Если башмачок подойдет… Дрейк Оливия

Глава 17

Поднимаясь вслед за Аннабелл по узкой каменной лестнице, лорд Саймон задумчиво разглядывал ее стройную безупречную фигуру. Плавное покачивание женственных бедер и изредка мелькавшие в поле зрения пышные груди возбуждали бешеный вихрь эмоций. Вожделение, усмехнулся Саймон. Только этого ему не хватало, помимо всех прочих чувств, которые она вызывала в нем.

Каким же неисправимым дураком он оказался, позволив женщине стать настолько мучительной занозой в своей душе. Он должен был приказать ей замолкнуть сразу же, как только она начала свою тираду там, на дороге.

Правда, она вряд ли бы подчинилась. Аннабелл никак не хотела понять, что она всего лишь гувернантка. Эта девушка дерзко не считалась с его авторитетом и то и дело безрассудно вмешивалась в его личные дела.

«Я начинаю думать, что за всем вашим мужским бахвальством скрывается нечто вроде трусости».

Его гордость все еще не оправилась от этого штыкового удара. Он был потрясен ее откровенной оценкой его действий. Она разбередила старые раны и отказалась отступить даже перед лицом его гнева.

И что его больше всего раздражало – она ведь, в сущности, была права. Ему и впрямь не хватало смелости лицом к лицу встретиться с болью прошлого.

Все это время с момента возвращения в замок Кеверн после десятилетнего отсутствия он держался отстраненно от Николаса. Он готов был наказывать невинного мальчика за грехи его родителей. Зачем?

Однако из всей кучи упреков, что наговорила Аннабелл, больше всего Саймона потрясло ее последнее заявление, высказанное перед стремительным уходом к замку.

«Если бы только вы могли понять, какое счастье иметь родных. Я бы отдала душу за то, чтобы у меня был такой племянник, как Николас, которого я могла бы любить».

Несколько недель назад Аннабелл упоминала, что она осиротела в юном возрасте. В то время Саймон не придал этому значения. Но сегодня неизбывная тоска в ее голосе погасила его ярость и тронула сердце. Она знала, каково это – расти брошенной, страдая от одиночества. И она не хотела, чтобы Николаса постигла та же участь.

Она гораздо больше заботилась о мальчике, чем Саймон.

Чувство неловкости и стыда охватило его. Весь последний год он обманывал себя, пребывая в убеждении, что добросовестно выполняет свои обязанности по отношению к племяннику. Из эгоизма, вероятно, он не уделял Николасу должного времени и внимания, которого тот заслуживал. Лишая мальчика любви, он не выполнил свой долг перед семьей.

Осознание этого оказалось горькой пилюлей. По собственной небрежности он сам создал ситуацию, которую теперь не знал как исправить.

Добравшись до вершины лестницы, Аннабелл направилась по темному коридору к детской. Девушка ни разу не оглянулась, даже не подавала вида, что замечает его присутствие. Ясно, что она сомневалась в его способности изменить свое поведение.

Саймон вознамерился доказать, что она ошибается, – тем или иным способом. Несмотря на хаос, который она привнесла в его упорядоченную жизнь, он невольно восхищался ее дерзостью и отвагой. Она противостояла ему не из вздорного желания управлять и манипулировать, а потому что искренне желала лучшего для Николаса.

По той же причине она отправилась в лес с Саймоном, хотя и подозревала, что это он стрелял. Она готова была рискнуть собственной жизнью, чтобы защитить мальчика. Только однажды он видел, как ее стойкость дала трещину. Описывая момент выстрела, она была заметно потрясена. Он заключил ее в объятия – и сразу же забыл свое возмущение ее несправедливой оценкой его натуры.

Господи! Под ее колючим нравом скрывалась такая теплота и мягкость – а эта пуля, прошедшая совсем рядом, могла ведь убить ее. Жгучее желание защитить девушку охватило Саймона. Он решил во что бы то ни стало выследить злоумышленника и свернуть ему шею, если даже это будет стоить ему жизни.

Но сначала он должен исправить другую несправедливость.

Чувствуя себя узником, которого ведут на виселицу, Саймон проследовал за Аннабелл в классную комнату, где в ряд стояли маленькие столы и стулья, сейчас пустые. Запах меловой пыли и книжных переплетов пробудил в нем воспоминания о собственном детстве. За окнами виднелась чайка, свободно парящая в голубом небе.

Как он завидовал этой птице!

– Его светлость ждет там, – тихо сказала Аннабелл. Она пошла по коридору, ведущему в спальню, которую когда-то делили Саймон и его брат Джордж.

Ноги Саймона замедлили ход, словно действовали по собственной воле. Странно, что он смело водил солдат в атаку во время боя, однако не решался зайти в спальню маленького мальчика. Ведь этот визит не будет похож на их еженедельные встречи, когда Николас отвечал на вопросы о своих занятиях, а затем пересказывал то, что выучил за неделю. Сейчас Саймону предстояло по-дружески поговорить с племянником.

Надо было доказать Аннабелл, что он вовсе не такое чудовище, каким она его считает.

Сжав челюсти, он ступил в спальню. Она выглядела почти так же, как он помнил, с кроватью под балдахином, на которой когда-то спал его брат, с парой кресел по обеим сторонам камина и старым сундуком в углу, в котором он в детстве держал свои игрушки. Не хватало только узкой койки, на которой спал он, как второй сын, в отличие от привилегированного наследника.

Николас стоял на коленях на приоконной скамейке спиной к двери и двигал игрушечного солдатика вверх по оконному стеклу, воображая, что тот марширует, – пока не увидел вошедших, оглянувшись через плечо. Тогда он откинулся назад, опустившись на пятки, и стал настороженно наблюдать за ними.

– Элоуэн, – обратилась Аннабелл к дородной няньке, сидевшей в кресле-качалке и орудовавшей иглой, подшивая подол белого мешковатого балахона. – Теперь вы можете спуститься в кухню и собрать поднос с обедом для герцога.

Элоуэн отложила шитье, затем неловко присела и, тяжело ступая, неуклюже двинулась из комнаты.

– Дорогой, – сказала Аннабелл Николасу, – ваш дядя пришел сюда, чтобы взглянуть на маленькое сокровище, которое вы подобрали на склоне холма. А теперь, с вашего позволения, я оставлю вас одних.

Она оставит их? Саймон рассчитывал, что Аннабелл будет сглаживать любые неловкие паузы, которые могут возникнуть в разговоре.

Когда она повернулась уходить, он загородил дверной проем.

– Я хочу, чтобы вы остались.

– Нет, милорд. – Ее прекрасные голубые глаза светились сочувствием в противоположность ее стальному тону. – Не хочу, чтобы меня использовали как подпорку. Боюсь, вам придется справиться с этим самостоятельно.

Она протиснулась мимо него, и он стиснул зубы, чтобы удержаться и не схватить ее. Подпорка! Черт возьми, он ей покажет, что он вовсе не так малодушен, чтобы увиливать от простого разговора с ребенком.

Насколько это будет трудно, однако?

Сгорбившись на приоконной скамейке, Николас сжался, стараясь казаться как можно меньше. Он опустил вниз голову, словно надеялся остаться незамеченным. Время от времени он тайком бросал взгляд на Саймона.

Как всегда при взгляде на мальчика, Саймон ощутил неприятный спазм внутри. Боже, ребенок был невероятно похож на мать. У них были одинаковые светлые волосы, те же самые зеленые глаза и тонкие черты лица. Хотя по манере держаться они резко отличались друг от друга. В то время как Николас был болезненно застенчив, Диана любила находиться в центре внимания. Она флиртовала и дразнила, едва не сводя Саймона с ума от вожделения. Она поощряла его поцелуями и ласками, намекая, что готова принять его предложение руки и сердца, но с презрением отвергла его, как только его титулованный братец приехал на сезон в Лондон…

Горечь старой обиды грозила задушить Саймона. Николас должен был быть его ребенком, а не Джорджа. Как посмели эти двое умереть и оставить Саймона заботиться об их сыне?!

«Вы слишком увязли в прошлом…»

Голос Аннабелл эхом прокатился в его мозгу, побуждая поскорее пересечь комнату и подойти к племяннику.

– Вы нашли что-то в лесу на холме. Мне хотелось бы взглянуть на это.

Николас нерешительно посмотрел на него, затем сунул руку в карман и медленно протянул ему раскрытую ладонь. Кусочек металла блеснул на ней в солнечном свете. Низко склонив голову, мальчик прошептал:

– Я… я не украл его, сэр.

– Никто и не говорит, что вы его украли. – Саймон попытался взглянуть на вещи с точки зрения мальчика. Осознав, как раздраженно звучит его голос, он постарался сбавить тон. – Вы подумали, что я собираюсь вас наказать?

Николас пожал узенькими плечами.

– Можете не беспокоиться на этот счет. Я только хотел рассмотреть вашу находку. – Стараясь не делать резких движений, Саймон осторожно взял реликвию с маленькой ладошки Николаса. – Могу я присоединиться к вам?

Николас поспешно сдвинулся к дальнему краю скамейки, освобождая место для Саймона. Тот сел, радуясь тому, что держит артефакт, на котором можно было сосредоточить внимание. Кусочек металла оказался чуть больше ногтя на его большом пальце. Сделанный из золота, он был украшен волнистыми линиями, очевидно, являвшимися частью большого рисунка. Один шероховатый край указывал на то, что это обломок какого-то более крупного объекта.

Объекта, изготовленного, похоже, около двух тысячелетий назад, во времена кельтов.

Саймон загорелся желанием узнать, что еще зарыто в земле на склоне холма. Этот кусочек металла и монета, по-видимому, указывали на то, что там скрыто гораздо больше сокровищ, ожидающих, чтобы их отыскали. Саймон подумал, что, может быть, холмик в центре поляны вовсе не алтарь, как предположила Аннабелл, а место захоронения. Эта мысль распалила его воображение. Как невероятно заманчиво было бы раскопать могилу кельтского короля или жреца друидов. И к тому же какая ирония судьбы. Когда Саймон получил известие о гибели брата, он находился в Дувре, ожидая посадки на корабль, чтобы отправиться в экспедицию в Грецию и Турцию на поиски артефактов античности. Он и представить себе не мог, что тайный клад древних сокровищ зарыт прямо здесь, на землях Кеверна.

Кончиком указательного пальца он рассеянно водил по выгравированным на золоте линиям. Как давно злоумышленник ведет раскопки в этом месте? Приступил ли он только что к своим поискам? Или уже успел выкопать большую часть сокровищ? Приступ холодного гнева охватил Саймона. Этот негодяй посягнул на имущество герцога, крал его собственность прямо у них из-под носа. Он даже осмелился выпалить предупредительный выстрел в Аннабелл и его племянника.

Если выстрел и в самом деле был только предупредительным.

Саймон никак не мог избавиться от тревожного чувства, охватившего его в лесу, когда он обследовал место происшествия. Судя по установленной им траектории полета пули, Аннабелл вполне могла быть убита, если бы не поскользнулась на мокром склоне.

Он подавил вновь пробудившийся в душе ужас. Надо обдумать как следует, что там произошло. Зачем бы мерзавцу желать ее смерти? Убийство только привлекло бы людей в лес, тем самым увеличивая риск обнаружения священного места. Это не имело смысла.

Саймон мог лишь сделать вывод, что стрелок либо не имел никакого опыта в обращении с пистолетом, либо был совершенным безумцем. Саймон предпочел бы первое. Само собой разумеется, что неумеху поймать легче, чем сумасшедшего. Покончив с делами в детской, Саймон намеревался опросить прислугу, не заметил ли кто-нибудь из них, что в лесу кто-то бродит.

– Это сокровища пиратов, сэр?

Неуверенный голосок Николаса прервал мрачные размышления Саймона. Ему стоило некоторых усилий вернуться к действительности. Его племянник серьезно смотрел на него с проблеском надежды в глазах. На мгновение Саймон увидел в парнишке самого себя. В возрасте восьми лет он бы подумал то же самое, случись ему отыскать золотой артефакт в лесу.

– Значит, вы слышали рассказы о пиратах, когда-то высаживавшихся на этих берегах?

Николас коротко кивнул.

– Папа часто рассказывал мне про них.

– Понимаю. – Саймону не хотелось представлять себе своего брата любящим отцом, поэтому он сосредоточился на кусочке золота, который положил на скамейку между ними.

– Ваша находка гораздо старше, чем любые пиратские сокровища. Она принадлежала кельтам, населявшим Британию тысячи лет назад.

Николас взглянул на кусочек золота.

– О-о-о. – В голосе его звучало разочарование. – Вы уверены?

Саймон рассмеялся.

– Да, боюсь, что так. Подобные осколки имеются в музее естественной истории в Лондоне. Кроме того, я провел последние десять лет, изучая памятники древности, такие как этот.

– Но… Папа говорил, что вы были капитаном кавалерии.

Джордж говорил о нем? Саймон отбросил этот вопрос в ту же секунду, как он возник. Но он продолжал беспокоить его где-то в глубине души. После той последней ссоры, когда ужасные слова были сказаны и дело дошло до кулаков, Саймон заключил, что его брат так же твердо намерен порвать все родственные связи, как и он сам.

Саймон покинул Англию и никогда не оглядывался назад. Все десять лет не было ни писем, ни визитов, вообще никаких известий от брата. Саймон вернулся в Лондон только для того, чтобы официально подать в отставку. И даже тогда он избегал появляться в свете, где неизменно блистали герцог и герцогиня Кеверн. Он посетил семейного поверенного, чтобы оформить наследство, оставленное ему покойной бабушкой, – что и послужило единственной причиной, почему законник знал, куда послать весточку о гибели его брата и невестки: в Дувр, где Саймон ожидал рейса на континент.

Теперь он задумался обо всех этих прошедших годах более спокойно. Может, Джорджа глодало чувство вины? Может, его мучили угрызения совести из-за того, что он украл женщину, которую Саймон любил? Может, именно поэтому он упомянул о нем Николасу? Но размышлять над этим было бессмысленно. Саймон никогда не сможет простить брату предательство.

Но это не означало, что он должен сторониться сына Джорджа. Он-то тут при чем?

С дальнего конца приоконной скамейки Николас внимательно наблюдал за ним. Как он мог подумать, что глаза мальчика походят на глаза Дианы? Она всегда была чувственной и коварной, а взгляд ее сына отражал чистоту невинности. Николас понятия не имел о любовном треугольнике, восстановившем брата против брата, – да ему и не следовало об этом знать.

Однако прошлое пагубно повлияло на его жизнь.

Николас опустил взгляд на что-то, зажатое в его ладони. Это был маленький кавалерист из набора оловянных солдатиков – скорее всего тот особенный, которого он, по словам Аннабелл, носил как талисман.

«Он чудесный маленький мальчик, который безмерно восхищается вами».

Клубок противоречивых чувств шевельнулся в груди Саймона, и у него сжалось сердце.

Что он такого сделал, черт его побери, чтобы заслужить это восхищение? Николас знал своего дядю только как грубого, неприветливого незнакомца, не желавшего иметь с ним дела.

Но с этого момента все изменится.

– Вы правы, – сказал он. – Я был капитаном кавалерии. Наша часть побывала во многих местах… В Стамбуле, Кабуле, Каире. Там я и заинтересовался древними реликвиями. Это было простым увлечением, хобби, пока я служил в армии.

Николас, похоже, с восторгом ловил каждое его слово, поэтому Саймон продолжал:

– Возможно, когда-нибудь я покажу вам эти места на глобусе в библиотеке. И у меня также сохранилась военная форма, если вам хочется ее увидеть.

Лицо Николаса просияло.

– Пожалуйста, сэр, прямо сейчас?

Рассмеявшись, Саймон покачал головой:

– Нет, не сегодня. Но может быть, через день или два, когда мои гости разъедутся. – Это также давало Саймону время провести свое расследование в селении. Пришло время выследить стрелка и позаботиться, чтобы правосудие восторжествовало.

– Вы обещаете? – спросил Николас. Сомнение в его тоне ясно показывало – мальчик не верит, что Саймон сдержит слово.

– Слово джентльмена. А теперь, если у вас есть еще вопросы, я рад буду на них ответить.

Саймон с облегчением прислонился к окну. Разговор оказался не таким трудным, как он ожидал. Будучи мальчиком, Николас скорее всего хотел бы больше услышать о битвах и оружии, о перестрелках с враждебными племенами, о жизни в палатках на продуваемых ветрами равнинах и конных патрулях в диких горных местностях. Саймон мог рассказать Николасу тысячи подобных историй на интересующие его темы.

Мальчик повертел в руках игрушечного кавалериста, затем бросил на Саймона печальный задумчивый взгляд.

– Вы знали мою маму?

Вопрос лишил Саймона дыхания, как удар в солнечное сплетение. Несколько мгновений он не мог говорить.

– Э-э… да. Собственно говоря, знал. Но это было очень давно, я не слишком хорошо ее помню.

Эта ложь была крайне необходима. Помоги ему Бог, он не имел желания отвечать на вопросы о Диане. Что может быть неприятнее необходимости изображать дружелюбие к женщине, которая разбила ему сердце?

– Иногда я не могу вспомнить, как она выглядела, – признался Николас взволнованным тоном. – Значит, я плохой сын?

– Нет! Нет, конечно, нет. – Саймон подался вперед и неловко похлопал мальчика по плечу. – Просто… так иногда бывает, когда проходит время.

– Мисс Куинн сказала, что когда я забываю маму и папу, я должен посмотреть на их портрет. – Николас соскочил со скамейки и подошел к прикроватной тумбочке, а затем вернулся с небольшой серебряной рамкой, которую протянул Саймону. – Видите? Может, это поможет вам тоже получше вспомнить ее.

В замешательстве Саймон уставился на миниатюрный портрет покойных герцога и герцогини Кеверн. Джордж был в темно-красной парламентской мантии и герцогской короне. Диана рядом с ним выглядела великолепно в светлом греческом наряде с бриллиантовой диадемой на белокурых волосах. Они казались вечно молодыми и прекрасными, навсегда запечатленные в акварели.

Ожидая ощутить прилив холодной горечи, Саймон внезапно обнаружил, что спокойно и беспристрастно рассматривает пару. Их изображение пробудило лишь легкую печаль в его душе. По правде говоря, взгляд его дольше задержался на знакомых чертах брата, чем на лице женщины, стоявшей рядом с ним. Саймон вынужден был признать, что скучает по брату, который постоянно соперничал с ним во всем, от гребли и охоты до погони за юбками.

Но это не означало, что он простил Джорджа. Некоторые раны слишком глубоки и не заживают никогда.

Николас взял миниатюру и отнес ее назад на прикроватную тумбочку. Он постоял там с минуту, поглаживая пальцем лицо матери.

– Мама была такой красивой. Папа всегда называл ее своим ангелом. – Он обернулся и устремил на Саймона встревоженный взгляд. – Поэтому Господь призвал ее к себе на небеса… потому что она была ангелом?

Вопрос поставил Саймона в тупик. Что он должен был ответить на это, зная, что Диана была пустой и ветреной, готовой предать одного брата, чтобы заполучить другого? Ему казалось неправильным изобретать ложь, только чтобы успокоить мальчика. Николас смотрел на него так, словно ожидал, что Саймону известны ответы на все в этом мире. Мальчик выглядел таким маленьким и одиноким, что у Саймона возникло желание утешить его. Он опустился на колени и крепко прижал племянника к груди.

– Я не знаю, сынок. Правда не знаю.

Руки мальчика нерешительно обвили шею Саймона. Комок подкатил к горлу сурового воина. Он никогда даже вообразить не мог, что станет обнимать сына Джорджа. Однако у него возникло странное чувство, будто частичка брата вернулась к нему.

«Если бы только вы могли понять, какое счастье иметь родных».

Да, теперь он понял, что Аннабелл имела в виду. До сих пор он смотрел на Николаса как на тяжкую ношу, взваленную на него жестоким поворотом судьбы. Он не хотел признавать узы крови, связывающие их. Но может быть, еще не поздно исправить эту ошибку?

Движение в дверях привлекло его внимание. Словно вызванная его мыслями, там стояла Аннабелл, глядя на них двоих. Она привела себя в порядок и снова выглядела строгой гувернанткой. Ее густые каштановые волосы были скручены в тугой пучок и покрыты уродливым чепцом старой девы. Он предпочитал видеть ее с растрепанными ветром волосами, без шляпы, с лицом, обращенным к солнцу.

Их взгляды встретились, но он не сумел прочесть, что говорили эти прекрасные голубые глаза. Она обратилась к Николасу:

– Ваш обед подан, ваша светлость. Он ожидает вас в классной комнате.

Николас послушно подошел к ней и направился в классную комнату. Повернувшись, чтобы последовать за мальчиком, Аннабелл одарила лорда Саймона загадочной полуулыбкой через плечо. И исчезла.

Это краткое движение ее губ воспламенило ему кровь. Если бы речь шла о любой другой женщине, он бы расценил это как откровенный призыв. Но Аннабелл не была завзятой кокеткой, как все эти леди, охотившиеся за ним. Она была стойкой, принципиальной, уверенной в себе – и ожидала от окружающих, что они будут вести себя соответственно.

Неужели она все еще считала его бессердечным? Саймон надеялся, что нет. Ему так хотелось заслужить ее уважение…

Раздраженный собственными мыслями, Саймон вскочил на ноги. Как прискорбно, что мужчина его ранга жаждет услышать слова похвалы от наемной служанки. Наверное, он совсем сошел с ума. И правда, Аннабелл возбуждала в нем хаос эмоций, главной из которых была…

Похоть. Должно быть, похоть.

К черту пристойность. Он хочет ее в своей постели, чтобы избавиться от этой безумной одержимости. Он будет целовать и ласкать ее, пока она не начнет стонать от желания, умоляя о большем. Под строгим нарядом Аннабелл скрывалась страстная женщина, и их пылкий роман доставит им взаимное удовольствие.

Да.

Но сначала он должен раскрыть тайну загадочного стрелка. Он обязан совершить правосудие и удостовериться, что ни Николасу, ни Аннабелл больше не угрожает никакая опасность. Тогда и только тогда он сможет заняться ее соблазнением.

Глава 18

Примерно неделю спустя Аннабелл и Николас направились в библиотеку. Герцог научился прилежно работать во время своих утренних занятий. Сегодня он так хорошо отвечал на экзамене по математике, что Аннабелл в качестве поощрения распорядилась подать им послеполуденный чай в библиотеку, чтобы они могли провести несколько свободных часов за чтением.

Шагая рядом со своей гувернанткой по слабо освещенному коридору, Николас прижимал к груди томик «Робинзона Крузо».

– Есть там еще какие-нибудь книги о приключениях?

– Не знаю, но мы можем поискать. – Поправив серую шелковую шаль на плечах, Аннабелл ласково улыбнулась мальчику. – Вы становитесь настоящим библиофилом.

– Биб… что?

Она повторила это слово помедленнее.

– Человек, который любит книги. Или, более точно, вас можно назвать собирателем книг, потому что каждый том в этой библиотеке принадлежит вам.

На лице Николаса засияла довольная улыбка.

– Они все мои, правда? Их, должно быть, здесь сотни и сотни.

– Тысячи скорее всего. Это просторная комната с множеством полок.

– Миллионы и миллионы, – решил приукрасить он. – Биллионы!

Аннабелл рассмеялась.

– Ну, надеюсь, не так много, иначе у меня уйдет вечность, чтобы отыскать еще одну историю о кельтах…

Завернув за угол, она резко остановилась. Дверь в библиотеку была закрыта. Там кто-то был? Слуги заканчивали уборку рано, потому что Аннабелл с Николасом часто заходили в библиотеку днем. Она не знала больше никого, кто мог бы закрыть дверь…

Кроме лорда Саймона.

У нее замерло сердце в предвкушении встречи с ним. После злополучного выстрела она видела лорда Саймона только один раз – когда привела Николаса в его кабинет на плановую встречу в пятницу. К их великому удивлению, лорд Саймон встретил их в военной форме со всеми регалиями. Он рассказал им несколько историй о своих приключениях в бытность капитаном кавалерии. Аннабелл застыла от потрясения, увидев его в темно-красном мундире и черных брюках, со множеством медалей на груди и саблей на боку. Но ее восхищала не только внешняя привлекательность мужчины. Она была глубоко тронута его стараниями наладить отношения с Николасом.

К сожалению, с тех пор прошло уже четыре дня. Четыре дня, в течение которых лорд Саймон был занят своим расследованием. По крайней мере так она слышала от других слуг. Все в замке были потрясены, узнав о выстреле. Очевидно, он вызывал каждого к себе в кабинет на частную беседу и расспрашивал, не видел ли кто незнакомца, блуждающего по склону холма. Из сплетен в кухне ей стало известно также, что лорд Саймон несколько раз ездил верхом в селение и проводил расследование там.

Может, он прямо сейчас допрашивает кого-то в библиотеке? Или принимает посетителя? Аннабелл сгорала от любопытства.

– Почему дверь закрыта, мисс Куинн? – спросил Николас.

– Понятия не имею, но мы сейчас это выясним.

Аннабелл поспешила вперед и постучала в резную дубовую створку. Она подождала немного, но из комнаты не доносилось ни звука. Повернув бронзовую ручку, она осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

В просторной комнате, уставленной высокими дубовыми стеллажами, никого не было. Лучи солнца, проникавшие сквозь оконное стекло, освещали пустые столы и удобные кресла. В камине лежали дрова, но огонь не горел.

Аннабелл была разочарована. Конечно, ей было от чего расстроиться. Она хотела воспользоваться случаем и расспросить лорда Саймона о ходе его расследования.

– Много шума из ничего, – сказала она Николасу, когда они вошли внутрь. – Наверное, один из слуг закрыл дверь по ошибке.

Мальчик настороженно жался к ее боку.

– Или кто-то пробрался по тайным ходам, чтобы следить за нами. Думаете, это может быть пират?

Девушка улыбнулась, взъерошив пальцами его льняные волосы.

– Нет, дорогой, тайные ходы – это семейный секрет. Только вы с вашим дядей знаете о них.

– И вы тоже, не забывайте! – Он усмехнулся, явно довольный тем, что поймал ее на ошибке.

– Верно, – согласилась она, – но только потому, что нам нужно было вас отыскать в тот раз, когда вы убежали. А теперь положите «Робинзона Крузо» на полку, где вы его взяли. Сумеете? Затем можете выбрать что-нибудь еще почитать.

Николас направился к стеллажу возле окна. Аннабелл пошла в противоположную сторону, к восточной стене, где были сложены труды по истории. Хорошо организованное, систематизированное собрание книг радовало сердце Аннабелл. Она всегда любила библиотеку в Академии миссис Бакстер, но та не выдерживала сравнения с библиотекой замка Кеверн. Должно быть, здесь были собраны все книги, когда-либо сходившие с печатного станка, и Аннабелл собиралась прочитать их как можно больше за предстоящие месяцы.

Сердце ее болезненно сжалось. Меньше чем через год Николас уедет в Итон, и ей придется покинуть замок и найти место гувернантки где-нибудь еще, чтобы обучать другого ребенка или детей. Возможно, она больше уже никогда не увидит Николаса – или лорда Саймона. Но, наверное, сейчас слишком рано беспокоиться о том, что может произойти в будущем…

Когда она проходила мимо растения в горшке, что-то неожиданно налетело на нее. Что-то большое и черное.

Аннабелл ахнула и отпрыгнула назад, шаль соскользнула с ее плеч. Шум хлопающих крыльев наполнил воздух. В следующее мгновение Аннабелл поняла, что это было.

Птица!

С сильно бьющимся сердцем она уставилась на ворону, кружившую под высоким потолком. Птица подлетела к верхней полке и уселась на нее, злобно глядя на девушку.

Николас поспешно подбежал к Аннабелл.

– Как ворона проникла сюда?

– Думаю, она упала в трубу.

Круглыми, как блюдца, глазами мальчик смотрел на мрачную птицу.

– Мы можем посадить ее в клетку? Я мог бы кормить ее хлебом.

– Сомневаюсь, что в замке найдется достаточно большая клетка. И мне кажется, вороны все равно не такие, как маленькие певчие птички. Они должны жить на свободе, на просторе.

Николас немного подумал.

– Я открою окно, – сказал он. – Может быть, она улетит.

– Хорошая мысль. Благодарю вас.

Он побежал через библиотеку, и в тот же момент вошла служанка с чаем для них. Это была Ливви, худенькая веснушчатая девушка с кухни.

– Куда поставить, мисс?

Аннабелл неопределенно махнула рукой.

– Куда угодно.

Когда служанка понесла поднос к полированному дубовому столу в центре комнаты, Аннабелл посмотрела на ворону, все еще жавшуюся к своему насесту. Закрытая дверь теперь обрела смысл – кто-то, должно быть, хотел запереть птицу здесь.

Но кто? И зачем? Может, один из слуг обнаружил ворону, закрыл дверь и пошел за подмогой, чтобы ее поймать…

Птица внезапно принялась летать.

Ливви пронзительно вскрикнула. Поднос выскользнул у нее из рук и плюхнулся на стол. Раздался дребезжащий звон фарфора.

Девушка присела на корточки и натянула фартук на прикрытую чепцом голову, выкрикивая при этом:

– О нет… милостивый Иисусе, спаси меня!

Аннабелл перевела взгляд с кружащей под потолком птицы на охваченную паникой девушку и нахмурилась. Николас открыл окно и теперь, обернувшись, вопросительно взглянул на Ливви. Меньше всего Аннабелл хотелось, чтобы мальчик встревожился из-за истерики служанки.

– Успокойся, Ливви, не кричи так. У меня голова пухнет.

– Но… но, мисс, ведь это ворона! – Она разразилась новым потоком причитаний.

– Ворона или воробей, какая разница? – твердо сказала Аннабелл. – Лучше подумать о том, как выгнать ее отсюда.

Птица подлетела к высоким напольным часам, взгромоздилась на них и издала громкий хриплый крик.

Выглянув из-под фартука, Ливви завопила:

– Это предзнаменование… предзнаменование смерти!

– Не желаю больше ничего слышать о ваших предрассудках. Готова спорить, что она сильнее боится нас, чем вы ее. – Говоря это, Аннабелл подняла с полу свою шаль. – Николас, будьте добры отойти в сторону, а я погоню ее к окну.

Мальчик кивнул, глядя на нее широко открытыми глазами, и отступил назад.

Аннабелл крадучись приблизилась к птице. Впрочем, уловка не имела смысла, потому что ворона пристально следила за ней круглыми, как бусины, черными глазами. Странно, вид у этой твари вместе с тем был необъяснимо злобным…

Подавив глупый страх, Аннабелл нацелилась и взмахнула шалью, сгоняя птицу с высокого насеста. Ворона пронзительно каркнула и улетела, но не в сторону окна. Она взмыла к потолку, а затем опустилась на верхнюю ступеньку приставной лестницы, которой пользовались, чтобы добраться до самых верхних полок.

Ливви рыдала, съежившись на полу.

Николас выбежал вперед. Глаза его горели от возбуждения.

– Я могу забраться наверх и спугнуть ее, мисс Куинн!

Слава Господу, юный герцог рассматривал это как приключение.

– Благодарю вас за предложение, но в этом нет необходимости. Я уверена, что смогу согнать ворону.

Аннабелл подошла к лестнице и толкнула ее. Как она и предполагала, птица взлетела, хлопая черными крыльями. Она устремилась вниз и на этот раз уселась на высокую спинку кресла.

Кресло стояло на возвышении в небольшом алькове в дальнем углу комнаты. Аннабелл сразу же узнала облупившуюся позолоту на подлокотниках, потертую красную обивку и бугристое сиденье. На этом кресле восседал лорд Саймон в День рассмотрения жалоб, когда она пришла, чтобы убедить его сместить мистера Бантинга. Как Ладлоу, старый слуга, называл его? Трон правосудия.

Очень удачно, потому что назойливой вороне скоро предстояло встретить свой приговор.

– У меня есть идея, – прошептала она Николасу. – Оставайтесь на месте, а я попытаюсь подобраться к ней поближе.

Она начала на цыпочках подкрадываться к вороне, опасаясь спугнуть ее. Посреди библиотеки Ливви продолжала громко всхлипывать и причитать. И Аннабелл надеялась, что этот шум скроет любой слабый шорох, который мог исходить от нее. Прижимаясь к стене, она подобралась к птице сзади. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от кресла, девушка медленно расправила шаль и набросила ее на ворону.

Большой квадрат серого шелка, окаймленного бахромой, опустился точно на птицу. В тот же миг Аннабелл бросилась вперед, чтобы не дать пленнице ускользнуть.

Приглушенный вопль послышался из-под ткани. Подхватив трепыхающийся сверток, девушка пыталась удержать бешено бьющую крыльями пленницу.

Николас захлопал в ладоши.

– Вы поймали ее, вы поймали ее! Ур-ра!

– В самом деле ура, – произнес лорд Саймон от двери. – Это был довольно впечатляющий подвиг.

Аннабелл чуть не выронила шаль вместе с ее содержимым.

Войдя в комнату, хозяин обратился к служанке: