Нульт Аникин Константин
Казимир попробовал еще.
«Пароль неверен, неверен, неверен, неверен» — один ответ на все попытки Крамольника.
Зиро присел в кресло второго пилота-машиниста.
Казимир убрал руки от клавиатуры, и с выражением глубочайшей задумчивости, принялся массировать подбородок.
Зиро, подался вперед и одной рукой быстро отстучал «кутузов».
«Пароль принят».
«Инициализация системы».
— Что ты написал? — пораженно спросил Казимир.
Зиро был поражен не меньше Казимира.
— Кутузов.
— Кутузов? Ха-ха-ха! — Казимир громко рассмеялся, запрокинув голову. — Джэкпот! Браво, Зиро! Кутузов! — Казимир вытер тыльной стороной ладони выступившие слезы. — «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву». Да, у хлопцев все в порядке с юмором.
Зиро откинулся в кресле, хаос в голове. Хорошенький юмор. Кто прислал ему пароль?!
Мощные фары поезда осветили туннель.
«Автопилот включен», — сообщил бортовой компьютер. «Внимание! Пристегнуть ремни! Старт через 100 секунд!»
И пошел обратный отсчет.
Зиро торопливо завозился со сложной системой ремней.
Инфи и Пип занял места стрелков, и щелкнули пряжками.
«…3,2,1,0 „Старт“.
Кинжал тронулся. Поезд медленно пополз по туннелю, фары освещали серые стены, камеры обеспечивали круговой обзор. По левую руку Зиро располагались мониторы навигационной системы. На одном из них — схема воркуйской монорельса, по схеме, как челноки в прядильном станке, продолжали метаться электрички, на другом, Зиро не сразу сообразил что. Там, в реальном времени, прокладывался курс. Выглядело это так, словно Кинжал захватил управление всей Российской Железной Дорогой. Карта РЖД скролировалась вверх, на ней расставлялись навигационные метки, с непонятными аббревиатурами — Кинжал расчищал себе максимально короткий и прямой путь до столицы РФ — переводил стрелки, разводил поезда по маршрутам. Поверх уверенно ползла индикаторная полоска завершенности процесса.
Туннель плавно поднимался вверх, и они выскочили на поверхность. Некоторое время поезд ехал по узкому туннелю, образованному примыкающими к треку высокими стенами каких-то зданий без окон. Кинжал набирал скорость, и неожиданно они оказалась на кольце. На внешнем кольце монорельсовой дороги. Поезда по нему не ходили, Зиро считал, что это резервное кольцо, на всякий случай. Значит, оно было предназначено для Кинжала? Но зачем? Кинжал плавно пошел в разгон, за считанные минуты он набрал предельную для „пуль“, 330 км/ч, скорость. На пульте что-то замигало, и реактивные турбины взвыли диким воем. Поезд ракетой рванул вперед.
— Что за….! — воскликнул Пипетка.
Спидометр мгновенно сошел с ума. Перегрузка вдавила Зиро в кресло, грудь словно придавило толстенной свинцовой плитой. За какие-то неполные пять минут они сделали полный оборот вокруг города. Турбины включались и выключались через равные промежутки времени, поддерживая скорость больше 800 км/ч.
„Зарядка батарей“, — сигнализировали мониторы. Значит, вот оно как, понял Зиро, Кинжал заряжал аккумуляторы лазерной установки, которые занимали четыре последних вагона. Монорельсовая дорога города превратилась в гигантскую динамо-машину.
С громким воем, черная комета неслась вокруг города. Поезд пошел на четвертый круг. Перегрузки все усиливались, от одного взгляда в окно начинало тошнить. Позеленевший Крамольник, запрокинув голову и закатив глаза, вцепился в рукоятки кресла, так что костяшки пальцев побелели.
Адская центрифуга продолжала раскручиваться. С каждым витком дышать становилось все труднее и труднее. 34 %. Седьмой, восьмой виток…. несмотря на огромные скорости, время тянулось так же невыносимо медленно, как медленно ползла к концу индикаторная полоска зарядки батарей. Десятый, одиннадцатый… Желудок сжался до точки. Эта бешеная накрутка вытрясла все мысли из головы Зиро, не хватало сил даже на страх. Хотелось только одного — остановиться, остановиться немедленно и вздохнуть полной грудью. Еще один виток. 63 %. Еще. Голова сейчас оторвется. Еще один круг. Господи, когда же это кончится?! Еще. Навигационный компьютер рапортовал об успехе — курс до Москвы проложен. Ошибок нет. Еще виток. Господи, ну пожалуйста! 95 %. Последний виток турбины больше не включались. Зиро каждой клеточкой ощутил, что скорость Кинжала падает.
Волна расслабления пошла по его телу.
На карте монорейла подсветились ответвление от внешнего кольца, ветка упиралась в странную стрелку (на дисплее навигационного компа появилась картинка с местных камер), она напоминала секцию жд-моста лежащую на земле. В стрелку входил один рельс, а выходило два. Внезапно, в поле зрения камер попала быстро летящее темное пятно. Вертолет. Черная Акула, Может та самая, что они видели, когда все началось, а может другая. „Акула“ на малой высоте пролетела над стрелкой и исчезла с экранов.
Батареи поезда почти зарядились, скорость падала. Они сделали еще один круг. На экране радара замигала зеленая точка. „Акула“ зависла недалеко от съезда с кольца. Треугольник обозначающий поезд и точка, обозначающая вертолет, поравнялись. У Акулы под закрылками вспыхнуло пламя и от вертолета, в сторону Кинжала, начали разворачиваться две дымные полосы.
„Опасность! Ракетная атака!“ замигали сообщения, в сопровождении резкого звукового сигнала.
Понадобилось 15 миллисекунд, чтобы сигнал от зрительных нервов достиг того участка мозга, который на научном жаргоне зовется „ось страха“. Ось страха, один из самых примитивных участков мозга, переслала сигнал ужаса гипофизу, гипофиз впрыснул адреналин, и, только после этого, заработало сознание вместе со своей второй сигнальной системой.
Все пассажиры Кинжала завопили разом.
Кинжал выстрелил в небо букетами серебристых нитей, и ракеты взорвались где-то сверху и сбоку. Поезд так тряхнуло, так что он чуть не слетел с трека.
— Он отстрелил ловушки! — с каким-то сумасшедшим восторгом орал Пипетка. Сообщение об опасности исчезло, и Кинжал продолжил стремительный бег по кольцу. „Акула“ их не преследовала.
Зиро шумно выдохнул и стер пот со лба.
— Инфоком походу против сжигания Москвы, — сказал он.
— Мягко говоря, — сказал Пипетка.
— Испугались, гады, — сказал Казимир. — Ничего, хлопцы, прорвемся! Эту машинку так просто не возьмешь!
„Зарядка завершена“, — сообщил Кинжал. „Подготовка к перестыковке колесной базы“.
Они прошли почти полный круг, скорость упадала уже настолько, что взгляд мог выхватывать отдельные образы из световой круговерти за окном. Они опять приближались к развязке.
„Акула“ поджидала их на прежнем месте, подобравшись еще ближе к треку. Едва поезд поравнялся с вертолетом, тот открыл огонь из пушек. Обшивка над их головой полопалась дырами, длинная злая очередь прошила состав от головы до хвоста. Пульт взорвался россыпью красных светодиодов, „Отказ! Сбой! Отмена!“, кричали дисплеи.
Но Кинжал продолжал мчаться, мчатся по инерции.
— Пушку выбило! — кричал Пип.
— Сукасукасука! — Крамольник в бешенстве лупил кулаком по пульту. — Твари продажные!
В рваные дыры со свиcтом втягивало воздух.
— На следующем круге он нас достанет! — кричал Зиро. — Как его остановить?! Есть у него стоп-кран, блять? — взгляд его метался по пульту, спотыкаясь и путаясь в бесконечных кнопках. Раненый Кинжал заходил на свой последний виток.
— Я его сниму, — сказала Инфинити спокойно.
Зиро обернулся. Девушка рылась в сумочке.
— Из рогатки?! — воскликнул Пип.
— Да.
Инфинити открыла жестяную коробочку из-под конфет, которую Зиро уже видел. Достала оттуда клубок упаковочного полиэтилена с пупырышками. Развернула обертку, и Зиро рефлекторно вжался в кресло. На ладони Инфинити лежал прозрачный пластиковый шарик с красной ртутью. Такими заряжали кассетные бомбы. Шарик слегка перекатывался у нее на ладони.
— О боже мой, — проговорил Казимир. Лицо его вытянулось.
Зиро закрыл ладонями лицо.
— Ты все это время носила с собой красную ртуть? — полуутвердительно спросил он, смотря на Инфинити сквозь пальцы.
— Да. А что? Я ее хорошо замотала. — Ответила Инфи, с видом, " я не понимаю, почему столько внимания уделяется такому незначительному факту".
— За-за-замотала, — повторил за ней Пипетка и нервно хихикнул.
Красную ртуть синтезировали в В8 в конце семидесятых. Это была натурально ртуть, только красная, не столько даже красная, скорее рыжая какая-то, цвета, похожего на цвет волос Инфинити. Мощная взрывчатка, на шкале взрывной силы красная ртуть располагалась где-то посредине между ТНТ и атомной бомбой. При ударе она, как и обычная ртуть, распылялась на множество мельчайших капелек, и потом это красно-ртутное облако детонировало со страшной силой. Красной ртутью планировали начинять бомбы, но после нескольких крупных катастроф, от этой затеи отказались. Настолько отказались, что красная ртуть стала в В8 символом величественного проеба, невероятного по силе замаха без реального выхлопа, как часто случалось в советское время. Насколько красная ртуть обладала чудовищной взрывной силой, настолько же была нестабильна. Вибрация для нее была губительна, и чем больше ее было — тем нестабильнее она становилась, бомбы с красной ртутью иногда взрывались от простого толчка. Даже хранить ее было невероятно сложно и дорого, не говоря о том, чтобы поставить на вооружение. Как-то раз, в школе Зиро, несколько мальчиков из параллельного класса где-то раздобыли пузырек с красной ртутью, и пошли на болото взрывать. И этот взрыв слышал весь город. От них ничего не осталось, не нашли ни малейшего кусочка, пацанов порвало на молекулы. Хоронили ранцы с учебниками. У Зиро перед глазами стояло бешенное лицо отца, никогда до и никогда после Зиро его таким не видел. Отец прижал его к стене, и, потрясая ремнем, орал: "Если я! Когда-нибудь! Узнаю! Что ты! Хоть каким-то образом!". Тот урок ему удалось крепко вбить в голову Зиро — всю оставшуюся жизнь красная ртуть внушала ему панический ужас. Он думал, что красной ртуть больше нет, говорили, все оставшиеся запасы были распроданы из-под полы в смутное время после развала СССР. После продажи покупатель, как правило, исчезал навсегда. Зиро думал, что красная ртуть канула в лету. Навсегда перешла в разряд одной из легенд советского периода.
Инфинити размотала еще один клубок и извлекала еще один краснортутный шарик.
— Подержи-ка, — она вложила шарики Зиро в ладонь. Зиро покрылся холодным потом с головы до пят — ему казалась, что он держит в руках саму смерть. Шарики были парадоксально тяжелы для своего размера. Инфинити вытащила обойму из рогатки, что-то подкрутила в ней, и забрала шарики, спрятав в кулаке.
— Опусти лестницу, — Она указала взглядом на сложенную лестницу, которая вела к аварийному люку в потолке. Зиро стряхнул с себя оцепенение. Расстегнул ремни, встал на предательски дрожащих ногах. Опустил лестницу, зафиксировал. Полез вверх и открыл люк, ветер зашумел в ушах. Он пододвинулся — Инфинити лезла наверх.
— Держи меня, — сказала она. — Крепко. Один шарик она вложила в седло, другой продолжала сжимать в кулаке. Оттянула тетиву, и зафиксировала натяжение.
Зиро скрючился в неудобной позе, обхватив Инфинити за талию и изо всех сил прижимая к лестнице.
Инфинити высунулась в люк, ветер трепал ее волосы, в косых лучах восходящего солнца казалось, что вокруг ее головы пляшут языки рыжего пламени. Губы сжаты в струнку. Глаза чуть прищурены, блестят от встречного потока воздуха. Зиро чувствовал, как наряжены все ее мышцы, ее редкое, размеренное дыхание.
— Подъезжаем! — Крикнул Пип.
"Акула" ждала их на прежнем месте. Ее пушки сразу же начали сыпать трассерами.
Инфинити отпустила тетиву.
БАБАХ!!!
Грохнуло так, что заболели уши.
Заряд детонировал недолетая до вертолета, яркое облако желто-красной плазмы на мгновение скрыло вертолет, "Акулу" отбросило взрывной волной, но и все. Вертолет выровнял положение, и начал снова разворачивать дула пушек в их сторону. Инфинити молниеносно вложила второй шарик в седло и хлестко выстрелила. Еще один удар дикого грохота, еще одно рукотворное солнце взорвалось над Воркуйском. И этот заряд угодил в цель, в заднюю часть вертолета. "Акуле" оторвало хвост. Подбитый вертолет, дымя и крутясь волчком, падал. Пилот отстрелил лопасти и катапультировался. Черная Акула рухнула на землю и взорвалась. Вверх взметнулся высокий огненный гейзер.
— Получи, сукин ты сын! — орал Пипетка снизу.
Инфинити едва заметно улыбнулась, одними уголками рта.
И в этом момент Зиро внезапно понял, что он её любит. Что она не просто ему "нравиться", что это именно любовь. Он влюбился. Запал. Втюрился в эту рыжую мелочь. Это поразило Зиро до самой глубины души, словно целая цистерна красной ртути взорвалась у него в мозгу, и этот взрыв перекроил все поведенческие схемы в одно мгновение. Крушение идеалов. Переоценка ценностей. Все эти сопливые штампы. Он полюбил ее, полюбил с первого взгляда, тогда, когда впервые увидел ее на площади, очнувшись от того странного сна. Это была любовь с первого взгляда, редкий шанс, один миллион, когда подсознание, непрерывно просеивающее перфокарты с данными кандидатур на воспроизводство генома, внезапно получает совпадение дырочка к дырочке. Он полюбил ее уже тогда, но у него не было времени осознать это, принять, прочувствовать. Слишком много всего и слишком мало времени. Слишком много и слишком мало. Она была как его счастливый сон, как какие-то его внезапно материализовавшиеся невысказанные желания. Она была как красная ртуть, что-то, чему нельзя противостоять, нечто безмерно опасное и от этого непреодолимо притягательное. Он понял, что после их встречи он живет только для того, чтобы защищать ее. И все, что было с ним до того неважно. Все это больше не считается. Мир сдвинулся, когда они встретились.
— Можно отпускать, — сказала ему Инфинити. — Мы победили.
Зиро все еще прижимал ее к себе.
Зиро медленно сполз с лестницы. Он избегал смотреть на нее. Ему казалось, что она, сразу поймет, что он…. А он…. А она…. Ох, черт подери, только этого сейчас не хватало!
— А это что такое? — спросил Пипетка, и дернул красный рычаг. Поезд дико дернуло назад, Зиро едва успел схватиться за лестницу. Кинжал отстрелил тормозной парашют.
И, наконец, остановился.
— Твою-в-бога-душу-мать, — на выдохе сказал Пипетка, расстегивая ремни. — Я чуть не обделался. Три, — он показал три пальца, — раза. Спасибо всем. Развлекли, пиздец. Надо рвать отсюда, пока подкрепление не пришло.
— Девочка моя, — сказал Казимир, натужно улыбаясь, — у тебя еще красная ртуть есть при себе?
— Нет, — Инфинити горестно вздохнула. — Это были последние два.
— Точно? — подозрительно переспросил Казимир.
— Точно.
— Ну, слава тебе господи.
Зиро немного оправился от потрясения.
Чтобы не произошло у него внутри, снаружи ничего не изменилось.
Они по-прежнему в Воркуйске-8.
А Воркуйск-8 по-прежнему захвачен зомби.
Он крепко, до боли в пальцах, сжал рукоять Меча.
020: Ножи наружу
— Опять вам повезло, москали. — Сказал Крамольник, глядя на развороченные пушкой бока Кинжала. За поездом, трек укрывало белое полотнище тормозного парашюта.
— Ну ничего. Вечно везти не может. — Он резко развернулся, запахнув плащ, и быстро зашагал по узенькой тропинке, что шла мимо трека. Они спустились на поверхность у ближайшей опоры.
Зиро идентифицировал это место.
Это был парк в Научном Секторе, разбитый вокруг главной городской библиотеки, чтобы местным умникам было где подумать на свежем воздухе. Они шагали по аллее, обрамленной декоративным кустарником, было тихо, клены мягко шевелили зелеными шапками. Это была аллея Героев, (или как шутили "Мучеников"), Науки. По обеим сторонам асфальтовой дорожки стояли памятники, как говорили в В8, воркуйскому мужику. Какие-то мужчины в металле, на табличке только фамилия и инициалы, все остальное под грифом. Кто все эти люди? Что они сделали для Воркуйска? Кроме памятников и белок, прыгающих по веткам, никого наблюдалось.
Зиро вдруг почувствовал страшную усталость, словно сдохла каждая батарейка в каждой клеточке тела. Накатила волна апатии, накрыла с головой. Все что ему хотелось — лечь. Он еле переставлял ноги, плетясь в хвосте процессии.
Они вышли из парка. На месте библиотеки давно стоял торговый центр. Довольно крупный, в четыре этажа, с подземным паркингом, он стоял на небольшом холме, доминируя над окружающим пространством, к входу вела широкая мраморная лестница, оставшаяся в наследство от библиотеки. Витрины закрыты металлическими ставнями.
— Думаю, надо зайти. Сил уже никаких нет, — сказал Зиро.
— Классика жанра, — кивнул Пипетка.
Они обошли здание, зашли в тыл, во двор. Все входы закрыты, но Зиро приметил невысокое окно, под козырьком из потеющих кондиционеров, через которое они могли бы влезть внутрь. Инфинити вскинула рогатку и высадила стекло. Окно было с датчиком, но сигнализация не сработала. Зиро с Пипеткой подтащили под окно пустой мусорный бак, и по нему все забрались внутрь. Они оказались в широком зале, заставленном, до потолка, коробками с товарами. Вышли, прошли по коридору, заглядывая в двери складских помещений. Прошли мимо больших металлических дверей ровно гудящей холодильной комнаты, и оказались прямо за прилавком мясных изделий: весь первый этаж занимал гастроном.
— Эй! — крикнул Пип, — Есть кто?! Распродажа! Скидки!
Некоторое время они вслушивались в тишину.
Они прошли мимо длинных рядов полок, миновали линию обороны выключенных касс и поднялись по мертвому эскалатору на второй этаж. На втором торговали преимущественно одеждой и обувью, один за другим фэшн-бутики за прозрачными стенами. Звук их шагов гулко разносился по этажу. И здесь никого, лишь манекены смотрели на них своими бельмами, их взгляд напоминал Зиро невидящий взгляд сомнамбул.
— Странное здесь место, — сказал Инфинити, — Вроде и культурно все, а не ходят сюда люди. Сколько здесь не бывала, всегда почти никого нет. С чего они живут?
— Да проклят он, конечно, — ухмыльнулся Пип. — Здесь же все пропитано духовностью. Столько лет здесь библиотека стояла, это ж не шутки. Наверное, по ночам здесь являются призраки литературных персонажей. Граф Монте-Кристо, там…. Горлум. Ходят и стенают, что книжки никто не читает. — Уууу… — он сложил губы в трубочку, — Умрите потребители….
— Скорее всего, люди левый трафик отмывают, — пожал плечами Казимир.
Они поднялись на третий этаж.
Там было электронное царство. Бытовая техника, компы, дивайсы, носители. Многие компьютерные экраны светились в витринах Пакманом, и сразу можно было понять, каким из них не повезло быть подключенным к Сети.
Неожиданно они услышали звуки. Где-то неподалеку играла музыка.
Пипетка прислушался, нацелившись левым ухом в направлении источника.
— Радиохэд, — определил он — Точно, Радиохэд
Звуки исходили из отдела, где торговали хай-фаем.
Музыка играла в демо-руме, там горел свет. Они прошли мимо ряда невероятно серьезного вида ящиков различных акустических систем, которые своим суровым видом, призваны были отмести всякие сомнения в адекватности многозначных ценников под ними. Они пересекли порог комнаты прослушивания.
На коричневом кожаном диване, склонившись над экраном ноутбука на коленях, сидел мужчина. Мужчина повернул голову и спокойно, ни один лицевой мускул не дрогнул, посмотрел на них. У него было какое-то малопримечательное, отвернешься, сразу забудешь, лицо. Он был в возрасте — все, что можно сказать — лоб пропахали глубокие, как треснувшая от засухи земля, морщины, седые волосы, собранные в хвост на затылке, аккуратная, тоже седая бородка, очки в прямоугольной оправе. Он был очень бледен. Одет в новенький черный костюм, пиджак казался тесным для его широких плеч. Белая рубашка, лакированные черные туфли. Рядом с диваном, стояло две корзинки, набитые продуктами, на полу валялась пачка журналов, на совершенно разные темы, журналы для мужчин, для женщин, что-то про компьютеры, аудио-видео, политику…. Рядом с усилителем высилась стопка пластинок. В руке мужчина держал бокал, у его ног стояла открытая бутылка хорошего португальского портвейна. Губы крепко сжимали дымящуюся сигарету.
Слух Пипа не подвел — незнакомец действительно слушал Radiohead. Если конкретно, альбом Amnesiac.
— Здравствуйте, — сказал мужчина, и сделал музыку тише.
Он посмотрел на Инфинити и бокал в его руке дрогнул. Он торопливо поднес его к губам и сделал глоток.
— Привет, — сказал Зиро. — Музыку слушаешь?
— Да, — ответил мужчина.
— И давно?
— Почти всю ночь.
— Ты знаешь, что происходит в городе? Зомби видел?
— Вы этих, которые спят на ходу имеете ввиду?
— Их.
— Это очень странно, — сказал мужчина, без признака каких-либо эмоций на лице.
Зиро хмыкнул.
— Мягко говоря.
— Это болезнь какая-то? — cпросил мужчина.
— Мы не знаем, — сказал Зиро. — Мы знаем, что они опасны.
— Да, — сказал мужчина. — Очень опасны.
Он потушил окурок в стаканчике из-под йогурта, и, не глядя, вытащил новую пачку из магазинной корзинки. Зиро заметил несорванную этикетку, висевшую на его пиджаке.
Казимир обвел взглядом комнату.
— Ты тут, я смотрю, хорошо устроился, — сказал он. — Как тебя зовут?
Мужчина облизнул губы.
— Моя фамилия… Пауков.
— Чем занимаешься, Пауков? — спросил Казимир. Упрев руки в боки, и распахнув плащ так, чтобы было видно кобуру, он демонстративно внимательно рассматривал Паукова.
— Коллекционным винилом, — ответил тот. — Покупка, продажа, обмен.
— На Тракторной что ли? — спросил Пипетка.
— Да, — подтвердил Пауков. — На Тракторной.
— Как ты попал сюда? — продолжал допрос Казимир.
— Ну… — Пауков затянулся полной грудью, выдохнул и посмотрел на марку сигареты. — Тут мой товарищ работает. Мы собирались поаудировать. После работы пластиночки погонять на новых аппаратах. Но когда я пришел, здесь уже никого не было.
— И что, ты сел музыку слушать? — спросил Зиро.
— Да.
— Когда кругом зомби бродят?
— А что я должен был делать? — спросил Пауков.
Никто не нашелся, что ответить.
— I might be wrong… I might be wrong… — сквозь расхлябанный гитарный рифф, приговаривал Том Йорк в высоких колонках фирмы JBL. Тонкие стрелки на лице усилителя подрагивали в такт.
— Радиохэд любишь? — Пипетка, присев на корточки, перебирал конверты пластинок.
— Из новых групп мне эта больше всего понравилась, — кивнул Пауков.
— Разве это новая группа? — удивился Пипетка, смотря на Паукова снизу вверх — Мне уже кажется, что Радиохэд были всегда. И будут всегда.
Пауков слегка смутился — первая эмоция, которую Зиро смог явственно прочитать на его непроницаемом лице.
— Ну, понимаете… Я, конечно, слышал о них. Но я специализируюсь по другому временному периоду. Где-то от начала шестидесятых, до середины восьмидесятых. Иногда знаете, как со специалистами бывает… Трудно заставить себя слушать что-то новое. А сегодня вот поставил…. И очень понравилось. В общем, да, это мое упущение.
— Ладно, — снисходительно сказал Пип. — Лучше поздно, чем никогда. Я тебе даже немного завидую. Открыть Радиохэд с начала до конца…. Это же счастье. Мне поздний больше нравится.
— А мне ранний, — сказала Инфинити.
— А мне весь, — сказал Зиро.
— Том Йорк гений, что тут скажешь, — подытожил Пипетка.
— Да, — кивнул Пауков. — Очень может быть. Поразительной красоты голос. "Radiohead" это из Дэвида Бирна цитата? — он произносил английские слова с советским акцентом.
— Точно.
Закончилась "I might be wrong", началась "Knives out".
— Эта композиция совершенно меня завораживает, — сказал Пауков, откинувшись на спинку дивана. В ней просто… бездна какая-то.
— Да ты что! "Knives out" это референсный трек! Я по нему всегда систему колибрую, — сказал Пипетка.
— "Knives out" это "ножи наружу", да? — Пауков явно распознал в Пипетке родственную душу и заметно оттаял.
— Вроде того.
— Хорошая песня.
— Soooo kniiives oooout, сaaaaatch the moooouse…. - надрывался Том Йорк, и было слышно, как в его уникальном горле дрожит каждая жилочка.
— И запись просто превосходная…, - Пауков закинул ногу на ногу — Хотя, конечно, все эти…. - слегка сморщившись, он указал дымящейся сигаретой на стойку с аппаратурой фирмы "Марк Левинсон", — транзисторы…. Слишком ими увлеклись, я считаю. Детальность, конечно, превосходная, все очень чистенько, но звук какой-то… — он пошевелил пальцами, подбирая определение, — холодный. Слишком сухой, на мой вкус.
— Транзисторы, ёпт, — сказал Пипетка. — В транзисторном звуке нет души. Только лампы, чувак! Лампы и винил!
Пауков улыбнулся. Зубы у него были плохие
— Да. Лампы и винил. Абсолютно с вами согласен.
Тёрки на эту тему, как знал Зиро из общения с аудиофилами, могли длиться бесконечно. Мир может катиться в ад, а они будут стоять на краю пропасти и спорить, что душевнее играет.
— Значит ты тут один? — перевел он тему.
— Кажется, да.
— И никого из персонала не видел?
— Нет.
— Ладно, — Зиро повернулся к своим. — Пойдем все же последний этаж осмотрим, на всякий случай.
Они развернулись к выходу. Пауков встал.
— Я очень рад, что вас встретил, — сказал он, кривовато улыбаясь — Я думал, я один тут не сплю. Его взгляд бегал по их лицам, но постоянно, как металлическая крошка к магниту, возвращался к Инфинити. Ну и не удивительно, подумал Зиро. Там есть на что посмотреть.
Инфинити скрестив руки на груди, хмуро смотрела Паукова.
— Не люблю я таких, — сказала она, когда они вышли. — Всех этих тонких ценителей звучания. Гуща, блин, болотная. Вырядился, понимаешь, точь-в-точь как в последнем GQ. Сел, такой, слушает. Кругом черт знает что, а он жрёт себе и пластиночки крутит. И вид такой, будто ему плевать на все. Он даже, наверное, рад, что наконец-то никто не отрывает. Ну скажите, каким надо быть упертым, чтобы Радиохэд не слушать? Одна эта смурь старинная в голове…. Да их же на самом деле музыка не интересует! Они не музыку слушают, а аппаратуру свою! Спрятались от жизни за своими колонками, неудачники…. И пялится еще! — она гневно фыркнула и передернула плечами
— Ну чего ты злая такая? — сказал Пипетка. — Ну, неудачники. Ну, социопаты. Ну и что? Они же совершенно безобидные неудачники и социопаты. Мухи не обидят. Сидят себе тихонько, музыку слушают. Кому от этого плохо? Если не трогать их аудиофилию, все они милые люди. Да нормальный мужик! Чего-то, я, правда, не помню его в тусовке на Тракторной…. Но мало, ли. Главное, он не спит.
— И что? Я теперь любого, кто не спит, любить должна?
Пипетка ничего не ответил, только покачал головой.
— Что-то с ним не так, — задумчиво проговорил Казимир. — Не могу понять что.
Зиро казалось, что еще чуть-чуть, он упадет и заснет прямо на полу.
На последнем этаже располагалось пару кинозалов и несколько кафешек. Они заглянули во все двери, покричали, приманивая возможных зомби. Никого. Кроме них и Паукова в молле никого не было. И слава богу, подумал Зиро.
— Все, — сказал он. — К черту. Привал. — Он отцепил Меч от ремня и буквально рухнул на один из диванов, что стояли вдоль стены, за билетными кассами.
Снял обувь и вытянулся. Закрыл глаза.
— Боже, как страшно спать, — проговорил он. Некоторое время он лежал в абсолютной темноте, потом, внезапно из тьмы, как на только что отснятой поляроидной фотографии, проступила картинка из детства. Мамины руки плели косички из проводов. Она тогда брала подработку на ВЗКА, делала проводную проводку для приборов, 15 копеек штука. У мамы на коленях лежала дощечка с гвоздиками, маршрутная карта, повторяющая путь проводов внутри какого-то, наверняка военного, аппарата. Мама, ловко, как автомат, мотала провода по гвоздикам, периодически смазывая их о большой кусок желтого, как Пакман, воска. Потом сшивала разноцветные косички, толстой кривой иглой с черной ниткой. Это сцена стояла перед глазами у Зиро всего лишь мгновение, потом он провалился в бездонную угольную черноту.
Его разбудил шум и запах кофе. Он открыл глаза, и некоторое время, соображал, где он, что он. Сознание подгрузило данные.
— Оооо…, - горестно простонал Зиро, закрыв глаза ладонью.
Прекрасный новый день. Лучше бы не просыпался.
— Привет, чувак, — услышал он голос друга.
Зиро сел, потер глаза.
— При. вет.
Все уже встали. Пипетка с Казимиром сидели за столиком кафе. Инфинити, с кухонным ножом в руках, хлопотала за стойкой. Рядом с ней стояло несколько корзинок с продуктами. Шумела кофеварка.
— Где тут туалет?
— Там.
Зиро встал, сделал шаг в указанном Пипеткой направлении, споткнулся о Меч и чуть не грохнулся.
— Реально, зомби, — сказал Пипетка.
Все заулыбались.
Зиро смыл, подошел к раковине, помыл руки и умылся, хмуро разглядывая в зеркало свое слегка опухшее со сна лицо. Пригладил мокрой ладонью всклокоченные волосы. Более-менее пришел в себя. Хотелось есть. Желудок словно прилип к позвоночнику.
Он вышел из туалета, пошел к друзьям, но тут взгляд его скользнул по окну. Зиро замер, лицо вытянулось.
— Вашу мать, — сказал он и подошел к окну.
Читать бесплатно другие книги:
