Баллада о Сандре Эс Мёллер Канни
Почему я бежала, несмотря на ужасную усталость? Чтобы слышать хруст изморози. Еще потому, что у меня были ноги. Потому, что в животе у меня был ребенок. Потому, что я была свободна.
Отперев дверь подъезда, я ощутила снова накатившую тошноту. Я не была дома несколько дней и даже почти не думала о Мареке, а теперь вдруг почувствовала, что времени осталось ужасно мало, что надо спешить. А может быть, уже слишком поздно.
Так оно и было. Времени оставалось в обрез. Марек сидел у меня под дверью, подложив под спину рюкзак.
— Марек? — я тронула его за руку.
Марек открыл глаза и посмотрел прямо мне в лицо.
— Где ты была? Я прождал всю ночь.
— В больнице. Работала. Но теперь я свободна. Меня уволили.
Пока я отпирала дверь, Марек поднимался на ноги.
— Мы уезжаем, — пробормотал он. — Сегодня. Боссу мы больше не нужны.
Сколько часов, сколько минут нам осталось вдвоем?
Он горько улыбнулся.
— Не больше часа, а то и меньше. За мной приедут на машине, а потом на паром.
— Но почему? — крикнула я, совсем сбитая с толку.
— Ремонт доделают другие ребята.
— Мне плевать на ремонт!
— Я знаю, Сандра. Прости меня. Прости за все.
Я повисла у него на шее, я хотела, чтобы он обнял меня и сказал, что еще не все потеряно. Польша не так далеко. Он может вернуться. Я могу поехать к нему. Я переплела пальцы, обняв его за шею.
— Пожалуйста, останься!
— Это невозможно.
— Почему? Ты можешь жить здесь, со мной.
Я и правда не хотела, не могла оставаться одна. Но он покачал головой.
— Я просто хотел попросить прощения за то, что произошло…
Я зажмурилась изо всех сил. Не хочу слышать таких слов!
— Пожалуйста, не надо! Ты тут ни при чем!
— Это не так. Босс узнал, что случилось, и…
— Слышать не хочу! — закричала я. — Мне плевать, что будет с ними!
— Ты не должна оставаться здесь. Тебе есть куда переехать?
— Зачем?
— Босс наверняка придет сюда, чтобы поговорить с тобой. Наверное, будет предлагать тебе деньги, он ведь боится, что ты заявишь в полицию…
Меня захлестнуло волной омерзения, и на этот раз из-за Марека.
— Замолчи! Не говори об этом!
— Но ты должна отсюда уехать!
Я пообещала, что соберу свои скромные пожитки и перееду к Бенгту. Пусть Марек не волнуется, если его только это беспокоит. Никто меня не найдет.
Марек присел на край кровати, повторяя, что ему очень, очень жаль. Я села рядом и стала гладить его по спине. Я устала до полного изнеможения, и у меня совсем не было сил смотреть, как он сидит с отсутствующим видом.
— Ты, наверное, думаешь, что все поляки уроды…
Я ответила, что мне нет дела до всех поляков, уроды они или ангелы. Мне плевать. Я хотела только, чтобы он обнял меня и был со мной оставшиеся минуты, а не тратил время на рассуждения.
Наконец Марек снова посмотрел на меня. Но он не улыбнулся, не сказал, что любит меня и что мы никогда не расстанемся. Его лицо оставалось таким же печальным.
— Ты много значишь для меня, Сандра, но поверь, мне пора идти.
— Пожалуйста, скажи свою фамилию!
— Фамилию? Ты хочешь заявить в полицию?
— Какая полиция! Я буду тосковать по тебе! Мне нужно знать хотя бы твою фамилию.
— Сенкевич. Марек Сенкевич.
Больше мы ничего не успели сказать. Я снова обхватила его руками, и тогда он наконец обнял меня в ответ. Мы упали на кровать, прямо в куртках. Кажется, оба плакали. Единственное, что нам оставалось в ту минуту — постараться хоть немного согреть друг друга напоследок.
Раздался гудок машины. Прошел ли час? Не знаю. На секунду мне показалось, что Марек подойдет к окну и крикнет, что он передумал, что он останется в Швеции, со мной, по крайней мере на время. Но он высвободился из моих объятий и стал застегивать куртку.
— Ты будешь рожать?
— Да.
— Ты уверена?
— Да.
— Удачи тебе. А тот парень, Себ… Там ведь должны быть телефоны.
Он встал и помахал в окно. Марек говорил о Себе и просил позвонить ему. Марек застегивал куртку и говорил, что я должна позвонить Себу. Я ничего не понимала. Марек застегивал куртку и говорил, что я должна позвонить парню, о котором он ничего толком не знает. Для него это просто имя. И я знала, что никогда не поднимусь с этой кровати. Тело как будто налилось свинцом. В эту минуту Марек еще в моей комнате, а в следующую его уже не будет.
— Поверь мне, через пару дней ты будешь смеяться — «тот маньяк из Кракова, и что я в нем нашла!»
— Нет! — закричала я и даже нашла в себе силы подняться с кровати. — Ты не маньяк! Я хочу приехать к тебе в Польшу!
Машина во дворе все сигналила и сигналила, но Марек подошел и обнял меня, торопливо бормоча слова, которые я еле могла разобрать:
— Я не хочу обещаний, потому что не хочу разочарований.
Я кивнула и уже хотела сказать, что знаю, чего хочу, что я его не разочарую, но он прижал палец к моим губам.
— В Кракове я живу в студенческом общежитии, в крошечной комнате вместе с другим студентом. Это просто крысиная нора. Ты никогда не была в Польше, тебе там не понравится.
Я стала уверять его, что мне все равно, какая эта Польша. Я хотела поехать к нему.
— Нет! — повторил Марек. — Если и поедешь, то поезжай ради себя самой, а не из-за того, что обещала мне.
Я протянула Мареку листок бумаги, на котором он написал адрес и номер телефона. Теперь кто-то надавил на гудок машины и не отпускал.
— Мне надо идти! — Марек поцеловал меня.
— Я приеду! Скоро! — пообещала я.
— Но перед этим сделай одну вещь, — Марек на мгновение умолк и посмотрел мне в глаза. — Повстречайся с отцом своего ребенка. Поговори с ним.
У меня перехватило дыхание. Что он говорит? Что я должна встретиться с Себом, прежде чем поеду в Польшу?
— Почему?
Марек улыбнулся и остановился в дверях.
— Позвони ему, Сандра. Не прячь голову в песок. Будь смелой — найди его!
Я подбежала к окну и распахнула его. Марек выскочил из подъезда с рюкзаком в руке. Приятели в машине кричали и размахивали руками.
Марек посмотрел на меня, и это мгновение запечатлелось в моей памяти надолго — словно кадр из кино. Его взгляд, обращенный вверх, карие глаза на худом бледном лице. Сила человека по имени Марек Сенкевич. Он что-то крикнул, но шум мотора заглушил его слова.
Я долго стояла у открытого окна и не сразу заметила, что меня трясет крупной дрожью.
74. Переезд
Спустя несколько часов я проснулась от шума за окном. Какие-то мужики разбирали строительные леса.
Я подкралась к окну и опустила жалюзи, а потом собрала вещи и вызвала такси. На мужчин, которые носили разобранные на части леса к машине, я не смотрела — это были незнакомые рабочие.
Я назвала таксисту адрес Бенгта, сглотнув ком в горле. Дом, в котором я жила, скрылся в прошлом.
75. Дома у Бенгта
Бенгт открыл дверь, одетый в тот же халат, который был на нем в прошлый раз. Бодрый и радостный, он сказал, что мое появление очень кстати — ему нужна помощь. Надо переставить мебель. Бенгт был охвачен таким воодушевлением, что я ни в чем не могла его упрекнуть. Если бы он посмотрел на меня внимательнее, то, конечно, увидел бы, что помощник из меня никудышный. Но мы умудрились перетащить большой шкаф из спальни в гостиную.
— Я заказал для нее кровать. Завтра доставят.
Я в полном изумлении уселась на стул. Он уже спланировал переезд Юдит!
— А она об этом знает?
— Конечно. Она рада переезду.
— Значит, вы ночью времени даром не теряли.
Бенгт улыбнулся.
— Ночь — это целая вечность. Если только захотеть.
У Бенгта была уютная гостевая комната, а в ней мягкая кровать с теплым одеялом. Но я не хотела засыпать, пока он не расскажет о встрече с Юдит.
— Она такая же, как и прежде, — улыбнулся он. — Непредсказуемая. Непостижимая.
Бенгт, раскрасневшись, теребил уголок моего одеяла.
— Вы ее любите?
Он медленно кивнул.
— Теперь я это точно знаю и понимаю, чего боялся раньше. Мне было страшно, что чувства угасли — или что они так сильны, что я не выдержу. Но когда я увидел Юдит, то понял, что она — это она, и что такой она была всю жизнь. Теперь нет времени на недоразумения. У нас было сорок лет, чтобы разобраться, и еще сорок лет нам не отмерят. Да и у тебя больше нет сил нам помогать. Надо справляться самим.
Бенгт замолк и снова улыбнулся. На город опустилась зимняя темнота, и я заметила звезды в окне. Этой ночью будет такая же ясная погода, как и прошлой.
— Ты, конечно, не поверишь, если я скажу, что мы опять танцевали, ведь это безумие. Среди ночи, на снегу. Откуда-то доносилась музыка, похожая на оркестр Сеймура Эстерваля. Такая же прекрасная. И такая мощная, как будто мы были в теплом зале. Мы и сами не заметили, как стали танцевать.
— Прямо в парке?
Бенгт кивнул, даже не спросив, откуда я знаю про парк.
— Мы забыли обо всех неважных вещах. О недоразумениях поговорим потом, если захотим. О том, почему расстались. А пока довольно того, что мы есть и что мы вместе.
Передо мной был радостный, воодушевленный, полный надежд Бенгт Мортенсон.
— А меня уволили, — пробормотала я, чувствуя, как слипаются глаза. Спать, спать! — И Марек уехал. Можно я поживу здесь?
76. Жар
— У Юдит жар, — сообщила Мари почти торжествующим тоном.
Я стояла в прихожей Бенгта с телефонной трубкой в руке. Бенгт еще спал, но я проснулась в одну минуту и тут же почувствовала, что должна позвонить.
— Врач у нее уже был. Хрипы в легких указывают на воспаление. — Мари говорила таким тоном, будто хотела наказать меня за непрофессиональное поведение.
— Ты, наверное, хочешь ее навестить?
— Да.
— Хорошо. Она о тебе спрашивала.
Бенгт проснулся до того, как я успела выйти из дома.
— Она сильно болеет, — прошептала я.
Сначала мне показалось, что он не слышит, но потом он медленно повернул голову и посмотрел на мен я, изменившись в лице. Глаза были широко распахнуты, рот приоткрыт.
— У нее кашель. Врач уже приходил.
Бенгт спрятал лицо в ладонях. Я взяла его за руку.
— Ей назначили пенициллин. Все будет хорошо. Скоро она сможет переехать сюда.
Он ничего не ответил, но я видела, что он боится и сомневается.
— Я должен позвонить ей! — сказал он, резко поднявшись.
Вскоре я услышала, как он объясняет кому-то по телефону, кто он такой, и просит дать поговорить с Юдит Кляйн. После воцарилась тишина, а через некоторое время Бенгт вернулся в слезах и тяжело опустился на кровать.
— Что я наделал? Если она умрет…
— Что они сказали? — я осторожно потрясла его за плечо.
— Она спит. У нее жар. Тревожить нельзя.
— Пенициллин еще не подействовал. Скоро ей станет лучше. Не беспокойтесь!
— Но я не могу, — он старался подавить рыдания. — Я только что нашел ее, я не могу потерять ее снова!
Обняв меня, Бенгт попросил прощения за то, что был так занят собой.
— Я так благодарен тебе. За то, что ты сделала, за твою смелость. Звезды смотрели на нас, и все могло начаться сначала. Этого я никогда не забуду.
77. Оно того стоило
Когда я пришла, Юдит сидела на кровати.
— Звезды… я никогда не видела ничего подобного…
Она закашлялась так сильно, что стала задыхаться.
— Скоро придет врач, — я принялась осторожно массировать ее спину, нащупывая острые позвонки под тканью ночной рубашки, а потом налила стакан воды. Она попросила подложить ей под спину подушки.
— Вы, наверное, очень устали… — начала было я.
— Оно того стоило, Сандра. Как только мы увидели друг друга, все стало ясно. Все было так просто и ясно.
Я не хотела казаться занудой и переспрашивать, что именно было ясно. Что они всегда любили друг друга? Что все годы, которые отделяли прошлое от настоящего, не имеют значения?
Юдит погладила меня по голове и посмотрела в глаза.
— Мы с тобой друг другу ближе, чем я думала… — она закашлялась, и я так и не узнала, что она хотела сказать.
78. Неумолимое течение жизни
На следующий день, когда мы с Бенгтом пришли в дом престарелых, Юдит была в каком-то забытьи.
— Пришли ее сыновья, — сообщила Мари. — Не стоит их беспокоить.
Бенгт побледнел и нервно сглотнул. Я видела, как ему хочется броситься в комнату Юдит, обнять ее, быть с ней. Но все оставалось по-прежнему, было мучительно и предельно ясно: он не имеет никаких прав на Юдит Кляйн. Войти в ее комнату сейчас, когда у постели сидят сыновья, — просто наглость.
— А что касается тебя, Сандра, — резко добавила Мари, — то я не передумала. Ты здесь больше не работаешь.
— Это я прекрасно знаю. Но мы с Юдит друзья, и я скоро вернусь.
Я взяла дрожащую руку Бенгта, и мы пошли к лифту.
День был пасмурный. Белый снег понемногу превращался в серую слякоть. Мы зашли в кафе, чтобы выпить по чашке горького кофе и съесть по сухой булочке. Бенгт ничего не говорил, но я видела — он понимает, что происходит. Понимала ли я? Юная, неопытная девчонка, способная лишь на необдуманные поступки, — могла ли я почувствовать, что рядом с нами умирает человек?
Мы расстались у выхода из кафе. Я обещала позвонить Бенгту из дома престарелых. Он хотел прийти туда, когда Юдит останется одна.
— Она не станет рассказывать о вас своим сыновьям, — уверяла я. — О том, что произошло, знаете только вы двое и я.
79. Красный берет
Когда я вышла из лифта, на этаже было необычайно тихо. На посту дежурного никого, коридор вымыт и безлюден. Тут открылась дверь в комнату номер пять, и оттуда вышла Мари в сопровождении врача и сиделки, которой я никогда раньше не видела. Я замерла, но Мари все же сразу заметила меня и тяжко вздохнула. Врач и сиделка направились к лифту. Дверь в комнату Юдит была закрыта. Я шагнула к ней, но Мари остановила меня.
— Там ее сыновья. Они очень взволнованы, просто в шоке. Юдит скоро умрет, Сандра.
Я высвободила руку, и Мари больше не стала удерживать меня. В комнате было душно. Сыновья сидели на краешке кровати и держали Юдит за руки. Наверное, она услышала, как я вошла — меня встретил взгляд широко раскрытых глаз.
— Мальчики, — сказала она, — оставьте нас с Сандрой наедине.
Голос звучал хрипло, и вся Юдит сильно переменилась, как будто усохла.
Сыновья встали, недоуменно глядя на меня.
— Идите, идите! — нетерпеливо повторила она.
Как только они вышли, Юдит жестом велела мне вытащить из-под кровати саквояж, а сама попыталась приподняться, опираясь на локоть, но помешал кашель. Подложив подушки ей под спину, я принялась доставать саквояж.
— Открой его! Достань фотографии Бенгта и Ребекки, и мои тоже.
Я села рядом с Юдит, держа в руках снимки.
— Они твои, Сандра. Я хочу, чтобы они были у тебя, потому что если бы… — она снова сильно закашлялась, — если бы Ребекка выросла, то была бы похожа на тебя. Может быть, она сидела бы здесь. Но вместо нее пришла ты, и я так благодарна за это. Я больше ничего не боюсь… Теперь все ясно.
Я обняла Юдит, и моей щеки коснулось лихорадочное дыхание.
— Бенгт хочет зайти к вам.
— Минутку, — ответила она. — В саквояже есть еще кое-что… посмотри, там должно быть красное… на дне…
На дне и в самом деле лежало что-то красное. Берет теплого яркого цвета.
— Возьми его, если хочешь. Я сделала его сама, в шляпной мастерской Сигне.
Я подняла берет, чтобы примерить, и из него вдруг выпал голубой конверт, на котором витиеватым почерком было написано: «Сандре».
Юдит не терпелось увидеть, как я вскрою конверт, но я не могла — он как будто жег руки.
— Юдит, пожалуйста, не умирай! — прошептала я, обнимая ее.
— Это тебе и твоему ребенку, — еле слышно ответила она.
Раздался осторожный стук в дверь, и в комнату вошли сыновья Юдит. Я поднялась, вся дрожа, под их по-прежнему недоумевающими взглядами. Юдит лежала, откинувшись на подушки и закрыв глаза. На секунду нам показалось, что ее уже нет в живых, но вот глаза снова открылись.
Сыновья обнимали Юдит и плакали.
Я стояла рядом, сжимая в руках мягкий красный берет.
Свеча в латунном подсвечнике у кровати догорела.
Сыновья Юдит обняли меня и ушли. В их глазах читался все тот же вопрос: «Кто ты? Почему ты стала так близка маме, ближе, чем мы? Кто ты?!»
80. Голубой конверт
Я уснула в ногах у Юдит, и никто не стал будить меня и гнать прочь. Проснувшись, я не знала, который час, но решила сразу позвонить Бенгту.
Однако он уже сидел в кресле у окна. Я встала, подошла к нему и погладила по щекам.
— Она красивая, правда? — сказал он.
И это была правда. Лицо Юдит разгладилось, стало спокойным и умиротворенным. Годы и скорби улетучились, и она вновь стала прекрасна.
В коридоре послышались шаги. Бенгт забеспокоился, как будто не имел права находиться даже рядом с мертвой Юдит. Склонившись над изголовьем кровати, он поцеловал ее в лоб и что-то шепнул на ухо, а потом вышел из комнаты.
Я медленно подошла к кровати и присела на край, зная, что сижу здесь в последний раз. Все истории рассказаны, больше Юдит не скажет ни слова.
И тут я снова увидела голубой конверт с надписью: «Сандре».
— Прочь сомнения — вскрой конверт!
Ведь это был голос Юдит? Кажется, она открыла глаза?
— Юдит?
Я схватила ее запястье, почти уверенная, что нащупаю пульс, что услышу голос: «Бери выше — если тебе, конечно, пульс нужен».
В конверте лежало короткое письмо и чек на сто тысяч крон.
В письме говорилось вот что: она знает, что я не захочу брать деньги, что я скажу, будто они мне не нужны, будто я справлюсь сама. Но раз уж я решила родить ребенка, то надо, чтобы я могла о нем позаботиться. Я должна пообещать ей, что не буду гордячкой и приму помощь. «А там, куда я направляюсь, мне деньги не нужны! И вот что еще, Эс: ты знаешь, о чем я больше всего жалею. Что гордость помешала мне позволить Бенгту быть папой. Теперь ты ему как дочь, и это большая радость. Но подумай о своем ребенке! Когда придет время, он спросит об отце — что ты ответишь? Не прячься от жизни, Сандра! Тебе хватит сил посмотреть правде в глаза. Я это знаю. Может быть, тот, в кого ты бросила кирпич, и есть твоя самая большая любовь. Вдруг это так, Сандра?»
Юдит лежала на кровати. Я могла бы подумать, что она спит, если бы не знала, что спит она только на боку. А теперь она лежала на спине, и лицо излучало покой. Глаза были закрыты, руки лежали поверх одеяла. Слышно было лишь мерное журчание воды в батарее. За окном медленно, задумчиво кружились крупные снежинки. Те, что опускались на карниз, сразу таяли, другие уносило ветром.
Кажется, я долго стояла и смотрела на снег.
Потом попрощалась с Юдит и ушла.
81. Уход
В коридоре ко мне подошла Агнес.
— Ты уходишь? — капризно протянула она тоненьким голоском, как будто я в чем-то провинилась.
— Я здесь больше не работаю.
— Совсем?
Я кивнула.
— А что это за приятный мужчина только что был здесь?
Не получив ответа, она смерила меня взглядом.
— Уж я-то знаю. Это с ним Юдит сбежала на днях? Они были любовниками, так? А теперь он свободен…
С этими словами Агнес, радостно хихикая, удалилась в свою комнату.
82. Сон
Этой ночью я спала в гостевой комнате Бенгта и видела сон.
Я бежала по большому полю к высокой роще, навстречу голосам, которые звали меня. За стволами деревьев то и дело возникал силуэт, чтобы снова исчезнуть. Кто-то виднелся среди веток дерева, потом за валуном мелькал подол платья. Может быть, это была моя мама, а может быть, Ребекка. Или Юдит? Я бежала и бежала, пока не оказалась на берегу. Кто-то звал меня в море, и я уже ступила в воду, как вдруг кто-то другой схватил меня и стал тянуть обратно на берег. Я пыталась обернуться, чтобы увидеть лицо, но могла смотреть только вперед.
Бенгт проводил меня на автобус. Он нес мою сумку. На мне был красный берет.
— Ты знаешь, что мой дом — это твой дом, Сандра.
Но нам не нужно было обещаний. Все было ясно и так.
Я смотрела из окна автобуса на худую фигуру в развевающемся длинном пальто.
83. Дом
Мотор автобуса урчит. Мы уже на трассе. В окно хлещет дождь вперемешку со снегом. Я так устала. Кладу руку на живот: чувствуешь ли ты это, маленькое существо? Мы с тобой едем домой. Погостим у Софии, отдохнем. А может быть, повстречаем и парня на красном мотоцикле. Это твой папа. Кроме красного мотоцикла, у него есть синяя палатка. Красивая вещь, но протекает. Поговорим с ним. Пусть узнает, что ты есть. А там посмотрим.
Читать бесплатно другие книги:
