Фронтовик. Убить «оборотня» Корчевский Юрий
– Владимир Иннокентьевич, взгляните.
К трупу приблизился судмедэксперт.
Сначала работали сыщики, описывая положение тела относительно предметов мебели, потом – одежду и повреждения либо какие-то следы на ней, потом труп осматривал судмедэксперт, определяя время наступления смерти и предположительно причину – окончательное заключение будет только после вскрытия.
Рукой в резиновой перчатке судмедэксперт осторожно распрямил пальцы убитого, достал небольшой предмет и протянул его Арапову:
– Пуговица. Такие бывают на френче у служивых людей, скажем – на армейской форме.
– М-да, похоже. Но что армейская – не факт. Такая же будет на милицейской форме и некоторых других.
– Выдрана с нитками, с «мясом». Надо отдать эксперту, пусть нитки внимательно посмотрит. Похоже, убитый заподозрил неладное, попытался сопротивляться и оторвал пуговицу с гимнастерки убийцы.
– Похоже. Андрей Михайлович, поищите гильзу: если был пистолет, будет и гильза. Все же улика.
Ползая буквально на четвереньках, Андрей обыскал всю комнату – даже зажег фонарь и заглянул под комод и диван. Гильзы не было.
– Отрицательный результат – тоже результат. Или был револьвер, или убийца унес гильзу с собой.
Когда тело убитого было описано и осмотрено судмедэкспертом, его увезли в морг.
Уже уходя, Владимир Иннокентьевич сказал:
– Приблизительное время наступления смерти – четыре-пять часов назад.
Он посмотрел на часы:
– Значит, около десяти-одиннадцати часов вечера.
– Спасибо. Если что-то будет известно по пуле, не сочтите за труд, позвоните.
– Как обычно.
Потом пошел обыск. Обыскивал Андрей, а Арапов ушел на кухню допрашивать женщину. Она обнаружила труп, она вызвала милицию.
Методично, по кругу – как учили – Андрей стал осматривать мебель, одежду в шкафу и искать документы в большой комнате, где было обнаружено тело; но ничего существенного он не обнаружил. Зато во второй он сразу наткнулся на непонятный аппарат. Сначала подумал, что это пишущая машинка – есть вал и ручка. Но тогда где кнопки с буквами? Для чего вообще предназначено это устройство? И невеждой перед сыщиком показаться не хочется, и спросить все-таки надо.
Андрей прошел на кухню:
– Владимир Матвеевич, можно вас на секунду?
Арапов кивнул и вышел в коридор.
– Взгляните сами. Нашел какую-то штуковину, а для чего она предназначена, понять не могу.
– Занятно. Пойдемте, полюбуемся.
Одного взгляда на «штуковину» опытному сыщику хватило, чтобы понять ее предназначение.
– Андрей, это же машинка для печатания денег!
– То есть вы хотите сказать, что убитый печатал фальшивые деньги?
– Поправлю. Станок на самом деле предназначен для изготовления фальшивок, но печатал их сам убитый или это был другой человек, сказать не могу, это еще вопрос.
Сыщик наклонился, осмотрел станок, потом потянул на себя и достал металлическую пластину:
– Андрей, что скажешь?
Андрей присмотрелся. На металле было выгравировано изображение сторублевой купюры, только в перевернутом виде.
– Похоже, сторублевки печатали.
– Верно. Но это одна сторона. А должна быть и другая – ведь купюра имеет две стороны. Ищите вторую матрицу и сторублевки. На них будет один и тот же номер – в отличие от настоящих.
Но дальнейший обыск ничего не дал, второй пластины не было.
Деньги нашлись в кармане пиджака, висевшего в шкафу, но они были другого достоинства: десять, пять, двадцать, и имели различные номера и водяные знаки – то есть были настоящими.
Осмотр коридора, кухни и балкона результатов не дал.
Арапов закончил допрос и отпустил женщину.
– Садись, Андрей. Что думаешь? Версии есть?
