Позолоченный ключик Александрова Наталья

На Лоле была суперкороткая юбка, лаковые сапоги-ботфорты и коротенькая курточка, отороченная мехом неизвестного науке животного, со сверкающей надписью на спине «Dolce & Gabbana», чтобы все желающие могли прочитать знаменитое название. Лола понадеялась, что племянник уже успел узнать, что это за фирма. В руках у Лолы была большая сумка, дорогой итальянской же фирмы, покрытая стразами и блестящими финтифлюшками. В ушах — серьги с крупными бриллиантами, на каждой руке — по три кольца.

— Не слишком сильно? — спросил было Лёня, но тут же прикусил язык, ибо вспомнил: в том, что касается внешних атрибутов, Лола разбирается гораздо лучше его.

— Сразишь этого чудика наповал! — сказал он, подавая подруге стакан апельсинового сока. — Как раз машинку тебе Ухо подобрал подходящую.

Ухо был давнишним приятелем Маркиза, держал автомастерскую на Обводном канале и был замечателен тем, что мог за весьма короткое время раздобыть любую машину, мотоцикл, катер или строительную технику, от башенного подъемного крана до крошечного детского автомобильчика на батарейках. Методы его были не всегда честные, то есть брал машины Ухо, не предупредив хозяев, проще говоря — без спроса, однако после использования возвращал на место.

— Да, чуть духи не забыла. — Лола взялась за ручку двери, но остановилась.

— Пути не будет, — нахмурился Маркиз. Он, как все люди цирковой профессии, был суеверен.

Однако, повинуясь Лоле, щедро опрыскал ее удивительно пахучими духами. Кот, вышедший в прихожую проводить хозяйку, чихнул и с негодованием удалился.

— Не переборщили мы? — забеспокоился Лёня. — Вдруг у этого Веника аллергия на духи?

— Нормально все! — И Лола непринужденно удалилась, сделав домашним ручкой.

Машина и вправду оказалась шикарная — двухместная дамская «Ауди» ядовито-розового цвета.

Маркиз ехал впереди на своем автомобиле, чтобы указать Лоле место, где нужно встать.

Поставив Лолу на исходную точку, он развернулся и уехал к предыдущему перекрестку, чтобы наблюдать оттуда за развитием событий.

Лола посидела в машине, выкурила сигаретку, чтобы войти в образ, подкрасила губы и заскучала. Позвонила Лёне и пожаловалась, он шикнул на нее, чтобы не отвлекала.

— Имей терпение!

Вот как раз с этим у Лолы всегда было плоховато.

— Да что он, передумал, что ли?

— Да нет, будет точно на занятиях, я в его техникум звонил. Слушай, да вот же его «мерседес»! Лолка, на старт!

Лола вышла их машины и сделала самое беспомощное выражение лица. В своих приготовлениях она рассчитывала на незрелые и вульгарные представления счастливого наследника, однако очень скоро выяснилось, что другие особи мужского пола имеют такие же представления о женской красоте.

Не успела она расположиться, как рядом тут же остановился черный «бумер». Стекло опустилось, и из окна выглянул бритый мужик — по виду бывший браток.

— Ну что, проблемы? — пробасил он, окидывая Лолу алчным взглядом. — Помощь нужна?

— Нет проблем, — огрызнулась Лола. — Никакая помощь не нужна, сама управлюсь.

Владелец черного «бумера», однако, не спешил уезжать, уж очень Лола ему приглянулась.

— Могу подвезти, — проговорил он.

Лола занервничала. Если племянник поедет мимо, то точно не остановится, увидев рядом с ней бандитскую машину.

— Слушай, у меня проблем нет, но скоро будут у тебя! — выпалила она. — У меня муж — полковник полиции, я ему звонила, он уже едет сюда с мигалкой.

Бывший браток незамедлительно ударил по газам.

И только Лола перевела дух, как рядом с ней притормозил приличный немолодой мужчина на серебристой «ауди». Он глазами спросил, что может для Лолы сделать. Лола прижала руку к сердцу, благодаря, и отрицательно покачала головой. Мужчина улыбнулся и уехал.

Мимо Лолы проносились машины, в которых рядом с водителем сидели женщины — жены, тещи, любовницы. Этих можно было не опасаться — не остановятся, даже если какая-нибудь девица разляжется на дороге.

Водитель мусоровоза высунул голову из окна и заливисто свистнул. Мальчишка в рейсовом автобусе поднял вверх большой палец. И вот когда Лола уже хотела звонить своему партнеру и ругаться, на обочине возле нее остановился «мерседес».

«Наконец-то!» — Лола вытаращила глаза, так что они едва не вылезли из орбит, и порывисто вздохнула.

Вениамин Крошечкин сегодня был не в духе. Начать с того, что Карина с утра пораньше устроила безобразный скандал с экономкой. И та не придумала ничего лучше, чем уволиться. Они долго орали друг на дружку так громко и с такой самоотдачей, что Вениамин проснулся. Мало того что он не выспался, так еще никто и не подумал принести ему кофе в постель.

Он завел такой порядок, как только въехал в этот дом, и следовал ему неукоснительно. Кофе должен быть подан сразу же, как только он проснется. Экономка Анна Степановна ничего не сказала, услышав его приказ, только едва заметно подняла брови: как скажете, мол, так и будет. Это ему в ней нравилось — приказы хозяина не обсуждаются, а выполняются беспрекословно.

Тогда Вениамин пил кофе в постели впервые в жизни. Откровенно говоря, это ему не слишком понравилось — некуда было поставить чашку, и потом, вся постель была в крошках от круассанов. Но в иностранных кинофильмах всегда показывают, что богатые люди непременно пьют кофе в постели.

С некоторых пор Вениамин считал себя богатым человеком, и мысль эта была ему невыразимо приятна. Он твердо знал, что наследство свалилось ему на голову не просто так, а потому, что он заслужил его. Дядя не слишком жаловал племянника при жизни, какая-то у них была давняя ссора с матерью, но все же он понял перед смертью, что именно Вениамин достоин получить все. Все-таки они ближайшие родственники.

И теперь Вениамин был настроен использовать свалившееся на него богатство на все сто процентов.

Во-первых, отомстить всем этим жалким людишкам, которые унижали его, пока он был беден и несчастен: всем этим соседям по лестничной клетке, коллегам по работе, ученикам в колледже, бывшей жене Карине, теще, которая всегда его ненавидела, всем без исключения особам, облеченным хоть небольшой, но властью, тем, кто сидел за окошечками участковой поликлиники и жилконторы, кто стоял в дверях, всем, кто мог его, Вениамина Крошечкина, не пускать, не давать ему пустяковой справки или талончика к окулисту, всячески его унижать и обзывать разными обидными словами.

Во-вторых, неуклонно давать понять прислуге, охранникам, продавцам в магазинах, кто здесь хозяин. Вот именно, теперь он, Вениамин Крошечкин, хозяин жизни. И все эти люди обязаны ему улыбаться при встрече, заглядывать в глаза и всячески угождать.

Он въехал в дядин дом тотчас же после похорон, чтобы не упускать ни одной минуты своей новой жизни. Но отдавая приказы экономке Анне Степановне и водителю Валентину, не ощущал всю полноту власти, поскольку экономка никогда с ним не спорила, а Валентин вообще отмалчивался и делал все как нужно. Вот если бы экономка осмелилась перечить, он бы накричал на нее, затопал ногами, пригрозил увольнением. Она бы испугалась, склонилась угодливо и слезливо обещала, что больше никогда-никогда… Ничего этого не было, а Вениамину этого так не хватало. Ему так хотелось получить компенсацию за долгие годы унижений.

С остальными месть тоже не получилась. На теток в жилконторе его внешний вид не произвел ни малейшего впечатления. Паспортистка ответила ему теми же историческими словами — вас много, а я одна. В поликлинике, когда ему понадобилось сделать флюорографию, и он, чтобы не сидеть в очереди, оплатил процедуру, врач посмотрела на него с самой настоящей классовой ненавистью, а очередь дружно обозвала неприличными словами.

Директриса колледжа Инна Романовна, увидев, как он подъезжает к техникуму на «мерседесе» с водителем, и бровью не повела, а только отругала Вениамина за поздно сданный отчет. Ученики по-прежнему продолжали его тихо презирать. Вениамин знал, что называют они его между собой Крошечкой-Хаврошечкой.

Соседка, которой Вениамин проболтался о наследстве в первый же день (уж очень обрадовался тогда), тут же растрепала о нем по всему дому. После этого другой сосед, пьющий дядя Коля, при встрече просил на водку. Вениамин не давал — пока не с чего было, тогда пьяница стал регулярно мазать его дверь грязью. Дворничиха старательно заметала мусор под коврик у его двери, кошка соседки сверху писала на этот самый коврик… И Вениамин поспешил переехать в дядин загородный дом.

Он сам позвонил Карине, бывшей жене. И услышал в ответ привычное: «Отвали от меня, козел, видеть тебя не могу!»

Это еще было самое мягкое из ее выражений, она и матом не брезговала. Как она его унижала! Как орала, какими словами обзывала, как изощренно отзывалась о его способностях вообще и в постели в частности! Откровенно говоря, когда они наконец разошлись, то есть Карина бросила мужа и ушла к матери, громко сожалея о том, что нельзя отсудить у него хотя бы полквартиры, Вениамин вздохнул спокойнее. И когда они официально оформили развод, он на прощание сказал Карине, что больше не женится никогда. Он надеялся, что в официальном учреждении она не станет орать. И точно, она только прищурилась и процедила, не разжимая губ, что вряд ли найдется еще одна такая дура, что на него польстится.

После получения наследства, когда его планы о мести не осуществились, он и позвонил Карине. Услышав ее вопли, удовлетворенно хмыкнул — стало быть, его бывшая не устроила свою личную жизнь. Это теща так выражалась: ты, говорила, доченька, могла бы устроить свою личную жизнь получше. Если бы, говорила, ты меня послушалась, жила бы теперь, ни в чем себе не отказывая, муж бы тебя холил и лелеял, все бы тебе покупал, на море три раза в год возил. И так далее, громким голосом, ничуть его, Вениамина, не стесняясь.

Звонок Вениамина застал Карину, когда она была на взводе. Издалека доносились крики тещи — стало быть, эти две мегеры ругались. Вениамин не стал вешать трубку, услышав привычные вопли своей бывшей. Он сумел вклиниться в ее страстный монолог о том, где она хотела бы видеть его, и сообщил о наследстве.

— Что б ты сдох! — по инерции ответила Карина и с грохотом бросила трубку.

Однако перезвонила через двадцать минут. И голос ее был сладкий, как липовый мед. И такой же фальшивый. Очевидно, проверила его слова все у той же вездесущей соседки.

Карина тут же напросилась посмотреть дом, Вениамин с мстительной радостью ей его показал — пусть знает, от чего отказалась. Бывшая громко восхищалась, бегала по дому, открывала все шкафы, глаза ее горели от возбуждения. А после ужина она буквально силой потащила его в постель.

Через две недели она ему безумно надоела. Карина здорово изменилась за те два года, что они не виделись. Она прибавила несколько килограммов, от этого лицо ее округлилось и щеки слегка отвисли. Голос, когда она ругалась, стал еще более визгливым.

С Вениамином-то она была тише воды, ниже травы, стелилась перед ним, преданно заглядывала в глаза, называла исключительно котиком и лапушкой. Ее намерения были написаны у нее на лбу крупными буквами — бывшая жена хотела перейти в разряд настоящих. Для этого она преодолела себя и держалась с ним помягче. И в постели старалась угодить как могла. Но могла не очень.

Это Вениамин понял не сразу. А когда понял, то сообразил, что дал маху, когда позволил Карине поселиться с ним вместе. Он безумно устал от ее приторного, как сироп, голоса, от ее бесконечных просьб — купи то, купи это, свози туда, свози сюда. От ее алчных взглядов, от того, как жадно она ощупывала каждый предмет в его доме, как оценивала каждую безделушку. Когда Карина услышала, что какие-то вещи его дядя завещал другим лицам — соседу, к примеру, или душеприказчику Сергею Сергеевичу, она переменилась в лице и долго обзывала покойника скрягой и старым ослом, так что экономка разбила прямо в столовой две тарелки. Карина тотчас переключилась на Анну Степановну, и тогда Вениамин скрылся в дядином кабинете.

Первое время она старалась притушить алчный блеск глаз, если натыкалась на взгляд бывшего, но потом совершенно перестала стесняться. Вениамин упивался своей властью, покрикивал на нее, заставлял делать вещи, которые, он знал, были ей неприятны. Он твердо знал, что за деньги она вытерпит все.

Но характер всегда выйдет наружу, так что Карина, чтобы выпустить пар, скандалила с экономкой Анной Степановной. И добилась-таки, что экономка ушла. И некому было подать ему кофе в постель. И завтрак тоже вышел на скорую руку, сама Карина никогда не умела готовить, это он помнил по прежним временам. Нет, сегодня Вениамин Крошечкин был явно не в духе.

И когда увидел на обочине шикарную, ослепительную девицу, рука его сама тронула водителя за плечо:

— Притормози!

Увидев пассажира «мерседеса», который выглянул из открытого окна, Лола вылупила глаза по-настоящему, настолько он был неказист. Лицо было совершенно невыразительное, узкие губы, маленькие, непонятного цвета глаза под очочками в тонкой оправе. Кожа на лице была сероватая, без намека на румянец. Редеющие надо лбом волосы зачесаны набок.

«Точно, козел-козлом», — подумала Лола и взяла под контроль собственное лицо, чтобы на нем не отразилось такое нелестное для Вениамина мнение.

— Чем могу вам помочь? — гнусавым голосом осведомился он.

Лола прижала руки к сердцу и глубоко вдохнула, чтобы грудь казалась больше.

— Вы не представляете! — затараторила она. — Еду себе, еду, и вдруг — бах! И она стоит на месте. Такая машинка хорошенькая, розовенькая. Послушная такая — и вдруг встала!

Краем глаза Лола заметила, как водитель выразительно хмыкнул и отвернулся, спрятав улыбку. Зато пассажир, наоборот, смотрел на нее во все глаза.

— Вас подвезти? — опомнился он.

— Я уже позвонила папиному мастеру, он скоро приедет и машинку заберет в ремонт, — щебетала Лола, округлив глаза. — И если вы подвезете меня до города, я буду вам так благодарна, так благодарна! — Она подбежала к машине и наклонилась к окну, при этом курточка ее сама собой распахнулась.

Свитерок под курточкой был на два размера меньше, чем нужно, и в слишком открытом вырезе Вениамин мог лицезреть Лолин бюст во всей красе и свежести.

Водитель вышел и открыл перед Лолой дверцу. Лола проворно влезла в салон, при этом сделала вид, что споткнулась, и упала на Вениамина, уткнувшись ему в плечо. Рассмеялась и уселась рядом. Салон тут же наполнился запахом ее духов.

Машина тронулась с места, и Лола более внимательно оглядела своего попутчика.

Он производил весьма странное впечатление. Был худ, точнее, хотелось сказать — худосочен и узкоплеч. Лола помнила, что, когда коснулась его, тело на ощупь казалось рыхлым, несмотря на худобу. На Вениамине был добротный костюм, несомненно, хорошей ткани, дорогой, но несколько старомодный. Больше того, костюм этот был велик щуплому Вениамину размера на четыре. Судя по тому, что рубашка была заправлена в брюки крупными неровными складками, она тоже была Вениамину безбожно велика.

— Меня зовут Виктория, а вас? — спросила Лола и посмотрела специальным взглядом — вроде бы ласково, а вместе с тем с легкой затаенной хитринкой, и засмеялась воркующе, а в конце сделала так, что смех ее рассыпался по всему салону звонким серебряным колокольчиком.

— Вениамин Александрович, — хриплым голосом произнес ее попутчик и тут же смешался.

Он привык, что все зовут его по имени-отчеству не оттого, что уважают, просто в среде преподавателей так принято. Директриса техникума тоже называла его так; даже когда распекала в своем кабинете, цедила холодно: Вениамин Алекс-сандрович-ч… вы как всегда… Далее шел список его проступков.

И теперь он забеспокоился, что представился этой необыкновенной девушке так официально. Еще подумает, что он старый…

Но она только мило засмеялась и сказала, что будет называть его Вениамином — так проще.

— Ох, Вениамин, вы себе не представляете, как я вам благодарна! — щебетала Лола, поправляя волосы. — Понимаете, ведь невозможно же сесть в машину к первому встречному! Папа всегда мне говорит: «Вика, ты не должна доверять людям! Ну разве что в самом крайнем случае! Ведь столько неприятных событий происходит на дорогах!» Папа очень обо мне беспокоится, я у него единственная дочка! Но ведь я сразу поняла, что вы — человек приличный, а это в наше время так редко встретишь! Вы ведь никак не можете обидеть девушку, верно?

— Что вы… — пролепетал Вениамин, у которого голова уже шла кругом — от присутствия в салоне такой эффектной женщины, от ее смеха, от запаха ее духов…

— Хорошего человека сразу видно. — Лола игриво погладила его по руке.

На запястье Вениамина болтались часы — «Лонжин», не супердорогие, но приличные, надежный хронометр. Видно, что человек, купивший их в свое время, обращал внимание на точность хода и на удобство. И это никак не мог быть Вениамин.

«Он носит вещи своего умершего дяди, — догадалась Лола. — Вот интересно, почему? Из жадности, чтобы добро не пропадало? Или просто не успел еще купить себе ничего? Скорее всего, просто не знает, как это делается, не бывал никогда в дорогих магазинах, некому его научить. Но все же как-то это противно, небось, белье тоже у дяди взял… Тьфу, гадость какая!»

Вениамин же в свою очередь думал о том, какая шикарная девица села к нему в машину. Красивая и богатая, судя по автомобилю и внешнему виду. Куда там Карине с ее визгливым голосом и целлюлитными ляжками! Вот эта женщина — его круга, вот с такими он должен проводить время! Нужно немедленно выгнать Карину из дома и запретить ей появляться у него! Ишь, возомнила о себе, экономку уволила! Тоже мне, хозяйка нашлась, да ты никто и звать никак, коза драная!

И зачем только он ей позвонил?

Захотелось насладиться унижением бывшей жены. Приятно конечно, но радовался он всего несколько дней. А тогда хотелось, чтобы рядом была женщина, хоть какая-то, а то скучно одному в ресторане. Рестораны Вениамин не то чтобы не любил, но совершенно не знал. И надеялся, что Карина его хоть немножко просветит в этом вопросе. У него просто не было никаких знакомых женщин, с тех пор как ушла от него эта ведьма Карина.

В техникуме на Вениамина поглядывала только одна секретарша директора Лариса — плоская как доска, не первой молодости перезрелая девушка. Круглые совиные глаза, ротик куриной гузкой и бесцветные локоны, аккуратно разложенные по плечам. Фамилия ее была Гусь, и как-то в приватном разговоре она разрешила звать ее Лялей. Ляля Гусь. С ума сойти можно. Вениамин делал вид, что не замечает ее зовущих, безнадежных взглядов.

Он откинулся на сиденье и с восхищением поглядел на свою соседку. Ух, хороша!

— Какая удобная машина, — снова завела Лола. — Надо сказать, она очень вам подходит. Приличная, основательная машина для солидного приличного человека.

Водитель едва заметно дернул плечом, Лола явственно прочитала его мысли. Машина, конечно, хорошая, да только Веничке она подходит, как корове седло. Абсолютно не смотрится в машине это чучело гороховое, хоть три чужих костюма надень!

Город неумолимо приближался, время уходило. А вдруг этот тип так и не решится пригласить ее куда-нибудь? Лола вздохнула и решила брать быка за рога.

— Ох, пока я стояла там, совершенно одна, я так перенервничала, так переволновалась! — залопотала она. — Вы знаете, просто сил никаких не осталось! И я, конечно, прошу прощения, если вас задерживаю, но вы не торопитесь?

— Не-ет… — Вениамин взглянул на часы.

Для этого ему пришлось вывернуть руку, потому что браслет был велик, и часы болтались на руке и все время переворачивались вниз циферблатом. Время, конечно, поджимало. Урок у него начинается в час пятнадцать, а сейчас уже половина первого. Нужно еще доехать до города, а там могут быть пробки… Но с другой стороны, он не может упустить такую женщину! Если он сейчас откажется, она может обидеться… Нет, это его шанс.

— Тогда вот тут, после въезда в город, есть вполне приличный ресторанчик! — бурно обрадовалась Лола. — Я покажу вашему водителю, куда свернуть.

— Я знаю, — подал голос водитель.

Ресторан и вправду оказался неплох — в достаточно уединенном месте, небольшой зал поделен на уютные кабинки, отгороженные друг от друга невысокими деревянными стенками, покрытыми натуральными вьющимися цветами в горшках. При виде богатого меню Вениамин вспомнил, что завтрак утром готовила ему Карина, и поморщился. Яичница была пережарена, колбаса накромсана неровными кусками, хлеб плюхнула на стол прямо в пакете!

За месяц, что Вениамин пребывал в положении богатого человека, он привык к хорошо приготовленной пище, к белоснежной скатерти и крахмальным салфеткам, даже научился разбираться в столовых приборах.

Лола решила не ограничиваться одним кофе, и они с воодушевлением сделали заказ, после чего она удалилась навести красоту.

— Разве можно быть еще красивее, чем вы есть?! — пылко воскликнул Вениамин.

«Ишь, как разрезвился», — с неудовольствием подумала Лола и улыбнулась ему зазывно.

Вениамин взглянул на часы — пять минут второго. Нужно звонить директрисе.

Как назло, у секретарши Ляли обед продолжался с часу до двух, так что трубку взяла сама директриса.

За долгие годы работы Вениамин все же кое-чему научился от своих учеников, поэтому он зажал нос и прогнусавил:

— Инна Романовна! Это Крошечкин.

— Да я уж слышу, — неприязненно проговорила директриса. — Что у вас на этот раз? Потоп? Пожар в вашем новом доме?

«Типун тебе на язык», — подумал Вениамин и проговорил слабым голосом:

— Я болен, у меня сильнейшая простуда, возможно, даже грипп! Я уж сегодня отлежусь, а там и выходные…

— А вы что, раньше не могли об этом сообщить? — Голос директрисы был сух, как прошлогодние березовые дрова.

— Ну… — Вениамин занервничал, потому что боялся появления шикарной девицы, она ни в коем случае не должна услышать его жалкого оправдывающегося голоса.

— Вениамин Александрович, — твердо сказала директриса, — вы прекрасно знаете правила. Вы должны сообщать о своем… гм… недомогании не за пять минут до начала урока, а накануне.

— Но, Инна Романовна, вчера я еще не болел! — Вениамин произнес эту фразу своим обычным голосом, забыв прогнусавить.

«Ты и сегодня вовсе не болен, придурок несчастный», — подумала директриса.

Молчание ее было так красноречиво, что Вениамин по старой памяти испугался.

— Но, Инна Романовна… — проблеял он.

— Вынуждена заметить вам, Вениамин Александрович, что ваше отношение к работе меня не устраивает. — Казалось, голос директрисы стал еще суше, теперь он был похож на древний египетский папирус. — И я несомненно поставлю этот вопрос на педсовете после окончания учебного года.

Услышь такое раньше, чуть больше месяца назад, Вениамин упал бы в обморок от страха. Его увольняют! Снова начнутся изнурительные поиски работы. Отчего-то все работодатели глядели на него с легким подозрением и неудовольствием. В техникум он устроился по протекции старого приятеля, которого встретил случайно на улице. Приятель женился и переезжал в Москву и рекомендовал Веньку строгой директрисе, чтобы подгадить ей напоследок.

Вениамин заметил, что его дама приближается к столику, и взял себя в руки.

— Мы еще поговорим об этом, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал солидно и ровно. — Я с вами свяжусь в ближайшее время!

Вениамин поскорее спрятал телефон в карман и приветливо улыбнулся подошедшей Лоле. Улыбка получилась несколько кривоватой, но заметила это только Лола.

— Вот козел! — Инна Романовна бросила трубку.

Обычно она не употребляла таких непедагогичных выражений, но сейчас, находясь одна в своем кабинете, не смогла удержаться. Почему-то всем без исключения людям после краткого общения с Вениамином Крошечкиным на ум приходило это ни в чем, в общем-то, не повинное домашнее животное.

Однако на этот раз ее слова были услышаны. В дверь заглянула секретарша Лариса, которая на свою беду задержалась, подкрашивая губы, и не успела уйти на обед.

— Что случилось, Инна Романовна?

— О, ты здесь! — обрадовалась директриса. — Хорошо, что не ушла, пойдешь в пятнадцатую аудиторию вместо Крошечкина.

— Да? — растерялась Лариса. — А он что, не придет?

— Заболел наш богатенький Буратино, — фыркнула директриса. — Врет, во всяком случае, так. Так что иди, фильм им поставь о пользе безопасного секса или еще что, сама уж решай.

— Но почему я? — осмелилась возразить Лариса. Уж очень ей не хотелось торчать в аудитории и слушать критические замечания великовозрастных наглых оболтусов о пользе безопасного секса. А хотелось есть.

— Ты отлично знаешь, что больше некому! Никитина на курсах повышения квалификации, Иванченко в отпуске. Так что иди и благодари своего Крошечкина!

Лариса поскорее развернулась и прикрыла дверь кабинета директора. Хотя хотелось этой дверью как следует хлопнуть, но Лариса преодолела этот порыв.

Надо же, вроде бы директриса — тетка железобетонная, всякие человеческие чувства ей чужды, а вот заметила, что у них с Вениамином обоюдная симпатия.

Лариса была женщиной по-своему здравомыслящей, насчет своей внешности и семейного положения не обманывалась. А положение ее было таково, что в двухкомнатной квартирке с совмещенным санузлом и крохотной кухней имелась мама, которая после смерти отца, технолога на макаронной фабрике, по ее же собственному выражению, решила взять судьбу дочери в свои руки. Потому, дескать, что Лялечка слишком скромная, застенчивая и совершенно не разбирается в людях, а посему ей может попасться какой-нибудь вертопрах, прощелыга или вообще непорядочный человек, который не оценит ее достоинств, обманет и превратит ее жизнь в настоящий ад.

Глядя на себя в зеркало, Ляля с тоской думала, что мамины слова да Богу бы в уши. Пускай ей встретится хоть какой-нибудь непорядочный прощелыга, вертопрах, подлец, да хоть злодей настоящий! Как ее можно обмануть? Она и сама все про себя знает. И обокрасть ее невозможно, у нее ничего нет, кроме крошечной квартирки с мамой в нагрузку. Нет, Ляля не боялась такой встречи. Но в обозримом окружении не было вообще никаких мужчин.

С целью не допустить, чтобы ее дочь сделала непоправимую ошибку, мама решила сама найти ей мужа. И подыскала подходящего, как она считала, человека. Это был младший сослуживец отца Ляли. Младший-то младший, но моложе отца он был весьма ненамного, так что разница в возрасте у них с Лялей составляла больше двадцати лет.

Сослуживец был одинок, плешив, зануден и все время лечил зубы. Они болели постоянно — то верхние, то нижние, он мог есть только протертую пищу и сильно шепелявил. Мама посчитала, что Ляля увлечет его своей относительной молодостью, и активно его обрабатывала. При виде своего потенциального жениха Ляле хотелось спустить его в унитаз, но пока приходилось помалкивать. С мамой шутки плохи, она-то как раз способна превратить жизнь дочери в ад.

Вот поэтому Ляля и обратила свой взор на Вениамина Крошечкина — все же ему всего сорок два года, а не шестьдесят, и зубы не болят. Конечно, не принц из сказки, но не зря говорят, что лучше иметь синицу в руках, чем ждать всю жизнь, когда с неба упадет журавль.

Ей показалось, что-то между ними завязывается, но тут на Крошечкина внезапно упало богатство. Однако долгая жизнь с мамой приучила Лялю к выдержке и терпению. Нужно только не опускать руки и — как знать? — возможно, Ляле повезет. И наследство, которое получил Вениамин, будет ей дополнительным бонусом.

Успокаивая совершенно расхулиганившихся оболтусов, Ляля думала, что у нее появился повод позвонить Вениамину, чтобы сообщить ему о кознях директрисы. Они поболтают, потом Ляля спросит его о здоровье… хотя он, кажется, не болен вовсе…

Маркиз, убедившись, что Лола села в «мерседес» Крошечкина, позвонил Уху, чтобы тот забрал розовую гламурную машинку, — не бросать же такую красоту, еще пригодится. В благодарность за оказанную услугу он пригласил Ухо пообедать, потом они поехали поглядеть старый коллекционный «хорьх», который Ухо пытался реанимировать, так что, вернувшись домой, Маркиз снова застал свою боевую подругу за вышиванием.

— Забыла спросить, Лёнечка, тебе удалось обаять эту экономку? — промурлыкала Лола самым невинным тоном.

— Удалось, удалось… — мрачно ответил Маркиз.

На самом деле разговорчивая Анна Степановна поведала ему многое, но не все. Самого главного вопроса — пропажи записной книжки в черном коленкоровом переплете — Маркизу за время их разговора коснуться не удалось. Не пришлось, как говорится, к случаю. Тетка поняла, что он не просто добрый самаритянин, что подвез он ее с определенной целью. И замкнулась в себе.

Расстроенный своей неудачей, Лёня слегка притупил бдительность и пропустил заготовленный Лолой удар.

— Да что ты говоришь! — воскликнула Лола. — Ну надо же, как расширились твои сексуальные интересы! Ты теперь имеешь дело не только с уборщицами-мигрантками, продавщицами рыбных магазинов и подавальщицами столовых для шоферов-дальнобойщиков, но еще и с престарелыми домоправительницами! Так ты скоро и до бабушек из гардероба докатишься!

— Ну тебя, Лолка! — отмахнулся Маркиз. — У меня сегодня совершенно нет настроения с тобой пикироваться. Лучше скажи, как у тебя дела с твоим племянником… то есть с племянником покойного Николая Львовича?

— Все идет по плану! — ответила Лола, бросив на компаньона ехидный взгляд и сделав очередной стежок. — Я к нему нашла подход. Там, правда, бывшая жена под ногами крутится, но это даже к лучшему… Буду работать на контрасте…

Лола тоже слегка преувеличила свои заслуги. Проведя некоторое время наедине с Вениамином Крошечкиным, она совершенно озверела от тоски. Работа, конечно, работой, но она тоже не железная. И терпение ее не беспредельно.

Перемежая свои расспросы самой грубой лестью, она выяснила кое-что про жизнь Веника в доме, про бывшую жену и про уволенную экономку. При этом приходилось все время округлять глаза, заливисто смеяться и наклоняться низко-низко, так что однажды она чуть не сунулась носом в тарелку. Машинально Лола молола какую-то чушь про богатого папу-банкира, про собственный отель на Канарах и про виллу в окрестностях Ниццы.

Вениамин пожирал ее глазами и даже отважился погладить пару раз по руке, отчего Лолу передернуло бы, если бы не была она актрисой и не прошла хорошую выучку.

— Нашла подход, — проворчал Лёня. — Быстрее нужно работать! С каждым потерянным днем наши шансы найти книжку падают, а ты тут замки свои вышиваешь…

— Не замки, а ключи! — поправила его Лола. — И вообще, Лёнечка, по твоему скверному настроению я чувствую, что ты тоже не больно-то продвинулся!

— Я убедился, что Анна не причастна к пропаже книжки. — Маркиз постарался придать своему голосу уверенность, которой он вовсе не чувствовал. — Простая женщина, хозяйственная, домовитая, хозяина покойного любила, за место держалась — зачем ей? Ничем не интересовалась, кроме хозяйства, что она может знать? Так что отрицательный результат — это тоже результат, как говорил Остап Бендер после каждого найденного стула…

— И чем это закончилось? — фыркнула Лола и тут же добавила неприязненным голосом: — Ах, она уже Анна? Ах, вы с ней уже на ты?

— Да перестань ты, наконец! — прикрикнул на нее Лёня. — Тебе это еще не надоело? Завтра я займусь Валентином Копыто — ты и по его поводу будешь прикалываться?

— По его — не буду… — пробормотала Лола, с удовлетворением разглядывая свою вышивку, и вдруг ее глаза округлились, брови поднялись домиком. — Кем ты займешься? — удивленно переспросила она, повернувшись к Лёне.

— Валентином, шофером и садовником в одном флаконе… А что, ты хотела взять его на себя? Мы же с тобой договорились: ты берешь племянника и соседа, а я — экономку и шофера… Ты что, хочешь переиграть?

— Нет, постой… Ты сейчас назвал его фамилию…

— Ну да, его зовут Валентин Копыто. А в чем дело?

— А отчество?

— Прокофьевич… Да что с тобой? Почему ты так удивилась? Ну, согласен, фамилия действительно редкая, но мало ли на свете редких и забавных фамилий?

— Но этого не может быть!

— Очень даже может. — Лёня смотрел на свою боевую подругу с недоумением. — Еще и не такое бывает. Я учился в одном классе с мальчиком, которого звали Миша Волосатый. Причем это была не кличка, а самая настоящая фамилия…

— Да я совсем не об этом! — перебила его Лола. — Ты уверен, что этого шофера зовут Валентин Прокофьевич?

— Ну да… объясни, наконец, в чем дело!

— Дело в том, Лёнечка… — Лолин голос зазвенел от волнения. — Дело в том, что, когда я училась в школе, у нас в классе был мальчик Сережа Копыто…

— Ну и что? Мало ли на свете однофамильцев?

— Ага, однофамильцев, может быть, и немало, но только его отца звали Валентин Прокофьевич! А вот людей с одинаковыми именем, отчеством и фамилией уже гораздо меньше. И если они Ивановы — еще куда ни шло, но чтобы Копыто, да еще отчество такое редкое…

— Да, согласен, это маловероятно. Ну, значит, этот шофер — отец твоего одноклассника, не знаю только, что это нам дает. Ты с ним что, была хорошо знакома? Наверное, очень хорошо, если помнишь его имя и отчество. Я вот, например, не помню имена родителей своих одноклассников и коллег по детскому саду…

— Ты меня не дослушал, Лёнечка. Впрочем, как всегда, так что я ничуть не удивляюсь. Этот шофер никак не может быть отцом Сережи Копыто, потому что Сережин отец утонул без малого двадцать лет назад. Ой… что я говорю! — Лола прижала руку к губам, сообразив, что тем самым выдала свой настоящий возраст.

— Погоди… — протянул Лёня, насторожившись. — Что ты говоришь? Как утонул?

— В море, Лёнечка! Ты не забыл, что мои детство и юность прошли в славном городе Черноморске, на берегу самого синего в мире Черного моря? Так вот, как-то наши мальчишки полезли купаться в шторм, — ты же знаешь, мальчишки все такие непослушные, — и один из них начал тонуть. А Валентин Прокофьевич проходил мимо, бросился на помощь. Мальчишку он сумел спасти и вытолкнуть на берег, а самого его подхватила волна и он ударился головой о каменный мол. Тело нашли только на третий день. На похороны пришел почти весь город. Валентина Прокофьевича все очень любили, я помню настоящее море цветов, венки… на одном из венков было написано золотыми буквами: «Валентину Прокофьевичу Копыто от работников Черноморского порта», так что я хорошо запомнила его имя-отчество…

— Ничего себе! — Теперь Маркиз слушал очень внимательно, боясь пропустить хоть слово из Лолиного рассказа. — Но это значит, что шофер не тот, за кого себя выдает!

Маркиз бросился к компьютеру, открыл базу данных полиции (он как-то по случаю купил ее очень недорого) и сделал запрос на Валентина Прокофьевича Копыто.

И очень скоро всезнающая система выдала ему страницу убористого текста.

— Правда, единственный Валентин Прокофьевич Копыто умер в Черноморске восемнадцать лет назад… — проговорил Лёня. — У него нет ни одного тезки с такой же фамилией…

— А ты что же думал — я все перепутала? — фыркнла Лола. — Нет, Лёнечка, у меня склероза пока что нет! Неужели уже восемнадцать лет прошло? Не может быть!

— База данных не врет.

— Ну надо же, как летит время! Я думала, что меньше… ну хотя бы семнадцать…

— Интересно! — проговорил Лёня, еще раз перечитывая справку. — Но раз шофер живет под чужой фамилией — скорее всего, он и есть тот, кого мы ищем…

— Вот видишь, Лёнечка, — Лола удовлетворенно оглядела подушку, — выходит, и я на что-то гожусь… Значит, мне можно не заниматься этим противным племянником? Ты слышал, Пуишечка, — до пятницы мы совершенно свободны и можем завтра вместе пробежаться по магазинам! Ты рад?

Пу И не слишком обрадовался такой перспективе.

Он тявкнул и ушел на кухню — пообщаться с Аскольдом. Или с попугаем на крайний случай. Потому что кот в последнее время стал какой-то странный, излишне возбудимый. Он громко мяукал и отирался возле входной двери чаще, чем раньше. Он и раньше не слишком часто играл с Пу И, считая это ниже своего достоинства, а теперь фыркал на него и даже один раз больно дал лапой.

На улице стоял солнечный март, но глупышка Пу И никак не связывал это с поведением кота.

— Нет, Лола, продолжай окучивать племянника, — ответил Маркиз после непродолжительного размышления. — Пока мы не получили результат, нужно работать по всем направлениям.

— Ну вот, так всегда… — разочарованно протянула Лола. — И что мне с ним делать? Не спать же ты мне с ним предлагаешь? Надеюсь, до этого ты, Лёнечка, никогда не дойдешь, иначе моя вера в людей пошатнется и рухнет навсегда.

Маркиз понял, что Лолка нарочно морочит ему голову, забалтывает разными глупостями, а самой только бы сидеть дома и вышивать. Лёне захотелось выбросить дурацкую подушку в окно.

— Хорошо бы к нему в дом попасть, — осторожно заговорил он. — Экономки сейчас нет, обстановка благоприятствует, пошастаешь там по комнатам, поглядишь, что к чему, может, что дельное на месте в голову придет. Ох, что за дело какое-то непонятное, ищем записную книжку, а кому она понадобилась-то? Что в ней такого ценного записано? Никто не знает…

— А я тебе гов… — Лола взглянула на своего несчастного компаньона и тут же прикусила язык.

Как уже не раз говорилось, Лола всегда умела вовремя остановиться. Ленька, конечно, в тупике, и нет у него никакого плана. Хорошо, если удастся выяснить что-то у водителя, что живет под чужой фамилией. Но интуиция подсказывала Лоле, что водитель не слишком прояснит вопрос о книжке.

— Лучше скажи, как у тебя дела с племянником, — вернулся Лёня к практическим вопросам.

— Ну, этот Веник взял, конечно, мой телефон и пригласил поужинать… — протянула она. — Просил, чтобы я сама ресторан выбрала… Выбирайте, говорит, любой, на свой вкус.

— Воспитанный, значит, мужчина, — усмехнулся Лёня, — настоящий джентльмен.

— Ой, я тебя умоляю! — вздохнула Лола. — Просто он понятия не имеет, куда можно пригласить богатую даму! Вообще нигде не бывал, лох полный! С него станется приличную девушку в «Макдоналдс» пригласить! И дурак такой… Я говорю: у меня папашка банкир, а вы чем занимаетесь? У меня, отвечает, состояние в акциях. Ой, завелась я, это так трудно, наверное, следить за акциями на бирже! Я бы ни за что не смогла! А он: что вы, говорит, это совсем легко, когда дешевые — нужно покупать, когда дорогие — продавать. Вот я и думаю: может мне в брокеры податься, если все там так просто?

— Да уж, — фыркнул Лёня, — видно, сильны были у покойника родственные чувства, раз он такому ослу все оставил. Впрочем, Старицкий говорил, что денег-то как раз там было совсем немного. Ну, дом, ну машина…

— Значит, как потенциальный жених он ничего из себя не представляет? А я — девушка обеспеченная, папой-банкиром балованная, нам с этим Веником не по дороге. Мы, банкирши, поматросим и бросим! Вот я все думаю — куда его позвать, в какой ресторан? Если в приличный — так ведь он в этих костюмах с чужого плеча форменным чучелом выглядит! Люди же пальцем показывать станут! А если знакомых встретишь — со стыда сгоришь!

— Знакомые тебя в таком виде не узнают, — хладнокровно заметил Маркиз.

— Так-то оно так, но все же неудобно… Слушай, свожу я его в «Державин»!

— Это что еще такое?

— Новый ресторан, жутко пафосный, но пустой, туда никто не ходит, потому что зал огромный и кухня так себе. Музыка играет, шоу какое-то, не помру от скуки.

— Слушай, а ты поведи его по магазинам! Сделаешь человеку доброе дело и самой не стыдно с ним ходить будет!

— А что? Это сближает! — И Лола уединилась в своей комнате для разговора с новым обожателем.

Однако долгого разговора не получилось. Вениамин отвечал приглушенно и свернул разговор слишком быстро, из чего Лола сделала вывод, что его бывшая ошивается где-то рядом и никак не получается у Веника выжить ее из дому. Это усложняло дело.

Вениамин нажал кнопку отбоя и с опаской поглядел на дверь. Карина сегодня весь день болтается по дому. Если она услышит его разговор, скандала не избежать.

Он тяжело вздохнул и понял, что нужно решаться. Если он не выгонит Карину сейчас же, то завтра он не сможет пригласить к себе Викторию. Вику, Викушу… В мыслях он называл свою новую знакомую только так.

Вениамин вышел из кабинета. На лестнице валялись огромные комки пыли и стоптанная домашняя тапочка. Перила были вымазаны чем-то липким. Вениамин брезгливо отдернул руку и едва не упал, споткнувшись о ступеньку.

Мягкая мебель в холле стояла криво, картины покосились, кроме того, из кухни несло подгорелой творожной запеканкой. Вениамин с детства ненавидел творожную запеканку, в садике летом ее почти всегда давали на ужин. Его до сих пор трясло при воспоминании о пересушенном куске с подгорелой корочкой, политом комковатым киселем ядовито-розового цвета.