The Телки. Повесть о ненастоящей любви Минаев Сергей
— Honey, не знаю, как тут, в России, а на Западе принято такими новостями немедленно радовать родителей. Старик будет счастлив. В конце концов, пора бы нам уже и родителей познакомить! Don't you think so?
— Ты читаешь мои мысли! — Ленка смеется. — Вот, наконец, и расскажешь моей маме, когда ее дочь произведет на свет внука или внучку. Она мне весь мозг проела: «Лена, тебе уже столько-то, Лена, в твоем возрасте…» Она с удовольствием будет растить ребенка. Я после родов собираюсь сразу вернуться на работу. Кстати, хорошо, что у нас «белая» зарплата — декретные получу полностью. Моя подруга…
И опять пошло-поехало. Подруга получала «верную» зарплату, ей выплатили какие-то слезы, хорошо, что у нее муж — серьезный адвокат с хорошим заработком. Да-да, бедная молодая мама сидела в особняке в Подмосковье и оплакивала свою нищенскую долю. Еще бы посетовала на то, что государство ей, молодой матери, жене серьезного адвоката, совсем не хочет помочь!
Потом понеслись темы дороговизны детской одежды, проблем с нянями, болезней и дач — за каких-то двадцать минут вся супружеская жизнь промелькнула перед моими глазами, и я резко ощутил себя дедушкой, сидящим здесь с Леной, своей женой (когда-то очень красивой, а теперь изрядно располневшей: все-таки двадцать лет вместе — срок, как ни крути). Нет, конечно, я не молчу: выпито больше половины бутылки, и это помогает мне беседовать практически на любые темы, от парникового эффекта до внематочной беременности. Я делюсь какими-то историями из жизни коллег (пришлось вспомнить разговоры в курилке), пересказываю случайно прочитанные журнальные заметки о воспитании детей. Я высказываю мнение, что теннис лучше танцев, а иностранный язык нужно изучать с пяти лет. Я соглашаюсь с тем, что няня непременно должна быть из бывших учительниц начальных классов, а бывшие воспитательницы детских садов не катят (хотя разница неочевидна). Я вместе с Леной возмущаюсь родителями, одевающими своих детей в бутиковые шмотки: «и это с трех лет!», хотя чуть было не ляпаю: «круто!». В конце концов, мне захотелось закончить наш диалог чем-то вроде: «Теперь, когда мы обсудили все темы, актуальные для приличной московской семьи, и выяснили, что мы хорошие родители, любящие супруги и просто офигенные люди, не лучше ли нам расстаться не начиная? Наша будущая жизнь настолько очевидна и расписана, что не стоит ее и проживать. Давай попробуем прожить ее как-нибудь по-другому, зайка? И, желательно, каждый по-своему».
Но, как ни странно, чудесную беседу заканчивает Ленка:
— Слушай, я что-то уже нетрезва. Давай попросим счет!
«С удовольствием!»- хочется заорать мне, но я просто подзываю официанта.
Перед тем как покинуть ресторан Лена заходит в туалет. Я провожу в ее ожидании пять, семь или даже десять минут, пялюсь в окно и уже подумываю о том, не пойти ли ей помочь, как вдруг мимо витринного окна проходит компания вчерашних питерских во главе с Ритой, шагающей походкой гида-экскурсовода, по ошибке нажравшегося бутиратов.
Я оборачиваюсь к двери туалета, но, по счастью, Лена еще не вышла. Долго не раздумывая, я сигаю в соседнюю дверь (какое счастье, что в «Павильоне» туалеты у входа!). Приоткрыв дверь, я подсматриваю в щелочку за происходящим. Пусто. Может, мимо прошли? Или стоят и курят на пороге, как пэтэушники? Из соседней двери выходит Ленка. Она тормозит перед входом, оглядывается, возвращается в зал, смотрит по сторонам, наконец разворачивается, идет обратно, проводит минуту перед зеркалом и направляется к выходу. В дверях она сталкивается с Ритой и питерскими. Я холодею, дергаю дверь туалета на себя и закрываю глаза. Чего ты боишься, придурок, они незнакомы! Интересно, какого черта Ритку потащило в «Павильон? Шли бы в клуб, что ли!
А, сегодня же воскресенье. Ну, тогда в «Кофеманию», «Шоколадницу», или я не знаю куда. Какого черта из семи сотен московских ресторанов нужно выбрать тот самый, в котором сегодня я? Черт, не нравятся мне такие совпадения. На ум приходит очередная народная мудрость: «сколько веревочке ни виться…», но я оставляю ее колхозникам.
Выглянув в свою смотровую бойницу, я уже не вижу ни Риты, ни Лены. Первая в ресторане, вторая на улице.
Или наоборот, гы-гы-гы-гы. Делаю глубокий вдох, открываю дверь и, проскочив небольшой холл, выскакиваю на улицу. Ленка стоит на ступенях и вертит в руках мобильный:
— Ой, а я тебе эсэмэску хотела набрать или позвонить…
— А я зашел в туалет, потом вышел, а тебя уже нет, — говорю я, увлекая ее в сторону переулков. — Пробежался по ресторану, потом подумал, что ты на улице. Пойдем прогуляемся? Сегодня замечательный вечер. Особенный…
— Ты сегодня такой романтик! — Ленка прижимается ко мне. — Просто чудо!
— Это ты чудо, — отвечаю я, целуя ее в щеку. Переулками мы выходим на Садовое кольцо. Там ловим бомбилу, плюхаемся на заднее сиденье, Ленка кладет мне голову на плечо и засыпает. Мы проезжаем туннель под Садовым, затем минуем поворот на Петровку и поворачиваем на Цветной бульвар. Дорогой я думаю о том, что можно было бы послать Вадима с его «джинсой» к черту и расстаться с Ленкой прямо сегодня. Довезти до дома — и адьос. А может, она не залетела? Чего тогда горячку пороть? В общем, как-то сложно все…
На стене какого-то дома снова попадается эта дурацкая надпись «ЗАЧЕМ»?
— Действительно, — вслух говорю я.
— Что? — переспрашивает проснувшаяся Ленка.
— Что ты говоришь? — идиотничаю я.
— Мне показалось, ты что-то спросил.
— Нет, тебе просто показалось.
— Да? Ну ладно. — Она окончательно просыпается и прислоняется лбом к стеклу. — Какой сегодня потрясающий вечер!
— Да, зайка, — киваю я и снова обнимаю ее, глядя на уличные часы.
Без десяти восемь. До встречи с Катей осталось чуть больше часа.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Вам не хорошо — не плохо, не холодно — не жарко, потому что вы все, суки обторченные, давно уже сдохли и попали в рай…
Ian Schrager, владелец клуба «Studio 54», весна 1978
Остановив такси у «Кропоткинской», подбираю девушек, и мы подъезжаем к нужному нам дому на Остоженке. Находим второй подъезд, я набираю «18» на домофоне. После трех сигналов вызова пищит зуммер, и дверь открывается.
— А хозяевам что, неинтересно, кто к ним пришел? — спрашивает Катя.
— Да, действительно! — вторит ее подружка.
— Просто хозяева — очень гостеприимные люди, — улыбаюсь я. — Двери их дома всегда открыты!
Мы проходим мимо охраны, я называю фамилию владельца квартиры, и охранник с ухмылкой кивает. Перед тем как войти в лифт, Катя глядит на меня испуганно и спрашивает:
— Андрюш, а там безопасно?
— Что? — сначала я даже не врубаюсь в суть вопроса. — А! Да, конечно. Как в центральном офисе «Газпрома».
Видимо, удовлетворившись ответом, девушки робко входят в лифт.
На третьем этаже я звоню в дверь восемнадцатой квартиры. Один раз. Два. Три. Четыре звонка. Девушки перешептываются, косясь на меня.
— Музыка громко играет, — пытаюсь отшутиться я. — Не слышат.
Пятый звонок. Шестой. Седьмой. Я начинаю раздражаться. Достаю мобильник, чтобы набрать Леху, но в этот момент дверь распахивается. На пороге стоит хозяин квартиры и сверлит меня остекленевшим взглядом. Из глубины апартаментов ухает Mattafix — «Big city life»:
Big city life
Me try fi get by,
Pressure nah, ease up no matter how hard me try
Big city life.
Here my heart have no base
And right now Babylon de pon me case.
— Мы на вечеринку, посвященную дню рождения Рыбалко, — официальным голосом говорю я. — Есть здесь такие?
— Есть, есть. Да далеко лезть, — смеется он.
— С днем рождения, — говорю я и представляю девушек. — Знакомься: это Катя, это Маша. Алексей, именинник.
— Очень приятно, — хором говорят они.
— Взаимно, — кивает Леха. Мы заходим в квартиру.
— Девушки, нам вперед, в гостиную. Первое время от меня не отходите, квартира большая, двухэтажная, плохо спланированная. Можно заблудиться, — говорит он скороговоркой. — Зато четыре туалета. Это очень удобно. А вы где учитесь? На втором в основном спальни, — не слыша ответа, продолжает он. — На первом — кухня, гостиная и еще какие-то комнаты. В половине я и сам не был. — Он чарующе улыбается. — Живу за городом в основном. Здесь тусую.
— Это удобно, — тут же делает на него стойку Маша. — Гостям ехать недалеко.
— Гостям как раз далеко, — гримасничает Леха. — Тут же почти все дачники. Селяне. Рублевские, одним словом…
— А-а-а, — кивает Маша, будто для нее подобные квартиры — обычное дело.
Мы заходим в огромную гостиную. Все пространство вдоль двух стен занимает коричневый угловой диван, на котором расположились гости, кто полулежа, кто полусидя. Человек восемь. Еще несколько человек сидят на полу, на больших квадратных кожаных подушках. Стереосистема затапливает гостиную киловаттами звука. На экране телевизора, стоящего в нише напротив дивана, транслируется фильм про животных. Видимо, «Discovery». В гостиной два огромных, в пол, французских окна. У одного из окон стоит длинный алюминиевый стол, уставленный закусками и выпивкой. У другого — диджейский пульт с вертушками для компакт-дисков.
— Граждане отдыхающие! — повышает голос Леха, пытаясь перекричать музыку. — У нас пополнение. Маша, Даша и Андрюша! Практически готовые герои телесериала!
Некоторые из сидящих на диване приветственно машут руками, некоторые представляются в ответ. Большинство даже не оборачивается в нашу сторону.
— Катя, — робко подает голос моя студентка.
— Что? — переспрашивает Леха.
— Катя, а не Даша.
— Конечно, Катя, а я как сказал? — Леха потирает переносицу.
— Вы сказали — Даша. Маша, Даша и Андрюша.
— Да?! Странно! Ну, не будем ссориться по мелочам, правильно? — Он картинно протягивает руку Кате. — Если тебе нравится, можешь называть меня Сигизмунд. Или еще как-нибудь. Если тебе нравится.
— Я буду называть вас по имени, можно? — злится Катя. — И вы меня тоже, окей?
— Окей! — соглашается Леха. — Какая она у тебя строгая, Дрончик!
— Да уж, это тебе не нефтетрейдерство. Тут серьезные расклады, — смеюсь я. Маша смеется вместе со мной. Катя вспыхивает.
— Ну, девушки, располагайтесь, угощайтесь, будут обижать — звоните 911 или на мой сотовый, а мы с вашим спутником вернемся через минуту. — Леха картинно кланяется, обнимает меня за плечо, выводит из гостиной и заговорщицки шепчет: — Мы сейчас на кухню сходим, по жирной. А?
— Ага, — киваю я. — Слушай, Лех, спасибо тебе за десятку. Я тебе верну до конца недели. Очень ты меня выручил!
— Говно вопрос, брат! — улыбается он. — Я тя прошу, давай без базаров о деньгах.
— Слушай, я вот еще чего спросить хотел. А что это за аббревиатура на твоем пригласительном? «МБХ» — это чо, типа пати, посвященное Ходору?
— Нет, это значит малобюджетная хуйня. Для знающих — значит, на вечеринке никаких там салютов, частной перевозки гостей на «джете» в Монако и прочих понтов.
— Для тех, кто в теме. В дней пене, ночью в третьей смене — кого не увидишь никогда на измене, — с ходу импровизирую я, развожу в стороны мизинцы и указательные пальцы, затем скрещиваю указательные так, чтобы получилась буква «W». — Вест-Кост Лигалайз Бразерс ин да хауз.
— Да-да. Что-то типа того, — кивает Леха, изображая озабоченность. — Западное Дегунино Стайл!
На кухне, сияющей блеском стиля хай-тек, первым, что бросается в глаза, оказывается длинная барная стойка красного цвета, вокруг которой стоя курят несколько человек. Два практически одинаковых парня в чем-то рвано-джинсовом обсуждают, кажется, новинки автоиндустрии. За ними, прислонившись спиной к подоконнику, девушка в коротком розовом платье и высоких розовых сапогах. Молнии на сапогах почему-то расстегнуты, что рождает в моей голове два вопроса: у нее устали ноги (давно здесь?), или это последняя модная тенденция (неужели я что-то пропустил?). На голове у девушки большие диджейские наушники, а на поясе — i-Pod. Она качает головой в такт музыке и довольно громко подпевает. Хотя на кухне играет Mika, очевидно, девушка слушает другую мелодию. Вероятно, не особенно-то она доверяет музыкальным вкусам хозяина, раз приперлась со своим музыкальным центром. С другой стороны, возможно, в наушниках ничего и не играет, потому как глаза у девушки совершенно стеклянные, что говорит о том состоянии, когда музыка рождается непосредственно в голове индивидуума. Налицо технический прогресс XXI века: много легких наркотиков, и никаких проводов. «Drug Stereo: Play your own music!!!» — приходит мне в голову отличный слоган. Надо будет продать дилерам, которые барыжат МДМА.
У другой стороны стойки стоит Влад из журнала «Афиша», сутенер Сережа и дилер Стаc. Я по очереди здороваюсь со всеми, подхожу к девушке представиться, и в ответ на мое «Андрей», она смотрит куда-то сквозь меня и говорит: «На стойке». Я переспрашиваю ее, и, понимая, что добиться вразумительного ответа не удастся, оборачиваюсь и смотрю на стойку. Во всю длину столешницы, ровными, как из азбуки, буквами выведено: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
И, в общем-то, ничего примечательного эта надпись из себя не представляет, если не принимать во внимание то, что от двух последних букв остались только контуры, а сама здравица написана… кокаином…
Леха, заметив мои округлившиеся глаза, подходит ко мне, кладет руку на плечо и запросто, словно речь идет о новом телевизоре, спрашивает:
— Нравится, Андрюх?
— Ну да… — выдавливаю я. — Ничего так у вас… чистенько. Аккуратненько. И кто автор полотна?
— Да вот, друзья постарались, оформители, — смеется Леха.
— У них хорошо получается, — продолжаю я. — Им бы буквари издавать или детские учебники орфографии и грамматики.
Леха заливисто хохочет. За ним начинают гоготать Влад и Сережа. Два джинсовых парня, услышав смех юбиляра, прерывают свои «майбахо-поршевые» темы и так же подобострастно смеются, поднимая бокалы. Только девушка продолжает подпевать и пританцовывать. Мне становится прикольно оттого, что моя шутка вызвала дружный смех коллектива, а главное — понравилась Лехе. Чтобы закрепить статус героя вечеринки и друга олигарха, развиваю тему:
— Интересно, где на такое учат? Отчего у некоторых такие таланты? Врожденное?
— «Отчего, сынок? Да оттого, что я жизнь учил не по учебникам, — поет в ответ Леха, — просто я работаю… Там-парам-парам-парам-пам. Просто я работаю волше-е-е-е-бни-ко-ом». Была такая песня в моем детстве, ты не помнишь, молодой еще.
— Типа рэп? — пытаюсь сострить я.
— Типа диско, — спокойно отвечает он. Затем делает сниф, передает мне свернутую трубочкой банкноту, смотрит на меня несколько усталым, но вместе с тем удивительно добрым взглядом и этак запросто говорит полувопросительно:
— Уберешь буковку?
В этот момент между нами идет обмен эмоциями. Мы оба настраиваемся на волну доверия друг к другу и бесконечного радушия. И я понимаю, что в этой волшебной атмосфере, принимая из его рук банкноту, мне, типа, нужно чего-то сказать в ответ. В голове вихрем проносятся варианты. От простого «С днем рождения» до усложненных «За процветание нефтяной отрасли», или «Молодое поколение готово принять эстафету у старших товарищей». Наконец, когда я почти уже собрался удачно сострить «Дай дорогу молодым», девушка у окна внезапно поднимает правую руку вверх, изгибает спину в очередной танцевальной позе, и с криком «she's a superstar» падает лицом вниз, как срубленная сосна. Внимание аудитории переключается на нее.
— Сногсшибательный звук! — только и остается мне выговорить. И сделать сниф.
— Круто… — говорит сутенер Сережа.
Еще пару секунд все рассматривают лежащую на полу, затем снова возвращаются к своим беседам. Кухонное пространство наполняется словами «Майбах», «выбрали всю российскую квоту», «переработка», «сырец», «сардиния», «телочки из Ростова», «форум в Лондоне» и «перелетели "джетом"».
— Пойду я к гостям, — вполголоса произносит Леха и выходит из кухни.
Я, Сережа и Влад следуем за ним. В коридоре я оборачиваюсь и вижу, как один из джинсовых парней переступает через лежащую девушку, чтобы налить себе воды из стоящего у подоконника аппарата. «Все-таки на кухне нужно побольше пространства», — отмечаю я про себя. Еще мне кажется, что трек «she's a superstar» играла на каком-то из фестивалей «Fortedance» симпатичная английская диджейка Lottie. «Дай дорогу молодым» я решаю запомнить, чтобы потом продать какому-нибудь клубу в качестве промо-слогана.
— Лех, а где у тебя тут туалет? — интересуюсь я.
— Зачем? Там же на кухне есть, — не понимает Леха.
— Туалет. В хорошем смысле этого слова, — повторяю я.
— А! — хлопает себя по лбу Леха. — До конца, потом за угол. В него и упрешься.
Я прохожу по коридору мимо комнаты с арочным входом. Из нее слышится «Lift me up» Moby и чей-то подпевающий голос. Стараясь не мешать уединившимся там людям, проскальзываю мимо, поворачиваю за угол и вижу дверь огромного совмещенного санузла.
Вернувшись в гостиную, я застаю Катю и Машу с бокалами шампанского в руках в окружении трех возрастных кексов и тюнингованной блондинки, которой хорошо за сорок. Один из кексов похож на Марата Сафина в пятьдесят три года (плюс живот, минус цепочки на шее и густые волосы). «Теннисист» что-то рассказывает, сопровождая свой прогон уморительной мимикой. Окружающие периодически разражаются взрывами хохота. Катя также подхихикивает и прикладывается к бокалу — видимо, уже освоилась.
— Ну как вы тут, девушки? — говорю я, ввинчиваясь в ряды хохотунов. — Привет всем, я — Андрей!
— Ринат, — протягивает мне руку «теннисист», — очень приятно!
«Практически Марат», — думаю я. У Рината приятный бархатный голос и немного влажная ладонь.
— Лера! — подставляет мне щеку для поцелуя «возрастная». — А вы тот самый знаток ночной жизни? Молодой гений, как вас описывает Алешка? Взяли бы меня как-нибудь покататься!
«Спасибо, я не ебу животных», — я целую ее в щеку.
— Непременно возьмем. А то мы как школьники, вдвоем катаемся.
— Да, действительно, — продолжает она, но ее перебивает мужик, стоящий рядом с Ринатом:
— Виктор, — представляется он, поправляя очки.
Отдаленно он напоминает Вуди Алена. Очень отдаленно.
Третий, накачанный лысый тип с мясистым носом и пронзительным, колючим взглядом, руки не протягивает.
— Антон, — говорит он, чуть разжимая губы, и кивает.
«Тоже мне, индюк», — киваю я ответно.
— А что дальше было? — встревает Маша. — Вы занимались нефтью, а вы — лесом. Или наоборот? Впрочем, это не имеет значения. Что-то вы меня запутали совсем. — Она прыскает со смеху.
«Не торопись, тебя еще не запутали», — ухмыляюсь я.
Маша удивительно быстро накидалась. Или в закосе под бухую? Какие стремительные теперь студентки!
— Я тогда только начал заниматься нефтью, — продолжает Ринат, — а Витя приехал ко мне в офис контракт оформлять. Была зима, а он в белом костюме. Ну чистый курортник. Только шляпы не хватало.
Все снова смеются.
— Пойдем покурим? — предлагаю я Кате на ухо.
— А здесь нельзя? — Катя поднимает на меня удивленные глаза.
— Здесь и так накурено, и потом, тут не поговоришь, все галдят. — Я делаю повторный заход. — Заодно дом посмотрим!
— Подожди, сейчас Ринат закончит, он так интересно рассказывает, — отвечает она шепотом. — И потом, Леша сказал, что вы с ним сейчас играть будете.
— Играть? На чем? — не врубаюсь я. — На пустых стаканах?
— Почему? На вертушках, — уверенно говорит Катя.
— А-а-а… только и остается…
— Шепчетесь, — подходит к нам сзади Леха. — Чего-то тебя долго не было. На кухню ходил?
— Не-а. В туалет.
— Ясно. Тогда пошли покурим, а потом поиграем? — предлагает Леха.
— Пошли! — Я поворачиваюсь к Кате: — Я сейчас вернусь.
— Ага, — кивает она.
Выходя из комнаты, я замечаю появление новых действующих лиц. На кухне уже нет девушки в розовом, джинсовых парней и Влада, зато присутствуют мои старые знакомые, промоутеры Игорь и Костя:
— Сто лет тебя не видел, чувачок, — обнимается со мной Игорь.
— Жора, где ты был? — хлопает меня по плечу Костя.
— Менты прихватили, я все слил! — смеюсь я. — А вы давно здесь?
— Да уже часа два, — отвечают они хором.
— А чего я вас не видел, хотя уже полчаса как приехал? — недоверчиво спрашиваю я. — Может, вы, чувачки, потерялись во времени?
— Лех, скажи, что мы давно здесь, чего он тупит! — призывает Костя.
— Они на втором этаже чего-то жрали, — меланхолично замечает Леха.
— А вам кухни мало? — Я обвожу рукой барную стойку. — Или западло со шведского стола?
— Мы не по этой теме. Мы потом в «Гауди» поедем, на танцульки, — поясняет Игорь. — «Хочешь, я отдам весь «Первый», для тебя отдам весь «Первый» я», — пародирует он Земфиру.
Я внимательно оглядываю этих пациентов — почти одинаковые ядовито-зеленые спортивные костюмы, кроссовки на липучках, Игорь в плотно связанной шапке с надписью «I'm clean». Как я ее сразу не заметил?
— А труп убрали? — интересуюсь я.
— Владку-то? На втором этаже отдыхает, — поясняет Игорь. — Главное — не будить, а то бычить начнет.
— Ну что, молодежь? — Леха пытается сгрести нас всех в охапку. — По жирной, и в школу не пойдем?
Первым убирает хозяин, потом передает мне, я передаю Игорю.
— За тех, кто не дожил! — говорит он, перед тем как принять сниф.
— За тех, кто не должен! — поправляет его Костя. «Это точно», — мысленно присоединяюсь я.
— А вы ща играть пойдете? — спрашивает Игорь, оторвавшись от стойки.
— Ага. Сначала я, потом Дрончик. У-у-у-х-х, — Леха выкатывает глаза и замирает. — Хороший стафф все-таки.
— А ты чего играть будешь? — продолжает приставать с расспросами Игорь. — Опять попсу?
— Нет, жесткое минимал-техно. Питерское. Ща знакомые бутиратов подгонят, для полноты картины, и свистков.
— Для чего? — не понимает Леха.
— Чтобы свистеть. На рейвах всегда все прыгают и свистят! — Я делаю идиотское лицо, высовываю язык, приставляю к ушам растопыренные пальцы и прыгаю в танце, изображая объебоса.
Все начинают дико хохотать, видимо, каждый вспоминает свое. На меня накатывает сентиментальная волна позитива. Хочется со всеми обниматься и всех любить…
— Дрончик, может, первым отыграешь? — предлагает Леха.
— Говно вопрос, — улыбаюсь я.
— Дамы и господа! — кричит Леха с порога гостиной. — Объявляется перерыв на танцы! Я только что уговорил восходящую звезду мировой музыки гражданина Миркина исполнить свой зажигательный сет!
Народ начинает свистеть, топать ногами и всячески выражать одобрение. Краем глаза я вижу, что Катя стоит в той же компании. «С ней через полчаса начнем», — решаю я. Меня переполняют чувства, как если бы я выходил играть сет на открытии клуба «Мост». Прет, одним словом.
Я подхожу к вертушкам, поднимаю с пола коробку с дисками, минут десять копаюсь, пытаясь понять, в какой последовательности возюкать. Отбираю штук двадцать — первым лежит русская попса восьмидесятых, вторым Глория Гейнор. Я заряжаю вертушки, наливаю стакан «Dewars», отрубаю музыкальный центр и медленно вывожу первый трек, импровизируя по ходу:
— Рома Жуков — «Первый»… в смысле, «первый снег», — присутствующие понимающе смеются. — Дискотека в Доме культуры имени Рыбалко. Это вам не говносвалка! Все танцуют!
Через сорок минут комната наполняется смесью запахов алкоголя, различных парфюмов, пота и похоти. Одним словом — пахнет клубом. Вся компания дрыгается, не попадая в такт под Гейнор, «Кровосток», Mika, Madonna, «АВВА», Benassi, Элвиса Пресли, «Basement Jaxx», «Pulp», разбавленный откровенным говном типа «Виа-Гры», Димы Билана и «Блестящих». Я с удовлетворением отмечаю, что Катя потрясающе двигается, выделяясь на фоне окружающего мяса. Еще я замечаю, что эта падла Ринат начинает откровенно подкатывать к ней, но ему, по счастью, мешают трясущиеся Игорь с Костей, танцующие между ним и Катей. Маша пытается выдавать соблазнительное (в ее понимании) латино на пару с Витей. Выглядит это довольно пошло, но в целом Маша тоже ничего. Смесь алкоголя и наркотиков делает меня чрезмерно отважным, поэтому я решаю «дать мачо» и обломать мазу Ринату. Я подзываю Леху, который меняет меня за пультом, и подхожу к Кате сзади. Я прижимаюсь к ней, обнимаю за талию и начинаю двигаться в такт ее телу, исподлобья бросая косяка в сторону Рината. Тот отворачивается и начинает танцевать с возрастной Лерой.
— Ты потрясающе двигаешься, — шепчу я Кате на ухо, одновременно целуя ее.
— А ты так играешь! — Она поворачивается ко мне, обнимает меня за шею и разворачивает в противоположную от Рината сторону.
— Я хочу тебя, — шепчу я Кате.
Она прикладывает палец к моим губам, глядя на кого-то поверх моего плеча.
— Пойдем наверх? — Я притягиваю ее ближе.
— Давай еще потанцуем? — Она отстраняется, и я на какую-то секунду чувствую себя абсолютно потерянным. Брошенным один на один с намечающейся эрекцией.
— Я от тебя с ума схожу, зайка! — говорю я ей.
— Здесь так весело, правда? — отвечает она.
— Издеваешься? — Я опускаю руки ниже ее талии.
— Вы часто такие вечеринки устраиваете? — улыбается она.
— Я тебя умоляю! Я только ради тебя это устроил! — Я тянусь к ней губами. — Ты у меня в крови.
— О, моя любимая песня! — Она поднимает руки вверх, закрывает глаза и начинает подпевать: «О-о-о-о, зеленоглазое такси». — Ее в «Дягилеве» часто ставят.
— Пойдем на кухню, проветримся! — умоляю я.
— Ой, пять сек, эсэмэсочку проверю, — хихикает она, хватаясь за передний карман джинсов.
В это время музыка внезапно умолкает, и я вижу, что Леху кто-то сменяет за пультом, а Катя отходит к дивану, где пересекается с Машей, и они вдвоем утыкаются в экран Катькиного мобильника.
Я, злой как черт, залпом хлопаю виски, отваливаю к окну и смотрю вниз, на редкие машины, проносящиеся по Остоженке.
— Сначала по одной, потом по половинке, — раздается шепот сзади.
— По «круглой» — и на танцпол, чувачок! — вторит другой голос.
Обернувшись, вижу Игоря и Костю с расплывшимися, словно пластилиновыми, лицами.
— Демоны, вы все еще тут? — хмыкаю я. — Вы же должны были в клуб отвалить!
— Кто?! Мы?! - хором удивляются они. — В какой?
— Нет, я, — передразниваю я этих клоунов. — Вы же на кухне трещали, что собираетесь в «Гауди»!
— Да? — Игорь вопросительно смотрит на друга. — Костян, мы разве собирались?
— Ну… ну, в принципе могли… — таращится на него Костя. — Дрон, и как ты все запоминаешь?
— Профессия — репортер, — тупо отшучиваюсь я, глядя мимо них на Катьку, уже без мобильника и Машки, зато с Ринатом. Сука, это она так со мной кокетничает, типа?
— А ты тут с кем? — интересуется Игорь.
— С девушкой, — показываю я на Катьку.
— Хорошая, — соглашается Игорь.
— Красивая, — подтверждает Костя.
— Ага, спасибо, — натянуто улыбаюсь я.
— А мы вообще-то решили не ехать. Чего в «Гауди» зря время палить? — говорит Костя, глядя на Игоря.
— А мы вообще-то еще не решили, оставаться тут или нет, — согласно кивает Игорь.
— Вы бы определились уже, братцы! — Я раздраженно раздвигаю этих обдолбанных баранов в стороны, стараясь пройти. — Хотя бы между собой!
— Не, точно не поедем, — отрицательно мотает головой Игорь.
— Не поедем ни за что! Чо мы, студентки, что ли? — поддакивает ему Костя. — Останемся здесь. В тихом домашнем уюте.
— Какие молодцы! — Я понимаю, что в данный момент с ними лучше говорить как с четырехлетними детьми. — Просто хорошие ребята. В тихом уюте. Действительно. И почему говорят, что наркоманы — отбросы общества, ума не приложу. Правда, чуваки?
Ага!
— Ну чего, по «круглой»?
Где чья реплика, мне уже неясно. Протиснувшись между ними, я решаю пойти умыться, а потом увезти Катьку отсюда.
Дверь ванной комнаты заперта. Дернув пару раз ручку, я прислоняюсь к стене, достаю сигарету и закуриваю. Вдруг мое внимание привлекает странное поскрипывание или сопение. Осмотревшись, обнаруживаю неприметную дверь справа от туалета, там, где заканчивается коридор. Решив, что это скрытая спальня хозяина, я подхожу ближе, чтобы послушать, кто из знакомых там исполняет? Приложив ухо к двери, понимаю, что в комнате кто-то всхлипывает, причем довольно громко. Тихонько толкнув дверь от себя, смотрю в щелку и вижу, что в комнате, за столом, сидит мужик. Он обхватил голову руками, его спина сотрясается от рыданий, а на столе перед ним бутылка и стакан. Сомнений нет — Леха.
— Брат, ты чего? — я прикрываю дверь, подхожу к нему и сажусь рядом на свободный стул.
— А? — Леха оборачивается. Он выглядит то ли абсолютно пьяным, то ли абсолютно удолбанным. Слезы текут по его щекам, в общем, он себя мало контролирует. — Дрон? Ты чего… ты чего здесь делаешь?