– Этот убитый, Погиба, занимался изготовлением фальшивых денег или имел к этому отношение. Вечером он впустил в квартиру знакомого. Водку они не пили, только курили. Судя по окуркам, их было двое. Окурков четыре, стало быть – беседовали долго, не меньше получаса-часа. Или со стороны гостя последовали угрозы, или какие-то его действия не понравились хозяину, но произошла потасовка, в ходе которой хозяин квартиры ухитрился оторвать у своего гостя пуговицу. Но в последний момент тот его застрелил.
– Пока складно, в масть. Дальше.
– Неизвестный пока убийца подобрал гильзу, если это был пистолет, потом забрал матрицу для денег – только почему-то одну. Вторую искать не стал: либо его кто-то спугнул, либо он просто не успел – надо было уходить.
– Похоже. С оружием ответ даст судмедэксперт и эксперт-баллистик. Но во всем этом есть одна небольшая странность.
– Вы о выстреле?
– Точно. Вечер, соседи с работы, со службы вернулись. И вдруг – ба-бах! Дом постройки старой, стены толстые, звуки скрадывают, но не настолько, чтобы хоть какой-то хлопок не услышать. Соседи насторожиться должны были, тревогу поднять. Однако ни один в милицию не позвонил. Почему?
– Владимир Матвеевич, я одежду и подушки внимательно осмотрел.
Арапов кивнул – оба поняли друг друга. Если бы убийца стрелял через подушку или телогрейку, чтобы уменьшить звук выстрела, то где эти вещи с пулевыми отверстиями – входящим и выходящим?
– Неудобно соседей беспокоить, но надо пройти. Андрей, побеседуйте с соседями слева и справа, снизу и сверху. С остальными, кто в подъезде живет, поговорим уже днем, может – кто-то видел постороннего. Особое внимание – на тех, кто в форме.
– Не факт. Человек мог быть в старой гимнастерке, донашивает. А брюки и пиджак могут быть цивильными.
– Вот ты это и установи.
Двери в квартиры долго не открывали. Да это и понятно – в предрассветное время сон самый сладкий. Однако Андрею удалось поговорить со всеми четырьмя квартиросъемщиками. Ни один из них не видел посторонних в подъезде, не слышал звука выстрела.
Андрей заявился в квартиру убитого слегка обескураженным.
– Никто не слышал выстрела, не видел посторонних в подъезде.
– Мне судмедэксперт звонил, вернее – я сам интересовался. Пуля, попавшая прямо в сердце, выпущена была из револьвера «наган». Так что гильзы быть не должно, не поднимал ее убийца.
Да и пули у револьвера и пистолета сильно отличаются. У пистолетной пули головка округлая, а у револьверной – тупоносая, кончик как ножом срезан. И гильзы у револьвера в барабане остаются, не выбрасываются наружу, как у пистолета. Но звук-то должен быть по-любому! У револьвера звук слабее, чем у «ТТ», но не хлопок – это точно. Почему соседи не слышали? Загадка!
Андрей зевнул. За окном уже светать начинает, ночь, считай, уже прошла. Оба сыщика не спали, и головы были тяжелыми.
– Вот что, Андрей. Утро вечера мудренее. Идите домой, часа два-три поспите, а потом и на службу. Глядишь, к тому времени что-нибудь у экспертов готово будет. Может, пальчики проявятся, которые ранее уже где-то засветились.
Они вышли из квартиры и опечатали дверь. От подъезда пути их разошлись. По раннему времени общественный транспорт еще не ходил, а служебная машина ушла с экспертами. Только дворники лениво шаркали метлами по асфальту, стараясь выполнить свою работу до того, как по тротуарам побегут москвичи.
Воздух был свежим и бодрил.
Андрей быстро добежал до дома, разделся и нырнул в постель. Заснул сразу: сказалась еще армейская привычка использовать для отдыха каждую свободную минутку, по принципу «солдат спит – служба идет».
Проснулся он через три часа по внутреннему будильнику. Наспех позавтракал и на службу ехал уже трамваем.
Арапов уже сидел в кабинете. Наверное, он домой не ходил, отдыхал на диване в кабинете. Но выглядел сыщик бодро, по виду и не скажешь, что позади у него осталась бессонная ночь. Просто стожильный какой-то.
– Доброе утро!
– День уже.
– Новости есть?
– Пока нет, жду.
Буквально через полчаса начал звонить телефон.
«Пальчики», как называли сыщики отпечатки пальцев, ранее нигде в преступлениях не проявлялись. Принадлежали они убитому хозяину и еще одному человеку, предположительно мужчине, поскольку отпечатки были крупными.
Потом позвонил эксперт-баллистик. Пуля, выпущенная из револьвера «наган», была послевоенного производства. Деталь мелкая, но она указывала, что убийца имеет доступ к патронам свежим и не покупает на рынке «из-под полы» боеприпасы военного производства. Те зачастую были эрзацами, скажем – оболочка была не медной, а омедненной, и гильзы были не латунными, а стальными. У немцев ситуация была такой же.
Стало быть, убийца состоял на действительной службе – в армии, милиции, военизированной охране, либо в других структурах, имеющих оружие. Он носил форму и имел оружие. Это сужало круг поисков, но не делало розыск более простым. Сколько служивых в Москве? Десятки тысяч. А если убийца из области?
– Андрюша, вам идти опрашивать всех жильцов не только подъезда, но и дома. Не забудьте о дворнике, почтальоне – обо всех, кто мог быть у дома или в доме и видеть предполагаемого убийцу.
– Понял.
– Я пока запрошу «Сбербанк» и Госбанк – не появлялись ли у них фальшивые сторублевки.
Розыск набирал обороты и шел по разным направлениям.
Андрей направился к дому. Убийца – не бесплотный дух, и кто-то должен был его видеть, пусть и мельком. Ситуацию ухудшало то, что на людей в форме особого внимания не обращают. Попробуйте вспомнить лицо милиционера или солдата, прошедшего мимо? А других особых примет, вроде одежды, нет.
Женщины к одежде и ее деталям более внимательны, но что можно сказать о форме? Она есть на служивом, и все.
Утомительный опрос длился до вечера, до темноты, однако он все же дал некоторые результаты. Двое показали, что в подъезд дома заходили в разное время два человека в форме. Один – в милицейской, другой – в вохровской.
Работники ВОХР – как сокращенно называлась военизированная охрана, носили форму почти армейскую, только без погон, и головным убором им служила не пилотка, а фуражка с темно-красным околышем. На петлицах были две скрещенные винтовки.
Мужчины, как люди военнообязанные, армейскую и вохровскую форму различали сразу, хотя цвет и покрой у них были одинаковы.
Андрей не поленился, зашел в отделение милиции, обслуживающее данный район, и поинтересовался у заместителя начальника по оперативной работе, не посещал ли кто данный дом по служебной необходимости? И получил отрицательный ответ.
В принципе милиционер мог быть из другого отделения или приходить по личным делам. Ну а вохровец никаких служебных дел иметь в доме не мог.
Андрей вернулся в дом и стал опрашивать жильцов снова. И вопрос был один: к кому конкретно приходили люди в форме? Но ни один из жильцов не подтвердил, что в их квартиру приходил милиционер или вохровец. Тупик какой-то! Были свидетели – двое! Они утверждали, что в подъезд заходили люди в форме, а жильцы сей факт отрицали.
Все услышанное Андрей доложил Арапову, и тот задумался.
– Предположим, что только один из тех, кто был в форме, заходил к убитому. Но ведь был и второй! Значит, один из жильцов врет. Зачем?
Андрей лишь пожал плечами – для него это тоже оставалось загадкой.
– Придется вам, Андрей, завтра еще раз пройтись по жильцам и опросить их целенаправленно. Особое внимание – старушкам на лавочках и дворнику.
Андрей хлопнул себя ладонью по лбу. Жильцов он опросил, а вот о дворнике запамятовал. А все потому, что тот на виду не был.
– Владимир Матвеевич, я завтра с утра к дому, на службу позже явлюсь.
– Да, пожалуй, так лучше будет.
Дворника лучше всего было застать с утра, за работой.
Уже в семь часов утра Андрей был на месте.
Дворник шаркал метлой по асфальту и ворчал:
– Ходют и ходют, мусорят и мусорят, никакой тебе культуры!
Андрей представился, предъявил удостоверение и спросил о людях в форме.
– Вохровец? Да он к Людке из пятьдесят третьей квартиры ныряет.
В пятьдесят третьей квартире Андрей был, но мужчина, открывший ему дверь, утверждал, что к ним в гости никто не приходил.
Дворник увидел на лице Андрея тень сомнения.
– К ней! Ежели ты при ее мужике спрашивал, не скажет. Кто же при муже о полюбовнике заявит? Она баба видная, муж днями на работе, чего же ей не крутить хвостом? Сама-то она по сменам работает, в парикмахерской, маникюршей. А вот через полчаса ее мужик на работу уйдет, вы ее и спросите. С глазу на глаз.
– Хорошо. Я на лавке посижу, а как ее муж выйдет, вы знак подайте. Скажем, кашлянете или метлу уроните.
– Сделаю! – Дворник едва не вытянулся во фрунт, взяв метлу, как винтовку.
– Только тянуться передо мной не надо, а то со стороны заметно.
Андрей уселся на лавочку, а дворник начал выписывать вокруг него круги, проходя метлой по уже чистому асфальту.
Из подъезда вышел мужчина. Дворник начал кашлять, как чахоточный, и в один из приступов совершенно естественно уронил метлу. Как говорится, заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет.
Мужчина остановился рядом с ним и участливо спросил:
– Ты не захворал, часом?
– Нет, видать, пыль в горло попала. – Дворник тут же перестал кашлять.
Мужчина ушел.
– Мамзель теперь одна дома, можно идти.
– Уговорил.
Андрей поднялся к квартире, позвонил.
Дверь открыла заспанная, в домашнем халате женщина какого-то неопределенного возраста. Ей можно было дать и тридцать лет, и сорок.
Во избежание недомолвок Андрей сунул ей под нос удостоверение:
– Побеседовать надо.
Женщина скривилась, как будто лимон съела:
– Что, прямо сейчас?
– Могу выписать повестку, сами в МУР придете.
Женщина распахнула дверь:
– Заходите.
Она провела его в кухню, минуя дверь в комнату.
– Вы знаете, что в вашем доме, конкретно – в вашем подъезде – произошло убийство?
– Слышала.
– Кто к вам приходил вечером в день убийства?
Лицо женщины побледнело, потом сделалось пунцовым:
– Никого.
Однако глаза ее бегали – женщина нагло врала.
– Одевайтесь.
– Это зачем?
– Поедете со мной в МУР на официальный допрос. Есть свидетели, которые показывают, что вечером в день убийства к вам заходил мужчина в форме. Вдруг это убийца?
Женщина уселась на табуретку, лицо ее покрылось пятнами. Достав из коробки «Казбека» папиросу, она закурила.
– Отпираться бесполезно, у меня есть показания свидетелей.
– Надеюсь, разговор останется между нами?
– Конечно.
– Это мой любовник.
– Имя, фамилия, где живет, где работает – все!
– Записывайте: Воронов Алексей Петрович, тридцать восемь лет, живет на Остоженке, адрес точно не знаю, дома у него не была никогда. Работает на железной дороге, грузы охраняет.
– Как давно вы знакомы?
– Два года.
– Встречаетесь здесь?
– Больше негде.
– Давайте уточним время, когда этот Воронов пришел и во сколько ушел от вас.
– Пришел в восемь часов – я на часы смотрела. А ушел… даже не знаю… часов в десять, наверное.
– Время точно помните?
– Нет, приблизительно. Немного раньше, немного позже. Алексей торопился на метро, в одиннадцать вход на станцию прекращается.
В принципе время ухода ее любовника почти совпадало со временем убийства. А что? Вышел от любовницы, зашел к Погибе, покурил… Стоп!
– А какие папиросы – я имею в виду марку – курит Алексей?
– Он вообще не курит. Я при нем не курю, а уж если сильно хочется, выхожу на балкон.
А в пепельнице в комнате убитого лежали папиросы двух марок – «Казбек» и «Беломорканал». И хотя окурки свидетельствовали об алиби Воронова, сбрасывать его со счетов было нельзя. Он не курит, но в квартире быть мог, а окурки оставил кто-то третий. Надо проверить все версии, все вероятности, отбросить тупиковые, искусственные и оставить одну-единственную, верную, которая в итоге и может привести к убийце.
Так, для первого раза хватит. По крайней мере, Андрей выяснил личность одного из двух людей в форме, которые были в квартире убитого вечером.
Не откладывая дела в долгий ящик, он поехал в транспортную милицию. Там, предъявив дежурному свое удостоверение, поинтересовался:
– Грузы на железной дороге кто охраняет?
– ВОХР, но они нам не подчиняются, у них свое начальство.
– А где оно?
– Ты кого разыскиваешь? Если человек на «земле», то лучше по направлениям.
– Не понял, объясни.
– Я имею в виду отделения железной дороги. Скажем, есть Москва-Сортировочная, Москва-Курская, Павелецкая, Киевская.
– Дошло. А где искать конторы?
– Да на этих грузовых станциях. На пассажирские не суйся, время попусту потеряешь.
Андрей поехал на ближайшую и самую крупную – Сортировочную. Он и не подозревал, что могут быть такие. Десятки путей, лязг железа, пыхтенье паровозов, вагоны, движущиеся во все стороны…
Он задумался – куда идти?
Внезапно сзади раздался голос:
– Гражданин, посторонним здесь находиться запрещено. Покиньте территорию.
Андрей обернулся: сзади стоял вохровец в форме цвета хаки и с винтовкой на ремне.
– Проводите меня к своему начальству!
– Шли бы вы по-хорошему своей дорогой!
– Я настаиваю.
– Тогда идем, но пеняй на себя. Я предупредил.
Вохровец под конвоем отвел Андрея в бревенчатый дом, сложенный из шпал и стоящий недалеко от путей. Когда вошли, он доложил:
– Постороннего задержал на территории станции.
– Все правильно, по уставу. Свободен, иди на пост.
Вохровец ушел.
Дежурный осмотрел Андрея с головы до ног, достал из пачки папиросу, закурил, пыхнул дымом:
– И зачем ты по путям ходил?
– Не ты, а вы. Мне к начальству вашему надо.
– Здесь я решаю. Вот посажу сейчас тебя в камеру!
Андрей достал удостоверение, предъявил. По идее, это нужно было сделать с самого начала, но Андрею хотелось посмотреть, что за обстановка в ВОХРе.
Удостоверение произвело впечатление. Советский человек был так воспитан – власть нужно уважать и бояться.
– Желание посадить меня в камеру не исчезло?
Лицо дежурного вытянулось. Обстановка в один миг резко изменилась. Только что он чувствовал себя хозяином ситуации – и вдруг сам оказался в зависимом, подчиненном положении. И лучше бы этого муровца побыстрее сбагрить.
– Так вам к начальнику? Это мы мигом!
Он выскочил из-за стола, громко топая сапогами, пробежал по коридору и вошел в кабинет начальника. Выскочил оттуда через секунду:
– Попрошу, товарищ, вас ждут!
А сам ел Андрея глазами прилежного служаки.
Когда Андрей вошел в кабинет, начальник что-то прятал в стол. Это «что-то» предательски зазвенело, но начальник нашелся:
– Жарко, водичку пил.
Андрей усмехнулся: графин и стакан стояли на столе – на подносе.
Не дождавшись предложения, Андрей уселся на стул и вытащил из кармана удостоверение.
– Не надо, дежурный видел. Чем могу?
– Мне надо знать, в каком подразделении служит Воронов Алексей Петрович.
Начальник облегченно вздохнул, и до Андрея донесся запах спиртного.
– У нас такого в списках нет.
Андрей показал на телефон:
– Так выясните. Или хотите, чтобы я доложил своему начальству, что вы пьянствуете на работе?
Начальник побагровел, расстегнул верхнюю пуговицу на мундире и вытер платком разом вспотевший лоб. Сняв трубку, он набрал три цифры.
Андрей понял, что телефон ведомственный, скорее всего – железнодорожной связи.
– Павел Миронович, здравия желаю! Шестаков беспокоит. У меня товарищ из МУРа, интересуется, в каком подразделении служит Воронов Алексей Петрович. Ага, подожду.
Пару минут трубка молчала, потом начальник кивнул головой:
– Да, спасибо, понял.
Положив трубку, он вытер платком вспотевшие ладони:
– Москва-Белорусская. Вам туда.
Андрей встал:
– За помощь благодарю, а вот «водичку» пить не рекомендую.