Хроника посещения (сборник) Филоненко Вадим

Нет, я сказал! Про Золотой Шар – в следующий раз.

Олег Бондарев

Сезон охоты на птиц

Я принес тебе в подарок

Не тюльпаны, не жасмин,

Не пионы и не розы,

Не подснежники с вершин.

Я перо Жар-птицы

Подарю тебе.

Группа «Браво», Жар-птица

«Скачок» я приметил издали. Кровавые пятна на асфальте только подтвердили мою догадку.

– Придется в обход, – сказал, повернувшись к спутникам.

– Ну, елки-палки, Ворон… – протянул Гремлин, худосочный и низенький сталкер. Днем он трудился механиком в искитимском автосервисе, а по ночам тибрил различные артефакты из Зоны. Не удовлетворяла его, судя по всему, официальная зарплата.

– А что, Ворон? – пожал плечами я. – Хочешь напрямик – давай. Прямо на «скачок». Зашвырнет он тебя куда-нибудь в стратосферу, будешь знать.

– Да ладно, не кипятись, – примирительно сказал Гремлин. – Я ж к тебе, Ворон, никаких претензий! Аномалии эти просто задрали. Раз идешь – пусто, во второй – тоже, а на третий сунешься проверенным путем, а тут уже «мясорубка» или похуже что…

– Зона есть Зона, – холодно заявил я. – С ней, как с той рекой: в одну и ту же два раза не войдешь.

– А, может, не «скачок» это все ж? – подал голос Богомол, дородный бородатый дядька. Отец его, говорят, священником был, оттого, видно, и сын блаженным получился. Как не пьет, так в Зоне, а как не в Зоне, так пропивает то, что оттуда стащил. Замкнутый круг, словом. Правда, от других подобных выпивох только кровавые пятна под аномалиями разными остались, а этот до сих пор слоняется. Видимо, и впрямь Богом помечен.

– Ну ты как в первый раз, честное слово! – раздраженно воскликнул я.

– Да причем тут раз… – поморщился бородач. – Обходить не хочется. Тут бы прошмыгнули – и все, считай, на месте. А так лишние полчаса телёпать.

– Лучше медленно брести, чем через «траплин» углы срезать, – уверенно заявил я. – Но, раз так сильно проверить хотите, давайте проверим.

И вынул из кармана гайку. Годы идут, Зона меняется, а проверки лучше крохотной гаечки так и не придумали. Шайбы легкие чересчур, далеко не закинешь, а к болту нитку прилаживать неудобно – соскальзывает. Вот потому и таскаем до сих пор полные карманы пресловутых гаек.

В общем, раскрутил я одну за нитку и швырнул прямо в «скачок». Ну и «скачок», конечно же, снаряд мой, не задумываясь, отбросил – благо, не в нас, а в железную дверь полуразрушенного гаража. Видеть я этого, ясное дело, не видел, скорость была, мягко говоря, бешеная, но по звуку все понял.

– Видали? – спросил, оглядываясь на их хмурые лица. – Достаточно вам такой проверки? Или, может, с приборами туда полезете, чтобы уж наверняка?

По лицам вижу – не полезут. Трусят, причем оба. Богомол, даром, что блаженный, а помереть боится, ну а Гремлин никогда смельчаком не слыл.

– Бери снасть, – сказал я бородачу. – Пошли в обход. Возражений ведь нет?

Богомол молча подхватил сеть и, пропустив меня вперед, потащился следом. Замыкал шествие Гремлин, опасливо косящий глазом в сторону некстати подвернувшейся аномалии.

Конечно, мне и самому не слишком хотелось тащиться в обход заброшенной бойлерной. Но иного пути не было. Либо по тому коридорчику, который перекрыл проклятый «скачок», либо направо, через старый склад, где «жгучим пухом» все поросло, как паутиной в склепе… да это уже, по сути, и был склеп, где почили десятки юных и самонадеянных сталкеров. Не знаю, что их туда привело. Я бы в то место ни за какие коврижки не сунулся.

Впрочем, еще неделю назад я не подозревал, что отправлюсь на поиски мифической жар-птицы. Однако ж – отправился. Как говорится, от сумы и тюрьмы…

Сложно сказать, когда жар-птица появилась в новосибирской Зоне – то ли во время первого Расширения, то ли уже во время второго, а может, всегда там была, просто на глаза попалась недавно. В «Радианте» разговоры о пернатом чуде начались в конце зимы. Поговаривали, что пение ее способно излечить любые болезни. Слепому, де, птица могла вернуть зрячесть, а инвалиду вновь подарить возможность ходить. Словом, чудо крайне ценное и в быту полезное. И потому я ничуть не удивился, когда Витя Боровой попросил меня это чудо добыть.

– Плачу любые деньги, – заявил он.

– Так уж и любые? – хмыкнул я.

– В разумных пределах, естественно, – тут же оговорился бандит.

Сошлись на ста штуках – естественно, ненашенских. Деньги, как водится, после доставки хабара. Понимая, что дело мне предстоит непростое, я решил заручиться поддержкой двух старых знакомцев, с которыми ныне и шел, вздымая клубы пыли. Путь наш лежал к старой трансформаторной будке близ Сальской: по слухам, обитала наша птаха неподалеку от него, в полуразрушенном отстойнике. Соваться к чудесной твари другие сталкеры не решались: кусок вроде и лакомый, да только как есть его и кому сплавлять – непонятно. Так, прознав, что я собрался идти в Зону за жар-птицей, мой старый приятель Колотушка подавился супом, а, прокашлявшись, мигом окрестил меня балбесом.

– Балбес ты, Ворон, – так и сказал, без обиняков.

– Я предпочитаю слово «авантюрист», – криво улыбнулся я.

– А называйся, как пожелаешь, – сказал Колотушка, махнув на меня краюхой хлеба. – Суть оттого, чай, не поменяется.

Он помолчал чуток, а потом сказал, глядя на меня исподлобья:

– А все ж из той «комариной плеши» другой ты вернулся, Гришка. Другой…

– Благо, вообще вернулся, – сказал я мрачно. – Иные и этим похвастать не могут.

– То да, – не стал спорить Колотушка. – Вот только черт его знает, что лучше – в «плеши» окочуриться или от Жар-птицы сгореть.

А я и сам не знал. Пошел на это дело я только ради денег. Хотелось разорвать цепь, которая, точно пса при будке, удерживала меня в Зоне. Романтику в сталкерских походах за хабаром видят только зеленые новички, каким и я был лет пятнадцать назад. Но после того как идущего впереди товарища разрывает на части упущенная из вида «мясорубка», ты уже не так жаждешь в эту романтику окунаться. В Зону – как на работу: не хочется, а надо. Хабар на деньги, деньги на ветер, и опять пошло-поехало. Ни разу полученной выручки не хватало на что-то серьезное.

И вот наконец у меня появился реальный шанс выбраться из этого болота.

Сколько я отдам Богомолу и Гремлину? Думаю, по «червонцу» им хватит. Больше – сильно жирно, меньше – совестно: все-таки в самое пекло за мной полезли. О сумме, предложенной Витей, я им, конечно же, говорить не стал, а то еще начнут возмущаться моей жадности.

А это не жадность, правда. Всего лишь здравый смысл.

– Ворон, – окликнул меня Гремлин.

– Чего такое?

– Кажется, хвост за нами.

– Хвост? – переспросил я, оглядываясь. – Чего-то не вижу я никакого хвоста…

– Да тащится кто-то следом, точно тебе говорю, – заверил механик. – Я назад посмотрел, а он за гаражом спрятался.

Я закусил губу. Пойти обратно да проверить? Нехорошая примета – возвращаться… Тем более – в Зоне.

– Двигаем дальше, – понизив голос, предложил я. – Но ухо держим востро. Курки взведены, смотрим в оба. Глядишь, это здешний муляж какой-нибудь, бродит бесцельно, стращает честного сталкера.

Они отрывисто кивнули и потянулись к пистолетам.

Это раньше, когда Посещение только-только минуло, в Зону ходили без оружия, поскольку стрелять в аномалии было бесполезно, а подчас и опасно. Но чем дальше, тем больше становилось мерзавцев, любящих загребать жар чужими руками. Вот сходил ты в Зону, пролежал целый день в пыли, дождался, пока патруль с границы уберется, и назад к выходу ползешь, сжимая в руке сумку с заветной добычей… а тут тебя на выходе встречает сволочь с автоматом наперевес и, нагло так пялясь, заявляет: «Хабар или жизнь!» А ствол уже в рожу смотрит, готовый плюнуть пулей. И хоть вроде как предложил тебе этот мерзавец выбор, но на деле, самое обидное, выбора-то нет. Ему тебя и так и сяк в живых оставлять нельзя. Фразочку свою подобные типы говорят, видно, дабы самих себя убедить, что сохранилась в них хоть капля человечности. Что какие-то принципы у них остались.

А в наши дни, наверное, уже даже говорить ленятся. Стреляют сразу, на поражение, а потом выдирают из скрюченной руки сумку и тащат к Парфюмеру.

Держа пистолеты наготове, мы продолжили наш путь. Гремлин нервничал больше других, поминутно оглядывался и вздыхал, жалея, видно, что с нами отправился. Богомол же бормотал что-то под нос и, напротив, смотрел только перед собой.

До угла дошли спокойно, а вот сворачивать сразу я не решился – затормозил отряд и полез за гайкой. В проходе меж бойлерной и складом тоже раньше «скачка» не было, однако ж появился и уже успел кого-то расплющить. В общем, береженого Бог бережет.

С этой же гайкой, к нашему облегчению, ничего не случилось. Тогда мы решились и все же свернули. Шагая по узкой забетонированной дорожке, брели вперед, и сердца наши стучали куда чаще, чем обычно.

– Уже малехо, – сказал я, ободряюще глядя на соратников.

– Не дает мне покоя этот наш преследователь, – сознался Гремлин. – Уж до того не люблю я подобные игры!..

– Ну будет, – урезонил его Богомол. – Глядишь, примерещилось тебе просто.

– Сам бы хотел, – буркнул механик. – Да только чую я, огребем мы потом с этим проблем…

– Давай без паникерства, ладно? – урезонил я его. – Проблемы будем решать по мере их появления.

Гремлин нехотя замолчал, но, судя по виду, переживать меньше не стал.

До следующего угла дошли без приключений. Аномалий на дороге не встретили, а таинственный преследователь, если вообще и был, на глаза не показывался. Спутники мои да и я сам немного расслабились. До отстойника, где обитала жар-птица, было уже рукой подать.

Наконец мы обогнули бойлерную и увидели бетонную стену ее логова. С удивлением я услышал беззаботное, мистическое щебетание, точно канарейка пела, всунув голову в водосточную трубу. Пульс участился, лоб покрылся испариной. Все-таки не каждый день приходится ходить на жар-птицу. Крадучись, мы устремились к отстойнику. Чем ближе подходили, тем громче становилось пение, тем сильней тряслись поджилки. Богомол держал сеть наготове, Гремлин, пыхтя, тащил переносной аквариум с водой, а я прокручивал в голове все пункты моего странного плана.

Идея прихватить с собой аквариум пришла внезапно – во время того же достопамятного разговора с Колотушкой.

– А чего она в отстойнике-то сидит? – спросил я.

– На тот счет догадок много, – веско произнес старый сталкер. – Одна другой сказочней. Но я лично подозреваю, что в луже той она боль снимает. Ее тело ведь пылает постоянно, по сути, один сплошной ожог. Вот, видимо, и приноровилась птаха в воде отмокать. Глядишь, не бултыхалась бы там, давно б подохла от боли.

Вот тогда-то мой план и зародился. Взяли большой аквариум, на восемь литров, «с запасом», чтобы наверняка. И сеть сделали на заказ, из вольфрамовой проволоки, дабы не оплавилась от жара чудесной птахи: кто знает, что там за температура у ее пламени?

На цыпочках подойдя к круглому «окошку» в бетонной стене, я осторожно заглянул внутрь. Вот ты где, родимая, невидаль невиданная, плещешься. Наконец-то увидел я тебя собственными глазами.

По виду действительно напоминала она канарейку, волшебным образом пережившую «духовку». Махонькая, с небольшим треугольным клювиком, а вместо перьев ее крохотное тельце язычки пламени покрывают. Вода от соприкосновения с телом жар-птицы шипит и закипает. Птаха ловко перепрыгивает с места на место в облаках пара и неустанно щебечет.

– Ну? Что там? – нетерпеливо спросил механик. Ему из-за моей спины жар-птицу видно не было.

– Чудо там, – ответил я без тени иронии. – Покруче всяких там «черных брызг» и «гремучих салфеток». Давай сюда сеть и страхуй, а ты, Гремлин, держи аквариум наготове. И не вздумай разбить! А то без зелененьких останемся.

Механик отрывисто кивнул, а Богомол вложил в мои руки сеть.

Вот он, момент истины. Ну, не подведи…

Выждав, пока жар-птица подойдет поближе, я набросил на нее сеть. Канарейка, оказавшись в ловушке, заголосила еще громче, стала метаться, биться грудью в вольфрамовые прутья. Только бы не оплавила, думал я, споро вытягивая добычу из отстойника.

Мои спутники, затаив дыхание, наблюдали, как из круглого «окошка» на свет божий появляется наша птаха – сгусток пламени внутри вольфрамовой решетки.

– Крошечная такая, – заметил Гремлин.

– Ты не болтай вот-то, а аквариум подставляй, – велел я.

Он поспешно сдернул крышку, и я опустил сеть с трепыхающейся внутри птицей в водную «темницу». Вода забулькала, зашипела, однако ж дело свое, по-видимому, сделала: орать наша пленница стала куда как меньше. По моему кивку Гремлин снова водрузил крышку на место и защелкнул фиксирующие ее замки.

– Неужто все? – спросил механик, с глупой улыбкой посмотрев на меня.

Я неуверенно осклабился в ответ.

Да, удивительно, но поймать жар-птицу оказалось куда проще, чем я думал, чем думали все без исключения питерские сталкеры. Артефакт, за который Витя Боровой пообещал мне сто штук, барахтался в аквариуме, и теперь нам оставалось по горячим следам покинуть Зону и доставить товар заказчику.

– Стоямба, – сказал из-за спины незнакомый голос.

Сердце замерло в груди. Выходит, Гремлин не ошибся, и за нами действительно был хвост? Но кто мог нас преследовать? Патрульные? ООНовцы? Или же те самые сукины дети, любящие гулять за чужой счет?

– Обертайтесь, – велел незнакомец. – Только медленно. А то я малый нервный, пристрелю еще кого ненароком.

Мы подчинились. Повернувшись, я увидел троих верзил, облаченных в потрепанные куртки, джинсы и кроссовки. Стояли они метрах в четырех от нас и выглядели крайне довольными. Лица двоих, с автоматами, были мне незнакомы, а вот третьего, с пистолетом, я определенно видел раньше…

– Ты из Витиных, – сказал, глядя ему в глаза. – Он тебя, кажется, Буяном звал…

Бандит криво улыбнулся:

– Память у тебя, конечно, ништяк, Ворон. Но у вас, сталкерастов, иначе и быть не может, верно? Чуть че забыл, уже в «студень» вляпался… Или в «комариную плешь», например, забрел.

– Чего вам надо? – спросил я, пропустив мимо ушей пустой треп Буяна.

– Птичку забрать хотим. – Он махнул пистолетом в сторону аквариума. – И хозяину передать. Пусть порадуется.

– Да мы уж как-нибудь сами, – буркнул я.

Вот, значит, что за игру ты затеял, боров проклятый, подумал я, рассматривая нагло улыбающегося Буяна и его стрелков. «Любые деньги», говоришь? «Сто штук зелененьких – не проблема»? Ясно теперь, отчего ты был так сговорчив. Решил на чужом горбу в рай въехать? Сучий потрох!

– Не усложняй, – покачал головой Буян.

Я хотел было огрызнуться, когда внезапно услышал протяжный скрип и замер с открытым ртом. Смотрел я в сторону трансформаторной будки, дверь которой внезапно открылась.

А секундой позже изнутри вышел сгорбленный приземистый мужичок, одетый в лохмотья и старую потешную шляпу, как у Крокодила Гены из советского мультика. Кучерявая борода его неопрятно топорщилась, а лицо было до того измазано грязью, что ни носа не разобрать, ни щек, ни губ – только два черных глаза в обрамлении лохматых щеток ресниц.

Внутри у меня похолодело. Подобных бродяжек в Зоне не встретишь, тем более – так глубоко. Пощипывают иногда наследие пришельцев по краям, точно воробьи булку, но и только. А это гляди куда забрался… Предчувствуя беду, я стоял ни жив ни мертв и опасливо наблюдал за тем, как чумазый споро семенит к растерянным верзилам.

– Это еще кто? – недовольно поинтересовался Буян.

Бродяга, тихо посвистывая и сопя, подошел к одному из автоматчиков и беззастенчиво запустил руку в карман его куртки.

– Ты чего, дед, офонарел? – оторопело хмыкнул верзила и, не долго думая, со всего размаха въехал в чумазую морду локтем.

Крик, который вырвался из его груди в следующую секунду, был ужасен. Выпучив глаза, верзила орал, а правая его рука, соскользнув с приклада, теперь болталась, точно плеть.

– Что случилось? – гаркнул Буян, обернувшись к товарищу.

– Рука отнялась! – воскликнул громила.

А бродяга, как ни в чем не бывало, продолжал ковыряться в его кармане. Наконец он с радостным клокотанием вытащил изнутри пригоршню потрепанных гаек и поднес ее к морде – вроде как понюхать.

– Ах ты паскуда… – прохрипел Буян и, наставив пистолет на чумазого, нажал на спусковой крючок.

Их разделяло не больше двух метров. Тем удивительней, что пуля бандита прошла мимо цели.

– Да как так… – пробормотал бандит, растерянно глядя на пистолет.

А я уже все понял. Точнее, не все, но главное: надо бежать. Бежать, пока странный дед всем нам руки-ноги не поотсушил с головами в придачу. Судорожным движением я выгреб из кармана все имеющиеся там гайки и швырнул ими в воюющих с бродягой громил.

– Деру, – скомандовал я своим подельникам и первым отправился прочь от жилища Жар-птицы, по широкой дуге огибая чумазого и Витиных прихлебателей.

Гремлин и Богомол без лишних вопросов устремились следом, завороженно наблюдая за потасовкой. Автоматчик, карман которого старик в шляпе опустошил первым, уже валялся на траве то ли без чувств, то ли мертвый. Буян, разочаровавшись в стволе, самонадеянно пошел на противника врукопашную, а третий, пока суд да дело, отбросил автомат и опрометью побежал к бойлерной. Вскоре нас настиг его предсмертный крик: судя по всему, по неосторожности парень угодил в коварную аномалию.

Что же это за странный мужичок, думал я, огибая бойлерную под аккомпанемент душераздирающих бандитских воплей. И зачем ему гайки? Нет, это точно еще одно порождение Зоны, этакая реакция на бродящих по ней сталкеров. Гайки валяются и тут и там, и она, недовольная, создала новую, причудливую, тварь, смыслом жизни которой стало собирание этих гаек. Санитар Зоны, будь он неладен… Но сейчас его появление, что греха таить, спасло нам жизни.

Перекур я объявил, лишь когда мы обогнули здание бойлерной и достигли «скачка».

– Ох ты! – шумно выдохнул Богомол. – Ну и перетрухнул же я, признаться… Мало, что бандюки с оружием, так еще и этот, грязный да наглый… Думал, уже не выберемся. Но Бог, видно, с нами…

– А я ведь говорил – хвост! – вновь завел старую шарманку Гремлин. – Кто это был-то, Ворон? Что за гады?

– Заказчика представители, – ответил я, рассеянно глядя через «скачок» в том направлении, где находился достопамятный отстойник.

– То есть как – заказчика? – опешил механик. – А на кой черт мы тогда в эти дебри лезли?

– А мы у них вместо навигатора были, – пояснил я. – Захотел наш заказчик, видимо, и птичку заполучить, и при деньгах остаться. Вот и послал своих головорезов, чтоб по нашим следам к отстойнику прошли и забрали упакованный подарочек.

– Сука, – холодно констатировал Богомол.

– Еще какая, – кивнул я. – Ну да ничего. Мы его так проучим – мало не покажется.

В ответ на вопросительные взгляды компаньонов я добавил:

– Ну, он ведь хотел жар-птицу? Так пусть получит! Со всеми вытекающими, так сказать…

* * *

Звонка от Буяна Витя так и не дождался. Более того – когда сам ему позвонил, компьютерный голос вежливо сообщил, что «абонент находится вне зоны действия сети». Может, еще не вернулся? Да вроде пора уже… А вдруг не срослось? Это ж, в конце концов, Зона, всякое случается. Тем более, не за мешком «пустышек» ведь отправились – за цельной жар-птицей!..

Ожидание затягивалось. До полуночи Боровой худо-бедно держался, благо имелись у него коньяк и вечерние ток-шоу по телеку, а потом все же плюнул и отправился в спальную – в глаза хоть спички вставляй!.. Проковыляв к кровати, Витя обрушился на нее грузным телом и мигом уснул. Возникшая было мысль, что Буян мог сторговаться с Парфюмером или иным перекупщиком, промелькнула и растворилась в абсолютной черноте лишенного сна забвенья.

Проснулся Витя от странного звона. Несколько секунд понадобилось ему, сонному, чтобы понять – кто-то выбил стекло. Ворвавшийся в комнату сквозняк подтвердил его догадку. Кожа мигом покрылась мурашками. Резко повернув голову к окну, Боровой увидел рассыпанные по полу осколки, а среди них – ее. Ни дать ни взять канарейка, вот только пылает, словно факел. Завороженно глядя на волшебную птаху, Витя лишь глазами хлопал.

А тем временем ковер под жар-птицей уже начинал дымиться.

Не придумав ничего лучше, канарейка с диким криком взмыла к потолку, и искры от нее полетели во все стороны. Шторы занялись в момент, ковер запылал, и пламя начало спешно подбираться к кровати Борового – пламя не обычное, магическое, с зеленоватыми и сиреневыми вкраплениями. А дурная птица, голося, продолжала носиться по комнате, то ли не желая искать окно, то ли просто его не видя. Не успел Витя и глазом моргнуть, а огонь был уже со всех сторон. Он оказался зажат у стены, и кровать, на которой авторитет лежал, тоже уже горела.

Вскочив, Витя в страхе попятился назад. Вертя головой из стороны в сторону, он отступал до тех пор, пока не уткнулся в стену. Похоже, что путей для спасения у него уже не осталось.

Тогда, совсем обезумев от страха, он попытался изловить кружащую под потолком огненную тварь, однако только зазря обжег руки.

В отчаянии повернув голову к окну, Боровой внезапно увидел физиономию Ворона. Тот глумливо улыбался, глядя, как Витя в окружении пылающих вещей суетится на кровати. Боровой на миг зажмурился, пораженный, а когда открыл глаза вновь, испещренная шрамами рожа сталкера уже исчезла.

Что это было? Наваждение? Или Ворон действительно заглянул в окно, дабы убедиться, что спальная пылает вовсю? В конце концов, кто, кроме вонючего сталкера, мог подложить Боровому такую свинью?..

Поди теперь разберись…

Фигурные ножки, выгорев, подломились, кровать накренилась, и Боровой, потеряв равновесие, скатился вниз, прямо на горящий ковер. Огонь с радостью принял его в свои объятья, назойливые язычки пламени взялись за волосы, а кожа мигом покрылась пузырями. Крик боли разорвал окружающий полумрак комнаты и вылетел наружу через разбитое окно.

В кои-то веки у Вити появилась возможность загребать жар собственными руками.

Но он, кажется, был этому не слишком рад.

Июль 2013

Владислав Выставной

Зона отстрела

Фрагмент романа

– Тихо! – Кот поднял руку, замер. Трое за спиной остановились.

Кот вглядывался в чащу, но ничего подозрительного не видел. Наверное, показалось. Не любил он тайгу в Зоне. Неприятные места. Наверное, потому что живые. Или просто изображающее жизнь – непонятную, чуждую.

– А чего мы стоим? – приблизившись, поинтересовался бандит – молодой, жилистый, вертлявый. Не зря его Шилом прозвали – видать, оно и свербит у него в одном месте. Вот и сейчас он присел вдруг на корточки, положив автомат на колени, с ходу закурил, с детским интересом глядя в сторону чащи. – Шатун, да?

Кот спокойно посмотрел на него, поинтересовался:

– Может, ты сам поведешь нас дальше?

– А что такое? – не понял Шило. С повисшей на губе сигаретой он смотрел на сталкера снизу.

– Вы идете за мной и делаете все, что я говорю, – сказал Кот. – Так мы вроде условились?

– А ты что, дерзкий, да? – скалясь, спросил Шило. Медленно поднялся, дыхнул в лицо сталкеру вонючим дымом.

– А ну, Шило, расслабься! – тяжелым голосом сказал Краб. – Назад иди и не вякай.

– Я хотел, чтоб дошло до фраера… – начал было Шило.

Краб оборвал его:

– Ты чо, не понял? Объяснить доступно?

Вены, вздувшиеся на мощной шее Краба, намекали на то, что тот не шутит. Шило сплюнул и, больно задев локтем проводника, отправился в хвост группы.

Группа была небольшая. Главарь, известный в криминальной среде как Краб, был здоровенным, наголо бритым «качком». В «Спарте» все были «качками», или хотя бы стремились походить на лидера. Банда изначально скучковалась вокруг некогда известного в городе тренажерного зала. Неизвестно, откуда пошло само название «Спарта». Возможно, вследствие суровой атмосферы, царившей в банде. Этим они сильно отличались от других группировок, тяготевших к более расслабленному образу жизни. Еще здесь был долговязый Рамзес, усеянный татуировками с такой плотностью, что те вполне могли заменить ему одежду. И Шило.

Всего трое – но никогда еще Кот не чувствовал такой гнетущей атмосферы. Казалось бы, у всех общая цель – добраться до базы, где у банды была заготовлена «дурь» на реализацию. Главарь проинспектирует корешей, «мулы» захватят груз – и обратно. Так нет же, всю дорогу они бычат, выясняют отношения и играют мускулами, как олени перед самками. И откуда у них только силы на это берутся?

– Значит так, – терпеливо сказал Кот. – Не знаю, как вы там с Нюхом ходили, но со мной иначе: я сказал «тихо» или «стоять» – значит, тихо или стоять. По-другому я не могу работать.

– Лады, Кот, мы поняли, – сказал Краб. – Давай, куда там дальше?

– Дальше через лес пойдем, – сказал Кот. – Места поганые, потому идем за мной след в след. До заката можем не добраться, тогда заночевать придется. Может, и под открытым небом.

– Нюх за один день водил, – заметил Рамзес, поигрывая четками. Была у него такая раздражающая привычка.

– Ну и где теперь ваш Нюх? – хмуро отозвался Кот. Заметил, как дернулся Шило, поспешил поправиться. – Нюх дорогу знал. А я этим путем впервые иду. Я в проводники не напрашивался, сами позвали.

Тайгу пересекли почти без приключений. Разве что Шило, как обычно, ушел с проложенного сталкером пути и провалился в болото. Это так говорится – болото. Что там было на самом деле – одной Зоне известно. Шустрый бандит просто шагнул в сторону – и ушел в мох по самое горло. Еле успели его вытащить. Тогда Кот и ляпнул: «болото, мол». А теперь был уверен, что это его мох пытался сожрать. Или то, что ловко прикинулось мхом.

Впрочем, держались бандиты уверенно, чутко к опасности, как дикие животные. Поначалу Кот даже не понимал, зачем бандитам понадобился проводник. Как-то они обходились без него до этого. Все встало на свои места, когда оказалось, что настоящими сталкерами в группировке как раз и были те самые пропавшие бандюки. Собственно, потому-то первый, по прозвищу Нюх, и не боялся шастать по Зоне в одиночку. За что и поплатился. Ну а второй, как водится, полез искать пропавшего – и «Спарта» осталась без сталкеров. Этот момент больше всего напрягал этих крепких ребят: они не боялись ни черта, ни Бога, да только в ловушках Зоны терялись, как малые дети. Наверно, чувствуя такую неожиданную беспомощность, они и решили, что все это происки враждебной группировки. А потому обратились к авторитетному и независимому проводнику – Коту. Конечно, с подачи доверенных людей Кузнецова.

Тогда у него мелькнула мысль: раз этой банде понадобился проводник, значит, тот замаскированный тоннель точно не их рук дело. Может, его «Мичуринские» выкопали? Или залетные одиночки? Нет, одиночкам такая работа не по зубам. Там точно постаралась какая-то группировка.

Вспомнив о «Мичуринских», нахмурился. Перед самым уходом в Зону птичка на хвосте принесла еще одну тревожную весть: вроде бы у «Мичуринских» Мавр пропал. А Мавр – это вам не хрен с горы, за пахана он у них. Была ли тут какая связь с другими исчезновениями – непонятно. У них и внутри банды собственных «терок» хватает. Тот же Штырь, вот, давно уже муть подымает, в лидеры метит.

Ну их всех к бесу.

Из чащи вылетели прямиком на поля порченой земли. Слева мелькнуло мертвое пятно «комариной плеши», чуть поодаль – выгоревшая полоса, оставшаяся от бродячей «жарки». Концентрация ловушек неприятная. Кот аж задохнулся от нахлынувшего страха, от приступа обострившихся ощущений. С такими спутниками была нешуточная опасность поддаться раздражению, отвлечься и потерять «чуйку». А сталкер без «чуйки» – просто ходячий мешок с костями, никакого от него толку.

Бандиты тупо наблюдали, как он стоит, скрючившись, с закрытыми глазами, упершись руками в колени. Может, думали, что он просто ломает перед ними комедию, изображая чуткого следопыта. Кто его знает, какая манера была у этого Нюха. Кот видел его лишь однажды: угрюмый и молчаливый тип сидел за барной стойкой да хлестал стопку за стопкой крепкого. Бандит есть бандит, пусть даже и с даром первоклассного сталкера. Зоне ведь плевать на человеческие взгляды, у нее свои критерии, кому открыться, а кому – нет.

Отдышавшись, Кот выпрямился и решительно полез в карман за гайкой.

– Пойдем медленно, – сухо сказал он, подбрасывая в руке увесистый шестигранник. – Ориентиров здесь я не знаю, путь будем прокладывать заново.

Гайка полетела вперед. Следом еще пара – и группа двинулась вперед.

Он как в воду глядел: к закату дошли лишь до старой границы Зоны. Прошли мимо брошенной колонны из трех автобусов и полицейской машины сопровождения. Странное дело: когда во время последнего Сдвига народ дал деру со страшной скоростью, многие предпочитали уходить пешком, сторонясь автомобилей и прочего транспорта. Какой-то коллективный психоз. А может, и не совсем психоз. Сам Кот вполне одобрял такое поведение. Известно же, что многие опасные аномалии охотнее тянутся к технике, нежели к живым существам. Оттого и не приживается здесь автоматика, все приходится делать человеческими руками. И слава богу, скажем спасибо матушке Зоне: будет, значит, у брата-сталкера свой кусок хлеба.

Когда впереди показалась бетонная стена старой границы, Кот остановился. Тут же Шило снова начал быковать: ему, видите ли, хотелось во что бы то ни стало перебраться до заката на ту сторону. Может, оттого, что территорию внутри старого периметра бандиты считали своей исконной вотчиной. Глянув в сторону солнца, окончательно закатившееся за горизонт, Кот твердо сказал:

– Сейчас за стену нельзя. Там негде спрятаться.

– От кого? – осклабился Шило.

Сталкер внимательно посмотрел на него. И вдруг понял: этот дурачок – впервые в Зоне. Именно потому он из себя смельчака строит. Что ж, тем хуже для него. Ведь шансы у тех, кто впервые совершает «туристическую прогулку» по этим местам, гораздо ниже, чем у «старожилов». Эту закономерность не могли объяснить ни наука, ни доморощенная сталкерская мудрость. Нужно это просто принять за факт. Подумав об этом, Кот вдруг ощутил мстительное злорадство. Ужасно захотелось увидеть, как надоедливый гаденыш влетит в какую-нибудь случайную «мясорубку» или заживо поджарится в «микроволновке». Кот задавил в себе эти кровожадные мысли: не любит Зона злых людей. Странное дело – бандитов и подонков терпит, а обыкновенных злых людей – нет. Парадокс.

Нужно было искать место для ночлега. Брошенные автобусы сразу не понравились сталкеру. Может, неспроста их бросили в эвакуацию и разумные доводы здесь ни при чем. Ну их в баню. Зато неподалеку виднелся остов упавшего вертолета. Обгоревший Ми-17 лежал, чуть накренившись, уперев изломанные лопасти в почву. Почему-то он показался предпочтительнее для ночлега. И дело даже не в том, что Кот знал причину аварии: аномалии были ни при чем – у пилота случился сердечный приступ. Что тоже неудивительно в той обстановке: считай, новое Посещение случилось. Удивительно, что пилот таки выжил, и даже работает сейчас при Институте. Кот решил считать это добрым знаком. Снаружи вертолет выглядел страшновато, словно сбитый «стингером» в афганских горах. Но это как раз и привлекало внимание. Есть у сталкеров такой негласный принцип – чем хуже, тем лучше. Как ни удивительно, он редко подводит. Лавров по этому поводу сказал что-то о выкрутасах энтропии, по которым якобы можно вычислять опасные аномалии. Следы копоти и окисления на корпусе в этом смысле были неплохим признаком. Тем не менее, Кот не поленился швырнуть в затхлую темноту корпуса пару гаек.

Заглянул внутрь через проем сдвижной боковой двери. Пожар, охвативший двигатели с баками и облизавший корпус, как ни странно, почти не коснулся салона. Наверное, вовремя сработала система пожаротушения. За полтора года с момента последнего Сдвига все здесь сохранилось вполне сносно, даже обивка на откидных сиденьях.

– Здесь и переночуем, – сказал сталкер.

На этот раз спорить с ним никто не стал – бандиты тоже устали от двенадцатичасового перехода. Не говоря ни слова, они покидали внутрь рюкзаки, оружие и полезли следом. Последним внутрь забрался Кот, сразу же задвинув за собой боковую дверь. Как обычно, он выбрал себе место ближе к выходу, напротив двери, так чтобы иметь возможность в любой момент выглянуть наружу. Сюда и кинул свой рюкзак. Упал на обитое искусственной кожей откидное сиденье, закрыл глаза и попытался расслабиться.

– Чего это ты тут разлегся, Кот? – раздался голос Рамзеса.

Кот открыл глаза. Рамзес разглядывал его с усмешкой, грызя незажженную сигарету.

– Это не твое – это пахана место, – пояснил он. – Твое место там.

Он кивнул в темную глубину салона, где в кучу был свален какой-то хлам. Кот вначале не сообразил, что происходит. По привычке он продолжал считать себя главным в группе. Но бандиты, видимо, не разделяли его мнения. И к вопросу места в тесном пространстве вертолетного салона относились с какой-то глупой, на первый взгляд, серьезностью.

До сталкера вдруг дошло. Эта железная конура для них ничем не отличается от обыкновенной тюремной камеры, в которой царит собственная, годами сложившаяся иерархия. Вот уж, трудно было предположить, что с подобным столкнешься в глубине Зоны. Видимо, само слово «зона» носит для бандюков совсем другой оттенок.

Об этом он подумал, перебравшись со сравнительно удобных откидных лавок на ребристый металлический пол – ближе к хвосту сиденья были отломаны. Это не особо его расстроило: сталкеру не привыкать ночевать в условиях и похуже. Его же место с удобством занял сам Краб. Поворочался немного – и захрапел с детской беззаботностью. Одно утешение – не слишком громко.

Но и тут уснуть не получилось.

Рамзес достал из рюкзака мощный походный светильник. Щелкнул кнопкой, и внутренности вертолета залило ярким больничным светом.

– Выключи! – из своего угла потребовал Кот. – Видишь, иллюминаторы какие здоровые? Мы же светимся, как новогодняя елка, нас со всех сторон за версту видать!

– А ты не боись, – усмехнулся Рамзес. Ткнул кроссовкой рюкзак, набитый боеприпасами. Под ногами, небрежно брошенные, лежали два укороченных «калаша», один «узи» и роскошная, с инкрустацией, «Беретта» самого Рамзеса. – Если что – отобьемся. Да только кто сунется? Это ведь наши места.

На это заявление Коту было что возразить. Нет здесь ничьих мест. Здесь даже ты сам себе не принадлежишь – здесь все во власти Зоны, это понимать надо. Да только таким отморозкам все это объяснять бесполезно.

Свет бил в глаза, сон шел с трудом. А тут еще снова образовалась эта неугомонная заноза в заднице по кличке Шило. Он подполз к сталкеру, пытавшемуся прикорнуть у стенки, затряс его за плечо, бормоча:

– Слышишь, э! Спишь, что ль?

– Ну? – хрипло отозвался Кот, с трудом разлепляя веки.

– Сыграем, а? – с идиотской ухмылкой Шило тасовал карточную колоду. – Ты, говорят, мастер в картишки-то?

Он с треском пролистнул колоду. Довольно ловко, надо сказать.

– Что, прямо сейчас? – Кот поглядел в прозрачные, свободные от мыслей глаза бандита.

– А чо? Делать-то нечего.

– В покер, что ли?

– Да нафига мутить! Мы по-быстрому – в «секу»!

«Начинается!» – мелькнуло в голове сталкера. Сейчас этот мелкий жулик попытается его развести на бабки. Нехитрая задумка явственно читалась на этом не обезображенном интеллектом лице. Кот сразу понял, к чему дело идет: пока «старшие» спят, Шило попытается на нем отыграться, наказать за дневные обиды. «Ну-ну, это мы еще посмотрим», – лениво проползло в голове.

– Ладно, давай, – нехотя произнес Кот.

– На что играем? – быстро отозвался Шило?

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

Десять рассказов, фантастических и не очень, написанных в разные годы. Пришельцы, альтернативная реа...
Анекдоты занимают главенствующее место среди произведений юмористической направленности и отличаются...
Андрей Дементьев – один из самых любимых поэтов России. Его стихи и песни знают многие поколения наш...
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее....
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее....
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее....