Вожаки и ведомые, или Как выжить в Мире мальчиков Вайсман Розалинд
Латиноамериканцы: при них шутят насчет депортации, необразованности и лени. В частных школах ребята часто подчеркивают, что их друзей-латиносов принимают в школу и назначают им стипендию, лишь бы разбавить национальный состав учащихся.
Афроамериканцы: с ними здороваются, употребляя геттовский сленг или слова на «Н».
Некоторые ребята считают, будто здороваться с друзьями-неграми, используя их сленговые словечки – это классный способ сблизиться с ними. Да, бывает, что у ребят добрые и честные намерения (они ведь идут на контакт), но беда в том, что они используют расистский стереотип. А друг-негр не расскажет вашему сыну о своих истинных чувствах. Почему? Если ты – представитель меньшинства, никаких сил не хватит указывать на ошибки всем и каждому, кто говорит о тебе глупости. Если расистскими предубеждениями страдают друзья, то прессинг еще сильнее, потому что друзья для тебя – это ключ к остальному обществу.
Затронем и проблему слова на «Н», когда белые ребята говорят «нигга». Если они вдруг случайно произносят это слово при родителях, то спешат заверить взрослых, будто в этом нет ничего дурного, ведь сказать «нигга» совсем не то же, что сказать «ниггер». И родители верят. (Для протокола: дети неправы.)
Если человек принадлежит к одному меньшинству, вовсе не значит, что он не может унижать представителей других меньшинств. Каждый может оскорбить другого.
Дело не в том, кто ты: негр, латинос, еврей или еще кто-то, дело в том, что тебя отчуждают, о тебе судят предвзято, и ты ничего не можешь сказать в ответ. Если ваш сын ходит в школу, где почти нет его соплеменников, одного задиры хватит, чтобы он почувствовал себя нежеланным. При этом неважно, какой вы национальности. У белых могут быть те же проблемы.
ОСТОРОЖНО – МИНА!
Если вы думаете, будто ваш сын не мог оскорбить представителя другой расы, спросите себя: откуда вам знать? Просьба обращаться со всеми как с равными тут не поможет. Такая проблема потребует серии продолжительных бесед, и вам придется объяснить ребенку все в деталях.
Если вы – представитель меньшинства, убедитесь, что ребенок спокойно принимает оскорбления. Спорить и защищаться – это нормально. Если вы представитель большинства, и вашего сына оскорбляют – это тоже нормально. На то, чтобы признать свои чувства, нужны силы. Пятнадцатилетний Оуэн поделился с нами опытом.
Я не из меньшинства, но за крупный нос и кудряшки некоторые дразнят меня жидом. Иногда я просто не обращаю внимания, а иногда при встрече мне говорят: «Как че, жид?» Уже и по имени-то не называют. Говорят, типа я нищий, и швыряют в меня мелочью. Я даже не знаю, что сказать и как быть. Мне противно такое обращение. Даже не представляю, каково приходится настоящим евреям, как они справляются с унижениями. У меня просто глаза открылись на то, как обращаются с теми, кто не похож на других. Я теперь стараюсь не делить никого по расовым или еще каким-либо признакам.
ЕСЛИ ВЫ БОИТЕСЬ, ЧТО ВАШ СЫН – ЧАСТЬ ПРОБЛЕМЫ
Доверяйте интуиции: если вы боитесь, что ваш ребенок в компании друзей утратил моральные ориентиры, то, скорее всего, так оно и есть. Вот что можно сказать ему:
Уверен, ты знаешь, какого поведения я жду от тебя в кругу друзей. Я только не могу предвидеть, когда и где от тебя потребуется проявить силу воли, чтобы оправдать мои ожидания. Если при тебе кого-то станут травить, унижать и оскорблять – неважно, по какому поводу, – знай: это тот самый момент, когда ты должен защитить честь и достоинство слабого, чтобы я мог тобой гордиться. И вот еще, на будущее: если выяснится, что ты неким образом участвовал в унижении кого-либо – в реальной жизни или виртуальной, – я взыщу с тебя, и ты пожалеешь о содеянном. Я к таким вещам отношусь очень серьезно и того же жду от тебя.
11. Лобовая атака
В прошлую субботу мы с приятелем ходили на вечеринку. Хозяева живут в кондоминиуме, то есть в доме у них куча лестниц, пролетов и площадок. Когда мы уходили домой, то заметили пьяную компанию на одной из площадок, человек десять. Они обозвали нас «лапшерезками» (у нас в районе много китайских ресторанчиков). Потом стали кидаться сигаретными бычками, плевали в нас и матерились. Ребятам в толпе было лет по 18–20; один даже учился в нашей школе, играл за футбольную команду, другой недавно выпустился. Эти просто стояли рядом и смотрели. Нас было двое против десяти, и мы ничего могли поделать, даже слово сказать в ответ – поколотили бы. Нас распирало от гнева. Потом мы спустились на первый этаж и посидели; минут через пять эта толпа догнала нас. Мы пережили 20 минут стресса, унижения – если не сказать пыток, ведь мы не могли защититься.
Виктор К., 16 лет
Неважно, где вы растите детей – серьезный задира всегда найдется. В этой главе я перечислю примеры того, как одни ребята угрожают расправой другим или же сразу, без угроз, переходят к избиению. В подобных ситуациях может оказаться и ваш ребенок. Для вашего сына – неважно, насколько он крут или насколько крутой у вас район – эти ситуации связаны с чувством страха и беспомощности. Самое трудное в них – адекватно отреагировать на унижение. Мальчики чувствуют необходимость ответить, и они правы. Беда в том, что у них редко находятся нужные инструменты или рядом не оказывается того, кто помог бы определиться с верным ответом. Вот они и варятся в собственных чувствах, мечась между гневом, страхом и беспомощностью. Родитель или авторитетный для ребенка взрослый не смогут принять за него бой, зато они в состоянии помочь. Во-первых, надо осознать, насколько страшны и жестоки для мальчика подобные ситуации. Затем организуйте ему моральную и стратегическую подготовку, чтобы он умел находить подходящие решения.
ПРАВО НА БОЙ
Как учитель и человек, в чьи задачи входит предотвращать насилие, я должна бы сказать: драка – это не выход. Однако не скажу, потому что, как человек и как учитель, не согласна с таким подходом. Я долго не решалась высказаться, что по-настоящему думаю на этот счет – вопрос очень страшный. Страшный в том смысле, что на меня обрушится волна критики.
Согласитесь: мальчики получают от нас неоднозначные сообщения. С одной стороны, определенный круг учителей, родителей и тренеров вдалбливает им в головы, что драться – это плохо. С другой, еще один круг учителей, родителей и тренеров говорит все с точностью до наоборот. Вспомним того же Бэтмена – этот свирепеет и всем мстит. Однако мальчиков поучают: «Будь дипломатичен», то есть призывают к мирному разрешению конфликта в ситуациях, когда хочется стать Бэтменом.
Вот как я это вижу. У всех людей в мире есть фундаментальное право на активную самооборону. Однако когда события разовьются таким образом, что вам – точнее вашему сыну – потребуется ответить на оскорбление действием, пусть он ответит на два принципиально важных вопроса: 1) так ли сильно хочется врезать обидчику? 2) вне зависимости от степени своей правоты в данном конкретном случае готов ли он ответить перед общественными институтами (школой и правоохранительными органами)?
Есть еще железные правила: нельзя первым – ни на словах, ни действием – провоцировать драку. Всегда необходимо соизмерять степень ответа со степенью угрозы. Бороться надо со злом, а не с человеком. Ни у кого нет права унижать противника. А если уж драка неизбежна, ваш сын должен постоянно держать в голове следующее:• Будет больно – и неважно, насколько он крут (или каким крутым себя считает), сколько часов провел на занятиях боевыми искусствами, сколько у него черных поясов.
• В драке одно случается быстрее, другое – медленнее, чем ожидаешь.
• Всегда произойдет то, о чем он потом пожалеет.
• Физически он может проиграть, зато победит в глазах общественности (свидетели зауважают его за то, что он просто вышел на бой).
• Физически он может победить, зато проиграет в глазах общественности (снискав дурную славу хулигана, который ищет драки и просто так нападает на людей).
• Даже если драка происходит за пределами школы, где ее может зафиксировать камера наблюдения, кто-нибудь обязательно запечатлеет бой, чтобы показать потом остальным. Если так произойдет, в дело окажутся вовлечены взрослые – и последствия будут серьезные.
• Всегда можно развернуться и уйти. Уйти – всегда непростое решение, за которое себя нужно похвалить.
• Он должен заранее озаботиться стратегией отступления. То есть не отходить далеко от машины, выхода из помещения, группы друзей.Если сын все же полез в драку, значит, он готов принять ее последствия. Ему необходимо определить степень угрозы и реагировать адекватно. Цель – снизить риск травмы, не выставить себя дураком, а, напротив, произвести впечатление физически и умственно здорового человека.
ПРОВЕРЬТЕ БАГАЖ:
Часто ли вы дрались в детстве? Повлияло ли это на воспитание вашего ребенка? Что приводило к дракам? Что вы помните из хода самих драк, что – из их последствий? Будет полезно поделиться этим опытом с сыном, особенно если сумеете сделать это в контексте его сегодняшней жизни.
Если драки вам неприятны, сумели ли вы выразить свои чувства сыну уважительно и с пониманием ситуации?
ПОСТОЯТЬ ЗА СЕБЯ
Мальчикам полезно научиться постоять за себя: взять уроки боевых искусств или даже заняться ими на постоянной основе. Отдавая ребенка в секцию, следите, чтобы вам не попался инструктор, который хвастает, что он круче всех и имеет несколько черных поясов. Лучшие бойцы (это касается и мужчин, и женщин) обычно ведут себя скромно. Их внешние качества отражают внутреннюю силу. Эти люди послужат отличным примером для подражания вашему сыну, даже если ему никогда не придется драться.
ПЕРЕМИРИЕ Правильно заключенное перемирие – великая вещь. Успех (то есть состояние, при котором противники, даже если они по-прежнему друг друга ненавидят, больше не дерутся) зависит от усилий и личности того, кто выступает посредником между подравшимися. Хорошо, если это мальчик, которого уважают все ребята, или взрослый, также имеющий у мальчиков большой авторитет и кое-что понимающий в драках. Если же взрослый предстает милым, добрым дяденькой, который просто хочет, чтобы мальчики подружились, на успех можно не рассчитывать. Вот почему школьные «мирные переговоры» не работают: соглашаясь с требованиями взрослых на словах, на деле ребята обычно стараются довести до конца бессмысленный конфликт. Школьные мирные переговоры возымеют результат лишь в том случае, если оба драчуна осознают на них, как глупо себя вели.
ОТ ЗАЩИТЫ К НАПАДЕНИЮ
Дрэ – умный, высокий, крупный девятиклассник, который выглядит старше своих лет. Он учится в большой общеобразовательной школе, играет в американский футбол и любит вводить учителей в заблуждение, строя из себя дурачка. За две недели до начала летних каникул он шел по коридору, болтая с одноклассницей, как вдруг на него сзади напал ухажер девушки. Камера наблюдения записала все от начала и до конца. Сразу после нападения Дрэ оценил возможные последствия драки: отстранение от занятий, отметка о драке в характеристике для колледжа, проблемы с родителями – тогда как ему надо было активно обороняться, чтобы нападавший сразу отстал (жесткий отпор, впрочем, мог спровоцировать повторную атаку). Свои шансы Дрэ должен был прикинуть в одну секунду.
Он оттеснил обидчика к стене, то есть защитился. И все бы хорошо – за такое Дрэ даже не пожурили бы, – однако дальше он скинул рюкзак и накинулся на парня. В итоге зачинщика отстранили от занятий на пять дней, а Дрэ – на два. Директриса даже не хотела наказывать Дрэ, понимая, что он защищался, но за переход от защиты к активному нападению применила к Дрэ дисциплинарные меры. Отец подростка посчитал наказание неправомерным, поскольку не его сын начал драку. Однако на дело надо смотреть иначе: детей надлежит учить адекватно оценивать угрозу и принимать морально оправданные решения в стрессовых ситуациях.
Произошедшее с Дрэ – типичный случай. Мальчишки сначала обмениваются парой тумаков, потом наступает небольшое затишье – во время которого они и принимают решение: продолжать бой или отступить? Вновь ввязавшись в драку, они скорее всего спровоцируют проблемы уже с участием взрослых. Наказание зависит от того, в какую школу мальчики ходят. Несправедливо, но факт: если мальчик ходит в частную школу, его наверняка отстранят от занятий и сделают отметку в характеристике, которая затем поступит в приемную комиссию колледжа. Если он ученик общеобразовательной школы, к каждой из которых приписан офицер полиции, то его не просто отстранят от занятий и сделают пометку в личном деле, но и познакомят с ювенальной юстицией, в той ли иной форме. Иными словами, ученики частных школ отделываются более легкими наказаниями, чем ученики образовательных (это касается не только драк, но и проблем с наркотиками).
Дрэ атаковал обидчика, дабы внушить ему: больше ко мне не суйся. Если следовать такой логике, то простой самообороны недостаточно. С точки зрения Дрэ, ответный выпад – часть самообороны, превентивный удар. Это-то и есть самое сложное в его проблеме. Дрэ хотел убедиться, что в будущем обидчик на него больше не нападет, однако желание добиться уважения среди сверстников несет угрозу его собственному будущему – позорная отметка в личном деле может подорвать доверие взрослых. Под сомнением оказывается все: будущие успехи в учебе, поступление в колледж, и вряд ли кто-то станет слушать свидетелей невиновности Дрэ. Стремление заработать уважение среди сверстников в настоящем нередко угрожает будущему. Вот о чем юноши в положении Дрэ должны задуматься.
Для меня ревнивец, напавший на Дрэ, – прямая угроза будущему, которого Дрэ заслуживает. Дрэ успешен как в школьных науках, так и в социальном плане, у него есть качества, необходимые для достижения успеха, и помешать ему могут только другие люди, которые пытаются навязать неверное поведение. Порой в жизни мы оказываемся на перекрестках, где приходится принимать решения, влияющие на всю оставшуюся жизнь. Это был перекресток Дрэ. Поставит ли он агрессора на место в следующий раз?А ЕСЛИ У СЫНА НЕТ СИЛЫ?
Я учусь в девятом классе, и один одиннадцатиклассник дразнит меня поросенком. Все потому, что я хожу в школу для страдающих излишним весом. Это меня очень ранит, я сильно переживаю из-за веса. Я просил прекратить обзываться, но задира ни в какую не соглашается. Поняв, что разговорами его не остановить, я ударил его и назвал геометриком, потому что он дополнительно занимается геометрией, а это в школе не престижно. Сегодня мне дали под дых; боюсь, он и дальше будет дразнить меня. Если огрызаться, он еще больше разозлится.
Эндрю, 14 лет
Школьные понятия якобы дают старшекласснику право издеваться над Эндрю, отдавая дань уважения системе (то есть Эндрю «обязан» терпеть дурное обращение и помалкивать – ведь он младше). Всегда есть старшеклассники, которые свято верят в принцип: «Мы мирились с издевательством, теперь пусть другие мирятся». Почти все будущие выпускники жалуются: младшие якобы не выказывают им должного уважения, тогда как на самом деле эти самые младшие уже забиты и задавлены страхом.
Если в положении Эндрю оказывается ваш сын, смотреть на дело трезво еще труднее: кажется, будто у него есть лишь один вариант – терпеть и дальше. Это, по определению, не выбор, потому что не предусматривает альтернативы. А ведь она есть: пусть Эндрю найдет влиятельного одиннадцати– или двенадцатиклассника и попросит того образумить задиру. Это может быть друг или товарищ по команде, но самое главное, чтобы его все уважали (Мозг, Правая рука, Заводила или Заступник – самые подходящие варианты).
Если у вашего сына, попавшего в подобное положение есть брат, друг или еще какой-нибудь знакомый, вхожий в круг уважаемого старшеклассника, необходимо заручиться его поддержкой. Если же таких связей нет, пусть сын поговорит с задирой самостоятельно – если они не пересекаются с ним нигде, кроме школы. Одна неприятная (но удачно проведенная) беседа – и недели, месяцы, а то и два года спокойствия гарантированы.
Пусть он несколько дней поразмыслит, чьей помощью воспользоваться, затем продумает план разговора с посредником по методу СПОРа. Подкараулит его либо в школе, либо когда тот будет один. Говорить предлагаю примерно так:
Привет, ты меня не знаешь (или знаешь, я братишка Кэти), но мне нужен твой совет. Ты ведь знаком с Тоддом из одиннадцатого класса? Он меня постоянно поросенком дразнит, а вчера вот под дых дал. Я ничего не могу поделать, только терпеть. Хочу попросить: можешь сказать, чтобы Тодд отстал от меня?
Данная стратегия хорошо работает по той причине, что льстит самолюбию посредника. Жертва признает его авторитет (кое-кто назовет это подхалимажем – ну и пусть) и верит, будто только он в силах остановить произвол. Парням приятен такой подход, даже если к ним обращается какой-то там девятиклассник. Можно сыграть в героя! [25] Теперь взглянем на дело глазами девятиклассника: если авторитетный девяти– или одиннадцатиклассник прикажет отвалить, ему останется лишь подчиниться. Если жертва не послушается, то проявит неуважение к «представителю власти». В этом случае конфликт возникнет между этими двоими, а этого жертва и хочет избежать. Ей приходится отступить, но не потому, что так правильно – просто он не хочет усложнять себе жизнь.
Если сын в похожей беде, предложите ему данную стратегию. Возможно, он ожидает другого, но этот подход самый реалистичный, он согласуется с расстановкой сил в школе.
«ПРОСТО СЛОВО»
Почти все мальчики, с которыми я работаю, убеждены: слово «травля» заезжено и не отображает реалий их жизни. Или, если все-таки отражает, то не нравится им, потому что выставляет их слабыми и подразумевает вмешательство взрослых. Впрочем, иногда это слово оказывается к месту – как, например, сейчас. Официальное определение слова «травля» – это одностороннее, периодически повторяющееся действие, когда один человек применяет силу и власть для унижения другого. Задира убежден, что унижать жертву – весело, или это для него обряд посвящения в старшие, или жертва якобы заслуживает подобного обращения в силу тех или иных причин. Если жертва защищается, ее запугивают разрывом отношений или сотрудничества с каким-либо лицом или группой лиц (компанией друзей, командой, бандой, студенческим братством, музыкальной группой и т. д.).
Способов унижения множество. Например, вещи жертвы крадут из школьной раздевалки. Или под ее именем в Twitter создают фальшивый аккаунт и пишут на нем расистские, сексистские или гомофобские посты в адрес других ребят. Или же учитель может пошутить над жертвой, а ребята подхватят.
Употреблять или слышать слово «травля» некомфортно не только ребятам. Многие учителя считают, что если на нем зацикливаться, то любой конфликт между мальчиками можно назвать травлей. А если мы не даем ребятам самостоятельно разобраться с проблемами, выходит, что мы с ними сюсюкаемся. Еще в первой главе я отметила, что конфликты в принципе неизбежны, так же как и злоупотребление силой. Давайте тогда обойдемся без «предотвращения травли» – предлагаю иной термин: «обучение социальному навыку распознавания конфликтных ситуаций». Это отнюдь не сюсюканье, а обеспечение ребят необходимыми навыками выживания. Взрослым в этом случае можно оставаться за сценой и направлять детей по ходу процесса.
Проблема травли и преследования объясняет причину, по которой мальчики не жалуются, если задирают их или кого-либо в их присутствии. Я спрашивала многих мальчиков, чего им стоило бы вмешаться и заступиться за жертву буллинга. Ответ всегда был примерно один: «Будет больно», «Да ну, прибьют еще», «Случится беда, о каких по телевизору рассказывают». Всегда найдутся люди, желающие самоутвердиться за счет других, а если эти другие сопротивляются – их подавят, применив еще больше силы. Любое сопротивление, считают агрессоры, должно быть сметено.
Так что же делать?НЕВАЖНО, КАК ВЫ ЭТО НАЗЫВАЕТЕ Итак, способов травли великое множество. Но так ли это важно? Почти каждый мальчик рано или поздно попадет в ситуацию дисбаланса сил. Каждому придется иметь дело со своим личным обидчиком – а рядом в это время будут стоять безучастные наблюдатели. Такая перспектива может сломить любого. Если мальчик сильно переживает: боится пересекаться с задирой или волнуется из-за учебы, занятий спортом и проч., то эта проблема становится для него непосильной ношей. Одному ему с ней не справиться – нужна поддержка.
ОСТОРОЖНО – МИНА!
Если вам сообщили, что вашего сына задирают, ни в коем – ни в коем! – случае не ждите, пока он вернется домой, чтобы с порога заявить ему: «Мне звонили из школы и сказали, что тебя задирают!!!»
ВАМ НЕ СООБЩАЛИ, ЧТО ВАШЕГО СЫНА ЗАДИРАЮТ, И ВЫ ХОТИТЕ ВЫЯСНИТЬ ОБСТАНОВКУ САМОСТОЯТЕЛЬНО?
Поговорить с сыном о травле и преследовании можно, однако надо соблюдать разумные пределы. Постоянно напоминая ему, чтобы он остерегался подлых мальчишек, вы просто превратите его в запуганного недотрогу или же он пошлет вас куда подальше. Но не ждите, пока ситуация перерастет в настоящий кризис! Ваша задача – донести до сына свои ожидания и подготовить его к сложной конфликтной ситуации. Вот что можно ему сказать:
Не знаю, стоит ли проблема преследования или подлости у вас в школе/молодежном движении/спортивной команде, но мне бы хотелось поделиться соображениями. Если человека унижают словом или действием, это идет вразрез с моими убеждениями. Я за то, чтобы с людьми обращались по достоинству, а достоинство есть у всех – заслуживать его не надо, оно есть и все тут. Если кого-то – даже человека, которого ты толком не знаешь или не любишь – задирают, ты должен вмешаться. Либо поддержать жертву, указав агрессору на место, либо дать ему понять любым способом, что ты не одобряешь его действий, либо доложить обо всем мне или другому взрослому. Будь уверен, я не разозлюсь и не начну беспорядочно обзванивать всех подряд. Мы просто доведем ситуацию до сведения нужного человека, и жертве помогут.
ПРОБЛЕМА УСУГУБЛЯЕТСЯ
По поводу травли, которая происходила на территории школы (или любого другого учреждения, которое посещает ваш ребенок), первым делом необходимо встретиться со взрослым, непосредственно общающимся с вашим сыном. Если мальчик учится в начальных классах – это учитель. Если в средних – либо учитель, либо замдиректора, либо школьный психолог. Перед встречей при помощи метода СПОР помогите сыну приготовить своеобразную речь: ему предстоит объяснить, что происходит, почему он не может сосредоточиться на уроках и какая помощь требуется от школы. Ваша роль – в буквальном смысле сидеть позади сына, оказывая моральную поддержку. Заранее договоритесь, что если ему будет неудобно (например, использовать слова, которые он не привык употреблять при взрослых), то пусть он подаст вам условный сигнал. Например, скажет: «Мам?», или произнесет другое кодовое слово – и вы на время возьмете у него эстафету. Сосредоточьтесь на том, чтобы пресечь нежелательное поведение задиры, а не на том, как бы его наказать (по закону администрация школы не имеет права обсуждать с вами других учеников). В конце встречи договоритесь о сроке, в течение которого будут приняты меры, спросив: «Что будем делать, если это не прекратится через два или три дня?» Если преследование вашего ребенка не прекращается, требуйте помощи у того, кто наделен большей властью. Изложите все, что вы, ваш ребенок и учитель сделали, добавив в заключение: «Ваша помощь просто необходима, дабы мой сын мог спокойно учиться и участвовать в общественной жизни».
ОБРАТИТЕСЬ В ПОЛИЦИЮ Если вашего сына в школе или за ее пределами постоянно задирают или преследуют, угрожают ему физической расправой, следует обратиться в полицию. Необходимо будет предоставить список всех принятых мер, так что ведите точные и подробные записи с самого начала.
ЕСЛИ ЗАДИРА – УЧИТЕЛЬ ИЛИ ЖЕ ПЕДАГОГ ОТМАХИВАЕТСЯ ОТ ЖАЛОБ РЕБЕНКА Если сын жалуется, что его задирает учитель или другой ученик с молчаливого одобрения преподавателя, поговорите с этим педагогом. Ведь сын не жалуется, что ему поставили плохую оценку или не дали достаточно времени на подготовку к контрольной. (Если проблема в этом – пусть сын использует метод СПОРа и подготовится к самостоятельной беседе с учителем.) В такой ситуации задача ребенка – научиться отстаивать свои позиции, хотя это вовсе не значит добиваться изменения оценки [26] . Если же проблема связана с персональным отношением педагога к вашему ребенку, то вступить в игру предстоит вам. Вот возможный сценарий.
Остановитесь и сориентируйтесь: отправьте e-mail с просьбой о встрече.
Вы (объясняете): Здравствуйте, мистер Томпсон. Спасибо, что согласились встретиться. Я бы хотел обсудить одно дело: Дэнни сообщил, будто вы сказали то-то и то-то в его адрес. Это так?
Следите за тоном голоса и языком тела учителя. Разговор с родителем ученика для педагога – всегда стресс, так что неудивительно, если он примет оборонительную позу. Впрочем, даже защищаясь, почти любой учитель тут же выкажет свою озабоченность состоянием Дэнни и обсудит с вами проблему. А вот если учитель начинает отпираться, действуйте так.
Вы: Мистер Томпсон, я бы очень хотел, чтобы мой сын уважал своих учителей, однако и от учителей я жду того же в отношении ребенка. Прошу прекратить обидные замечания в адрес Дэнни. Сын не хотел, чтобы я разговаривал с вами, он боится последствий. И все же я решил лично поставить вас в известность. Спасибо за уделенное мне время.
Если сына задирают одноклассники, начните так:
Вы (объясняете): Спасибо, что согласились встретиться. Дэнни жаловался, что последние несколько недель он не может сосредоточиться на занятиях: его донимают одноклассники.
(В любой из перечисленных ситуаций вы очень быстро поймете, как пойдет разговор.)
Учитель (отпирается): Серьезно? Ни разу не видел, чтобы его кто-то донимал. Милые ребята… разве что пошутить любят, а так лишнего себе не позволяют.
Вы: Знаете, Дэнни, пытался не обращать внимания на их шуточки, однако это не помогло.
Учитель: Так, и кто же его донимает?
Вы: Чаще остальных – Дэвид и Карл [27] .
Учитель: Ничего такого за ними не замечал, но я поговорю с ребятами.
Вы: Не могли бы вы поговорить с ними как можно серьезнее? Дэнни очень переживает, что у него будут проблемы из-за обращения к вам.
Учитель: Я велю мальчикам прекратить донимать его. Большего обещать не могу.
Вы: Уверен, вы можете предпринять и еще кое-что – не только велеть им отстать от моего сына. Не буду перечислять способы решения проблемы, ведь учитель – вы, и ученики – ваши. Однако если эти ребята не отстанут от Дэнни, я бы не хотел, чтобы вы останавливались на полпути.
ЕСЛИ ШКОЛЬНЫЙ РАБОТНИК НЕКОМПЕТЕНТЕН
Простите, мы тут бессильны. Это случилось за пределами школы, и они писали не со школьного почтового адреса – мы ничего поделать не можем.
Если свидетелей нет, то и предпринимать мы ничего не станем.
Подобные отговорки я слышу слишком часто, и что важнее – их слышат также ребята и родители. Более того, задиры чувствуют себя хозяевами школы, а в результате дети и подростки ненавидят ходить на занятия, потому что педагоги и администрация в лучшем случае не в курсе происходящего; смысла же сопротивляться преследованиям и травле нет – ведь от него никуда не деться. Взрослые не понимают ребят и, соответственно, не борются с проблемой – так с чего им-то самим бороться? С точки зрения детей, взрослые только и делают, что устраивают собрания да вывешивают над входом в школу плакаты с призывами делать добро. Опыт показал следующее.
События в школе влияют на жизнь вне ее стен, и наоборот. Многие школы, с которыми я работаю, имеют подобие кодекса, в котором четко изложены базовые понятия. Детей часто задирают за пределами школьной территории, и безопасность их под угрозой. Если ученика школы третируют где бы то ни было и это влияет на атмосферу в школе – это уже дело педагогов.
Они не позволяют эмоциям влиять на принятие решений – они спокойно пытаются определить мотивации всех участников и подыскать наиболее подходящие дисциплинарные меры.
Они слушают родителей и, где надо, приспосабливаются, однако никогда не отменяют адекватных взысканий, даже вопреки родительским желаниям. Подобное требует большого умения и хитрости, потому что, выясняя обстоятельства дела, они навлекают на себя гнев родителей, агрессию и нежелание детей сотрудничать.
Они сознают силу общественного пространства. Они коллекционируют не только трофеи и фотографии с победных турниров школьных команд – рядом на стенах висят фото участников театрального и политологического кружков. Педагоги понимают: если у одного ученика проблемы с кем-то из «лавроносцев», жертва никогда не подаст голоса – ведь она убеждена, что ее не станут слушать, за нее не заступятся.
Они понимают, что балансируют между гласностью и конфиденциальностью. Педагоги на руководящих должностях должны держать сообщество в курсе того, как решаются дела с травлей и преследованием в любой его форме, сознавая при этом, что в определенных случаях участники конфликта и примененные к ним меры наказания сохраняются в тайне – из уважения к частной жизни.
12. Искупление и примирение
Вы снимаете трубку телефона/открываете письмо/здороваетесь, ожидая непродолжительной и приятной беседы. Однако уже через секунду пульс учащается, желудок сводит, а глаза закрываются. Вы пытаетесь усвоить поступившую информацию: ваш сын совершил серьезный проступок. Не какое-нибудь там мелкое хулиганство, а настоящий проступок.
Если сын впутывается в дурную историю, мир в одно мгновение встает с ног на голову: вас уже не рады видеть в тех местах, которые вы еще вчера считали вторым домом. Сыну будет казаться, что у него отняли прежнюю жизнь, и он не знает, как вернуть утраченное доверие.
Если сын совершил общественное злодеяние (то есть то, что общественность считает дурным, или то, что занесут в его характеристику), тому может быть две причины. Первая: он не сознавал, насколько большую глупость совершает. Вторая: он точно знал, на что идет, но подкачало прикрытие (или же он создал о себе дурное впечатление и просто не видит, насколько важно для вас и для школы, чтобы он изменил свое поведение).
Если ребенок не понимает сотворенного им зла, то плюс в том, что он не боится быть пойманным. Зато ему наверняка предстоит не одна неприятная беседа со взрослыми, которые скажут: «О чем ты только думаешь?!», а ему ничего не останется, кроме как выдать невразумительное «не знаю», полностью сознавая, насколько глупо это звучит.
С другой стороны, если ваш сын сознает тяжесть проступка, блаженное неведение ему не светит. Стресс отрицательно скажется на всех аспектах его жизни: он утратит сон, а любое, даже самое невинное замечание со стороны будет ввергать его в панику. Жизнь превращается в страдание, которое, как ни странно, ему полезно. Если ребенка не мучают угрызения совести – это серьезная беда, ибо от взрослых он получил сигнал, что волен ставить себя над законом (либо над конституцией, либо просто над школьными и домашними правилами).
НЕ КАЗНИТЕ ЕГО
Даже если сын совершил крупную ошибку, то – как и в случае с мелким проступком – жизнь на ней не заканчивается. Мальчик не обязательно скатится по наклонной. Причины, по которым вы его любите, никуда не делись, равно как и те, что заставили его совершить нечто дурное. Вместе с вами сын может испытывать полнейшее смятение чувств: растерянность, гнев от того, что попался, ярость на кого-то, кто втянул его в авантюру (или сдал), стыд, паранойю – мол, все шепчутся у него за спиной, жизнь его разрушена. В этом его легко понять.
Сознательно ребенок пошел на злодеяние или нет, но, когда его раскроют, он наверняка уйдет в глухую оборону. Постарается выведать, что вы уже знаете и – что куда важнее – чего еще не знаете. Затем он попытается смягчить для себя ущерб. Поэтому, когда вы только начинаете разговор, важно сообщить ему следующее:Ваша с ним реакция на обвинение определит, когда люди вновь станут – и станут ли вообще – ему доверять. Ребенку бессмысленно валить все на других или отказываться признавать вину, а вам – утверждать, какое несоразмерное ему назначено наказание. Если же ребенок решит отомстить тому, кто – как он думает – «слил» его, это желание выдает в нем инфантильного, мстительного человека.
Признание вины и степени ущерба, причиненного окружающим, сослужит ребенку добрую службу: он либо восстановит свою репутацию, либо заслужит еще более хорошую. Тут я хочу сделать одно важное предположение. Я говорю об ошибках, которые причиняют ущерб окружающим. Да, попасться можно и на другом: например, сжульничать на контрольной, если устал и не смог подготовиться, – это нарушение правил, хотя нужно учитывать и отчаяние ребенка. А вот если мальчик нарушит правила пользования техникой, злоупотребит алкоголем или наркотиками и будет за это наказан, то он может решить, будто навязанные нормы поведения – дурацкие и применены к нему несправедливо. Однако он согласился на них, став активным членом сообщества. То есть, нарушив правила, он должен признать вину и не бежать к родителям с просьбой отмазать его. Кстати, если он заявится в школу пьяный или обкуренный, либо же пронесет на территорию школы спиртное или наркотики, – его ждет нечто похуже отстранения от занятий.
ПРИЗЫВ ОТКРЫТЬСЯ
Позвольте ему некоторое время побыть наедине с собой. Пусть закроется у себя в комнате, послушает музыку, прочувствует все, что накопилось в душе. Признаться себе – не то что остальным, – в том, что совершил дурной поступок, мучительно трудно.
Помните: различные ситуации требуют различного подхода. Если сын соврал о проблеме, с которой борется (например, о неуспеваемости) из страха, что вы отвергнете его (то есть он защищается), то скажите: вам жаль, что у него создалось такое впечатление, поблагодарите за честность и, используя изложенный в предыдущей главе метод, помогите разобраться с проблемой. Важнее всего принять его мотивы, оценить его смелость и честность.
Если сын неким образом нарушил установленные правила – например, совершил нечто подлое (один или за компанию), подверг кого-то (в том числе и самого себя) опасности, а после соврал об этом, вы должны заострить внимание на том, что его действия идут вразрез с семейными ценностями, что в стремлении получить сиюминутное удовольствие он поставил себя выше окружающих и ему предстоит отвечать за свои действия. И это еще не все. Не менее важно довести до его сведения, что ему следует раскаяться и признать вину – лишь тогда вы будете им снова гордиться.
Не недооценивайте стремления мальчиков заслужить ваше уважение или вернуть его. Тут важно соблюдать баланс между непреклонностью и поощрением желания исправить содеянное. Пришла пора искупления. Чем скорее сын публично признает вину, тем лучше. Вот что ему следует уяснить:Он искренне сожалеет о том-то и том-то.
Он признает ошибочность своего поступка и не оправдывает своих действий. Понимает, что его дальнейшие действия должны отражать нынешние слова.
БОИТЕСЬ, ЧТО ОН НЕ ПОНИМАЕТ?
Мало сказать «простите»; пустые извинения ничего не дадут. Пусть ребенок объяснит, о чем он сожалеет и за что просит прощения. Если он только изображает раскаяние, поступите так, как я советовала в главе «Огонь по своим»: извинитесь от его имени, дайте ему время прийти в себя. Джефф Липпман, директор средней школы в системе американского образования в Бразилии, часто спрашивает учеников:
В чем разница между вашими поступками и тем, кто вы есть? Если вы систематически поступаете нечестно и грубо, то в какой момент сами становитесь нечестными и грубыми.
Эти вопросы отрезвляюще действуют на учеников, озабоченных своим личностным ростом.
ДИСЦИПЛИНА
Слово «дисциплина» происходит от латинского disciplina, что в переводе означает «учеба», «воспитание». Мы же вкладываем в него иной смысл: муштра с целью подчинить человека определенным правилам поведения. Наказание должно служить высшей цели воспитания, однако, как ни печально, так бывает далеко не всегда. Взрослые порой прибегают к контрпродуктивным дисциплинарным мерам, идя на поводу у собственного гнева, ощущая со стороны ребенка неуважение; или же назначают наказание в соответствии с неким кодексом, который ни для ребенка, ни вообще в данной ситуации смысла не имеет.
Мальчики – даже если они не согласны с наказанием – всегда готовы держать ответ перед справедливым воспитателем. Авторитеты для них имеют большое значение, они уважают тех, кого считают людьми чести. Мальчики кипят от негодования, если ими помыкает человек, злоупотребляющий своей властью.
В общих чертах моя стратегия дисциплины для детей (в том числе родных) сводится к планированию реакции таким образом:1. Точно указать ребенку на проступок.
2. Объяснить, почему это действие идет вразрез с моими (педагогическими и материнскими) убеждениями.
3. Предупредить, каких привилегий и насколько он лишится (надо знать, чем именно ребенок дорожит больше всего).
4. Дать шанс исправить ошибку, чтобы и ребенок собой, и я им гордилась.ЕСЛИ ОН СМЕЕТСЯ ИЛИ ОТКРЫТО ПРОЯВЛЯЕТ НЕУВАЖЕНИЕ
Ты откровенно не уважаешь меня, а я не желаю, чтобы сын относился ко мне без почтения. Я работаю над тем, чего мне не хватает, дабы заслужить твое доверие. Выбор за тобой: хочешь ли ты сделать вклад в изменение наших отношений к лучшему?
Какие наказания для мальчиков самые (не) эффективные? Я попросила их привести примеры – не только из домашнего быта, но и из школьной жизни.
Самое бесполезное наказание – домашний арест, если тебя при этом не лишают средств связи: ноутбука, компьютера, сотового, айпада и проч., ведь за тобой сохраняется базовая социальная свобода, ты можешь общаться с друзьями, просто вживую с ними не видишься. По-моему, если у ребят не отнять и эту свободу, они даже угрызений совести не почувствуют и не поймут, что плохого совершили.
Стэн, 16 лет
Самое бестолковое – это домашний арест. Если мама отправляет меня к себе, в комнату, мне плевать. Я музыкант, так что могу найти себе занятие и в пределах комнаты. Самое эффективное – это когда у тебя все отнимают. Как-то мама забрала у меня айфон, лишила доступа в сеть, Xbox, гитар… почти все забрала. Лишь бы я выполнил список поручений. Сработало.
Лэндон, 15 лет
Недавно я сильно облажался, и предки оставили меня без ништяков на три месяца. Правда, через месяц сжалились. Теперь я… не доверяю им. Это вообще нормально? Я им больше не верю, потому что они не доводят дело до конца.
Том, 17 лет
Фишка в том, что родители не объясняют своих поступков, и чувство такое, что им это нравится. Если бы они объясняли, за что и ради чего нас наказывают, было бы намного проще.
Дэмион, 15 лет
Какое наказание самое страшное – то есть наиболее эффективное? Раз за разом мальчики называют одно и то же. Самое страшное для них – утратить ваше доверие и уважение, разочаровать вас и лишиться возможности общаться со сверстниками.
Что бы ни случилось, решив наказать ребенка, не отменяйте приговора, заменяя его более суровым – если только не хотите лишиться доверия.
ОСТОРОЖНО – МИНА!
Бесполезные родительские реакции:
– Я никудышный родитель.
– Не могу поверить, что мой ребенок способен на такое.
– Я понимаю, если бы сын Сюзан поступил так, но ты…
Не говорите ничего такого, даже если слова сами просятся на язык. Для вашего мальчика одна эта фраза перечеркивает все то хорошее, что он успел совершить прежде. Получается, что вы его отталкиваете, и он разозлится на вас за такую резкость.
Еще примеры:
– Так я и знала.
– Ты весь в отца.
На подобную реакцию родителей толкают возмущение, гнев и страх. По сути, вы переживаете за сына, сбиты с толку. Возможно, что чуть ранее его поведение неким образом изменилось: сын как бы сигнализировал о проблеме, просто вы этого не заметили. Поэтому, столкнувшись с проблемой, вы фактически должны иметь дело не только с конкретными ее последствиями, но и с факторами, которые привели к ней – например, вашим невниманием.
Не оправдывая действительно дурных и бесполезных родительских реакций, очень важно понять, отчего проблемная ситуация настолько болезненна для вас обоих. В двух словах: вы переживаете из-за того, что люди подумают, будто вы никудышные родители, из-за того, что вы, оказывается, совсем не знаете своего ребенка.
ПУБЛИЧНЫЕ ИЗВИНЕНИЯ Вот пример письма, которое ваш сын может написать школьному работнику. (Не скопировать его, а взять за основу, выразить собственные мысли.) Некоторые школьные работники, которым я давала прочесть эту главу, высказались против размещения здесь образца письма – мол, пусть виновник сам думает, что писать. Но, на мой взгляд, ему неплохо иметь опору.
Мне очень жаль, я [так сильно облажался]. Понимаю, как трудно поверить в то, что я не сознавал, насколько дурной совершаю поступок, но это правда. В чем дело – сам пока еще не знаю. Мне известны школьные правила и принципы нашего сообщества, и мой поступок идет с ними вразрез. Да, мне предстоит искупить вину не только словом, но и делом, и я хотел бы начать с извинения перед классом. Надеюсь однажды вновь заслужить ваше доверие, хоть это и будет нелегко.
Искренне ваш…
ПОД УГРОЗОЙ ЛИ ЕГО БУДУЩЕЕ?
Все зависит от того, как вы совместно уладите ситуацию. На эту тему я бесчисленное количество раз беседовала со школьными работниками. Я уверяю вас, если вы поможете сыну признать вину, то учителя, директора, тренеры объяснят, что случилось, не забыв и о положительных достижениях вашего сына, о полученном из случившегося опыте. Понятно, родителям хочется, чтобы о наказании узнало как можно меньше народу. Не давайте страху ослепить вас. Вдруг настал момент, когда должно пробудиться сознание вашего сына? Бывает, что колледж откладывает или вовсе отменяет прием абитуриента, пока тот не докажет, что усвоил урок и исправил ошибку. В этом случае ребенок переживает так, будто потерпел поражение. Поверьте, ему лучше не горячиться, трезво оценить ситуацию и подумать, как лучше действовать. Когда он возьмет себя в руки, пусть возвращается к занятиям в школе. Да, легко говорить, если ты не находишься в окружении друзей, только и рассуждающих, что о планах на будущее своих отпрысков, но если вы не остановитесь и не подумаете, как же ваш ребенок угодил в такую ситуацию – он обречен попадать в нее снова и снова, только ставки всякий раз будут повышаться. И я говорю не о выборе колледжа. Я говорю об эмоциональном, физическом и духовном благополучии вашего сына.
Это тяжелый опыт. Точнее, даже мучительный. Это один из самых проблемных моментов воспитания сына, однако я знаю наверняка: стоит ему признать вину и попросить прощения, и он вернет себе чувство собственного достоинства и надежду на светлое будущее.
13. Ничейная земля
Не успел сын сесть в машину, как пошли жалобы:
Мам, меня один пацан в группе достает! Он вообще ни на что не способен, а сам возомнил, будто умнее всех на свете! Как раз перед тем, как ты приехала, с моей подачи он не попал в корзину. И из-за этого взбесился. Близко к нему не подойду.
Следом вступил старшенький:
Да, мам, есть у нас в группе один кадр… с ним что-то не так. Вечно одергивает на себе рубашку и бормочет что-то под нос. И ведет себя… вот, как Роун говорит. Помешан на «Звездных войнах». Реально помешан. Мне они тоже нравятся, но этот чувак на них просто сдвинут.
Во мне тогда схлестнулись родитель и педагог. Вплоть до того момента я учила своих детей и школьников, как важно переживать чувство принадлежности к сообществу. А еще – как трудно примыкать к нему, как тяжело заводить друзей. Однако мои мальчики описали совершенно иную проблему: они рассказали о ребятах, которые своим странным и отталкивающим поведением отбили у них всякую охоту общаться. В тот момент я поняла, что пора учить сыновей и школьников тому, как понимать и взаимодействовать с такими ребятами – с ребятами, которые странно себя ведут .
Необычные дети были и будут всегда: застенчивые, нервные или гиперактивные. Это ни хорошо, ни плохо. Это факт. У многих ребят, с которыми я работаю, депрессия, социофобия, нарушение обучаемости, панические атаки и расстройства питания… За последние двадцать лет у многих детей диагностировали нарушения обучаемости и социальной интеграции вроде аутизма, ОКС и СДВГ (подробнее см. с. 286–289). Эти недуги бывают разной степени тяжести и практически невидимы неопытному глазу. Нельзя с первого взгляда определить, что вот у этого мальчика мозги устроены как-то иначе. Эти дети не ездят в инвалидных креслах, они не глухонемые.
Сейчас много спорят, почему так много детей страдает вышеперечисленными недугами, о последствиях (особенно для мальчиков) приема медикаментов, которые помогают в кратчайшие сроки пресекать их хулиганскую природу. О том, какое лечение считать правильным. Сегодня терминами ОКС и СДВГ можно описать наше повседневное поведение. Однако за спорами мы упустили из виду куда большую проблему – жизнь всех наших детей. Дети и подростки с нарушенной адаптацией куда больше подвержены проявлениям несправедливости, манипуляциям, отторжению, их чаще остальных определяют как задир и смутьянов. Позвольте привести несколько примеров типичного поведения для ребят с аутизмом и СДВГ.
Пример 1. Вам шестнадцать лет. Вы ходите в обычную школу и для остальных выглядите просто необычно. На лабораторных работах вас ставят в пару с девочкой. Она обращается с вами очень мило, ведь вы выполняете за нее всю работу. Так продолжается неделю. На носу школьный бал, и вы решаете пригласить ее. Она отвечает: «Может быть». Вечером пишете ей сообщение в Facebook: излагаете планы, как отлично вы оба проведете время. Два часа спустя оставляете у нее на стене сообщение с вопросом: прочла ли она послание? За ночь успеваете отправить еще три сообщения. Кидаете приглашение дружбы всем ее френдам. А на следующий день родители девочки заявляют на вас директору, мол, вы преследуете их дочь, и вам велят держаться от нее подальше. Для вас это потрясение, ведь вы думали, что нравитесь этой девочке.
Пример 2. Вам пятнадцать, у вас высокофункциональный аутизм. Учителя не в состоянии контролировать класс, и вам зачастую кажется, что надо следить за одноклассниками и докладывать на некоторых педагогу. Они постоянно болтают, вы их терпеть не можете. Вам мешают сосредоточиться. Шум причиняет физическую боль. Вы зажимаете уши руками, хотя родители постоянно твердят вам: не делай так на людях. Мимо проходит мальчик и случайно сшибает с парты ваши тетрадки. В прошлом году другой мальчик поступал так с вами намеренно, и вы решаете, что вас опять задирают. Вскакиваете с места и орете на одноклассника. Остальные смеются. Вы кричите и на них, мол, соблюдайте правила. В итоге вас самого отправляют к директору за нарушение дисциплины.
Пример 3. Вы в девятом классе, у вас СДВГ. Начало шестого урока; вы только что пообедали. В классе шум, учитель задерживается. Потом все резко садятся по местам, однако вы никак не можете успокоиться: вам непременно надо дорассказать другу анекдот. Входит учительница и слышит, как вы произносите грубое слово. Она заставляет повторить сказанное, все смеются. Вы, не в силах остановиться, как ни в чем не бывало снова и снова произносите это слово. В наказание учительница велит вам остаться после уроков. Минут двадцать спустя у вас слипаются глаза, и вы засыпаете прямо за партой. Просыпаетесь – а учительница издевается над вами перед всем классом.
Наша цель – вырастить достойных, социально грамотных детей. Если вы родители нейротипичного [28] ребенка, знайте: он неизбежно будет замешан в социальных конфликтах, потому что взаимодействует с проблемными ребятами. Однако есть нечто, с чем не любят иметь дело те, кто занят в сфере образования и программах по предотвращению буллинга (травли): дети и подростки с нарушенной социальной интеграцией зачастую становятся «провоцирующими жертвами». В глазах нейротипичных сверстников они нарываются на несправедливое обращение и отторжение, потому что не воспринимают очевидных сигналов от социума и могут проявлять агрессию.
В некоторых случаях агрессия выливается в травлю, особенно если у ребенка сочетание ОКС и СДВГ. Он, по существу, более импульсивен и не способен предвидеть последствий своих действий [29] . Это сочетание делает из него «плохого» задиру, то есть его ловят на горячем, в то время как другие – социально грамотные и адаптированные ребята способны обмануть взрослых, притворившись невиновными. Отчасти поэтому я постоянно напоминаю учителям на курсах повышения квалификации: «Вы видите вторичную, а не первичную травму».
Вот свежий пример. Этой осенью одна молодая женщина, посетившая мою презентацию, написала мне письмо. Обеспокоенная распространившимся в их сообществе видеороликом, она попросила оценить ситуацию. Поблагодарив ее за обращение, я перешла по ссылке на YouTube. На видео милая старшеклассница засняла то, как она заставляет мальчика с серьезными нарушениями социальной интеграции выкрикивать в адрес других ребят грубые комментарии сексуального характера. «Герою» ролика льстило внимание девушки, тогда как его «жертвы» (крупные ребята в форменных спортивных куртках) не испытывали удовольствия. Мальчик отчаянно пытался добиться расположения девушки, которая жестоко использовала его для собственного развлечения. Я всерьез испугалась за здоровье юноши. В другом ролике в YouTube та же девушка заставляла того же мальчика хватать мальчиков помладше за шею, «в шутку» колоть их карандашом и одновременно крыть их последними словами. Все ролики она засняла в школе, а один даже – на глазах у учителя.
Просмотрев ролики, я немедленно позвонила директору школы. В течение суток все видео были удалены, родителей известили о случившемся, а безучастного педагога привлекли к ответственности. Однако главное заключается в том, что я узнала о происшедшем даже не от другого работника школы или родителя кого-то из ребят, а от постороннего члена сообщества, который посчитал нужным известить меня. Директор грамотно справился с ситуацией, но так происходит не всегда. Обычно родители вообще ничего не знают, а если и узнают, то лишь потому, что эхо «взрыва» разносится слишком далеко. Например, мальчика, обзывавшего ребят из спортивной команды, жестоко поколотили.
Представьте: вы родитель одного из тех футболистов и узнали, что какой-то мальчик прилюдно угрожал изнасиловать вашего сына. Если вы не в курсе всех обстоятельств, то наверняка решите, что грозивший изнасилованием и есть зачинщик конфликта. Узнав, как тот же юноша угрожал ребятам помладше, сочтете его достойным побоев. Теперь представьте: директор не разобрался в обстоятельствах и даже не озаботился вопросом, с какой стати вообще юноша угрожает изнасилованием здоровенным футболистам. Обычно в таких ситуациях директор на короткое время отстраняет футболистов от занятий, велит им не приближаться к избитому пареньку (они его не послушают), а жертве избиения выговаривает за агрессию, сексуальные отклонения и применяет совершенно бесполезные дисциплинарные меры. В то время как девушка с телефоном остается безнаказанной.
Жаль, что я не умею определять больных детей с первого взгляда. К сожалению, меня этому никто не учил. А знаете, кого еще этому не учат? Большую часть знакомых мне школьных администраторов, учителей и тренеров. В лучшем случае их полезные навыки ограничиваются техниками сдерживания. Как признался мне Кирк Долсон, замдиректора средней школы в Потомак Фоллс: «Я ежедневно работаю с такими детьми, но меня обучили только способам сдерживания». И тем не менее этот школьный администратор регулярно взаимодействует с больными ребятами, потому что они чаще других попадают в неприятности (вроде описанной выше).
Если вы педагог, то техникам сдерживания учиться должны не в первую очередь, а в последнюю. И уж тем более ими ваше образование ограничиваться не должно, раз уж вы работаете с детьми, у которых нарушена социальная интеграция.
Вот чем еще поделился со мной Долсон:Чарли, нашего одиннадцатиклассника, недавно отстранили от занятий за то, что он включил пожарную тревогу (она подразумевает обязательную эвакуацию 1500 учащихся). Стоило позвонить его матери и рассказать о случившемся, как она примчалась забрать сына. Позднее, на той же неделе, я встретился с ней, и она призналась, что дела у Чарли не очень. Мне нужно было поговорить с ними обоими – по поводу дисциплинарного взыскания, однако мать Чарли испугалась, что, снова оказавшись в школе, он сорвется. Для него школа – это раздражитель. Тогда я предложил приехать к ним домой. Мама Чарли просто ушам своим не поверила, но работа есть работа. Когда я приехал, Чарли лежал на диване и отказывался разговаривать. Один из учителей сообщил мне о его коллекции виниловых дисков, и вот я принялся расспрашивать о ней. Мама поинтересовалась: не лучше ли сначала поговорить о школе и уже потом – о коллекции пластинок? Однако Чарли уже поставил старую запись группы R.E.M. и дал мне свои любимые наушники – послушать песню.
Педагоги ежедневно сталкиваются с детьми, которые склонны попадать в неприятности в силу своих отклонений в развитии, однако эти педагоги не владеют должными знаниями и навыками, чтобы вовремя определить настоящую проблему и выработать нужный курс действий.
Нельзя сидеть сложа руки. Эти дети и их семьи – часть нашего сообщества и заслуживают достойного обращения. В наших же интересах грамотно и эффективно решать проблемы, связанные с ними, ибо эти проблемы прямо воздействуют и на нас. В частности, это касается педагогов: если мы не понимаем, как подобные коллизии влияют на наши ежедневные взаимодействия в школе, работа становится неэффективной, а это уже наносит ущерб всем нашим подопечным.
Повторюсь: не будучи специалистом по расстройствам развития, я обратилась к профессионалам из Ассоциации жизни в сообществе (Боулдер, штат Колорадо) и Отделения развивающей и поведенческой педиатрии Детского медицинского центра (Цинциннати). Я попросила развенчать мифы о поведении детей с расстройствами развития и помочь подготовить вас и вашего ребенка, вооружить знаниями.
О ЧЕМ ВСЕ-ТАКИ РЕЧЬ? Ознакомившись с приведенными ниже характеристиками, вы, возможно, узнаете кого-то из ваших знакомых или даже себя. Это не значит, что у вас или вашего знакомого СДВГ, ОКС или аутизм. У многих из нас можно выявить какие-то незначительные признаки расстройств. И все равно, даже если вы узнали кого-то из знакомых, помните: это прежде всего человек, а не просто больной. Мы все – люди, какие бы ярлыки на нас ни навешивали.
Аутизм тормозит нормальное развитие социальных и коммуникационных навыков. Последние исследования показали, что 1 из 88 детей страдает той или иной формой аутизма. Это сложный недуг, степени тяжести которого определяются одним термином: заболевания аутического спектра (ЗАС). Например, один больной аутизмом может иметь высокий сенсорный вход, из-за чего ему тяжелее физически сближаться с окружающими. Шум привычного нам уровня причиняет ему боль. У другого может быть низкий сенсорный вход, и он будет подходить к другим людям чересчур близко, не в силах услышать то, что прекрасно слышат остальные.
Синдром Аспергера часто определяют как высокофункциональную форму аутизма. Страдающие им люди могут взаимодействовать с окружающими, но делают это отличным от привычного способом.
ОКС (обсессивно-компульсивный синдром) вызывает у человека навязчивые мысли, идеи, ощущения, отчего он чувствует острую необходимость совершать какие-либо действия. Он прекрасно понимает, что его поведение отличается от поведения окружающих. Для задиры ребенок с ОКС – самая легкая мишень. ОКС диагностируеся у 1 из 200 детей.
СДВГ (синдром дефицита внимания с гиперактивностью) – расстройство, мешающее реагировать на изменения параметров окружающей среды, контролировать уровень и частотность импульсов адекватно своему уровню развития. То есть если обычный десятилетка с трудом высиживает за партой один час, то ребенок с СДВГ едва ли вообще способен на чем-то фиксировать внимание, будь то школьный предмет, домашние поручения или внеклассные занятия. СДВГ проявляется у 1 из 10.
Обычно эти недуги встречаются порознь, однако у некоторых детей может быть и целый букет расстройств. Впрочем, между аутизмом и другими проблемами в сфере социальной интеграции и умственного здоровья существует принципиальная разница. Например, дети с СДВГ лучше понимают последствия своего поведения: они знают, что окружающим с ними тяжело. СДВГ мешает контролировать и адекватно изменять свое поведение. Страдающий же аутизмом не понимает проблем, связанных с его поведением. Ирония судьбы: чем сильнее степень аутизма, тем меньше человек замечает свою ненужность в обществе. Даже сознавая значение социальных связей, он вряд ли будет страдать от их отсутствия. Но если у ребенка высокофункциональный аутизм, он либо сам будет искать «социальные» ситуации, либо его в них будут помещать (например, отправив учиться в обычную школу). Вот что говорит по этому поводу Донна Мюррей, содиректор Центра Келли О’Лири по изучению заболеваний аутического спектра при детском медицинском центре города Цинциннати:
Больные аутизмом дети изо всех сил стараются адаптироваться, хотя и не понимают, когда делают что-то не так. Они чувствуют себя отвергнутыми, однако не сознают причин. Кому-то из них отчаянно хочется иметь друзей, кому-то – плевать. Если спросить их, кто такой друг, некоторые ответят: это тот, кто не ведет себя со мной подло. Прочие ответят: это тот, кто сидит со мной за партой или разделяет мои интересы.
Социофобия — это сильный страх оценки со стороны общества в социальной или рабочей ситуации. Страдающий им не просто стесняется; он сознает, что страх излишен и неоправдан, но ничего не может с собой поделать. Он боится унизиться или поставить себя в неловкое положение.
Нарушение обучаемости затрагивает способность мозга воспринимать и обрабатывать информацию. Ричард Лавуа в своей замечательной книге «It’s so Much Work to Be Your Friend» («Трудно быть вашим другом») объясняет связь между нарушением обучаемости и социальной интеграцией:
Если вашему ребенку трудно дается учеба, он наверняка испытывает затруднения и в общественной жизни… Согласно недавним государственным исследованиям, только 16% детей с нарушенной обучаемостью считают, что имеют «нормальные социальные отношения». Оно и понятно, ведь человек с нарушенной обучаемостью иначе воспринимает, обрабатывает и интерпретирует окружающий мир. Логично предположить, что этот всепроникающий недуг негативно сказывается на шестнадцатичасовой «общественной жизни» ребенка, так же, как и на его восьмичасовой «школьной жизни».
Возникает впечатление, будто неуспевающий ребенок беззащитный, нервный и странный, однако мой опыт говорит обратное: неуспевающие дети социально агрессивны – так они самоутверждаются.
НА ЧТО ПОХОЖ АУТИЗМ? Симптомы ЗАС в значительной степени мешают расти и развиваться. Сейчас я подробно их разберу. По мере чтения вы поймете, почему аутичные дети нуждаются в понимании. Часть нормального социального созревания подростка подразумевает умение ловить момент: когда можно нарушить правила безнаказанно; когда нужно притвориться, что следуешь правилам, и когда нужно действительно им следовать. Первые два пункта буквально недоступны для аутистов, тогда как третий для них прост и комфортен. Список ниже можно было бы назвать рецептом, как отвадить от себя успех в социуме и школе.
Одержимо рассказывать о том, что окружающим неинтересно. Поскольку аутист не замечает невербальных сигналов, он не видит, когда человеку скучно, – вот и продолжает болтать.
Перебивать других. Нейротипичные мальчики постоянно перебивают друг друга, но делают это умеючи. Если у вас такого навыка нет – а у аутиста его нет, – вы легко можете нарушить социальные правила.
Не идти на уступки. Должен быть явный победитель и проигравший. Например, если кто-то получает шанс что-то исправить, для человека с ЗАС это жульничество. Он уверен, что ему лучше известны правила, и считает неправильным, когда кому-то дают второй шанс. Он-то играет по правилам, он эти правила изучил, а тут кто-то побеждает обманным путем!
Воспринимать все буквально. Аутист не понимает сарказма, двусмысленностей, разницы между небольшой ложью, ложью из вежливости и настоящей ложью. Например, если ребенок с аутизмом десять раз кряду приглашает сверстника в гости, а тот отвечает: «Я подумаю», то аутист не понимает, что его пытаются отшить. Для него нормально и логично приглашать человека до тех пор, пока тот не ответит согласием.
Быть неуклюжим. Аутистам трудно бывает ездить на велосипеде, ловить мяч или карабкаться вверх, то есть в играх с другими детьми они заведомо уступают. Представьте, на что похожи для них перемены и общение с соседскими детьми [30] .
Совершать повторяющиеся телодвижения. Аутичные дети могут раскачиваться на стуле, хлопать в ладоши или совершать иные телодвижения, отвлекая при этом окружающих. Только не думайте, будто все больные ЗАС подобны герою Дастина Хоффмана в «Человеке дождя»: порой эти движения не так сильно бросаются в глаза. Вы видели, как кто-нибудь стучит ногой по полу? Сами грызли ногти? Видели, как девочка накручивает на палец локон волос? То же – и многое другое – делают аутисты. Так они избавляются от страха. Как-то я вела урок в классе, где мальчик-аутист, объясняя, почему его смущают девочки, закинул ногу за голову (серьезно!).
Употреблять неживые речевые обороты. Аутисты не понимают или с трудом понимают подростковый сленг. Даже если ребенок-аутист общителен и получает уроки социальных навыков, он все равно разговаривает неестественно, как робот, или «слишком вежливо».
Не менять код. Аутисты не меняют манеру речи в зависимости от того, с кем разговаривают. Например, мальчики в своем кругу постоянно бранятся, а при учителях и родителях следят за речью. Дети-аутисты не умеют менять поведение и потому влипают в неприятности.
Мыслить негибко. Юджиния Брейди из боулдерского Общества помощи аутичным детям описывает это так: «Представьте, что вы машина, а ребенок-аутист – поезд. Если перед вами закрытая улица, вы может свернуть и поискать объезд. А теперь вообразите, что препятствие возникает на железнодорожных путях. Вы – поезд и свернуть не можете. Либо останавливаетесь, либо пролетаете сквозь препятствие».
Доносить на сверстников. Помните, я описывала ситуацию, где одного ученика раздражало дурное поведение одноклассников и то, что учитель не мог с ними справиться? Могу поспорить, что в классе находился провокатор, намеренно создающий беспорядок, желающий взбесить аутиста. И правда, что может быть хуже в Мире мальчиков, чем вести себя подобно учителю или доносить на других? Будь вы одноклассником стукача-аутиста, заступились бы вы за него? Может, вы и не стали бы сами травить его, но и не остановили бы травлю.
Поддерживать незрелые интересы. Помните покемонов? Некоторые старшеклассники до сих пор смотрят мультики про них.
Советоваться с мамой. Поскольку у аутистов друзей обычно мало, они обращаются за советом – как поладить с окружающими ребятами – к родителям, особенно к мамам. Подумайте: что, если бы вам приходилось постоянно обращаться к матери за объяснениями тоних правил общения в кругу знакомых мальчиков?
КАК УГОДИТЬ ВСЕМ?
На этот вопрос есть множество ответов, но я бы хотела рассказать одну позитивную историю, а после обратить внимание на то, что мы – родители нейротипичных детей – можем предпринять.
Эндрю отправили в обычную школу в Цинциннати, хотя он страдает аутизмом и нарушением обучаемости. А еще он невероятно хороший фотограф и менеджер университетской баскетбольной команды. В девятом классе Эндрю написал письмо Стиву Пржваре, тренеру баскетбольной команды девятиклассников, и предложил свои услуги (хотя даже правил игры не знал).Я не был знаком с Эндрю, когда он прислал строго формальное электронное письмо и попросился в менеджеры команды. Поспрашивал у ребят в школе и выяснил, что у Эндрю аутизм. Я хотел помочь, но боялся, что он не приживется среди девятиклассников: боялся того, что с ним могут сделать в раздевалке, как с ним станут разговаривать. Боялся, что ребята не стерпят неудач Эндрю, станут его задирать.
Тогда я встретился с ним с его родителями. Вместе мы выработали для него свод правил и обязанностей. Он посещал все собрания и игры команды (только в раздевалку соваться я запретил ему строго-настрого). Перед началом сезона я собрал ребят и предупредил, что не потерплю несправедливого обращения с Эндрю. Донести мысль до всей команды помогли несколько очень хороших лидеров.
На играх Эндрю выступал чирлидером и выкладывался полностью. Нам это очень помогало. Еще он создал группу в Facebook, через которую оповещал игроков о тренировках и изменениях в расписании. Во время игр он, по моему поручению, вел статистику подборов и перехватов. Когда я только начинал карьеру тренера, я бы, наверное, и не стал заниматься юношей вроде Эндрю, однако сейчас ощущаю удовлетворение.
Два года спустя Эндрю пошел дальше вместе с командой – теперь он ее полноценный менеджер. Вот как отзывается об Эндрю тренер команды Дэвид Мосс:
За последний год Эндрю взял на себя множество наших дел; он всегда разнимает свалку, засекает время и подносит мячи. Эндрю дали доступ в раздевалку, и если кто-то, забывшись, матерится, то сразу извиняется перед ним. У Эндрю многому учишься. В прошлом году мы проиграли турнир, и я сильно переживал. Через несколько дней мы снова вышли на площадку, а настроение так и не улучшилось. И тут я вижу: из тоннеля, вперед команды, выбегает Эндрю, с карандашом и планшетом; на лице у него широченная улыбка. Вот он проносится под корзиной и начинает такие коленца выкидывать! Ничего подобного в жизни не видел. Печаль тут же прошла, сменившись мыслью: «Да что со мной такое? Что я тут делаю? Эндрю вон просто рад быть на площадке. Это же, в конце концов, самое главное».
Для Эндрю и людей в его положении цель – быть не то чтобы талисманом команды, а просто вносить ценный вклад. Тут есть свои подводные камни, поэтому надо учитывать пределы, до каких способен работать такой ребенок. Эндрю, например, не собирался играть за команду, однако был ее активным членом. Хизер Джонсон, психолог, помогающий семьям пристраивать детей к делу с пользой для них и для окружающих, говорит:
Надо чтобы родители позволяли аутичным детям выходить в свет и участвовать в ситуациях, развивающих социальные навыки. Однако такие дети рискуют потерпеть неудачу и предстать перед окружающими в невыгодном свете. Например, если ребенок-аутист играет за футбольную команду и не может попасть по мячу, то он только злит остальных ребят. С учетом всех этих причин я бы советовала ребятам с ЗАС заниматься не командными, а индивидуальными видами спорта вроде плавания или карате. Они добьются одновременно и спортивного успеха, и общения, и никто не рассердится на ребенка с ЗАС, если он потерпит неудачу.