Французское время. 1980 – 1989 годы Лесников Василий
Но машина не подчинилась воле двух знаменитых космонавтов. Как только они сообщили, что готовы к работе, как по сети прошел мощный энергетический бросок. Управление пропало.
Как потом оказалось, на подводящей электроподстанции произошел серьезный технический сбой. Там тоже что-то налаживали. В результате из строя вышли многие технические средства в Центе подготовки космонавтов.
Только через 55 минут специалисты смогли восстановить систему и привести тренажер в состояние готовности. Генералы из корабля не вылезали. После перезагрузки инструктор дал команду «Пуск» тренажера, но динамические процессы не пошли – команды не исполнялись и не отслеживались по времени.
Генерала надоело. Они вылезли из корабля. Но и через 30 минут, после очередной перезагрузки, тренажер не заработал. Генералы ушли, пообещав посадить виновных н гауптвахту. Если бы это помогло!
Генеральский визит оказался очень не ко времени специалистам. К тому же была сорвана зачетная тренировка французского экипажа.
Специалисты работали и ночью и днем, но 29 января французы на зачетной тренировке оттренировались без сбоев. Зачеты сданы успешно.
Наконец-то определились составы смешанных экипажей, в состав которых назначены женщины. Задержка была связана с борьбой за место в экипаже.
Одно место безоговорочно было определено Светлане Савицкой, известной летчице спортсменке и летчику-испытателю в одном лице. В другой экипаж сначала назначили Кулешову, но потом, волевым решением Глушко, вместо нее все же назначили Ирину Пронину.
В окончательном варианте экипажи назначены в таком составе: первый экипаж-командир Васютин Владимир Владимирович, бортинженер Савиных Виктор Петрович, космонавт-исследователь Пронина Ирина Рудольфовна, инструктор экипажа Чеботарев Михаил Валентинович; второй экипаж-командир Попов Леонид Иванович, бортинженер Серебров Александр Александрович, космонавт-исследователь Савицкая Светлана Евгеньевна, инструктор экипажа Скальский Валерий Васильевич.
Из двух экипажей только Савиных прошел подготовку к полетам на космическом корабле «Союз-Т». Остальные сейчас усиленно заняты теоретической подготовкой. Тренировки начнутся в феврале. Полет уже в августе. Понятно, почему Глушко усиленно проталкивал Пронину в экипаж с Савиных. У них реальный шанс хорошо подготовиться к полету.
Но, на мой взгляд, экипаж Попова в целом более амбициозен и работоспособен. Общая техническая подготовка у них хорошая. Зато Попов имеет хороший опыт стыковок, но на кораблях типа «Союз». У него две стыковки и две перестыковки в космосе. Можно считать, как шутят инструкторы, совершил четыре космических полета. Но есть большое но. Попов не работал по программе космического корабля «Союз-Т». А начинка и методы работы с новым кораблем совсем иные. Одна бортовая цифровая вычислительная машина чего стоит. С Савицкой он быстро найдет общий деловой язык. Она летчик. Сможет ли помочь ему бортинженер Серебров? Он физик. Техникой, и тем более космической, стал заниматься только после прохождения отборочной медицинской комиссии, перейдя на работу в конструкторское бюро.
Но ведь, наверное, и руководство не зря назначило Попова командиром такого экипажа. Верит в возможности Леонида Ивановича.
В моей жизни тоже произошли некоторые перемены. Меня назначили начальником отделения тренажеров орбитальных станций и модулей. Вопрос назначения на эту должность решался месяца три. Пять человек отказались занять эту должность. Причин было несколько. Воинское звание ведущего инженера и начальника отделения было одинаковым. В денежном довольствии выигрыш составлял всего десять рулей. Зато хлопот прибавлялось на тысячу процентов. В других отделениях состав эксплуатируемой техники был практически определен. Объем выполняемых задач привычен. В нашем отделении предполагалось количественное увеличение техники в несколько раз и по станции и по модулям, которых вообще пока не было. Новых специалистов не обещали.
Нужно было отслеживать реальное создание космической техники, вырабатывать соответствующие требования к создающимся тренажерам. Контролировать процесс создания новых тренажеров, проводить приемные Государственные испытания. После принятия тренажеров в эксплуатацию организовать технически правильное обслуживание техники. Эти могли заниматься только очень заинтересованные в такой работе люди. Но их еще надо было организовать на такую работу. Полтора десятка человек. И каждый со своим характером, свои видением путей развития тренажной техники. Каждый требовал к себе индивидуального подхода. Были и несколько человек, которые хотели бы занять эту должность, но им не предложили. Двоим была предложена эта должность, но они отказались.
К настоящему моменту в отделении числится учебно-тренировочный макет (УТМ) станции «САЛЮТ-6» и три специализированных тренажера.
«Амур»-для отработки космонавтами навыков по управлению станцией в динамических режимах с главного пульта управления станции. Тренажер создан силами специалистов Центра еще в 1973 году, так как никто другой не захотел этим заниматься. С тех пор проблемы доработок тренажера под новые станции это наша постоянная головная боль.
«Двина» – тренажер для отработки космонавтами навыков по точной навигации на борту орбитальных станций. Он тоже был создан в 1973 году, но с участием представителей промышленности от нескольких предприятий. Первый опыт совместной работы по созданию тренажеров для станции.
«Байкал» – для приобретения космонавтами навыков работы с астроориентаторами на борту станции. Тоже, создан специалистами Центра в 1973 году.
Нужно преобразовывать учебно-тренировочный макет станции «Салют» в комплексный тренажер. Дорабатывать специализированные тренажеры. Создавать новый комплексный тренажер будущей станции «Мир» и ее модулей.
ФЕВРАЛЬ.
НА ОРБИТЕ. «Салют-6» продолжает летать. Но ее состояние все ухудшается.
НА ЗЕМЛЕ. С 9 февраля приступили к тренировкам и смешанные экипажи. Сначала в виде практических занятий с инструкторами, а потом и к полноценным программам по подготовке к полету.
Экипажи с французами заканчивают уже второй цикл тренировок и чувствуют себя все увереннее. Джанибеков ликвидировал свое отставание, и уже работает наравне с опытным Кизимом.
В связи с подготовкой этих экипажей снова встает вопрос об уровне подготовки космонавтов-исследователей. По статусу их учат только самым необходимым действиям, обеспечивающих их собственную безопасность. Как одевать и снимать скафандр. Как управлять работой систем жизнеобеспечения. И конечно, умению читать показания приборов и пересказывать их командиру экипажа в некоторых случаях. Их главная работа будет на орбите по проведению научных экспериментов. А в транспортном корабле они пассажиры.
С другой стороны, никто и не мешает космонавту-исследователю внимательно наблюдать за работой коллег и потихоньку учится тому, что знают и они. Ни один командир экипажа или бортинженер не откажется отвечать на вопросы, если такие возникнут. Главное тут знать меру, место и не торопить события.
Кретьен сразу понял эту свою роль. Принял ее правильно и использовал любую возможность для расширения своих знаний и отработки практических навыков. Делал он это спокойно, незаметно вроде, ненавязчиво, но настойчиво и целеустремленно. Эту его позицию ценили и специалисты, и космонавты, стараясь ему помочь, не считаясь ни с дефицитом своего времени, ни с усталостью. Для Кретьена не существовало понятий «нельзя», «невозможно», «не положено».
Бодри тоже понял свою роль. Но не принял правил игры. Он хотел знать, уметь, понимать и брать положенное. Он не просил, а требовал то, что, как ему казалось, ему положено по статусу. Он требовал от инструкторов, преподавателей и специалистов по обеспечению работы техники только идеальной работы. Наверное, он сам привык так работать. Но в нашей среде его усиливающиеся претензии встречали еще более усиливающееся противодействие. Ему давали только то, «что положено». Никто и не пытался проявить инициативу и энтузиазм в выполнении его требований.
Однажды ему показалось, что в возвращаемом аппарате слабое освещение. Потребовал больше. Ему объяснили, что это штатное освещение. При этих условиях космонавты работают на орбите. А Бодри не унимается.
– Это ваши проблемы. Я свое зрение портить не хочу.
Надоело нашим мужикам с ним спорить. Сделали дополнительное временное освещение, и стали включать его при тренировках Бодри.
Мы привыкли всегда помогать друг другу. Это в русском духе. И Кретьен уловил этот нюанс. Он казался нам русским по духу и приближал нас к французам. Он по-прежнему вроде бы дремал на тренировках, но теперь уже эта хитрость никого не вводила в заблуждение. Если возникала необходимость в помощи, командир экипажа тихо произносил: «Жан.» Повторять никогда не приходилось.
МАРТ.
НА ЗЕМЛЕ. Похоже, этот месяц является переломным в определении степени подготовки экипажей. Становится ясно, кто есть кто и для чего приходит на тренажеры. В отличие от прошлого года все экипажи заряжены на полет. Готовятся серьезно. Если перестановки между первыми и вторыми экипажами и будут, то это скорее будут либо политические решения, либо, неизвестная нам в подробностях, подковерная борьба.
11 марта умер первый руководитель подготовки советских космонавтов Николай Петрович Каманин. Герой Советского Союза под номером два, участник Великой Отечественной войны он очень много сделал для развития и укрепления отечественной пилотируемой космонавтики. Ушел он тихо и спокойно. В Звездном городке особых мероприятий не было. Как обычно, при похоронах именитых генералов, сформировали команду для участия и все.
Французская сторона выставила новые условия по своему полету. По плану дата старта была предварительно назначена на 15 июня. А 10 июня начинается сессия НАТО. Французы считают, что если осуществить старт по программе, то в НАТО могут счесть этот старт своеобразной демонстрацией. Портит добрососедские отношения с коллегами, и особенно с США, Франция не хочет.
С другой стороны. 14 июля день независимости Франции. Французы поставили жесткое условие. Старт и полет должны пройти накануне национального праздника.
С какими трудностями связано выполнение этих двух условий французов не интересует. Ни окна старта. Ни энергетические затраты на маневры для стыковки со станцией. Их, похоже, не интересует даже то, что при поставленных условиях, француз будет пролетать над Францией минимально возможное число раз и в очень неудобное для визуальных наблюдений время. А ведь это одно из самых эмоциональных пропагандистских пунктов в программе предстоящего полета.
Век живи, век учись. Этот принцип, похоже, я проверяю на себе. Когда вступал в новую должность, считал, что главная трудность будет в налаживании взаимоотношений с подчиненными, в организации работ по перспективной технике. Оказалось, что это самое простое, так как хорошо знакомо. Самыми трудными оказались общие текущие вопросы и выполнение указаний сверху. Уж больно их много. Вот только некоторые
(именно некоторые) вопросы, которыми приходилось заниматься в марте.
– Подготовка материалов к партийному собранию с повесткой «Организационная и идейно-воспитательная работа к 60-летию СССР».
– Личному составу законспектировать постановление ЦК КПС «60 лет СССР».
– Провести с личным составом семинар по материалам постановления»60 лет СССР» и выступлению Л. И. Брежнева на съезде профсоюзов.
– участие в мероприятиях к международному женскому дню.
– Собрать информацию о детях сотрудников 7-15 лет, нуждающихся в летнем отдыхе в пионерлагерях Подмосковья и Черного моря.
– С 10 марта в Центре работает комиссия по местной и противовоздушной обороне во главе с маршалом Скориковым. Форма одежды повседневная. Тревожные чемоданы и противогазы держать на рабоче месте. По сигналу» Тревога» сбор в аудитории…
– С 12 по 18 марта в зале на УТМ станции и тренажерах принять делегации съезда профсоюзов общей численностью до 5000 человек по предварительной заявке. Фора одежды гражданская. Организовать дополнительную выставку экспонатов. Назначить достаточное количество экскурсоводов с обязательным резервом. В станцию никого не пускать. А как их не пустишь, если они и не спрашивают. Была и делегация из Александрии. Даже заходили в гости к Попову.
– Подготовить технику и провести экскурсию для «райской» группы (крупнейшие военноначальники в запасе и отставке – консультативная группа при Генштабе) . Ковры, дорожки, стулья. Вода с открывалками и посудой. Фотографирование. Станция открыта. Свет включен.
– Один-два раза в месяц экскурсии членов семей министерств, ведомств, аппарата президента. Это особая головная боль. За детьми не усмотришь, не отругаешь за шалости, так как им все дозволено. Им все надо проверить своими руками, попрыгать, побегать. За полгода мы уже дважды отвозили поврежденную аппаратуру в ремонт в разные края страны. Жаловаться бесполезно.
АПРЕЛЬ.
НА ОРБИТЕ. В космос запущена, и начала успешно функционировать орбитальная пилотируемая станция «Салют-7».
По конструкции станция «Салют-7» абсолютно идентична станциСалют-6». Но изменения есть. Установлен фрезерованный стыковочный узел вместо сварного. Установлены крышки и бленды на ряд иллюминаторов. Практически все системы усовершенствованы. Введена в штатную работу система высокоточной и автономной навигации станции «Дельта».
Теперь станцию «Салют-6» можно спокойно отправлять в воды Тихого океана. Но с этим никто не торопится. Пусть пока летает. Мало ли что.
НА ЗЕМЛЕ. Еще до запуска станции основные экипажи провели комплексные тренировки. 8 апреля экипаж Титова, а 9 апреля экипаж Березового. Если судить по традиции, что первый экипаж тренируется на комплексной вторым, то на старт выйдет Березовой с Лебедевым. Им сложно будет работать вдвоем. Арапистый характер Лебедева всем известен, а Березовой скромный, но принципиальный человек. Если общая цель полета не поможет им, то на орбите может быть всякое.
Попов потихоньку выходит на достаточно высокий уровень подготовки личной и неплохо обеспечил взаимодействие в экипаже. Его авторитет, как командира, непререкаем. Как-то Савицкая очень долго ждала Попова у входа в учебный корпус. Погода была не очень хорошая. Ей несколько раз предлагали пройти в класс, так Попова задерживали отцы-командиры. Савицкая была тверда: «Леня сказал ждать здесь. Значить здесь.» И не ушла, пока не пришел командир экипажа. Светлана летчица и очень хочет получить больше знаний, чем ей предлагается по должности космонавта-исследователя. Попов с бортинженером не против, и помогают Светлане расширить круг ее познаний.
Экипажи Кизима и Джанибекова сдали последние зачеты. Труднее пришлось Джанибекову. На последнем зачете по режимам причаливания отсутствовал Иванченков по причине легкого недомогания. Но Кретьен успешно справился с увеличенным объемом информации. Экипаж получил Хорошую оценку. И тут Кретьен решился спросить.
– А можно мне как-нибудь поработать с другого кресла? Хотя бы с кресла бортинженера?
Инструктор и Джанибеков улыбнулись.
– Мы как раз и хотели вам предложить этот вариант. В начале мая у нас будет две дополнительные тренировки. Можно будет попробовать.
– Я готов.
Глаза Кретьена светились неподдельной радостью. Оказывается, он все тренировки напряженно изучал действия командира по управлению системами корабля, и особенно в процессах сближения, причаливания и стыковки.
– Готовься, – предупредил Джанибеков, – скидок давать не будем. Не в игрушки играем.
А сам еле сдерживал радостную улыбку. Очень ему нравился настрой Кретьена. Помочь такому человеку утвердиться в собственной состоятельности, это же святое дело.
Стало известно, что в Польше во время тренировочного полета погиб дублер польского космонавта Янковский. До этого в прошлом году тоже во время тренировочного полета погиб дублер вьетнамского космонавта. Может быть, более справедливым было бы решение правительств о двух космических полетах от одной страны. Не пришлось бы дублерам потом всей своей жизнью доказывать, что они были не хуже первого. С другой стороны. Проблема дублеров была, есть и будет. Только от человека зависит, как относиться к своему положению и к результатам своей работы в любой области деятельности.
16 МАЯ.
НА ОРБИТЕ. 13 мая на космическом корабле «Союз-Т5» в космос стартовал экипаж Березовой А. Н.-Лебедев В. В. 14 мая корабль был состыкован со станцией «Салют-7». Первый основной экипаж на станции начал работу по полной программе. Им давалось полтора месяца для расконсервации станции, приведении всех систем в работоспособное состояние. А главное быть готовыми принять в июне экипаж с французским космонавтом.
Оба французских экипажа присутствовали при старте основного экипажа, познакомились со всем процессом подготовки к старту. Следующий старт предстоял одному из них.
Командир экипажа подполковник Березовой Анатолий Николаевич, родился 11 апреля 1942 года в поселке Энем Октябрьского район в Республике Адыгея Краснодарского края, в семье рабочего. После школы два года работал токарем, и только потом поступил в Качинское высшее военное авиационное училище летчиков. Там же два года служил летчиком-инструктором. В отряд космонавтов зачислен в 1970 году. В 1977 году заочно окончил Военно-воздушную академию имен Ю. А. Гагарина.
Бортинженер Лебедев Валентин Витальевич родился 14 апреля 1942 года в Москве. В 1959 году поступил в Оренбургское авиационное училище, но стать военным не получилось. Училище расформировали. Можно было продолжить учебу в другом училище, но Лебедев выбрал другой путь. Стал студентом факультета летательных аппаратов Московского авиационного института имени С. Орджоникидзе.
После института работал в конструкторском бюро С. П. Королева. Разнообразные таланты и неугомонный характер позволяли ему летать на планерах и самолетах аэроклуба, и активно трудится в составе студенческих стройотрядов.
В отряд космонавтов был зачислен в 1972 году. И уже в 1973 году Лебеде совершил свой первый космический полет на космическом корабле «Союз-13» с Петром Климуком.
Первые дни на орбите космонавт чувствуют себя не очень хорошо. По сравнению с предыдущими экипажами. Еще одно доказательство того что невесомость воздействует на каждого человека индивидуально. Вот только как распознать на земле это индивидуальное воздействие? Еще несколько дней и станет окончательно ясно насколько работоспособен этот экипаж.
НА ЗЕМЛЕ. Экипажу Джанибекова, по их просьбе, специалисты смогли обеспечить три дополнительных тренировки. Конечно, тренировался экипаж по программе полета – старт-стыковка расстыковка-посадка. Но и Кретьен, как ему и обещали, смог посидеть в кресле командира, поработать ручками управления, почувствовать себя космонавтом, от которого зависит результат полета.
Каждый раз в начале тренировки инструктор давал вводную – командир и бортинженер не работоспособны. Ваши действия?
Для первого раза, инструктор дал ему самые простые вводные, и он с первого раза успешно состыковал транспортный корабль со станцией.
Сделали еще несколько попыток. Инструктор каждый раз усложнял задачу. Менялась дальность до станции, увеличивались углы рассогласования по всем каналам управления. Даже вводились несложные нештатные ситуации. Стыковки снова были выполнены. Были и неточности, но как признали все присутствующие специалисты и космонавты, абсолютно несущественные. Общая оценка была отличной. Еще большим плюсом было восхищение работой французского космонавта всех, кто наблюдал за его действиями. Он доказал свой высокий профессионализм.
В следующей тренировке, с тем же успехом, Кретьен выполнил программу работ с ручкой управления при спуске. Он сориентировал космический корабль, выдал необходимые команды, четко контролировал выполнение всех операций. Посадка возвращаемого аппарата прошла успешно.
Правда, в это варианте инструктор не вводил ни одной нештатной ситуации при спуске. Но ведь и Кретьен не готовился специально работать за командира экипажа. Он доказал, что в случае действительно аварийной ситуации на борту транспортного корабля, он сможет взять управление кораблем на себя. Это было главное.
Плодотворно использовал эти тренировки и Джанибеков, когда снова сам садился в командирское кресло.
Васильев заметил, что в некоторых случаях Джанибеков принимает решения, которые идут в разрез с бортовой инструкцией. В случае некоторых отказов, инструкция требует прекратить работу, провести консультации с землей и тогда принимать решение. Джанибеков принимал решение сразу, и пробовал найти вариант успешного завершения начатой операции. Почти всегда его решения были верными. Инструктор не вмешивался. Уверенность командира в своих действиях очень важна для будущей работы. А то, что он начинает перебирать собственные варианты действий, говорило о том, что с физикой процессов Джанибеков уже разобрался. Наступил период шлифования своих навыков. И возможные ошибки в данном случае уже не представляли той опасности, какой были в начальный период тренировок.
4 ИЮНЯ.
НА ОРБИТЕ. Березовой с Лебедевым выполнили большой объем работы. Встретили и разгрузили свой первый грузовой транспортный корабль. Заправили с его помощью объединенную двигательную установку станции. Теперь можно смелее ориентировать станцию в удобное положение, как для визуальных наблюдений, так и для всей программы научных экспериментов. В заключение с помощью грузовика была поднята орбита станции, и экипаж попрощался с «Прогрессм-13».
Обстановка в экипаже, по мнению медиков, спокойно-напряженная, но еще не устоявшаяся.
НА ЗЕМЛЕ. Экипажи с французами вышли на финишную прямую. Весь месяц они напряженно работали с научной аппаратурой для французских экспериментов на учебно-тренировочном макете станции. Заключительные комплексные тренировки для них сделали более сложными, чем обычно. Два дня экипаж сдавал экзамен на транспортном корабле по всем режимам. И два дня специалисты проверяли готовность экипажа к проведению научных экспериментов на УТМ.
Экипаж Джанибекова сдавал экзамен на транспортном корабле вторым. Следовательно, он первый кандидат на полет. Окончательное решение примет Госкомиссия.
14 ИЮНЯ.
НА ЗЕМЛЕ. А вернее на воде. Завершена тренировка по экстренному покиданию возвращаемого аппарата на воду с экипажами Васютина и Попова в Феодосии. Комментарии участников тренировки сдержаны.
По установившимся правилам эти тренировки нужно было проводить еще в прошлом году. Но женщины прибыли в Центр подготовки только в конце года и сразу бросать их в холодное Черное море сочли нецелесообразным. К тому же, экипажи в то время все еще не были сформированы окончательно. Сейчас приходится наверстывать упущенное.
20 ИЮНЯ – 3 ИЮЛЯ.
НА ЗЕМЛЕ. Экипаж Джанибекова окончательно определен основным для экспедиции посещения. Они на космодроме отрабатывают программу подготовки к старту. Джанибеков усиленно использует тренажер стыковки, созданный на космодроме. Усиленно отрабатывает действия по различным аварийным ситуациям. Так всегда делают перед испытательным полетом летчики-испытатели. Больше отработаешь на земле, легче будет в полете.
Кретьен тоже в хорошем настроении. Во всем поддерживает командира.
Выведение на орбиту космического корабля «Союз-Т6» с экипажем Джанибеков – Иванченков – Кретьен состоялось точно в назначенное время – «20 часов 38 минут московского времени 24 июня 1982 года. Без проблем.
НА ОРБИТЕ. На следующий день вечером должна была состояться стыковка со станцией в штатном автоматическом режиме. И все шло нормально до дистанции 900 метров до станции.
За полтора километра до станции корабль развернулся срезом сопла маршевого двигателя в сторону станции. Включившись, двигатель начал гасить скорость сближения со станцией.
В это время экипаж не видел ни в оптический визир, ни по телевизионному экрану станцию. Так уж устроен корабль. Если двигатель работает на торможение при подходе к станции, значить экипаж сморит в другую сторону.
Но вот скорость погашена до расчетных 4 метров в секунду. Корабль вновь разворачивается на 180 градусов, и на экране дисплея появляется изображение станции. Дальность 900 метров. И в этот момент на экране появляется информация о том, что вращение корабля идет с нерасчетными скоростями. Автоматика перешла на второй комплект датчиков угловых скоростей (ДУС) , но это не изменило ситуацию. Автоматика вообще отключилась, исчерпав свои возможности, и предоставила все остальные решения экипажу.
Между тем, корабль продолжал с большой скоростью идти прямо на станцию, продолжая неконтролируемо вращаться. Изображение станции уже уходило из поля зрения экрана дисплея. Этого нельзя было допустить. Если потерять из виду станцию, то потом, в процессе ее поиска, можно было и столкнуться с ней, учитывая отказ приборов измерения и поиска. В лучшем случае можно было пролететь мимо станции, не задев ее.
Кроме того. Не погасив скорость вращения, и не сориентировав корабль, нельзя было давать импульс двигателю на торможение скорости сближения. В зависимости от ориентации корабля, импульс мог оказаться и импульсом на ускорение скорости сближения.
Джнибеков принял решение мгновенно.
– Давай! – скомандовал он бортинженеру.
– Даю, – еще короче был ответ. Рука бортинженера, будто сама, выдала привычные команды на переход в ручное управление движением. Дальше они действовали почти интуитивно, и разговаривали только отрывистыми репликами выдаваемых команд.
Корабль вращался, а по ДУСам он должен был находиться в покое. Подключили двигатель ориентации к ручке управления, минуя ДУС, и провели тест тангажного контура напрямую. Затем, использовали угловую скорость вращения для построения ориентации корабля. Вращение удалось остановить во – время. Снова подключили ДУСы.
У Джанибекова очень хорошо развито чувство пространственной ориентации. Проводя срочные динамические операции, он мысленно все время представлял, где находится станция и как управлять кораблем, чтобы кратчайшим путем и в кратчайшее время снова нацелиться приборами видения на нее. Он развернул корабль и загнал станцию в визир. Она появилась на экране дисплея. Дальность была 200 метров
Жан-Лу уж без команды, молча выполнил то, что требовалось от него – включил широкоугольный объектив телекамеры внешнего обзора. Он прекрасно понимал всю сложность и опасность сложившейся ситуации. Но как же трудно было сдерживать себя летчику в данной ситуации.
Стало ясно, что корабль падает в станцию, но погасить скорость сближения до допустимой величины на таком расстоянии не удастся. Джанибеков выдал боковой импульс, и корабль проскочил станцию на расстоянии около 80 метров, затормозился и завис на некоторое время.
Ситуация была очень похожа на первую стыковку Юрия Малышева. Только тогда автоматика отказала на 200-метрах и условия отказа были несколько иные.
Станция находилась по отношению к кораблю под большим углом, но занимала весь центр визира, и дальнейшая работа была привычной и отработанной на тренировках. Облет станции назад. Зависание на ста метрах, как учили и требовали бортовые инструкции. Получение у Земли разрешения на стыковку. И вот уже.
– Есть касание!
Связи с Березовым и Лебедевым в это время не было, так как они забыли подключить тангенту связи. Но это и к лучшему. Разговоры могли только помешать.
По условиям орбиты в самый напряженный момент работы не было связи и с Землей. И это тоже было в помощь экипажу.
Переход экипажа в станцию произошел в час ночи 26 июня.
Жан-Лу чувствовал себя не очень хорошо, но характеру своему не изменил. Он привез на станцию маску Квазимодо и, улучшив момент, смог напугать Лебедева, который сосредоточенно работал в рабочем отсеке. Хохота и веселья было много. Встреча, посиделки и срочные работы как всегда затянулись. А научную программу никто не отменял. В 13 часов начало работы по плану.
Начали с медицинского эксперимента Браслет». Его цель-изучение возможности нормализации кровообращения с помощью профилактического устройства под названием «Браслет». Оно помогает снижать неприятные ощущения космонавтов в острый период адаптации с целью устранения неблагоприятного воздействия прилива крови к голове. Устройство обеспечивает накопление крови в конечностях и уменьшает ее приток к верхней половине тела.
Такое воздействие обеспечивается набедренными пережимными манжетами индивидуального пользования и эластичным поясом.
После обеда эксперимент «Поза». Джанибеков привычно наклеил датчики на испытуемого Кретьена. Иванченков собрал схему контроля эксперимента. И вдруг выяснилось, что отсутствует один из кабелей регистрирующего прибора. Перерыли все. Нет кабеля ни в укладке, ни возле.
Хорошо, что кто-то вспомнил, что регистрирующий прибор идентичен прибору в технологической печи «Магма». Срочно к ней. Оказалось, что специалисты одинаковые кабели положили в одну сумку. Эксперимент был спасен.
Сам эксперимент «Поза» предназначен для изучения изменений, возникающих в системе управления движениями человека, а также взаимодействия органов чувств и двигательной системы.
Жан-Лу выполнял контрольные движения при нормальном зрении, с ограниченным полем зрения и при закрытых глазах. Стоя на подвижной платформе, Жан делал движение рукой вверх, изменял положение тела.
Вместо двух часов провозились все четыре. А впереди были не менее сложные эксперименты «Эхография» и «Калибровка печи «Магма».
«Эхография» был привычный для космонавтов эксперимент, а вот с «Магмой» пришлось повозиться. Печь предназначена для получения данных о тепловых характеристиках новой электронагревательной печи «Магма» установки «Кристалл» с помощью имитатора, оснащенного термоэлементами. Обеспечиваемая температура до 1000 градусов С.
В дальнейшем, при проведении экспериментов в области космического материаловедения, на установке «Кристалл» с печью «Магма» выполнялся эксперимент «Ускорение». С его помощью проводилось измерение действующего на станции (в районе размещения установки «Кристалл») в полете абсолютного ускорения. При этом использовались высокочувствительные аксельрометры.
Тем же днем Кретьену доверили отстрелить через шлюзовую камеру ведро с бытовыми отходами. Он был очень доволен.
За время нахождения на станции космонавты выполняли также эксперименты: «Пневматик» «Анкета», Нептун», «Марс», биологические и технологические эксперименты, астрофизические эксперименты.
Особенно впечатлила космонавтов работа по астрофизическому эксперименту «Пирамиг». Его целью является изучение атмосферы Земли, межпланетной среды, галактик и туманностей. Предстояло сфотографировать 16 небесных объектов. Аппаратура была разработана и изготовлена во Франции.
Успех работы зависел от каждого космонавта. В каждый момент съемки станция должна была «замереть в пространстве. Ее остаточные угловые скорости вращения не должны были превышать несколько тысячных долей градуса в секунду. Если больше, снимки будут «смазаны»
Работа проводилась на ночном и дневном отрезках витка. На свету с помощью навигационной системы «Дельта» осуществляли разворот станции так, чтобы объектив «Пирамиг» смотрел в направлении снимаемых объектов.
Затем, уже в тени, Березовой опознавал звезды, управляя станцией, совмещал их с маской астроориентатора. Затем управление передавалось Лебедеву и он, работая микроимпульсами, добивался более точной стабилизации.
Далее работал экипаж посещения. Они делали снимки, меняя выдержки и фильтры.
Затем работа с новой звездой, и цикл работ повторялся. Важно то, что все эти работы выполнялись в абсолютной темноте. Аппаратура была способна зафиксировать зажженную спичку на Земле. Не говоря уже о случайной подработке двигателя, или работе с фонариком в станции. Все на ощупь и с надеждой на приобретенные навыки работы с приборами.
Не обошлось и без нештатных ситуаций. При работе с той же аппаратурой «Пирамиг». В темноте были перепутаны две соседние клавиши команд. В результате остановилась программа автоматических маневров навигационной системы «Дельта». Лебедев быстро перешел на стабилизацию от другой системы «Каскад». Земля подтвердила, что исходные данные для разворотов остались в памяти машины. Эксперимент был спасен.
Кретьен был удивлен и восхищен работой экипажа. У него прекрасное настроение и прекрасное самочувствие. Все свободные минуты он проводит у иллюминаторов. Но только на пятый день полета, по баллистике, в поле зрения появилась Франция. Ему повезло. Облачности не было.
За время полета сделали несколько телерепортажей на Францию. В одном и них Кретьен рассказал о жизни и быте на станции. Рассказал и о космическом туалете. Во Франции этот репортаж, судя по откликам в печати, очень понравился.
Проблема туалета затронула Кретьена и напрямую. Он только на шестой день смог сходить в туалет. Даже стал тревожиться. Спрашивал у коллег, на какой день это обычно происходит. Ему уже и чернослив давали и корень ревеня. Не помогло. Пока природа не приняла своего решения. Это была маленькая, но существенная победа.
Не обошлось и без потерь. Кретьен потерял кольцо, которое сошло с пальца во время сна, а Джанибеков не смог найти пленку с аппарата ПСН. Это уже стало привычным. Станция «Салют-6» храни в себе много вещей, подаренных ей космонавтами. Система воздушных потоков не изменилась и на станции «Салют-7». Воздух в станции движется вдоль жилой зоны рабочего отсека к фильтрам удаления вредных примесей и к противопылевым фильтрам, размещенным по задней стенке рабочего отсека. Затем очищенный воздух поступает в приборную зону за боковые панели, где вентиляторами прогоняется в обратном направлении мимо приборов, охлаждая их, к агрегатам регенерации воздуха и удаления углекислого газа, а дальше, через холодильно-сушильные агрегаты, снова попадает в жилую зону. Так обеспечивается циркуляция свежего воздуха в станции.
Эта система вентиляции создает и другую проблему. Из-за возникающих сквозняков космонавты простужаются. Особенно в первые недели работы на станции. Так было с Поповым на станции «Салют-6». Приболел в первые дни и Березовой.
В гостях хорошо, а дома лучше. Все устали, так как спать приходилось по 3–4 часа в сутки. Пришло время упаковывать вещи к возвращению. Их набралось много. Кассеты с кино и фотопленкой, кассеты магнитных регистраторов, результаты биологических экспериментов, капсулы с кристаллами и многое другое. В бытовой отсек загрузили все, что уже больше никому не понадобится. Сгорит в плотных слоях атмосферы.
Накануне был проверен транспортный корабль в действии. С помощью его двигателя повысили орбиту станции.
Короткое прощание, команда на расстыковку, и корабль «Союз-Т6» отошел от станции. Отойдя на 60 метров, Джанибеков развернул корабль, и стал снимать телекамерой станцию. Одновременно Березовой произвел закрутку станции по тангажу со скоростью 2 градуса в секунду, чтобы их можно было рассмотреть со всех сторон.
В 18 часов 21 минута московского времени корабль с экспедицией посещения успешно приземлился в казахстанской степи. На борту возвращаемого аппарата Джанибеков написал «Спасибо за надежность». Кретьен долго примеривался и выше надписи командира добавил «Мерси». Все члены экипажа расписались на борту аппарата.
Французские корреспонденты добрались до возвращаемого аппарата одними из первых, и сразу же захотели отметить это событие шампанским. Но врачи были на страже и не допустили нарушения послеполетного режима. Правда, корреспонденты все же смогли смочить шампанским головы космонавтов. Пришлось воспользоваться платочками, которые нашлись у медиков.
Кретьен все время повторял: «Корабль прекрасен. Люди прекрасны. Я не говорил об этом раньше, так как (показывает скрещенные пальцы) нельзя было. Теперь можно. Счастлив, что работал с такими людьми и здесь, и в Центре подготовки космонавтов.»
На следующий день медики выдали первую справку о состоянии космонавтов после приземления. В ней говорилось.
Состояние здоровья экипажа экспедиции посещения хорошее. Проведены:
– взятие крови из вены для биохимических анализов,
– осмотр всеми врачами специалистами,
– эксперимент «Эхография» для сравнения с результатами бортовых измерений,
– эксперимент «Поза» не выполнялся из-за отказа блока питания,
– оксометрия,
– продолжение сбора мочи,
– исследования по экспериментам «Нептун» и Марс»,
– пассивная постукальная проба с записью физиологических параметров.
Давление: у командира 110\80, у Б\И 110\75, у К\И 110\70
Дефицит веса: у командира 0 кг., у Б\И 2 кг., у К\ И 1,5 кг.
Пульс: у командира 68, у Б\И 64, у К\И 88.
12 ИЮЛЯ.
НА ЗЕМЛЕ. Не успели Джанибекова, Иванченкова и Кретьена торжественно встретить в Звездном городке, как уже 8 июля комиссия принимала экзамен на комплексной тренировке у экипажа Попов-Серебров-Савицкая.
На следующий день сдали экзамен Васютин-Савиных-Пронина.
Экипаж Васютина, хоть и числился первым, не показал лучшей сработанности экипажа. Было признано, что обоим экипажам надо провести еще несколько дополнительных тренировок в режиме дальнего и ближнего сближения, причаливания и стыковки. Особенно учитывая сложившуюся ситуацию в полете с экипажем Джанибекова. Зачет по этим режимам будет проведен дополнительно 29 июля. Тогда же будет принято и окончательное решение о стартующем экипаже.
За спасение людей, корабля и станции В. Джанибеков награжден орденом Ленина. Такие уж у нас правила.
А. Иванченков награжден орденом Ленина и второй медалью «Золотая Звезда». На его родине будет установлен бюст.
Жан-Лу-Кретьену присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Орденом Дружба народов награжден П. Бодри.
Объявила о своих наградах и Франция. Причем, впервые награждены космонавты основной экспедиции, которые еще продолжают полет. Обычно их награждали после завершения полета. Ребятам на орбите это сообщение было приятным сюрпризом.
Орденам командоров Почетного легиона награждены В. Джанибеков и А. Иванченков.
Кретьен, А. Березовой и В. Лебедев награждены орденом офицера Почетного легиона.
П. Бодри, Л. Кизим и В Соловьев награждены орденом кавалера Почетного легиона.
Немного о статусе французских орденов.
Руководителем ордена как организации является Президент Франции. Ему помогает Великий Канцлер. Орден «Почетного легиона» очень высокая награда для французов.
В ордене различают легионеров пяти степеней. 2высших-Кавалер большого креста и Великий офицер присваиваются лишь президенту и высшим военным и гражданским руководителям.
Далее следуют степени рыцарства ордена – Командор, Офицер и Кавалер. Граждане Франции не могут награждаться орденом «Почетного легиона» высшей степени, минуя низшую. Кретьену звание Офицера «Почетного легиона» присвоено в порядке особого исключения.
В общем случае для получения ордена Кавалера «Почетного легиона» в мирное время надо безупречно прослужить 20–25 лет. Еще 5 лет служить Кавалером до получения ордена Офицера, и еще 8 лет до Командора.
Участие в военных действиях сокращает сроки. Но учитывается только одна военная кампания в год.
Военные кавалеры орденов получают и почетную денежную компенсацию от 20 до 80 франков в год. Но звания могут и лишить за серьезные проступки.
НА ОРБИТЕ. После французов основному экипажу дали три дня отдыха. Чтобы привести в порядок тот «кавардак», который остался на станции после гостей.
Космонавты отдохнули, отоспались и вновь приступили к выполнению напряженной программы научных экспериментов. Тем более, что уже 12 июля к ним пристыковался новый грузовик «Прогресс-14». Он привез около 200 наименований нового оборудования: Магма-Кристалл, Корунд, ЭФО и многое другое для расширения перечня экспериментов и обеспечения работ второй экспедиции посещения. Был доставлен большой запас материалов, пищи, воды, топлива, одежды.
Обстановка в экипаже медикам не нравится. Ребята терпят друг друга и не более.
1 АВГУСТА.
НА ЗЕМЛЕ. Экипажи Попова и Васютина сдали последний экзамен по режимам сближения и стыковки. Надежнее и грамотнее работает Попов. Мнение специалистов первым экипажем должен быть экипаж Попова. Но борьба за Пронину продолжается.
Тренировки в Центре подготовки для экипажей закончены. Теперь отлет на космодром и начнется отсчет дней предстартового периода. А в Центре подготовки космонавтов до сентября-октября начнется напряженная работа по доработке тренажеров для обеспечения подготовки экипажей следующих космических кораблей.
НА ОРБИТЕ. Экипаж разгрузил «Прогресс» за три дня. Умышленно или нет, но те, кто загружал грузовик, положили письма и подарки в самый дальний конец корабля. Так что только к 15 июля экипаж смог почитать послания родных и друзей. Зато загрузку отходами будут делать спокойно и не спеша. Впереди более трех недель совместного полета.
Программа научных экспериментов очень напряженная. Но экипаж уже приобрел уверенность и выполняет их без спешки и суеты. Хотя бывают и серьезные дискуссии по методам работы и планирования научных экспериментов. Лебедев требует от специалистов на земле идеальной работы, но сам тоже допускает иногда серьезные ляпсусы.
Главный вопрос для экипажа сейчас – подготовка и осуществление первого выхода в открытый космос на станции «Салют-7». Это и первый выход для них лично.
По сложности выполнения, эмоциональному и физическому напряжению выход в открытый космос можно поставить в один ряд с выполнением ручной стыковки.
Все операции по выходу расписываются специалистами буквально по секундам после неоднократных проверок на земле. Затем космонавты на летающих лабораториях, в гидробассейне, по технической документации и инструкциям пробуют выполнить весь цикл предстоящего выхода. И не один раз. На учебном макете станции в водной среде гидробассейна они по несколько раз проходят по внешней поверхности станции, осваивая навыки работы в космосе.
Даже космонавты, которым не планируется в программе полета выход в открытый космос, проходят обязательный цикл тренировок в гидробассейне.
Ляхову с Рюминым вообще пришлось делать срочный выход в последние дни своего длительного полета. Если бы они не прошли тренировочный курс, то спасти станцию для дальнейшей работы им бы не удалось.
Если суммировать все тренировки Березового с Лебедевым, просмотреть все циклограммы их запланированного выхода, прослушать полную запись их радиопереговоров и телерепортажей о своих действиях, то возникает полная и ясная картина подготовки и осуществления их выхода в космос.
22 июля получена конкретная команда на подготовку и осуществление операции «Выход». Он же был и первым днем подготовки к выходу в открытый космос, запланированном на 30 июля.
Выход в космос осуществляется из переходного отсека (ПХО) в полужестких скафандрах типа «Орлан».
Переходный отсек имеет цилиндро-коническую форму. Диаметр цилиндрической части 2 метра, длина 1,7 метра. Общая длина со стыковочным агрегатом 3 метра. Свободный объем 7 кубометров. В конической части ПХО имеется люк диаметром 0,8 метра, закрываемый герметичной крышкой. Через этот люк экипаж и осуществляет выход в открытый космос.
Около выходного люка снаружи имеется рабочая площадка «Якорь», на которой фиксируются космонавты при выполнении работ в открытом космосе. Рядом с площадкой на переходном отсеке устанавливаются образцы материалов с целью исследования влияния космоса на изменение их свойств, различные приборы и датчики.
Для фиксации в «Якоре» нужно ступни ног в скафандре (в ботинках скафандра) установить на площадке под скобу в положение «носки вместе, пятки врозь». Затем пятки сводятся вместе, а носки врозь. При этом носки удерживаются под скобой, а шпоры на каблуках ботинок входят в пазы площадки. Ноги фиксируются. Можно работать хоть лежа. Как игрушка «Ванька-Встанька».
При выходе в открытый космос переходной отсек сообщается с космосом, а остальной объем станции находится в «надутом» состоянии, при атмосферном давлении близком к земному.
Скафандр «Орлан» предназначен для работы в открытом космосе, и разрабатывался конструкторами применительно к использованию на орбитальных пилотируемых станциях.
Скафандр называют полужестким, исходя из принципов его построения. В его основе жесткий металлический корпус – кираса, который составляет единое целое со шлемом и ранцевой системой жизнеобеспечения. Рукава и оболочка штанин мягкая.
Благодаря такой конструкции скафандр не надо зашнуровывать, затягивать, герметизировать. В него просто входят, что особенно легко сделать в невесомости, через люк в кирасе сзади. Он открывается как дверца. Космонавт входит в скафандр и рычагом закрывает за собой люк, обеспечивая полную герметизацию. Все это он может проделать сам.
Космонавт может работать в скафандре автономно 5,5 часов, с полным и комфортным обеспечением атмосферой, охлаждением и вентиляцией.
Все обеспечивающие агрегаты находятся в наспинном ранце. Там размещены кислородный баллон, поглотитель углекислого газа, насосы, запас воды для охлаждения и приборы автоматики.
К сожалению, опыт показал, что для работы с системой охлаждения требуются определенные волевые усилия и достаточный навык в работе. Так, при некоторых положениях регулятора охлаждения, во время больших физических нагрузках и усиленном потоотделении, влага выступает даже на остеклении шлема. Это уменьшат зону обзора. Иногда даже не видно ручку регулятора охлаждения. В одном и том же положении регулятора очень сильно мерзнут ноги, даже ноют коленки. В то же время, такое положение очень комфортно для спины и тела.
Такая ситуация часто складывается при очень частом переключении регулятора охлаждения. Система инерционна и не успевает за желаниями нетерпеливого человека. Инструкторы все время просят подопечных не торопиться. Особенно в начале работы.
Скафандр изготавливается нескольких размеров, а в промежутках между ними космонавты могут подгонять скафандр по себе за счет регулировки рукавов и штанин. Правда, такие регулировки не безграничны, а скафандров на станции постоянно находится только два. Если станция летает несколько лет, то вполне возможно, что очередной смене придется работать в скафандрах, не полностью им подходящих. Такая работа возможна, хотя и создаст определенные дополнительные трудности космонавтам.