Серые земли Эдема Кривенко Евгений

Пролог

Мне стоило немалого труда восстановить эти заметки, созданные в давно забытом редакторе «Word». Но я надеялся, что они помогут мне найти ответ на некоторые вопросы. Если перефразировать название знаменитой картины Гогена, то они будут звучать так:

«Откуда я? Кто я? Куда я иду?».

И я бы ещё добавил: «Свободен ли я?».

Конечно, это старые вопросы, и над ними ломали головы многие философы, художники и писатели. Неожиданно эти проблемы стали важными и для меня…

Вот наконец загрузилась операционная система. Это «Windows 7 Starter Edition» — дешёвая версия, которую выпускали для бедных стран. Она была установлена на моём купленном из вторых рук ноутбуке, и я снова увидел, только теперь на новом дисплее, Красную площадь на фоне фиолетового неба, пятиконечную звезду с надписью «Приступая к работе», и значок мусорной корзины на здании ГУМа.

Я оцепенел…

Я забыл об этой заставке, а ведь иногда посещаю Красную площадь, только выглядит она теперь по-другому. Хотя цвет неба угадан верно — даже днём солнце не рассеивает фиолетового сумрака. Но храм Василия Блаженного лишён подсветки, в тёмных зданиях нет ни одного огня, а кремлёвские звёзды не красны, а черны…

Возможно, поэтому я предпочитаю бывать здесь зимой, когда лежит снег. Он не поглощает солнечный свет целиком, как асфальт и брусчатка.

И тогда голубые сугробы покрывают площадь, розовый свет окрашивает стены Кремля, серо и призрачно выступают стены ГУМа, чуть зеленеют маковки Василия Блаженного…

Обычно я медлю возле Лобного места, откуда хорошо видны антрацитовые уступы Мавзолея. Два чёрных пса, мои обычные спутники, предпочитают ждать именно там, пока я оглядываюсь и размышляю. Не знаю, чем привлекает их это место, но они всегда садятся по обе стороны двери, где когда-то стоял почётный караул. Появись на площади туристы, они упали бы в обморок при виде громадных тварей — даже сидя, они выше меня ростом.

То ли это телохранители, то ли тюремный конвой. До сих пор не знаю…

Но туристы не появятся, город пуст. Разве что другие призраки, подобные мне, — возможно, именно на этот случай меня сопровождают псы.

Поверх кремлёвской стены желтеют стены здания — бывшая резиденция Президента. Когда-то я там побывал…

Впрочем, я редко размышляю о прошлом, хватает забот о будущем. Ведь город пуст, но не мёртв. Когда-нибудь снега растают. Когда-нибудь солнце засветит ярче. Когда-нибудь…

Но я не имею права выдавать эту тайну.

Всё, что могу сказать — когда-нибудь снова начнётся бой…

А пока я ухожу. Скольжу над сугробами, не касаясь ногами. Не такое уж хитрое искусство, оказывается. Огромными прыжками следуют чёрные псы. Эти оставляют ямы следов, но до следующего раза всё заметут метели.

Много снега должно накопиться, чтобы весной потекли реки живой воды, и расцвёл Сад…

1. Столица мира

В лицо тянуло холодом, и я долго не мог открыть глаз, а когда поднял тяжёлые веки, то увидел лишь серую пелену. Поморгал, и постепенно в ней проявились тёмные пятна — совсем как на фотобумаге, сунутой в проявитель. Когда-то я забавлялся старым фотоаппаратом отца, снимая на чёрно-белую плёнку и сам печатая снимки.

Наконец изображение стало отчётливым, словно бумага окончательно проявилась, и я увидел горы. Вечерело — на дне тёмных долин клубились облака, протягивая белёсые пальцы к розовеющим в высоте снегам.

Я долго глядел на горы, не понимая, где нахожусь. Потом попробовал оглянуться, но голову словно пронзил раскалённый гвоздь, а перед глазами всё поплыло. Всё же успел понять, что лежу в полутёмной комнате — лицом к открытому окну, в нём и видны горы.

Открытому?

Несмотря на боль в глазах, я попытался сфокусировать взгляд. Какие-то тени маячили на фоне гор, и вдруг скачком пришли в резкость — окно загораживала решётка из вертикальных прутьев.

Сумрачные долины, розовые горы над ними, решётка в окне…

Кавказский пленник?

Возникло впечатление, что вижу это не в первый раз. Я потряс головой, надеясь что-нибудь вспомнить, но в памяти лишь распахнулся тёмный провал, и огненное озеро боли выплеснулось из него…

Снова серая пелена.

Потом что-то скрипнуло, раздались шаги, и я смутно различил белую полу.

Белый халат? Я в больнице?

Похоже на то: взяли руку, возникло чувство холода, а потом лёгкая боль от укола. Очень медленно перед глазами прояснилось, боль ушла, и я смог повернуть голову.

Вошедший действительно был в белом халате, а лицо типично кавказское — горбоносое, с чёрными усиками…

— Вставай, — безразлично сказал он. — Пошли к доктору.

Уже лучше, а то я испугался, что попал в плен к каким-нибудь чеченцам.

Встать оказалось нелегко: ноги подгибались, а санитар не подал руки. Но я удержался на ногах и сделал шаг к двери. Она оказалась массивной, с глазком наподобие тюремного, и я ощутил холод в животе.

Неужели всё-таки плен?

В коридоре пришлось упереться рукой в стену, чтобы не упасть. Некоторое время я тупо глядел на рукав из желтоватой ткани — похоже, больничная пижама, — но потом головокружение прошло. Я заковылял мимо побелённых стен: штукатурка потрескалась, слева мутные окна, а справа через равные интервалы — двери.

Мимоходом заглянул в окно: внизу двор, на клумбе из жёлтых и лиловых цветов лежит длинная тень от ограды.

Спустились по скрипучим ступеням, и попали в устланный ковром коридор. Перед дверью из тёмного дерева санитар придержал меня. Он не стал стучать, а приставил пальцы к металлической пластине, и спустя несколько секунд дверь отворилась.

Я вяло удивился: дактилоскопический замок в обыкновенной больнице?

Вошли в полутёмный кабинет: шторы задёрнуты, тускло светит настольная лампа, за письменным столом женщина в белом халате.

— Садись! — равнодушно буркнул санитар, подталкивая меня к кожаному креслу.

Дверь закрылась, и я с облегчением сел, ноги опять подкашивались. Попробовал рассмотреть женщину: лицо припухлое и без следа косметики, только голубые глаза немного оживляли его.

— Как самочувствие? — нейтральным тоном спросила она.

Снова сюрприз: в голосе отчётливо слышался акцент — так наша преподавательница порой выговаривала русские слова, чтобы показать особенности английского произношения.

Англичанка? Или американка?

Я облизнул губы:

— Слабость. И ничего не помню. Как я попал сюда? И где я?

Женщина помедлила с ответом, оглядывая меня. Голубые глаза на миг сделались жёсткими, но тут же обрели прежнюю безмятежность.

— Вы участвовали в научном семинаре, — равнодушно сообщили она. — Во время горной прогулки упали в трещину на леднике. Нарушение мозгового кровообращения и, как следствие, частичная амнезия. Надеюсь, она окажется временной. Инъекции эуфиллина, процедуры и горный воздух творят чудеса.

Снова акцент. Затруднённый подбор слов и слишком правильная грамматика…

В голове стало проясняться, и я кое-что вспомнил. Неожиданное приглашение на международный семинар с громким названием «Перспективы будущего». Семинар проходил в Грузии, оплату расходов брал на себя какой-то фонд, а я был небогатым студентом (свою первую работу опубликовал только в Интернете), и не стал отказываться от дармовой поездки. Но вот что было дальше…

— Если забыли, то меня зовут Сибил. — Женщина слегка повернулась, и в свете лампы замерцали раскинувшиеся по плечам серые волосы. — Я одна из организаторов семинара, по специальности врач и не захотела бросить вас в таком состоянии. Давайте проверим, как обстоит дело с памятью.

Она вытянула руку — пальцы без колец, а ногти не слишком ухожены, — и повернула ко мне монитор компьютера. Зажёгся огонёк веб-камеры, и на экране, словно в магазине, торгующем видеотехникой, появилось моё лицо. Щёки впалые, непричёсанные чёрные волосы падают на лоб, глаза смотрят из-под густых бровей настороженно, над верхней губой лежит тень — давно не брился.

Не слишком бодрый вид.

А Сибил пробежала пальцами по клавиатуре, откинулась, и глаза поплыли в сумраке голубыми льдинками.

Настольная лампа погасла, с экрана монитора брызнул яркий свет. Под аккомпанемент странных музыкальных аккордов я увидел калейдоскоп чистых красок, но в их быстрой смене таился какой-то смысл…

Я не успел разгадать его: багровое солнце стало подниматься над кромкой тёмного льда. Кровавый диск выбрасывал протуберанцы, и в их сложном танце чудился некий ритм…

Я почти уловил его, но тут солнце исчезло, и появился сумрачный зал. Музыка стала вкрадчивой и таинственной. Густо стояли колонны то ли из стекла, то ли из льющегося синего света, и в их расположении тоже чувствовался какой-то порядок…

Казалось, я вот-вот разгадаю его, но вдруг зал изменился… Я снова в кабинете, только он сумрачнее и обширнее, а за столом ни Сибил, ни её кресла. Лишь непроглядная тьма.

— Эй! — неуверенно сказал я. — Что за шутки?

Ни звука в ответ, стылая тишина, словно в подземелье.

А потом сзади раздался кашель. Мороз прошёл по коже, и я быстро обернулся.

В дверном проёме стоял человек. Одежда тонула в темноте, виднелись только белые перчатки и такое же белое лицо.

— Я ваш проводник, — сказал человек. — Идёмте.

Голос глуховат, но прозвучал с повелительной интонацией.

— Какой проводник? — в панике спросил я.

Незнакомец некоторое время молчал:

— Вы каждый раз забываете… — вздохнул он. — Вы ведь хотели увидеть будущее. А я должен был позаботиться о транспорте. Расстояния и здесь велики, пешком далеко не уйдёте.

По спине протёк холодок, и я вдруг вспомнил, что на семинаре проводили какие-то эксперименты по моделированию будущего.

Значит, я в виртуальной реальности? Но тогда мне ничего не угрожает.

Всё же я встал неохотно:

— Идёмте!

Коридоры пусты, в них царит странный сумрак, лампы еле тлеют. Во дворе те же лиловые и жёлтые цветы, но теперь у крыльца стоит чёрная «Волга»…

Я чуть не рассмеялся:

— Неужели нельзя было придумать чего-нибудь посолиднее, вроде «Мерседеса»? В виртуальной реальности это ничего не стоит.

Белая перчатка проплыла во тьме, шофёр открыл передо мной дверцу.

— Вы не в созданном компьютером мире, — ответил он сухо. — Это реальность, хотя другая. А вы тут не особо важная персона, так что не стоит привлекать лишнего внимания.

Я почувствовал холод внутри, словно в желудок медленно опустился ком льда. Что за другая реальность?

Глянул на небо: почему так темно? Солнца не видно — то ли успело сесть, то ли здесь ещё не всходило. В темноте горело всего несколько звёзд, словно красные от бессонницы глаза смотрели на Землю. Я поспешил забраться в машину.

Шофёр повернул ключ зажигания, и мотор завёлся почти бесшумно, как в дорогой иномарке. Тронулись тоже плавно, не раздалось даже шороха гравия под колёсами. Беззвучно распахнулись ворота, тёмные холмы потекли назад. Вскоре мне стало не по себе от молчания.

— Куда мы едем?

Водитель повернул голову и долго смотрел на меня, я даже испугался — не врезались бы во что-нибудь. Наконец отвернулся.

— Откуда мне знать, — сказал тускло. — Я лишь проводник. Проводник по снам. Направление задаёте вы, а я только доставляю на место. И потом забираю. Если человек в состоянии вернуться.

Снова холодная змея проскользнула по пищеводу.

— А что, некоторые не возвращаются?

Шофёр пожал угловатыми плечами, и у меня мелькнула нелепая мысль: какой старомодный костюм!

— Умирают даже в обычном сне. А вы выбрали более опасный — такой, что может легко обратиться в действительность.

— Вы назвали себя проводником, — хрипло сказал я. — Посоветуйте что-нибудь. Я не понимаю, где оказался. Какой-то санаторий, фокусы с компьютером…

— Вы участвовали в семинаре, где рассматривались варианты будущего, — глухо заговорил мой проводник. — Такова была тема вашей курсовой работы, которую вы неосмотрительно поместили в Интернете. Вот и получили приглашение. Один из участников семинара выдвинул гипотезу, что все варианты уже существуют в информационном поле Земли, его ещё называют ноосферой. А другой продемонстрировал компьютерную программу, которая облегчает выход сознания в это пространство. Раньше было сложно: приходилось прибегать к медитации, наркотикам, сочетать эманации различных веществ. Теперь всё стало проще…

Проводник помолчал, а я сильно ущипнул себя за руку. К своему удивлению, почувствовал боль. Разве астральное тело испытывает её?.. И тут появилась неприятная мысль: а вдруг всё вокруг — только иллюзия? Может, сосед по общаге подсунул ЛСД?

Из такого путешествия можно и не вернуться…

— Правда, оба допустили ошибку, — снова заговорил проводник. — Во-первых, варианты существуют не в информационном поле, а вполне материально — только в многомерном пространстве-времени. Обычно вы видите самый проявленный и единственно реальный для вас, и называете Землёй, хотя правильнее будет Энроф… Во-вторых, компьютерная программа не выводит сознание в астральный план. Она перестраивает восприятие времени. Вы не задумывались, что течение времени в значительной мере иллюзия? Это, скорее, способность наших чувств воспринимать события в определённой последовательности и темпе, о чём догадывался ещё Иммануил Кант. Сейчас вы воспринимаете вариант, отличающийся от вашего временными координатами — ещё не проявленное будущее. Поскольку человеческий рассудок способен воспринимать лишь одно измерение времени, для вас это выглядит, как пребывание в неком параллельном мире.

М-да, по немецкой классической философии у меня была тройка.

— А Сибил меня видит? — уныло поинтересовался я.

— Для неё вы погружены в транс — сухо ответил проводник. — Напоминаю, сместилась по временной шкале лишь точка восприятия, а не ваше физическое тело. Хотя, используя особую ментальную технику, вы можете перейти в иное измерение времени целиком. Немало людей из вашего мира проделывали это, иногда случайно — в этом причина многих необъяснимых исчезновений. Только вернуться будет трудно…

Успокоил. Я вернулся бы прямо сейчас.

— Советую посетить одну из мировых столиц, — так же скучно продолжал шофёр. — Какой город предпочитаете?

Я чувствовал пронизывающий холод, пальцы ног и рук онемели. С трудом выговорил:

— Пусть это будет Москва… — Всё-таки не утратил способности соображать, потому что добавил: — А вдруг я увижу только то, что нарисует моё воображение?

— Нет, — шофёр небрежно повернул руль, и я вдруг стал различать дорогу впереди: тусклая металлическая полоса тонула во мраке. — Вы увидите то, что наиболее вероятно.

— Почему именно я?.. — вырвалось у меня. На ответ не надеялся, но шофёр оказался неожиданно словоохотливым.

— Вы талантливы. Эту программу использовали многие, в том числе и Сибил, однако результаты получались скромные: точка восприятия легко смещалась в иное измерение времени, но разум начинал хаотически блуждать, не в силах справиться с другим темпом ощущений… Занимались йогой, ДЭИР, или чем-то подобным?

Я молчал, потусторонний спутник попался на удивление болтливый. Или ему поговорить не с кем? А никакой йогой я не занимался: родители небогатые, денег на модные игрушки вроде смартфона не было, вот и пытался поразить девчонок памятью на всякие мелочи.

«Андрей, во что я вчера была одета?».

«В синие джинсы, голубую блузку и лазоревый лифчик».

«Хи-хи, а откуда знаешь про лифчик?».

Сама напоказ и выставила — когда нагнулась за ручкой и больно долго её подбирала.

Так что натренировал внимательность, в учёбе это потом здорово пригодилось…

Я вздрогнул, впереди замигал красный глаз. Вскоре мы оказались на развилке: одна металлическая полоса уходила направо, другая налево, а посередине мигал красный шар, хотя никакой опоры для него не было видно.

— Что это? — спросил я.

Шофёр остановил машину, и меня слегка потянуло вперёд.

— Мир здесь более пластичен и легко подстраивается к нашему восприятию, — вяло сказал он. — Это зрительный образ исторической альтернативы. Вы ведь знаете, что будущее многовариантно. Здесь представлены два наиболее вероятных. Классическая бифуркация реальности…

— Какая забота о путниках, — вырвалось у меня. — И что посоветуете?

— Правую дорогу, она шире, поэтому данный вариант наиболее вероятен. Собственно, я по ней уже ездил. Огромный город, большое движение. Но вы будете наблюдать со стороны, так что приготовьтесь побыть призраком.

Про призрака мне не очень понравилось.

— И много вы так трудитесь? — осведомился я.

— Порядочно, — сухо сказал шофёр. — Есть работы и похуже, но распространяться об этом не положено. Так едем?

Снова тёмные холмы поплыли назад, и я постепенно задремал, смутно удивляясь тому, что засыпаю во сне…

— Проснитесь!

Опять красный свет озарил темноту. Я открыл глаза шире и увидел, что край неба светится багровым — и здесь восходило солнце.

Сумрачный пожар охватил полгоризонта, когда мы пересекли по мосту пустынную кольцевую дорогу. Вскоре огромные здания заслонили солнце, и лишь в окнах загорались багровые отсветы. Я почувствовал смутную тревогу: улицы, на которых даже в раннее утро обычно хватало автомобилей, в этот раз были пусты. Лишь иногда попадались явно брошенные машины: у одной открыт капот, другая с помятым боком приткнулась к тротуару. Что здесь произошло?

Я покосился на шофёра: в белых перчатках и с бледным лицом, тот поворачивал руль, объезжая стоящий троллейбус.

Наконец дорогу перегородили сбившиеся в кучу автомобили: чёрный «УАЗ-Патриот» подмял иномарку, другая машина лежала на боку, да ещё троллейбус развернуло поперёк улицы. Пришлось остановиться.

Водитель повернулся ко мне.

— Не понимаю, — тускло сказал он. — В прошлый раз это был оживлённый город. Видимо, произошло смещение вероятностей. Такое случается, хотя редко… Дальше вам придётся идти одному. Посмотрите на газеты в киосках. Не знаю, получится ли взять в руки, но хотя бы прочитайте заголовки. Когда узнаете, что случилось, то воспользуйтесь этим, — шофёр протянул смартфон с большим дисплеем. — Здесь спутниковый телефон и навигатор.

Проводник выжидающе глядел на меня, а я взял смартфон. Сначала он показался странно невесомым, но вдруг налился тяжестью, а на дисплее возникла карта Москвы. Шофёр удовлетворённо кивнул:

— Значит, сможете вызвать меня. Достаточно нажать клавишу звонка.

Выйдя из машины, я огляделся: не горит ни одного фонаря, окна темны, и только серый рассвет разливается по улице. Мне вдруг показалось — это волосы Сибил окутали город пепельным саваном.

Я зябко передёрнул плечами и посмотрел на дисплей. На нём была карта центрального района Москвы, а на одной из улиц красная точка — видимо, моё местоположение. И в этом странном мире вокруг Земли кружат навигационные спутники.

Так, эта улица должна привести к Кремлю…

Сзади зафырчал мотор, и я оглянулся — привёзший меня автомобиль разворачивался, шофёр даже не помахал на прощание.

Я вздохнул и поплёлся в другую сторону. Уже ясно, здесь что-то произошло. Война? Но тогда почему никаких разрушений? И ни следа людей?..

Миновал дом за домом: стеклянные стены чисты, словно только что вымыты, но по-прежнему никого. Я снова почувствовал озноб.

Справа открылся сквер, в сумраке за деревьями забелела колоннада церкви. И тут я вздрогнул: на паперти стояла фигура в тёмном балахоне, с непокрытыми чёрными волосами и чёрной бородкой. Монах?..

Фигура скользнула за колонны и скрылась.

Я подождал, пока успокоится сердце, и пошёл дальше.

А вот и газетный киоск — закрыт, но сквозь стекло можно прочитать заголовки и даже текст на первых страницах.

Ничего особенного: большинство фамилий незнакомы, хотя пару раз попались привычные звёзды эстрады. Президент, к сожалению, не упоминался: интересно, кто у них сейчас? Ах да, надо посмотреть дату выпуска…

Я не успел.

Протяжный скрип раздался за спиной, словно отворилась древняя дверь…

Я поспешно оглянулся — никого.

Снова скрип, а затем снова. Я закрутил головой, и меня прошиб холодный пот. Хищная тень нырнула за чёрный «БМВ», замерший у тротуара.

Вот они, стражи мёртвого города! То ли брошенные хозяевами чёрные псы, то ли волки — уже несколько бегут, мелькая за брошенными машинами.

Я мигом забыл о газетах и тоже пустился бежать, хотя ноги заплетались…

Чёрные тени мелькают справа и слева, каблуки неслышно ударяются об асфальт, холодный воздух обтекает разгорячённое лицо. Проснусь ли, если меня загрызут в этом жутком сне?..

Слева красные стены Кремля, а впереди спуск к Москве-реке. Золотом горит купол Христа Спасителя, в тёмной воде змеится красный огонь — над зданиями восходит солнце.

Куда теперь, броситься в воду?

На подгибающихся ногах я сбежал по ступеням, а псы вдруг замедлили бег и разом сели, обратившись в чёрные статуи. Я тоже остановился, и словно застыло время, только сильно билось сердце, да горели щёки.

На набережной вдруг появилась странная фигура — человек в тёмном одеянии, с ножнами на желтоватом поясе. Я даже не заметил, откуда взялся, лишь слегка задрожал воздух. Следом возникла женщина с пышными волосами и в зелёной полупрозрачной одежде. Третьим материализовался некто в синем плаще, со смуглым, будто обожжённым лицом.

Я цеплялся за остатки самообладания. «Это всего лишь призраки, — отчаянно внушал себе. — Призраки, рождённые твоим мозгом, который пытается хоть как-то справиться с неизвестным».

Чтобы не поддаться безумию, я заговорил.

— Кто вы? — голос прозвучал хрипло. — Что случилось с городом?

Я надеялся, что не получу ответа и призраки растают как дым над тёмной водой, но женщина оглядела реку и здания, а потом повернулась ко мне. Когда заговорила, в голосе прозвучало холодное очарование, словно зазвенели ледяные колокольчики, и моё сердце заныло.

— Была война, но воля Владык сохранила город. Будущая столица мира может погибнуть лишь вместе с миром.

— Кто вы? — мой голос дрогнул.

Человек в тёмной одежде опустил руку на ножны, слова прозвучали как свист меча:

— Кто ты, что первым явился в сердце мира? Хочешь участвовать в игре Владык?

— Первые станут последними, а последние первыми, — глумливо заметил третий, в синем плаще.

Я задрожал, увидев его глаза: тигриные, с вертикальным чёрным зрачком.

— Какая игра? — выговорил я с трудом. — Не хочу участвовать ни в какой игре. Я случайно оказался здесь…

— Тогда ты умрёшь, — словно выплюнула фигура в синем. — И не только ты. Оглянись!

Я глянул на реку, но по другую сторону не увидел ничего: водная гладь тонула в сумраке, и даже солнечный свет не рассеивал его. Вдруг голубые линии рассекли воду, превращая в подобие шахматной доски. И фигуры появились на ней — половина красные, как кровь (и каким-то образом я понял, что это мои фигуры), а половина белые.

Вот взвился бледный конь — первый ход…

Доска оказалась рядом, я неуверенно протянул руку к своей королеве. И испытал шок: точёная фигура повернула голову, печально поглядев на меня. У меня потемнело в глазах, я видел только серые глаза, светлые волосы и огненно-рубиновое платье…

Что-то изменилось вокруг. Я оторвал глаза от королевы: три человека (если только это были люди) и город — всё исчезло. Я стоял на шахматной доске и вдруг почувствовал прикосновение — это королева в красном положила руку мне на плечо. Доска поплыла по чёрной реке, и на нас двинулся белёсый строй.

Всё погасло…

Хотя нет, я снова сидел в кабинете, голова страшно болела, а глаза Сибил были холодны, как лёд.

— Что вы видели? — потребовала она.

Как на допросе.

Но я был слишком ошеломлён и только вяло спросил:

— Разве вы не слышали разговоров?

— Нет! — глаза Сибил сверлили голубыми буравчиками. — Это ваш личный опыт.

Я нехотя рассказал о поездке на призрачной «Волге», сумрачном городе и трёх странных фигурах. О шахматной доске и королеве почему-то не смог сказать ни слова.

Глаза Сибил постепенно расширились — голубой свет загорелся в них, а на лице резче выступили скулы.

— Какой-то бред, — уныло закончил я.

— Не обязательно. — Сибил отодвинулась в тень. — Возможно, вы действительно видели проекцию одного из вариантов будущего. Посредством зрения и слуха в мозг внедряется программа, замаскированная под зрительные образы. Программа подавляет контроль разума и высвобождает ту часть психики, которая напрямую связана с информационным полем Земли. Главная трудность в том, чтобы не блуждать без цели, а сконцентрироваться на поиске нужной информации. У индийских йогов на овладение подобным умением уходила вся жизнь. А сейчас нужен только компьютер с частотой процессора не менее трёх гигагерц, соответствующая программа и… умение видеть. У вас последнее качество есть.

Проводник по снам объяснял иначе. Хотя… я решил кое-что проверить.

— И многие уже пользовались этой программой?

В глазах Сибил промелькнула досада.

— Немало, — проронила она. — Я сама несколько раз. Беда в том, что восприятия слишком хаотичны. Программа открывает дверь, но не может сориентировать в непривычном мире. Нужна редкая внимательность, развитое воображение и… что-то ещё, иначе путешествие превращается в кошмар.

Я поёжился:

— Почти так и было.

— Ну-ну, — довольно улыбнулась Сибил, становясь похожей на домохозяйку: вот-вот начнётся любимый телесериал. — У вас всё неплохо получилось.

Она моргнула:

— Думаю, скоро вы совсем поправитесь. До завтра.

Нажала кнопку, и сзади потянуло холодом — открылась дверь. Санитар молча подождал, пока я встану.

На этот раз прошли через веранду. В полутёмном дворе два охранника с автоматами направлялись к воротам, впереди бежала чёрная собака.

— Хорошо нас охраняют, — обратился я к провожатому.

— На Кавказе неспокойно, сам знаешь, — равнодушно ответил тот.

Поднялись по лестнице, и я узнал дверь своей палаты. На пороге замялся, не хотелось входить. Вдруг ярко вспомнил, как всю прошлую ночь падал в чёрную бездну.

Санитар открыл дверь.

— Заходи. Укол придут сделать позднее.

Дверь защёлкнулась, с этой стороны ручки не было. Мне снова пришло в голову, что палата смахивает на тюремную камеру. Забыл спросить у Сибил, почему такая обстановка. Я огляделся, и сходство с камерой стало ещё заметнее: забранное решёткой окно, узкая кровать, тумбочка, стул. Я приоткрыл дверь в боковой стене — там туалет с водопроводной раковиной и унитазом. Над кроватью пощёлкивают часы.

Я сел на кровать.

Итак, кое-что мне удалось вспомнить. Я изучал футурологию в университете, на четвёртом курсе разместил в Интернете курсовую работу о возможных вариантах развития современной цивилизации, потом меня пригласили на семинар…

Голова заболела — передо мной снова приоткрылась бездна, куда падал всю прошлую ночь, и где плавали как пряди тумана обрывки воспоминаний.

Я стиснул ладонями виски. Пришла жуткая мысль: а вдруг такое повторяется каждую ночь? Возможно, я не раз забывал всё, что сумел вспомнить за день? Что за укол, о котором говорил санитар? Может, не эуфиллин, а что-то другое?..

Вдруг меня похитили? Но кто, Сибил? Смешно подумать, похожа на домохозяйку. И зачем? У меня ни денег, ни богатых родственников, с которых можно потребовать выкуп…