Разбуженная страсть Грант Сесилия
Ее дыхание стало неровным. И послышался смех.
– Это приказ?
– Женщина, считайте это чем угодно, но только как можно скорее прикоснитесь ко мне. Вообще-то я собирался просить, но если вы предпочитаете приказ, то да, это приказ. Доставьте мне удовольствие как можно скорее. Я вам приказываю!
Ему не надо было больше ничего говорить. Он лежал неподвижно, чувствуя прикосновения ее губ то там, то здесь – словно редкие капли дождя на гладкой поверхности пруда. Тихое начало, которое закончится потопом.
– Самое лучшее в конце, – пробормотал он. – И еще…
– Терпение, – отчетливо прошептала она. И неспешно принялась исследовать его губами и языком.
Да уж, терпение… Его тело уже начало плавиться, а она, словно жестоко насмехаясь над ним, то и дело отстранялась.
Но он не мог больше ждать. Он утратил над собой контроль тотчас же, в ту самую секунду, когда ее губы прикоснулись к нему. А может быть, он выдержит еще несколько секунд. Неужели ее этому научил мистер Расселл? Если так, то в своей следующей жизни он непременно поблагодарит этого человека.
Тео поднял руки, и его пальцы вплелись в ее распущенные волосы – она это любила. Через несколько минут ей будет еще лучше. Он позаботится об этом. Она не сможет ему отказать.
Он смог выдержать еще секунду. Нет, две. Даже три. Но это – его предел. Он схватил Марту за подбородок и оттолкнул, опираясь на плечи. Она в смущении глядела на него, пока он пытался уложить ее на спину и сбрасывал с нее одеяло.
– Семя, – объяснил он. И отдал его ей как раз вовремя, иначе оно могло бы оказаться на простынях.
Странные видения посещали его во время медленного возвращения к реальности. Ребенок… И не один… Похожий на него и на нее мальчик – высокий и светловолосый, с кофейными глазами. И прелестная девочка; на ее строгом личике губы, созданные для смеха. А потом – еще дети, много детей, один красивее другого.
Он отодвинулся от нее и лег рядом. Поднял руку и принялся поглаживать ее по щеке, отодвигая выбившуюся прядь волос. Ему нужно было ей что-то сказать. Но сначала – кое-что сделать.
Она наморщила лоб, когда он сел и обхватил ее – одной рукой за плечи, а другой под колени. Она всерьез нахмурилась, когда он встал и поднял ее. Но она не проронила ни звука. Лишь когда он посадил ее в кресло и передвинул его к самому большому в комнате зеркалу, она спросила:
– Что вы задумали?
– Смотрите и узнаете. Перекиньте ноги через подлокотники кресла.
По ее телу пробежала дрожь.
– Не хочу. Не хочу смотреть.
Он не приказывал. Уговаривал. Совсем тихо.
– Я дам вам нечто, на что стоит посмотреть. Обещаю. А пока дайте мне взглянуть на вас. – Он стал за креслом и, наклонившись, проговорил ей прямо на ухо: – Какой величественной вы выглядите! Не сводите взгляда со своего лица. Или с моего. – В зеркале он наклонялся над ней, одной рукой обхватив спинку кресла. – Если бы только у меня была корона, чтобы надеть вам на голову… Думаю, вы сейчас представляете себя королевой.
– А вы – мой король? – Она не сводила взгляда с его зеркального отражения.
Он покачал головой:
– Нет, конюх. – Она не противилась, когда он приподнял ее ногу и перекинул ее через подлокотник. – Огромный конюх, поймавший взгляд королевы и вызванный в ее спальню.
– Это было бы очень странно… – По ее телу снова пробежала дрожь.
– А вы очень странная королева. – Его глаза внимательно изучали ее отражение в зеркале, словно впитывая ее обнаженное тело. – Каждый мужчина во дворце, начиная с премьер-министра и заканчивая крысоловом, знает о ваших привычках и надеется в один прекрасный день стать избранным.
– Не уверена, что мне это по вкусу. Я замужем?
Как всегда, она слишком много думает.
– Номинально. – Он прижался губами к ее плечу. – У короля всегда множество дел, если только ему не приносят незаконнорожденных детей. Но мы этого не сделаем. – Тео снова поцеловал ее плечо, затем с дьявольской улыбкой проговорил: – А сейчас будет то, что вы захотите увидеть. – Он опустился перед ней на колени. Его глаза то смотрели в зеркало, то снова возвращались к ее лицу. Марта побледнела от чувства, название которому знала лишь она одна. Ее бедра были еще бледнее, и он коснулся ее бедра пальцами. Затем, склонив голову, прижался к нему губами. Она сделала судорожный вздох. А Тео пробормотал: – Позор вашему невнимательному мужу.
И после этого уже не было слов. Он сводил ее с ума и терял себя в ней, в ее нежном теле, созданном для наслаждений. И ее тело открывалось ему навстречу словно цветок под лучами солнца. Она обхватила рукой его шею и пересела на край кресла, чтобы получить еще больше, получить все, что он мог ей дать.
А дать он мог много. Тео перекинул другую ее ногу через подлокотник – она уже не смогла бы сопротивляться – и, склонившись к ее лону, принялся ласкать ее губами и языком.
Теперь из горла ее вырывались почти животные крики. Он доводил ее до безумия своими безжалостными губами и не знавшими жалости руками, крепко удерживавшими ее. И каждое его движение, каждая ласка посылали волны желания по всему ее телу. Она кричала и размахивала руками словно безумная, охваченная гневом, – ей трудно было даже представить, что с ней могло происходить нечто подобное.
Прежде тело ее жило словно в темнице, и только желание любовника наконец отомкнуло замок и позволило ей вырваться на свободу и познать наслаждение.
Хватая ртом воздух, Марта с широко распахнутыми глазами смотрела в зеркало. Потом перевела взгляд на Тео, по-прежнему стоявшего у ее коленей.
– Это было… – Снова взгляд в зеркало. – Это… – Взгляд ему в лицо. – Что это было?
– Величайшее чудо, моя милая. – Он поднялся на ноги, подхватил ее и отнес на кровать. – А теперь, миледи, я ваш король. Я должен дать вам свое королевское семя и королевскую страсть, от которой вы не сможете отказаться.
Теперь она уже и не могла бы сказать «нет». Она лежала на кровати, вбирая его без остатка уже в третий раз за этот день. Черт возьми, она действительно заставила его почувствовать себя королем. Ему казалось, что он всю жизнь только и ожидал, когда она наконец поцелует его. При этой мысли у него перехватило дыхание, и время словно остановилось. Наконец он выскользнул из нее и проговорил:
– Марта, я люблю тебя.
Пульс забился у него на шее, всего в каком-то дюйме от ее глаз. Кажется, сонная артерия. Или яремная вена. В образование для девочек не входили знания о внутренней анатомии. Но можно посмотреть в книге. В любом случае его пульс бился учащенно.
Она прикрыла глаза.
Что ж, этого стоило ожидать. Она видела знаки. И он был таким любвеобильным… Месяц, проведенный в обществе любой другой женщины, произвел бы точно такой же эффект. Несомненно, это пройдет, когда он окажется среди соблазнов Лондона.
Но сердце, все же потеплевшее к нему, потребовало, чтобы она заговорила. И она была полна уверенности в себе.
Марта мягко отстранилась, чтобы лучше видеть его.
– Тео, мне надо тебе кое-что сказать.
Каковы шансы, что она скажет «а я люблю тебя»? Они невелики. Он кивнул и принялся ждать.
– Я ожидала наступления месячных пять дней назад. Полагаю, нам удалось зачать ребенка. – Ее лицо светилось, как и все последнее время. Так вот в чем причина!
– Марта, я люблю тебя, – снова повторил он. – Я хочу жениться на тебе.
Она нежно и сочувственно коснулась его щеки, но ему ужасно захотелось оттолкнуть эту руку.
– Я тебе просто нравлюсь. – Она была словно мудрой взрослой женщиной, мягко наставляющей сбившегося с пути мальчишку. – И ты мне – тоже. Но мы оба с самого начала знали о нашей сделке. Она не может закончиться браком.
– Но почему? – Усилием воли он заставил себя говорить спокойно. – Ведь я действительно хочу на тебе жениться. И не понимаю, как наша сделка может этому препятствовать. Воспрепятствовать может лишь твое сердце.
– Моему сердцу нечего сказать по данному вопросу. Я поклялась не допустить того, чтобы Сетон-парк попал в руки мистера Джеймса Расселла. Поэтому я не могу выйти за тебя замуж и все бросить.
– Марта, почему? Он что, сотрет поместье с лица земли? Чего ты боишься?
Марта медлила с ответом. Неужели она ему не скажет?
– Мне нечего бояться, – коротко ответила она. – Но полагаю, боятся служанки. В прошлом он совершил несколько бесчестных поступков.
Ах вот оно что! Поэтому она и решилась совершить то, что столь противно ее природе. Он мог бы догадаться…
– Но ты не можешь быть уверена, что он повторит все это в будущем. И почему проблемы безопасности служанок должны ложиться на твои плечи?
– А кто будет нести это бремя, если не я? – С каждым словом она все больше наполнялась горячей убежденностью. – Никому нет дела до благополучия этих женщин. Тебе это скажет и миссис Уивер. Поэтому я не могу с легкостью относиться к подобной угрозе. Ставки слишком высоки. – Каждое слово отталкивало его все дальше. Она скрыла от него свою главную миссию. Она знала тайны миссис Уивер, к которым у него не было доступа.
– Марта… – Он не хотел молить ее о доверии и снова оказаться отвергнутым. – Думаю, я был бы счастлив с тобой. Надеюсь, я сделал бы счастливой и тебя. Ты, я и этот малыш – вот наша семья. Неужели ты хочешь от всего этого отказаться?
Он чувствовал, что она медленно проваливается в отчаяние.
– Есть нечто важнее счастья, – сказала она наконец. О семье она не упомянула.
Тео со вздохом улегся на спину. Проклятие, он ведь это предвидел! Предвидел столь нелепый исход. Только он не знал, что упадет в колодец с ледяной водой. Не знал, что будет так трудно дышать.
– Ты даже не скажешь, что могла бы принять меня, родись у тебя дочь? – И снова перед глазами болезненно ярко промелькнул образ девочки с улыбкой и фигурой Марты.
– Не могу. – В ее ответе было что-то еще… Стыд? – Если у меня не родится сын, я добуду его другим способом.
– О Боже! Ты действительно на такое способна?
– Я способна на все, чтобы оправдать доверие, оказанное мне этими женщинами. – В ее голосе появились отчаяние и гнев. – Я думала, уж ты-то способен меня понять.
Да, конечно… Теперь она придаст новую форму их взаимоотношениям – включая эти прекрасные несколько дней, – превратит их в нечто такое, что ей приходилось терпеть скрепя сердце ради благородной цели, ради кого-то другого…
Его охватила ужасная усталость, и больше ни о чем не хотелось спрашивать. Его не касается, как она собиралась добыть мальчика. А то, что ей известно о миссис Уивер, имеет отношение только к ней. Он слишком устал, и теперь ему все равно.
– Тогда мне лишь остается пожелать тебе счастья. И викарию – тоже.
– Прошу прощения, ты о чем? – Его последние слова заинтриговали ее больше, чем весь предыдущий разговор. Она повернулась к нему, прищурившись.
Тео пожал плечами:
– Мне прекрасно известно, что случится потом. – Он сел на постели. – Еще несколько лет целомудренных разговоров и томных взглядов, а затем, когда пройдет пристойное для траура время, все романтические мечты воплотятся в реальность. Возможно, они существовали еще до вашего приезда сюда в качестве невесты мистера Расселла.
Марта резко вскочила, но Тео оказался быстрее. Потянулся за своей рубашкой и даже не взглянул в ее сторону.
– Вы несправедливы ко мне и мистеру Аткинсу. – Он никогда не слышал, чтобы у нее был такой голос. Интересно… – Полагаю, вам не понять, что между леди и джентльменом может существовать дружба, но я…
– Дружба? – Он натянул рубашку через голову. – Что ж, как скажете.
– Вы понятия не имеете, о чем говорите. – Краем глаза он видел ее, бледную и холодную как мрамор. – Мистер Аткинс достойный и честный человек. Я считаю огромной честью для себя дать ему работу.
Работу? Черт бы ее побрал!
– Вы даете слишком много работы вашей правой руке, в этом я уверен. – Он схватил свои брюки.
Ее молчание было тяжелым и гнетущим, и оно тянулось долгие мгновения. Несомненно, она пыталась справиться с собой.
– Не думайте, что я стану отвечать на такие злые, непристойные слова. Когда придете в себя и оденетесь, можете уходить. Завтра меня не будет дома. Да и в другой день – тоже. – Она даже не взглянула на него.
Тео тяжко вздохнул. Он должен был вести себя более благоразумно, но ослиное упрямство его подвело. Всего за пять минут он разрушил все, что у них с Мартой было. Они могли бы встречаться еще несколько дней и хотя бы расстались друзьями.
Нет, больше ни капли жалости, ни капли сочувствия для женщины, которая никогда не сможет отплатить ему добром. Черт возьми, мужчина не должен забывать о гордости! Тео неспешно застегнул брюки. Так, теперь галстук, жилет. И сапоги… Он одевался медленно, спокойно и методично, словно был один в комнате.
Когда же наконец стал перед зеркалом, его охватило последнее жестокое желание. Он выхватил из кармана носовой платок и проворным движением отер губы. Потом отбросил смятую ткань и вышел из комнаты, даже не оглянувшись.
Глава 16
Прошло два дня, может быть, три. О мистере Мирквуде Марта старалась думать как можно меньше – даже когда посетители упоминали его имя. Было очевидно, что Тео очень занят. Он занимался своей молочной фермой без ее помощи. И он по-прежнему присылал к ней гостей, несмотря на весь ужас последних минут.
Конечно, это не извиняло тех страшных слов, которые он сказал про мистера Аткинса. И в которых к тому же не было ни капли правды. Если уж и существовала виноватая «правая рука», то принадлежала она отнюдь не викарию. Возможно, ей следовало сказать ему об этом, ответить низостью на низость.
Марта машинально кивала и улыбалась мистеру Тавистоку и его жене, сидевшим рядом на диване в гостиной. Эти люди желали ей добра, но утомляли ее своими комическими рассказами, которые отнюдь не были смешны, поэтому приходилось постоянно смотреть на даму, когда говорил ее муж, и смеяться вслед за ней. Мистер Мирквуд смеялся бы, когда надо и когда не надо, и эти люди не докучали бы ему. Но ей пора перестать думать о нем.
Когда чета Тависток удалилась, произошло нечто, поглотившее все ее мысли и вытеснившее все мелкие неприятности. Слуга принес письмо, написанное аккуратным почерком мистера Кина. Ему не удалось уговорить мистера Джеймса Расселла не приезжать. Она должна была ожидать его через неделю.
– Прежде всего позаботимся о том, чтобы комната каждой женщины запиралась изнутри. – Марта расхаживала вдоль длинного обеденного стола, и служанки внимательно слушали ее, как и месяц назад. – Одного замка недостаточно. Пожалуйста, поднимите руку те, у кого в комнате нет засова, и миссис Кирни запишет ваши имена. – Ее пульс учащенно бился почти все время с той самой минуты, как она прочла письмо мистера Кина. Чему быть, того не миновать. Но если она не заставит себя успокоиться, то превратится в загнанную лошадь.
Как странно прояснил ситуацию этот кризис… Теперь все знали, что делать, – держать служанок подальше от мистера Джеймса Расселла, – и все действия и решения были направлены на осуществление этой задачи.
– Пока он будет здесь, не обращайтесь с ним почтительно. – Марта резко остановилась и оглядела стол. – Если он заговорит с вами фамильярным тоном, отвечайте как можно строже. И тут же сообщите мне.
Шеридан подалась вперед, и ее глаза ярко засверкали.
– Его можно ударить?
Конечно, кому-то придется это сделать. Марта снова принялась расхаживать по комнате.
– Оставляю это на ваше усмотрение. Просто не забывайте о собственной безопасности.
– Подобные мужчины не дадут вам шанса их ударить, – заметила серьезная младшая экономка. – Прежде всего они хватают за руки.
– Тогда зовите слугу. – Марта уперлась ладонями в стол, покрытый льняной скатертью, и кивнула миссис Кирни, сидевшей в самом дальнем конце. – Сообщите об этом мистеру Лоуренсу. Пусть оповестит всех слуг. – Теперь и слуги-мужчины обо всем узнают. Весь дом будет настроен против мистера Расселла.
– Только мне бы хотелось знать, как сбежать, если меня схватят за руки. – Шеридан с беспокойством взглянула на хозяйку. – Если бы мы узнали, куда лучше бить мужчину, чтобы вывести его из строя… Если бы кто-то, знающий бокс, к примеру, научил бы нас…
– Но такого человека нет, поэтому остается полагаться на собственные силы, – перебила Марта, и девушка замолчала, надув губы, тем лишь и выражая свое негодование.
Шеридан было кое-что известно о случившемся. Марта объявила, что сделка увенчалась успехом, но теперь часто ловила сочувственный взгляд служанки, когда та ее одевала или причесывала. Порой же Шеридан позволяла себе нескромные замечания или советовала, как помириться с любовником. Словно они с мистером Мирквудом этого хотели.
Очевидно, что она, Марта, оскорбила его. Он предложил ей руку и сердце, а она грубо отказалась. Разве мужчина способен перенести такое оскорбление?
Но не он один испытал разочарование. Она очень старалась угодить ему, а он этого не оценил. Всякий раз, вспоминая об этом, Марта испытывала досаду. Как он мог говорить о любви, когда ему были безразличны ее убеждения?
Но теперь это не имело значения. О браке не могло быть и речи. И о любви – тоже.
– Завтра мы займемся замками. – Марта снова выпрямилась и сжала руки за спиной. – Если у вас есть какие-то другие предложения, я с радостью вас выслушаю.
– Мне сказали, мы можем потерять миссис Расселл. Вы об этом слышали? – спросил Гранвилл, перебиравший различные приспособления для ведения молочного хозяйства, которые хранились в дворовых постройках Пенкаррага.
Тео пожал плечами:
– Какие-то сложности с завещанием? – Он рассматривал пресс для сыра, производство которого утратило часть своего очарования. До недавнего времени он ничего не знал о желудке теленка. Бедные, невинные обреченные телята…
– Выходит, поместье может отойти брату мистера Расселла. В этом случае у нее не будет даже дома вдовы, по словам семейного адвоката. – Управляющий замолчал и сделал какую-то пометку в блокноте. – Четыре хороших дубовых ведра. Вы не видели сито?
– Эту штуку для фильтрации молока? Думаю, оно где-то здесь. Вот, посмотрите. – Тео подал управляющему хитроумное приспособление, похожее на чашу со срезанным дном. – Почему этот парень обсуждает личные дела миссис Расселл? От своего адвоката я ожидал бы большей скромности.
– Да, верно. Но он заговорил об этом лишь потому, что этот самый брат, мистер Расселл, будет в Сетон-парке через неделю. Мистер Кин решил сообщить об этом мне, поскольку его пребывание там может стать постоянным.
– Значит, он уже приезжает? – Его, Тео, это не касается. Если миссис Расселл понадобится мужская помощь, она может обратиться к своему викарию.
– Не самый лучший поступок, верно? Кажется, он собирается получить наследство. Думаю, миссис Расселл будет разочарована. Похоже, мистер Кин не одобряет его поведения. Ах да, у этих чаш жестяное покрытие. Я слышал, что чистое железо может заржаветь.
Он не был ей ничем обязан. Это она должна ему пятьсот фунтов. Даже больше, если все выйдет так, как она хотела бы.
Но, как ни странно, его мысли снова вернулись к служанкам из Сетон-парка. Он не мог просто сделать вид, что не знал об угрожавшей им опасности. По крайней мере ему надо хотя бы зайти туда и выслушать, что собирается предпринять миссис Расселл.
К черту ответственность! Тео вздохнул и потянулся к карманным часам. Если поторопить Гранвилла с его описью, то он успеет к ней еще днем.
Марта сидела у стола в библиотеке, постукивая по листу бумаги сухим пером. Четыре дня назад она сообщила служанкам об опасности, и все это время Шеридан то и дело упоминала про мистера Мирквуда. Мол, как он, должно быть, старается воплотить в жизнь свою мечту о ферме без разумных советов Марты. И как всегда, даже когда занимается этой работой, как истинный джентльмен не забывает укладывать волосы. И было ясно, почему Шеридан болтала подобные глупости. Конечно же, от этой болтовни следовало отмахнуться.
И все же она сидела у стола с бумагой и пером. Ведь можно просто послать короткую записку… Возможно, он захочет узнать о скором приезде мистера Джеймса Расселла.
Собственно, а почему? Ведь теперь ее проблемы его не волнуют. Вернее, наоборот: его проблемы не волнуют ее. Но ей не стоило ожидать, что он снова станет беспокоиться по поводу дела, которое его не касается.
Отложив перо, Марта уже поднималась со стула, когда в дверях возник слуга.
– Мистер Мирквуд желает вас видеть. Я провел его в маленькую гостиную.
Марта замерла. Сердце же ее подскочило в груди.
«Меня не будет дома». Что могло заставить его прийти, невзирая на эти ее слова? Возможно, он явился за своими деньгами.
– Хорошо, спасибо. Я выйду к нему. – Марта вышла из библиотеки и медленно прошла по длинному коридору к «пионовой» гостиной в передней части дома.
Тео стоял у окна. Он чуть отодвинул занавеску, чтобы получше рассмотреть вид. Этот человек всегда останется таким… любителем больших перспектив, удовольствий и всяческих удобств – странный контраст с его фамилией [4]. Услышав ее шаги, он задернул занавеску и повернулся к ней.
Эти глаза видели все, что теперь было скрыто под ее платьем. Эти губы творили то, что неподвластно описанию. Этот подбородок покоился на ее макушке каждую ночь, а его дыхание сливалось с ее дыханием.
Подойдя к нему, она вспыхнула и протянула ему руку. Тео принял ее и поклонился, но тут же выпустил и заложил руки за спину.
– Я слышал, вы ожидаете приезда брата мистера Расселла. – Он чуть склонил голову; его серьезные голубые глаза пристально смотрели на нее.
– Да, к концу недели. Присядете? – Она велела ему не приходить, но он все равно пришел. А теперь она предлагала ему остаться.
Он покачал головой:
– Я всего лишь хотел узнать, что вы намереваетесь делать и понадобится ли вам помощь. Но я не собираюсь вмешиваться в ваши дела.
Как все глупо… Он говорил о любви, а она ответила ему отказом. А теперь он пришел из чувства долга, а ее колени ослабели.
– Вы очень добры. – Она сделала несколько шагов в сторону и ухватилась за спинку стула. – Мы справимся. Мы сделали засовы в спальнях всех служанок, и я велела им звать на помощь, если он попытается что-нибудь предпринять днем.
– Что ж, очень хорошо. – Тео кивнул.
«Теперь он уйдет», – решила Марта. Что ж, она сама виновата.
Но нет, он не уходил. Более того, он предложил ей помощь. И было ясно: чтобы прийти сюда, ему пришлось забыть о гордости.
Отпустив стул, Марта шагнула к нему.
– Нам все же нужна помощь. Женщины хотят знать, как эффективнее нанести удар мужчине. Мне надо, чтобы кто-то научил их.
На его лице появилась радостная мальчишеская улыбка. Но она тут же исчезла, и он, снова поклонившись, сказал:
– Конечно, миссис Расселл. Я к вашим услугам.
– Какова самая большая слабость женщины по сравнению с мужчиной? – Словно генерал, производивший смотр войск, миссис Расселл расхаживала перед собравшимися женщинами. Служанки же сидели на стульях в танцевальном зале Сетон-парка. На лицах одних был энтузиазм, другим же явно было не по себе.
А Тео стоял у стены с несколькими слугами и конюхами, специально отобранными для этих занятий.
– Физическая слабость, – ответила одна из служанок. – А также быстрота. Мужчины сильнее и быстрее нас.
– Да, верно. И все же мы в силах все это преодолеть, – с уверенностью заявила Марта. – Главная слабость, которую мы должны в себе предолеть, – это наша склонность к милосердию.
Она бросила взгляд на Тео. Целый час они разрабатывали стратегию и сошлись на самом лучшем способе защиты.
– Кто-нибудь из вас когда-нибудь ударил мужчину? – Марта строго оглядела сидевших перед ней женщин. Но ни одна из них не ответила утвердительно. – А какой-нибудь из вас приходилось терпеть унижения от мужчин, а потом жалеть, что не ударила его? – На этот раз пять или шесть служанок кивнули и подняли руки. Миссис Расселл тоже кивнула и задала следующий вопрос: – Какая-нибудь из вас хотела бы, чтобы ее дочь, если ей повезет родиться, терпела подобные унижения не в силах защитить себя? – С торжественным видом Марта вновь оглядела собравшихся женщин и продолжила: – Мы должны защищать себя столь же яростно, как хотели бы, чтобы это делали наши дочери. Наш сосед, мистер Мирквуд, любезно предложил показать, каким способом лучше всего наносить удары мужчине. Мы отплатим за его доброту, пообещав при необходимости сделать то, чему он нас научил. – Тут Марта отступила на шаг и взглянула на Тео, как бы приглашая его подойти.
Он тотчас же вышел в центр зала и проговорил:
– Даже самая хрупкая дама может обезвредить мужчину хотя бы на краткий миг, который позволит ей убежать, если нанесет удар в одно из самых уязвимых мест. Я покажу вам эти места и объясню, как нанести эффективный удар. – Служанка вдовы и несколько женщин с напряженным вниманием смотрели на него. – Но сначала покажу с помощью миссис Расселл несколько способов избавиться от мужчины, который вас схватил. Прошу вас, миссис Расселл.
Они отрепетировали все еще накануне, причем вдова настояла, что должна показать пример тем женщинам, которым будет страшно практиковать подобные приемы с мужчиной. Снова и снова он хватал ее за запястье или за локоть и выкручивал руки, вначале вспоминая об их утраченной близости, а потом о ребенке, крошечном и еще не оформившемся, покоившемся где-то в глубине ее чрева.
Но и она, и ребенок всякий раз ускользали от него благодаря его собственным урокам. Так вышло и на этот раз: она резко подалась вниз и разорвала его захват – к огромному восторгу служанок. Щеки Марты, пылавшие от усилий и волнения, оттеняли ее траурный наряд. Глаза же сияли как смазанное маслом красное дерево.
– А теперь… Если все встанут, а джентльмены присоединятся к нам, вы увидите, как это легко. – Марта кивнула мистеру Мирквуду, и занятия начались.
Если когда-то Тео и проводил час с большей пользой, то не мог сейчас этого припомнить. Да, конечно, ему удалось кое-что сделать в плане обустройства будущей молочной фермы, и, возможно, он несколько улучшил жизнь мистера Барроу, – но только ценой больших усилий. А вот помочь этим женщинам освоить то, что давалось ему так легко, – это было для него настоящим удовольствием.
Он то и дело обходил весь зал, объясняя кухарке, как правильно ставить ноги, а прачке – опасность промедления. И он все время видел миссис Расселл, кружившую по залу, ободрявшую и уговаривавшую колеблющихся женщин попробовать. Вместе со слугой она показала, как выкрутить руку и освободиться от захвата. И какой она казалась внушительной… Была прямая и строгая, как всегда, – даже сейчас, когда позволяла слугам прикасаться к ней. Яростная защитница женщин, наконец-то нашедшая свое место.
В какой-то миг их пути пересеклись. Они стояли чуть поодаль от боровшихся слуг, пытаясь выровнять дыхание и соображая, что делать дальше.
– Кажется, пока все идет хорошо, – тихо сказала она. Завязки ее чепца распустились, и волосы, что случалось редко, упали на лицо. – Что вы об этом думаете?
Это было что-то новое. Искреннее желание узнать его мнение. Тео скрестил руки на груди и, кивнув на женщин, произнес:
– Они быстро учатся.
– И они полны азарта. Я насчитала всего трех служанок, которых никак не могу уговорить попробовать.
– Они согласятся к концу дня.
– Думаете?
Он понял, что ей самой очень хотелось в это верить.
– Не сомневаюсь, – кивнул Тео. – Ведь вы – предводительница женщин, миссис Расселл. Я уже давно это понял. – Коротко поклонившись, он удалился.
Три дня спустя Тео стоял у окна в одной из гостиных Сетон-парка, глядя, как по аллее подъезжает экипаж с четверкой лошадей.
– Не очень-то он потратился на этих лошадей, верно? – пробормотал он. У его правого плеча мистер Перри, конюх, вытянул шею, чтобы получше все разглядеть. – Интересно, у него есть свои деньги?
– Я слышал, он удачно женился, – ответила мисс Морхаус, старшая служанка, стоявшая у соседнего окна.
– Женился? – Презренный пес! Любопытно, знает ли жена о его проделках?
– Посмотрите на миссис Расселл. – Слева от него мисс Шеридан приподнялась на цыпочки. – Разве она не похожа на королеву, собирающуюся встретить врага?
– И обезглавить его во сне, хотелось бы надеяться. – Он чувствовал знакомую уже щемящую тоску, глядя на ее прямую и решительную фигуру в черном, шагавшую по дорожке. Был холодный рассвет, и Марта набросила на плечи шаль, придерживая ее руками словно королевскую мантию.
– Вот и родственники… – заметил Перри, и все прильнули к окну, пытаясь разглядеть мистера Джеймса Расселла.
Он оказался невзрачным человеком среднего роста и в самой обычной одежде.
– И это он?.. – Мисс Шеридан повысила голос. – Я ожидала увидеть высоченного монстра.
– Вы раздавите его, если он приблизится к вам. – Тео усмехнулся. Жаль, что он не мог сделать это сам.
– Точно. – Шеридан прижала кулак к оконной панели. – Если только миссис Расселл не сделает это первая.
Вдова вполне на это способна. Она не подошла к мистеру Расселлу, а осталась стоять на дорожке, величественная и неприступная. «Я знаю, кто вы», – казалось, говорила она с презрением.
– А вот и его жена, – сказала мисс Морхаус, когда полная богато одетая женщина выбралась из экипажа. Следом за ней вылезла еще одна дама – некрасивая и худая. Вероятно, это была гувернантка, потому что за ней выскочили двое мальчиков, лет десяти и восьми.
Тео увидел, как миссис Расселл чуть заметно вздрогнула. И его охватили дурные предчувствия.
– Она не знала, что у него дети? – Он повернулся к мисс Шеридан.
– Она не знала, что у него сыновья, – ответила служанка.
У него были сыновья. Как ей не пришло это в голову? Опустив глаза, Марта смотрела теперь на свои руки, притворяясь, будто поправляет шаль. Потом все же заставила себя поднять голову.
Это были мальчишки с живым взглядом; у младшего цвет волос – как у матери, а старший, которого она лишила бы принадлежавшего ему по праву наследства, был темноволосый и краснощекий, как и его отец. Они стояли очень прямо, словно маленькие солдаты, возле своей гувернантки, которая, вне всякого сомнения, потратила много времени, чтобы вымуштровать их подобным образом. Возможно, она использовала для воспитания розги, как мисс Йорк.
Нет, сочувствие может разрушить ее решимость! Очень жаль, но ей придется лишить наследства этих детей, тут уж ничего не поделаешь… Грехи отцов – и тому подобное.
Сам отец оказался невероятно невзрачным. Был ниже своего брата, с улыбчивым лицом и вкрадчивыми манерами. Он не возникал бы как чудовищный великан в дверях несчастной служанки – так это она себе представляла, – не заслонял бы своей зловещей фигурой свет из коридора. Скорее всего он проникал в комнату как ласка, мягко прикрывал за собой дверь, и тихий щелчок засова был единственной угрозой, исходившей от этого человека.
Может быть, это даже хуже. Насилие со стороны такого незначительного человека… Когда он приблизился, у нее свело желудок. Она прекрасно представляла ощущение беспомощности и ужас, испытанные миссис Уивер и другими служанками.
– Приветствую вас, миссис Расселл. – В его голосе не было злобы. На него можно было даже не обратить внимания и перевести взгляд на его жену, довольно полную женщину, когда-то, возможно, отличавшуюся красотой.
На миссис Расселл было шерстяное голубое платье со множеством бантиков, и она стояла между экипажем и своим супругом, скрестив на груди руки и глядя на дом. Словно почувствовав на себе взгляд Марты, она внезапно опустила подбородок и принялась разглядывать плиты дорожки.
Что-то в поведении этой женщины, в ее позе, в том, что стояла она в стороне от мужа, который даже не потрудился вывести ее вперед и представить, глубоко тронуло Марту. Как ужасно быть такой одинокой в собственной семье…
Нет, все! Больше никакой жалости!
– Я бы с удовольствием посмотрел, что Ричард улучшил в доме, – сказал Джеймс Расселл.
Судя по всему, мистер Расселл был из тех мужчин, которые большую часть своих замечаний адресовывали женской груди, а не лицу. Ей придется довольно часто беседовать с ним во время его пребывания в доме, поэтому его вульгарное поведение постоянно будет напоминать ей о ее цели и подпитывать ее решимость.
– В последнее время он отдавал все силы домам фермеров, а не собственному дому и окружающему парку. Уверена, что вы будете поражены результатами. Но вы, должно быть, устали с дороги. – Марта прошла мимо этого презренного, похотливого человека и заговорила с его женой: – Зайдите в дом и выпейте чаю, а я пока приготовлю вам комнаты. Как хорошо, что вы все приехали.
Марта невероятно устала, ложась в постель тем вечером. Полдня развлекать кого-либо, даже весьма благодушную компанию, – уже одно это лишило бы ее сил, но мистер Джеймс Расселл… Ох, ведь ей приходилось постоянно следить за этим ужасным человеком, то и дело поглядывавшим на служанок, приходилось догадываться о его намерениях и мыслях, и все это было чрезвычайно утомительно.
Если за прошедшие шестнадцать лет он исправился, то все равно не стал хорошим человеком. Он почти не обращал внимания на жену и почти весь вечер пил лучшее бордо мистера Расселла и потчевал ее, Марту, невероятно многословными рассказами о своей юности в Суссексе; а тем временем его жена поглощала тушеного зайца с упорством, не оставлявшим места для поддержания беседы. И он самонадеянно расхаживал по комнатам, ясно давая ей понять, что уже считал их своими. Конечно, это можно было объяснить. Он ведь здесь вырос и жил в этом доме намного дольше ее. Сторонний наблюдатель, ничего не знающий о его деяниях, сказал бы, что он имеет даже больше прав на Сетон-парк, чем она.
И этот наблюдатель, конечно же, ничего не знал бы о его преступлениях. Если бы только на лицах мужчин оставались следы от подобных злодеяний… Или если бы от них исходил какой-то особенный неприятный запах… Если бы только у них не было жен и детей, вынужденных нести это бремя… Как просто все было бы, если бы этот человек остался в прошлом – чудовище из ее фантазий!
Чудовище?.. Но он казался совершенно обычным мужем и отцом, и ничто в нем не выдавало угрозы, ради которой был мобилизован весь дом.
Несколько часов спустя Марта проснулась, потому что рот ей прикрыла чья-то рука. Она в ужасе содрогнулась, и тут же раздался голос:
– Не бойтесь, это я, Мирквуд. Опасности нет.
– Что?.. Что-то случилось? – спросила она, как только он убрал ладонь; ее сердце бешено билось в груди. И она ничего не видела.
– Ничего. Тише. – Он заложил ей за ухо прядь волос, как это часто случалось, когда они делили ложе, и Марта с трудом удержалась, чтобы не схватить его за руку. – Простите, что пришлось вас так разбудить, но я не хотел, чтобы вы сами проснулись чуть позже и испугались моего присутствия.
– Я… не понимаю. – Страха уже не было, но смятение оставалось. Она села, держась подальше от его руки. – Как вы сюда попали?
– Вы же сами дали мне ключ, помните? – Теперь голос звучал с другой стороны. Должно быть, он отошел. – Как я и подозревал, вы установили засовы на всех дверях, кроме собственной. – Она слышала, как он что-то поднял. – Я собираюсь сидеть в этом кресле у вашей двери до самого утра. Сегодня и каждую ночь, пока не уедет брат вашего мужа.
И тут Марта наконец-то поняла.
– Вы не обязаны это делать, – сказала она, приподнявшись.
– Возможно. Но я так решил.
Читать бесплатно другие книги:
