The Телки. Повесть о ненастоящей любви Минаев Сергей

— Понятно, что не food. А ты там чем занимаешься?

— А Леха с Мариной в туалет пошли? — снова выручает меня Антон.

— Да, конечно, — равнодушно отвечает Вадим.

— Ясно, — Антон встает, улыбается и рвет с места, бросая мне что-то вроде «я ща».

— Ты можешь вместе с ним, кстати, — кивает в сторону туалета Вадик, — или твоя девушка не одобряет?

— Я стараюсь не афишировать, — уточняю я. — А ты чего не идешь?

— Я уже отходился.

— В смысле?

— Менты прихватили. Я все слил. — Он ерошит волосы, смеется и закуривает.

— Ебаный насос, Жора, где ты был? — почему-то вырывается у меня.

— Во-во. — Он садится, стряхивает сигаретный пепел в пустой бокал и спрашивает, пристально глядя мне в глаза. — Как думаешь, мне лучше взять Наташку и поехать домой, или остаться и продолжить бухать?

— А где эта Наташка? — Я верчу головой по сторонам. — Как она выглядит?

— Какая разница? Просто скажи, взять или не взять?

— Ну… э… — Я не знаю, что и ответить. С одной стороны, я бы с ним еще потрещал, с другой — почему советы такого рода должен давать именно я? — Ну, я, типа, думаю, что надо остаться. Никуда, типа, не ехать с этой Наташкой…

— …и все такое, — заканчивает мою мысль Вадик. Видимо, он тоже любит эту присказку.

Тоже любишь Бивиса и Батхеда? — смеюсь я, понимая, что эмоциональный контакт установлен.

— Уже нет, — отсекает он мой порыв. — Один мой знакомый любил. А я просто, типа, живу в квартире гостиничного типа.

Отчего-то он больше не кажется мне таким бухим. Я киваю, наливаю себе шампанского и предлагаю ему:

— Будешь?

— Говно вопрос! — Вадим берет у меня бутылку и пьет прямо из горлышка. — Скучно.

— Невесело, — соглашаюсь я. — А что за компания?

— Какая? — Он ставит бутылку на стол.

— Ну те, с кем мы за столом. Я никого не знаю.

— Эти? — он кивает в сторону танцпола. — Расхитители капиталистической собственности. Продюсеры закатили на канал, канал купил у них сериал, мы купили в сериале продакт-плейсмент, продюсеры откатили нам за это. Теперь всех гуляем, чтобы отметить выход сериала. Плюс у меня день рождения. Обычное дело, не заморачивайся! Лена сказала, что ты в «Одиозном», можешь со статьей помочь?

— Говно вопрос, — подражаю я ему. — Слушай, красивая история с продюсерами. Об этом можно книгу написать. Или песню. Мне приходит идея, не начитать ли остросоциальный рэп «Расхитители»?

— Обязательно напишут. Пройдет еще полгода, с канала уволят очередного обуревшего менеджера, он и напишет книгу, разоблачающую всю воровскую схему. Кому, как не ему, написать, а? — подмигивает мне Вадик. — Это раньше у Жванецкого было: что охраняем, то и воруем. Теперь не так — что воруем, о том и пишем. Я, кстати, читал пару твоих колонок. Специализируешься на жизни богатых и знаменитых?

— Делать простые вещи гламурными и продавать это колхозникам — моя профессия. — Я откидываюсь на стуле и затягиваюсь сигаретой. — Я работаю гламур-менеджером.

— Я отчасти тоже, — кивает Вадик. — Мы случайно не встречались в прошлую субботу на открытии «Бистро»?

— Может быть, старичок, может быть. — Я довольно улыбаюсь (похоже, мы все-таки наладили контакт). - Так много этих закрытий и открытий, что всего и не упомнишь. Знаешь, одно из преимуществ моей профессии состоит в том, чтобы ходить через VIP на все вечеринки, не имея пригласительного ни на одну из них. Круто, согласись?

— Не-а! — Он снова берет бутылку и отпивает из горла. — Шампанское выдохлось. Получать VIP-приглосы на все вечеринки города и никуда не ходить — вот это по-настоящему круто.

— Я тебя умоляю! — Я собираюсь поспорить с ним, но он не дает мне продолжить.

— Поверь, что это так. Тебе ведь это не западло?

— Что? — не врубаюсь я.

— Просто поверить. — Он с интересом смотрит на меня. У него голубые глаза в небольших трещинках бессонницы. — Точно, я вспомнил, ты был с Решетниковой!

— Ты путаешь, — я отвожу взгляд.

— Я никогда ничего не путаю. Не ссы, Лена на танцполе. И потом, кто из нас безгрешен? Мужчины склонны к полигамии, тем более до сорока лет. Денег становится все больше, а активных сперматозоидов все меньше, усекаешь? — Он подмигивает мне. — В то время, как белые зарабатывают бабки, негры размножаются, чтобы через пятьдесят лет эти бабки у белых забрать. Поэтому каждый из нас стремится осеменить как можно большее количество телок. В общем, не боись, не вломлю. — Он снова подмигивает мне.

— А ты Решетникову давно знаешь? — тут в памяти всплывает ее новый телефон, рождая волны ревности. На всякий случай смотрю на танцпол, где Лена совершенно попсово двигает бедрами. Тоже мне, Дженифер Лопес!

— Ага. Пару лет назад она дарила мне свои, тогда еще неумелые, ласки, — Вадик встает и тянется за пиджаком: кажется, интерес к разговору он утратил.

— Почему это, интересно, неумелые? — Я возмущен манерой, в которой общается этот придурок. — Может, все дело в тех, кому их дарят, чувак?

— Тогда еще неумелые. Теперь-то, скорее всего, они умелые. — Он примирительно смотрит на меня. — Прости, не хотел тебя обидеть. Я уже бухой. Просто мне тогда не повезло, а тебе теперь, наоборот, очень повезло с этой Решетниковой. У тебя с ней все серьезно? Я не знал. Хочешь еще шампанского?

— Давай. — Я расслабился. Он действительно прикольный, этот Вадик, просто любит выебнуться. Но это смотря как себя позиционировать. Со мной-то такие приколы не прокатят, я и сам такой. — У меня с ней ничего серьезного, так просто. Одна «из», понимаешь, о чем я? А Лена — моя девушка.

— Конечно! — Он тоже улыбается, наливает шампанского и чокается со мной бутылкой. — Мы друг друга поняли!

— А она у тебя давно работала?

— Я же тебе говорю, пару лет назад. В Ростовском филиале, если ты ничего не имеешь против. Надо признать, у нее почти нет южного акцента и великолепное тело.

— Странно. — Мне кажется, он чего-то путает. У Риты нет никакого акцента, хотя… — А зачем ей было работать, с ее-то родителями-газовиками?

— С какими родителями? Фак, в носу першит, не могу больше. — Он наливает шампанского в бокал. — Ну, может быть, тогда у нее еще не было родителей-газовиков. А переехала в Москву — и появились. Давай выпьем еще! Как там у газовиков говорят? «За нас, за вас, за нефть и газ»? Может, я вообще не ту Риту имею в виду?

Я отхлебываю шампанского и чувствую, что напиваюсь.

— То есть как? — но договорить мне не дает возвратившаяся к столу компания. Антона среди них не видно.

— Ебаный насос, Вадик, где ты был?! - картинно возмущается раскрасневшийся парень в футболке с принтом в виде анаши.

— Он работал с молодежью. Да, дорогой? — Вадика обнимает стройная шатенка лет двадцати пяти. Вероятно, это и есть пресловутая Наташа.

«Обломись, детка», — думаю я и сваливаю к туалетам. Проходя мимо танцпола, встречаюсь взглядом с Ленкой и показываю ей жестом: «пять минут».

Удивительно, но перед туалетами нет вечной толпы, только две молодых девушки делают вид, что моют руки, хотя сами наблюдают в висящее на стене большое зеркало за входящими и выходящими.

— Антох, открывай! — Я дергаю дверь мужского туалета. — Свои.

Тишина.

— Антох, ты чо, оглох? Открывай, — зову я звенящим шепотом, прислонившись к двери.

— Я выхожу уже, у меня нет ничего, — раздается из-за двери. Девчонки прыскают со смеху.

— Все окей, я из отряда «Спасатели Малибу». — Я изображаю, что предъявляю им ксиву. — За дверью мой сотрудник.

Дверь открывается, чуть не хлопнув меня по лбу.

— Сука ты жадная! — говорю я Антону. На его лбу капельки пота, глаза блестят, как новогодний шарик — сразу видно, «ничего не было»! — Не оставил брату?

— Иди к черту! — Антон выталкивает меня из дверного проема, одновременно приветствуя жестом телок.

— Последнее с пацанами делил, никого ни разу не слил. Не запалил. Так наш Антоха жил, — на ходу импровизирую я.

— Слушай ты, еврейский Эминем! — Антоха обнимает меня и выводит на танцпол. — Я чего, весь вечер должен ждать, пока ты с гламурными чуваками наговоришься?

— А у кого есть? — спрашиваю я.

— Чего?

— У кого есть?

Но Антон не слышит, мой голос заглушает хрипящий из динамиков «Дельфин».

С утра приходят ко мне люди разные,

Бледные, прям на пороге могут скончаться,

И всякие другие разнообразные.

Розовые, еще не успели сторчаться…

Я выхожу на танцпол и прижимаюсь к Ленке. Веселее не становится.

— Как только мы попадаем в большую компанию, ты сразу теряешь ко мне интерес, — говорит мне на ухо Ленка.

— Лена, ну что ты такое говоришь? — Я начинаю строить из себя оскорбленного. — Ты же сама сказала, что у Вадима ко мне дело. Вот мы его и обсуждали.

— Удачно обсудили? — Она смотрит куда-то в район моих ноздрей. Я хочу незаметно промокнуть нос, но вспоминаю, что незачем.

— Обсудили, потом еще договорим.

— Поедем домой! — Она прижимается ко мне еще сильнее.

— Так быстро? Неудобно, у твоего друга день рождения. Давай еще посидим?

— Давай, — грустно отвечает она.

Вернувшись с танцпола, я вижу, что компания поредела. По обе стороны от Вадима сидят девочки, он пьет виски, волосы растрепаны, глаза мутные. Напротив него парень в наркофутболке мотает головой и орет:

— Это так устроено, понимаешь! Хочешь ты этого или нет, но оно так работает!

— Боря, я тебя умоляю! Это у тебя в Киеве так оно работает, потому что пока лохов больше. Но это временно. Нельзя плыть в потоке, нужно играть на опережение, врубаешься? — Вадим тычет пальцем чуваку в лоб. — И потом, все вещи не упакуешь я розовую бумагу. Я тебе как бывший рекламодатель скажу: я не верю в то, что под соусом гламура можно одинаково хорошо продавать дрянное игристое итальянское вино и латвийские шпроты.

Девушки заливаются хохотом. Играет «Мумий Тролль» — «Невеста».

— А я скажу, что можно и шпроты! — Чувак икает. — Каким образом, скотина ты пьяная, а?

— Если шпроты гламурные. — Чувак обводит глазами присутствующих и пьяно улыбается.

Девушки снова веселятся. Вадим откидывается на спинку кресла и закуривает. Увидев меня, он преображается:

— Вот кто нас рассудит! — Он хлопает Борю по руке. — Старичок, посмотри на этого парня. Он колумнист «Одиозного журнала», как раз пишет обо всей этой шняге.

— Зашибись, чувак, просто зашибись! — Я качаю головой. — С каких это пор продавцы отравленных кремов стали называть творчество шнягой? Это уже было в новостях? Я что-то пропустил?

— Прости, брат. — Вадик поднимает руки вверх… — Я бухой. — Творчество, Андрей. Конечно творчество!

«Этот тоже назвал меня братом, — думаю я, — налицо симптоматика».

— Скажи, Андрей, что самое крутое на сегодняшний день? — обращается ко мне этот Боря. — На что одинаково клюют менеджеры среднего звена и женщины средних лет?

— Биологические добавки? Фитнес? Рестораны молекулярной кухни? — (Откуда я знаю, о чем вы тут спорите, пьяные кретины!) — Однополая любовь? Гангста-рэп? Черная культура? Гангста-рэп как часть черной культуры — это, на мой взгляд, очень круто!

— Бьешь в яблочко, — хлопает в ладони Вадим, — точнее и не скажешь. Черная культура, йо браза!

— Не передергивай! — орет Боря. — Он все правильно сказал. Андрюш, я твой коллега, главный редактор мужского журнала в Киеве. Я пытаюсь доказать этому ослу, что можно с одинаковым успехом продать и рабочему с колхозницей, и менеджеру с моделью одно и то же, если упаковать это в…

— Люди, как сороки, бросаются на все, что блестит, — повторяю я однажды услышанную где-то фразу. — Все хотят праздника, одним словом… — Я делаю круговые движения указательным пальцем левой руки, будто бы крутя на нем связку ключей. — Одним словом… glamurous glue… гламурный клей…

— Именно! — Боря бьет ладонью по столу. — Выпьем?

Я киваю.

Боря наливает всем шампанского.

— То есть ты хочешь сказать, что можно «гламуризировать» все что угодно? — прищуривается Вадим.

— Все зависит от таланта креативщика, старичок, — подначиваю я.

— А, понятно. У нас в гостях «мальчик — ходячая цитата»! — Вадим делает глоток шампанского.

Девушки прямо-таки лопаются со смеху. Интересно, они вообще говорить умеют? «Rape me, rape me in, my friend, — поет Курт Кобейн.

— Следи за базаром, чувак! Я тебе не какой-нибудь Тимати, я знаю улицу. — Я беру бутылку и отпиваю прямо из горла, струя вспененной жидкости чуть не вырывается наружу.

— Вот именно, Вадик, вот именно. — Боря зевает. — При наличии таланта можно даже шпроты гламурно упаковать. Всем колхозницам банка шпрот покажется круче модного кафе, если Андрюха напишет, что в модных кафе Парижа только шпроты и едят. Вопрос цены вопроса. И наличия таланта, you know.

— Понятно. — Вадим встает с довольно злобным видом. — Вы не оставляете мне выбора. Предлагаю спорить на бабки!

— Bay, вау! — девушки начинают хлопать в ладоши. — Мальчики, вам обязательно нужно поспорить, это так прикольно!

— Сучкам предлагаю временно замолчать! — Он целует каждую девушку в губы. — Временно.

— Андрей, это как раз по нашему вопросу. Зачем нам шпроты? Мне нужно продвинуть новую косметику. Для… для собак. Смог бы ты красиво написать статью и разместить ее в своем «Одиозном»? Статью, которая придала бы образу косметики для собак этакий гламурный флер? Я правильный термин употребил?

— Я не пишу заказняков, — говорю я, разозленный тем, что этот павлин начал решать дела при скоплении народа. — Только за большие деньги.

— Например? — почему-то оживляется Боря.

— У вас таких нет.

— Выйдем проветриться? — предлагает Вадим. — Пошли, Борь!

— Пошли с нами, Антон, — киваю я.

На улице Вадим обнимает меня за плечи и, дыша химически-спиртуозным перегаром, наклоняется ко мне:

— Прости, братик, я все понял. Не хотел тебя подставить. Там народу много, а тут все свои. В общем, тема в том, что мне нужно продвинуть косметику, на самом деле. А этот хохляцкий лох просто под руку подвернулся. — Вадим ржет и бьет Борю по подставленной руке. — Люблю его, скотину — не могу! Хотел даже в Киев к нему переехать.

— Никогда не поздно, — улыбается Боря.

— Скажи, сколько стоит размещение такой статьи?

— Ну, типа. — Я думаю, какой цифрой их убить. — Ну, типа…

— Штука, — рубит рукой воздух Вадим. — Штука за статью в две с половиной тысячи знаков. Неплохо, а, чувак?

— Две, — поднимаю я два пальца вверх. — И только потому, что мы друзья.

— Понеслось. Борюня, готовь бабки, — снова хлопает в ладоши Вадик. — Условия такие: если Андрей пишет складную и красивую статью, которую опубликуют в его журнале, кроме твоего гонорара в двушку, я даю Боре пятьсот грин. Поскольку я полагаю, что статью про гламурную косметику для зверей хорошо написать нельзя.

— Можно, — не унимается Боря, — просто нужен талант.

— Этот самый талантливый, — льстит мне Вадим. — Если статья выйдет убогая, но ее все равно поставят, он же договорится (Вадим снова приобнимает меня), пятьсот грин даешь мне ты. Идет?

— Критерии убогости, — включается молчавший до сих пор Антон. — Кто их определяет?

Лицо Антона сейчас ошеломленно-настороженное. Еще бы, ему мой финт провернуть не хватит воображения и дерзости.

— Думаю, в части красоты материала наши с Вадимом взгляды совпадают, — предполагает Боря. Я согласен. Когда выходит новый номер твоего «Одиозного»?

— Погодите, погодите, — протестую я. — Номер выходит через три недели, но писать бесплатно — поищите журналистов из Саратова.

— Сколько вперед? — Вадим поджимает губы и вытаскивает кошелек.

— Полторы? — говорю я вопросительно.

— Понял. Штуку за глаза, — Вадик отсчитывает деньги.

— Антон — свидетель, — впрягаю я друга.

Все согласно кивают. Докурив, мы возвращаемся в бар.

— Вы поспорили? — осведомляется Наташа. — Ага, — кивает Вадим.

Лена смотрит на нас напряженно. Девушки хлопают в ладоши и снова кричат: «Вау!» и, кажется, еще: «Класс! Класс!»

— Вы с ума спрыгнули, — тихо резюмирует Антон.

— Скучно, — отвечает Вадим.

— Я в туалет, что-то дурно уже, — Боря уходит.

— Добиваем бутылку, считаемся и сваливаем. — Вадим доливает всем остатки шампанского. — Хорошо отдохнули.

— Ну что, honey, let's go? — предлагаю я Ленке.

— Я зайду умыться и поедем, — обворожительно улыбается она.

Огни танцпола смазываются и становятся похожими на фары автомобилей, если смотреть на улицу сквозь мокрое от дождя стекло. Интерьер «Симачев-бара» плывет у меня перед глазами. Отчаянно хочется спать…

— А почему эти телки не обижаются, когда ты называешь их сучками? — почему-то задаю я Вадику именно этот вопрос.

— Потому что мы не оставляем друг другу никакого выбора. — Он щелкает зажигалкой, пытаясь прикурить, и роняет незажженную сигарету на стол между нами. Мы оба инстинктивно отдергиваем руки. Где-то далеко начинает играть КАЧ:

Бери на бас.

Бери на бас.

Либо мы этих пидоров.

Либо они нас…

Через двадцать минут мы с Леной сидим на заднем сиденьи такси, движущегося по бульвару. Мы сворачиваем налево, на Петровку, проезжаем «Дягилев», и я тоскливо смотрю в окно на чей-то чужой праздник. Если честно, отдохнули мы совсем не хорошо.

— Ты меня любишь? — тихо спрашивает Ленка. Я непонимающе смотрю на нее.

— Мне стало казаться, что большие компании для тебя гораздо важнее. Ты взял… взял и потерял меня. Я чувствовала себя как привязанная у двери магазина собачка. И за тобой не уйти, и с места не сдвинуться. Только за столом сидеть…

— А Антон с Ритой уехал? — почему-то интересуюсь я.

Я не знаю. Какое мне дело! Главное, что мы уезжаем вместе. Пока еще…

— What do you mean?

— Я имею в виду, что мы как-то… меняемся, что ли?

Просто я тебя не люблю.

— Я не понимаю, о чем ты? — меня начинает колотить злоба, и я выплескиваю ее на водителя: — Вы не могли бы радиостанцию сменить? Я, например, не люблю шансон.

— Пожалуйста, пожалуйста, — отзывается водитель и меняет волну.

— Мне кажется, мы отдаляемся друг от друга, — продолжает Ленка.

— Ты придумываешь, зайка. Видно, много шампанского выпила.

— Я его вообще не пила.

— Да? Странно… значит, ты просто устала, — говорю я, отворачиваясь к окну.

Или я от тебя устал…

«Taxi, take me to the other side of town… as fast as you can», — поет Bryan Ferry.

«Хочется проснуться завтра с утра в обнимку с Катей», — думаю я, и еще мне хочется плакать от бессилия…

PERFECTIL

Мы просыпаемся с Ленкой одновременно, в одиннадцать. Ее будит приступ жажды, меня — похоти. Отчаянно занимаемся любовью. Так рвут телочку, если жил с ней вместе, потом расстался на долгое время и вчера случайно встретил на вечеринке. Так нервно любят подруг своих жен, еще так страстно, наверное, делают детей. Впрочем, дети в мои сегодняшние планы не входят. При всей чувственности сцены и продолжительности акта, при всех этих вздохах и укусах Ленка долго не кончает. Странное дело. Обычно ей хватает минут семи. Не проснулась? Мы переходим в doggy-style, я чувствую неумолимое приближение оргазма и стараюсь отвлечься. Как наши сыграли с англичанами в футбол? Понятия не имею. Сколько я должен по кредитным карточкам — в районе пятерки… Бли-и-и-и-и-н! В понедельник сдавать все материалы, интересно, Марина успеет сделать фотосессию? Нет, не то, не то. Я впиваюсь пальцами в Ленкины бока, что же еще-то проблемного вспомнить? Ритка хочет ко мне переехать… прикинь, она бы нас сейчас запалила! А, идиот, а-а-а-а-а, не-е-ет, ладно, по-о-о-о-том извиню-ю-ю-ю-ю-ю-ю-юсь, типа, сама виновата, чего тянуть-то, а-а-а-а-а-а-а-а-а…

Мы откидываемся на подушки, лежим несколько минут, после чего Ленка хихикает и говорит:

— Не успела она и опомниться!

Это у нас, типа, шутка такая с давних пор. Только если раньше она катила за шутку, то сейчас раздражает. Я закрываю глаза. Интересно, как так получается? Почему все фишки, ужимки, присказки или движения, характерные для девушки, с которой ты живешь, раньше казались тебе милыми, а сейчас выглядят нелепыми и раздражают? Почему со временем тебя бесят все детали, в которые ты когда-то влюблялся?

— Я тебя обидела? — вопрошает Лена, приподнявшись на локте, отчего ее левая грудь выглядит какой-то размазанной. — Ты странно реагируешь.

— Нет, все окей, honey!

— Я же вижу, что все совсем не окей!

И давно ты это видишь?

— Ленка, я тебя умоляю, все cool!

— Не надо меня умолять! Андрей, что происходит?

Ого, в девочке проснулся зверь! Опять предложишь жениться, зайка?

— Я просто немного устал вчера, не обращай внимания.

При чем тут усталость? — Ленка подползает ко мне. — Я заметила, что ты стал раздражаться на меня по любому поводу. Раньше тебя мои шутки смешили — или я что-то путаю?

— Нет-нет. Это я себя с кем-то спутал, — тихо говорю я и валю в ванную.

Пока я включаю душ, Ленка бубнит что-то за дверью.

Я чувствую бурление в животе и подступающую головную боль. Начинает мутить, причем не похмельно, а словно после пищевого отравления. Что же я съел-то вчера? Ужас…

Открыв шкафчик с туалетными принадлежностями, я раздвигаю бесконечные ряды баночек, скляночек, упаковок с тальком, дезодорантов, кремов и туалетных вод, прежде чем нахожу по-настоящему нужные вещи: шампунь, гель для душа и тюбик зубной пасты «Lacalut», которой я вчера писал на зеркале. Судя по тому, в какой последовательности девушки расставляют туалетные принадлежности, можно сделать вывод о том, что они бреют подмышки, обливаются духами и присыпаются тальком в десять раз чаще, чем моют голову и чистят зубы. Хотя, безусловно, все наоборот, и эта неразумная дислокация вещей — лишь еще одно доказательство абсурдной женской логики. Напоследок я цепляюсь взглядом за пластинку с темно-коричневыми капсулами «Фестала». О, кстати! Выдавливаю две капсулы, проглатываю, что твой крокодил в зоопарке, потом решаю, что две — слишком мало для победы над бурей в животе, и глотаю еще пару. За дверью Ленка продолжает свои «бу-бу-бу». Стараясь не вникать, намыливаю голову, закрываю глаза и читаю на память один из своих текстов, думая о репетиции.

В конце концов Ленка открывает чем-то дверь, врывается в ванную (фу, какая бестактность!), выключает воду и возвращается к теме моего неадекватного, по ее мнению, поведения. Вопросы сыплются один за другим: «Что случилось?», «Почему ты молчишь?», «Какого черта?».

— Лена, голый человек не способен давать показания, you know? You have killed me, — говорю я, сидя в пустой и мокрой ванне.

— У тебя… — Лена нервно поправляет спутанные волосы. — У тебя другая женщина?

В этом своем отчаянии пополам с агрессией она дико сексуальна.

— …Нет… просто, — отвечаю я честно, — просто неудобно, что не дал тебе кончить, honey.

Я опускаю глаза и вижу набухающую эрекцию. Второй сеанс мы проводим в ванной.

Минут через двадцать мы сидим на кухне, завернувшись в полотенца, и пьем кофе с вишневым вареньем.

— Давай я тебе омлет сделаю! — предлагает Ленка.

— Спасибо, зайка, только мне сейчас не хочется, в животе бурлит — я только что четыре капсулы «Фестала» саданул.

— «Фестала»?! А где ты его взял?! - изумляется Ленка.

— У тебя в ванной, в шкафу.

Воистину, еще одно доказательство бардака, царящего в женских головах: сначала бессистемно навалят кучу предметов, а потом сами не могут вспомнить, где что лежит.

— Андрюш, у меня в ванной никогда не было «Фестала». Где ты его нашел? Ты, наверное… — Ленка встает, идет в ванную и возвращается с упаковкой капсул. — Это? Ты это «Фесталом» называешь?

— Ну да, — усмехаюсь я.

— Андрюш, и сколько ты их выпил?

— Четыре штуки, чтобы наверняка.

— Ты с ума сошел? «Фестал» в таблетках, а это — «Перфектил»!!!

— А что это? — чувствуя подставу, вопрошаю я.

— Мне эти капсулы подруги из Лондона присылают, они в Москве в диком дефиците, а ты взял и сожрал практически мой недельный курс! — Лицо Лены выражает неподдельную обиду. — Да на этом комплексе сидят все топ-модели: Кейт Мосс, Наоми… Он даже в Европе не везде продается, а ты его жрешь вместо «Фестала»!!! «Не ешь, братец, козленочком станешь»!

Страницы: «« ... 56789101112 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Сталкер Хемуль полагал, что навсегда покинул Зону – зараженную территорию вокруг Чернобыльской АЭС, ...
Смирно, рядовой! Милостью Единого ты призван в непобедимую армию Его Величества короля Рокушского! К...
Гнев. Боль. Кровь. Ярость. Под палящим июньским солнцем насмерть бьются армии враждующих держав. Сер...
Сфинксы бывают разные. Египетские, ассирийские, греческие. Но среди них только один любит заключать ...
Невообразимо далеко, на задворках могущественной Империи, в безбрежных далях обычно ласкового океана...
На задворках Галактики находится заштатная планета Игил Лайм. «Дыра дырой» – скажут о ней несведующи...