Засуха Лесков Николай

Глава двадцать четвертая

— Повезло вам, что видео сохранилось. Мы обычно стираем все через месяц.

Сидя за своим компьютером, Скотт Уитлэм прокрутил вниз список файлов и, наконец, нашел то, что искал. Откинулся на спинку стула, чтобы Фальку и Рако был виден монитор. Был понедельник; за приоткрытой дверью директорского кабинета привычно шумела школа.

— ОК, вот оно. Это с камеры над главным входом, — сказал Уитлэм. Он кликнул мышкой, и на экране пошло видео. Камера висела прямо над широкими дверями школы и была направлена на ступени, чтобы каждый посетитель обязательно попадал в кадр.

— Извините — качество так себе.

— Ничего страшного. Получше, чем с камеры на ферме Хэдлеров, — сказал Рако.

— В любом случае камеры полезны постольку, поскольку они чего-то видят, — сказал Фальк. — Что тут у вас еще есть?

Уитлэм опять кликнул мышкой, и вид с камеры поменялся.

— Вторая камера — над служебной стоянкой.

Это видео, тоже снятое с высокой точки, показывало неровный ряд автомобилей.

— Больше в школе камер нет? — спросил Рако.

— Да, боюсь, что так. — Уитлэм потер указательный и большой палец — универсальный жест, обозначающий деньги. — Их было бы больше, если бы мы могли себе это позволить.

— Можно попробовать найти Карен в ее последний день? — спросил Фальк, хотя в первую очередь они искали не Карен. Им нужен был Грант Доу. Верные своему слову, Фальк и Рако несколько часов трясли дружков Доу насчет его алиби. Но те упорно держались за свои показания. Ничего другого Фальк и не ожидал, но все равно настроение у него было испорчено.

Уитлэм увеличил изображение, так что оно заполнило весь экран.

— Карен обычно оставляла машину на стоянке, так что, наверное, она будет здесь.

Он нашел нужную запись и прокрутил до времени окончания уроков. Они смотрели, как школьники расходятся парочками и тройками, беззвучно смеясь и болтая, наслаждаясь свободой. В кадр вошел тощий лысоватый мужчина. Подошел к одной из машин, открыл багажник. Извлек оттуда объемистую сумку, забросил не без труда на плечо и исчез в том же направлении, откуда появился.

— Это наш сторож-разнорабочий, — сказал Уитлэм.

— А что в сумке?

Уитлэм потряс головой.

— Насколько я знаю, у него есть свой набор инструментов. Думаю, это они и есть.

— Он давно здесь работает?

— Лет около пяти, кажется. Вроде хороший мужик.

Фальк не ответил. Еще десять минут, ручеек школьников обмелел, и на стоянке стало пусто. Как раз когда Фальк уже почти потерял надежду, появилась Карен.

У Фалька перехватило дыхание. Она была хороша собой при жизни, эта мертвая женщина. Он смотрел, как она идет на экране, как светлые волосы развеваются у нее за спиной. Изображение было такого качества, что выражения лица было не разобрать. Роста она была невысокого, но двигалась с грацией танцовщицы. Она шла скорым шагом, явно из яслей, толкая перед собой коляску с Шарлот.

Вот за ней появился Билли, отставший от матери на три шага. Фалька пробрал холодок при виде крупного темноволосого мальчишки, так похожего на своего отца. Рядом с ним Рако пошевелился на стуле, кашлянул. Рако довелось собственными глазами увидеть тот кошмар, который ждал мальчика.

Билли плелся нога за ногу, увлеченный какой-то игрушкой, которую сжимал в руке. Карен повернулась и беззвучно позвала его через плечо, и он потрусил следом, догоняя мать. Карен усадила обоих детей в машину, пристегнула ремни, захлопнула дверь. Двигалась она быстро и эффективно. Она торопилась? Фальк не был уверен.

Карен на экране выпрямилась и секунду стояла совершенно неподвижно, положив руку на крышу машины, спиной к камере. Чуть склонила голову и поднесла руку к лицу. Еле заметное движение рукой. Потом второе.

— Господи, она плачет? — сказал Фальк. — Ну-ка перемотайте, быстро.

Никто не сказал ни слова, когда они смотрели все тот же кусок во второй раз. И в третий. В четвертый. Опущенная голова, два взмаха рукой.

— Сложно понять, — сказал Рако. — Может, и плачет. Но с тем же успехом она могла чесать себе нос.

В этот раз они не стали останавливать видео. Карен подняла голову, сделала глубокий вдох, потом открыла дверь и села в машину. Дала задний ход и уехала. Стоянка вновь опустела. Цифры таймера в углу экрана показывали, что жить ей и ее сыну оставалось меньше восьмидесяти минут. Они смотрели в экран, перематывая те места, где никто не появлялся и не уходил. Школьный секретарь пришла на стоянку десятью минутами позже Карен, потом еще сорок минут не происходило ничего. В конце концов по одному начали появляться учителя, направляясь к своим машинам. Уитлэм называл каждого. Возвратился сторож, положил сумку обратно в багажник и уехал почти ровно в 4:30.

В конце концов на стоянке осталась одна машина Уитлэма. Они опять включили перемотку. В самом начале восьмого появился и сам Уитлэм. Шел он медленно, широкие плечи поникли, голова опущена. Сидевший рядом с Фальком директор вздохнул. Он вглядывался в экран, и на скулах у него ходили желваки.

— Очень трудно на это смотреть, — сказал он. — К тому времени мне уже позвонили из полиции Клайда и сказали, что Билли и Карен мертвы.

Они продолжали смотреть, как Уитлэм медленно садится в машину и уезжает. Подождали на всякий случай еще десять минут. Грант Доу так и не появился.

— Ну, я пошла, — крикнула Дебора от приемной стойки, уже с сумочкой наперевес. Она подождала секунду, но ответом ей было только неопределенное ворчание. Фальк поднял голову и улыбнулся. Ее манеры по отношению к нему несколько смягчились за прошедшие несколько дней. Он даже чувствовал, что у них был своего рода прорыв, когда она принесла ему кофе наравне со всеми. У него было подозрение, что Рако с ней переговорил. Рако и констебль Барнс не отреагировали, когда за ней захлопнулась дверь участка. Все трое сидели, каждый за своим столом, уставившись в мониторы, где прокручивались зернистые, черно-белые записи видеонаблюдения. Первым делом они сгрузили все, что можно, с двух школьных камер. Потом отправились в город.

На главной улице Кайверры стоят три камеры наблюдения, сказал Рако Фальку. Одна рядом с пабом, одна у здания муниципалитета и одна над дверью аптекарского склада. Они собрали записи со всех трех.

Барнс зевнул и потянулся, раскинув мясистые руки. Фальк подобрался в ожидании воркотни, но Барнс спокойно вернулся к работе. Как он признался Фальку, Карен или Люка он лично не знал, но всего за две недели до их смерти он приходил в класс к Билли Хэдлеру рассказать о безопасности на дорогах. У него на столе до сих пор стояла открытка, которую детишки из класса сделали для него в качестве «спасибо» — там была и подпись Билли, нацарапанная цветными мелками.

Фальк и сам подавил зевок. Они сидели так уже четыре часа подряд. Фальк сосредоточился на записях из школы. За это время ему попалась пара любопытных моментов. Ученик, втихаря пускающий струйку на колесо директорской машины. Учительница, нечаянно зацепив машину коллеги, торопливо уезжает прочь со стоянки. Но ни малейших признаков Гранта Доу.

Вместо этого Фальк раз за разом просматривал кадры с Карен. На той неделе она приезжала и уезжала три раза — каждый день, кроме вторника, когда у нее был выходной, и пятницы, когда она была уже мертва. Каждый день повторялось одно и то же. Около 8:30 ее машина въезжала на стоянку. Она помогала детям выбраться из машины, доставала рюкзаки и шляпы от солнца, а потом исчезала из поля зрения камеры в направлении школы. Вскоре после 3:30 процесс повторялся вновь, в обратном порядке. Фальк пристально наблюдал за тем, как она двигается. Как она наклоняется к Билли, чтобы сказать ему что-то, положив ему руку на плечо. Лица было не разобрать, но он представил, как она улыбается сыну. Он смотрел, как нежно она обращается с дочерью, когда перекладывает Шарлот из коляски в детское сиденье автомобиля. Карен Хэдлер была хорошим человеком — до того, как ее прикончили выстрелом в живот. И в смысле детей, и в смысле денег. У Фалька появилась уверенность, что Барб была права. Карен бы ему понравилась.

Как одержимый, он раз за разом просматривал кадры, отснятые в четверг, в день, когда Карен и ее сын были убиты. Он просматривал ролик еще и еще, перематывал и просматривал опять, анализируя каждый кадр. Ему показалось или она чуть заколебалась, когда шла к машине? Может, увидела что-то в кустах? И не сжимала ли она крепче обычного ручку Билли? Фальк подозревал, что он гоняется за призраками, но продолжал смотреть — снова и снова. Впиваясь глазами в изображение жены своего мертвого друга, он мысленно кричал ей — возьми телефон и набери номер, который написала на обороте библиотечной квитанции. Кричал самому себе, в прошлом: подними трубку! Но ни то, ни другое так и не произошло. Сценарий оставался неизменным.

Фальк уже подумывал на сегодня закончить, когда Барнс выронил ручку, которую крутил в пальцах, и выпрямился на стуле.

— Эй, поглядите-ка на это! — Барнс кликнул мышкой, отматывая назад зернистое изображение. Он прочесывал материал, отснятый камерой у аптеки. В кадре был исключительно интересный вид на тихий закоулок и дверь аптечного склада.

— Что там? Доу? — спросил Фальк. Они с Рако нависли над экраном.

— Не совсем, — ответил Барнс, запуская видео. Таймер в углу экрана показывал 4.41 вечера, четверг. Всего за час или чуть больше до того момента, когда Карен и Билли были застрелены насмерть. Внезапно мимо проскочил внедорожник. Промелькнул меньше чем за секунду.

Барнс опять перемотал запись и включил замедленное воспроизведение. Когда появилась машина, он остановил кадр. Изображение было размазанным, да и ракурс не слишком удачным, но это было не важно. Сквозь ветровое стекло на них глядел Джейми Салливан.

К тому времени, как Фальк и Рако приехали в переулок за аптекой, уже темнело. Но рассматривать там было особенно нечего. Барнса они отпустили домой — он хорошо поработал. Фальк встал под камерой наблюдения и огляделся. Узенький переулок шел параллельно главной улице Кайверры. На одну его сторону выходили задами риелторская контора, парикмахерская, клиника и аптека. На другой стороне нарезанный разметкой пустырь был превращен в импровизированную стоянку. Там было совершенно пусто.

Фальк и Рако прошлись по переулку из конца в конец. Много времени это не заняло. На улочку можно было заехать на машине с любого конца; ее концы упирались в дороги, ведущие из города на восток и на запад. Это был бы идеальный способ миновать заторы на главной улице в час пик. Но это Кайверра, подумал Фальк, никакого часа пик тут нет.

— Так зачем нашему другу Джейми Салливану понадобилось, чтобы его не видели в городе за двадцать минут до того, как были убиты Хэдлеры? — голос Фалька эхом отразился от кирпичных стен.

— На ум приходят несколько причин. И все они сомнительны, — отозвался Рако.

Фальк взглянул вверх, в объектив камеры наблюдения.

— По крайней мере теперь мы представляем, где он на самом деле был, — сказал Фальк. — До фермы Хэдлеров он бы успел добраться, верно?

— Да, без проблем.

Фальк привалился спиной к стене, запрокинул голову. Кирпичи еще дышали дневной жарой. Он страшно устал. Он прикрыл глаза. Казалось, туда песку насыпали.

— Итак, теперь у нас есть Джейми Салливан, который уверяет, будто они с Люком были закадычными приятелями. Он врет насчет того, где был, и втихаря ездит по городу за час до того, как его друг получил пулю в голову, — проговорил Рако. — Потом у нас имеется Грант Доу, который признает, что терпеть не мог Люка. Железобетонное алиби плюс его имя, написанное убитой.

Фальк приоткрыл один глаз и взглянул на Рако.

— Не забудь, пожалуйста, о водителе загадочного белого пикапа, который мог — или не мог — видеть Люка Хэдлера двадцать лет назад, когда тот ехал на велосипеде прочь от реки, — сказал он.

— И это тоже.

Они еще долго стояли так, в молчании, упершись взглядами в кирпичную стену, будто ответ был зашифрован в немногочисленных граффити.

— К черту, — сказал Фальк, отрывая себя от стены, что потребовало некоторых усилий. — Давай-ка действовать методически. Сначала еще раз притащим Салливана в участок и спросим его, какого хрена он светился на камере в этом переулке. Проблем достаточно и без того, чтобы нас водил за нос этот чудило.

— Сейчас? — спросил Рако. Глаза у него были обведены красным. Выглядел он примерно так, как чувствовал себя сам Фальк.

— Завтра.

Они уже шли по узенькому проулку назад, к главной дороге, когда у Рако зазвонил телефон. Притормозив, он выудил его из кармана.

— Жена. Прости, придется ответить. — Он прижал телефон к уху. — Привет, красавица.

Они остановились у молочного бара. Фальк качнул головой в сторону магазинчика и жестом изобразил, как пьет из стакана. Рако благодарно кивнул.

Внутри магазина было прохладно и тихо. Технически это было все то же самое заведение, где когда-то вечерами работала Элли, пробивая на кассе молоко и сигареты. Они тогда вывесили в витрину постеры с ее фотографией — собирали деньги на похоронный венок.

Внутренность магазинчика с тех пор изменилась до неузнаваемости. И все же Фальку вспомнилось, как он заходил сюда поболтать с ней через прилавок — всякий раз, как ему удавалось изобрести предлог. Сколько он тогда перевел денег на ненужные ему молоко и сигареты.

На месте допотопных холодильников теперь стояли открытые витрины с охлаждением. Фальк завис у витрины, чувствуя, как с кожи испаряется дневная жара. И все же отделаться от пробравшего до костей пекла не получалось. Его словно лихорадило. Наконец, он взял две бутылки воды, нарезку подкопченной ветчины, сэндвич с сыром и закатанный в пластик маффин. Ужин.

Фальк повернулся, чтобы положить покупки на прилавок, и внутренне застонал, осознав, что видит за кассой еще одно знакомое лицо. Нынешнего владельца магазинчика он не видал с тех пор, как они пеклись за партами в одном и том же душном классе.

Волос у него теперь было поменьше, но тяжелые черты лица остались практически теми же. Он был одним из тех ребят, до которых все доходит как до жирафа, но разозлить их при этом можно в два счета. Фальку все это вспомнилось, пока он лихорадочно шарил в памяти в поисках имени. У него появилось неуютное ощущение, что бедняга бывал иногда мишенью Люковых шуточек, а сам он никогда не давал себе труда вмешаться. Нацепив на лицо улыбку, Фальк подошел к кассе и положил свои покупки на прилавок.

— Как у тебя теперь дела, Иэн? — спросил он, умудрившись в последний момент выудить из памяти имя, и вытащил кошелек. Иэн Какойтотам. Виллис.

Виллис уставился на лежавшие перед ним товары, будто забыл, что с ними полагается делать.

— У меня все, спасибо, дружище, — сказал Фальк.

Тот не ничего не ответил. Поднял голову и посмотрел Фальку за плечо.

— Следующий, — произнес он отчетливым голосом.

Фальк оглянулся. Больше в магазине не было ни души. Он повернулся обратно. Виллис все еще целеустремленно пялился в пустоту. Фальк ощутил вспышку раздражения. И чего-то еще. Стыд?

— Ладно, дружище. Я совершенно не хочу причинять тебе никакого беспокойства. Куплю вот это вот и исчезну с твоего горизонта. — попробовал Фальк опять, придвигая свой ужин поближе кассе. — И я никому не скажу, что ты меня обслуживал, честное скаутское.

Тот продолжал глядеть мимо него.

— Следующий.

— Да ладно? — Фальк услышал гнев в собственном голосе. — Этот город загибается, а ты можешь позволить себе послать покупателя? Да?

Продавец отвел взгляд и перенес вес с ноги на ногу. Фальк уже думал забрать покупки, оставив деньги на прилавке, когда Виллис заговорил.

— Слышал, что ты вернулся. Мэнди Вэйзер говорит, ты детишек в парке беспокоил.

Он пытался говорить с отвращением, но свое злобное удовольствие ему прикрыть не удалось.

— Да ты шутишь, — сказал Фальк.

Его бывший одноклассник потряс головой и вновь воззрился в пустоту.

— Так что тебя обсуживать я не заинтересован. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Фальк глядел на него в упор. Да этот мужик, наверное, двадцать лет ждал, чтобы ощутить свое превосходство над кем-то еще, и свой шанс упускать явно не собирался. Он было открыл рот, чтобы возразить, но передумал. Зря тратить порох — так, кажется, это называется.

— Ладно, забудь, — сказал Фальк. — Удачи тебе, Иэн. Она тебе тут понадобится.

Он оставил покупки на прилавке и вышел. За спиной звякнул дверной колокольчик, и улица встретила его волной жара.

Убрав телефон, Рако перевел взгляд с пустых рук Фалька на его лицо.

— Что случилось?

— Передумал.

Рако посмотрел в сторону магазина, потом опять на Фалька, и до него явно дошло.

— Хочешь, поговорю?

— Нет, пусть его. Но спасибо тебе. Увидимся завтра. Проработаем план насчет Салливана.

Фальк повернулся, чтобы уйти. То, что случилось в магазине, задело его гораздо больше, чем ему бы хотелось. Внезапно его охватило желание убраться отсюда поскорее, пусть даже его не ждало ничего, кроме долгого вечера в крошечной комнатке над пабом. Рако в последний раз пробуравил магазинчик взглядом: он явно боролся с искушением. Потом посмотрел на Фалька.

— Слушай. Приходи к нам на ужин. Часиков в девять, — сказал он. — Моя жена уже который день проедает мне плешь, чтобы я тебя пригласил.

— Нет, честно, да все в порядке…

— Дружище, либо я бодаюсь с тобой сейчас, либо бодаюсь с ней потом. С тобой, по крайней мере, у меня есть шанс на победу.

Глава двадцать пятая

Сорок минут спустя Рита Рако поставила перед Фальком дымящуюся тарелку спагетти. Чуть коснувшись его плеча, она исчезла в доме и вернулась опять с бутылкой вина в руках. Они сидели на улице, за маленьким сосновым столиком, накрытым цветастой скатертью, а небо над их головами приобретало все более густой оттенок индиго. Рако жили в бывшем магазине, переделанном под жилой дом, в самом конце главной улицы. До участка пешком можно дойти. В садике позади дома росли кустик лаванды и лимонное деревце, а на заборе мягко мерцали лампочки, придавая окружающему праздничный вид.

Из кухонных окон лился свет, и Фальк смотрел, как Рита снует в дом и обратно, чтобы принести то одно, то другое. Он вызвался было помочь, но она с улыбкой от него отмахнулась. Она была миниатюрная женщина с облаком блестящих темных волос, лежавшим на плечах; то и дело она бессознательно прикасалась к округлившемуся животу. Несмотря на беременность, Рита так и кипела энергией и с непринужденной легкостью успевала одновременно делать десять дел.

Когда она улыбалась — а улыбалась она часто, — на ее левой щеке появлялась ямочка, и к тому времени, как она поставила перед Фальком тарелку, ему уже было понятно, почему Рако в нее влюбился. А когда они начали есть — ароматная смесь из помидоров, баклажанов и острых колбасок, под вполне достойный шираз, — он и сам уже был в нее немного влюблен.

Ночь была теплой, но темнота, казалось, отняла у дневной жары силу. Рита, потягивая из стакана минералку, бросила шутливо-страдальческий взгляд в сторону шираза.

— Ох, что бы я не дала за один глоточек! Я уже и вкус забыла, — и рассмеялась над осуждающим выражением, появившимся на лице у мужа. Она потянулась к нему и принялась гладить по затылку, пока он не улыбнулся.

— Так волнуется из-за ребенка, — сказала она Фальку. — Настоящий папаша-наседка, а ведь она даже еще не родилась.

— А когда вы ждете?… — спросил Фальк. На его неопытный взгляд, выглядела она так, будто может родить прямо сейчас.

— Четыре недели, — она поймала взгляд мужа и улыбнулась. — Еще целых четыре длиннющих недели.

За вкусной едой тем для разговора подыскивать не приходилось. Они болтали обо всем: политика, религия, футбол. Обо всем, кроме того, что происходило в Кайверре. Обо всем, кроме Хэдлеров. Только когда Рако, собрав тарелки, скрылся в доме, Рита, наконец, задала вопрос.

— Скажи мне, — обратилась она к Фальку. — Только честно, пожалуйста. Все будет в порядке?

Она бросила взгляд в сторону кухонной двери, и Фальк понял, что речь идет не только о деле Хэдлеров.

— Знаешь, это очень непросто — быть полицейским в маленьком городке, — сказал он. — Постоянно приходится лавировать, плюс каждый знает все обо всех остальных. Но ваш муж справляется просто превосходно. Правда. Он умный. По-настоящему предан делу. Там, наверху, они такое сразу распознают. Он далеко пойдет.

— О, — тут Рита небрежно помахала рукой. — Об этом-то он не так уж и беспокоится. Его отец всю свою жизнь возглавлял участок в таком вот маленьком городке. Крошечная точка на карте, на самой границе Южной Австралии.

Ее взгляд вновь переместился на дверь.

— Но он был исключительно уважаемым человеком, насколько я понимаю. Правил городом, как суровый, но справедливый патриарх, и они его за это любили. До самой пенсии, да и потом тоже.

Она помолчала. Потом потянулась за бутылкой и разделила остатки поровну между собой и Фальком.

— Шшш, — сказала она, приложив палец к губам и подняла бокал. Фальк улыбнулся.

— Так это там вы познакомились? В Южной Австралии?

— Да, но не в его городе. Туда никто никогда не ездит, — сказала она, как нечто само собой разумеющееся. — В ресторане моих родителей в Аделаиде. Он работал поблизости. Его первая работа в полиции, и он был таким правильным. Так старался, чтобы отец мог им гордиться. — Она улыбнулась воспоминаниям и осушила бокал. — Но ему было одиноко, и он постоянно сидел у нас ресторане, пока я над ним не сжалилась и не позволила пригласить меня на свидание.

Она потерла живот.

— Он ждал, пока я не получу диплом, а потом мы сразу же поженились. Это было два года назад.

— А какая у вас специальность?

— Фармакология.

Фальк запнулся. Он не мог придумать, как сформулировать вопрос, который вертелся у него на языке.

Рита пришла ему на помощь.

— Знаю, знаю, — сказала она с улыбкой. — Так чего я тут делаю, босая и беременная, тут, в глуши, когда я могла бы применять полученные знания где-то еще?

Она пожала плечами.

— Это ради мужа, и это не навсегда. Понимаешь, амбиции у него не совсем обычные. Отец для него — высший авторитет, он младший из трех мальчишек. И мне кажется, у него такое чувство — совершенно, на мой взгляд, неоправданное, — что ему всегда приходилось соревноваться с остальными за внимание отца. Так что мы переехали в этот городок, и он так надеялся, что все будет как у папы, но практически сразу же все пошло… — Она заколебалась. — Не так. На него так сильно давит ответственность. Это он нашел того мальчонку, он вам рассказывал?

Фальк кивнул.

Рита вздрогнула, несмотря на жару.

— Я ему говорю, все время повторяю: то, что здесь произошло, — не твоя вина. Это совершенно другое место. Не такое, как городок твоего папы.

Рита, подняв брови, посмотрела на Фалька, и тот кивнул. Она покачала головой; на щеке чуть наметилась ямочка.

— И все же. Что еще я могу поделать? Логика тут ни при чем, правда? Отношения мужчины с отцом — слишком сложная штука.

Пока она говорила, Рако появился на пороге. В руках он держал три кружки кофе.

— Замочил там кастрюльки. О чем разговариваете?

— Я говорю, что ты чересчур много на себя взваливаешь, чтобы соответствовать отцовским стандартам, — сказала Рита и потянулась пригладить его торчавшие во все стороны волосы. — И вот этот твой коллега со мной согласен.

Фальк, который своего мнения пока не высказывал, подумал, что Рита, должно быть, права. Рако слегка покраснел, но при этом наклонил голову навстречу ее руке.

— Это не совсем так.

— Да все в порядке, милый. Фальк понимает. — Она отпила кофе, посмотрев на Фалька поверх кружки. — Правда ведь? То есть отчасти вы здесь поэтому? Из-за вашего отца.

Последовало озадаченное молчание.

— Мой отец умер.

— Ох, мне очень жаль, — Рита взглянула на него с сочувствием. — Но смерть ведь на эти вещи никак не влияет, верно? Смерть редко меняет наши чувства по отношению к человеку. Если только усиливает.

— Милая, ты о чем? — сказал Рако. Он по-дружески толкнул ее плечом, взяв со стола пустую бутылку. — Знал я, что тебе этого давать нельзя.

Рита чуть нахмурилась. Перевела взгляд с Фалька на мужа и обратно. Поколебавшись, она сказала:

— Простите. Может, я не так все поняла. Просто — конечно, до меня доходили все эти слухи про вашу подругу, которая погибла. Говорят, ваш отец пострадал, ему даже обвинение пытались пришить, и ему пришлось уехать, забрать вас с собой. Это, наверное, было… нелегко. И даже сейчас — эти кошмарные листовки, которые разбрасывают по всему городу, с его фотографией… — она замолчала. — Прошу прощения. Не обращайте на меня внимания. Вечно я придумываю.

На долгую секунду между ними повисло молчание.

— Нет, Рита, — сказал, наконец, Фальк. — Думаю, в этот раз ты придумала совершенно правильно.