The Телки. Повесть о ненастоящей любви Минаев Сергей

— Хитро, — соглашается Леха. — И что, ведутся?

— Да я уже телефон менять хочу — каждый вечер выбор из пяти кандидатур!

— Слушай, надо мне попробовать, — говорит Леха, оживляясь.

— Сорри! — Илиас отвечает на звонок. — Да, дорогая. Да. Я в «Галерее»! Сейчас кофе допью и домой поеду. Хорошо. Жена, — поясняет Илиас. — Короче, мне бежать надо. Книгу пришлю всем в феврале. А лучше сами купите, вы богатые. Лех, я тебе потом проясню про «одноклассников».

— Пиздобол, — резюмирует Леха, когда Илиас исчезает. — «3:0», «пять штук в день», а сам домой поскакал!

Может, он жену любит! Что тут такого? — говорю я.

— Ничего такого, — соглашается Леха. — Жена у него красивая. Но все равно пиздобол.

— Интересно, а книгу он написал или тоже врет?

— Не, не врет. С его языком по книге в месяц можно писать. Когда он рассказывает истории, можно помереть со смеху.

— Потому что пиздобол, — завистливо подытоживаю я.

— У меня сплин, — заявляет Леха. А у меня СПИД, и что?

— У меня тоже, — киваю я.

— Видишь ту телку? — спрашивает он. — Одна сидит за столиком справа. Уже минут сорок.

— Вижу, и чего?

— Я бы ее трахнул с большим человеческим удовольствием. — Леха икает.

— Я — пас. Вот с тобой посижу полчасика и поеду, у меня встреча.

— Не… я домой не поеду. Я чего, просто так триста шампанского съел? Для разогрева? А теперь спать поеду? — Леха поднимает руку, подзывая официантку. — Девушка, подойдите, пожалуйста!

Когда официантка подходит, он просит ее наклониться и сообщает на ухо секретную информацию. Ему кажется, что он говорит шепотом, но слышно все довольно отчетливо (хорошо, если не всем вокруг):

— Вы счет вон той девушки мне принесите, я ее угостить хочу. А ей мой номер передайте. Записывайте…

— Вот. Ладно. — Леха широко улыбается. — Ща поглядим. Пойду пока в туалет схожу.

Он отваливает, я закуриваю и наблюдаю за развитием ситуации с девушкой. Официантка подходит к ней, сообщает про счет, передает записку с телефонным номером и кивком головы указывает на наш столик. Девушка меняется в лице. Она гневно начинает что-то выговаривать официантке, размахивать руками, метать глазами молнии в мою сторону, а та стоит как ни в чем не бывало и молча кивает. Девушка заканчивает свой трепетный монолог и быстро-быстро подходит к нашему столику:

— Вы за кого меня принимаете, а? — говорит она без прелюдий, — Что себе позволяете? Я, по-вашему, что — проститутка? Хамье! Я за себя сама способна заплатить, понятно? По-другому знакомиться не привыкли? Да вы вообще…

— Девушка, простите, но это не ко мне вопрос, — перебиваю я ее. — Я вам ничего не посылал.

— Как не посылал? — ее лицо вытягивается. — А чей это номер?

— Это мой друг решил вас угостить, — говорю я спокойно. — Он сейчас из туалета вернется, вы ему все и повторите. А вот и он, кстати!

В это время Леха нетвердой походкой подходит к нам со словами «Добрый вечер!».

— Вы за кого меня принимаете, а? — опять заводит она свою пластинку. — Какого черта…

И так далее. Пока она исполняет арию обиженной добродетели, мы с Лехой понимающе переглядываемся.

— Простите, девушка! — Леха корчит такую жалкую мину, что, кажется, я бы сам, глядя на него, заплакал, — Я не хотел вас обидеть, Мне хотелось сделать вам что-нибудь приятное, и я выбрал не самый удачный вариант. У меня и в мыслях не было ничего дурного! Это не то, о чем вы подумали. Такая девушка, как вы… может быть, присядете, и мы во всем разберемся…

— Да? — взгляд нимфы теплеет. — Вы представляете, как я себя должна чувствовать после таких подарков? — Она меняет гнев на милость и подзывает официантку: — Так, девушка, подойдите, пожалуйста, и сумочку мою сюда принесите.

Официантка возвращается, неся в руках малиновую сумку «Tod's». Девушка бросает ее на свободный стул напротив меня и садится между мной и Лехой. Я смотрю на друга и читаю в его глазах, что мы имеем дело с исполнительницей «фулл-хауза», то есть в ближайшие пять минут выяснится, что девушка действительно «не такая», в Москве всего месяц, сама приехала из… скажем, Германии, где обучалась чему-нибудь невиданному или высокоумному. После бутылки шампанского выяснится, что по знаку Зодиака она — Лев, или у какого там знака ближайшие дни рождения? Что она ненавидит, когда ей дарят «камни» или «банальные «Vertu» розового цвета», или «пошлые дутые кольца "Pasquale Bruni"», или… о чем еще она мечтает? О семье, домашнем уюте, о…

Девушка действительно заказывает розовый «Ruinart» по 150 евро за бутылку, закуривает тонкую сигарету (скорее всего с ментолом, жаль, пачки не вижу), и начинается «боже-ш-мой». Мы выясняем, что она в Москве всего неделю (как трогательно), приехала сюда из Эстонии, хотя родилась в Белоруссии, или на Украине, или… впрочем, какая разница? Знак Зодиака у нее «плавающий», то есть зависит оттого, какой следующий месяц. Она училась на дизайнера или арт-директора, или архитектора (я не уяснил). Больше всего она любит театр, кино «арт-хауз» (как она это слово выговорила?!), а в рестораны «типа этого» ходит очень редко. В целом, я понял, что Лехе сегодня очень повезло, и знакомство не будет стоить ему ничего, кроме оплаты ресторанного счета. Девушка молода, неопытна, у нее хорошая фигура, но неважные мозги. Она настолько переигрывает в пьесе «Я не такая, я жду трамвая», что не выжмет из Лехи ни цента. Хотя долларов на пятьсот — штуку для начала вполне могла бы рассчитывать.

— Поехали кататься по городу! — предлагает Леха.

— Ой, даже не знаю! — лицемерит нимфа.

— Поедем на Воробьевы горы, там такой вид потрясающий, — разливается он. — Через пять минут будем, у меня быстрая машина.

— Ты сегодня на «Porsche»? — подыгрываю я.

— Ага.

— Подбросьте меня до «Just Another Bar»!

— Легко. Мы же подбросим его, правда…

— Лана, — наконец представляется она. — Конечно, подбросим!

Через пятнадцать минут Лехин «Porsche Cayman» движется по Петровке, нагло расталкивая собратьев по движению и заодно пробки. На пассажирском кресле развалилась Лана, я же сижу, скрючившись в три погибели, на заднем сиденье — месте для собак и ничтожеств. В целом все отвратительно.

Меня бьет легкий озноб — то ли в баре слишком сильный кондиционер, то ли я простыл. В последние три часа все мысли, связанные с болезнями, без передышки несутся по кругу, например: простуда — иммунодефицит — развитие болезни — саркома Капоши (последнее название я подцепил из сети). Хочется сладкого. Я подзываю официанта и заказываю двойной темный «Bacardi» с колой.

Наконец появляется Антон с миниатюрной блондинкой в голубой футболке, обнажающей пирсингованный пупок, коротких, чуть ниже колена, джинсах и голубых сапогах. Прямо-таки добрая фея из диснеевских мультфильмов! Она смотрит по сторонам голубыми линзами, изредка теребит локон и все время улыбается пухлыми губами (или это просто неудачный имплантант?). На ней масса стальной бижутерии с большими камнями, пластиковые часы Swatch, в одной руке она держит усыпанный стразами телефон, в другой — голубую сумку. Выглядит вся эта картина маслом так, словно телка не аксессуары несет, а восходит на престол со скипетром и державой. В целом девушка — одно сплошное несоответствие.

— Привет, — Антон хлопает меня по протянутой руке. — Познакомься, это Вика. Вика, это Андрей. — Очень приятно, — киваю я.

— Аналогично, — еще шире растягивает губы телка.

«Взаимно, а не аналогично, лошня», — улыбаюсь я.

— Как дела?

— Дела? — Она оправляет футболку и садится. — Хорошо. Сегодня вот на новую работу вышла, неделю назад ездила в Киев к родителям, братик в институт готовится поступать, я ему…

«Ты реально думаешь, что в ответ на вопрос "как дела" следует рассказывать биографию, начиная с факта своего рождения в уездном сельпо?» — Я демонстративно утыкаюсь в меню.

— Антон, а вы есть будете?

— Не знаю. Вик, мы есть будем?

— Я не буду точно, я после шести ва-аще не ем. — Она разводит ладони в стороны. — Антон, а закажи мне бокал шампанского?

— Ага. — Он машет официанту. — А ты чего такой смурной? Кстати, чего пьешь?

— «Bacardi». День сегодня какой-то мерзкий. Одни проблемы.

— Ой, и не говори! По Москве ездить стало невозможно, — начинает тараторить Вика. — Я сегодня с Арбата до «Курской» ехала полтора часа!

— На метро можно быстрее, — подкалываю я.

— Да ну, там народищу толпы, все пихаются — ужас! — Она корчит отвратную гримасу.

— Вик, если будешь много гримасничать, появятся преждевременные морщины, — вскользь замечает Антон.

— Я все время забываю. — Она словно бы в сердцах хлопает себя по щекам. — А где здесь туалет?

— Направо до конца, там увидишь табличку, — подсказываю я.

Вика хватает сумку с телефоном, и газелью срывается в сторону туалета. В это время официант приносит шампанское.

— Это кто? — мрачно интересуюсь я.

— Не обращай внимания, колхозница одна. Приехала в кино сниматься. — Антон отпивает из бокала, отодвигает его и морщится. — «Asti» вместо шампанского принесли.

— Естественно, она же все равно не разбирается.

— Не зарубайся, я ее знаю всего неделю. Ну тупая, ну колхозница, но очень красивая, согласись!

Я послушно киваю.

— Главное, чтобы она тут умничать не начала. — Я приканчиваю «Bacardi».

— Она в принципе не напряжная. Через час еще подруга ее приедет.

— Это еще зачем? Называется, собрались узким кругом!

— Да что случилось-то? Чего ты быкуешь? Ну, будут с нами две незнакомые молодые телки, одна из них для тебя, между прочим.

— Да не хочу я никаких телок, надоели! Я с вами хотел посидеть.

— Я тебя не узнаю. То шустришь, как член на ножках, то впадаешь в женоненавистничество.

— Неприятности одни.

— Какие?

— Потом расскажу.

Вика возвращается из туалета не одна. Вместе с ней идет девушка в узких брюках, обтягивающей водолазке и золотистых сапогах. Впечатление такое, что сначала идут губы, а потом пришитая к ним девушка. С другой стороны, от входа, к нашему столу подходит Ваня. И тут «фулл-хауз», — думаю я.

— Знакомьтесь, это Таня, — представляет подругу вика.

— А это Ваня, — хором произносим мы, указывая на него.

— Я Андрей, — тихо говорю я, тыча себя пальцем в грудь.

Приземлившись за стол, все немедленно заказывают выпивку, чокаются и начинают обычный светский треп ни о чем, с закатыванием глаз и кокетством. Ваня быстро ориентируется, что Вика пришла с Антоном, и принимается каждые пять минут отвешивать громоздкие комплименты Тане (пользуется моим бездействием, скотина!). Таня уже не знает, каким плечом передернуть, насколько шире растянуть губы в улыбке и сколько раз дозволительно приличной девушке хлопать накладными ресницами. Судя по внешнему виду и манере поведения, она относится к тем умницам, которые начинают придумывать имена вашим будущим детям, если при встрече ты говоришь ей, что она хорошо выглядит, а на вопрос, «как тебе понравилась выставка картин Рериха?» отвечает что-нибудь вроде «вообще нормально так». Они мило щебечут, а мне хочется молчать еще как минимум сутки. Они стараются, чтобы на них обратил внимание весь ресторан, а я мечтаю спрятаться под стол и сидеть там, пока все не разойдутся.

Переходят к обсуждению музыки, и Таня говорит, что влюбилась в группу «U-2» после клипа «не помню, как называется, короче, там Боно в клевой дубленке ходит по аэропорту и прислоняется к стеклянным дверям». Я считаю большой удачей, когда девушка схватывает такие мелочи, без которых и музыка — не музыка. Одно название. Незаметно переходим на тему работы, и Вика спрашивает, чем я занимаюсь, а я отвечаю, что зарабатываю на литературе.

— Вы — писатель? — Она широко распахивает глаза.

— Нет, я наборщик в типографии, — сухо отвечаю я.

— А для меня вся литература в последнее время — сплошные чеки да ресторанные меню. — Девушки заливаются смехом и дружно теряют ко мне интерес.

— Ой, смотри. Галка идет! — Таня легонько шлепает Вику по запястью. — Гал! Гала! Салют!

К нашему столу подходит девушка лет двадцатитрех вся в розовом — от помады до сапог. Кажется, даже глаза у нее розовые. На локте висит розовый «Louis Vuitton», а в руке — два телефона Vertu, розовый и голубой. Девушки вскакивают и начинают дружно расцеловываться.

— Знаю ее, — шепчет мне Антон. — Она с какими-то влиятельными хачами часто тусует в «GQ».

— Всем при-и-и-вет, — посылает она нам воздушный поцелуй. — Как де-е-ела, девчо-о-онки, давно не виделись! — Едва ли не каждое слово она манерно растягивает, как эстонка, изучающая русский язык.

— А вы, наверное, дистрибьютор Vertu, — обращаюсь я к ней. — У вас два таких телефона красивых!

— Один мне подарил милый, а второй я на благотворительном вечере в лотерею выиграла. — С придыханием вещает она, потом быстро мажет по мне сверху вниз и заканчивает: — У меня их не два, а три. Третий в сумке — золотой. А то еще оторвут с руками!

Девицы начинают дружно смеяться, запрокинув головы и изо всех сил выгибая шеи (глянца дамского начитались, не иначе).

— Ну рассказывай, как дела! — игриво говорит Таня. — Куда пропала?

— Я только что с Эмиратов с Арсеном вернулась.

— Мать знает? — строго говорю я.

— Что? — какую-то секунду ее лицо выражает испуг, видимо, включилась кнопка из детства. — Не поняла!

Девушки умолкают.

— Это шутка такая, — спокойно поясняет Антон. — Например, звонит тебе подруга и говорит, что отплясывала вчера до пяти утра. А ты спокойно, но строго спрашиваешь: МАТЬ ЗНАЕТ? Эффект поразительный!

Девушки долго хохочут, раскрывая рты, как рыбы, выброшенные на берег.

— Ну, ты красавчик! — одобрительно говорит мне Галя.

— Мать знает? Ха-ха-ха! Прикольная шутка, надо запомнить, — вторит ей Вика.

— Класс! — ограничивается коротким восклицанием Таня. Видимо, у них принято говорить по кругу.

— Три Vertu — это не только дурной тон, но еще три-четыре выпитых озера спермы, — говорю я Антону на ухо.

— Какие озера — целая Ниагара! — кивает он. Девушка подсаживается к нам, и волей-неволей все оказываются втянутыми в беседу. Я отворачиваюсь и рассматриваю окружающих, которые представляются мне объектами для статей в медицинской энциклопедии. У блондинки, покачивающей ногой в наполовину снятой туфельке — триппер, у рыжей, заразительно смеющейся над шутками обоих своих спутников — трихомонада, у брюнетки в белом топе с неестественно тонкой носовой перегородкой — сифилис, у снующих официанток — герпес, а у хостесс — и вовсе гепатит. Посмотрите, тут целый инкубатор болезней! И все они сегодня ночью обязательно с кем-то трахнутся, кому-то отсосут, кого-то поцелуют. Да тут целое змеиное гнездо — с ума можно сойти, если смотреть на все трезвыми глазами.

— Два двойных «Dewars», колу отдельно! — кричу я официанту.

Он кивает и проносится мимо.

— Дрон, чего так гонишь? — изумленно смотрит на меня Ваня.

— Нажраться хочу, — честно отвечаю я.

— Случилось что? С девушками? — выясняет он. — Да нет, так… пустяки. Забей!

— Как скажешь. — Ваня отворачивается и снова ныряет в беседу с телками.

Почему люди такие глупые? На каждом углу, в каждой аптеке и супермаркетах висят гирлянды презервативов. Потратить пять минут своего времени и купить пару упаковок ничего не стоит. Какой же я идиот, вы только посмотрите! В век, когда даже по улицам нужно ходить в перчатках и марлевой повязке, я выбираю свободный секс.

Дурацкая поза, инфантильность, лень или надежда на то, что твои девушки — самые чистые в мире, — как еще это назвать? Причем, каждый раз перед сексом где-то на периферии сознания рождалась мысль о том, что стоит надеть резину. Да ладно, я Ритку (Ленку, Ольгу, Светку, Машку) знаю сто лет! А теперь чистая жесть: счет за пять минут сомнительного удовольствия. И телки тоже хороши, все без мозгов. Кого ни спросишь: «Ты всегда трахаешься без презерватива?», в ответ — одно и то же: «Ты с ума сошел? Это только с тобой. Я же тебе доверяю!». Впрочем, сам я отвечаю так же. Интересно, где я мог его подцепить? Исходя из всех контактов за последний год, ни одна, пожалуй, не подходит. И в то же время подходит каждая…

— Пока, Гал, — говорит кто-то за столом.

— Пока, Галл, — на автомате отвечаю я.

— Дрон, ты какой-то выпавший сегодня, — заявляет Ванька. — У тебя стресс перед выступлением?

— Ой, а вы выступаете? У вас группа? — интересуется Татьяна. — А какой стиль? RB?

— Смесь «Комеди Клаб» и «Виа-Гры», — парирую я, — Юморная консумация.

— Ой, «Комеди» в последнее время смотреть стало невозможно, скажи, Тань? — включается Вика.

— Угу, — кивает Таня, втягивая «мохито» с такой силой, что, кажется, у нее сейчас глаза выскочат из орбит.

— Мы ходили в тот раз в «Атриум», вааще не смешно было. И потом, там, в зале, одни лохи какие-то, да, Тань?

— Угу, — снова кивает Таня, потом отлипает от трубочки и выносит вердикт: — вообще, в Москве такой народ стал… непозитивный. И лохов везде очень много. Главное, не пойму, как они всюду пролезают?

— А лохи — это кто? — спрашивает Ваня.

— Ну… лохи они и есть лохи… ха-ха-ха… чего тут непонятного? — Танька откидывает голову и звучно хохочет.

— Лапа, это пять баллов! — начинает ржать Вика. Потом они хлопают друг дружку по протянутым ладоням, как гребаные баскетболистки, и снова заливаются хохотом.

— Красавицы! — Я делаю идиотское лицо и поднимаю вверх кулаки с выставленными большими пальцами. — Реально убрали всех!

Антон настороженно смотрит на меня. Ваня тоже не смеется.

— Нет, все-таки, Тань, поясни! Кто такие лохи, на твой взгляд? — Я разом опрокидываю полстакана виски.

— Да что ты прикопался-то? — удивляется она. Видимо, в ее планах сегодня дать Ване, следовательно, мне можно хамить.

— Просто интересно, — не унимаюсь я.

— Дрончик у нас такой, если его что заинтересует, он будет копать до конца, — хихикает Антон. Его эта ситуация явно забавляет. Меня же — бесит.

— Ну, лохи — это всякие напряжные, немодные, нестильные люди. Которые тебя грузят, не умеют себя вести, одеты как колхозники…

— Как кто?

— Как колхозники.

— Ага. Я просто уточнил. Так, еще чем они примечательны? — Я добиваю виски.

— Ну еще они сидят дома, тупо смотрят ящик. — Таня закатывает глаза. — Что еще?…

— Постоянно спорят по любому поводу. Например, у меня есть одна знакомая, которая уперлась доказывать мне, что в Москве все телефоны Vertu — левые.

— Дура какая! Это Наташка, что ли? Да она такой телефон даже в руках не держала! — возмущается Таня.

— Тань, а ты телевизор не смотришь? — допытываюсь я.

— Я его вааще не смотрю. Только МУЗ-ТВ, или «Дом-2, или «Татьянин день», а вот эту ерунду — новости, криминальную хронику, сериалы — на фиг, на фиг!

— Ясно. Поэтому ты на позитиве все время, а лохи — нет, так?

— Нет, вы посмотрите, ребят, как он зарубается! — Вика смотрит на моих друзей. — Андрюш, у тебя стресс, наверное. Я тебе могу посоветовать а-фи-генного психиатра!

— Спасибо, — киваю я.

Лучше бы венеролога…

— Значит, главное — это позитив. А все, кто не на позитиве, — лохи, — киваю я. — Понятно.

— Не, не так, — смеется Танька. — Все лохи обычно не на позитиве. Впрочем, какая разница? Давайте еще «мохито» выпьем!

Господи, как же я ненавижу этих провинциальных телок, приехавших в Москву за своими десятью дозами ботокса! У них никогда нет «деняг», зато непременно найдется «братик» — именно «братик», не «брат» (кстати, к сестре это уменьшительно-ласкательное не применятся, видимо, из-за конкуренции). Они ходят «кушать», ездят на неделю к «мамке» и постоянно остаются «на созвончике». Еще они называют подруг «лапа», любовников — «милый», а после шести вечера не едят «вааще». Тем не менее уродство внутреннего мира не мешает им именовать всех вокруг лохами, лучше других разбираться в модных тенденциях, знать все новые рестораны и клубы города, обладать всевозможными дисконтными картами, организовывать «проходочки», советовать другим «лучших врачей», «афигенных парикмахеров» и «крутых инструкторов па фитнесу» и постоянно «быть на позитиве». Такое впечатление, что если раньше Фроси Бурлаковы приезжали в Москву учиться, то нынешние Клавы Мухины приезжают сюда тратить. Тратить быстро, и, конечно, не свои.

— Здорова, чуваки! — гремит слева чей-то голосу.

— О, Вован! — улыбается Антон. — А ты откуда?

— А мы с Лерой тут сидим, — Вован поочередно здоровается с нами. — Мы помирились, вот, пришли отмечать. Сейчас я вас познакомлю.

«Все. Финал. Только этого мы и ждали всю жизнь», — думаю я.

Вова возвращается с худой шатенкой лет двадцати пяти в коротком черном платье и туфлях на высокой шпильке. На ее высокой шее — нитка жемчуга, на руке — часы на стальном браслете, на лице — минимум косметики. Она сильно смахивает на Анну Самохину в юности. В общем, красивая телка. Непонятно, зачем она к этому мудаку вернулась? Не иначе как он пост коммерческого директора получил.

— Лера, познакомься, мои друзья: Антон, Иван, Андрей. И…

— Вика, Таня, — представляются колхозницы, поочередно пожирая глазами сначала Вову, потом его девушку. Вероятно, Вова их не особенно впечатляет, равно как и его девушка (Vertu нет), поэтому они дружно утыкаются в тарелки.

— А давайте соединим столы и выпьем вместе? — предлагает Вова. По лицам сидящих видно, что перспектива совместного выпивона не особенно их вдохновила, что Вову не останавливает. Он подзывает официанта и просит его перенести трапезу с их стола на наш. Колхозницы расстроены — еще бы: только было завалили своими сумками мой диван, теперь придется их на пол ставить. Они ведь «деняг» стоят. Больше всего расстроен я: Вова явно нацелился сесть рядом.

— Ребят, у нас сегодня двойной повод, — громогласно заявляет Вова. — Во-первых, мы отмечаем с Лерой…

— Володь, перестань, — осаживает его Лера.

«Она явно не дура», — смекаю я.

— Ладно, ладно. Во-вторых, меня сегодня назначили исполняющим обязанности коммерческого директора!

Мне пора в Нострадамусы идти. Я хлопаю в ладоши:

— Браво, браво, браво! Жизнь удалась!

— Да! — торжественно кивает Вован. Девки отрываются от салатов и с интересом смотрят на Вована.

«Он не в нефти и не в строительстве, забудьте!» — хочется крикнуть мне.

— Поэтому предлагаю выпить! — Он разрубает воздух рукой. Давайте я всем «Chivas» закажу!

— И сигар!

— Можно…

— Ну да, конечно. И будем играть в приезжих нефтяников, которые отмечают в Москве выигранный тендер, — кривлюсь я.

— Почему нефтяников? — Володя не понимает, комплимент это или подстава.

— Потому что только редко наведывающиеся в Москву провинциальные олигархи до сих пор думают, что круто пить «Chivas» и «Столичную», ходить в «элитнаю сауну», пороть там фотомоделей, а потом, завернувшись в простыню, говорить: «А теперь покурить — я сигары уважаю», — севшим голосом поясняю я с отсутствующим выражением лица.

— Он че, взбеленился, что ли? — начинает бычить Вован. Еще бы: тут же баба его!

— Нет, просто не хочу выглядеть лохом, — резюмирую я.

— А я, значит, хочу? — угрожающе говорит Вова.

— А что, «Chivas» только лохи пьют? — Таня явно решает пополнить свой вокабуляр модных тенденций.

— Нет, я не понял, кто тут лох?! - надвигается на меня Вова.

Я уже настолько бухой, что даже драться готов. Я встаю, глядя Вове в глаза.

— Володя, перестань, не видишь — он пьяный! — хватает его за локоть Лера.

— Так, все, брейк! — Антон вскакивает с места и встает между нами.

— Мужики, хорош! Дрон неудачно пошутил. — Ваня вскакивает следом. — Дрон, прекрати, это уже не смешно!

— А я и не шутил, — меланхолично замечаю я. Антон хватает меня за плечи и утаскивает из-за стола.

Ваня держит Вована. Девушки замерли, приготовившись смотреть шоу.

— А вы, позитивные мои, чего молчите и не разнимаете? — обращаюсь я к ним. — Энтертеймента захотелось? Я для вас слишком дорогой аниматор. Слышите, колхозницы?

— Придурок! — не разжимая губ, бубнит Вика.

— Идиот какой-то! — говорит Таня. — Все, мальчики, я поехала. Весь вечер испортил, козел!

— Я, может, что-то не позитивное сказал? — смеюсь я.

Вова пытается вырваться из рук Вани, Антон резко дергает меня и уводит от стола:

— Так, пошли на улицу, проветримся!

— А как же мясное шоу?

— Пошли, говорю, клоун! — Я давно не видел Антона таким злым. — Шут гороховый!

— «Да, я щуууут, я циркаааач, так что же? Пусть меня так зовуууут вельмоооожи! Все они от меня далекииииии», — пою я. — Кстати, куда ты меня ведешь?

— На улицу. Воздухом дышать.

На улице Антон прислоняет меня к стене, приближается вплотную и, глядя в глаза, громко говорит:

— Что происходит? Я не понимаю, почему ты себя ведешь как придурок? ЧТО У ТЕБЯ СЛУЧИЛОСЬ? — Он трясет меня за плечи. — Ты можешь сказать по-человечески?

— Антон, Ленка залетела, — тихо говорю я.

— Когда?

— Что ты спрашиваешь, откуда я знаю, когда? Сегодня сказала…

— Ну и…

— Это еще полбеды…

— В смысле?

— Вчера мне позвонила Ритка и объявила, что больна… короче, заразилась трипаком…

— От тебя?

— Я чо, знаю?

— Ну, а у тебя есть какие-то признаки?