Я вижу тебя насквозь! Искусство разбираться в людях. Самые эффективные техники секретных агентов Мартин Лео

Среда, 29 сентября, день второй

Терезия Мюльталер позвонила мне на следующее утро в 8.46:

– Я все для вас подготовила. Можете приезжать.

– Очень рад! Тогда завтра в девять, то есть пять минут десятого, мы будем у вас.

– Сегодня меня бы устроило больше.

Я с трудом удержался от смеха. Судя по всему, старая леди вошла во вкус и просто не могла дождаться начала своей секретной миссии. К сожалению, техника, которую мы собирались установить у фрау Мюльталер, пока еще была нужна в деле «Маренда» и использовалась на другой конспиративной квартире. Но не позднее чем на рассвете следующего дня ее демонтируют и в срочном порядке доставят к новому месту назначения.

– Боюсь, что сегодня мы не успеем. Я позвоню вам позже, когда уточню детали.

– А сколько всего будет людей?

– Я приведу с собой троих коллег. Но они у вас не останутся. Придут, только чтобы установить технику.

– Тогда мне еще нужно сходить в магазин.

– Пожалуйста, не беспокойтесь.

– Нет, нет. Если уж на что-то решаешься, можно и побеспокоиться.

– Я бы хотел кое о чем спросить вас, фрау Мюльталер.

– Да?

– Как мы попадем в вашу квартиру?

– Позвоните в дверь, и я открою.

– У социальных работников обычно есть ключ.

Она замолчала. Я тоже. Наконец, она сказала:

– Хорошо. Вы его получите.

Этот кредит доверия со стороны пожилой дамы я оценил по достоинству. Не зря я старался заслужить его. Она чувствовала, что я ее понимаю, принимаю ее правила игры, и поэтому ей было нетрудно пойти мне навстречу. Дело налаживалось. Фрау Мюльталер изъявляла готовность оказывать нам всяческое содействие. И можно было надеяться, что она быстро приспособится к новой обстановке в своей квартире.

Одну из наших камер мы направим на входную дверь «Пассажирских перевозок «Сарай» и снабдим ее специальным датчиком. Камера будет вести съемку только при открывании или закрывании двери плюс пятнадцать секунд после и выдавать идеально резкие кадры с портретами всех входящих и выходящих людей. Еще одна камера будет снимать весь фасад здания и площадку перед ним. Непрерывно, чтобы не терять из виду общего обзора. Кроме того, мы установим камеру ночного наблюдения, записывающие устройства и закодированную радиосистему – шикарное оборудование, можно сказать, по высшему разряду.

Я договорился о встрече с Тиховым. Я охотно встретился бы с ним и раньше, но ему мешали разные обязательства, имевшиеся у него по отношению к своему окружению. Мне не терпелось узнать все, даже самые мельчайшие детали автобусного путешествия, но сначала я выслушал кучу подробностей о Турции. Тихов был в хорошем настроении, и его описания, сопровождаемые оживленной мимикой и размашистыми жестами, доставляли мне удовольствие. Наконец, он перешел к делу и стал рассказывать о том, что происходило на границах.

– Потели просто по-свински, – это относилось к пассажирам, которых он считал нелегалами.

– Да, ты уже это говорил.

– Вы их сцапали? Или пока отпустили?

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Насколько я тебя знаю, ты сперва их отпустил, чтобы выйти на тех, кто за ними стоит, – размышлял он вслух. – Иначе вы бы сразу вывели их из автобуса, а не оставили бы вместе с другими.

– Неглупая комбинация, хотел бы я, чтобы все так и было. – Я слегка намекнул ему на истинное положение вещей.

Тихов казался крайне удивленным:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Все было в порядке, все документы о'кей. Проверка ничего не выявила.

– Лео, ты шутишь?! – недоверчиво спросил он.

– Нет.

– Этого не может быть. Я же видел собственными глазами. Смотрел на них двадцать пять часов подряд. Там было нечисто. Супернечисто!

– У меня тоже не находится объяснений…

– У одного из тех людей была с собой картонная коробка, полная фотографий. Знаешь, такие маленькие фотографии, черно-белые, с зубчиками по краям. Там и не разберешь, где кто. Маленькие фигурки, маленькие лица, черное шмотье, вся семья. Он держал ее в руках как святая святых.

– Ну и что из этого?

– Они тащили с собой в сундуках всю семейную историю. Прямо в точности как моя мать, давно, когда мы только что сюда приехали. И в точности как дедушка и бабушка, когда они в войну бежали от немцев. Знаешь, что было важнее всего? Фотографии с воспоминаниями. Бабушка пришивала их под свои юбки. У матери они есть до сих пор. Это делают лишь тогда, когда начинают новую жизнь.

Пока Тихов стоял у входа в «Макдоналдс» (мы и на этот раз встретились в одном из мюнхенских пригородов), говорил по телефону и курил сигарету, я мысленно двигал фрагменты пазла с места на место. Пограничники собирали, проверяли и возвращали паспорта. Они сравнивали лица пассажиров с фотографиями в документах – это Тихов подтверждал мне много раз в ответ на мои уточняющие вопросы. То есть они делали все, что положено, пусть и не так основательно, как федеральная полиция. Тихов рассказал о четырех проверках на разных границах. Один раз таможенники устроили особенно тщательный паспортный контроль, который длился целую вечность. Они не просто смотрели на лица, они их буквально сканировали.

Что же происходит с паспортами? Может быть, мы напали на след бригады мошенников, поставляющей подделки невиданного доныне качества? Или они изобрели совершенно новый способ для осуществления своей контрабанды? Или никакой контрабанды нет и дело в чем-то другом – супернечистое дело?

Когда Тихов вернулся, окутанный облаком табачного запаха, который казался особенно резким на фоне теплого аромата фритюрного масла, я дал ему следующее поручение:

– Сейчас ты пойдешь в казино. Если появится Бюлент, ты у него спросишь, что значит вся эта история с проверкой.

Тихов покачал головой.

– Я сделаю по-своему. Я скажу Бюленту, что сыт по горло подобными сюрпризами. Больше не хочу иметь с ним никаких дел. Всегда одни проблемы. – Тихов придал своему лицу злое выражение и сверкнул на меня глазами, как будто Бюлентом был я. – Неприятности с копами мне ни к чему, понял?!

Иметь драматический талант тайному посреднику совсем не мешает. Впрочем, и агенту тоже.

– Так и сделай, – одобрил я сценарий Тихова.

Он довольно рассмеялся:

– Бюлент никогда не приходит в казино раньше десяти. У меня еще есть время. Пойдем, Лео! Выпьем пива через дорогу!

Я взглянул на кабачок, располагавшийся напротив, потом на свои часы и покачал головой.

– У меня свидание.

– И как ее зовут? – осведомился Тихов.

– Терезия, – сказал я.

Тихов открыл свое портмоне, пошарил в нем пальцами и, хлопнув меня одной рукой по плечу и в придачу подмигнув, другой сунул мне в ладонь презерватив:

– Тогда желаю хорошо повеселиться!

Борьба за салфеточный уют

Четверг, 30 сентября, день третий

Было почти девять часов, и наш автофургон с логотипом фирмы электротоваров, размещавшейся в Эрдингере[10], уже стоял перед домом фрау Мюльталер, когда я нашел поблизости место для парковки. С коллегами из технического отдела у меня была договоренность, что они не начнут разгрузку, пока я не позвоню им из квартиры. Для соседей и любопытных все будет выглядеть так, будто фрау Мюльталер привезли новую бытовую технику. Но в коробках из-под стиральных и посудомоечных машин находилось все, что требовалось нам для наблюдения.

– Ну, вот и вы, – приветствовала меня фрау Мюльталер, поджидавшая у дверей с мокрой половой тряпкой в руках, которую она тут же и бросила мне под ноги. Тряпка громко хлюпнула, и водяные брызги долетели до моих колен.

– Вытирайте, – тихо приказала она. – Я только что везде протерла пол.

Усмехнувшись, я последовал ее распоряжению. Фрау Мюльталер вытянула шею и пыталась то справа, то слева заглянуть мне за спину. Я шагнул в квартиру, закрыл дверь и достал мобильник.

– Сейчас я позвоню моим коллегам.

– Сначала вы должны убедиться, что все спокойно?

– Что-то в этом роде.

Через три минуты я представил ей руководителя группы наблюдения Роберта Айнмюллера. Предварительно с Робертом все было уже обговорено. Для работы в квартире он подберет агента, с которым фрау Мюльталер хорошо поладит. И наоборот.

По виду Роберт скорее напоминал рокера, чем государственного служащего – со своим черным конским хвостом и в черной кожаной куртке, еще больше подчеркивавшей бледный цвет его лица. Причиной этой бледности были отнюдь не бурные ночи в кабаках, а напряженный заключительный этап расследования по делу «Мерв». В последние недели он мало спал, поскольку его клиентура вела преимущественно ночной образ жизни.

– Господина Айнмюллера вы будете видеть редко, – объяснил я фрау Мюльталер. – Он будет заходить лишь время от времени, чтобы проверить, все ли в порядке.

Фрау Мюльталер в знак приветствия пожала ему руку и обратилась ко мне:

– А где же остальные?

– Ребята, которые занимаются техникой, сейчас придут, – сказал я и, уже очутившись в гостиной, понял, почему она спросила об этом. Стол был накрыт на пять персон. Булочки, рогалики, масло, нарезанная ветчина, сыр.

– Уже половина десятого, пора перекусить, не так ли? – спросила фрау Мюльталер. – Кофе тоже готов.

Роберт, который, насколько я знал, к десяти часам должен был успеть на очередную встречу и вообще находился сейчас в постоянном цейтноте, тем не менее приветливо улыбнулся: «Вот это прием! Тогда уж обязательно выпью одну чашечку».

– Вы не хотите подождать, пока придут остальные? – Фрау Мюльталер попробовала напомнить ему о хороших манерах.

Роберт бросил мне взгляд, больше похожий на сигнал SOS. Хотя я и успел обрисовать ему в общих чертах почтенную даму, но что ему отводится роль актера развлекательной программы для людей старшего поколения, он понял только теперь.

– Коллега очень спешит, – сказал я.

Две минуты спустя Роберт уже пил свой кофе, а еще через три минуты появились техники.

Я представил их фрау Мюльталер. Оба лишь коротко кивнули старой даме, пренебрегли рукопожатием и не обращали на нее больше никакого внимания. Вполне возможно, что в следующее мгновение они вообще забыли о ее существовании. Их интересовало только одно: как лучше всего разместить оборудование, которое они постепенно перетаскивали на пятый этаж. С каждым новым ящиком лицо фрау Мюльталер становилось все мрачнее. Наконец, три больших ящика, множество кофров поменьше, несколько штативов, кабельных барабанов и тюк, вмещавший около двадцати квадратных метров мольтона, были в гостиной. Нельзя сказать, чтобы комната стала уютнее. Краешком глаза я зафиксировал, как с накрытого стола исчезли два прибора. Техники этого вовсе не заметили. Но Роберт заметил и явно забавлялся ситуацией. Обсудив с ребятами еще некоторые детали, он попрощался. Фрау Мюльталер проводила его до дверей и взяла с него обещание: «В следующий раз вы никуда не будете торопиться и поедите как следует!»

Затем она встала со скрещенными на груди руками у входа в гостиную и наблюдала, как техники постепенно увеличивали беспорядок. Сами они этого не осознавали. Они видели только вещи. Цветочная горка и кресло-качалка стояли возле шкафа, словно их заказали в мебельном магазине и забыли вывезти, скатанный ковер лежал посередине комнаты, на диване извивались многометровые провода, странно и чужеродно возвышались опоры алюминиевых траверс. На них техники укрепят черную мольтоновую занавеску.

– Это ненадолго, максимум на три с половиной недели, – утешил я фрау Мюльталер.

– Если сказал А, то нужно говорить и Б, – возразила она и, повернувшись ко мне спиной, пошла на кухню, но вскоре возвратилась с мокрым кухонным полотенцем.

Техники отодвинули вазу, и фрау Мюльталер обнаружила сероватые следы засохших водяных разводов. Потом ей захотелось поправить что-то еще, потом еще, и с тряпкой в руках она принялась проворно перемещаться по комнате вслед за техниками, переставляла рамки с фотографиями и, казалось, не знала, куда себя девать. Это все еще была ее квартира? Нет, уже не была, хотя она храбро защищала свой салфеточный уют. Стоило одному из ребят сдвинуть в сторону какую-нибудь круглую или ромбовидную салфеточку, как фрау Мюльталер тут же водворяла ее обратно, техник отодвигал ее снова, и фрау Мюльталер снова возвращала ее на место. Что-то вроде игры в «мельницу», где игровым полем служили шкафы и столы. Но техникам это было невдомек. Они двигали предметы, даже не глядя на них. Когда они, наконец, констатировали: «Готово. Теперь придем, только когда надо будет все снова упаковать», старая леди опустилась на стул.

– Ну вот, – сказала она.

Я присел рядом с ней. Но она тотчас поднялась снова:

– А теперь мы с вами вдвоем выпьем кофе.

– Пожалуй, – сказал я.

– И вы мне еще раз спокойно объясните, что я должна делать со всей этой аппаратурой.

Я засмеялся:

– Мы все будем делать сами.

– Значит, мне ничего не нужно включать, настраивать и менять?

– Нет.

– Тогда давайте позавтракаем.

– Конечно, – кивнул я.

Съев половину рогалика, я приступил к изложению тех скромных положительных моментов, которые были призваны хоть как-то сгладить неприятные переживания фрау Мюльталер. Она ни разу не заводила разговора о деньгах или о каком-то ином вознаграждении. Ей было достаточно служить своей стране. Мы же могли предложить ей совсем немного.

– За вашу готовность терпеть все эти неудобства, – я показал в сторону больших и маленьких ящиков и конструкций из камер и кабелей, – мы, естественно, хотели бы выразить вам свою признательность. Могу сказать, что в этом месяце квартплата пойдет за наш счет.

– Четыреста шестьдесят евро? – удивилась фрау Мюльталер.

Я понял, что она совершенно не рассчитывала на компенсацию за использование ее квартиры. И было хорошо видно, как сильно она обрадовалась этому неожиданному пособию.

– В последнее время моя стиральная машина производит такие странные шумы при отжиме, – сказала она. – Я просто не представляла, как я… смогу ли я вручную…

Я отметил это про себя. Может быть, мне удастся без особых хлопот организовать ремонт. Потом я объяснил фрау Мюльталер, как мы организуем нашу работу.

– К вам придет мой коллега Андреас Брауэр, он будет следить за техникой. Кроме того, в особых случаях он будет отсюда инструктировать наших людей, ведущих наблюдение на улице.

– Понимаю, круглосуточно.

– Нет, пока что не постоянно. Сегодня, во всяком случае, он останется примерно до 21 часа. Когда работа приборов стабилизируется, ему не нужно будет все время находиться в квартире. Но он будет забегать к вам каждый день.

– А ночью?

– Только в исключительных случаях.

– Можно устроить постель на диване…

– Вы очень гостеприимны, но это лишнее, он должен здесь работать, а не спать.

– Больше всего мне хочется, чтобы все это делали вы сами.

– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, у меня есть и другие задачи.

– Но вы будете приходить ко мне?

– Да.

– Когда?

– Так часто, как только смогу.

– И симпатичный господин с конским хвостом тоже?

– Да, он тоже не раз еще здесь появится, вообще-то он начальник господина Брауэра, руководитель группы наблюдения.

Фрау Мюльталер задумчиво мешала ложечкой в своей чашке, хотя не добавляла в кофе ни молока, ни сахара.

– А снаружи всего этого не видно?

– Нет, совсем ничего.

– Значит, я в безопасности?

– В полнейшей. Подумайте сами: мы делаем это не впервые. С улицы ничего не видно, даже когда тут горит свет. Вам просто никого не следует впускать в квартиру, вот и все.

– Кроме вас.

– Кроме нас.

Фрау Мюльталер вздохнула.

– Да, конечно. Все правильно. Да и кто ко мне придет? – Она распрямила плечи. – А в выходные дни вы тоже будете приходить?

– Да, каждый день.

– Но во время воскресной викторины не должно быть никаких звонков! Мне нужно сосредоточиться.

– Вы предпочитаете, чтобы мы отпирали дверь сами?

– Нет, лучше звоните, по крайней мере первое время. Открывать своим ключом вы можете, только если я ушла в магазин. Я дам вам два ключа. Собственно, у меня их четыре, но один находится в подвальном этаже – вдруг дверь случайно захлопнется, и я не смогу попасть в квартиру. Но только не приходите во время викторины.

– Ее передают по радио?

– Да. И я не могу уменьшить громкость.

– Но, фрау Мюльталер, вам совсем не нужно уменьшать громкость! Делайте все как обычно. Ограничения касаются только места у окна и совсем не распространяются на звуки.

– Ах так! – На ее лице отразилось облегчение. – Ну, тогда… Знаете, там каждую неделю можно что-нибудь выиграть. Я выигрывала уже много раз. Известна только первая буква, а остальное надо угадать. У вас есть среднее образование?

– Думаю, что да, – ухмыльнулся я.

– В таком случае, может быть, вы заглянете как-нибудь в воскресенье? Господин с конским хвостом кажется мне тоже очень неглупым. Он такой бледный, наверняка много читает.

– Да, – я серьезно кивнул. – Вы правы.

А про себя подумал: конечно, читает – протоколы.

Из справочника для агентов спецслужб

День четвертый – день девятый, с пятницы по среду, 1–6 октября

Словно из гнезда на высокой скале, мы по-орлиному зорко следили за всем, что происходило у Бюлента. В офисе «Сарая» постоянно шла непонятная мышиная возня, это был сущий проходной двор. Люди приходили, здоровались, жали друг другу руку, пили чай или выкуривали сигарету, иногда и то и другое, коротко о чем-то договаривались, уходили. Там появлялись все время одни и те же личности. Несколько дней подряд. Среди них много жителей квартала. Все знакомы между собой, приветствуют один другого, болтают, расстаются. Вскоре у нас были абсолютно четкие снимки каждого посетителя – портреты, сделанные будто на расстоянии вытянутой руки. Некоторые лица – наши старые знакомые, вполне безобидные типы, других мы пока не знали.

Наша фирменная лаборатория обрабатывала фотографии своим фирменным способом: фон, на котором были сделаны портреты, заменялся, затушевывался, вообще удалялся, делался неузнаваемым. Понять, что все снимки относились к одной серии, как и определить место съемки было невозможно. Перемешанные с изрядным количеством других фотографий, не имевших никакого отношения к Бюленту, «Сараю» и их окружению, эти снимки предъявлялись нашим источникам: кто из них тебе знаком и что ты о нем знаешь? В течение сорока восьми часов мы выяснили имена и адреса большинства бюлентовских посетителей, а также получили первые осторожные отзывы о них.

Кроме Бюлента и двух его сотрудников, Серкана и Кувера, в «Пассажирских перевозках» постоянно бывали члены их семей, близкие и самые дальние родственники, старые друзья, соседи, Осман из магазина прохладительных напитков, что через две улицы, Сили из дисконтной ремонтной мастерской, Секи, Аднан и Мерзут из Исламского культурного союза, Ильхан из бюро путешествий «Алакара», Муса, занимавшийся страхованием турецких и арабских граждан, и, конечно, Кизмет, король рулетки из соседнего казино.

Что мы могли наблюдать: Бюлент уходит и приходит, его сотрудники тоже, постоянно одни и те же люди, они курят и пьют чай, изредка в офис случайно забредет какой-нибудь клиент. И это все? Сабина и я волновались, напряжение росло. Мы работали по полной программе. Рано или поздно это должно было привести нас к результату… или к большому разочарованию. Возможность провала мы не обсуждали. У нас еще было время, хотя и немного. Но мы верили в успех нашей миссии.

Через неделю после того, как начала функционировать наша конспиративная квартира, мы получили срочное сообщение из Стамбула, на которое даже не рассчитывали. Хотя, конечно, мы ждали прибытия очередного автобуса с сорока двумя пассажирами – рейсы «Сарая» осуществлялись с завидной регулярностью два раза в неделю. Однако мы не могли инициировать проверку автобусов федеральной полицией, не имея новых, действительно неопровержимых доказательств контрабанды. Как бы ни была велика наша с Сабиной личная уверенность, доказательства отсутствовали. Тем больше нас порадовало, что источник в Стамбуле все еще оставался начеку.

Осведомитель Филиппа сообщил по телефону, что при отправке автобуса, всего несколько минут тому назад, произошел весьма примечательный инцидент. Сначала он наблюдал, как в стамбульском офисе «Сарай» семи или восьми пассажирам незаметно сунули паспорта. Немного позже новые владельцы рассматривали их с самым пристальным вниманием и чуть ли не с восхищением. Подобные истории были нам уже хорошо известны. Но источник добавил кое-что еще.

Прежде чем выдать пассажирам эти паспорта, у них отобрали другие. То есть паспорта заменили! В ответ на уточняющие вопросы источник заверил, что видел все очень отчетливо и у него нет никаких сомнений. Это укрепило наше предположение, поскольку было бы чрезвычайно подозрительно, если бы при пограничной проверке у кого-нибудь оказалось два паспорта. Наблюдение источника явилось для нас важным свидетельством. Оно четко указывало на тот кусочек пазла, о котором мы знали, что он существует, но не знали, где его найти.

Дальше было еще интереснее, хотя мы пока и не могли убедительно истолковать происшедшее. Все пассажиры уже сидели по местам, когда одну женщину и двоих мужчин вдруг выпихнули из автобуса. Во время громкого выяснения отношений, сопровождавшегося обоюдными оскорблениями и небольшим рукоприкладством, водители разыскали в багажном отделении вещи этих троих и выставили их на улицу. Тогда женщина расплакалась и с громкими причитаниями принялась колотить по автобусу кулаками. Мужчины попытались силком пробиться обратно, но три сотрудника «Сарая» и два водителя не дали им этого сделать. Наш источник ясно видел, как в довершение всего у них отняли документы и грубо всучили какие-то другие бумаги.

Что все это значило? Что произошло там, в Стамбуле? Наши проверки заставили нервничать тамошних обитателей? Эти трое не заплатили? Или они нарушили какие-то договоренности? Подделка паспортов – которая по-прежнему оставалась нашей главной гипотезой – удалась хуже, чем обычно? Тогда почему это обнаружилось так поздно? Или они намеревались, затерявшись среди других пассажиров, перевезти через границу наркотики, оружие и еще бог знает что – недопустимый дополнительный риск? Или все дело было в простом сведении личных счетов, не имевших ничего общего с нашими подозрениями? Такую возможность нам тоже не следовало упускать из виду.

Разумеется, на основании последней информации НУ не стал бы поддерживать идею об очередной полицейской проверке, однако донесение источника все же внесло в расследование определенную динамику. Малейший знак, указывающий на то, что «Сарай» ориентировался отнюдь не на туристический бизнес, был нам очень кстати. Здесь под прикрытием легенды осуществлялась совсем другая деятельность. А в легендах мы знали толк!

Наблюдение и наблюдатели

Ближе к вечеру я поехал к фрау Мюльталер. Еще здороваясь с ней, я заметил: что-то не так. Старая женщина казалась подавленной. Едва открыв дверь, она сразу, не говоря ни слова, удалилась на кухню. Что случилось?

– Все о’кей? – спросил я Андреаса, который возился в гостиной с одной из камер.

– Все о’кей. Сегодня ничего нового, все те же лица, лишь одно исключение – девушка, должно быть, родственница, у них родственников хоть пруд пруди.

– А в остальном?

Он пожал плечами.

– Как вы ладите друг с другом, ты и фрау Мюльталер?

– А чего тут ладить? Она целый день торчит на кухне и не издает ни звука.

Похоже, положение было серьезным.

Андреас криво усмехнулся и добавил: «Вообще тут немножко пахнет кладбищем». Чем только усилил мои подозрения.

Фрау Мюльталер сидела на табурете перед транзисторным радиоприемником и нервно мяла в руках кухонное полотенце в красную и белую клетку.

– Как поживаете? – спросил я.

– Долго он еще тут пробудет? – вместо ответа она кивнула головой в сторону гостиной. – Он больше смотрит в свой телефон, чем из окна.

Ага, значит, ветер дует оттуда. Как я и опасался. Плохо, очень плохо. Фрау Мюльталер уже не предлагала мне кофе. Она даже ни разу не посмотрела на меня. Почтенная дама страдала. Требовалось срочно принять действенные меры. Конечно, старой женщине было тяжело терпеть в своей квартире постоянного гостя, но все-таки нельзя было допустить, чтобы в своих четырех стенах она чувствовала себя нежелательной персоной. Иначе вся наша работа здесь лишится прочной основы. Я решил немедленно положить конец пребыванию Андреаса в этой квартире и связался по рации с Робертом, который дежурил в двух кварталах от дома.

– Ты не мог бы подняться сюда наверх?

– Три минуты, – ответил он без лишних вопросов.

Даже его приход не улучшил настроение фрау Мюльталер. Без слов, лишь с помощью взглядов и легких движений головой мы с Робертом договорились о наших дальнейших действиях.

Роберт объявил Андреасу, что сегодня он может окончить работу немного раньше. С молниеносной быстротой Андреас закинул за спину свой рюкзак. Ему хотелось только одного: вырваться отсюда. Насколько насущными и своевременными были принятые мною меры, и не только на данный момент, но и в более широкой перспективе, я понял, когда фрау Мюльталер при прощании не удостоила его ни словом. Он, в свою очередь, тоже ее проигнорировал. Через какой же ад прошли эти двое за последние дни! И как храбро держалась старая леди. Она могла бы мне позвонить, но предпочла твердо придерживаться однажды принятого решения, чего бы ей это ни стоило. Однако и для нее, «человека схемы F», существовала некая черта, которую лучше не переступать. Иначе чаша ее терпения переполнится и она попросит нас убраться из ее жилища. А нам нужна была эта квартира! Как последняя тоненькая соломинка, за которую мы еще могли ухватиться в нашем нелегком расследовании.

Мы спускались по лестнице – я рядом с Андреасом, Роберт чуть впереди.

– Вот и еще один день прошел, – сказал я непринужденным тоном.

Андреас закатил глаза:

– Как только подумаю, что завтра опять идти к этой старой карге…

– По-моему, она очень даже симпатичная, – возразил я, чтобы побудить Андреаса высказаться более подробно.

– Симпатичная? Ха! Попробовал бы ты сам проторчать у нее в хибаре целый день! – И он начал передразнивать писклявым голосом: – Не хотите ли чашечку кофе? Дать вам рогалик с маслом? А у вас есть среднее образование? Окно должно быть закрыто…

– Она говорит все это с добрыми намерениями, – небрежно сказал я.

– И как там противно пахнет. Больницей и кладбищем.

Да, кладбищем. Внутренне я уже похоронил надежду на успешную работу этого коллеги. И не только в данном конкретном случае. Отныне я не буду больше привлекать его к участию в операциях. Он нарушил сразу несколько важнейших заповедей. Роберт на мгновение обернулся. И мы снова обменялись с ним взглядами.

– А ты знаешь, что она каждый день ест на ужин? Зельц! Кровяной, холодный, тошнотворный, жирный зельц!

– Ну и что? – мой голос звучал не так нейтрально, как бы мне хотелось.

Он это заметил и решил, что ему нужно выразиться яснее:

– Это так омерзительно. Как он колышется. А старуха берет кусок своими подагрическими пальцами и спрашивает меня…

Мы дошли до первого этажа. Андреасу нужно было еще спуститься в подвал. Я простился с обоими в абсолютной уверенности, что Роберт отзовет Андреаса от участия в наблюдении, и поэтому три минуты спустя уже разговаривал по телефону с фрау Мюльталер:

– Завтра к вам придет другой коллега. Надеюсь, что с ним вам будет немножко веселее.

– Ах…

– С господином Брауэром вы, похоже, не нашли общего языка.