо юного сталкера, страшненькое, между нами, лицо… Не обольщайся, Шухарт. Я в курсе, Холден тебе говорил, что Шланг – это «мясо» на прокорм ловушкам, а на самом деле именно Шланга он считал главным в группе. «Мясом» был ты, Шухарт, и все это знали. Правда, малыш?

– Ну… – смущается Боб. «Правда, правда», – вползает в мою голову.

– Почему ты передумала и захотела Шланга убить?

– Неужели не понятно? Вслед нам послали вторую группу. Значит, истинный сценарий был другой: меня убирают тоже. Всех убирают, кроме Шланга. Но если Шланга вдруг не станет, ситуация резко поменяется, и, с большой вероятностью, не имея инструкций, убийцы вынуждены будут оставить в живых всех троих.

– Психанула ты, мамзель, – говорю я ей. – Барри при любых инструкциях дождался бы, пока мы дойдём до места и, самое важное, найдём хабар.

– Возможно, – соглашается Миледи, не обратив внимания на «мамзель». – Взвинчена была… Ой, что это? – пищит она по-девчоночьи, скривившись от отвращения.

Это всего лишь господин Биг. Алекс притащил его, как обещал, пусть и без одежды, пусть в полудохлом виде. Чтобы смотреть, нужны крепкие нервы, потому что, во-первых, перед нами подросток, во-вторых, тело изувечено и лишено многих важных деталей. Одежда Алекса в крови, а сам он счастлив. Руки чистые, видать, вымыл. Он возглашает с порога:

– Вот теперь Барри может сдохнуть, это будет гуманно.

Когда мы подтаскиваем Барри к кровати, он мычит, ворочая во рту обрезком языка.

А когда он уже скормлен аномальному тренеру, когда от него не остаётся и воспоминаний, когда нас переполняет светлое чувство, что это – всё, что теперь – домой, мы вдруг обнаруживаем, что Миледи с нами нет.

Окно-окуляр показывает, где она. Осторожно пробирается по детской площадке в направлении Седого квартала. Всё-таки удрала хваткая наша дамочка, всё-таки добилась своего. Тащит из Зоны «губку», спрятанную в литровом термосе для супа, который, очевидно, нашёлся в том же шкафу с туристическим хламом, что и рыболовные снасти. Термос – вместо контейнера, изолирует содержимое от прикосновений и электромагнитных полей. Где-то спрятала хабар, пока мы встречали Барри, а уходя, прихватила с собой. «Губка» несёт в себе кусочек Грааля, напитавшись невесть какими энергиями. Свойства «губки», кстати, в полной мере выяснились совсем недавно, информация ещё не вышла из стен Института. Я узнал об этом от покойного Кирилла… Миледи счастлива не менее, чем Алекс, светится, как тренер в мансарде. К Приюту она пришла в возрасте тридцати шести, внутри скинула до двадцати трёх, потом мы подключили её к Граалю, и стало ей двенадцать, и вот теперь она покинула Приют в возрасте двадцати пяти. Замечательная арифметика. Найден способ омоложения, который так долго искали хозяева Миледи. Если унести аномалию не получилось, то к ней можно прикоснуться, вытащив «губку» из термоса – лет этак через дцать. И вернуть свои двадцать пять. Но поделится ли Миледи вожделенным артефактом, который она с таким риском раздобыла? Что-то подсказывает – и не надейтесь, боссы.

Как же ты в одиночку выйдешь из Зоны, милая, думаю я. Мне-то плевать, но Алекс огорчится…

Смеюсь.

Чувствую – сзади Боб. Оглядываюсь. Спрашиваю у него, давно хочу спросить: почему ж ты, господин Хранитель Приюта, передумал приносить Шухарта в жертву, почему не накормил Шухартом своё идолище? Неужели по дружбе? Потому, отвечает, что ты избранный. Палочка Власти подсказала: у тебя особые отношения с Золотым Шаром. Бред! – изумляюсь я. Разбирайся сам, пожимает он плечами, за что купил, за то и продаю. А слово «дружба», добавляет он, мне ничего не говорит, уж извини.

А потом Алекс, сграбастав нас в охапку, кричит: это всё жутко интересно, парни, но что будем делать с Холденом?

Гута, девочка, думаю я, подожди немного, я уже иду.

– Значит, накрылись все? – никак не мог поверить сэр Гадот.

– Кроме мамзель. Про неё не знаю, на обратном пути откололась, стерва.

– Мамзелью мы займёмся, выясним, что за игры она затеяла… А Шланг?

– Шланг? – удивился Рэдрик. – Он первым гробанулся. Ещё на полпути к Приюту. Босс, можете не верить, но накрылась и моя группа, и ваш Барри. Его головорезы вообще дальше реки не прошли, попали в «стакан».

– А ты, значит, выжил?

– Для того и нанимали. Вы сказали вернуться – я вернулся. Сэр.

– Я просил вернуться с трофеем.

– Медальон у меня забрали ваши. – Шухарт вежливо улыбнулся. – Вам ведь медальон был нужен, а не чей-то там ребёнок, правильно? Спросите про трофей у своих, которые меня обшмонали на входе.

– А ну принести, что у него изъяли, – обернулся Холден к одному из пиджаков. – Дауны!

– Что касается Грааля, то его я спрятал.

– Как? – спросил толстячок и закашлялся. – Как ты сказал?

– Грааль, сэр. Я его спрятал. Отдам только в обмен на мою жену. Чек на оставшиеся деньги тоже не помешал бы.

– Не нужна мне твоя жена, Шухарт, что ты, в самом деле… Приведите женщину, да поживее, – распорядился он. – Когда ты вышел из Зоны?

Вопрос был задан неспроста, слишком неожиданно сталкер явился. Возвращавшихся ждали либо до темноты, либо вскоре после рассвета. Ползать в Зоне по темноте – верный способ накрыться. Сейчас было три ночи, особняк если и не спал, то чутко дремал, во всяком случае, сэра Гадота, очень похоже, что разбудили.

– Два часа назад, – соврал Шухарт. – Уходил знакомым путём, решил не отлёживаться. А то ведь на рассвете и патрулям удобнее по нам лупить.

– Мне нужен подробный отчёт об экспедиции, в том числе, при каких обстоятельствах вы разошлись с Рут Арден.

– Понимаю, босс. Но это желательно наедине.

– Вот, – подбежал холуй с подносом.

На подносе лежали несколько предметов: медальон Боба с тиснёной эмблемой (два перекрещенных арбалета), бумажник, наполненная фляжка, баночка с «газированной глиной» и кое-какие мелочи. Холден, не скрывая нетерпения, взял медальон, раскрыл его и вынул маленький плоский ключ. Вид у него стал, как будто на скачках крупно выиграл. Оно и понятно: к информации из медальона Алекса, которую он давно утащил к себе в норку (потому, кстати, и не переживал о смерти парня), теперь добавилась недостающая вещественная часть.

– Ну, Шухарт… – произнёс он. – Недооценил я тебя. Про Грааль-то не врёшь?

– Скоро узнаем… сэр.

– «Глина» тебе зачем?

– Хабар. В Зоне взял, дома забыл выложить, торопился. Могу вам продать.

– Лучше бы «панацею» взял или, скажем, «браслеты»… Эй, дауны, мы с вами что, карманники? Зачем было обчищать хорошего человека? Забирай, – махнул Холден гостю. – Объясни-ка, пока ждём, почему ты вышёл из Зоны не в намеченном месте? Там-то как раз с патрулями всё было договорено…

Шухарт неторопливо собрал свои вещи и спросил:

– А почему вы за нами пустили Барри?

Несколько секунд хозяин и гость смотрели в глаза друг другу. Холден отвёл взгляд, запахнул потуже халат и деланно рассмеялся.

– Замнём, дружище. Вот, кстати, и…

В огромную гостиную вошла Гута в сопровождении двоих оперативников. Вплыла лебёдушка. На секунду кровь вскипела у Шухарта в жилах. Когда они приблизились, он сказал ровным голосом:

– Звёздочка, мы едем домой. Тебя не обижали?

– Со мной всё в порядке, Рэдрик, – так же ровно ответила Гута. – Спасибо, что заглянул, а то я чуть не заскучала.

Кто-то заржал. Рэдрик повернул голову, взглянул внимательно, и смех оборвался. Гута была с ним, это означало, что время болтовни закончилось. И тогда он уронил на пол «газированную глину».

Стеклянная банка разбилась.

Гулкие возгласы («А!», «Дьявол!») вспороли тишину, морок мгновенно активировался, однако Шухарт на всякий случай вдавил пенящуюся массу каблуком, делая катастрофу сознания необратимой.

– Что с ним? – вскрикнул Холден, отпрыгнув. – Шухарт, ты придуриваешься?

Глядел он себе под ноги – где-то там и видел сталкера. Гримаса гадливости на его лице быстро сменялась страхом. Ключ от сейфа, только что обретённый, выскользнул из его пальцев. Рэдрик поднял ключ и вложил обратно в медальон, восстанавливая закон и порядок. Толстяк не обратил на это никакого внимания.

– А-а-а! – завопили сразу несколько человек, упали и принялись кататься по полу.

– Что это за дрянь? – визгнул Холден.

Никто не ответил. Оперативники, оставив Гуту, ринулись обратно – и вдруг остановились, словно на стену наткнулись. Подняв руки, принялись ощупывать преграду, которой не было. Кто-то побежал к окну и тоже врезался в несуществующую стену.

– Босс, мы в «кислотном стакане»!

Здоровые мужики орали, как дети, и сдирали с себя одежду. Кого-то громко рвало.

– Все сюда! – гаркнул сэр Гадот. – Дармоеды! Дегенераты! Вытащите меня!

Тревога распространилась по особняку, как пожар. Сбежались все, включая охрану на входе, но, попадая в гостиную, выбраться уже не могли. Люди в эпицентре «стакана» молили о помощи, валялись и корчились, некоторые разделись догола, а некоторые уже не двигались, поверив в свою ужасную гибель. Может, и вправду откинули копыта. Те, что на периферии, тщетно пытались пробиться наружу. Господин Холден, дворянин и крупный промышленник, полз на четвереньках и визжал, как свинья в руках забойщика. Иллюзия – штука страшная, если смотреть изнутри.

Шухарт смотрел со стороны. Он примерно представлял, что видят жертвы – воздух, превратившийся в кислоту, растворяющиеся тела вокруг, собственное тело, быстро съедаемое агрессивной средой. Он единственный, кто не поддавался иллюзии. А Гута страдала, как и все. Подхватив жену на руки, он вынес её из обезумевшей гостиной. Никого, дом опустел. Он нашёл на первом этаже выключатель, три раза мигнул светом, после чего вышел в ночь.

Под открытым небом ей полегчало…

Алекс и Боб сидели в машине, припаркованной неподалёку – так, чтобы видеть фасад особняка. Когда Шухарт подал сигнал, они начали действовать. Вытащили сумки со взрывчаткой, пересекли шоссе и вошли в бывшие свои владения. Никто их не остановил, некому было. На мгновение сердца молодых людей кольнуло: здесь закончилось их детство, здесь они прожили самые счастливые дни жизни. Другого счастья они не знали. Разве что сегодня в Зоне вновь ощутили нечто подобное, прежнее. Да и сейчас – хорошо было, светлое предвкушение мести будоражило душу… А участок оказался сильно запущен. Купив виллу с садом, Холден не озаботился приведением территории в приличный вид, только здание отремонтировал, да и то на скорую руку.

– Тем лучше, – сказал Алекс.

Навстречу им брёл Шухарт, обнимая и поддерживая свою Гуту.

– Мы домой, – уведомил он. – Хватит с нас.

– Что, драка закончена? – спросил Алекс.

– Держите фасон без меня.

– Ах-ах-ах. Как там хозяева дома?

– Веселятся. По-моему, это надолго.

– Времени хватит, – подтвердил Боб, – я положил много «глины». Но если что – добавим.

Шухарт вернул братьям медальон и спросил:

– Какие планы?

– Сначала в полицию, надо отметиться, – сказал Алекс.

– Хорошее дело.

– Потом Борис уговаривает меня жить с ним в Зоне. Я пока не решил, хотя… Нет, не решил. Что приют, что тюряга, какая разница? Хочется чего-то… не знаю… успеха.

– Мне жаль тебя, Мелок.

– Это ещё почему?

– А мне жаль всех умных людей, которые не подлецы. Ум – сомнительное счастье, по крайней мере, в этой стране.

– В России тоже, – вздохнул Алекс. – Уж это папа нам успел вдолбить.

– К уму нужна еще и подлость, чтобы добиться так называемого успеха. Так что успех не для тебя.

– Не для нас, – поправил Боб. – Себя не вычёркивай.

– Проваливай, Рыжий, – сказал Алекс и пошёл к дому, не оглядываясь.

– Увидимся, избранный, – сказал Боб Шухарту и тоже пошёл.

– Не дождётесь, – буркнул Шухарт себе в нос.

Он усадил Гуту в старенький «пони», на котором приехал сюда, и сел сам. Старушка завелась без капризов. Гута молчала. Ничего, думал он, оттает. Всё будет как прежде, тоскливо думал он, выруливая к городу…

Взрывчатку братья сгрузили в подвале и сложили кучей. Пятьдесят брикетов, в сумме – сто фунтов. Вставлять детонаторы в каждый брикет не требовалось, хватило десятка по периметру кучи, так что подготовка много времени не заняла. Строение было старым, с деревянными перекрытиями, в общем, финал представлялся очень хорошо.

Пока работали, над головами творился сущий психоз, там вопили и били чем-то в пол, и звуки эти доставляли отдельное удовольствие. Выводить обезумевших людей из дома ни Алекс, ни Боб не собирались, но заглянуть в гостиную – заглянули, полюбовались на Холдена. Потом ушли, разматывая шнур. Размотали на полную и залегли в пустыре по другую сторону шоссе. Достали «вечную батарейку» и без лишних слов подключили этот подарок Зоны к электрической цепи.

Когда горизонт за спиной вздрогнул, а машину ощутимо толкнуло, когда всё вокруг накрыло огромным тазом, по которому саданули огромной дубиной, Гута вздрогнула, посмотрела назад и сказала:

– Туда им и дорога.

Рубанул я тогда Бобу в сердцах, мол, больше не свидимся, и совершенно зря. Об этом позже скажу.

А пока, ребятки мои, страшилка на ночь подошла к концу. И не спорьте! Кто из нас префект этой спальни? То-то. Осталось рассказать, как и почему через тридцать лет я вернулся в Приют.

Но для затравки – окончание истории с медальонами. Братья слетали в Нью-Йорк, залезли в банковскую ячейку, оплаченную родителями на десятилетия вперёд, и нашли там… Думаете, научную сенсацию? Облом, господа. Письмо там хранилось с объяснениями и мольбой о прощении, и только в конце – подсказка, где профессор Ванин спрятал свой архив. Бумаги, оказывается, были закопаны, будто клад. Хоть смейся, хоть плачь, именно в том самом месте, где братьев когда-то ночью выпороли. Где конкретно, в письме не указано – на случай, если оно попадёт в чужие руки, – но дети-то, по расчётам родителей, не могли забыть историю с ночной поркой. Оно, и правда, в память врезалось крепко, особенно Алексу, который был постарше. Вытащили из постелей, вывели в ночь – чтоб запомнили… А лупили их, если кто забыл, на свежем воздухе, в саду за бассейном, там и было тайное место. Только, вот незадача, дом-то свой бывший они взорвали. Сто фунтов пластита – не шутка, у соседей посносило крыши, а уж окна вместе с рамами повылетали по всей округе. С рассветом на месте катаклизма работали криминалисты и спасатели, одни искали улики, другие хоть кого-то живого. Потом уже пригнали технику и срыли там всё к чёртовой матери, руины были опасны. Разворотили почти весь участок, от сада ничего не осталось. Постепенно яма заполнилась водой, превратившись в огромную лужу: то ли грунтовые воды просочились, то ли дожди постарались. Так и пропал клад, сенсация не состоялась. Что на самом деле было в бумагах, никогда уже не узнать. Вот такая ирония.

Миледи выжила, успела до темноты добраться до своего Института. По Седому кварталу на край Чумного, потом к отвалу, а там рукой подать до вешек, проложенных очкариками из Института, и по вешкам этим, как по наезженной трассе, уже к Предзоннику, единственному официальному входу в Зону. Через КПП её и впустили. Видимо, была у неё с кем-то из высоколобых начальников договорённость. Долго я не понимал, как такое можно провернуть, это ведь надо, чтобы она сначала через тот же Предзонник ушла в Зону, хотя бы по документам, иначе сразу вопрос возникает: как вы, милый доктор, в Зоне очутились? А потом случайно увидел Миледи на фотке в одном из глянцевых журналов, где она, молодая, преображённая, в вечернем туалете, гуляла на престижной вечеринке в компании людей, которых кто-то называет сливками, кто-то подонками общества. И фамилия у Миледи была не Арден, а Леман… Из тех ли самых она Леманов, имеет ли отношение к мировой финансовой империи? Не знаю, глянец на сей счёт промолчал, но что я знаю точно, так это то, что Институт Внеземных Культур финансируется в том числе Леманами. А это значит, что невидимые хозяева планеты уже тогда начали подминать Зоны под себя – как недра, как лес. Выжать и выбросить. Учёные – только из числа своих (ау, миледи Рут!), сталкеры – только на окладе… Ну, вы знаете, к чему это привело и что с Зонами творится. Не такие уж маленькие, чтобы не знать.

Студень им всем в глотку.

Кстати, про деньги. Аванса, полученного от Холдена, нам с Гутой хватило на год. Сняли квартиру, купили хорошее авто, хорошую страховку, вещи для ребёнка, и весь аванс. Большую часть проели.

Что ещё важно? Сразу после похода к Приюту я поэкспериментировал с «булавками» и «браслетами». Эффекта передачи мыслей добиться не смог и бросил это дело. Не знаю, как насчёт других сочетаний артефактов, и существуют ли они вообще, но в данном случае без Палочки Власти не обойтись…

Золотой Шар? Ну, ребятки, чего захотели… Нет, рассказ про Золотой Шар – не сегодня. Я не воспитатель, но даже я понимаю, что мы вопиюще нарушаем режим.

На самом деле мне ведь сейчас пятьдесят пять лет, хоть по документам и двенадцать. Смейтесь, смейтесь. Над вашим префектом смеётесь, караси! Потом каждого отлупцую поодиночке, я предупредил. И зовут меня, как умные уже догадались, не Кирилл, а Рэдрик. Кириллом я стал в честь одного русского, которого очень уважал. Удивительное дело с этими русскими: стоило помереть одному, как появился в моей жизни второй, причём в тот же день. Почему? Странная случайность. Если Кирилл – это человек ясный и прозрачный, как алмаз, которым мне никогда не стать, то Алекс – обычный с виду парень, которого мне никогда не понять. И вот я подумал: русские для нас как пришельцы-инопланетяне, непознанная Зона. Даже эмигранты. Не знак ли это был – мне, сталкеру, любителю всяческих Зон, что кроме моей родимой есть и другие? Та же Россия. Почему бы не слазить в неё, не помериться силами с тамошними аномалиями… Шутки шутками, но когда я снова вырасту – обязательно туда съезжу. За хабаром, за чем же ещё… Я отвлёкся.

Однажды в пятьдесят три, поутру с похмелья, меня как шарахнуло – а ведь я один в целом мире. Ни жены, ни дочери. И что, спрашивается, делать? Выхода два: либо заканчивать с этой жизнью, либо начинать заново. Выбрал я второе, тем более, был же способ! Тридцать лет я хранил в себе эту возможность, запрятав её поглубже, чтобы не искушала лишний раз, а тут не выдержал. Пошёл к Приюту. Повезло, старик уже почти, а всё-таки дошёл. Коснулся Грааля. Боб стоял рядом и контролировал. Так и стало мне снова десять.

Иначе говоря, Рэдрик Шухарт через тридцать лет поступил точно так же, как когда-то Миледи.

А до того Рэдрик определил сюда, в Саттонский интернат, свого племянника, которого якобы зовут Кириллом. Оформил будущего воспитанника без самого воспитанника. Технологию описывать не буду, кому и сколько на лапу дал. Документы новые себе сделал…

Вторая попытка, уважаемые господа.