Любовь без репетиции Ребер Тина
Мэри положила голову мне на плечо. Слава богу, она договорилась с адвокатом о встрече.
Неважно как, но я собиралась вернуть ей улыбку.
Прошла неделя, прежде чем неприятная новость угодила на обложки бульварных журналов. Сказать, что Мэри взъярилась, означало бы ничего не сказать. Ее первой реакцией стал возглас «Какого хрена?», заставивший повернуться несколько голов, стоявших в очереди к кассе в нашем местном продуктовом супермаркете. Когда за этим последовали «сукин сын» и затейливое многоэтажное ругательство, люди разинули рты.
– Ты знала? – Мэри уставилась на меня.
«Вот дерьмо!»
Она швырнула журнал на резиновую конвейерную ленту.
– Тар?
Я послала ей невиннейший сочувственный взгляд, понимая, что нарушила первую заповедь дружбы.
– Не хочешь объясниться? Почему я это читаю?
«Никакого желания».
Затягивая время, я продолжила разгружать тележку.
– Не знаю. Мне известно одно: когда Райан закончил рабочий день, они отправились перекусить.
Мэри таращилась на меня, не веря ушам.
– И ты решила, что мне не обязательно знать?
Мне было ясно, что она разозлилась на меня или по меньшей мере была раздосадована. Черт, на ее месте я бы тоже осерчала. И обиделась.
– И что бы я тебе сказала, милая? Что он пошел поужинать с другой?
Она уставилась на обложку. Крупные, жирные буквы гласили, что новую пассию Райана увел у него из-под носа не кто иной, как его личный телохранитель. Очевидно, поэтому я и покинула Ванкувер.
– Не может быть, чтобы я так вляпалась. Опять! Невероятно. Сукин… Кто она такая?
– Ассистентка Райана.
– Шлюха.
Я поморщилась при виде ее гнева, глубоко сожалея, что знала о его шашнях с другой. Но лгать ей мне было еще противнее.
– Это был ужин. Туда пошла целая толпа.
У меня засосало под ложечкой. Все это время я верила Майку, считая его своим человеком. Я не могла снова разбить ей сердце, выложив правду. Мне хотелось разорвать обложку в мелкие клочья.
– Очевидно, Райан тоже изменяет. – Я вернула ей журнал.
Мэри сунула журнал обратно на торцевой стеллаж – к вящему неудовольствию кассирши.
– Вчера говорила с ним, – сообщила она горестно.
– И?..
Мэри пожала плечами:
– Он забыл назваться лживым подонком, который водится с ассистенткой Райана. – Мэри раскрыла сумочку. – В голове не укладывается, что я купилась на его дерьмовое обаяние. Боже, до чего же я легковерна!
Я выставила на соседнюю ленту яблоки и виноград.
– Кому ты звонишь?
– Уродскому предателю из охраны. Скажу ему, чтобы отправлялся к дьяволу!
Я выхватила у нее телефон:
– Ты этого не сделаешь.
– Почему это? Ну-ка, отдай.
– Нет. Это был ужин. С тех пор Майк был при Райане из вечера в вечер. Они как сиамские близнецы. А ты всего час назад подала на развод и не в том состоянии, чтобы звонить.
Мэри подцепила еще один журнал:
– Полюбуйся. Тут говорится, что ты накачиваешь Райана наркотиками.
– Что?
Я вырвала у нее журнал, при виде дикого заголовка чувствуя, как кровь отливает от головы.
«Очередная звездная трагедия? Звезда „Побережья“ Райан Кристенсен борется с наркотической зависимостью
Похоже, Райан Кристенсен идет по стопам многочисленных звезд, павших жертвами тяги к сильнодействующим средствам. Установлено, что Райан принимал несколько лекарственных препаратов от депрессии. „Он не справляется с нагрузкой“, – сообщает осведомленное лицо из близкого окружения. Источники утверждают также, что дело усугубляет новоиспеченная невеста Райана, владелица бара Тарин Митчелл. „Она открыто поощряет его, советуя накачиваться транквилизаторами перед публичными выступлениями. Всем очевидно, что без скорейшей помощи извне события примут трагический оборот“».
– Какого дьявола? – Ярость затопила меня подобно цунами.
Мэри смяла страницы, вчитываясь в маленькую заметку.
Я схватилась за телефон и набила Райану сообщение.
– О боже, это плохо! Плохо, плохо, плохо!
Позвони быстро.
Мобильник пикнул, я прочла ответ:
Работаю. В чем дело?
Я отписала:
Пишут, я пичкаю тебя наркотой, а Мэри расстроена обложкой «Стар».
Наркота? Обложка? Что за хрень?
Майк и Пола.
Позвони.
Такие разговоры не ведут в очереди за продуктами.
2 минуты?
ОК люблю.
Люблю тоже.
Я сунула телефон в карман.
– Проклятый Райан Кристенсен, – простонала Мэри. – Он же суперзвезда. Мог бы, наверное, поискать друзей и получше.
Я сочла добрым знаком тот факт, что она скорбела о Майке, а не о разводе с Гэри.
– Все, что я знаю, – они отправились ужинать. Я поговорю с ним, пока тебя совсем не перекорежило. Тебе ли не знать, что эти журналы только отравляют всем жизнь.
Она снова взяла журнал и раскрыла на фото:
– Тар, он положил ей на спину руку. Он говорил, что устал, лживый мешок дерьма. Все они одинаковы! Предатели, лжецы, поганые кобели!
Когда мы вернулись к машине, Мэри плюхнула свое миниатюрное тело на пассажирское место.
– Ты вернешь мне телефон или нет?
Я пристегнула ремень:
– Ты обещаешь не спешить с выводами и не говорить ничего, о чем потом пожалеешь?
Она протянула руку:
– Обещаю не звонить ему.
Я вынула ее телефон из сумочки, и в ту же секунду проснулся мой: это был Райан.
– Что ты такое написала про наркотики? – Он старался говорить тише.
– В «Си-Ви мэгэзин» написали, что ты, заинька, принимаешь антидепрессанты. Откуда они узнали?
– Наплевать. Их все принимают.
– Нет, не наплевать. Там сказано, что информацию предоставило лицо из близкого окружения. Якобы это я напичкиваю тебя лекарствами перед выступлениями. Какого черта, Райан?
– Там так и напечатано?
– Да. О том, что ты принимаешь транквилизаторы, известно лишь узкому кругу людей. Даже твои родители не знают. Это не общеизвестные сведения.
Я глянула на Мэри – она была в курсе состояния здоровья Райана.
Райан выругался, громко и внятно:
– Не могу сейчас этим заняться. Позвони Триш, пусть разбирается.
– Хорошо. Свяжусь с тобой позже.
Я свернула налево, а не направо, и Мэри недоуменно посмотрела на меня:
– Куда мы едем?
– Мне нужно уладить банковские дела, раз уж мы здесь. Мне снова звонили насчет просроченной оплаты отцовской ячейки.
Через двадцать минут я оплатила ящик, от которого у меня не было ключа.
– Сто восемьдесят баксов за то, чтобы высверлить замок? Пит сделал бы бесплатно, – заметила Мэри, когда мы вышли из банка.
Я отомкнула двери машины.
– Похоже, я знаю, чем нынче заняться.
Мы вернулись домой, я положила сумочку и копию банковского счета на кухонный стол.
– Эта сотрудница даже не сказала, какой нужен ключ, – проговорила Мэри, перерывая хлам.
Я убрала продукты.
– Нет, он не там.
Я выдвинула верхний ящик комода в третьей спальне.
– Иди сюда! Проверь эти папки, а я займусь вон теми. Вскрывай конверты – все подряд.
Мэри принялась разбирать уйму документов, которые отец сложил в пачки и перехватил резинками.
– Тар, это счета за свет и газ шестилетней давности. Они тебе точно ни к чему.
Я быстро просмотрела бумаги и бросила в мусорную корзину, стоявшую между нами.
– Выкидывай все, что не имеет отношения к финансам. Мне не нужны старые счета. А что в тех коробках? Это твои?
– Не. – Мэри пнула ногой одну. – Это письма от фанов Райана Кристенсена.
– Что, серьезно?
Штабель был с меня ростом и занимал целую стену. Я открыла верхнюю коробку и обнаружила посылки и письма для паба «Митчелл», адресованные нам обоим.
– Ох, мать твою.
– А то. Я не знала, куда еще их девать. Смотри, вот какой-то ключ – похоже, от старого «шевроле».
– Складывай в кучу. – Я взяла первое попавшееся письмо, поддела пальцем, распечатала и пробежала глазами угодливые строки, написанные верной фанаткой: Райан прекрасен, сексуален и замечателен. Я бросила послание в помойку. Затем заметила другое, адресованное мне. Адрес был накорябан курьей лапой. Я отправила его туда же, едва прочитав «…ты не достойна его, прошмандовка». Рука моя чуть тряслась. – Помнишь премьеру «Искупления»? Как Райан психовал?
– Угу, – кивнула Мэри, сидя на полу.
– Он боялся, что кто-нибудь из толпы выстрелит в нас или ткнет его иглой, когда он будет давать автограф.
Мэри вытаращилась на меня:
– Серьезно?
Я кивнула. Затем вскрыла пухлый конверт, в котором оказались трусы.
– Вот овца-а-а-а…
При одном взгляде на этот предмет мне захотелось провести в доме тотальную дезинфекцию.
Лицо Мэри исказилось.
– О господи! Это девчоночьи труселя?
Меня тянуло блевать. Словно во всех коробках скрывалась полоумная охотница Анжелика.
– Люди на этой планете тяжело больны.
Я метнула конверт с бельем в мусорную корзину. Теперь это поганое исподнее отравит свалку.
– А знаешь, что страшнее всего? – Я пнула штабель коробок с фанатскими посланиями. – Когда начинаешь становиться похожей на них.
Я прошерстила кучу, выхватив несколько писем, адресованных мне. Первое представляло собой дикую смесь поздравлений и предостережений – не проморгай, мол, счас тье. «Невероятно!» Второе было не столь дружеским. У меня задрожали руки. «Только не опять. Только не все сначала! Иначе я рехнусь».
Мэри заметила, как меня шатнуло и повело на коробки.
– Что там такое?
– Кто-то грозится убить меня, – с трудом выдавила я, – если не порву с Райаном.
– Дай-ка взглянуть. – Она выхватила у меня письмо. – Где гребаный конверт?
Я протянула.
– Обратного адреса нет, но штамп Огайо. Ты должна рассказать Райану. Это не шуточки. Я знаю, тебе не нужно повторение истории с Кайлом, но эти цыпочки не в своем уме.
Она была права.
Ничто не могло воспрепятствовать кому-то еще наподобие Анжелики взять меня в оборот, и если в горах сложенной у стены корреспонденции содержалось еще что-то вроде послания, которое я держала в руке, то психов было немерено, и все они мечтали покончить со мной.
Глава 12. Скелеты
– Тарин, парень за стойкой говорит, что он из… О господи боже мой!..
Я быстро взглянула на Мэри, кровожадно взиравшую на дверь. По ее реакции я уверенно ожидала увидеть Гэри, но не могла ошибиться сильнее.
Грудь мигом сковало обручем, горло перехватило, сердце тяжело бухнуло, и я настроилась реагировать, как предписывает природа: «бей или беги». В кровь хлынул адреналин, и я лишилась способности мыслить здраво.
«Как он посмел явиться сюда?!!»
Застыв от изумления, я наблюдала, как он приближается: с понуренной головой, исполненный робкой нерешительности. Внезапная встреча с бывшими – одно из самых неловких событий в жизни, но это появление не было случайным.
К сожалению, некоторые скелеты остаются не похороненными. Бывает, что мертвецы порой необъяснимым образом ухитряются вытащить свои полуразложившиеся задницы из ям, куда их отправили. Меня затошнило: прошлое возвращалось и намеревалось преследовать меня и дальше. Мне казалось, что я похоронила Томаса надежнее.
Часть меня хотела разораться на него и выгнать из моего заведения ко всем чертям, но его вид и потерянный взгляд вызвали во мне сочувствие, и я сдержалась.
– Как будто без него мало шушеры, – громко изрекла Мэри, уже неделю не отвечавшая на звонки Майка и обуянная стервозностью. – Вели ему убираться, иначе я сама скажу.
Я сразу заметила, что Томас надел под поношенную мотоциклетную куртку черную рубашку, которую я подарила ему на Рождество несколько лет назад, – она вылезла у него из джинсов. Нарочно так нарядился?
Раньше эти пуговицы расстегивались моими пальцами. Под ними мои руки отыскивали крепкую грудь.
Черт бы его побрал!
Как будто желая помучить себя еще пуще, я быстро оценила бугор возле брючной молнии. Как страстно я некогда вожделела его… Как выжег мне душу этот тип, уверив, что я буду сравнивать с ним каждого следующего!
Я также заметила, что шнурки на его рабочих ботинках были выпущены наружу и раскинуты петлями; как глупо было усматривать в этом невыразимую прелесть все годы, которые я тосковала по нему. Мне было тошно оттого, что один только взгляд на него все еще вызывал в душе невольное волнение.
Белокурые космы Томаса были всклокочены на обычный манер, придавая ему знакомый восхитительный видок: я, дескать, только что из постели, а там лежал голый и предавался греху. Но вместо наглой готовности к моему ледяному приветствию в его покрасневших глазах угадывалось горе. Или боль?
Он положил на барную стойку ключи, пачку «Мальборо лайтс» и старый черный мотоциклетный шлем с наклейкой «Анархия» на затылке.
– Здесь не курят, шел бы ты лучше в другой кабак, – буркнула я, когда он взгромоздился против меня на табурет.
Оценивая мою реакцию, он ощупывал языком коренные зубы.
– И тебе здравствуй, Тарин, – скрипучим голосом негромко отозвался Томас, опуская руку в карман. Он выглядел едва ли не виноватым и явно не в настроении ссориться. Его взгляд быстро перебегал с меня на Мэри и обратно. – Пива-то можно? Или меня вышвырнут на тротуар?
Красные круги вокруг зеленых глаз казались совершенно неуместными. Я видела Томаса всяким, в горе и радости, но сейчас он пребывал в необычном для себя состоянии упадка. Должно быть, случилось что-то серьезное, если ему хватило наглости явиться в мой паб.
– Я думала, ты бросил курить.
Томас поставил локти на стойку и указал на ближайшую гроздь пивных кранов.
– Да, знаю, – ответила я. – Ты пьешь «Сэм Адамс».
Я кивнула на объявление за спиной, уведомлявшее: «Администрация оставляет за собой право отказать в обслуживании».
– А я-то решил, что здесь мне станет получше, – пробормотал он. – Что ж, получил.
Если он явился за сочувствием, то ошибся дверью. Я вызывающе скрестила на груди руки.
– Вау! Ты научился осознавать свои чувства? Это что-то новенькое.
От этой плюхи Томас поморщился. Похоже, я попала в больное место. Он пригладил пегую бородку – ту самую, которую я любила покусывать, и кивнул.
– Неплохо исполнено. Наверное, я заслужил, – кивнул он.
Мне было трудно вести себя так стервозно. Против этого восставала память о первой любви, все еще сохранявшаяся в тайниках души. Я глянула на Мэри, прикидывая, не подключится ли она и не врежет ли ему заодно. Странно, но она сохраняла дистанцию, хотя я и уловила ее смешок после моей шпильки в его адрес.
– Томас, зачем ты пришел? – Я постаралась смягчить тон.
Я обратила внимание, что у него, когда он зачесывал волосы, дрожала правая рука, на мизинце которой все еще красовалось дурацкое серебряное кольцо с фамильным узором. Память об этом кольце заставила меня вспомнить интимный момент, когда я решила, что все мои мечты сбылись. Мы находились в его первой дерьмовой конуре над магазином сувениров близ променада; его сосед свалил в какой-то клуб, и помещение было в нашем полном распоряжении. Сжимая меня в объятиях, Томас снял это серебряное колечко и надел мне на палец. «Символ» – так он сказал.
На меня пристально смотрели жадные зеленые глаза, ра ди взгляда которых в мою сторону я творила многие глупости.
– Так что насчет пива – да или нет?
Я быстро взяла себя в руки.
– По-твоему, это удачная мысль – пить за рулем? Я думала, ты избавился от «харлея».
Томас помотал головой. Порочные губы чуть изогнулись в улыбке.
– А вискаря на халяву плеснешь? Может, я окажу тебе любезность и привяжу его к дереву, когда уйду.
– Обещаешь?
Как будто в поисках поддержки против моего бессердечия, он огляделся, встретил лишь незнакомые лица и шумно выдохнул.
– Вижу, у тебя на меня все еще большой зуб. Хватит метать ножи, милая, на сегодня я уже почти обескровлен.
На что он, черт побери, рассчитывал? Он был моей первой любовью и голыми руками разбил мое сердце на триллион кусков. Шрамы не затянутся до гробовой доски. Я попыталась остаться холодной и безразличной.
– Я тебе больше не «милая». Чего ты хочешь?
Томас собрался было что-то сказать, но отступил под неким невидимым бременем, давившим ему на плечи.
– Поскольку сострадания, похоже, в меню нет… одно пиво. Пожалуйста.
Что-то было неладно.
Все годы безумной в него влюбленности атаковали мою волю, как стену из папиросной бумаги. Я взяла кружку и наполнила его любимым пойлом.
Он взялся за ручку, сделал большой глоток и в два приема выпил почти до дна.
– Спасибо.
Я в ожидании скрестила руки.
– Послушай, мне ясно, что я последний человек, которого ты хочешь видеть, но, откровенно говоря… я не знал, куда еще податься. – Томас провел руками по лицу, явив после этого жеста глаза на мокром месте и мрачный изгиб рта.
Душа моя чуть оттаяла, и сердце обеспокоенно дрогнуло.
– Я пришел сказать, что Мел…
Он не сумел договорить. Слезы, которых я никогда у него не видела, готовились хлынуть, и ему было трудно взглянуть на меня. Губы задрожали, и Томас произнес, запинаясь:
– Мелани… Она… умерла сегодня утром.
В груди у меня все сжалось от потрясения под наплывом воспоминаний о школьной подруге с ее жизнерадостной улыбкой и пышными рыжими волосами.
Мелани была третьей в нашей с Мэри теплой компании и единственной, кому удалось вырваться из Сипорта. По окончании школы она поступила на службу в военно-воздушные силы и посетила стран больше, чем мы могли вообразить. На несколько лет она осела в Германии, и со временем с ней стало трудно поддерживать связь. Но именно наша дружба, зародившаяся в седьмом классе, привела к тому, что я тайно влюбилась в ее прекрасного старшего братца.
– Что случилось? – Горло жгло, и говорить было тяжко.
Томаса обуревали эмоции. Видеть его в таком смятении было непривычно. Он всегда трясся над своей сестренкой, грозя неминуемой смертью всем мальчишкам, которые вились вокруг нее, если они ее обидят. Мел окружала волшебная аура – до того заразительная, что невозможно было отделаться от желания постоянно находиться в ее обществе. Эта магия, несомненно, ударила по нескольким пацанам и их драгоценным эго. Томас в те времена исполнял свою роль безупречно.
– Она… – Он давился словами. – У нее нашли рак. Он захватил все легкие – и хана. Она просила меня… передать тебе весточку, когда прощалась со всеми.
По его щеке потекла первая слеза. Томас быстро соскочил с табурета и поспешил в туалет.
Я рванулась следом, но Мэри схватила меня за руку.
– Что, черт возьми, происходит?
– Он только что сказал, что утром умерла Мелани.
Разгневанное выражение на лице Мэри сменилось оторопью. Она задохнулась и ослабила хватку.
– О боже, нет!
Не теряя времени, я поспешила за Томасом и, ухватив за куртку, развернула его в сторону пустовавшей кухни. Он должен был все рассказать мне.
Не успела я оглянуться, как Томас, полный отчаяния, сгреб меня в охапку. Его пальцы буквально впились в мою блузку. Я знала, что такая демонстрация слабости убийственна для него и разбивала непроницаемый фасад, который он предъявлял всему миру. Иногда я думала, что это была истинная причина, по которой он столько раз порывал со мной. Я одна могла проломиться за этот фасад, и это пугало его до смерти.
Мне было гадко приблизить к себе мою первую любовь после нанесенной мне глубокой раны, но в той же мере мне хотелось утешить его, и ненависть улетучилась.
Я вздохнула его привычный аромат – смесь кожи, одеколона и плоти, пробудив массу воспоминаний. Когда-то я была готова убить за его любовь, заставить его проявить нежность и искреннее чувство, на которые он, как я знала, был вполне способен. Но он всегда держал меня на безопасном расстоянии. Однако сейчас броня рухнула, и Томас безудержно рыдал в моих объятиях.
– Все будет хорошо, – сказала я, хотя эта глупость была лишь инстинктивной попыткой успокоить его.
Ничто уже не будет хорошо ни для него, ни для его близких, ни для нас, любивших Мелани. Смерть окончательна.
– Я думал, она выздоравливает, – прошептал Томас с мучительным надрывом. – О Мел…
Его пальцы сграбастали ткань.
Читать бесплатно другие книги:
