Яволь, пан Обама! Американское сало Матвейчев Олег

— Мазепа с Петром.

— Ну да, я знаю.

— А вот и не знаешь! Я такие материалы раскопала… Даже письма читала, Мазепиной рукой написанные, в архивах в Петербурге.

— Ну расскажи, интересно.

— Чтобы понять душу Петра, надо учесть время, в которое он жил. В период перехода от феодализма к капитализму стали враждовать два мировоззрения. Средневековье подчинялось закону рода и происхождения. Рожденный графом или князем получал свое место в обществе благодаря наследному статусу. А человек новый, капиталистический, чтобы добиться чего-то, должен был стать селфмэйдменом, то есть сделать себя сам. Только то, что завоевано трудом, ценится высоко, только то, что взято усилием и собственной жизнью, — настоящее. Настоящая свобода не у аристократа, родившегося свободным, а у раба, который освободился. Не будем сейчас спорить, насколько это верно, важно, что Петр получил власть в борьбе с династическими группировками, а не естественным образом, и он, очевидно, был склонен придерживаться новых взглядов.

Козак кивнул. Он слушал внимательно и любовался Аллой.

— Кроме того, новое время породило логику провинциализма. Человек, родившийся в столице, в центре некой культуры, подобен старому аристократу, он естественным образом получает все готовое. Рожденный на окраине находится в эксцентричном положении. Он чувствует, что принадлежит к некой культуре, но ее центр находится где-то вовне, и ему надо до него дойти, «покорить», «завоевать столицу». Этот феномен известен не только по корсиканцу Наполеону, сейчас московская, например, элита, — не «коренные москвичи», они видят в москвичах сонных мух. Одним словом, гении рождаются в провинциях, а умирают в столицах. Важно еще и вот что: живущий в провинции постоянно сталкивается с чужим, с иной культурой, он находится в экстремальной ситуации, когда вынужден постоянно балансировать на грани своего и чужого, вынужден упорно защищать свое. Тот, кто в центре, живет под защитой окраин и с чужим не имеет дела. Более того, он даже толком не умеет отделять свое от чужого, не имеет представления о чужом, часто путает свое и чужое, и главное, часто соблазняется чужим, как чем-то далеким, интересным, экзотичным. Поэтому для провинциала «столичные фрукты» не только сонные мухи, но и предатели, которые вместо защиты своего и его развития постоянно увлекаются чужим, предают свои провинции. Все экстремисты вырастают из провинциалов…

Николай вспомнил, что все это уже слышел. Не в таких, конечно, терминах, но очень похоже. Генерал Колея объяснял, почему Жириновский — главный русский националист.

Алла между тем продолжала…

— Маргинальное происхождение обладает и еще одним преимуществом. Тот, кто находится на краю культуры или даже одной ногой стоит в одной культуре, а другой ногой в другой, имеет возможность посмотреть на свою культуру со стороны, имеет точку опоры вовне, позволяющую переворачивать свою культуру, модернизировать ее. Безусловно, не все, живущие на границе, так жестко цепляются за свое. Много тех, кто в этой экстремальной ситуации, наоборот, соскальзывает в другую сторону, присягает чужой культуре. Это бывает особенно часто, когда чуждая цивилизации демонстрирует успехи на фоне упадка своей. Пограничье часто переходит в другую цивилизацию и становится окраиной чужой культуры, хотя недавно она была окраиной родной культуры. И там тоже возникают рьяные патриоты, но уже чужой культуры, потому что факт предательства требует внутреннего самооправдания, постоянных доказательств, что тот, кого ты предал, был достоин этого, а тот, кому ты присягнул, требует действенного подтверждения предательства.

Коля опять вспомнил разговор с учителем. Ведь он говорил, что Украина — пример экстремальной ситуации, и даже случай рассказывал из афганской практики. Надо же! И Алла про то же говорит!

— Таким пограничьем в те века, да и сейчас, была Украина. Украинская проблема стояла перед Петром. Украина как государство тогда не существовала. Слово «украинец» было фактически не распространено, и даже когда употреблялось, означало не национальную принадлежность, а географическую, как, например, «поморец», «сибиряк», «уралец». Во время русско-польских войн семнадцатого века «украинская элита» умудрилась три раза продать свою страну трем соседним государствам. По Андрусевскому перемирию территория Малой Руси была разделена между Московским царством и Речью Посполитой, однако гетманские измены, нарушавшие суверенные права Москвы, переходы казаков на польскую сторону продолжались на протяжении всего семнадцатого — начала восемнадцатого века. Постоянное метание между разными государствами и цивилизациями отразилось на характере украинской элиты: постоянные раздоры, недоверие к себе и другим, предательство союзников.

— У нас поговорка есть: «Где два хохла — там три гетмана», — вставил Николай.

— Вот-вот, — подтвердила Алла. — Иван Мазепа бывал и при русском дворе, и при польском. Душой и воспитанием он был с поляками, но поляки считали его человеком второго сорта и били ему морду, Мазепа ведь был русским. Его знакомство с Петром Первым стало настоящей находкой. Он увидел в увлеченном Европой Петре своего единомышленника и с радостью присягнул ему, целовал крест. Мазепа опирался на Петра и в своей борьбе с казачьими атаманами, поклонниками старины и православия. Те по старинке «стучали» на него в Москву и обвиняли в русофобии, Петр с чистой душой сдавал их Мазепе, а тот расправлялся с противниками европеизации. Сам Петр тоже мыслил в маргинальной логике. Однако он был царь и не рассматривал Россию как иную цивилизацию в сравнении с Европой, как делал Мазепа. Для Петра Россия, а не Украина была своего рода граница Европы. Петр, как классический «провинциал», решил «покорить столицу», то есть Европу.

— То есть Мазепа и Петр подружились и видели друг в друге единомышленников на почве западничества? — переспросил Николай.

— Ну конечно! — Алла обрадовалась, что Николай следит за ее мыслью. — Но каким разным было это западничество! Мы уже почти двести лет делим нашу интеллигенцию на «западников» и «славянофилов», но не подозреваем, что есть два принципиально разных вида западников: одни одержимы комплексом неполноценности и готовы служить Западу, другие хотят рулить самим Западом как центром мира. Оттого и разная судьба постигла Петра и Мазепу. Казалось, расчет Мазепы был точен, он нашел четвертую силу вместо прежних Польши, России, Турции, а именно — Швецию. Самую могущественную страну той эпохи. Передовую в техническом, военном, научном отношении. Карл покорил половину Европы, и его армия превосходила российскую по всем параметрам, это доказало и русское поражение под Нарвой. Карл покорил Данию и Польшу, саксонский король, союзник Петра, тайно подписал с Карлом мирный договор. От того, на чью сторону встанет Мазепа, зависел дальнейший расклад сил. И Мазепа по старой гетманской привычке предал Петра, взяв «жевто-блакитный» шведский флаг. Кстати, никакой независимости для Украины он у Карла не просил за предательство, наоборот, должен был перевести страну под власть Польской короны.

Николай поморщился, но Алла уже не замечала его реакции и увлеченно рассказывала дальше.

— Это была катастрофа. Под Полтавой его могло спасти только чудо, но… Он победил. А Карл, кстати, презирал Мазепу. Когда увидел, что из десяти тысяч приведенных Мазепой казаков половина разбежалась из лагеря, Карл дал команду не пускать их в битву — не надеялся на них. Все они так и оставались в лагере до самого поражения. А потом бежали вместе с Карлом и Мазепой. А Петр проявил и личное мужество. Был в центре ожесточенного боя. На нем была прострелена шляпа, другая пуля попала в пуговицу на его седле, третья — ударила в грудь, но наткнулась на нательный крест.

— Неужто русских было в два раза больше, чем шведов? И людей, и пушек.

— Не в два раза. Русских было всего пятьдесят тысяч, шведов — сорок тысяч. В битве участовали тысяч по двадцать с каждой стороны. Скажешь, русские трупами шведов завалили? А почему шведов погибло десять тысяч, а русских — две тысячи? А почему в предшествующей битве у Лесной русских было меньше, но они победили? Почему Меншиков возле Переволочны потом несколькими тысячами взял в плен сразу шестнадцать тысяч?

— Все-все, сдаюсь, — рассмеялся Николай. — Видно, очень ты подкована в этом вопросе…

— То-то! — торжествовала Алла. — Мазепа бежал и кончил так же, как многие гетманы до него, стал символом позора и предательства. А Петр победил не кого-нибудь, а саму Европу в ее тогдашнем наивысшем проявлении, как позже мы победили высшее проявление Европы — Наполеона, высшее проявление и покорителя Европы — Гитлера. — Алла перевела дух. — Нельзя видеть в Петре жалкого подражателя и марионетку Запада, какого-нибудь Саакашвили или Ищенко тех времен. Уже то, что Петр не пошел за влиятельнейшим католичеством, а выбрал для подражания протестантские страны, говорит о многом. Если для западников счастье быть последними в Европе, то проект Петра состоял в том, чтобы стать в Европе первым. Россия должна была не просто победить Запад, а стать центром западного мира и центром Европы вообще! У Петра речь шла о том, чтобы победить Запад его же оружием: науками, духом, идеями, просвещением. Так, оказывается, наше «западничество» вытекает из нашего «славянофильства»! Именно поэтому Петр начинает перекачку мозгов, делает ставку на флот, как на основу тогдашнего могущества. Интересен и такой факт: мы употребляем слова «Европа» и «Азия», не задумываясь, откуда они взялись и на каком основании те или иные территории отнесены туда или сюда и кто это сделал. А сделал это, то есть провел границу Европы по Уралу, картограф Страленберг по подсказке «птенца гнезда Петрова» Татищева! И теперь, согласно всем картам, Санкт-Петербург оказывается как раз самым центром, столицей Европы! О духовном лидерстве в Европе, а «не токмо» о географическом, мечтает еще один «петровец» — Михайло Ломоносов. Он говорит о «собственных Платонах и быстрых разумом Невтонах», которые вот-вот появятся в России и сделают ее духовной и научной империей мира.

— Эх, интересно с тобой, но ехать надо, — вздохнул Николай. А про себя подумал: «В следующий раз все-таки с цветами надо идти. Другим бы делом занялись, чем историю повторять!»

Прагнеш довідатися, яка вона, Америка? Можеш нагромадити гроші и полетіти. А можна зробити мудріше — купи баночку американського сала «Лярд»[56].

— Верховная рада Украины признала голодомор 1932–1933 годов геноцидом украинского народа, — сообщают украинские информационные агентства.

Новый посол США в Украине Джон Тейлор был совсем не такой умный парень, как Хербст. Он не оканчивал элитных дипломатических академий, имел диплом военной академии в Вест-Пойнте. Служил в Германии и во Вьетнаме, потом болтался по разным странам в качестве «распределителя гуманитарной помощи». Предполагалось, что Хербст уже сделал главное дело, он посадил в Украине марионеточный режим. Теперь ничего выдумывать не надо, нужно просто отдавать приказы. А это бывший военный Тейлор умел. Он умел «заставить себя уважать».

В то же время Тейлору не давали покоя лавры Хербста, ушедшего на повышение «делателя президентов». Тейлору хотелось тоже самому найти кого-нибудь перспективного, раскрутить и сделать президентом. Привести его на смену Ищенко, который все больше напоминал отыгранную карту. Поэтому Ищенко он презирал с самого начала, тем более что тот позволил себе проявить неуважение.

Но сейчас происходило неладное. Он уже полчаса ждал опаздывающего на встречу президента Ищенко. Такого раньше не бывало. Или Ищенко забыл, кому он обязан приходом к власти?

Наконец секретарь доложил, что президент в приемной.

— Пусть посидит часок для воспитания, — сказал секретарю Тейлор. — Сообщите ему, что из-за его опоздания послу пришлось менять график.

Ровно через час Тейлор впустил Ищенко в кабинет.

— Я очень извиняюсь, господин посол, что так получилось, это больше не повторится. Эта Тимоченко! Она меня задержала. Дамочка ведет свою игру, вы же знаете, я убил целый день на переговоры с ней…

— Меня мало интересуют причины вашего опоздания, — строго прервал суетливого президента Тейлор. — Садитесь! — Тейлор сел в свое рабочее кожаное кресло под большим американским гербом на стене. — У меня на повестке дня два вопроса.

— Слухаю! — по привычке на украинском ответил Ищенко.

— Вы не на трибуне и не на экране, можете говорить по-русски.

— А вы украинскую мову еще не выучили?

— Что? — приподнялся Тейлор.

— Я не в том смысле, который вы подумали, господин посол, — заизвинялся Ищенко. — Я имею в виду… Может, вам показалось бы любопытным. Вы же знаете русский, заодно выучите и еще один язык.

— Русский я знаю, потому что это один из самых распространенных в мире языков. А украинский мне не нужен. Я здесь жить не собираюсь. Давайте перейдем от пустяков к делу. Наши социологи зафиксировали странное явление — рост антиамериканских настроений в вашей стране. Так, во время «оранжевой» революции больше пятидесяти процентов граждан Украины считали Америку уважаемой дружественной страной, еще двадцать процентов относились нейтрально и только десять процентов населения относились к США враждебно. Остальные затруднялись с ответом. Что мы имеем через полтора года? Только двадцать пять процентов относятся к нам позитивно, пятнадцать процентов — нейтрально, двадцать процентов — негативно, и остальные в раздумьях. Итого двухкратное падение по позитивности и двухкратный рост по негативу. Мы отдаем себе отчет, что в целом мире авторитет США снижается. Виной тому наши военные кампании в Афганистане, Ираке, влияние России, Китая, латиноамериканских левых, арабов. Но такими темпами мы не падаем ни в одной стране. И это при том, что ежегодно мы вкачиваем в пропаганду нашего образа жизни в вашей стране около ста миллионов долларов! Все эти гранты, поездки ваших депутатов, журналистов, молодых студентов недешево нам обходятся. Но каков результат? Что мне скажут в Вашингтоне?

— Я, к сожалению, не готов ответить на вопрос о причинах такого падения… э… Я не готовился… Давайте я проанализирую ситуацию с нашими и вашими социологами… Э… даже не знаю, что сказать… Может быть, сало?

— Какое сало?

— Американское. Его реклама заполонила все телеканалы, газеты, журналы, дорожные щиты.

— Ну так что?

— Понимаете, сало — национальный продукт на Украине, словосочетание «американское сало» оскорбляет украинцев.

— А вы оскорбляете мой разум, господин Ищенко, когда говорите такую чушь! — Тейлор сломал нож для разрезания бумаг, который вертел в руках во время разговора.

— Простите, я не хотел обидеть, — суетился президент. — Если американские компании продают у нас свои продукты питания, это большое счастье для Украины, мы открыли вам все рынки. Вы же знаете, как мы стремимся в ВТО. На любых условиях! Пожалуйста! Но реклама слишком назойлива.

— Хватит! Все это отговорки, чтобы ничего не делать! Господин Ищенко, — Тейлор подчеркнуто ни разу не назвал его президентом. — Мы видим, что в России с каждым годом усиливаются антиамериканские настроения. Это политика нынешних российских властей. Но их влияние идет и на территорию Украины. Свободно продаются русские газеты, журналы, книги, в кинотеатрах показывают русские фильмы. Везде русское радио, люди свободно смотрят русские телеканалы. Вот кому вы открыли все рынки!

— Но мы делаем все, что можем. Люди вообще перестанут читать, если запретить газеты и книги на русском. На украинском их почти никто не читает! К сожалению, это так. Нам надо ждать целое поколение, пока вырастут дети, которые сейчас учат в школе только украинский язык.

— Пусть лучше вообще ничего не читают и не смотрят! Давайте с вами договоримся: через месяц вы принесете мне детальный план по вашим действиям, точнее, противодействиям русскому влиянию на Украине.

— В кого же превратятся украинцы, если перестанут читать, господин посол? — Ищенко надоело унижаться. — Ваша позиция напоминает позицию гауляйтера Украины Розенберга, который отчитал своих военных за то, что они повесили на украинском языке указатели на железнодорожных путях «Обережно!». Розенберг сказал, что если какие-то украинцы погибнут под поездом, ничего страшного. Мы не можем изолировать весь народ!

— Вы ли это, господин Ищенко? Похоже, диоксин проник вам глубоко в мозг!

— Вы лучше меня знаете, никакого диоксина не было. Зато я теперь на всю жизнь остался с таким лицом.

— Вы хотели быть президентом, для этого шли на жертвы. И это еще не все жертвы. У меня есть второй вопрос, а мы и так уже потеряли много времени в пререканиях… Кто этот Степан Бордюжа, который появился на Западной Украине?

— Какой-то мелкий депутат, я не знаю. А что он?

— Очень интересный парень. Настоящий националист, в отличие от вас.

Тейлор был назначен послом впервые в жизни, он очень хотел проявить себя на новом поприще. Ему казалось, он нашел перспективного парня, чтобы улучшить результат Хербста, приведя его к власти.

— Он очень смело критикует русских, — продолжал Тейлор. — Он мне напоминает Саакашвили в его лучшие минуты, боевой парень. Возможно, его надо будет выводить на первые роли, нам нужна свежая кровь. Вы, те, кто делал «оранжевую» революцию, серьезно дискредитировали себя. Вы — отыгранная карта! Что вы заерзали? А чего вы ожидали? Вы сделаете свое дело и уедете в Америку, мы выполним свои обещания, вас там ждет огромный дом во Флориде с теплым бассейном и хороший счет в банке, вам не о чем беспокоиться, господин Ищенко. Но на ваше место должны встать другие! Поэтому готовьте замену, начинайте раскручивать этого парня, слышите? И не вздумайте обмануть меня! Не вздумайте расправиться с ним, как с конкурентом. Я лично буду следить, чтобы он появлялся на всех телеканалах. — Тейлор встал, давая понять, что аудиенция окончена.

— Я предлагаю рассмотреть возможность, — внезапно заявил Ищенко, — посылки двух батальонов украинской армии в «горячие точки», где находятся морские пехотинцы США и силы быстрого реагирования стран НАТО. Этот шаг Украины можно рассматривать как аванс за будущее членство в альянсе, а юридически оформить присутствие войск Украины в регионах, где ведут боевые действия части вооруженных сил США, как участие в рамках программы «Сотрудничество с НАТО»…

— Я доложу о вашем предложении, — строго произнес Тейлор.

Глава 8

Март 2007 г.

Що купив одну банку американського сала «Лярд» — друга банка за півціни![57]

— Правительство В. Янушевича ввело льготы для части ветеранов ОУН-УПА, не совершавших военных преступлений в годы Второй мировой войны, — сообщает российская газета «Ведомости».

Повлонский пообещал свести Дружинина кое с кем из МИДа и посольства России на Украине, но Дружинин не ожидал, что его примет сам посол Виктор Черноморов.

— Только я не уверен, что именно это тебе надо и что это тебе поможет, — предупредил Повлонский.

— Но делать-то что-то надо! — едва не в истерике забился Евгений.

— Я тебя понимаю, старичок, — по-приятельски сочувственно сказал Повлонский. — Что от меня требуется, сделаю, с людьми сведу, но за последствия не отвечаю.

Повлонский не обманул. В полдесятого Дружинин подрулил к российскому посольству и, потолкавшись в вестибюле, уже через четверть часа получил пропуск и, минуя охрану, прошел к лифтам.

Третий этаж. Тенькнул звоночек лифта. С любезной улыбкой Дружинин пропустил совершенно юную секретаршу с прозрачной папкой в руках.

«Наверное, чья-то дочка-студентка в МИД пристроена, — глядя на ножки и на пряменькую спинку девочки, подумал Дружинин. — Пристроил папа на тепленькое местечко. А я вот, наверное, плохой отец. Васька в пансионате для депрессивных, но не в Швейцарии, а в Москве, большего я себе позволить не могу…»

Так в невеселых мыслях по ковровой дорожке Дружинин доковылял до применой посла.

— Я Дружинин, от Повлонского, — представился Евгений, протягивая визитную карточку.

— Присаживайтесь, Глеб говорил, — принимая визитку, дежурно отозвался помощник посла. — Вам чай или кофе?

— Минералку, если можно.

— Сейчас к нам еще один господин подтянется, — сообщил помощник Черноморова. — Ему тоже будет интересно послушать ваш рассказ.

Дружинина если откровенно на фиг не послали, то это только благодаря принятой в МИДе практике вежливого обращения. Его сперва внимательно выслушали, особенно в тех местах, где про изнасилование секретарши Галки Махновской. Потом мягко послали.

— Почему сразу мне не позвонили? А, ну да… Дак вы в милицию — что? Нет? — сразу спросил Виктор Степанович Черноморов. Как всегда, от возмущения его мысли бежали быстрее слов. — Надо было сразу! А не заявлять потом уже, когда всё уже!

— Пытался справиться своими силами, выходил на местную власть…

— Ага! На власть выходил! — в сердцах махнул рукой Черноморов. — Вы всегда выходите, а потом зайти не знаете как!

Смысл этого упрека Дружинин понял с трудом.

— Куда теперь я вам? — продолжал возмущаться Черноморов, будто это Дружинин изнасиловал и убил свою секретаршу и сжег собственную стройку. — Вот, нашелся! Еще один!

«А кто, интересно, здесь был до меня?» — подумал Дружинин, но потом понял, что эта такая манера выражаться.

— Кому это все нужно теперь уже? — не унимался бывший российский премьер-министр, а ныне посол. — Вы потеряли время! А время ушло, значит, не придет! Уголовное дело сейчас завести! Умный какой нашелся! Это мне кому сейчас звонить? Ищенко министров меняет чаще, чем Борис Николаевич наш менял. Там уже с тех пор, как убили, уже Мамай прошел!

— Но документы-то остались, и стройка наша тоже, — робко возразил Дружинин.

— Остались! Что осталось, то не нам решать, — Черноморов строго посмотрел на Дружинина. — И не вам, между прочим! Люди разберутся, кому и сколько и зачем! Давайте свои документы, посмотрю, куда… Если еще раз, то сразу, понял? Сразу мне звонить! Чтоб последствия не наступили, а то, не дай бог, случись чего, и никого нет! Критиковать вы все мастера! А когда дело делать — днем с огнем! И номер мне в приемной оставь, чтоб был под рукой, сейчас ведь не те времена, чтоб без телефона, как раньше! Ну, давай! Всё! Разберусь, я сказал!

Когда они вышли из кабинета, помощник посла придержал Дружинина за локоток.

— Наша история современных отношений с Украиной говорит в пользу пассивного наблюдения. Путин сюда ездил, и что? Так что невмешательство — лучшая позиция. Что бы мы ни предпринимали, Евгений Васильевич, — для уверенности подглядев в визитку Дружинина, продолжал помощник посла, — хохлы назло нам, москалям, все равно наоборот сделают.

А потом Сипитный позвонил.

— Женя, пришли ответы на наши судебные запросы из Канады. Все документы по американскому салу оформлены на офшорные фирмы, а учредители этих фирм тоже офшорки-однодневки. Все теряется в тумане, даже в суд подавать не на кого. Сволочь все-таки Павло Ксендзюк. Настоящая сволочь. Братков-афганцев кинул. Доведется встретить — пристрелю собаку.

— Да, Павло Ксендзюку лучше мне больше не попадаться.

Прийшли три порожні банки від американського сала «Лярд» і візьми участь у конкурсі! Выйграй поїздку в Америку![58]

— 99 процентов севастопольцев на неофициальном референдуме выступили против вступления Украины в НАТО, — сообщает агентство «Крымская правда».

Пятница — любимый день. В пятницу можно не завтракать, потому как в гостеприимном доме генерала Колеи обязательно чаем с наивкуснейшими пирожками накормят. Поэтому по пятницам после обычной получасовой пробежки Николай ограничивал себя стаканом апельсинового сока, как его Алла научила.

— Обстановка требует нашего с тобой более тесного контакта, — пояснил генерал. — События бурно развиваются.

Николай понимал. Он хоть и из простых, но парень сообразительный, за то генерал его и держал, наверное.

— Ты, Коля, парень неглупый, должен понимать: электорат хоть и тупое стадо, но не до такой степени, — наливая боржоми в стаканы со льдом, сказал Колея. — И даже инерционное замедленное сознание масс за год не может не заметить, что твой шеф ради денег готов предать любые, даже так называемые базовые идеалы, на которых растил и лелеял свой былой рейтинг.

— Вы о статусе русского языка? — спросил Николай.

— И это тоже, — отпивая боржоми, кивнул генерал. — Беспринципность налицо, Янушевич неизбежно потеряет остатки былого рейтинга, и очень скоро.

— С кем я останусь? — улыбнулся Николай.

— Не пропадешь, — ласковым баском по-отечески приободрил генерал. — Ты всегда правильный выбор сделаешь.

— Не как Янушевич?

— Янушевич твой слишком откровенно повелся на американцев, — резко развернулся генерал. — И тем разочаровал почти всех, кто за него голосовал. Так что грядут следующие выборы, и он не пройдет.

— Думаете, будут еще выборы? — спросил Николай.

— Ищенко эту Раду распустит, как Ельцин распустил Верховный Совет с Хасбулатовым.

— Ну, мы не Россия, — возразил Николай.

— Россия — не Россия, а Ищенко ведет Украину в НАТО, а это половине страны не нравится, а значит, будет и раскол Рады.

— Понятно, — кивнул Николай.

— То-то и оно, — покачал головой генерал, — Янушевича твоего потом выкинут как отработанный масляный фильтр, как гандон использованный. Он им нужен был как видимость оппозиции, чтобы на контрасте с ним Ищенко в президенты провести.

— Мне бы хоть долю вашей способности к провидению, — искренне восхитился Николай.

— Не грусти, подполковник, будешь и ты генералом, — улыбнулся Колея и похлопал Николая по плечу. — Работай честно и начальство не предавай — вот секрет долголетия и мудрости. Подумай сам: теперь Ищенко понимает, что в случае новых выборов в Раду Янушевич не наберет даже тех процентов, что имел на прошлых выборах. А Ищенко свои на западе Украины всегда возьмет! Поэтому выборы выгодны ему, а не Янушевичу. Янушевич это понимает и будет дальше под Ищенко прогибаться, пока не растеряет остаки своего электората. А потом все равно роспуск Рады, и теперь уже премьером Янушевич не станет никогда. Надули его!

Через несколько дней, утром, когда Козак брился в ванной, через открытую дверь из гостиной прокричал ведущий по телевизору:

«Політична криза на Україні досягла піку. Президент Юрий Ищенко видав указ про розпуск Верховної ради і призначення дострокових виборів на 27 травня 2007 року. Більшість в парламенті, що підтримує уряд Віктора Янушевича, відмовилася підкорятися і у відповідь видало закони про блокування фінансування нових виборів і розформування нинішнього складу Центрвиборчкому».

— Мля, генерал просто гений и пророк, — кричал Николай, смывая с лица остатки пенки для бритья, — он все предвидел!

В офисе шефа царили кутерьма и уныние, от которых веяло безысходностью, как с картины Кукрыниксов «Последние часы в бункере».

— Шеф велел тебе связаться с Тейлором насчет того, чтобы срочно приехал Монафорт, — сказала Николаю секретарь Валентина, как только Козак прибыл на работу.

За связь с посольством отвечал Николай, потому как по оперативным правилам звонить по таким делам и таким абонентам можно было только с закрытых от прослушивания линий, а это как раз и входило в сферу работы Козака.

— Что еще он передавал? — поинтересовался Козак. — Насчет того, чтобы ему новое место работы где-нибудь дворником или экспедитором, не просил?

Валентина не ответила.

— Да, на все двести процентов напророчил генерал Колея, — хмыкнул Николай. — Теперь его выкинут, как презерватив, а что же я? Я не хочу как презерватив!

Уже через полчаса Николай был в посольстве. Решил поехать сам, отдать письмо с просьбой о Монафорте помощнику посла в собственные руки.

Секретарь Тейлора сказал, что с группой «за янушевичей» будут заниматься в голубом холле. Николай уже потом смекнул, что здесь всякой твари по паре: и ищенские, и янушевические, и даже, страшно подумать, тимачукчи. Но американцы разномастным пиарщикам смешиваться не давали, со всеми работали покуда раздельно.

Снимая в холле плащ, Николай вдруг заметил валяющийся на полу именной бейджик. Он поднял его. С бейджика на Козака глядела рыжая морда в очках, над которой латиницей было написано: Nikolaenko Y.J. (Ischenko group p.r. manager).

Сработала оперативная выучка: машинально навесил Николай себе на пиджак этот чертов бейджик и поперся вверх по лестнице.

— Ви ест мистер Ни-ко-ла-ен-коу? — мельком поглядев на бейджик, спросила очкастая сволочь, взявшаяся прям как из давешного рассказа водителя.

Николай молча кивнул.

«Сволочь» что-то чирикнула в своем списке и показала Козаку на дверь. Он вошел.

— Главное, развести этих, из группы Янушевича, — через синхронного переводчика вещал какой-то бородатый спец. — Вы уговариваете их создать блок против Тимаченко, и за те преференции, что получают, они должны будут отказаться от некоторых иллюзий.

Николай встал возле двери и огляделся. В зале было много знакомых ему лиц. Вон и Пол Монафорт сидит. Ухмыляется, хотя ему совсем не здесь надлежало быть. А за ним Анна-Лиза очками шустренько сверкает.

— Они должны отказаться от императива второго государственного языка, а это будет необратимый отказ. И после «развода» им уже не удастся вновь схватиться за популярный лозунг, — продолжал бородач. — Так что сплачивание против блока Тимоченко — это наш тактический ход, цель которого аннулирование и эвапорация политического влияния партии Янушевича…

Николай не понял слова «эвапорация», но синхронщик перевел именно так. Однако по смыслу все было ясно: Янушевича выставляли здесь лохом и козлом… В какой-то момент Николай заметил на себе удивленный взгляд Монафорта. Тот что-то спросил у своей помощницы, кивнув в сторону Козака.

— Пора аннулироваться и э-ва-по-ри-ровать, — усмехнулся Николай и, не дожидаясь, покуда его окончательно разоблачат, выскользнул за дверь и сбежал по лестнице вниз.

— Those Ukrane idiots are even worther, then any iran-iraque bustards[59], — услышал Николай из соседней кабинки, покуда писал в белоснежный посольский писсуар.

— Yeah, gready stupid idiots[60], — послышалось из другой кабинки.

Американське сало «Лярд» це смачне живильне і корисне блюдо у вашому раціоні. Сало «Лярд» не викликає целюліту і алергії[61].

— Агентство «Регнис» сообщает, что сегодня на пороге Верховного суда Украины был застрелен известный бизнесмен Максим Курицын. По сведениям правоохранительных органов, Курицын был известным криминальным авторитетом, а его убийство носит заказной характер.

Алла никогда не представляла, что окажется в этом странном месте — в подвалах Государственного архива Российской Федерации. Теоретически она могла такое предположить. И когда писала письмо начальнику архива, даже мелькнула у нее шальная мысль: «А вдруг разрешат?» Мелькнула и исчезла.

«Не пускают туда простых людей, тем более по такому спорному вопросу, как голодомор».

Алла уже приготовилась к бюрократической отписке и даже забыла о том, что писала запрос, как неожиданно (правда, через два месяца) ей пришло письмо с разрешением.

И вот она идет по серому коридору вдоль бесконечного ряда алюминиевых полок с несметным количеством папок. Ее сопровождает чудная бабушка системы «божий одуванчик» — Кира Моисеевна Ветус, бессменная уже сорок лет хранительница этой части архива.

— Все тебе покажу и расскажу, голубушка, — ворковала бабуся. — У нас тут порядок, бумажечка к бумажечке, случись чего, все найдем и расскажем, что и как было… Письмо ваше я прочитала внимательно, документы подготовила, вы уж, пожалуйста, поаккуратнее.

— Я, Кира Моисеевна, очень аккуратная, — успокаивала Алла.

— А то недавно, лет пятнадцать назад, в перестройку, был тут один, с виду интеллегентный человек, а так пальцами все захватал… Чем только мажут эти пальцы? — всплеснула руками хранительница. — У нас ведь не просто бумаги, а документы, которых касались, знаете, какие люди?

— ?

— Вот ты, голубушка, думаешь, полка, а это сам товарищ Микоян собирал разные материалы для себя, личный архив…

— Потрясающе! — подыграла Алла.

— А то! Или вот, пойдем сюда, милая. Это — дипломатическая переписка самого Молотова!

— Не может быть! — ахала Алла.

— У нас и не такое бывает, — вздернула нос кверху Кира Моисеевна. — У нас даже… а вот мы и пришли, — не закончила мысль бабушка, — вот он, ваш голодомор… Вся переписка, листок к листу. Будете брать по одной папочке. Отработали, и сразу на место. Стол справа.

Кира Моисеевна взяла крайнюю папку и понесла к столу. Алла последовала за ней. Справа к углу папки был приклеен кармашек с листочком. В этом листочке Кира Моисеевна попросила Аллу расписаться.

— А вот эти росписи, Кира Моисеевна, тех людей, что до меня эти докмументы читали?

— А как же! Все, кто читал, нам известны!

На бланке было не более двух десятков фамилий.

— А вот эти иностранные, кто они? — спросила Алла.

— А, это господин Мерль из Германии, известный специалист по этому вопросу.

— А украинские историки у вас тут бывали?

— Нет, давно никто не бывал…

— Как же они там пишут о голодоморе, если никто не изучал документы?

— А это вы, молодые, сами у них спросите, — пожала руками старушка. — Документ, он основа всего, всему начало в истории, ее альфа и омега! Думаете, когда про сталинские репрессии писали на весь мир, много ли тут людей побывало и документы смотрело? Ни один из тех писателей! А везде в журнальных статьях десять миллионов расстреляно, двадцать миллионов сидело, а потом и тридцать, и пятьдесят, кто больше! Помню, был такой автор Антонов-Осеенко, много про репрессии писал. Читаю: «после войны в сталинских лагерях сидели шестнадцать миллионов человек». Дай, думаю, посмотрю. Пошла, нашла документик. А на этом корешке подписи Антонова-Осеенко нету. То есть документ он не читал. Стала смотреть подробный отчет: сколько каких пайков заключенным полагалось. И надо же, наш Антонов-Осеенко ведь совсем чуть-чуть ошибся! Действительно, есть и цифра один, и цифра шесть, только запятая между ними!

— Неужели?

— Представь себе, голубушка!

— Неужели так мало сидело?

— Сколько сидело, все тут записаны, попробуй какой-нибудь учетчик что-то не напиши — его бы самого сразу посадили!

— Просто после войны ведь и дезертиры, и мародеры, и уголовники сидели, и всего один миллион шестьсот тысяч. Да в Америке сидит больше трех миллионов, а ведь население СССР и США сопоставимо. И почему-то никто не пишет про американский ГУЛАГ?! — вознегодовала Алла.

— А вот ты и напиши, дочка, все напиши, голубушка. А то мы скоро помрем, и никто правду не узнает, пока сам не покопается в бумагах. А молодым разве здесь интересно?

Алла провела в архиве полдня. Описать ощущение, которое возникает от прикосновения к старым пожелтевшим документам, невозможно. Особенно когда как молния тебя пронзает истина, отвергающая миф, что до этого жил в тебе.

Вот, например, письмо Сталину секретаря ЦК Компартии Украины Косиора от 26 апреля 1932 года. Всего несколько коротких строк. Косиор писал: «У нас есть отдельные случаи и даже отдельные села голодающие, однако это только результат местного головотяпства, перегибов, особенно в отношении колхозов. Всякие разговоры о «голоде» на Украине нужно категорически отбросить». Коротко и ясно. Ясно, как именно информировали «украинские товарищи» свое руководство в Москве. Поляк Косиор, ненавидящий несознательное крестьянство, привыкший рубить шашкой, расстреливать малоросское быдло, не понимающее сути «мировой революции», так же круто взялся за коллективизацию. А когда понял, что наломал дров, втирал очки до последнего. Объяснял, что имеют место «отдельные недостатки»…

Дальше шла серия документов о том, как все-таки высшее руководство узнало о творящихся безобразиях и об их объеме. А потом — обширная подборка документов о том, как приходилось доставать зерно для помощи голодающим. Если организовывать голодомор, то лучше всего не пускать эшелоны с зерном, перекрыть поток продовольствия, и дело с концом. Но тут вытаскивали зерно из-под земли и везли в Украину! В 1933 году Украина получила 501 тысячу тонн зерна в виде ссуд, что было в семь с половиной раз больше, чем в 1932 году (65 тысяч 600 тонн). Российские регионы без Казахстана соответственно получили 990 тысяч тонн, всего лишь в полтора раза больше, чем в 1932 году (650 тысяч тонн). То есть помогали прежде всего Украине! Много ли получила Украина в 1933 году продовольственных и семенных ссуд из Центра? Почти столько же, сколько в 1922 году вся Советская Россия от всех международных организаций, участвовавших в оказании помощи голодающим в России.

Почему именно в Украину в 1933 году было направлено из Центра такое огромное количество зерна? Потому что в УССР сложилась наиболее острая ситуация в зерновых районах, поставившая под угрозу срыв посевной кампании, чего сталинское руководство не могло допустить из-за особой роли республики в зерновом производстве страны.

Или вот другой документ: Сталин в 1933 году лично санкционировал направление в Украину зерна в ущерб российским регионам. 27 июня 1933 года секретарь ЦК Компартии Украины Хатаевич направил Сталину шифрограмму: «Продолжающиеся последние десять дней беспрерывные дожди сильно оттянули вызревание хлебов и уборку урожая. В колхозах ряда районов полностью съеден, доедается весь отпущенный нами хлеб, сильно обострилось продовольственное положение, что в последние дни перед уборкой особенно опасно. Очень прошу, если возможно, дать нам еще 50 тысяч пудов». На документе имеется резолюция Иосифа Сталина: «Надо дать».

Алла долго смотрела на эту резолюцию. Лично рукой Сталина: «Надо дать». Одна эта бумажка убивает всю пропаганду Ищенко. Нет никакого специального, искусственного голода, геноцида. Никто не хотел уничтожать людей… Наоборот, их спасали, и украинцев прежде всего. Резолюция «надо дать» стояла именно на украинской просьбе. Особенно это впечатляло, когда только что она видела другой документ: на просьбу начальника политотдела Новоузенской МТС Нижне-Волжского края Зеленова, поступившую в 3 июля 1933 года, о продовольственной помощи колхозам зоны МТС был дан отказ.

Или вот еще: минимум четыре региона тогдашней РСФСР — Саратовская область, Автономия немцев Поволжья, Азово-Черноморский край и Челябинская область — пострадали больше, чем Украина. А зерно все равно шло в первую очередь украинцам… И еще. Косиор, гнилая сущность которого ярко проявилась в период коллективизации, был все-таки потом распознан и расстрелян.

Какие, к чертям собачьим, голодомор и геноцид? Вот когда пришли фашисты и убивали сотнями тысяч в Бабьем Яру, а остальных везли в каменоломни в Германию, — это был геноцид. Только для Ищенко фашисты — почти родня, сослуживцы папаши…

Глава 9

Сентябрь 2007 г.

Увага! Розпродаж! Тільки до кінця місяця! Американське сало «Лярд» продається зі знижкою в 50 процентiв. Устигайте за мрією![62]

— В. Янушевич на съезде «Партии регионов» заявил о возможной коалиции с «Нашей Украиной», — сообщает «Новый регион».

В Москве деревья уже совсем пожелтели, а в Киеве осень будто не начиналась. А Николай, как нарочно, повел Аллу гулять в Центральный Ботанический сад. Такого буйства красок и запахов Алла раньше не видела. А какой чудесный вид открывался с самой высокой точки!

— А что это за купола, Коль?

— Выдубицкий монастырь, кажется. Мужской.

Николай наслаждался здоровым воздухом и ощущал себя добродушным великаном. Мимо прошла парочка, и Николай мысленно сравнил себя со студентом, который сопровождал довольно высокую и дородную девушку: «Со мной никому гулять не стыдно!» — пронеслось в голове. Но тут же мысль была перебита обрывком разговора. Пара, как и все в Киеве в последние года два, разговаривала о политике.

— Твой Ищенко американская подстилка! — шикнул хлопец.

«Ничего у него с ней не выйдет, — подумал Николай. — Нашел, что девушке говорить».

— Твой Янушевич тоже! — огрызнулась она.

Чем кончится этот детский спор, Николай уже не мог услышать, но обида за Янушевича, лишь на час спрятавшаяся на дно души, опять всплыла.

Николай непроизвольно сжал кулаки.

— Не волнуйся ты так каждый раз, — Алла потерлась щекой о его плечо. Он и не заметил, как она подошла. — Ну проиграете, чему быть, того не миновать.

«Нашла, чем утешить мужчину».

— Мы не проиграем, не можем проиграть. Не знаю, что говорят твои социологи москальские. Я с людьми общаюсь. Посмотри, что произошло за эти годы! Кризис за кризисом, цены растут на все буквально, а «оранжевые» только грязью друг друга поливают… Назови мне хоть одну сферу, где бы Ищенко не обос… — он остановил себя на полуслове. — Да если бы не американцы в штабе, мы бы…

Не хватало ни воздуха, ни слов. Все так. Действительно: «Твой Янушевич тоже». Тоже суетится перед американцами, тоже послушно выполняет их нелепые команды.

— Понимаешь, — Николай убеждал скорее себя, чем Аллу, — все, что происходит в штабе, — абсурд. Я же не первый год знаю Виктора Федоровича. Настоящий мужик! Как он с людьми говорит, как анекдоты рассказывает… А эти… насуют ему каких-то бумажек перед встречей, да еще приговаривают: «Постораэйтэсь нэ сбивайтца! Всэйгда помынэтеэ, что мы с вамий училый. Дэржитэ рукий вверх ладньямий!» И накачивают, гады, до самого выступления. Он выходит, как кирпич, перед народом. Зазубрит текст американский, пустую брехню, ла-ла-ла. И мычит. Я смотрю и плачу: это же другой человек! Он даже потеет весь. Старается вспомнить все, чему они его учили, как руки держать, как ноги, как лицом играть. Да какой человек этот самоконтроль выдержит? Ему расслабиться надо, а они его напрягают!

— Наверное, профессионалы, знают, что делают, — побормотала Алла.

— Да это жулики натуральные, вредители! Знаешь, что придумали? Говорят Виктору Федоровичу, давайте из США привезем двухэтажные автобусы с неграми, и они будут ездить по стране с агитацией, с громкоговорителями. И ведь Федорович чуть не согласился. Тут уж не только я, все в штабе восстали. Тупость такая. Мало того что вообще от человеческого разговора с людьми отказались, одни пустые речевки и лозунги, но еще и методы эти как для лохов. Они нас за индейцев считают!

— Американцы во всем мире одинаковые, и чем больше тупости, тем больше самомнения. Вершители судеб человечества, а сами не знают, в каком году их же Америка и возникла.

— Этого и я не знаю, — махнул рукой Николай.

— Тебе про Америку знать необязательно, тебе про Украину надо знать.

— А этого уж точно никто не знает… У нас профессора в газете пишут, что Гомер был украинцем.

Алла хохотнула.

— Да-да, и у Колумба казаки на кораблях ходили, и Америку эту самую они открыли. Научный факт. Да, лопухнулись «вученые» ваши, Ищенко их по головке не погладит! В запале написали, что украинцы Америку открыли! Получается, Украина древнее Америки! А если американцы прочитают? Все, конец Ищенке! Черноморов в таких случаях говорил: «Хотели как лучше, получилось как всегда!»

Николай улыбался, а Алла продолжала его веселить:

— Нет, все равно вашим ученым далеко до наших. У нас есть Фоменко и Носовский. Они доказывают, что Батый, Александр Невский еще кто-то — один человек. А Иисус Христос — византийский император. У нас это мракобесие уже закончилось, а ваши «вученые» еще не наигрались.

— Пока Ищенко деньги платит, будут писать и фильмы снимать. Глупо это. Закладывает бомбу под свое же здание. Честные ученые потом все равно это разоблачат. Нельзя иметь врагами честных людей, пусть даже их мало. Исторически бесперспективно.

Николай был доволен собой. Ему показалось, что Алла оценит, как умно он сейчас выразился. И ничего, что просто повторил фразу, слышанную когда-то у Владимира Семеновича, своего учителя. Эта маленькая мужская хитрость, однако, не осталась безнаказанной.

Страницы: «« ... 89101112131415 »»

Читать бесплатно другие книги:

В романе-фэнтези «Дорога цвета собаки» с большим драматическим накалом, лиризмом и всечеловеческой м...
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые ...
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые ...
Культовая книга о писательстве от состоявшегося писателя. В остроумной манере Энн Ламотт рассказывае...
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые ...
Она очень горька, правда об армии и войне.Цикл «Щенки и псы войны» – о солдатах и офицерах, которые ...