Сильный яд Сэйерс Дороти

Глава XIX

Мисс Климпсон осталась ночевать в свободной спальне.

— Думаю, нужно написать мистеру Эркарту о сеансе, — предложила она, — и объяснить, что, по-вашему, надежнее и вернее отправить завещание ему.

— Мистер Эркарт очень удивится, — отозвалась мисс Бут. — Даже не знаю, что он на это скажет. Юристы ведь, как правило, не верят в общение с духами. Кроме того, мистеру Эркарту может показаться подозрительным, что мы смогли сами открыть сейф.

— Но ведь дух сам указал нам, где искать код! Не станет же мистер Эркарт утверждать, что нужно было проигнорировать подобное послание? К тому же вы сразу докажете, что совесть у вас чиста, послав ему с письмом завещание. Это все равно как если бы вы попросили его приехать, проверить содержимое сейфа и собственноручно поменять код, разве нет?

— Но не лучше ли оставить завещание здесь? Пусть он сам его заберет.

— А вдруг бумаги нужны ему срочно?

— Тогда почему он за ними не приехал?

Мисс Климпсон с некоторым раздражением отметила, что по вопросам, не касающимся спиритизма, мисс Бут проявляет способности к независимому суждению.

— Возможно, он пока не знает, что ему нужно завещание. Возможно, духи предвидят необходимость, которая возникнет лишь завтра.

— И правда, это вполне вероятно. Если бы только люди больше полагались на данные им свыше чудесные наставления, сколько можно было бы предусмотреть, сколько предугадать! Думаю, вы правы. Сейчас найдем подходящий по размеру конверт, я напишу адрес и утром отошлю завещание.

— Письмо, наверное, лучше отправить заказной почтой, — сказала мисс Климпсон. — Если вы мне доверите конверт, я могу прямо с утра зайти на почту.

— Правда? Вы у меня камень снимете с души. Что же, полагаю, вы устали не меньше меня, так что я сейчас вскипячу воду для грелок, и ляжем спать. Вы посидите в гостиной? А я пока вам постелю. Нет-нет, не беспокойтесь, это пара минут. Мне часто приходится стелить постели.

— Тогда я присмотрю за чайником, — ответила мисс Климпсон. — Должна же от меня быть хоть какая-то польза.

— Хорошо. Чайник вскипит быстро. Вода в бойлере и так довольно горячая.

Оставшись одна на кухне, где подпрыгивал и свистел закипающий чайник, мисс Климпсон не стала терять ни минуты. На цыпочках она подошла к лестнице и прислушалась к удаляющимся шагам медсестры. Затем проскользнула в маленькую гостиную, схватила письмо в запечатанном конверте и тонкий, длинный нож для бумаг, который еще раньше заприметила, и поспешила обратно, на кухню.

Просто удивительно, как много времени проходит, прежде чем из носика чайника, казалось бы уже готового закипеть, появится долгожданный пар. Обманчивое пофыркивание и прерывистое посвистывание немилосердно терзают наблюдателя. В тот вечер мисс Климпсон подумала, что за время, пока чайник вскипел, можно было постелить хоть двадцать постелей. Но даже под пристальным взглядом чайник не может греться вечно. Спустя час, который на самом деле длился не дольше семи минут, мисс Климпсон, сгорая от стыда, с вороватым видом поднесла конверт к обжигающей струе пара.

— Главное — не торопиться, — говорила себе мисс Климпсон, — святые угодники, только не торопиться, иначе я его порву.

Она просунула нож под уголок конверта; он аккуратно отошел, и в этот момент в коридоре вновь послышались шаги мисс Бут.

Мисс Климпсон проворно закинула нож за плиту, отогнула уголок конверта, чтобы он снова не приклеился, и сунула его за крышку для блюда, висевшую на стене.

— Вода вскипела! — весело крикнула она. — Где тут грелки?

Нужно отдать должное самообладанию мисс Климпсон — грелки она наполнила недрогнувшей рукой. Мисс Бут поблагодарила ее и, взяв в каждую руку по грелке, отправилась наверх.

Мисс Климпсон извлекла из тайника конверт, достала завещание и быстро его просмотрела.

Документ был довольно короткий, и суть схватывалась легко, несмотря на юридические термины. Спустя три минуты она положила завещание обратно, провела языком по краешку конверта и заклеила его. Спрятав конверт в карман нижней юбки[107] — мисс Климпсон предпочитала одежду старомодную и практичную, — она отправилась на разведку в кладовую. Когда мисс Бут вернулась, мисс Климпсон безмятежно заваривала чай.

— Я подумала, чай подкрепит нас после всех трудов, — заметила она.

— Прекрасная мысль! — отозвалась мисс Бут. — Я как раз подумала, не выпить ли нам по чашечке.

Мисс Климпсон взяла чайник и пошла в гостиную, предоставив мисс Бут нести следом поднос с чашками, молоком и сахаром. Водрузив чайник на полку у камина и бросив взгляд на письмо, которое снова мирно лежало на столе, мисс Климпсон улыбнулась и удовлетворенно вздохнула. Она выполнила свою миссию.

Письмо мисс Климпсон лорду Питеру Уимзи

Вторник, 7 января, 1930

ДОРОГОЙ ЛОРД ПИТЕР!

Как Вы узнаете из утренней телеграммы, мои старания УВЕНЧАЛИСЬ УСПЕХОМ!! Хотя я НЕ ЗНАЮ, как оправдаться перед собственной совестью за методы, которыми я воспользовалась! Но надеюсь, Церковь учитывает необходимость обмана в некоторых профессиях, например полицейского или разведчика на войне, и полагаю, уловки, на которые я пошла, также подпадают под эту категорию. Впрочем, мои религиозные сомнения Вам едва ли интересны. Поэтому перехожу к тому, что я ВЫЯСНИЛА!!

В последнем письме я разъяснила Вам свой план, так что Вы знаете, что делать с самим завещанием, которое сегодня в одном конверте с письмом было своевременно отправлено заказной почтой мистеру Норману Эркарту. То-то он удивится!!! Мисс Бут составила превосходное сопроводительное письмо, которое я прочитала до отправки: оно объясняет все обстоятельства БЕЗ упоминания каких-либо ИМЕН!! Мисс Мерчисон я известила телеграммой о том, что скоро придет письмо, — надеюсь, ей удастся поприсутствовать при открытии конверта: так у нас будет еще один СВИДЕТЕЛЬ, способный подтвердить существование документа. Хотя вряд ли мистер Эркарт осмелится что-то с ним сделать. Возможно, мисс Мерчисон удастся изучить завещание более подробно, чего я сделать просто не успела (лорд Питер, это такая захватывающая история!

Жду не дождусь, когда приеду и смогу подробно все Вам рассказать), но на всякий случай вот содержание документа в общих чертах:

Собственность включает недвижимое (дом с земельным участком) и движимое имущество (правда, здорово я управляюсь с юридической терминологией?), последнее не могу точно оценить. Но суть в следующем: Вся недвижимость отходит Филиппу Бойзу. Пятьдесят тысяч фунтов (наличными) отходят Филиппу Бойзу.

Выжидательная собственность[108] (это ведь собственность, очищенная от налогов и долгов?) отходит мистеру Норману Эркарту, который назначается единственным душеприказчиком.

Несколько завещательных отказов в пользу благотворительных театральных фондов, но я не смогла запомнить подробности.

В отдельном параграфе объясняется, что завещательница оставляет большую часть имущества Филиппу Бойзу в знак того, что она прощает его семье дурное с ней обращение, за которое он не должен нести ответственности.

Завещание датировано пятым июня 1920 года, свидетели — Ева Габбинс, экономка, и Джон Бриггс, садовник.

Дорогой лорд Питер, надеюсь, для Вашего дела этих сведений будет достаточно. Я рассчитывала, что после того, как мисс Бут вложила завещание и письмо в общий конверт, я еще смогу достать его и внимательно прочесть, но она для пущей сохранности запечатала конверт личной печатью миссис Рейберн, и для того чтобы аккуратно открыть конверт, мне бы не хватило сноровки, хотя теоретически я знаю, что нужно воспользоваться нагретым ножом. Как Вы понимаете, я не могу сразу же уехать из Уиндла — после недавнего инцидента мой поспешный отъезд покажется очень странным. Кроме того, за несколько «сеансов» я намереваюсь предостеречь мисс Бут насчет миссис Крейг и ее «посредника» Федоры — сдается мне, эта миссис Крейг шарлатанка не хуже меня!!! Только без моих альтруистических мотивов!! Поэтому не удивляйтесь, если я вернусь в город примерно через неделю! Меня немного беспокоит, что это потребует дополнительных трат, и если подобные предосторожности покажутся Вам неоправданными, то дайте мне знать — и я тут же изменю свои планы. Желаю Вам удачи, лорд Питер!

Искренне Ваша,

Кэтрин А. Климпсон

Р. S.: Кстати, заметьте, я справилась с «заданием», почти уложившись в установленный недельный срок! Мне очень жаль, что не получилось закончить дело вчера, но я ужасно боялась все испортить спешкой!!

— Бантер, — сказал лорд Питер, поднимая глаза от письма, — я так и знал, что-то с этим завещанием нечисто.

— Да, милорд.

— Есть в завещаниях что-то такое, от чего самые мерзкие черты человеческой натуры вылезают на поверхность. Люди, в обычных обстоятельствах необыкновенно милые и прямые, становятся изворотливее штопора и бросаются на других с пеной у рта, лишь только заслышат «Завещаю…». Кстати, это напоминает мне, что неплохо бы отпраздновать хорошие новости, испив шампанского из серебряной кружки. Достаньте бутылочку «Поммери»[109] и передайте старшему инспектору Паркеру, что я хотел бы с ним перекинуться парой слов. И принесите мне те записи мистера Арбатнота. И еще, Бантер!

— Милорд?

— Свяжитесь по телефону с мистером Крофтсом, выразите ему мое почтение и скажите, что я нашел преступника и мотив и надеюсь в ближайшее время собрать доказательства и точно определить, каким образом было совершено преступление, — если только он добьется, чтобы слушание отложили хотя бы на неделю.

— Хорошо, милорд.

— Но на самом деле я понятия не имею, как все произошло, Бантер.

— Не сомневаюсь, вскоре все выяснится, милорд.

— Да, конечно, — небрежно отозвался Уимзи. — Конечно. Я не собираюсь волноваться из-за таких пустяков.

Глава XX

Мистер Понд снисходительно поцокал языком.

Мисс Мерчисон оторвала взгляд от пишущей машинки и посмотрела на него:

— Что-то случилось, мистер Понд?

— Ничего не случилось, — раздраженно ответил старший клерк. — Так, глупое письмо от глупой представительницы вашего пола.

— Обычное дело.

Мистер Понд насупился, почувствовав в тоне подчиненной неуместную дерзость. Взяв письмо и остальное содержимое конверта, он пошел в кабинет мистера Эр карта.

Мисс Мерчисон тут же подлетела к его столу, на котором лежал распечатанный конверт от заказного письма. Судя по почтовому штемпелю, отправлено из Уиндла.

«Как удачно, — отметила про себя мисс Мерчисон. — Мистер Понд в качестве свидетеля даже лучше меня. Хорошо, что это он распечатал конверт».

Мисс Мерчисон вернулась на место. Через несколько минут вернулся сдержанно улыбающийся мистер Понд.

Вскоре мисс Мерчисон, которая сидела нахмурившись над своими стенографическими записями, встала и подошла к старшему клерку.

— Вы умеете читать стенограммы, мистер Понд?

— Нет, — ответил он. — В мое время считалось, что это ни к чему.

— Никак не разберу вот эти значки, — сказала мисс Мерчисон. — То ли «стоит согласиться с», то ли «стоит согласовать с». А это ведь большая разница.

— Несомненно, — сухо отозвался мистер Понд.

— Наверное, лучше не рисковать, — сказала мисс Мерчисон. — Письмо нужно отправить сегодня же утром. Пожалуй, спрошу у начальника.

Мистер Понд в который раз недовольно фыркнул, возмущенный небрежностью машинистки.

Мисс Мерчисон решительно прошла через общий офис и без стука распахнула дверь в кабинет; при виде подобной бесцеремонности мистер Понд вновь заохал.

Мистер Эркарт стоял у каминной полки спиной к двери. Он резко обернулся, прикрикнув на мисс Мерчисон:

— Сколько раз вам говорить, мисс Мерчисон: прежде чем войти, стучитесь!

— Прошу прощения. Я забыла.

— Постарайтесь, чтобы впредь это не повторялось. Что там у вас?

Он не вернулся к своему столу, а так и остался стоять, прислонившись к каминной полке. Его голова с гладко зачесанными волосами четко вырисовывалась на фоне светло-коричневых панелей и была чуть запрокинута, как будто он пытался кого-то заслонить или с вызовом смотрел на противника.

— Я тут не могу разобрать стенограмму вашего письма к «Туку и Пибоди», — объяснила мисс Мерчисон, — поэтому решила, что лучше спросить у вас.

— Мне бы хотелось, чтобы вы сразу записывали текст разборчиво, — отчеканил мистер Эркарт, не отрывая от нее взгляда. — Если я диктую слишком быстро, так и скажите. По крайней мере, это избавит нас от дальнейших неприятностей.

Мисс Мерчисон вспомнила свод правил, который лорд Уимзи (и в шутку, и всерьез) однажды составил в качестве руководства для сотрудниц «кошачьего приюта». И сейчас ей особенно вспомнилось правило № 7: «Никогда не доверяйте тому, кто смотрит вам прямо в глаза. Он хочет, чтобы вы чего-то не заметили. Ищите это».

Под пристальным взглядом начальника она принялась осторожно осматривать кабинет.

— Еще раз прошу прощения, мистер Эркарт. Больше такое не повторится, — пробормотала она.

Прямо за головой адвоката у края панели обнаружилась странная темная линия, как будто панель не совсем плотно прилегала к рамке. Раньше мисс Мерчисон этого не замечала.

— Ладно, что вы там не можете разобрать?

Мисс Мерчисон задала свой вопрос, выслушала ответ и удалилась. Уходя, она успела быстро взглянуть на стол — завещания не было.

Она вернулась к работе и допечатала письма. Когда мисс Мерчисон принесла их на подпись, она украдкой еще раз взглянула на ту самую панель. Темная линия исчезла.

В половине пятого мисс Мерчисон поспешно покинула контору. Ей показалось, что болтаться поблизости будет неосмотрительно. Она быстро прошла по Хэнд-корт, свернула направо, на Холборн, затем опять направо — быстро пройдя Фезерстоун, сделала крюк по Ред-Лайон-стрит и вышла на Ред-Лайон-сквер. Спустя пять минут она уже прогуливалась по обычному своему маршруту — вокруг площади и туда-сюда по Принстон-стрит. Вскоре она издалека заметила тощую, сутулую фигуру — мистера Понда; он зашагал по Бедфорд-роу в сторону станции «Чансери-лейн». Через некоторое время появился и мистер Эркарт. Он чуть помедлил на пороге, посмотрел по сторонам, а затем перешел улицу и направился прямо к мисс Мерчисон. Сначала она подумала, что он ее заметил, и нырнула за стоявший на краю тротуара фургон. Под таким прикрытием она незаметно проскользнула к мясной лавке на углу улицы и стала внимательно изучать витрину с новозеландской ягнятиной и охлажденным пивом. Мистер Эркарт подошел еще ближе. Его шаги становились все слышнее — и вдруг затихли. Мисс Мерчисон принялась пожирать глазами кусок мяса с пометкой «4,5 фунта — 3 шиллинга, 4 пенса». Над ухом у нее раздался голос:

— Добрый вечер, мисс Мерчисон. Подбираете кусочек к ужину?

— А, мистер Эркарт, добрый вечер! Стою тут и думаю, как жаль, что Провидение не слишком заботится о том, чтобы и для одиноких людей находился подходящий кусочек.

— Вы правы, говядина и баранина могут надоесть.

— А от свинины бывает несварение.

— Совершенно верно. Пора бы положить конец вашему одиночеству, мисс Мерчисон.

Она хихикнула:

— Но, мистер Эркарт, это так неожиданно…

Лицо мистера Эркарта, покрытое странными пятнышками, залил румянец.

— Доброй ночи, — резко и очень холодно сказал он.

Мисс Мерчисон усмехнулась про себя, глядя ему вслед.

— Это его немного приструнит. Нечего фамильярничать с подчиненными. Они могут использовать это против вас.

Она подождала, пока мистер Эркарт скроется из виду на другом конце площади, затем вернулась по Принстон-стрит на Бедфорд-роу, перешла через дорогу и вновь вошла в контору. Сверху как раз спускалась уборщица.

— Миссис Ходжес, а это снова я! Мне нужно зайти в офис — вы не возражаете? Представляете себе, потеряла лоскуток шелка. Наверное, оставила в столе, а может, обронила где-нибудь. Вы его, случайно, не находили?

— Нет, мисс, я в вашем офисе еще не убирала.

— Тогда придется мне самой все обыскать. А я хотела попасть в «Борн» до половины седьмого. Какая досада!

— Ваша правда, мисс. Да еще в автобусах начинается такая толкотня. Заходите.

Она открыла дверь, и мисс Мерчисон влетела внутрь.

— Помочь вам поискать, мисс?

— Спасибо, миссис Ходжес, не беспокойтесь. Я уверена, ткань где-то здесь.

Миссис Ходжес взяла ведро и пошла за водой на задний двор. Как только мисс Мерчисон услышала тяжелые шаги вверх по лестнице на второй этаж, она поспешила в кабинет мистера Эркарта.

— Я обязана проверить, что там за этой панелью. Дома на Бедфорд-роу, высокие, симметричные, с плавными хогартовскими линиями,[110] напоминают о блеске былых времен. Изящество деревянных панелей в кабинете мистера Эркарта не могли испортить даже многочисленные слои краски; над камином красовалась гирлянда из цветов и плодов (для того периода, пожалуй, даже слишком пышная), окружавшая перевязанную лентой корзину. Если панель выдвигается с помощью тайной пружины, скорее всего, нужно нажать на какой-то выступ в украшениях. Мисс Мерчисон придвинула к камину стул и принялась шарить руками по декоративной гирлянде, нажимая на каждый выступ и внимательно прислушиваясь, не идет ли кто.

Профессионал с этой задачей справился бы в два счета, но мисс Мерчисон все свои знания о тайниках почерпнула из сенсационных романов,[111] и механизм никак ей не поддавался. Спустя четверть часа она была на грани отчаяния.

На лестнице послышались шаги миссис Ходжес. Мисс Мерчисон так резко отпрыгнула от панели, что стул покачнулся, и ей пришлось ухватиться за какой-то выступ, чтобы не упасть. Спустившись вниз, она поставила стул на место, обернулась — и увидела, что панель над камином отошла от стены.

Сначала она решила, что это чудо, но тут же поняла, что, падая, сдвинула рамку панели. Небольшой деревянный фрагмент отошел в сторону, открыв спрятанную панель с замочной скважиной посредине.

Она слышала, что миссис Ходжес возится где-то в дальних комнатах, но ее уже охватил азарт — и какая разница, что подумает уборщица. Мисс Мерчисон подперла дверь тяжелым стулом, чтобы никто не смог войти быстро и бесшумно. Мгновение — ну нее в руках отмычки Вилли Виртуоза: какое счастье, что она не успела их вернуть! И как удачно, что мистер Эркарт положился на скрытую панель, не позаботившись даже оснастить свой тайник английским замком!

Минута-другая возни с отмычками — и замок поддался. Мисс Мерчисон потянула на себя маленькую дверцу.

Внутри лежала связка бумаг. Мисс Мерчисон быстро их просмотрела, затем еще раз, с озадаченным видом. Расписки о получении ценных бумаг, акционерные сертификаты, трест «Мегатерий»… знакомые названия, только где она могла их слышать?..

Мисс Мерчисон вдруг сделалось нехорошо, и она резко села, держа в руках пачку бумаг.

Она внезапно поняла, что случилось с деньгами миссис Рейберн после того, как та доверчиво передала управление собственностью в руки мистера Эркарта, поняла, почему так важно было завещание. У нее голова пошла кругом. Мисс Мерчисон схватила со стола лист бумаги и принялась стенографическими значками записывать детали различных финансовых операций, засвидетельствованных в этих документах.

В дверь постучали.

— Вы тут, мисс?

— Одну минутку, миссис Ходжес. Кажется, я где-то здесь обронила лоскут.

Сильно пнув тяжелый стул, она надежно забаррикадировала дверь.

Нужно торопиться. В любом случае она уже записала достаточно, чтобы убедить лорда Питера поподробнее разузнать о делах мистера Эркарта. Мисс Мерчисон аккуратно положила бумаги в шкафчик. Там же сбоку лежало и завещание. Она внимательно посмотрела — в глубине шкафчика лежало что-то еще. Мисс Мерчисон протянула руку и вытащила таинственный предмет. Это оказался белый бумажный пакетик с ярлычком иностранной аптеки. Один край был надорван и снова загнут. Мисс Мерчисон разорвала пакетик — внутри обнаружилось около двух унций мелкого белого порошка.

Не считая спрятанных сокровищ и таинственных документов ничто не вызывает больше скандальных предположений, чем пакетик с неизвестным белым порошком. Мисс Мерчисон взяла еще один лист бумаги, отсыпала туда немного порошка, положила пакетик обратно в шкаф и заперла дверцу отмычкой. Дрожащими руками она задвинула на место деревянную панель, надавив на нее до упора, чтобы нечаянно не оставить тонкой щели.

Оттащив от двери стул, она радостно крикнула:

— Нашла, миссис Ходжес!

— Ну наконец-то! — сказала появившаяся в дверях миссис Ходжес.

— Вы только вообразите! — продолжала мисс Мерчисон. — Я рассматривала образцы тканей, когда меня позвал мистер Эркарт, — видимо, один лоскуток зацепился за платье, а в кабинете упал на пол.

Она с торжествующим видом показала уборщице шелковый лоскут. Еще днем она оторвала кусок от подкладки своей сумки (между прочим, очень хорошей сумки), что могло бы служить доказательством ее преданности своему делу, хотя доказательства тут были излишни.

— Боже ты мой, — воскликнула миссис Ходжес, — как же хорошо, что вы его нашли, правда, мисс?

— Я уже было отчаялась, — ответила мисс Мерчисон, — но оказалось, он лежал тут в темном углу. А теперь мне нужно бежать, иначе магазин закроется. Доброй ночи, миссис Ходжес.

Но задолго до того, как любезные гг. Борн и Холлингсворт закрыли свой магазин, мисс Мерчисон позвонила в дверь на третьем этаже дома на Пикадилли, 1100-А.

Совещание было в самом разгаре. Мисс Мерчисон увидела приветливого Фредди Арбатнота, встревоженного старшего инспектора Паркера, сонного лорда Питера и Бантера, который, сообщив о ее приходе, незаметно отошел в сторону и замер с почтительным видом.

— Ну что, мисс Мерчисон, принесли нам новости? Если да, то вы явились вовремя — орлы уже собрались.[112] Мистер Арбатнот, старший инспектор Паркер, мисс Мерчисон. А теперь давайте все присядем, и будет нам счастье. Хотите чаю, мисс Мерчисон? Или, может, желаете перекусить?

Мисс Мерчисон отказалась от угощения.

— Хм! — сказал Уимзи. — Пациентка отказывается от еды. В глазах дикий блеск. Во взгляде волнение. Губы приоткрыты. Пальцы теребят застежку сумки. Все симптомы указывают на острый приступ общительности. Рассказывайте, мисс Мерчисон, не щадите нас.

Гостья не заставила себя упрашивать. Она поведала о своих приключениях, с первого слова захватив внимание аудитории, которое не ослабевало до самого финала. А когда мисс Мерчисон достала завернутый в бумагу белый порошок, слушатели были так поражены, что разразились овацией, к которой даже осторожно присоединился Бантер.

— Вам этого достаточно, Чарльз? — спросил Уимзи.

— Должен признаться, я потрясен, — ответил Паркер. — Нужно, конечно, провести анализ порошка…

— Так и сделаем, мой осмотрительнейший друг, — сказал Уимзи. — Бантер, пожалуйста, подготовьте штатив и микрометрический винт. Бантер брал уроки, чтобы научиться проводить пробу Марша,[113] и достиг больших высот. Вы ведь тоже неплохо в этом разбираетесь, Чарльз?

— В общих чертах, — ответил тот.

— Тогда за дело, дети мои. А мы пока подведем итоги. Бантер удалился, а Паркер, делавший до этого записи в блокноте, откашлялся.

— Насколько я понимаю, — начал он, — дело обстоит так. Вы утверждаете, что мисс Вэйн невиновна, и беретесь ее оправдать, выдвигая обоснованное обвинение против мистера Нормана Эркарта. До сих пор все ваши доказательства касались мотива и подкреплялись свидетельством того, что мистер Эркарт пытался ввести в заблуждение следствие. Вы говорите, что ваше расследование достигло этапа, на котором в дело может и должна вмешаться полиция. Я склонен согласиться. Но хочу вас предупредить: вам все еще необходимо найти доказательства относительно способа преступления и возможности его совершить.

— Знаю я, знаю. Расскажите что-нибудь другое.

— Хорошо. Как вам угодно. Итак, у миссис Рейберн, или Креморны Гарден, богатой дамы с огромным состоянием, которое должно было кому-то отойти, оставались всего два родственника — Филипп Бойз и Норман Эркарт. Много лет назад миссис Рейберн поручила управление своими делами отцу мистера Эркарта, так как из всей семьи лишь с ним она сохранила добрые отношения. После смерти отца эти обязанности перешли к мистеру Эркарту, а в 1920 году миссис Рейберн по доверенности передала ему все свое имущество в единоличное управление. Кроме того, она составила завещание, далеко не поровну разделив наследство между двумя внучатыми племянниками. Филипп Бойз получал недвижимость и 50 тысяч фунтов, а Норману Эркарту, который назначался единственным душеприказчиком, доставались какие-то остатки. Когда вы спросили Эркарта о завещании, он намеренно вам солгал, сказав, что большая часть денег отходит ему, и даже предоставил документ, который якобы являлся черновиком завещания. Этот черновик датирован более поздним числом, чем завещание, обнаруженное мисс Климпсон, но нет сомнений, что Эркарт составил этот черновик в течение последних трех лет, если не в последние несколько дней. Более того, Эркарт мог добраться до настоящего завещания, но так его и не уничтожил, следовательно, оно не отменялось никакими последующими завещательными распоряжениями. Кстати, Уимзи, почему он все-таки просто не уничтожил документ? Как единственный живой наследник, он бы автоматически все получил.

— Возможно, ему это не пришло в голову. Или оставались в живых еще какие-то наследники. Помните, дядя в Австралии?

— Точно. В любом случае завещание он не уничтожил. В 1925 году миссис Рейберн разбил паралич, и она впала в детство. Значит, она уже не могла бы ни поинтересоваться состоянием дел, ни внести изменения в завещание.

Как нам сообщил мистер Арбатнот, примерно в то же время Эркарт пустился в рискованные спекуляции. Он ошибался, терял деньги, старался выкарабкаться, но увязал все глубже. Сильно пострадал от чудовищного краха треста «Мегатерий». Потерял он гораздо больше, чем мог себе позволить; благодаря изысканиям мисс Мерчисон, о которых, кстати, мне бы очень не хотелось упоминать в официальном отчете, мы знаем, что Эркарт долгое время злоупотреблял полномочиями доверенного лица, пользуясь средствами миссис Рейберн для своих финансовых спекуляций. В качестве обеспечения больших займов он предоставлял ее земельную собственность, а добытые таким образом деньги вкладывал в «Мегатерий» и прочие рискованные предприятия.

Пока миссис Рейберн жива, ему, казалось бы, ничего не грозило — выплачивай только необходимую сумму на содержание дома и домочадцев. Как ее поверенный, он оплачивал все счета, все расходы по хозяйству, он же выдавал жалованье слугам, и, пока деньги регулярно приходили, никто не смел совать нос в управление капиталом. Но сразу же после смерти миссис Рейберн ему пришлось бы отчитываться перед вторым наследником, Филиппом Бойзом, за растраченные средства.

И вот в 1929 году — примерно в то же время, когда между Филиппом Бойзом и Гарриет Вэйн произошел разрыв, — у миссис Рейберн случился тяжелый приступ; казалось, она не выживет. И хотя опасность миновала, положение ее было нестабильным. Почти сразу после этих событий Эркарт сближается с Бойзом и даже приглашает его пожить в своем доме. За время, что Бойз провел там, у него было три приступа, которые доктора объяснили гастритом, хотя подобные симптомы наблюдаются и при отравлении мышьяком. В июне 1929 года Бойз уезжает в Уэльс, и здоровье его поправляется.

В отсутствие Бойза у миссис Рейберн случается очередной приступ, и Эркарт спешит в Уиндл, при печальном исходе планируя, возможно, уничтожить завещание. Однако миссис Рейберн остается жива, и он едет в Лондон, где встречается с только что вернувшимся из Уэльса Бойзом. В тот вечер Бойз заболевает — симптомы те же, что и прошлой весной, только гораздо сильнее. Через три дня он умирает.

Эркарт теперь в безопасности. Как наследнику имущества, очищенного от долгов и завещательных отказов, после смерти миссис Рейберн ему отойдет все, что первоначально завещано Бойзу. Конечно, денег он не получит — их он уже давно присвоил и потерял, — но зато никто не потребует у него отчета об этих деньгах, а значит, его мошенничество останется в тайне.

Доказательства, касающиеся мотива, неоспоримы и гораздо более убедительны, чем те, что содержатся в деле мисс Вэйн.

Но остается одна неувязка, Уимзи. Когда и где мог он отравить Бойза? Мы знаем, что у мисс Вэйн был мышьяк, а также возможность без свидетелей дать его потерпевшему. У Эркарта для этого был один-единственный шанс — во время ужина с Бойзом, и если в этом деле и можно хоть что-то сказать наверняка, так это что мышьяк Бойзу дали не за ужином. Все, что Бойз съел или выпил, попробовали также Эркарт и/или слуги — за исключением бургундского, но экспертиза показала, что оно совершенно безвредно.

— Знаю, — сказал Уимзи, — это как раз и подозрительно. Вы когда-нибудь слышали, чтобы обыкновенный ужин окружали такими предосторожностями? Это же абсурд, Чарльз. Херес из свежеоткупоренной бутылки наливает служанка, затем суп, рыба и тушеная курица — блюда, которые можно отравить разве что целиком, но не после разделения на порции, далее омлет, как нарочно, приготовленный жертвой собственноручно, вино — бутылку, заметим, запечатывают и подписывают, — кроме того, все блюда доедают на кухне слуги. Такое ощущение, будто кто-то из кожи вон лез, пытаясь устроить ужин, способный рассеять любые подозрения. Вино — это последний штрих, который делает картину абсолютно неправдоподобной. Сами посудите: неужели в самом начале болезни, когда ни у кого еще не возникает подозрений и когда любящий кузен должен с ума сходить от беспокойства за своего занемогшего родственника, невиновному человеку придут в голову мысли о возможных обвинениях в отравлении? Если сам он был невиновен, значит, кого-то подозревал. А если подозревал, тогда почему не рассказал врачу, чтобы тот сделал необходимые анализы? С чего бы ему вообще пытаться оградить себя от обвинений, когда его никто и не думает обвинять, если только он не предполагал, что позже для этого найдутся веские причины? И потом, есть еще показания медсестры.

— Да. У нее-то были подозрения.

— И если бы Эркарт о них знал, то наверняка попытался бы их опровергнуть. Но думаю, он о них не догадывался. Здесь я полагаюсь на то, что вы сегодня нам рассказывали. Полиция снова побеседовала с медсестрой, мисс Уильямс, и та подтвердила, что Норман Эркарт прилагал все усилия, лишь бы не оставаться с больным наедине и не давать ему ни еды, ни лекарств — даже в ее присутствии. Не кажется ли вам, что это указывает на нечистую совесть?

— Вы не найдете юриста или присяжного, который в это поверит, Питер.

— Пусть так, но разве это не странно? Вот послушайте, мисс Мерчисон. Как-то раз медсестра что-то там делала в комнате Бойза, а лекарство стояло на каминной полке. И в ответ на какое-то замечание Бойз сказал: «Ну что вы, сестра, лекарство мне может дать и Норман, я не возражаю». И что, думаете, тот ответил «Конечно, дружище!», как сказали бы вы или я? Нет, он ответил: «Пусть лучше это сделает сестра. Я боюсь что-нибудь напутать». Как-то неубедительно, правда?

— Многие люди чувствуют себя неуверенно, ухаживая за больными, — заметила мисс Мерчисон.