Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник) Хейер Джорджетт
– В котором часу?
– Спросите лучше у Тремлоу. Примерно в половине одиннадцатого, но я легко могу ошибиться. Это очень важно?
– Не особенно, – ответил Хардинг, – но что бы мне и впрямь хотелось знать, так это почему вы не подтвердили получение денег.
Френсис потянулся к пепельнице и постучал сигаретой о ее край.
– Я уже успел заметить, что вас очень интересуют наши семейные странности. Одна из них – нелюбовь ко всякого рода переписке. Есть у вас еще вопросы?
– Да, капитан Биллингтон-Смит. Когда вы уехали отсюда в понедельник?
– Забавный народ полицейские, – задумчиво сказал Френсис, – послушать их, так они неизменно засекают время всех своих поступков. За мной такого не водится.
– То есть вы не знаете когда?
– Понятия не имею. Видимо, где-то около одиннадцати.
Хардинг подошел к стене и нажал кнопку звонка. Френсис наблюдал за ним со скептической усмешкой.
– Меня восхищает ваше кропотливое внимание к мелочам, инспектор.
– Что поделаешь, – вздохнул Хардинг. – В моей работе приходится быть кропотливым.
Что-то пометив в своей записной книжке, он поднял глаза на вошедшего дворецкого.
– Финч, вы не помните, в какое время капитан Биллингтон-Смит уехал отсюда в понедельник?
Тот задумался.
– Я послал Чарльза наверх за чемоданом капитана примерно в половине одиннадцатого. Да, сэр, было точно пол-одиннадцатого, потому что Чарльз слонялся, дожидаясь капитана, и сказал мне… – Финч виновато кашлянул. – В общем, сэр, он обратил мое внимание на время, потому что ему надо было приниматься за свою обычную работу.
Хардинг вопросительно поглядел на Френсиса. Тот пожал плечами:
– Будем считать, что в пол-одиннадцатого. Я никогда не спорю по пустякам.
– Тогда все, спасибо. – Хардинг кивком отпустил Финча. – Я надеюсь, вы помните хотя бы, когда приехали в Лондон.
– Похоже, надежда никогда не покидает вас, инспектор. Меня подмывает дать вам пусть ошибочный, но определенный ответ – чтобы не разочаровывать.
– Не стоит, – сказал Хардинг. – До или после ленча?
– После. В начале второй половины дня. – Он поймал пристальный взгляд сержанта и поднял тонкую руку. – Знаю-знаю, дорогой мой друг, что вы сейчас подумали. Нам ведь уже доводилось встречаться, не так ли? Совершенно верно, люблю, грешный, быструю езду, и по вашим прикидкам мне следовало быть в Лондоне уже к ленчу. Я тоже на это надеялся. Однако судьба, прокол шины и засорившийся жиклер распорядились иначе. Вспоминать о той поездке до сих пор неприятно.
– Вы, наверное, останавливались по пути перекусить?
– Съел совершенно отвратительный ленч в Бремхерсте.
– В Бремхерсте! – воскликнул Незерсол. – Это примерно в сорока милях отсюда, сэр!
– Знаю, спасибо, – сказал Френсис. – Думаю, даже вы проедете это расстояние быстрее, чем я в тот раз. Кстати, гараж, где ремонтировали мою машину, – большой такой, справа, если ехать к югу по главной улице.
– И сколько времени вам понадобилось, чтобы одолеть эти сорок миль? – наседал Хардинг.
– За вычетом времени на смену колеса и прочистку жиклера?
– От места до места.
– Два часа, – ответил Френсис, гася окурок.
– Вы уверены в этом, капитан Биллингтон-Смит, или говорите так, чтобы угодить мне?
– Поздравляю, инспектор, в вас начинает проскальзывать что-то человеческое. Уверен. Поглядел на часы из любопытства. В Бремхерст я приехал в половине первого. Могу даже сказать, что ел за ленчем и как эта пища воздействовала на мой желудок.
– Спасибо, в этом нет необходимости. Можно узнать, останетесь вы здесь до конца расследования?
– Да, конечно. Не хотелось бы ничего упускать, – ответил Френсис. – В жизни так мало развлечений.
– В таком случае я вас больше не задерживаю, – сказал Хардинг, поднимаясь.
Затворив за Френсисом дверь и выждав несколько секунд, сержант убежденно заявил:
– Это самая невероятная история, какую мне доводилось слышать, сэр, и самая подозрительная. Чтобы он два часа ехал сорок миль! Да никогда в жизни! Это все, что я могу сказать, сэр: никогда в жизни!
– Хорошо, сержант. Поговорим об этом за ленчем.
– Да, сэр, – ответил Незерсол, продолжая думать о своем. – К тому же я не верю в прокол шины и засорившийся жиклер.
– Что ж, у вас будет возможность это проверить, – сказал инспектор. – Я собираюсь отправить вас в Бремхерст во второй половине дня. Теперь поехали в Рэлтон, поедим.
В Грейндже ленч проходил скованно. Присутствие мистера Льюиса, которому Лола велела остаться, мешало Джеффри сказать Френсису, что он не верит ни единому его слову, и даже удерживало Камиллу от многословного пересказа всего того, что она испытала, услышав об убийстве несчастного сэра Артура. Фэй вовсе не появилась в столовой; Дайна то и дело сдерживала смех; мистер Тремлоу ел и пил почти в полном молчании, изредка бросая холодный, неодобрительный взгляд на говорливого мистера Льюиса; Холлидей ограничивался обменом взглядами на разоружение со Стивеном Гестом; а Френсис старался вывести из себя всех, поддакивая мистеру Льюису.
Лола, по-прежнему одетая в черное платье со шлейфом, казалось, была довольна своим пресс-агентом.
– Моих фотографий в газетах не будет, – объявила она. – Я человек разумный и себе вредить не хочу.
Мистер Льюис потрепал ее по руке.
– Молодец, девочка, – одобрил он. – Доверяй суждению Сэма и никогда не ошибешься.
– Если я б не доверяла тебе, то не позволяла б устраивать мои дела, – сказала Лола. – Кстати, после ленча ты должен сказать инспектору – он, кажется, не безнадежный дурак, – что я не хочу быть арестованной за убийство сэра Артура, потому что это не хорошая реклама, а наоборот, очень плохая. К тому же, – задумчиво добавила она, – ты бы не хотел, чтобы меня арестовали, правда, Джеффри?
– Не имел бы ничего против, – ответил тот. – То есть, конечно, не хочу, но меня это совершенно не касается.
– Еще как касается, мой дорогой Джеффри. И позволь сказать, я была очень терпеливой, глубоко тебе сочувствуя, но всему есть предел.
Френсис ласково поглядел на двоюродного брата.
– Весь в любовных грезах? Лола, вы должны сказать мне, о каком подарке мечтаете к свадьбе.
Мистер Льюис предостерегающе погрозил пальцем:
– Оставьте! Я говорил с Лолой о браке, но, поверьте, сказал еще не все. Поймите меня правильно: я не против брака, наоборот. Дело хорошее – при определенных условиях. – И он любезно кивнул Джеффри: – Понимаю ваши чувства, мистер Биллингтон-Смит, но вы должны учитывать интересы Лолы. Вам хочется назвать ее своей, только надо помнить…
– Нет, уже не хочется, – перебил его Джеффри, подавившись салатом.
– Ну-ну, это вы так говорите, – терпеливо сказал мистер Льюис, – но мы все понимаем, что должен испытывать молодой человек, получая в жены такую красавицу. Правда, сэр? – неожиданно обратился он к мистеру Тремлоу.
– Боюсь, я не могу высказать при дамах своего мнения по этому поводу, – ледяным голосом ответил тот.
Джеффри проглотил наконец салат и подал голос:
– Могу сказать вам, мистер… э-э… Льюис, что моя вера в женщин совершенно подорвана.
– Напрасно вы так, – любезно пожурил его мистер Льюис. – У Лолы есть долг перед собой и публикой. Она молода. Популярна. И если выйдет замуж сейчас, в расцвете своей карьеры, это будет сущим безобразием!
– Совершенно согласен, и я уже сказал Лоле, что не собираюсь на ней жениться.
Френсис повернулся к нему:
– Весьма разумно, Джеффри! Значит, все расторгнуто?
– Ничего не расторгнуто! – твердо заявила Лола. – Естественно, я не могла выходить за Джеффри, когда у него не было денег, это было бы огромной глупостью, но теперь он получит состояние, и мы можем пожениться немедленно. Позволь напомнить, дорогой, еще в понедельник ты так хотел жениться на мне, что вел себя как помешанный.
– Дорогая моя, не расстраивайтесь, – посочувствовал Френсис. – Я уверен, как только эти надоедливые полицейские уберутся, он снова захочет на вас жениться.
Джеффри взвился.
– Что ты себе позволяешь, черт возьми! – выкрикнул он.
– Перестань, Френсис! – вспылила Дайна. – Неужели ты не можешь обойтись без своих пакостей хотя бы полчаса? Джеффри, сядь. Не выходи из себя, болван!
Джеффри стукнул кулаком по столу.
– Я требую, чтобы ты сказал мне, как это понять! Если ты намекаешь, будто я порвал с Лолой, чтобы сбить полицию со следа, хотя о каком следе может идти речь, ведь…
– Успокойся, зря я это сказал, – стал оправдываться Френсис. – Совершенно не подумав. Прошу прощения.
– Говорю тебе, это чушь! – повысил голос Джеффри.
– Да-да, конечно, – умиротворяюще закивал головой кузен.
Камилла какое-то время усиленно пялила глаза на Джеффри, пытаясь понять смысл перепалки, но когда наконец поняла, не преминула разразиться речью:
– Так вот, должна сказать, мне это не приходило в голову, хотя внезапный разрыв помолвки и показался странным. И не пытайся заткнуть мне рот, Бэзил. Кажется, в этом доме все могут говорить о других что угодно, кроме меня, но не думайте, что я буду молча сидеть, пока на моего мужа навешивают это убийство! До сих пор я не говорила ни слова, но видела, как вы смотрите на нас с Бэзилом только потому, что мы не принадлежим к вашей драгоценной семейке!..
В голосе у Камиллы зазвучала истеричная нотка. Холлидей, хмуря брови, попытался утихомирить ее. Положение спас мистер Льюис.
– Нам надо чуточку выпить для успокоения нервов, – покровительственно сказал он и налил ей в бокал портвейна. – Такой очаровательной даме, как вы, ни к чему раздражаться. На вас смотрят? Поглядитесь в зеркало и поймете почему. «Мое лицо – мое богатство, – сказала она», и уж поверьте мне, если б такая красотка стала выступать на сцене, богатство у нее было бы, огромное богатство!
Эта грубая лесть тут же успокоила Камиллу, и она принялась рассказывать мистеру Льюису обо всех, кто, увидев ее в любительских спектаклях, считал, что ей имеет смысл стать профессиональной актрисой.
Лола, сидевшая в хмуром молчании, внезапно разулыбалась.
– Понятно! – объявила она. – Конечно, мы правильно сделали, притворясь, будто вовсе не хотим пожениться. Но почему ты не объяснил мне этого, дорогой Джеффри? Смешно и глупо воображать, будто я должна сама обо всем думать, хотя теперь, естественно, мне ясно – если мы притворяемся, что не любим больше друг друга, полиция не подумает, будто ты убил генерала за то, что он не позволял нам вступить в брак.
– О Господи! – схватился за голову Джеффри и выбежал из комнаты.
Гест сложил свою салфетку и продел в кольцо.
– Кажется, мы несколько засиделись, – подытожил он и поднялся. – Во всяком случае, с меня хватит.
– Скажи Фэй, я надеюсь, голове ее полегчало, – изрек Френсис, выбирая персик со стоящего перед ним блюда.
Гест уже подошел было к двери, но тут остановился и сделал шажок обратно. Глаза его недобро вспыхнули. Постояв, он повернулся и спокойно вышел из комнаты.
– Сильный мужчина разозлился, – заметил Френсис, снимая кожицу с персика. – Что такого я сказал?
В половине третьего мистер Льюис уехал, Лола и Камилла поднялись наверх, отдохнуть до чаепития. Геста нигде не было видно, а Холлидей, поняв, что мистер Тремлоу готовится огласить завещание, тактично удалился в бильярдную.
Завещание было составлено пять лет назад и не содержало никаких сюрпризов. Фэй получала ежегодную ренту при условии, что не выйдет снова замуж; Френсису досталось двадцать тысяч фунтов, а остальная часть собственности генерала, за вычетом небольших сумм слугам и пенсионерам, переходила к его сыну Джеффри.
Джеффри на радостях, что не лишен наследства в пользу Френсиса, проникся к кузену расположением, даже выразил сожаление, что отец не завещал тому более крупной суммы, и повел его в сад, где принялся объяснять истинную природу своих чувств к Лоле.
Дайна, собиравшая цветы по другую сторону тисовой ограды, услышала, как он говорит серьезным тоном:
– Конечно, я понимаю, ты просто шутил, но, если полицейские узнают о твоей шутке, для меня это может иметь очень серьезные последствия.
«Господи, какой дурак!» – с презрением подумала мисс Фосетт и отправилась с корзинкой к садовому холлу.
Двадцать минут спустя она внесла в малую столовую вазу с душистым горошком и обнаружила перед книжным шкафом инспектора Хардинга с раскрытым томом в руках.
– Прошу прощения! – сказала Дайна. – Не знала, что вы здесь. Можно, я только поставлю вазу на стол?
– Делайте что угодно, – с улыбкой ответил Хардинг. – Это не мой дом.
– И не мой, если на то пошло. Я решила, что помешала вам. – Она взглянула на книгу в его руках. – О, вы решаете кроссворд?
Хардинг поставил «Словарь лексики двадцатого века» Чемберса обратно на полку.
– Нет, – ответил он, – не кроссворд. Другую головоломку. Что вас расстроило?
Дайна бросила на него резкий взгляд:
– Вы все подмечаете, мистер Хардинг?
– Мне показалось, у вас недовольный вид, – объяснил инспектор.
Мисс Фосетт усмехнулась.
– Честно говоря, мне все это жутко надоело, – призналась она. – Кажется, с минуты на минуту мы все можем сойти с ума и с рычанием наброситься на вас.
– Нет-нет, не надо! – попросил Хардинг. – Лучше расскажите, что вам надоело конкретно.
Дайна уселась на подлокотник кресла.
– Возможно, вы спрашиваете об этом с коварной целью, – сощурилась она. – Только мне плевать, и чем скорее арестуете кого-то – предпочтительно Френсиса, – тем лучше.
– Что он такого нехорошего сделал? – поинтересовался Хардинг.
– Играл у всех на нервах, – злобно фыркнула Дайна. – Как по-вашему, стащил он эти деньги, или Артур действительно сжалился и отправил их ему?
– Не знаю, – ответил Хардинг, не сводя с нее взгляда. – Вас это беспокоит?
– Беспокоит? – переспросила мисс Фосетт.
– Мне показалось, – неуверенно пробормотал Хардинг, – что вы в очень дружеских отношениях с капитаном Биллингтон-Смитом.
– В таком случае вы неважный сыщик, – заявила Дайна. – Френсиса я терпеть не могу. Как вам только могло прийти в голову?
Хардинг пробормотал:
– Мое суждение было, возможно, не совсем беспристрастным…
Поскольку слова его прозвучали еле слышно, мисс Фосетт не совсем поняла их смысл и оживленно продолжала:
– Раз уж кто-то должен быть арестован за убийство Артура, я предпочла бы, чтоб за решеткой оказались Френсис или Камилла, а ее, видимо, вам обвинить не удастся?
Инспектор снес этот подкоп под свою честность без возражений и лишь скромно заметил, что это будет нелегко.
– Жаль, – искренне огорчилась Дайна. – Она жуткая скотина. И если начнет подмазываться к вам, наговаривать на всех остальных, не слушайте ее! Ей ни в чем нельзя верить, она лишь выведет вас на совершенно ложный след.
– Спасибо за предупреждение, – мягко сказал Хардинг.
Мисс Фосетт покраснела.
– Вы смеетесь надо мной.
– Даже не думал! – слишком уж пылко запротестовал он.
Дайна внезапно обратила внимание, что инспектор смотрит на нее отнюдь не с сыщицким огоньком в серых глазах. И почувствовала, как ее щеки вспыхнули.
– Ну что ж, мне надо расставить остальные цветы, – сказала она и с величайшим присутствием духа поднялась. – Полагаю, я больше ничем не могу быть вам полезна? Если что понадобится, звоните, ладно?
– Нет, ради этого я вряд ли стану звонить, – ответил Хардинг с легкой улыбкой, открыл дверь, и мисс Фосетт неторопливо вышла.
Глава шестнадцатая
Полицейская машина, на которой Незерсол ездил в Бремхерст, вернулась в Рэлтон уже поздно. Сержант застал Хардинга в полицейском участке и тут же принялся за добросовестный отчет о своем весьма тщательном расследовании. По указанию инспектора он наводил справки на многочисленных дорожных постах и, хотя в большинстве случаев ничего не добивался, все же, заехав домой к одному регулировщику, выяснил, что автомобиль капитана Биллингтон-Смита миновал большой перекресток к югу от Бремхерста в начале второго. Регулировщик вспомнил эту машину, так как задержал ее, чтобы дать грузовику проехать первым, но правил движения ее водитель не нарушал. В сочетании с клятвенным утверждением гаражного механика, что капитан Биллингтон-Смит въехал во двор гаража ровно в час тридцать, это доказывало, что либо у Френсиса часы отставали на час, либо у него имелись свои причины уверять полицейских, будто приехал он в Бремхерст в половине первого. Засорившийся жиклер, конечно, прочистили, но был ли он в столь скверном состоянии, что серьезно мешал езде, сержант выяснить не смог. Запасное колесо определенно было спущено, его чинили, пока капитан Биллингтон-Смит утолял голод. Официант показал, что капитан вошел в ресторан без четверти два, это он помнил точно, поскольку после капитана никто больше ленч не заказывал.
Инспектор Хардинг тоже наводил справки, ответ на одну из них он получил в десять часов вечера, когда суперинтендант вызвал его запиской в участок. Там его ждал худощавый, обветренный, скромно одетый человек, располагавший кое-какими сведениями. Это был почтальон, обслуживающий округу Линдхерста, и он уверял, что в понедельник в половине двенадцатого, проезжая на ферму Дина по проселочной дороге между парком Мурсейла и Грейнджем, миновал машину капитана Биллингтон-Смита, стоявшую у рощицы, за которой начинался сад Грейнджа. Этой дорогой почти не пользуются, основной подъезд к ферме Дина с шоссе по другую сторону, но сам он почти всегда ездит по этой дороге для сокращения пути.
Сержант отправился домой до прихода почтальона, но суперинтендант находился в участке и нашел эти показания столь важными, что хотел немедленно отправиться к ближайшему судье и взять ордер на арест капитана Биллингтон-Смита.
Инспектор Хардинг не разделял его энтузиазма. Когда почтальон ушел, он сказал – совершенно несуразно, по мнению суперинтенданта, – что дело, кажется, запуталось еще больше, и взялся за шляпу.
– Все не совпадает, суперинтендант, – пожаловался он. – Пойду отсыпаться.
Суперинтендант проводил его взглядом до двери и решил сказать начальнику участка, что, как он и предсказывал, лучше было бы обойтись без Скотленд-Ярда. Поступило сообщение, которое подводит итог всему делу, а этот бесценный профессионал отправляется в постель!
– Что скажете о судебном разбирательстве завтра утром? – спросил он.
– Думаю, его следует отложить, – ответил Хардинг.
– Ну что ж, буду вынужден просить об отсрочке, – с явным осуждением процедил суперинтендант.
Наутро, как и следовало ожидать, зал суда в Силсбери был переполнен, но тех, кто понадеялся услышать о потрясающих разоблачениях, ждало разочарование. Из собравшегося в Грейндже общества прибыли только Джеффри и Френсис, Холлидеи и Стивен Гест. После полицейских показания давали врачи, для публики, уже знавшей все факты дела, в них не было ничего интересного. Доктор Реймонд сказал, что смерть, по его мнению, наступила между двенадцатью и часом, но под нажимом признался, что в этом вопросе трудно добиться определенности. Причиной смерти послужил удар острым орудием в шею покойного пониже правого уха, рассекший сонную артерию. Реймонд согласился с полицейским экспертом, что убийца стоял чуть позади генерала.
Наибольший всплеск интереса вызвал инспектор Хардинг, поднявшийся, чтобы задать вопрос.
Он хотел знать, была ли смерть, по мнению доктора Реймонда, мгновенной.
– Практически мгновенной, – ответил тот.
– Как вы считаете, сколько времени максимально могло пройти между ударом и смертью?
Доктор заколебался.
– Я не хотел бы высказываться столь определенно по этому поводу. Смерть могла наступить в течение минуты, возможно, раньше.
– Спасибо, – поблагодарил инспектор и снова сел.
После доктора Реймонда вызвали миссис Твининг. Она сдержанно описала обстоятельства, при которых обнаружила труп генерала. За ней последовали Гест, Холлидей и Финч, они тоже вкратце рассказали, как увидели труп и какие меры приняли, чтобы в кабинете ничего не трогали до приезда полиции. После этого поднялся суперинтендант и попросил переноса слушания.
Отсрочка была предоставлена, и разочарованной публике осталось лишь недовольно разъехаться по домам.
Миссис Чадли, несмотря на объявленное намерение не появляться в суде, была там и заторопилась из зала в числе первых. Однако когда она вышла, Джеффри, Френсис и мистер Тремлоу уже сидели в машине Френсиса, и ей ни с кем из них не удалось поговорить. Холлидей, Стивен Гест и Финч приехали в «даймлере» и собирались ехать на нем обратно, как только Гест купит табака, а Камилла губную помаду. Миссис Чадли перехватила Камиллу у выхода и пристроилась к ней.
– О, доброе утро, миссис Холлидей! День такой чудесный, вот я и решила съездить в Силсбери за покупками. Обычно я езжу сюда автобусом по крайней мере раз в месяц, это очень удобно. А уж поскольку оказалась здесь, то решила заглянуть на разбирательство, переброситься словом с леди Биллингтон-Смит. Однако вижу, ее здесь нет.
– Да, она осталась дома, – сказала Камилла. – И разбирательство ни к чему не привело. Должна сказать, не вижу в нем смысла, все, что там говорилось, мы и без того знали. Я себе его представляла совершенно не так и не могу вообразить, для чего полицейским понадобилась отсрочка, у них было вполне достаточно времени найти убийцу. Тем более что тут все на виду. Совершенно ясно, кто его совершил, и могу сказать, что с самого начала заподозрила этого человека. По его поведению!
– Правда? – спросила миссис Чадли, идя с ней по улице. – Надеюсь, я не чрезмерно любопытна, но ведь нелепо окружать это все такой тайной.
Камилла издала смешок.
– Вот-вот, меня просто злит, как они все поддерживают друг друга – одна ведь семейка. Ну я и сказала им, что думаю по этому поводу. Им, конечно, это не понравилось, но с какой стати валить все на моего мужа, когда кое-кто другой имел гораздо больше оснований желать смерти несчастному сэру Артуру. Это в высшей степени несправедливо, так я и сказала!
– О, но ведь мистера Холлидея наверняка никто не подозревает? – удивилась жена священника.
– Ну да, как же! – огрызнулась Камилла. – У меня есть глаза, и я не совсем уж дура, миссис Чадли!
– Так кто же, по-вашему, совершил убийство? – спросила та, ускоряя шаг, чтобы не отставать.
– Не хочу называть никаких имен, – насупилась миссис Холлидей, – но все мы знаем, у кого в тот самый день произошла просто ужасная ссора с несчастным сэром Артуром и кому предстояло уйти из дома. Да, а потом, представьте себе, нам говорят, что он разорвал помолвку. Разумеется, любой мог бы догадаться, что это всего лишь уловка, чтобы сбить полицию со следа, но если хотите знать мое мнение, инспектор Хардинг уже вышел на него, и, если полицейские вздумают задать Бэзилу еще пару оскорбительных вопросов, я скажу напрямик, пусть лучше поинтересуются, с какой стати помолвка расторгнута так внезапно, вот и все!
– Господи Боже, неужели вы думаете, что убийца Джеффри?! – ахнула жена священника. – Да ведь этого не может быть! Такой славный мальчик, такой утонченный! К тому же он не мог совершить убийства, потому что в то утро я сама видела его довольно далеко от Грейнджа.
– Видели? – переспросила Камилла, останавливаясь перед витриной с тканями.
– Да, когда возвращалась домой. Наверное, следовало сказать об этом инспектору? Думаю, мой прямой долг найти его и сообщить ему. Скорей всего он будет в Грейндже, не так ли?
– Можете с таким же успехом сказать об этом в полицейском участке, – злобно ответила Камилла.
– Нет, миссис Холлидей, этого я не сделаю. Не в моих привычках уклоняться от того, что является моим долгом, а расследование, насколько мне известно, возглавляет инспектор. Это очень неудобно, у меня масса дел, но я считаю, что при желании всегда можно выкроить время, и заеду в Грейндж по пути домой. К тому же хорошо бы там спокойно побеседовать с леди Биллингтон-Смит.
– Думаю, ей это будет приятно, – хмыкнула Камилла. – Не знаю, когда вы видели Джеффри, но меня трудно будет убедить, что убийца не он!
Первым после разбирательства в Грейндж приехал инспектор Хардинг. Дверь ему открыл лакей, и едва он вошел в дом, как мисс Фосетт, бегом спустившись по лестнице, перегнулась через перила.
– Это ты, Джеффри? – крикнула она. – Чем кончилось дело?
– Это не Джеффри, – ответил на ходу Хардинг. – Не кончилось ничем. Мы попросили переноса слушания дела.
– Значит, все затягивается?
– Надеюсь, ненадолго.
– О Господи! – простонала мисс Фосетт. – Это уже перестает быть забавным.
Хардинг с улыбкой посмотрел на нее:
– Скажите, это ваша обычная реакция на убийство?
– Не на убийство, – ответила Дайна. – Просто на… общую атмосферу. Когда я попала в эту тесную компанию, все держались более-менее по-людски. Посмотрели б вы на нас теперь в узком кругу. Прямо-таки зоопарк, особенно когда начинает верещать Камилла. – Она поглядела на инспектора сверху вниз и дружелюбно поинтересовалась: – Что вы собираетесь делать теперь? Ползать повсюду, искать следы?
– Это все сделано до моего приезда, – сдержанно ответил Хардинг.
Мисс Фосетт покачала головой.
– Если хотите, чтобы дело было сделано хорошо, его нужно делать самому.
– Сошли бы вниз, а то у меня заболела шея смотреть на вас снизу вверх, – посетовал Хардинг.
– Я уверена, – сурово сказала мисс Фосетт, – что вы приехали не тратить время на разговоры со мной, инспектор.
– Не зовите меня инспектором. А приехал я поговорить с капитаном Биллингтон-Смитом, но он, кажется, еще не вернулся из Силсбери.
– Дедукция? – спросила мисс Фосетт, склонив голову набок.
– Чистейшая. Я не могу найти его следов. Мне хотелось бы, чтобы вы спустились.
Дайна повиновалась.
– Да, он еще не вернулся. Должен был отвезти мистера Тремлоу на станцию. Разве вы не видели, как он ехал в ту сторону?
– Нет, но видел, как отъезжал вместе со своим кузеном. Поэтому когда вы окликнули – «Это ты, Джеффри?» – я дога… то есть с помощью дедукции пришел к выводу, что они еще не вернулись.
– Какая потеря предстоит Скотленд-Ярду, когда вы заведете птицеферму! – с деланным восхищением заметила мисс Фосетт.
– Да, потеря, но тут уж ничего не поделать. Вскоре по приезде сюда я почти пришел к решению, что это дело будет моим последним. А теперь уже решил окончательно.
– Не теряйте мужества, – сказала Дайна, стараясь удержать разговор в легкомысленном русле. – Как знать, вдруг внезапно нападете на первоклассную улику, доказывающую, что убийство совершила я. Полагаться на алиби не нужно. Я где-то вычитала.
– Если бы я обнаружил, что это вы… – сказал инспектор чересчур уж серьезным тоном. – Слишком жуткая мысль. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Десять минут спустя, когда в дом вошли Джеффри и Френсис, мисс Фосетт с инспектором Хардингом сидели на скамье из черного дуба, дружелюбно обмениваясь взглядами на жизнь, вкусы и честолюбивые устремления.
– Господи! – вкрадчиво протянул Френсис. – Боюсь, мы прервали тет-а-тет. Или это попросту допрос?
Инспектор Хардинг, не выразив ни малейшего смущения, поднялся.
– Доброе утро, – спокойно произнес он. – А я как раз собирался поговорить с вами, капитан Биллингтон-Смит. Не зайдете ли в малую столовую?
– О, так вы приехали ради меня? – удивился Френсис. – Это показывает, насколько видимость обманчива, так ведь?
Хардинг, оставив его выпад без ответа, приглашающим жестом распахнул дверь. Френсис вошел широким шагом, снимая на ходу кожаные водительские перчатки.
– Судя по выражению вашего лица, инспектор, думаю, вы хотите открыть мне что-то очень важное.
– Вы совершенно правы, – ответил Хардинг. – То, что я собираюсь сказать, весьма серьезно, капитан Биллингтон-Смит. Ваш автомобиль видели стоящим на проселочной дороге, ведущей к ферме Дина, в понедельник в половине двенадцатого.
Рука Френсиса замерла над открытым портсигаром, глаза сузились и уставились в лицо Хардингу.
– Черт возьми! – хмыкнул он и, взяв сигарету, сунул портсигар в карман. – Ну? Что теперь?
– Теперь, – сказал Хардинг, – я надеюсь, последует правдивый рассказ о том, что вы делали в понедельник утром. Где были в половине двенадцатого?
– Грабил сейф в соседней комнате, – резко ответил Френсис. – Кто же такой глазастый углядел мою машину?
– Это вас не касается, капитан Биллингтон-Смит. Вы не обязаны давать показаний, но рекомендую в собственных же интересах не отмалчиваться.
– Теперь уж придется говорить, – сдался Френсис. – Так вот, дядя не посылал мне денег. Вы и не верили, что он их отправил, так ведь? Однако попробуй докажи. Я ограбил сейф, когда знал, что дяди не должно быть в доме. Надеюсь, вы обратили внимание, что я говорю «ограбил сейф». Это звучит гораздо лучше, чем «украл деньги», хотя означает то же самое. – Он невесело засмеялся и швырнул недокуренную сигарету в камин. – Деньги были мне нужны позарез. Карточный долг, как я совершенно честно сказал вам. Чек на мой банк, судя по приятному разговору с управляющим на прошлой неделе, вряд ли был бы оплачен. Потому-то я и приехал провести выходные в этом доме. Дядя относился ко мне хорошо. В спокойном расположении духа он выложил бы гораздо больше стa тридцати фунтов, чтобы уберечь мое – а значит, и свое – имя от бесчестья. Увы, я застал его в дурном настроении. И все благодаря идиотской влюбленности моего кузена в эту Лолу. Я делал все, что мог, но даже мое мягчайшее обхождение дядю не умаслило. Разговор с ним у меня состоялся в понедельник, сразу же после завтрака. Дядя был настроен на резкую, окончательную ссору с сыном. Я обращался будто к каменной стенке. Оставалось ждать, пока они с Джеффри не выяснят отношения. Если бы этот дурак пообещал отступиться от Лолы и быть хорошим мальчиком, у меня могла появиться надежда. Однако при виде Джеффри, грызущего ногти и закатывающего глаза на манер «умираю, но не сдаюсь», я понял, что надежды нет, и уехал. Машина, кстати, вела себя скверно, чертовски скверно, но от беспокойства я не обращал на это внимания. И медленно ехал к Лондону, размышляя, как же быть. – Он умолк и сел в кресло у стола. – Проехав около десяти миль, я понял, что сделаю. А теперь придется отступить немного назад. Если наскучу, скажите!
Хардинг коротко отозвался:
– Продолжайте.
– Во время завтрака дядя осчастливил нас краткой лекцией – о пользе методичности в ведении домашнего хозяйства. Затем объявил, что в десять едет в Рэлтон за деньгами на хозяйственные расходы, а в одиннадцать поведет миссис Холлидей смотреть щенят. Разве это не было ниспослано провидением?
Читать бесплатно другие книги:
